Роберт Шекли
Обсидиановое зеркало
The Obsidian Mirror, 2002
В то утро Хуанито расположился на веранде и вкушал утренний кофе с молоком и восхитительными хрустящими чуррос, доступными лишь умению старой Марии. Машину на шоссе он увидел ещё издали. Старый дребезжащий «ситроен 2CV» Диего Мелиа, деревенского почтальона. Диего свернул с шоссе на дорогу, проложенную между полями миндальных деревьев, и остановился перед домом. Он вышел, слегка отдуваясь ввиду избыточности своего веса. В руках он нёс какой-то свёрток.
Двое мужчин воспитанно поприветствовали друг друга.
— У меня есть кое-что для вас, сэр, — сообщил Диего.
— Вы могли бы оставить это в моём почтовом ящике, — сказал Хуанито, — не стоило так утруждаться.
Диего покачал головой.
— Джентльмен из Мехико заплатил мне, чтобы я вручил это лично в руки. В любом случае, в почтовый ящик это бы не поместилось.
В руках у него был большой плоский свёрток, завёрнутый в мешковину и перетянутый серебристой клейкой лентой. Почтальон протянул свёрток Хуанито.
Хуанито покрутил посылку. Ни адреса, ни координат отправителя.
— Что это?
Диего пожал плечами.
— Джентльмен не сказал.
— А что за джентльмен?
— Судя по акценту, он из Мехико. Пришёл в почтовое отделение как раз, когда я открывался. Сказал, что проезжал через наш штат, и решил по дороге вернуть кое-что, принадлежавшее вашей семье. Он хорошо заплатил, чтобы я вручил лично в руки.
Диего вежливо отказался от предложенного Хуанито кофе или чего-нибудь покрепче.
— Мне пора возвращаться на почту. Да пребудет с тобой Бог, Хуанито.
Хуанито наблюдал, как маленький "2CV" не покинул его владения и не свернул направо, на шоссе, ведущее обратно в деревню. Затем сел на один из стульев с прямой спинкой и разрезал клейкую ленту складным ножом.
Внутри он обнаружил записку. В ней говорилось:
Дорогой сэр!
Это ацтекское зеркало оказалось в моём распоряжении. Я считаю, что оно ценное, но сие значения не имеет. Вопрос только, кто является его владельцем? Мои исследования показали, что зеркало по праву принадлежит Вам как прямому потомку Хуанито Гусмана, спутника Кортеса, принимавшего участие в Завоевании Мексики. Делайте с ним, что хотите, сохраните или уничтожьте, как считаете нужным. Но помните, что это зеркало посвящено Тескатлипоке, коего больше нет, а, возможно, никогда и не существовало.
Хуанито развернул мешковину и достал старинное ацтекское зеркало из полированного обсидиана. Поверхность зеркала была дымчатой, и он с трудом смог разглядеть своё отражение. Ему пришло в голову, что, возможно, разумнее всего не иметь с зеркалом ничего общего. О днях Завоевания лучше забыть; вряд ли этакий сувенир принесёт что-либо хорошее.
Он ещё раз посмотрелся в зеркало. Казалось, зеркало желало, чтобы он в него заглянул. Было в нём нечто магнетическое.
Затем зеркало начало проясняться. Хуанито увидел пирамиду. Она была усечённой, а не заострённой. Ступенчатая пирамида. На плоской вершине находился низкий каменный алтарь. На алтаре кто-то лежал навзничь, лицом к небу. Четверо мужчин крепко держали его за руки и за ноги. Смуглые мужчины с коричневой кожей, одетые в белые хлопчатобумажные мантии. Рядом стоял мужчина, похожий на жреца. Он тоже был одет в белую хлопчатобумажную мантию, но покрытую перьями, заскорузлыми от крови. Второй жрец в подобном одеянии, держал в руках зеркало из дымчатого обсидиана, точно такое же, как сувенир Хуанито. Казалось, что жрецам было важным, чтобы зеркало видело, что происходит и что произойдёт. Хуанито вспомнил, как читал, что Тескатлипока, верховное божество ацтеков, наблюдал за событиями на Земле через обсидиановое зеркало.
Жрец поднял нож — длинный, острый, обсидиановый. Жрец подобрался, готовясь вонзить нож в грудь распростёртого на алтаре человека. Но прежде чем он успел завершить задуманное, раздался выстрел. Жрец закричал — скорее от ярости, чем от боли. Рука была раздроблена. Обсидиановый нож выпал из пальцев и разбился о камень.
А на вершине пирамиды появились другие люди. Белые люди в латных доспехах и стальных шлемах, со стальными мечами в руках. Они взбирались на пирамиду, перепрыгивая с камня на камень. Было слышно, как они, кряхтя, размахивают тяжёлыми мечами, рубя державших жертву прислужников.
Человек с трудом поднялась на ноги. Один из бородатых незнакомцев наклонился и взял зеркало из безжизненной руки державшего его жреца.
— Держи, Хуанито, — крикнул он, бросая жертве. — Сувенир на память. Оно чуть было не засвидетельствовало твою смерть.
Человек подхватил зеркало. И едва удержал. Зеркало оказалось на удивление тяжёлым.
Жрец, собиравшийся принести кровавую жертву, теперь сам истекал кровью, рука была раздроблена, нанесённая мечом смертельная рана виднелась между шеей и плечом, и он крикнул:
— Тескатлипока! Настанет час, повелитель, когда он будет готов!
Один из испанцев прикончил его ударом по спине.
— Довольно языческого мумбо-юмбо, — буркнул солдат. — Всё закончилось. Давайте в лагерь. Кортес ждёт.
Они с трудом спустились по высоким ступеням пирамиды. Площадь, окружавшая пирамиду, ранее была заполнена людьми. Сейчас она опустела. Туземцы бежали, оставив дюжину тел, когда испанский отряд прорубился сквозь них.
Стоя на земле и оглядывая пустую площадь, один из солдат сказал:
— С этим покончено.
Жертва ответила:
— Нет, это не конец, ни для меня, ни для Тескатлипоки. Я предназначен в жертву, и выхода нет.
— Не будь суеверным дураком, Хуанито, — ухмыльнулся испанец.
Жертва уставилась в зеркало. Мутное, тёмное. Хуанито Гусман прошептал:
— Сейчас я не нужен Тескатлипоке. У меня есть ещё время...
— Мужайтесь, сеньор Гусман, — сказал командир отряда. — Всё закончилось. Вы вернётесь в Испанию, в своё поместье в Астурии, к своей суженой, прекрасной Ньевес. Вы счастливый человек, сеньор. Если зеркало оскорбляет тебя, разбей его!
— Нет, я не осмелюсь уничтожить его, Диего. Но я слышал, что Тескатлипоке безразлично, кого приносят ему в жертву. Возможно, кто-то другой...
Он осторожно положил зеркало у основания пирамиды.
— Красивая вещица, сеньор. Отличный сувенир. Если она вам не нужна...
— Нет! И советую всем вам не иметь с ним ничего общего!
Солдаты перешёптывались между собой. Сувенир бы вышел прекрасный. Но в лагере хватало добычи. И было что-то сверхъестественное в этом мутном зеркале.
Оставив зеркало позади, они вернулись в лагерь...
Внезапно Хуанито непроизвольно поднялся со стула. Зеркало показало слишком много! Была ли какая-то связь между ним и его предком Хуанито Гусманом? Он не знал и не хотел знать. Сон, вызванный зеркалом, был слишком странным, сверхъестественным, неотразимым...
Одним судорожным движением он швырнул проклятую штуковину в каменную стену дома — и зеркало разлетелась вдребезги, но один осколок, по форме своей напоминающий нож, отскочил назад и со сверхъестественной точностью пронзил сердце хозяина. Хуанито погрузился в мутную тьму, осознавая, что принял участие в древнем жертвоприношении, столь долго откладывавшимся, но наконец завершившимся, в последнем жертвоприношении невинного человека жестокому и безличному богу, коий, возможно, никогда не существовал, но теперь уже точно не нуждался в существовании.
цитировать
свернуть ветку
