(ИЗ АРХИВА УЖАСОВ – продолжение)
Три англичанки...
Готический роман — это одно, а его богатое наследие — другое. Иногда бывает сложно определить различия между ними. Отсюда и распространенное мнение, что такие книги, как «Грозовой перевал» (1847, “Withering Heights”), принадлежат к этому жанру.
На самом деле оба великие произведения сестер Бронте – как «Грозовой перевал» Эмили, так и «Джейн Эйр» (1847, “Jane Eyre”) Шарлотты (Emily Brontë, 30 мюля 1818—22 декабря 1847; Charlotte Brontë, 21 апреля 1816—31 марта 1855), при том, что содержат многочисленные готические элементы, это нечто более качественное, свежее и гораздо более привлекательное для скучающего читателя, чем рядовая готика.
Питер Косминский, экранизируя «Грозовой перевал», позволил внедриться в историю комментарию стороннего наблюдателя — самой Эмили, которая, очарованная окружающими ее руинами, вспоминает фантастическое прошлое и находит в нем образ строптивой, наказанной за грехи Екатерины и мрачного, но способного на острые чувства Хитклиффа.
Первые главы книги знакомят нас лишь с призрачной Кэти, которая, будучи призраком, стучится с воем в окна Луквуда в одну ненастную ночь. Хитклифф попал в книгу прямиком со страниц готических романов, определенную роль играет и пейзаж темного замка. Добавьте немного смерти, горный ветер, гнущий деревья, добавьте пустошь, и вы получите квинтэссенцию ужаса.
Такая же печальная атмосфера интересовала и сестру Эмили, Шарлотту. Что чрезвычайно важно в данном случае, так это личный опыт писательницы, которая почти всю свою жизнь боролась с безответной любовью к своему учителю. Вероятно, именно с этим чувством она создала образ некрасивой (сама Шарлотта не была красавицей), но доброй и мудрой Джейн Эйр, в которую влюбляется мрачный мистер Рочестер.
Следует отметить, что Шарлотта делает главным героем мужского пола – мужчину, похожего на Хитклифа. Характер лорда Рочестера не был бы столь выразительным, если бы его не сопровождала загадочность, воплотившаяся в особе его сумасшедшей жены, запертой в башне. Звучит знакомо, не правда ли?
Подобно готической героине, леди Рочестер живет среди холодных каменных стен. Роли того, кто пугает и кого пугают, меняются, однако именно ее стоны будят Джейн каждую ночь, это она нападает на жильцов, устраивает пожар в поместье, в котором сама же и погибает. И хотя дальнейшая судьба Джейн Эйр (уже после побега из Тэнфилда) разочаровывает, есть в ней нечто такое, что мы прекрасно знаем по страницам романов ужасов – утраченное, а затем найденное наследство.
Поиски остальных элементов готики не должны доставлять особых затруднений, достаточно взглянуть на первую главу:
«Не могу выразить, какую меланхолию будило изображение заброшенного кладбища, надгробной плиты с чьим именем, калитки, двух деревьев, заслоняющих даль полуразрушенной ограды, узкого серпа восходящего месяца – указания на наступление ночи. Два судна, скованные штилем на зеркальной глади дремлющего океана, я сочла морскими призраками. Страницу, на которой дьявол крепко держал вора за его суму, я тут же перевернула, холодея от ужаса. Как и ту другую, где на вершине скалы сидел кто-то черный и рогатый, глядя на толпу вдалеке, окружающую виселицу».
И Гейтшилд-холл, и Торнфилд оказываются пространствами смерти. Дом, в котором Джейн Эйр провела несколько лет своего детства, скрывает тайну красной комнаты. Именно там, в месте, где появляется призрак старого наследника, девочку запирали в качестве наказания. Торнлфилд, в свою очередь, это не только башня Берты, но и темные коридоры, «одинокие» комнаты и погасшие очаги.
(Продолжение следует)