Забавно, но почему-то переводчики проигнорировали четвёртый рассказ из цикла "Таинственные исчезновения".
Амброз Бирс
От лица науки
Science to the Front, 1893
В связи с темой «таинственных исчезновений», чьих примеров предостаточно в памяти каждого, уместно отметить мнение доктора Херна из Лейпцига; не в качестве объяснения, если только читатель не захочет воспринимать его именно так, но из-за весьма любопытного и уникального предположения. Этот выдающийся учёный изложил свои взгляды в книге, озаглавленной «Теория исчезновений», привлёкшей определённое внимание, «особенно, — по словам одного автора, — среди последователей Гегеля и математиков, придерживающихся реальности существования так называемого неевклидова пространства, то есть пространства, имеющего измерения за переделами длины, ширины и толщины, — пространстве, где можно завязать узел на бесконечном шнуре и вывернуть резиновый мяч наизнанку, не "нарушая его непрерывности", или, другими словами, не разрывая и не ломая его».
Доктор Херн считает, что в видимом мире наличествуют пустоты (vacua) и нечто большее — дыры, и через оные одушевлённые и неодушевлённые предметы могут попадать в невидимый мир, переставая быть видимыми и слышимыми. Теория примерно такова: пространство пронизано светоносным эфиром, коий является материальным объектом — такой же субстанцией, как воздух или вода, хотя почти бесконечно более разреженной. Вся сила, все формы энергии должны распространяться в нём; в нём должен происходить вообще любой имеющий место процесс. Но давайте предположим, что в этой универсальной в остальном среде существуют полости, как существуют каверны в земле или дырки в швейцарском сыре. В такой полости не будет абсолютно ничего. Такой вакуум невозможно создать искусственно, ибо если мы откачаем воздух из сосуда, то останется светоносный эфир. Через таковую полость не может проходить свет, ибо там нет проводника его. Из неё не может исходить звук; в ней ничего нельзя ощутить. В ней нет ни одного из условий, необходимых для воздействия на любой из наших органов чувств. Короче говоря, в такой пустоте вообще ничего не может происходить. В заключение приведём слова цитировавшегося ранее автора, ибо уважаемый доктор не столь лаконичен: «Человек, заключённый в такой чулан, не мог бы ни видеть, ни быть увиденным; ни слышать, ни быть услышанным; ни чувствовать, ни быть осязаемым; ни жить, ни умереть, ибо и жизнь, и смерть — это процессы, имеющие место только там, где есть энергия, а в подобной полости никакая энергия существовать не может». Являются ли эти ужасные условия (спросят некоторые), таковыми, что друзья погибших должны думать о них как о существующих и обречённых существовать вечно?
В вышеизложенном виде теория доктора Херна, в той мере, в каковой она претендует на адекватное объяснение «таинственных исчезновений», открыта для многих очевидных возражений; их не становится меньше после знакомства с, как он сам выражается, «просторной многословностью» книги. Но даже в авторском изложении теория не объясняет и, по правде говоря, является несовместимой с некоторыми происшествиями, приведёнными выше: например, со звуком голоса Чарльза Эшмора. Впрочем, в мои обязанности не входит приводить теорию в соответствие с фактами.
A. Б.
цитировать
свернуть ветку