10. В рубрике “Publicystyka” напечатана статья польского журналиста Конрада Годлевского/Konrad Godlewski, которая носит название:
Четверть века назад польский писатель Януш Зайдель предсказал то, что сейчас происходит в китайском Интернете.
Блогер Жу Лань (Ru Lan) потерял терпение. Он попытался добавить новую запись на форуме, но система упорствовала: «Используются неправильные ключевые слова. Публикация невозможна». Какие слова? Об этом не говорилось.
Жу Лань сделал так, как ему посоветовали интернет-пользователи: каждый из слогов отделил знаком “/”. Способ сработал, запись наконец-то появилась, но радость блогера оказалась преждевременной. Вскоре он обнаружил коварство системы, когда попытался договориться о встрече с другом через форум. В сообщении он написал фразу: «Встретимся через два дня с даты публикации этой информации». Минутой позже появилась запись, датированная …1 января 1970 года. «Система сверхразумна», — прокомментировал Жу Лань в блоге. И снова обратился за помощью к интернет-пользователям. На этот раз совет прозвучал весьма загадочно: «Учи марсианский, парень!»
Из ада в рай и обратно
В 1979 году один из польских писателей отправился в Америку. Его звали Януш Зайдель, и он никогда не бывал за Железным занавесом. И вот теперь его, служащего Центральной радиологической лаборатории отправили в США на несколько месяцев для профессиональной подготовки. Поездка произвела на Зайделя большое впечатление. «Стоит только куда-нибудь поехать, и сразу смотришь на мир по-другому» -- рассказывал он жене Ядвиге, вернувшись из-за океана.
Зайдель, публиковавший до тех пор НФ-рассказы, написанные в классическом стиле, утвердился в убеждении, что он готов принять серьезные вызовы. Теперь, глядя с новой точки зрения на происходящее, он хотел отразить в условностях научной фантастики трагикомическую реальность Польской Народной Республики. Только в таком виде он мог протащить свои размышления об окружающем мире. Коммунистическая цензура разрешала публикацию таких произведений, поскольку считала научную фантастику предохранительным клапаном.
В Америке Зайдель смог подзарядить свои аккумуляторы перед очередным раундом игры с цензорами. В ящике его стола лежал завершенный роман «Выход из тени», в котором он описывал Землю под тоталитарным правлением инопланетян. Он заканчивал написание романа «Цилиндр Ван Троффа», и вскоре ему предстояло написать романы «Вся правда о планете Кси», «Limes inferior» и «Парадизия».
Все эти произведения — антиутопии, которые можно было бы рассматривать как отсылки к роману «1984 год», если бы не тот факт, что во время их написания Зайдель знал книгу Оруэлла только понаслышке! В ПНР этот роман был под запретом, и найти его экземпляр можно было только чудом. Может быть, именно поэтому польский писатель избежал фатализма англичанина, хотя и выбрал аналогичную отправную точку: тоталитарная власть увечит общественную жизнь, заковывая ее в корсет правил, облегчающих правителям контроль над подданными.
Зайдель утверждал, что тотальный надзор в принципе невозможен, общество, подобно воде, всегда обнаружит лазейки в системе контроля, и даже если до обретения полной свободы дело не дойдет, проложит себе путь к эмансипации духа. Герои Зайделя стремятся к истине, переживая то же самое, что и обитатели знаменитой платоновской пещеры, освободившиеся от оков. Они ослеплены, полны недоверия и страха, но испытывают радость, поскольку осознают и понимают свое состояние.
Такое послание, несомненно, было для Зайделя своеобразной терапией, лекарством от отвратительной реальности. Особенно после объявления военного положения, которое в Польше было воспринято многими как рецидив тоталитаризма. В тот день, 13 декабря 1981 года, писатель был настолько встревожен, что перефразировал молитву «Отче наш».
"Отче наш, сущий на небесах! Втянутые в самую странную из войн, заткнутыми кляпом устами мы взываем к Тебе: Да святится имя Твоё; да приидет Царствие Твоё; оточи опекой Своею всю страну нашу, пусть на спины наши согнутые не обрушиваются больше палочные удары; да будет воля Твоя. Позволь исполниться горячему наших сердец желанию: пусть шпики, предатели, коммунисты перестанут топтать польскую землю! Да сорвет сила Твоя узы с тех, кто бесправно брошен в темницу, да восторжествует святая справедливость и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день, чтобы мы смогли дожить до того дня, когда последний из изменников в петле повиснет на виселице. И прости нам долги наши, пусть жажда мести нас не марает, и прости нам ошибки, как и мы вот уже сорок лет прощаем. А должникам нашим, Господи, за угнетенный народ польский, за измену, насилие и тиранию Сам вынеси справедливый приговор. Пусть тяжесть измен и преступлений им до судного дня гнетет спины; и не введи нас в искушение, чтобы никто из нас не пожалел палача. Благоволи народу Твоему, который сдерживает в груди своей отчаянное рыдание, но избавь нас от лукавого, имя которому коммунизм. Ибо Твоё есть Царство и сила и слава во веки. Аминь".
Возможно, именно в этот день в голове Зайделя родилась идея: поэзия -- язык метафор и аллегорий – идеальное оружие против неустанного контроля, которому подвергаются граждане тоталитарных государств. Таким образом писатель несколько редуцировал собственные страхи, которых он набрался двумя годами ранее в США. Познакомившись с последними достижениями младенческой еще информатики, Зайдель предсказал, что компьютеры — безошибочные, быстрые и неутомимые — гораздо лучше годятся для слежки, чем люди.
Обе идеи, тезис о компьютерах и антитезис о поэзии, претерпели синтетическое превращение в последней антиутопии Януша Зайделя. Она получила название «Парадизия» и вышла из печати в сентябре 1984 года.
Интернет с китайской спецификой
Когда Зайдель подписывал читателям пахнущие типографской краской экземпляры «Парадизии», Китай открывал новую главу своей долгой истории. В тот год вдоль побережья, от Даляня (бывший Дальний) в Маньчжурии, до тропического острова Хайнань, было открыто четырнадцать особых экономических зон. Тем самым общее их число увеличилось до восемнадцати, поскольку первые четыре зоны были созданы еще в 1980 году.
Этот проект дал Поднебесной совершенно новое направление развития. Зоны стали инкубаторами «социализма с китайской спецификой». Дешевая рабочая сила встречала там капитал, лившийся широким потоком поначалу из карманов так называемых «заморских китайцев», а затем и из банковских запасов западных инвесторов. В обмен на перспективу завоевания самого густонаселенного рынка мира Китай получил зарубежные ноу-хау.
В то время мало кто за рубежом осознавал, что это была долгосрочная стратегия, которая заключалась в том, чтобы в молниеносном темпе поднять павшего колосса и вновь создать из него мировую державу. Китайские властители решили, что их страна станет научно-техническим государством, которое не повторит ошибок СССР и догонит США.
Коммунистический Китай впервые подключился к Интернету уже в 1987 году. Польша – лишь четырьмя годами позже, после обретения демократии.
Быстро построить интернет-инфраструктуру в Китае помогли люди, ранее эмигрировавшие в США. Такие, как Эдвард Тянь, стипендиат из Техаса. В июне 1980 года он видел по телевизору, как убивали его сверстников в Пекине и задался вопросом, что он может сделать для своей страны. Четыре года спустя Тянь вернулся в Китай, основал там собственную компанию и занялся реализацией дальновидного проекта соединения оптоволоконной связью семнадцати крупнейших городов страны.
В то время мало кто понимал, чего добивался Тянь, поэтому он объяснил своим родственникам: «Раньше в Китае контроль над информацией осуществляла небольшая группа людей. До появления печатных изданий книги могла читать только элита. Книгопечатание (изобретенное в Китае в VII веке – прим. КГ) открывало возможность широкого распространения информации, но его можно было контролировать. Элита могла блокировать информацию, передаваемую в материальной форме. Этого невозможно сделать с информацией в цифровой форме. Благодаря этой технологии Китай также станет открытым миром».
Коммунистическая партия первоначально во всем шла навстречу Тяню. Президент Цзян Цзэминь даже заявил, что интернет-торговля — это «будущее бизнеса в Китае». Но уже в 1997 году, когда количество интернет-пользователей достигло едва только 500 тысяч человек, было издано постановление, согласно которому сеть Интернета бралась под контроль, дабы воспрепятствовать «ослаблению правительства и социалистической системы».
Это постановление не был приведено в исполнение, поскольку государственный аппарат не успевал за быстрыми изменениями. Поставщики обходили официальное требование о регистрации каждого интернет-пользователя простейшим способом – вписывая в формуляры фиктивные данные, зная, что их никто проверять не будет.
Предупреждение коммунистическим властям было сделано в 1998 году. когда группа диссидентов, принимавших участие в студенческой акции протеста на площади Тяньаньмэнь девятью годами ранее, попыталась зарегистрировать Демократическую партию Китая. Лидеры были арестованы, а власти испугались того, что другая «подрывная клика» может использовать Интернет для создания независимой организации.
В том же году был запущен проект «Золотой щит», целью которого являлся контроль над потоками информации в Интернете, а также обменом таковой между Китаем и миром. Поднебесная постепенно отделяла себя от мира виртуальной Великой стеной (Great Firewall), завершив этот процесс в 2003 году.
В настоящее время Китай может в любой момент заблокировать любой зарубежный интернет-сайт, а также тщательно отслеживать сетевой трафик на своей виртуальной границе. Для этого используются мощные фильтры, контролирующие содержание поступающей информации по ключевым словам, то есть «демократия», «права человека», «диктатура» или «независимость Тибета» и «независимость Синьцзяна». Электронные письма, отправленные за границу, зачастую «теряются» по пути. Считается, что виной этому как раз «Золотой щит».
Власти также отслеживают внутренний трафик, а китайские веб-сайты цензурируются. За последние годы система управления Интернетом существенно усложнилась. Правила регистрации обеспечивают положение, при котором обычно точно известно, кто сидит перед данным компьютером и чьих рук делом является каждый новый сайт.
Китайские власти неустанно придумывают новые идеи по контролю над сетью, помешавшись на желании лишить интернет-пользователей хоть какой-либо анонимности. В 2008 году они чуть было не заставили всех блогеров назвать свои имена. Год назад 50-летнюю женщину в провинции Шаньдун приговорили к трудовому перевоспитанию за то, что она на интернет-форуме выдала себя за подростка, изнасилованного отчимом. Эта попытка привлечь к себе внимание была сочтена опасной дезинформацией общественного мнения.
Система автоматических фильтров, процеживающих сеть, все чаще дополняется человеческим фактором. Тысячи киберполицейских просматривают Интернет, выслеживая порнографию, мошенников и подрывной контент. Однако большую часть работы выполняют гражданские лица. Интернет-компании получают от властей списки ключевых слов, которые им следует удалять со своих серверов, чаще всего вместе с веб-сайтами, на которых они появляются. Любой, кто не занимается самоцензурой, подвергается административному преследованию или принуждается к уходу из бизнеса. Синологи поговаривают уже об аутсорсинге задач цензуры. Во многих учреждениях цензорам помогают волонтеры. Университетские интернет-сайты часто контролируются самими студентами, шпионящими за коллегами и поучающими их.
Вот уже четыре года торжествует новая каста китайского когнитариата – умаодан (wumao dang), то есть «партия пяти мао». Это пропагандисты-любители, которые высказываются на интернет-форумах и в блогах, практикуя сарафанный маркетинг. Однако вместо рекламы некой продукции – чем занимаются их коллеги, например в Польше -- они пропагандируют линию партии.
Обычно они получают пять мао (половину юаня) за каждую запись, отсюда и их название. Согласно некоторым оценкам, количество таких блогеров составляет до 300 000 человек! Поэтому современный китайский Интернет похож на экран со скрытой камерой -- основной инструмент «Большого Брата», описанный Оруэллом в романе «1984». Еще более он напоминает тонкую паутину скрытых камер и микрофонов, окутывающую зайделевскую Парадизию, спутник планеты Тартар.
То, что при кувшине, также учится
Парадизия — страна «неустанного наблюдения», предположительно искусственный спутник планеты, построенный из частей использованных межзвездных ракет, которые доставили колонистов с Земли на планету Тартар. Однако по прибытии переселенцы обнаружили, что место назначения непригодно для жизни. Поскольку возвращение было невозможным, они построили искусственную среду обитания на орбите планеты.
Живут они в невообразимой тесноте. В Парадизии нет места для частных квартир, есть только проходные комнаты, в которых люди живут подобно студентам в китайском общежитии -- без возможности уединения. За каждым движением граждан следят скрытые камеры и микрофоны. Действует система баллов, которая требует соблюдения правил и устанавливает штраф за их нарушение. Наказать могут за игнорирование звонка будильника или тренировок по технике безопасности, но и за то, что говоришь — и все это во имя безопасности колонии. Тому, кто оказался в минусе, придется отправиться на Тартар, на изнурительную работу в шахте.
Обитатели Парадизии умеют обманывать систему. Бесчеловечно строгий надзор привел к созданию нового способа общения — коаляна (koalang), т. е. ассоциативно-аллюзивного языка. Он «прозрачен» для компьютера, подключенного к камерам и микрофонам.
Электронная система проверяет то, что произносится в Парадизии, на наличие ключевых слов, пытаясь выловить подозрительное содержание. Люди, пользуясь коаляном, применяют метафорические заменители, которые машина не в состоянии расшифровать. Прилетевший с Земли Рина Деви, герой романа, получает свой первый урок коаляна, когда слышит: «То, что при кувшине, тоже учится». Это означает, не только, что и у стен есть уши, но и что они умные вдобавок.
«Камуфляж, -- открывает герой, -- служит единственно одурачиванию компьютерной системы, для которой фразы на коаляне – всего лишь не заслуживаемая внимания тарабарщина, потому что компьютеры, какими бы специализированными они ни были, не обладают ни малейшим даже ассоциативным воображением».
И еще: «Компьютер может также анализировать целые наборы слов и значение фраз, но он не способен расшифровать намек, который слышит впервые. Поэтому, если вы не хотите, чтобы вас поняли, каждый раз используйте другой намек, другой слоган, вызывающий ту же самую ассоциацию».
Подслушанный землянином диалог на коаляне звучит так:
«-- Серый ангел приснился мне неосторожно (перевод: Ночью в комнату прокрался сотрудник службы безопасности, полагая, что ему удастся меня не разбудить).
-- Заполнил пустотой кусочек пространства? (Он что-то взял?)»
Обретя способность общаться на новом языке, герой постепенно узнает ужасающую правду о Парадизии. Никакой она не искусственный спутник. Это тюрьма, построенная на поверхности Тартара руководителем переселенческой миссии и его приспешниками. Они поместили в Парадизию вышедших из гибернации колонистов и держат их в рабстве, используя ложь и систему слежки, пресекая в зародыше все попытки докопаться до истины. Плоды труда каторжников из Парадизии продаются землянам, а на эти доходы владельцы тюрьмы покупают всё лучшее и лучшее шпионское оборудование и предметы роскоши, которыми они окружают себя в своих резиденциях в Тартаре. Ибо планета эта отнюдь не ад, на который указывает ее название.
В завершении романа Зайдель предсказывает, что люди освободятся из оков Парадизии, когда отсеки использованных ракет проржавеют и в стене тюрьмы появятся дыры. Тоталитарная система не может существовать вечно, и ее эрозия неизбежна.
В Польше пророчество Зайделя сбылось вскоре -- уже 4 июня 1989 года. В тот день состоялись первые демократические выборы, на которых Польская объединенная рабочая партия с треском проиграла представителям «Солидарности».
В тот же день, утром, на глазах у всего мира произошла резня в Пекине. Продолжавшаяся несколько недель акция протеста на площади Тяньаньмэнь была разгромлена военными. Китайский режим опасался, что вскоре может разделить участь Польской объединенной рабочей партии, которая вынуждена была пойти на уступки.
(Окончание следует)
цитировать
свернуть ветку
