Сложное это дело — писать с набором из составляющих, которые часто ругмя ругают, и ругают в общем-то справедливо. И я тоже ругаю регулярно результаты использования такого набора. Бессюжетность (условная), тотальная недосказанность и непонятность происходящего, полная тоскливая безысходность и тотальный обречённый мрачняк происходящего, грязь и «шок-контент» (слабенький, читавшие хотя бы мэтра Лаймона даже не зевнут)…

Достаточно, чтобы получить картину опуса, вышедшего из-под пера молодого талантливого автора (вне зависимости от реального возраста, литературного возраста и истинного наличия таланта), вообразившего себя сенсей-мастером Высокой Литературы Ужаса, а не этих ваших страшилок для дерёвни, а в результате написавшего невнятное и беспомощное что-то? Вполне. Да только вот в данном случае эксперимент, очевидно… удачный. Если продраться через первые абзацы рассказа — «продраться» не потому, что плохо написано, отнюдь! А потому что как раз очень быстро становятся понятны указанные вначале ингредиенты.

Сама по себе фабула очень проста. В мире что-то «сломалось», пала вечная тьма, и последние озверевшие люди доживают последние дни, отчаянно цепляясь за жизнь или наоборот, потеряв последние остатки воли к жизни и ожидая смерти. И на фоне этого разворачивается мимолётная последняя история измученной женщины, пытающейся осуществить своё последнее, безумное в буквальном смысле желание…

Но. Но, но, но: если всё равно продолжить чтение, даже имея к ним предубеждение, понимаешь, чем же так берут удачные произведения такого плана: как же это всё атмосферно, чёрт побери! И тебе уже становится совершенно неважно, что именно случилось с миром, в чём суть произошедшей катастрофы, чем являются чудовищные новые (новые ли?..) его элементы… Ты наслаждаешься этой атмосферой обречённости, тьмы и неминуемого упадка, как наслаждаешься болезненной, но прекрасной картиной засохшего красивого цветка. И даже конец, в иной ситуации и у иного автора могущий всё испортить как нечто безвкусное, чрезвычайно удачен, превращая всё происходящее в полный и уже напрашивавшийся сюрреализм.

На мой скромный взгляд, автору отлично удалось передать эту ужасную картину, при этом не вводя читателя в тоску или отвращение, а наоборот, заставив увидеть эту «альтернативную красоту ужаса». И пожалуй, «Агонию» можно с чистой душой назвать лучшим рассказом Даркера за ноябрь 2023 года. И однозначно рекомендую его к прочтению тем, у кого нет предубеждения к произведениям определённого типа, при котором они ни за что не будут читать то-то или то-то. Насладитесь тем, что заставит вас увидеть окружающий свет чуть более ярким.

Лесная глушь. Классическое место, в котором может твориться всякое.

Отдельным городским жителям, которые в своей жизни редко покидали пределы местного КАДа, а дачу в областной деревеньке видят предельным отрывом от цивилизации, сложно принять мысль о том, сколько глухих мест всё ещё находится на просторах Руси-матушки. И что благополучно существуют места, где «не ловят» телефоны, на десятки и сотни километров вокруг нет ни одной живой души, и проехать туда можно только зимой, да и то, в лучшем случае, на тракторе.

Если оказываешься где-то там, сразу ощущаешь себя как будто меньше, и уже не кажется такой глупой мысль, что из соседних кустов на тебя могут смотреть не только волки с медведя́ми, но и что-то древнее, то, от чего ёжились в свете костра наши далёкие предки.

А вот это осознание того, что совсем рядом с тобой может находиться нечто потустороннее — само по себе занятная вещь. Как говорил мне мой друг при обсуждении одного автора: дескать, у русского фольклора есть одна очень пугающая европейцев особенность. Может, автор и ошибался, но… Вроде как, западный человек мог, конечно, верить в любую нечисть. В драконов, великанов, троллей и так далее. Но они — где-то ТАМ. Есть разные миры. Наш и не наш. Мидгард и Утгард. Их разделяет Стена. Черта. Завеса. Пелена. Как угодно. Но просто так они сюда не ходят. Так что либо ты сам суёшься к ним, либо происходит что-то особенное, вторжение какое-то. И вот когда человек с таким мировоззрением слышит, что в моей избе живёт домовой, а рядом банник и овинник, а это, вообще-то, недоделанные черти, но это ничего, нормально всё, мы уже привыкли... Такая мысль европейцу непонятна, да, пожалуй, и неприятна.

Повторюсь, возможно, тот автор и ошибается, но что-то в этом есть. И по этой же причине местами подзабывшие такое мировоззрение современные обитатели равнин из стекла и бетона могут неправильно воспринимать былые образы потустороннего. Фишка в том, что именно потустороннего в современном понимании у наших предков было не так много, или вообще не было. Не было такого разделения, что вот это йети, он большой и страшный, но хочет кушать и мёрзнет без своего меха, а вот это тентаклевое чудище из пятимерного пространства, и к нему мало какие законы физики нашего мира применимы. Медведь, белка, щука, огненный змей — всё это одинаково реальные существа. И наличие каких-то мистических или магических свойств у разнообразной нечисти вовсе не делало её свободной от обыденных потребностей. Как говорится, на Бога надейся, а домового корми вовремя, он тоже кашу любит, с рюмашкой чего-нибудь…

И посему без каких-либо проблем воспринимаешь повествование описываемого хоррор-рассказа. Легко представить себе растерянность и шок оказавшихся чуть ли не в другом для себя мире протагонистов, перед которыми предстала милейшая пасторальная картина — захудалая деревушка, по которой как у себя дома разгуливает то, чему место только в том самом фольклоре да байках у костра. А местным нормально, они тоже привыкли. Подумаешь, «снегурочка» …

И будет всякое. Отчаяние, апатия, неуёмная нездоровая энергия, глупые поступки и отчаяние обречённых. В рассказе не так много действия, но при этом он совершенно не даёт заскучать. Где не действие, там с лихвой отрабатывает липкое, вязкое напряжение, только подстёгиваемое хохмами (!) местного подозрительного дедка, приютившего несчастных этнографов…

Весьма удачным показался мне и образ «снегурочки». Он балансирует на той тонкой грани, которая позволяет показать существо в должной мере и реалистичное, и фантастичное одновременно, что как раз в тему описанному выше. Да и сам по себе показался мне весьма колоритным и ярким. Даже жаль, что в рассказе не было описания лиши зимой, когда она в полной силе, а не вытягивающим из неё жизнь летом! Думаю, это было бы эффектное зрелище.

Но главная ценность рассказа, по крайней мере, для меня, вовсе не в этом, хотя казалось бы.

Знаете, что самое страшное в «Снегурочке», и именно из-за этого рассказ заслужил столь высокую мою оценку? Нет, вовсе не неведомая глухомань, в которой таятся древние ужасы. Не заточение в доморощенной «крепости», которую осаждает чудовище. И даже не сам факт существования этого самого не подчиняющегося нормальным законам природы чудовища, способный разрушить годами наработанную картину мира и заставить не спать ночами от трепета перед вопросом — что же ещё может скрываться в незнакомой теперь ночной тьме?

Не «снегурочка» тут зло. Она — почти что зверь, ни добра, ни зла не ведающий. Слепая хтоническая сила, ломающая и крушащая всё на своём пути лишь потому, что не знает иных методов приложения себя.

Люди. Вот что самое страшное в этом рассказе.

Люди с этой жуткой, не то что дремучей, а поистине первобытной, доисторической психологией. Которая очень чётко и просто, без малейших сантиментов и рефлексии делит мир на два лагеря. Свои и чужие. Свои хорошие, а чужие плохие. Своих надо защищать, а с чужими можно делать что угодно.

Люди, ради защиты своего маленького мирка от того, что им видится угрозой, готовые сами спускать с цепи любых чудовищ и кормить их с ладони.

Вот уж действительно, узри это товарищ Потапов раньше своей пирровой победы, задумался бы ещё серьёзнее, что лучше — торчать под одной крышей с этими местными аборигенами или пойти с предложением руки и сердца к одноглазой людоедской жути. Она хоть нормальнее и естественнее в своей чудовищности…

По итогу, «Снегурочка» Олега Кожина — тот случай, когда буквально несколько последних абзацев умудряются с ног на голову перевернуть эмоции от прочитанного, но при этом не обесценить всё предыдущее повествование. Однозначная авторская удача.

Довольно-таки парадоксальный с литературной точки зрения рассказ. Из разряда тех, при чтении которых не прекращает работу счётчик недостатков, за которые в лучшем случае нужно устроить произведению суровый разнос, а в худшем припечатать халтурой и предать личному забвению — но при этом автор умудряется целиком всё вытянуть исключительно за счёт мастерской работы с атмосферой. При этом не факт, что атмосфера эта у него получилась осознанно. И по итогу оцениваешь всё намного выше, чем сделал бы в аналогичном случае.

Если попытаться разобрать «Отель «Лето»», то перед нами мистический хоррор с весьма простой фабулой повествования... Хотя так ли часто встречается мозголомный сюжет в жанре, половина произведений которого блестяще справляется со своей задачей, имея сюжет из разряда «ГГ залез куда-то / повстречал случайно какую-то лютую хтонь, в общем, все умерли»? Такой уж это жанр, тут важно не столько что рассказать, сколько как рассказать. В общем, фабула очень проста и всем известна, тут даже заспойлерить сложно — «контакт с нечистью не сулит ничего хорошего».

Да, что касается этой самой нечисти. Ох и любят время от времени писатели, описывая всякую потустороннюю жуть, приплетать к этому делу христианство! И пусть в данном случае Иван Русских не слишком заострял внимание и просто коснулся этого момента, но упомянуть стоит.

Христианство — в целом крайне сложная религия для художественной интеграции. Особенно в мистику или хоррор. Ибо всплывает куча ограничений и противоречий, которые с построением настоящего мистического или фэнтезийного сюжета либо совместимы плохо, либо вовсе никак. Да и в целом возникает такое количество спорных моментов по малейшему чиху, что можно утонуть в теологических спорах намертво, позабыв о самом сюжете…

Потому чаще всего авторы вместо правильного описания христианства на самом деле описывают его какую-то дикую смесь с гностицизмом или вообще язычеством. В которой сюжет работать будет, это да. Но с реальными догматами это имеет мало общего. А чаще всего дело ведь вроде как в нашем мире происходит, обратное тебе никто не говорит…

Скажем, забавный факт. Если указываешь христианство как нечто реально работающее в своём сеттинге, то нежити там быть не может. Точка. Могут быть демоны, которые притворяются мертвецами. Но никак не нежить. И таких примеров уйма. И если ты не укажешь специально хоть мельком, что на самом деле это демон, а вовсе не какой-нибудь неупокоенный дух, или же что «у нас тут иной мир и не такое христианство», могут возникнуть определённые вопросы к произведению. Не знаешь темы — не лезь! Есть уйма изящных методов избежать соприкосновения с ней. Даже если считаешь, что не упомянуть визит героя в церковь в попытке спасения себя от злой барабашки будет нереалистичным моментом.

Итак, если с основной претензией к повествованию покончено, какие ещё остаются? Можно было бы сказать о совсем уж неоригинальном развитии сюжета. Никакого неожиданного разворота повествования, или изменения образа персонажа, или хотя бы кардинальной смены локации не будет — всё ровно, и ожидание чего-то эдакого-внезапного ничего особо не принесёт.

Достаточно для того, чтобы назвать произведение плохим или хотя бы никаким? Обычно более чем.

Но вот тут как раз вступает в дело тот самый момент с особенностями жанра. И как уже было сказано, если между здесь подобные истории разыгрывались уже тысячи раз — уж поработай над тем, чтобы выделиться не тем, что рассказываешь, а тем, как рассказываешь. И пусть сам стержень повествования не нов, автор таки сумел сделать его очень атмосферным.

Эта же пресловутая «атмосфера» — вещь загадочная. Если в одних случаях сразу видно, благодаря чему автору получается её создать, то в других и самому себе сложно объяснить, где именно находится авторская удача. Поначалу именно второй случай был с данным произведением, и не совсем понятно было, чем именно оно меня так зацепило.

Теперь же могу сказать, что слегка отстранённая манера повествования автора, множество не напрягающих мелочей, достаточно эффектные моменты с появлением «гостей с той стороны» и общее создаваемое за счёт всего этого настроение стали теми факторами, в сумме вытягивающими в моих глазах это произведение.

А создаваемое «Отелем «Лето»» настроение я охарактеризовал бы даже не как пытающееся напугать, а наводящее какую-то специфическую, меланхолическую атмосферу. Как будто слушаешь, как кто-то рассказывает тебе свой плохой сон — и понимаешь, что ничего хорошего тебе не расскажут, и рассказывающий сам уже спокоен и рассказывает более или менее ровно — но этот самый лёгкий гипнотический эффект всё равно возникает. Так же и здесь — вроде бы ничего особенного, но затягивает.

История не для воющей за окном метели или барабанящего в окно осеннего стылого ливня — но дождливого летнего дня, когда знаешь, что скоро вновь будет солнце и жара, но пока мир кажется слегка приглушённым, и такие вот отстранённо-тягучие истории воспринимаются особенно ярко.

Герман Шендеров, также кое-где известный как «Towerdevil».

Ооо, это личность широкой известности для узких кругов. В пространстве русского хоррора имён не так уж и мало, что не может не радовать. Но всё-таки и не так много, как хотелось бы. А потому сей автор наверняка мог хоть пару раз мелькать перед взором русскоязычного читателя, который любит хоррор за возможность пощекотать себе нервишки. Или, чего уж там, просто за возможность почитать какой-то из тех отечественных жанров, что всё ещё обильно разрастаются, кое-где даже цветут, и подают достоверные признаки жизни. А не вызывают подозрительный прищур и смутное желание осмотреться вокруг — не ответственен ли за эти признаки стоящий за углом некромант, подозрительный господин в белом лабораторном халате или бокор с куклой вуду в руках.

А немалую часть этой самой известности в русском хорроре оному автору обеспечил его фирменный стиль, или, правильнее сказать, стилистика.

В хорроре вполне нормально и допустимо использовать приёмы и методы, которые для других художественных направлений могут показаться излишними или даже экстремальными. И осуждать жанр за наличие в нём шокирующих или аморальных сцен, отталкивающих, жутких и грязных моментов, да и попросту «чернухи» — это такое себе… В конце концов, если такое не нравится, есть другие поджанры хоррора, где подобного или меньше, или вообще нет.

Но… Но, но, но — это именно средства достижения цели, краски и кисти на палитре художника. Ими можно и нужно пользоваться, меньше, больше, таким способом или таким. Но цель красок именно в создании из них картины, не так ли?

Так вот, товарищ Towerdevil (прошу прощения, граждане, мне так привычнее…) изрядно известен тем, что очень любит за использованием средств забывать цель. Или забивать на неё, чем Мельпомена не шутит… Иначе говоря, настолько громоздить побольше эдакого, да поядрёнее, да позакрученнее, что возникает ощущение в стиле «да поняли мы, поняли, может, уже хоррор начнётся, а не грязюка вся эта?» Чернуха сама по себе не пугает, она страшна как фон для основной мысли, а превышение дозировки иной раз перетекает в брезгливость, причём эстетическую, а не физиологическую. А критичное превышение дозировки уже смешить может начать…

И по моей наискромнейшей точке зрения, «Тризна отчаяния» — это лучшее произведение автора. По крайней мере, из мною прочитанных. Ибо тут ему наконец-то удаётся не забыть в процессе, что он пишет именно хоррор, а потому смакование всяких всякостей тут — инструменты, а не самоцель. И потому результат впечатляет! Настолько, что я не сразу опознал автора по написанному, а это уже показатель. Именно в этом случае — качественный в позитивную сторону.

Весна — не та, что воспета поэтами как чудесное время свежести и лёгкости. Увольте, она редко длится больше пары недель, если вообще случается. Нет, это ещё не ушедший до конца пробирающий, сырой холод вкупе с то замерзающей, то талой грязью. Город, с презрением выталкивающий подальше от своего центра, к окраинам, порождаемый бесконечным маховиком мусор — обычный, из бездушных вещей, и живой, в том числе человеческий…

Сюжет крутится вокруг бездомных, влачащих существование на улицах города. Да-да, те самые люди, которых предпочитают не замечать, как будто они и не люди вовсе. Что, противно? Нееет, смотри, почувствуй эту атмосферу загнанности, безнадёги опустившихся на дно людей, которым воспоминания о прошлой, нормальной жизни лишь служат источником душевных мук, или кажутся уже чем-то нереальном, как будто этого и не было на самом деле. Так ли удивительно, что эти несчастные (пусть даже возможна какая-то доля их вины), уже наполовину живущие в ощущении бесконечного кошмара, от которого никак не получается проснуться, оказываются точкой притяжения чего-то зловещего?..

У всех малых групп людей, объединённых чем-то общим, есть свой фольклор. Даже у таких. Вот и протагонист, совсем недавно оказавшийся на улице, столкнётся с чем-то из этого фольклора — такого же пугающего, как жизнь его носителей.

Только вот… Это ирреальное нечто даже не кажется чем-то неестественным, чужеродным. В таких-то декорациях. Оно смотрится каким-то даже закономерным итогом того, что нам приходится видеть. Потусторонний звон как жуткое, но естественное в своей противоестественности завершение пути. Пути тех, кто уже с потрохами принадлежит чему-то из-за грани, что их забирает. И их время придёт, как и сказал один из тех, что уже отдался этому жуткому зову безъязыкого колокола, разносящемуся из места, которое не должно существовать в нашем мире…

По итогу, это небольшой, но сильный рассказ, чем-то перекликающийся с рассказом «Чёрная церковь» Максима Кабира. Не только наличием общих образов, но и итоговым ощущением бессилия перед тем, что ты не можешь одолеть — лишь сопротивляться. Если вас и заинтересовал данный автор, однозначно рекомендую ознакомиться именно с этим произведением.

Towerdevil! Если ещё помнишь, чем там дымила твоя муза в процессе написания Тризны отчаяния, срочно ищи, где затариться снова! Ибо это лучшее, что может случиться с ней, да и с тобой тоже…

Весьма достойный, атмосферный хоррор-рассказ.

Пугать можно по-всякому, и поджанров у хоррора потому великое множество. Однако в глобальном смысле у него два подхода. Можно использовать ощущение опасности — когда нечто страшно потому, что представляет реальную угрозу того или иного толка. А можно пугать самим явлением чего-то ужасающего по сравнению с обыденной реальностью. Оно может не представлять для героя реальной угрозы, однако сам факт того, что придётся увидеть нечто такое, вгоняет в дрожь.

Последний подход сложнее, и требует тщательной работы над образом — ибо, описывая что-то пугающее своей ненормальностью, шокирующее или омерзительное, легко не дожать, или наоборот, перегнуть палку. И получить просто нечто странное в плохом смысле, невнятное или гадкое.

И что сказать… Автору удалось использовать этот подход.

Каникулы, самый зенит лета, отдых в деревне и двенадцатый день рождения… Лепота. Буквально веет ощущением беззаботности и веселья под ярким солнцем с безоблачного неба. Казалось бы, что может произойти в таких условиях, когда ты живёшь не в какой-то поганой чернушной дыре, и когда самой страшной трагедией в жизни должна быть двойка по математике?

«Э, ты чего? Это же идеальные декорации для начала какой-нибудь жести!» — тут же возопят матёрые ценители хоррора. И окажутся правы на все 111%! Правда, никаких кровавых бань, прорывов хтонической жути или самогонщицы-людоедки, чавкающей за сараем незадачливым заблудившимся грибником, не будет. Даже загадочного исчезновения не случится.

А случится столкновение протагониста — городского мальчишки Вадима, несколько избалованного и не слишком довольного его помещением в деревенские условия — с жутким секретом одной из не самых благополучных семей. Таких, знаете ли, к которым обыватели любят испытывать снисходительное презрение, а малолетние хулиганы придумывать дразнилки пообиднее. И нет, с Вадимом ничего фатального не случится. Физически. Ему придётся просто увидеть. Столкнуться лицом к лицу с тем, что более взрослый и сформированный человек мог бы описать как слом самих представлений об окружающем мире, то, чего не может и не должно существовать, а ребёнок просто как что-то невыразимо страшное и отвратительное.

Почти не спойлеря — не позавидуешь такой трактовке и искажению образа Ехидны, ставшими по факту семейным проклятьем…

Надо сказать, достаточно оригинальная концепция. Не слишком часто увидишь в хорроре именно такие образы.

Последний день детства. Весьма меткое название. Конец детства… Которое не только невинность, наивность и посредственность. А ещё и детская же глупая жестокость, непосредственный эгоизм и поверхностность.

Только такое вот преждевременное прекращение детства не ускоряет течение естественных процессов. А ломает. Как, судя по всему, сломало в конце и главного героя. Сделав смешными его прошлые, незатейливые мысли и поступки, как приятные, так и не очень.

Едва ли он сможет до конца отойти от пережитого. И страшно от мысли о том, что девочку Свету может ждать такая же жуткая судьба, как её несчастную бабушку.

Хотя и не всё так с ней просто по зрелом размышлении. Пожалуй, эта девочка сама при определённом ракурсе может испугать ничуть не меньше самого скрываемого секрета…

Единственное, что немного смазывает впечатление — нет ни малейшего намёка на истоки этих жутких, поистине лавкрафтианских преображений. Что всё-таки не так с этой семьёй, почему и как она стала такой?

Нельзя сказать, что это критично. Столкновение в лоб с сокрытой от тебя доселе стороной реальности, без малейшего понятия о том, что же произошло на самом деле — тоже допустимый и работающий литературный приём. Однако он больше хорош для каких-то мимолётных, подобных яркой вспышке соприкосновений с чем-то загадочным и/или страшным.

Но автор поступил иначе. Столкновение с ужасом описано хоть и без каких-то объяснений, однако яркими, пусть и скупыми штрихами. Это была не «вспышка», а занявший достаточно времени эпизод, когда протагонист успел не только рассмотреть эти самые «штрихи», но и даже немного обсудить их с действующими лицами. Пусть и без особого результата — ни для него, в плане успокоения души, ни нам, в плане получения дополнительной информации…

А ведь хочется получить хотя бы тоненькую ниточку, хотя бы слабый намёк, чтобы хоть самому додумать и предположить какие-то варианты! Напиши автор буквально пару строчек, вроде того, что ещё задолго до революции юная девушка загадочным образом на несколько недель потерялась в тайге или провалилась в какую-то странную пустоту, оказавшуюся под погребом, и с тех пор жизнь всей этой семьи изменилась навсегда… А уж читатель додумает какой-то свой, пусть самый невероятный и спорный в его же глазах вариант! Увы. Досадно…

…но эта досада ни в коем случае не настолько сильна, чтобы портить общее впечатление от рассказа. Литературное гурманство хоть и бурчит недовольно, но обязано признать, что рассказ в целом удался. Как часто бывает, даже жаль, что такой потенциал не оказался задействован в рамках хотя бы небольшой повести, для чего были все карты. Хоть прелесть рассказов как раз в их краткости, этой концентрации всего сюжета в небольшом объёме, отчего она воспринимается только ярче.

По итогу, если вы ценитель хоррора, не отягощены повышенной сверх всякой меры брезгливостью, а иллюстрация к рассказу, наличествующая на «Даркере», не вызовет у вас острый приступ одной весьма распространённой фобии — рекомендую к прочтению сей малоизвестный рассказ.

Бывают произведения, главная проблема которых в том, что автора уж слишком заносит. Не используется вовремя стоп-кран для бьющих ключом идей и образов, хотя давно стоило бы уже урезать леща и угомониться. Замереть на грани, где ещё видны умеренность и уместность.

Однако если не стоп-кран, так безжалостные ножницы редактуры. Они тоже способны помочь в отдельных, не терминальных случаях. И под горестные всхлипы автора редактор, аки заправский вивисектор или главный герой описанного ниже произведения, зверски кромсает, режет и зашивает текст, выкидывая всё лишнее и переставляя куски, пока по итогу не получится что-то более изящное во всех нужных местах.

А бывают произведения, главная проблема которых как раз в том, что автора заносит недостаточно. Уже начавший было раскручиваться маховик вдохновения сразу притормаживает, напых стыдливо притушивается… И вместо того, чтобы увидеть, как в костёр авторской мысли от души плеснули из канистры с творческой свободой, мы видим демонстрируемый бенгальский огонь. Один. Вроде и красиво, но скромно и как-то нерешительно.

И помочь таким произведениям уже куда сложнее, нежели первом типу…

Вот и повесть, в лучших традициях XIX века атмосферно названная «Воскреситель, или Анатомия фантастических существ. Утерянный труд доктора Спенсера Блэка» относится как раз к таким произведениям. Мало, мало, мало, тысяча чертей, автор, мало!

Повесть состоит из двух частей. В первой нам рассказывается загадочная история жившего во второй половине XIX века безумного гения, хирурга, анатома и тератолога, и в целом крайне, кхм, нетривиальной личности — доктора Спенсера Блэка. Во второй же представлен апогей его научных изысканий, «Кодекс вымерших животных». Своеобразная «проклятая книга» (только не в виде обшитого человеческой кожей гримуара тайных заклинаний и жутких ритуалов, а… анатомического справочника) изданная микроскопическим тиражом и осевшая (?) по тайным коллекциям.

Интригует? Конечно! Дух захватывает, что можно получить на такой основе! А что же мы получили?.. Посмотрим.

Сразу стоит отметить: частая претензия к повести, которую можно услышать на разных ресурсах — кажущаяся глупость и непонятность самого подхода доктора Блэка. В чём заключался смысл его действий? Какое отношение имеет хирургия нынешних животных и людей к каким-то пусть даже существовавшим, но исчезнувшим созданиям? Сколь коню крылья ни пришивай, он пегасом не станет! И всё в таком же роде.

Однако как раз тут всё нормально. Дело в том, что доктор Блэк — архаик. Он действовал с точки зрения не полноценной академической науки своего времени, а более ранних философских воззрений, таких как натурфилософия и идеализм. В конце концов, пусть та же алхимия ошибочна по своей сути, это же не означает, что алхимики совершали свои деяния, опираясь на какой-то вздор? Сама в себе алхимия была логичной и стройной системой, и пусть главной цели никак не получалось достичь, побочные успехи лишь укрепляли уверенность её адептов в том, что сама система верна! И потому в действиях протагониста нет ничего возмутительного. В рамках концепции, которой он следовал, его действия были как раз оправданны, а выводы и теории убедительны. Так что с этим мимо. Проблемы «Воскресителя» лежат совсем в иной плоскости…

Центральный персонаж повествования — доктор Спенсер Блэк, личность, как уже было сказано, весьма специфическая. Светило медицины, перспективнейший научный деятель — и это всё в весьма и весьма молодом возрасте! Самый настоящий научный талант. При этом болезненно впечатлительная, увлекающаяся натура. Гремучая смесь качеств. Из такого теста получаются художники, злодеи и безумные гении. И доктор Блэк, пожалуй, стал как раз смесью всех этих вариантов, с упором на безумного гения всё-таки.

Со страниц повести мы постепенно наблюдаем, как занятия сначала экспериментальной хирургией, потом тератологией, а потом и собственными направлениями науки постепенно приводят доктора Блэка ко всё более и более экзотическим, а потом и маргинальным теориям, ставших причиной краха его блестящей, пусть и только начинающейся карьеры. Из подающего надежды врача и учёного в научного фрика, а потом и в артиста-циркача с собственным «шоу ужасов»… Кому история падения, а кому и ирония судьбы. Но ему уже плевать на это, ибо смыслом жизни становится его главная теория, его мания, его одержимость — зиждущаяся на ряде доказательств убеждённость в том, что древние мифические создания существовали на самом деле, как создания из плоти и крови, и их наследие всё ещё дремлет в их родственниках и дальних потомках. Его можно пробудить вновь…

И как скатывается научная карьера, так же мы наблюдаем постепенное преображение доктора Блэка из спасающего жизни врача в зловещего безжалостного исследователя, лаборатория которого прямо-таки просится в какой-нибудь фильм ужасов, а поступки окончательно теряют возможность нормальной моральной оценки.

Повествование балансирует на той самой, тонкой грани реализма и мистики, когда для происходящего в равной степени применимы как сугубо рациональные объяснения, так и фантастические толкования происходящего.

Доктор Блэк — явный «ненадёжный рассказчик». И даже не потому, что он намеренно напускает туману и водит нас за нос. А потому что чем далее, тем более заметна его одержимость вопросом, усиливающийся разрыв с реальностью, эмоциональная нестабильность. Кто знает, что из описанного Блэком в письмах и иных источниках происходило на самом деле, а что являлось фантомом воспалённого разума? Страшнее всего, когда человек сам желает обмануться. А доктор Блэк очень хотел этого, увидеть доказательства своей правоты — этого огня, который годы питал его бешеную трудоспособность, и его гордыню, чего уж греха таить.

Но при этом постоянно проскальзывают моменты, которые сложно объяснить исключительно театральными трюками да ненормальностью главного действующего лица. Все эти образцы, попадавшие к нему в руки — точно ли в них не было ничего необычного, неужто Блэк мог трактовать в нужном себе ключе вообще всё? Даже «мальчика-оленёнка»? Неоднократные упоминания доктора Блэка о нахождении им настоящих останков вымерших мифических существ, полученных из разных источников или прямо найденных в глухих уголках мира — что это? Ложь и фантазии безумца, самого себя убедившего в том, что сотворённые им имитации есть воссоздание по образцу настоящих существ? Или же доктор Блэк никогда не лгал, и во время своих путешествий видел настоящие артефакты тайной стороны мира, зловещие осколки былого, способные пошатнуть сами представления о мире, где, казалось, уже тогда почти не осталось белых пятен? Если созданные Блэком существа были лишь искусными плодами вивисекции, как некоторые из них могли шевелить новыми конечностями? Вопросы, вопросы…

Полная загадок история и заканчивается загадочно. Почему доктор Блэк отозвал тираж «Кодекса вымерших животных»? Что всё-таки случилось перед его пропажей, и последние слова в письме Блэка — лишь бред безумца или реальность, открывшая перед доктором ещё одну свою страшную тайну? Можно понимать по-всякому… И это интригует!

Казалось бы, с такими-то составляющими всё хорошо, правда? Как бы не так!

«Воскреситель» — это не роман, и даже не полноценная повесть в полном смысле этого слова.

Первая часть — это сама история Спенсера Блэка. Слишком сжатое, слишком сухое изложение фактов, как будто краткая биография настоящего исторического деятеля. И это-то при наличии настоящих художественных вставок и эпизодов. Может быть, автор таким образом хотел передать обрывочность сведений и загадочность биографии протагониста, о котором мало что известно в полной мере? Тогда увы, это делается не скаканием галопом по европам, а иными методами. Казалось бы, введи больше действующих лиц, больше документов и воспоминаний, больше разных точек зрения на произошедшее, для создания действительно объёмной картины — и получится шикарная картина! Но нет…

Сам же, собственно, этот самый труд доктора Блэка, «Кодекс вымерших животных»… Кстати, а уместно ли всех их называть «животными»? Меня терзают смутные сомненья… Но ладно, спишем это на архаичность терминологии и отдельных научных мыслей во время действия сюжета. Ооо, это прямо-таки отдельная история!

11 рассматриваемых мифических существ, от сатира до восточного дракона. Небольшая, буквально на полстраницы, информация с краткой характеристикой существа от Блэка и/или размышления о возникновении данного вида. Небольшая же и крайне лаконичная иллюстрация облика существа при жизни в начале раздела. Изображение скелета в двух-трёх проекциях, с дальнейшим добавлением мышечной системы, дополнительное более подробное рассмотрение также скелета и мышц некоторых частей тела вроде торса или конечностей

Иии… Всё! В смысле, реально всё!

Единственные два раздела, хотя бы близко похожие на нормальные разделы в бестиарии — это «Сирена океаническая» и «Гарпия эринийская». У которых присутствуют иллюстрации и описания систем органов, а также есть нормальные иллюстрации, отображающие облик существа и его разновидностей при жизни. Чуть больше повезло сатиру, у него тоже в конце есть иллюстрация одного из вариантов облика существа при жизни.

Несчастному минотавру даже этой небольшой иллюстрации его облика не досталось, одни анатомические зарисовки и силуэт… Доктор Блэк, за что, вы и без того бычка обидели по всем статьям (читавшие поймут…).

Как там у нас полностью называется сей монументальный труд?

«Кодекс вымерших животных

Исследование малоизвестных видов животного мира, составленное в качестве справочного пособия для специалистов в науке, медицине и философии Спенсером Эдвардом Блэком, д. м. н., включая подробные иллюстрации и пояснения относительно мышечной системы и скелета, а также внутренних органов отдельных животных»

Простите, но тут даже для специалистов в медицине не так много сведений, не говоря уже о философах и учёных иных сфер знания. Безусловно, схема анатомического строения данных уникальных существ интересна и может дать много информации к размышлению. Но… Для труда такого уровня недостаточно создания одной лишь возможности рассматривать существование и жизнь описанных созданий как полноценных живых существ, которые когда-то бродили по Земле! Даже для такого приёма достаточно раздела с одной лишь гарпией, и не нужно рисовать 11 скелетов!

Даже интересно, как бы выглядела на печати эта тетрадка с претензией на звание «кодекса».

Нет, при желании даже это возможно выкрутить в достаточно интересную сторону. И не обязательно брать привычный до обыденности приём «тиражи везде уничтожили, остались лишь считанные экземпляры в тайных коллекциях, да небольшие фрагменты в архивах, из которых и была скомпилирована данная книга».

Можно же, предположим, было указать, что безумие доктора Блэка на этот момент зашло совсем далеко. И он маниакально переписывал, переписывал и переписывал свой magnum opus. Жуткая мобильная лаборатория, заполненная запахом крови и медикаментов и эхом воплей давно мёртвых несчастных подопытных тварей, завалена исписанными потоком сознания и изуродованными зачёркиваниями листами, вокруг печатной машинки завалы разорванных и скомканных страниц, вызвавших гнев безумного гения за недостаточно точное и яркое отражение бурлящих и мятущихся в его искажённом разуме мыслей.

И лишь в краткий миг прояснения от своей одержимости доктор Блэк собирает фрагменты своих мыслей во что-то, похожее на дневник естествоиспытателя, и пытается его издать… По факту, едва ли удачно.

Так можно даже выиграть в таинственности! Ибо терзает любопытство — какие же тайны можно было бы увидеть, узри свет полноценный труд доктора Блэка? Но нет, это весь Кодекс. Смиритесь.

Или, может быть, так и задумано, и перед нами просто жалкий безумец, мнимое величие собственных изысканий которого существовало лишь в его же маниакальных бреднях? И это такая, изящно показанная автором жестокая ирония жизни — вот, «доктор Блэк», это весь твой великий труд?..

Нет.

Неоднократно подчёркивается и тщательно создаётся образ того, что доктор Блэк быть хоть и безумным, и одержимым собственной теорией, но всё-таки гением. Так что перед нами труд гения, больше подходящий студенту медицинского курса. Снова смиритесь. А ведь даже при бледной биографической части, один лишь Кодекс мог бы вытянуть произведение, рассказав о докторе Блэке больше любой биографии.

Фух. Автор, тебе не кажется, что если продолжать, то додумывать за тебя в таком случае нужно будет уже столько, что скромный читатель в моём лице должен будет требовать соавторства?

Что же у нас в сухом остатке. Шикарная задумка. Отличная техническая реализация — рисунки и в целом оформление книги действительно хороши и атмосферны. Интригующая, зыбкая грань между реальностью и фантастичностью. И при этом — посредственная реализация и сюжетной части, и особенно псевдонаучной. На руках были все карты, чтобы получить отличный готический роман на классическую тему овеянной ореолом романтики и ещё не лишившейся мистического элемента науки XIX века, с элементами драмы и даже хоррора. Но… Увы. Что получили, то получили. Лично я был бы очень рад, переработай кто-то эту действительно достойную задумку в новое, лучшее произведение. Надежда — она штука такая. Долго отказывается сдохнуть. Даже на столе безумного вивисектора, сотворяющего химер…

Бывают произведения хорошие, вызывающие лишь восхищение. И только лишь беспристрастность критика заставляет искать и выявлять недостатки, которые есть в любом, даже гениальном произведении. Во имя справедливости по отношению к другим произведениям.

Бывают произведения плохие, вызывающие лишь отторжение. И только та самая беспристрастность критика заставляет искать хоть какие-то достоинства, которые всё же есть. Во имя той же самой справедливости.

А бывают книги, вроде бы заслуживающие суровой критики, но при этом рука не поднимается их разносить. Потому что ни один из недостатков не является настолько критичным, чтобы вынести приговор, и приходится идти на поводу у внутреннего голоса, который шепчет, что это «просто хорошее произведение». И всё, этого достаточно.

Вот «Эхо великой песни» ныне покойного писателя Дэвида Геммела и относится как раз в третьему типу литературы.

Что есть у нас на руках: взяв классическую концепцию, где, казалось бы, уже и придумать что-то новое нереально, автор создаёт весьма симпатичную картину жалких остатков когда-то великой древней цивилизации.

То ли магия, то ли технология, то ли техномагия хранящих энергию кристаллов, пригодных для самых разных целей, от исцеления и продления жизни до создания оружия огромной разрушительной силы. Управление этими кристаллами при помощи психотехник, удивительные (и ужасные подчас) последствия взаимодействия кристаллов с человеческим телом, ментальные путешествия, телепатия… Создаётся та самая интригующая грань, когда разница между физикой и магией столь размыта и тонка, что не возникает и особо желания как-то их разделять. Хочется верить, что какой-нибудь такой и могла быть настоящая сгинувшая без следа древняя цивилизация, которую описал Геммел. Даже с такими признаками древней цивилизации, вроде того же рабовладения или антуража кораблей, до крайней централизации (вроде того факта, что «та самая» пирамида была всего одна, на всю империю аватаров). Не обошлось и без признаков упадка, который затронул аватаров ещё до великой катастрофы —

В общем и целом, картина сочная, интригующая. Как же автор её раскрыл? Одновременно и хорошо, и плохо.

С одной стороны, повествование очень атмосферное. Описание меняющегося мира, за которой уцепились обломки прошлого, обречённое понимание бывших властителей народов, что они цепляются за всё более и более извращаемые остатки технологий, пока кольцо жаждущих мести бывших рабов и «дикарей» всё более и более смыкается, постоянные упоминания того, что было утрачено и потеряно… Сама эта чудесная метафора остатков аватаров как эха, эха песни, что была великой, но теперь затухает и должна исчезнуть… Красота!

Но, с другой стороны, складывается занятное ощущение, что ты выхватил вторую или третью книгу какого-нибудь цикла, и есть предыдущие и следующие произведения. Потому что всё время преследует ощущение чего-то нерассказанного. Какого-это эпизода из истории аватаров до катастрофы, или разъяснения того, что именно эти кристаллы, или большей картины мира, или, или… Это ощущение не мешает чтению, но не оставляет впечатление, что тебе не дали всю картину, из которой должна сложиться эта величественная история. Автор не устраивает обширный экскурс в сеттинг. И есть только такое вот минималистичный набор фактов, на которых строится сюжет. Но и не оставляет в тексте зацепки или намёки, на основании которых потом можно уже самостоятельно додумать цельную картину, пусть и для каждого свою.

И от этого ощущения, что где-то этот мир уже был описан, и нужно сначала ознакомиться с этим описанием для полноценного погружения в «Эхо великой песни», избавиться никак не получается. Или же от ощущения, будто автор решил, что описанного им уже достаточно, и более вникать в мир не стоит. Очень жаль…

И основной конфликт сюжета, связанный со вторжением, только лишь подчёркивает это ощущение недосказанности. Сама история не балует какими-то резкими поворотами или шокирующими изменениями — по сути, сами обстоятельства вторжения уже и есть самый главный «вотэтоповорот» в повествовании. Сюжет развивается плавно и достаточно предсказуемо… Но не уверен, что в описанных декорациях окончательной гибели древней империи это по-настоящему плохо. Всё равно более или менее представляешь себе, чем такое может закончиться, и более интересно даже не то, что именно случится, а как себя в таких условиях поведут действующие лица.

Да, о действующих лицах. Персонажи весьма хороши. Среди них нет невероятно ярких, оттягивающих на себя всё внимание, но они по-своему этим и хороши — веришь, что это действительно самые обычные люди, попавшие в маховик истории. Безумцы, гении, военачальники, получившие страшную силу (и не готовые к ней) простые случайные люди, охваченные тоской по утраченному властители или пылающие ненавистью к угнетателям повстанцы… В них хочется верить. Хоть описаны они и такими же немногочисленными, но красивыми штрихами.

По итогу, ради чего же стоит читать неоднозначное в литературном плане «Эхо великой песни»? Я бы сказал, ради атмосферы. Ради этой специфической атмосферы утраченной древности, столь отличной от современности. Если слова «Хайборийская эра» или «Гиперборея» для вас не пустой звук, точно поймёте, о чём я.

Для тех, кого впечатляют образы сгинувших без следа эпох с их великими достижениями и пороками. Тех, кто любит слушать великие песни. И пусть от них осталось только эхо, но они были по-настоящему великими.

Если коротко и строго по делу — не самая плохая, по крайней мере, относительно научная фантастика о покорении космоса, со многими недостатками, но и несколькими уравновешивающими их достоинствами.

А если подробнее, то милости просим.

Для начала, почему я вообще взялся писать столь объёмный отзыв на, казалось бы, особо не претендующее на звание великой научно-фантастической книги всея времён и народов произведение? Чего ты хочешь от простой книжки?

Да душно стало, знаете ли. При попытках почитать что-то из тех авторов, кого называют маститыми, постоянно вязнешь то в настолько глобальных техносингулярных мудрёностях, что в них сам автор начинает путаться и тонуть, забывая о всякой реалистичности, то в проклятой повестке в декорациях НФ, будь она (повесточка) неладна, то в собственных фейспалмах от того, как под видом умной фантастики каменной твёрдости продвигается такая возмутительная чушь, что уже хорошо учащийся школьник начинает что-то подозревать — и никакие хитросплетения сюжета и личности персонажей не спасают.

Хочется почитать просто честную, максимально нейтральную фантастику на увлекательную тему вроде освоения космоса, как в тех временах, когда фантастику ещё писали увлечённые самой идеей бесконечного прогресса и величия цивилизации люди.

А теперь, по давней традиции, сначала будем ругать. И сразу предупреждаю, что возможных спойлеров будет очень много, но спрятать их, увы, нельзя, иначе как скрыв почти весь отзыв.

Уже начиная читать роман, сразу замечаешь, что автору интересно, а что не очень. Кибернетика ему интересна. Теория панспермии ему интересна. Методы межзвёздного перемещения ему интересны. А вот история или политика увы, очень не интересны. Вот прямо совсем. Иначе бы он потенциально весьма интересный сеттинг не обрисовал настолько скупыми штрихами, что это похоже больше на вынужденные условности для развития дальнейшего сюжета. У тебя в мире существует Бразильская империя? США стали теократией? Австралия выросла до уровня, при которой что-то там ставит игрокам вроде Евразийского союза? Нет, я не говорю, что это совсем невозможно… Но как? Как, блин, это всё могло произойти? Да приличный автор бы не одну главу посвятил разбору того, как мир дошёл до такой ситуации. Но нет, не в этот раз. Быстрее, быстрее-быстрее, на кой нам это всё, скорее протагониста в космос отправить, а что там на Земле было до этого, плевать! Прямо чувствуешь облегчённый выдох автора, когда он наконец-то смог отправить протагониста в космос и приступить к путешествию и приключениям.

А ещё автору очень интересны отсылки, которыми он наполнил своё произведение. Но — ну вот такой я противный, и не только я один, имею наглость утверждать — очень раздражает, когда автор назойливо пихает везде, где надо и не надо, какую-то тему, на которой он сильно заморочен. Неважно, что это — какая-то любимая франшиза, произведение, музыкальный жанр, исторический период или любое хобби.

Что? Написано для своих, а потому не нравится, не читай? Шиш, оно не так работает. Книга всё-таки не фанфик, и не техническая инструкция, а потому стоит учитывать и тех, кто может начать её читать, не будучи со-фанатом автора. А также тех фанов, которые самые что ни на есть фановитые фаны, но всё равно имеют понятие об умеренности. Вопрос ведь не только в концентрации таких вот пасхалочек и прямых указаний на любимые вещи писателя, но и методах их подачи. Действительно талантливый автор может выстроить своё произведение таким образом, что оно будет буквально нашпиговано тоннами отсылок и пасхалочек, уши которых будут из каждой страницы торчать. Но всё это не будет вызывать ни капли утомления или раздражения, ведь главное — сделать всё ненавязчиво.

А что же мы видит у Тейлора? Раз — забавно. Два — забавно. Три — хорошо, пусть… Но к середине книги мне уже хотелось возопить: автор, да понял я, понял, что Боб и его копии — гики, технари, хикки в разной степени, и страстно обожают Стар Трек, Звёздные войны, D&D и прочие элементы соответствующей субкультуры! По-нял!

И элементы сии как раз не остаются приятными мелочами для тех, кто в теме, и существуют без дополнительного контекста, сами по себе, для тех, кто нет. Нееетушки, автор всякий раз поднимает большой кумачовый транспарант, чтобы уж точно дошло — ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! СМОТРИТЕ, Я ЕЩЁ РАЗ НАПОМНИЛ, КАКАЯ ОФИГЕННАЯ ВЕЩЬ «ЗВЁЗДНЫЙ ПУТЬ»! Ощущаешь себя тем мужиком из «Полосатого рейса», который спрятался от тигров на якорной цепи, а потом был поливаем водой из шланга и кричал «Аааа, хватит, аааа!».

Далее у нас приключения древнего племени каменного века где-то в глуши доисторической Африки! Хотя подождите, стоп...

Мягко… очень, очень мягко говоря, сомнительной представляется идея автора о том, что инопланетная жизнь, описанная в романе, будет настолько похожа на земную.

Поясню. У эволюции можно предсказать проблемы, которые она решит. Но чрезвычайно трудно, если вообще возможно, рассчитать, каким именно путём она решит возникшие перед ней задачи. У нас самих на планете эволюция зачастую шла столь непредсказуемыми путями, что иной раз только счастливой или, напротив, несчастливой игрой случая можно объяснить судьбу не то что видов, и даже не классов, а целых типов анатомического строения.

Не произошло бы невовремя одно событие — и у нас могли бы быть аналоги драконов, ящероподобные существа с шестью конечностями. Всем привычен вид птиц, а меж тем они — совершенно уникальное событие в истории Земли, потребовалось крайне нетривиальное сочетание факторов, чтобы взлетела столь сложная конструкция, как птичье крыло. Не упрись членистоногие в изначально тупиковое направление развития одной из систем организма (дыхания, если что) — и ещё не известно, мех и чешуя правили бы миром, или хитиновый экзоскелет. Да что там, даже четыре лапы / именно два глаза / челюсти с зубами / и прочее, при всей их однозначной практичности, всего лишь последствия событий, которые могли и не произойти когда-то. И такая жизнь на Земле выглядела бы для нас текущих сущим ксенозоопарком.

А у автора всё просто! Панспермия ведь, и значит, жизнь на похожих планетах должна быть похожа. Поэтому у него на планете дельтанцев живут птицеподобные зверушки с пёрышками, ползают подобия насекомых, растут именно что деревья именно что с зелёной листвой, и так далее, так далее…

На планете в световых годах от Земли. Ага. А сами дельтанцы настолько похожи на земных существ, что — загибаем пальцы:

• они не только млекопитающие

• автор не только ничтоже сумняшеся описывает их внешность как синтез из внешности земных животных

• они у него ещё и психологически столько похожи на людей, что замени «дельтанец» на «кроманьонец» — и никаких странностей можно было бы и не заметить!

Уважаемый Деннис Тейлор, будь у меня возможность обратиться к нему напрямую... Даже если теория панспермии верна, то распространяются по космосу лишь детальки конструктора, как в «Лего». Или же простейшие заготовки. Но из такого конструктора может, и соберётся, собраться что угодно. Отдаёт нафталиновыми временами, когда фантасты и философы на серьёзных щщах рассуждали и утверждали, что жизнь на других планетах непременно должна быть копией земной — уж разумная точно, потому что ничего совершеннее человека и быть не может. Нет ничего более лучшего по законам вселенной.

И посему, мистер Тейлор, я, конечно, понимаю, что Звёздные Войны — непревзойдённый культовый идеальный идеал научной фантастики, но не резиновыми мордами же едиными. XXI век на дворе, ёлки-палки...

И в целом, при всей заметной увлечённости автора темой космоса, многие потенциально интересные меньшие темы освещены из рук вон плохо. Скажем, та же добыча полезных ископаемых (излетаемых?) в космосе. Как интересно и по-хорошему технично можно было бы описать, как именно происходит разработка всех этих астероидов и комет, пока персонажи строят свои копии при помощи добываемого! Но нет, волшебный сканер нашёл всё в звёздной системе, и копаем. Хватит.

Думаю, о предельной картонности главного противника в космосе писать слишком много не стоит? Я вовсе не против антагонистов как упёртых фанатиков. Но даже такого персонажа можно сделать хотя бы интересным. Так ведь это нужно его расписать, показать как личность, даже отталкивающую…

Хотя вот как раз показать что-то отталкивающим автор любит. Если начнёте читать, сразу же поймёте, что автор не любит. Очень быстро и очень ясно поймёте. Он вам много раз это укажет, не забыв пнуть при всяком удобном случае.

Но зачем же тогда всё это читать, после такой близкой к разносу критики? Снова вспоминаем мышей и чертовски аппетитный кактус? Нет, все указанные выше недостатки скрашивают несколько небольших преимуществ и одно солидное.

Приятной неожиданностью стали описания космических сражений. Хотя чего-чего, а такого поначалу и не ожидаешь. Нет ощущения, что автор по худшим традициям дешёвой космооперы описывает обычный линкор эпохи Второй мировой, только с лазерами и в космосе.

Вместо этого описания огромных скоростей и ещё более огромных расстояний, на которых решающую роль играет не огневая мощь или броня, а скорость и точность вычислений, где переменными выступают в том числе целые планеты, и от которых зависит, куда попадёт ракета с собственным ИИ или улетит снаряд. Где оному достаточно быть простой болванкой чего-нибудь, потому что на космических скоростях кинетическая энергия столкновения такова, что совершенно неважно, что именно и во что именно падёт, эффект всё равно будет сокрушительный.

Хороша сама по себе идея космического корабля главного героя (опустим сейчас, что на деле он фактически и есть этот корабль) в виде вариации автомата фон Неймана: продвинутый досветовой двигатель, 3D-принтер как основной инструмент и куча рабочих дронов. Хоть и, как я сказал уже, можно было бы и поподробнее описать работу всего этого, книге бы совершенно не повредило. Тут заодно и небольшой, но зачтённый плюсик автору за мелкую шпильку в адрес подхода, который нано-машины представляет как универсальное «средство для всего», практически приравнивая их к магии по достижимым эффектам. Мелочь, а приятно.

И самый главный, тот самый солидный плюс — общий светлый и гуманистичный дух книги. Неожиданно? Для меня поначалу тоже. Но, право же, как надоели тенденции последних лет, а то и десятилетий! Если положительный герой, так мерисья, которая хорошая, а потому ей всё можно: хамить, унижать всех подряд по поводу и без, творить лютую дичь, от которой волосы дыбом встают на всех частях тела, включая те, где их отродясь не было. Потому что как иначе, какой же герой офигенный! И он за всё хорошее против всего плохого, а потому допустимо! И другой подход, столь же нежно любимый молодыми талантливыми авторами (вне зависимости от реального опыта, возраста и таланта): главгерой вся из себя такая типа тёмная типа загадочная типа личность с непременно трагичной тяжёлой судьбой, «уникальным» циничным взглядом на жизнь и непременной крутостью, вытекающей из всего предыдущего. Как вы понимаете, разница по эффекту на сюжет не особо велика.

Или обратная идиотичная ситуация, когда все хорошие и кругом бабочки и пони с радугой.

Как же надоело это всё! Просто слов нет. И как приятно было читать роман, где в качестве протагониста показан просто позитивный и деятельный персонаж, получающий удовольствие от созидания чего-либо и получения новых знаний! При этом, что важно, не отменяя наличия в мире глупости, жестокости и жадности, но показывая, что есть ещё и что-то другое, кроме всего этого.

Вот за это автору действительно спасибо. Настоящий глоток чистого воздуха поистине горной свежести.

Не знаю, что станется с этой серией дальше, и что там дальше в продолжениях. Но хотя бы этот, первый роман, я могу рекомендовать к прочтению. Хотя бы тем, кто в курсе, в чём заключался первоначальный дух научной фантастики, или устал от того, что на него льётся со страниц в последние годы.

«Мало. Но хорошо. Но мало. Хоть и хорошо.» Примерно такие мысли крутились у меня при первом прочтении Экспедиции, и особенно не поменялись при дальнейших.

Псевдодокументальные проекты в виде книг, сайтов или циклов эссе-статей, повествующие о спекулятивной биологии и ксенобиологии — явление не особо распространённое, но широко известное и любимое в узких кругах любителей как фантастики в целом, так и темы инопланетной жизни. Но на русском языке можно ознакомиться лишь с ничтожной долей этого и так не особо большого массива, посему каждый пример имеет свою ценность. За что и хочется поблагодарить Павла Волкова, благодаря которому можно полноценно ознакомиться с творением Уэйна Барлоу!

А хорошо ли у автора получилось влиться в специфический жанр? Давайте посмотрим.

Книга повествует о совместной экспедиции людей и инопланетян, имеющей не столько научные, сколько идеологические мотивы. Так как Земля была страшно загажена опрометчивой деятельностью людей и в итоге собственная природа на ней фактически приказала долго жить. На планете, где океаны превратились в отравленные химические помойки, и неудивительно. И теперь очень важно показать картины дикой природы, которую современные времени действия книги люди уже в глаза не видели, дабы помочь направить общество на требуемый путь.

Повествование (вполне мудро со стороны Барлоу) подаётся с точки зрения художника, вошедшего в состав экспедиции как штатный художник, с задачей максимально красиво зарисовать картины природы чужой планеты. Звездолёт добирается до планеты, высыпает на неё стаю воздушных исследовательских кораблей и дронов, и экспедиция в реалии чужой планеты начинается!

***

Но раз Барлоу уж влез в достаточно хардкорный жанр, то справедливо можно задать несколько въедливых вопросов от того, кто в теме, не так ли? Поехали.

Фантазия, конечно, у автора на уровне. И вполне вероятно, что он с кем-то консультировался, как-то упустил я данный вопрос. Но… Но.

1. Показать существ, в принципе не имеющих зрения, а потому имеющих крайне экзотичную внешность из-за странной на вид безглазой головы — конечно, ход очень удобный. Для художника. Но насколько вероятно с точки зрения ксенобиологии, что вся биота планеты тотально будет лишена зрения и использовать исключительно эхолокацию?

Без вопросов, происходи всё на планете, где было очень темно (тут уже другой вопрос, почему, и как на ней возникла/поддерживалась жизнь), то такое имело бы объяснение. Зрение бесполезно, а потому и заменено на иные типы восприятия.

При этом автор осторожно отмечает, что у животных Дарвина-IV есть чувствительность к инфракрасному излучению, а фауна Дарвина отказалась от зрения из-за продолжительного периода, когда планета была укрыта густыми туманами и эхолокация имела преимущество над зрением.

Простите, что? Из-за каких-то туманов? Даже летучие мыши, ориентирующиеся по эхолокации в полной темноте пещер, почему-то не спешат лишиться зрения окончательно. Глубоководные рыбы, всю жизнь проводя в кромешной тьме, через одну сохраняют хотя бы посредственное зрение — а то и наоборот, отращивают себе такие иллюминаторы, что сова свинячьими глазками покажется.

Во-первых, как так получилось, что на всю планету не уцелело ни одного даже вида (не то что таксона!) животных, использующих зрение, из-за всего лишь плохой видимости в условиях туманов? Даже при использовании эхолокации оно лишним вовсе не было бы. Во-вторых, почему ни один вид спустя время, как эпоха туманов прошла, не попытался вернуть зрение хотя бы через ту самую чувствительность к инфракрасному излучению? Можно только представить, какое колоссальное преимущество имело бы зрячее существо на планете бескрайних засушливых равнин, где ныне весьма светло и ясно! Которому не нужно всё время дико орать, чтобы понимать, что происходит вокруг него, а потому не раскрывать своё наличие лишний раз (автор поминает, как шумно должно быть на планете с точки зрения её фауны), и которое видит на огромное расстояние по сравнению с неминуемо близорукими ходяче-летающими эхолокаторами?

Природа ведь не терпит пустоты. У нас на планете, при наличии хотя бы посредственного зрения у подавляющего большинства наземных и не глубоководных развитых животных, всё равно развиваются альтернативные способы восприятия. Эхолокация, электрорецепция, химическое чувство… А Дарвин-IV почему-то остаётся планетой полной слепоты. Загадочно...

2. Дарвин-IV — планета мегафауны. Если уж тут животные размером со слона — не редкое явление, а вполне себе обычное зрелище. Причём мегафауна есть и летающая, прямо-таки инопланетные кайдзю бороздят чужие небеса. И при этом они по большей части представляют из себя живые реактивные лайнеры.

Реактивное движение — вещь хорошая, быстрая… только вот очень энергозатратная. Не дадут соврать головоногие, использующие этот тип движения лишь если припёрло.

А фауна Дарвина-IV настолько не испытывает проблем с питанием, что пользуется столь расточительным способом передвижения? Да, сила тяжести на планете ниже, чем на Земле. Так и летают там монструозные бандуры размером с авиалайнер, а то и больше. Причём частое явление — не только намертво зафиксированные в одном положении, как у самолёта, крылья, но и полное отсутствие любых конечностей. Как говорится, без руля и без ветрил. И получается, что эти зверушки должны малейшее своё движение постоянно корректировать при помощи той самой реактивной тяги, и, возможно, незначительного изменения геометрии корпуса. Роскошества роскошные, однако...

3. Барлоу, где падальщики? Падальщики где? Нет? А если найду?

Фауна планеты практически поголовно не имеет чего-то похожего на челюсти, уж пардон особо эстетически нежным читателям (а они вообще будут читать отзывы на такое произведение?), и высасывает из жертв жидкости и наверняка полупереваренные ткани, используя какой-то свой вариант внешнего пищеварения. При этом от жертв остаются огромные, недоеденные толком туши, которые… Просто валяются везде. Видели когда-нибудь документалки о дикой природе Африки, где вокруг туш буйволов или бегемотов буквально бурлит от всяческой живности, желающей полакомиться чужой недоеденной добычей? Млекопитающие, птицы, насекомых целые тучи, только визг стоит. А на планете Дарвин-IV — тишина.

Или тонкой артистичной натуре художника чужд презренный вопрос мерзких трупоедов, подъедающих чужие объедки, и он их просто не рисовал? Отнюдь — мы не единожды будем видеть туши, оставшиеся после трапезы хищников или просто смертей. И почему-то не видно, чтобы этот дармовой ресурс кто-то пытался нормально сожрать — то тут, то там валяются аж мумифицированные останки. И это на планете, которая по большей части представляет из себя каменистую пустошь, где даже озёра редкость? Не верю, кричит во мне внутренний ксенобиологический Станиславский!

***

Да и в целом заметно, что Барлоу — в первую очередь художник. Во вторую писатель. А всё остальное — автор научпопа, биолог-любитель и прочая, прочая — уже в третью, и так далее. Многие интереснейшие вопросы с точки зрения ксенобиологии никак не освещены — например, как животные Дарвина-IV в ходе эволюции умудряются сращивать конечности в одну, нормальное раскрытие темы уникального Амёбного моря, умудряющегося как-то ассимилировать в себя весь остаток океана планеты, да хотя бы мельком показать тех самых загадочных инопланетян, ставших спасителями Земли от гибели в тотальной экологической катастрофе!

Большую часть объёма занимают шикарные, бесспорно, иллюстрации, но текста к ним поистине катастрофически мало. Ладно такой формат, если речь о известных нам животных, но о фауне чужой планеты, ещё и развивавшейся совершенно иным путём, нежели на Земле? Мало. Но хорошо. Но мало…

При этом общим знаменателем книга, с учётом указанных выше факторов, умудряется производить какое-то меланхолическое ощущение. Почему? Потому что Земля в этом произведении — практически убитая, замершая в миллиметре от гибели планета, которую ещё сотни лет возвращать до подобия былого величия. А Дарвин-IV… Есть обоснование, способное кое-как объяснить хоть отчасти все странности с его дикой природой: это тоже умирающая планета, причём куда более сильно, чем кажется автору. Обитающие на ней животные — тоже осколки былого величия, сумевшие выжить в ходе грандиозных вымираний потомки редких и узкоспециализированных существ, которые ныне сами себя загнали в эволюционный тупик, из которого нет выхода из-за слишком далеко зашедшей специализации, того самого, что погубило динозавров. С одной умирающей планеты оказаться на другой, которая тоже движется к своему закату? Печальное ощущение, насколько хрупка жизнь во Вселенной...

Кажется, что я только ругаю да ругаю книгу, и это типичный кактус, который продолжала жрать типичная же обколотая им мышь? Отнюдь. Книга мне именно что понравилась. Автор сумел найти тонкую грань между химеричным построением инородных существ, которым грешит большая часть авторов — а вот это как волк… только лысый… и ещё у него шесть глаз и хвост, как у скорпиона!; и не свалиться в обратную крайность, когда создаются настолько причудливо-чужеродные конструкции, что гадаешь, как таковое вообще возможно с точки зрения не то что нелогичной эстетики, а банальной биомеханики и эволюционной рациональности. Нет, фауна Дарвина-IV при всей её причудливости умудряется выглядеть именно что живыми существами, которые вполне могли бы обитать где-нибудь на другой планете. Умелая рука Барлоу взмахами кисти воссоздаёт перед нами красивейшие пейзажи с населяющими их странными существами, от лицезрения чего получаешь настоящее эстетическое удовольствие. Особенно хотелось бы выделить главу, посвящённую горным регионам планеты — которая вызывает меньше всего вопросов с научной точки зрения, и показывает существ, которые могут быть весьма красивыми и изящными, причём внушая чувство доверия, что в горах иного мира вполне могли бы жить как раз такие вот создания. Лучшая глава по моему скромному мнению, хоть и не столь эпичная, как величественные картины того же Амёбного моря с населяющими его поистине титаническими существами.

По итогу могу сказать, что несмотря на все недостатки, я эту книгу могу рекомендовать для ознакомления. Даже если теоретическая (а иной пока и нет, и неизвестно, когда будет…) ксенобиология вам совсем не интересна, нарисованные Барлоу картины чужого мира вполне могут заинтересовать и подарить удовольствие любому, кто любит фантастику.

Гениальное произведение гениального писателя.

Почему гениальное? Читатель я весьма непривередливый. Могу читать всякое, от прадедушек классики фантастики, сейчас смотрящихся бесконечным наивняком, до ядреного трэша или циничного пафосного гримдарка. Но редко когда у произведения получается оставить после себя настолько ошеломляющее чувство — о чём я тут читал? Вроде же прилично страниц было… А что происходило-то? И по моему скромному мнению, чтобы добиться такого эффекта, нужно произведение, мягко говоря, нерядовое!

Вот представьте:

Слышите вы звонок в дверь. Посмотрев в глазок и поктотамав на всякий случай, открываете. В вашу квартиру по-хозяйски заходит председатель жилтоварищества, с важным видом заявляющий, что у него для вас есть чрезвычайно важные и интересные новости.

Вы, уже предвкушая, из вежливости предлагает гостю войти, обсудить всё за чашечкой чая — на что следует настойчивое такое согласие. Усаживаетесь за стол, и председатель начинает обсуждать важные вещи:

Кривизну стен соседнего дома, ныне снесённого; длину юбки фифы с десятого этажа; квадратуру дырки от бублика, употребляемого сейчас вместе с чаем; цену на мех холощёных шанхайских барсов в 1973 году; падение нравов молодёжи в контексте повышения цен на дрожжи в ближайшем супермаркете; количество, политические пристрастия и размер обуви любовников дворничихи; снова квадратуру дырки от бублика…

А вы всё слушаете да слушаете, проклиная своё хорошее воспитание, и в отчаянии хватаетесь за время от времени всплывающие в этом хоть немного интересные темы, вроде тёти Симы с третьего этажа, у которой была коллекция антикварных книг, или Борисыча с восьмого, в бытность принимавшего участие в антарктических экспедициях, но собеседник безжалостно обрывает темы, едва начав развивать, или же забивает таким слоем побочной словесной шелухи, что потенциал темы оказывается погребён надёжнее, чем кости динозавров.

И вот когда в доме уже закончилась вся заварка, от бубликов и плюшек остались слишком малые для употребления крошки, собеседник вдруг отряхивается, смотрит на часы, за две минуты кратко излагает парочку действительно интересных новостей по капремонту и приезжающей в город художественной выставке, и уходит, напоследок здорово натоптав в прихожей.

В итоге вы состоянии экзистенциального кризиса сидите за столом с пустыми вазочками и опустошённым чайником, и задаётесь вопросом: а сразу и о деле нельзя было?!

И очень жалко бублики…

Вот такое же чувство оставляет о себе эта книга. В ней ряд интересных идей и образов, таких как природа и сверхличность коллективного разума Земли, гигантский аналог обитаемой станции в виде живого растения или сами вакуумные цветы, сорняки космоса (символ книги, честно говоря, сыгравший слишком мало даже для символа) тонут в слабо проработанных, в плохом смысле странных и просто невнятных элементах.

Всю книгу главные герои… пожалуй, бестолково носятся туда-сюда по локациям разной степени достоверности, через свою точку зрения подавая читателю виды, которые, судя по всему, задумывались как техносингулярное дико разнообразное общество, где в равной степени сочетаются невообразимые технологии и убожество нищеты, но по итогу выглядит как пёстрый базар, где все одновременно разговаривают и поэтому не слышно никого. Время от времени… да что там, постоянно хватаешься за голову, желая возопить — автор, ты хоть на катере когда-то плавал в открытом море? Потому что многие элементы построенного сеттинга для продолжения своего существования прямо-таки просят даже не сверхтехнологии, а магию! Причём не из-за своей невероятности, а объяснения, как живущие в пустоте на огромной ёлке в атмосфере полного раздолбайства всё ещё не вышли на орбиту Юпитера в качестве микроспутников из мёртвой биомассы.

Ей-богу, в желании показать невероятные картины будущего нужно хоть какую-то рациональность проявлять. Это ведь не сюрреализм, право же.

Что же заставляет читать эту книгу до конца? Да, пожалуй, только упёртость, хочется уже галочку поставить в графе «Прочитано». И в конце за это будет небольшое вознаграждение.

О том, что персонажи, даже формально будучи очень интересными по своей природе

настолько «харизматичны», что о них даже вспомнить нечего, стоит указывать лишний раз?

А ведь могло быть гораздо лучше. Задел был на вторую «Схизматрицу», которая, при всех недостатках, гораздо мощнее по всем показателям. Хотя там вроде бы те же составляющие в виде странного образа жизни странных для нашего современника людей. Но насколько же отличен результат.

Обидно, слюшай, чесслово.

Есть такое забавное словечко — трэш. Буквально, «мусор». Часто в литературном плане так определяют либо буквальный мусор, написанные столь плохо произведения, что никакой редактор им помочь не может, либо вещи из разряда «так плохо, что уже хорошо». Мне же это определение больше импонирует как нечто, намеренно или непреднамеренно, дерзкое, созданное с полным равнодушием к следованию правилам, принятым в зыбкой и противоречивой сфере культуры и морали. Результат такого подхода различен. Чаще всего получается обычная хрень. Но изредка в горе этого именно что мусора появляются истинные жемчужины.

Масодов, что называется, писатель, широко известный в узких кругах. И спектр отношения к его творчеству весьма полярен: брезгливое «фу, хрень какая-то», гневное «что за моральный урод писал эту дрянь для таких же моральных уродов, как он сам?!», и восхищённое «потрясающе!» [оригинал определения изъят комиссией по нецензурной лексике]. Почему же такой разброс? Очень уж специфичен сей автор, как я уже упоминал и упоминаю в своих отзывах на его творчество. И сегодня у нас на рассмотрении «Мрак твоих глаз».

Часто можно услышать, что «Мрак твоих глаз» — самое известное из произведений Масодова (тут можно согласиться, тем более что такое же название носит одноимённая формальная/условная трилогия), и при этом самое лучшее (тут можно долго спорить, но причины для такого мнения понятны, и будут озвучены ниже).

Как обычно в случае Масодова, писать стандартный отзыв на его произведения сложно. Равно как и просто ответить на банальный и естественный вопрос — о чём это вообще? Поэтому объяснения получаются объёмные, но иначе почти никак.

Сюжет можно описать буквально парочкой коротеньких предложений. Или одним длинным.

Но позвольте, скажете вы, сюжет ведь самое главное в произведении! Чем сложнее, обильнее на события и увлекательнее, тем важнее, а всё остальное вторично! С одной стороны, соглашусь. Отрицать важность логичности и гармоничности сюжета попросту глупо, без этого даже самое красивое произведение рискует утонуть в громе того, что в Интернете любят обзывать словечком «фейспалм». Но, с другой стороны, при всей неоспоримой важности сюжета как основы, «скелета» произведения, должно быть ещё и «мясо». Нельзя же любоваться одними костями? (тут должна была быть шутка на известную тему о вкусах отдельных месье, но муза автора отзыва наотрез отказалась позориться и участвовать в её написании под угрозой пожизненного лишения доступа к вдохновению).

А если серьёзно, то самый зубодробительный и гениальный сюжет уже после первого прочтения запоминается, и «вау-эффект» пропадает. В этом мне видится ошибка многих авторов, особенно начинающих, которые в попытках нагородить как можно более масштабный сюжет забывают обо всём остальном, и получают в итоге сухую выжимку из событий и/или экшона, смотря что уж там происходит по большей части. Нужно нечто, что может заставить прочитать произведение ещё раз, даже зная наперёд, что за сюжет ждёт тебя на страницах. И речь вовсе не об одних голых описаниях, только лишь они с этой ролью не справятся.

И вот теперь, после этого многословного, но нужного вступления…

Так зачем же это читать, спросите вы, если там сюжет не самое главное? Что там такого?

А затем, что как, нет, КАК это всё написано! Просто восторг.

Если по сухому остатку, перед нами редкого стилистического рода мистическая повесть, основу сюжета которой составляет путешествие-поиск протагониста на фоне мрачного сюрреалистичного мира. При этом сюрреализм Масодова, составляющий стержень произведения — особого рода. В плане того, что называют «атмосферой», с повестями автора, и «Мраком твоих глаз» конкретно, мало что можно сравнить — густой замес из эстетики возвышенного, «эстетики ужасного», своеобразной тёмной красоты и общего ощущения психоделичности происходящего, и всё это на фоне ядерной смеси из этого самого сюрреализма, мистики и подчёркнуто грязного и пугающего материального мира, с фирменной фишкой автора — «красным оккультизмом», в равной степени демонизирующим и наполняющим мистикой события гражданской войны.

И ведь, чёрт побери, как же красиво это всё написано!

Язык Масодова специфичен. Подчёркнуто просторечные и затейливым образом употребляемые для большего впечатления низменности слова и фразы переплетаются с возвышенными и по-настоящему поэтичными описаниями и выражениями, так что некоторые части произведения читаются как что-то, напоминающее чуть ли не белый стих.

Описания в целом и описания персонажей (что неудивительно, учитывая, как часто у Масодова они появляются и так же быстро исчезают) обычно немногословны, даны почти схематичными, но изящными набросками, справляющимися с созданием яркого впечатления ничуть не хуже, а иногда и лучше обильного многословия. При этом Масодов любит описывать даже эпизодических персонажей, что в его случае идёт только на пользу.

Жестокость да, есть, и предостаточно. Но сказать, что её вот прямо очень много, нельзя. Матёрых любителей сплаттерпанка или хотя бы обычных ужастиков вообще не особо впечатлит происходящее на страницах. Известное же мнение о какой-то запредельной чернушности повестей Масодова обусловлено наличием парочки т.н. «красных тегов», действующих на многих как, тоже красная, тряпка для быка.

Да и по сравнению с другими повестями «Мрак твоих глаз» выглядит весьма лёгким, практически оптимистичным произведением, в котором трагичная часть уравновешивается, позволяя легче увидеть общую картину творений Масодова: весьма грустных, по своему-красивых и с непередаваемой тёмной атмосферой.

Могу ли я в итоге рекомендовать «Мрак твоих глаз» к прочтению?

Обычно я рекомендую произведения Масодова с очень большими оговорками. Слишком нестандартно может быть для многих. Но эта повесть среди всех его произведений менее всего «на любителя», поэтому в порядке исключения да, могу. Если уж зайдёт это великолепие, то зайдёт и остальное. Если же нет… Что ж, каждому своё.

Первое произведение автора, с которым я ознакомился, и при этом на удивление неплохое. Хотя, казалось бы, налицо все составляющие самого обычного, ничем не примечательного проходного рассказа с какого-нибудь форума любителей крипи-паст. Однако отнюдь, отнюдь...

Сам по себе сюжет незатейлив, если не сказать, примитивен по современным меркам жанра,

но при этом прописан так хорошо, что это не вызывает скуки или раздражения. Точно отмеренный объём текста (меньше вышло бы совсем ни о чём, больше пошло бы только в минус), достаточно хорошо прописанный «антихаризматичный» протагонист и так же хорошо прописанное за счёт своей недосказанности неведомое существо — о котором, с одной стороны, вроде ничего не понятно, с другой, умело расставлены намёки на то, что же это такое.

Могу порекомендовать всем любителям страшных историй, особенно тем, кто ценит и любит ранних представителей жанра.

Рецензии к произведениям Масодова, как всегда, шикарны. Прочитаешь вот что-то такое, и либо отскочишь в сторону на зависть любому котяре, увидевшему огурец, бормоча при этом что-то, по смыслу аналогичное «свят-свят-свят»... Либо наоборот, хохоча, с азартом приступишь к чтению, предвкушая укуренный развесёлый трэшак, написанный таким же укуренным развесёлым автором-хохмачом.

И, как обычно и бывает, ни того, ни другого не получишь.

Но я привык на рецензии внимания особого не обращать, а потому к чтению «Ключа от бездны» приступил с полным беспристрастием. Впрочем, уже имея представление об этом авторе, а потому понимая, чего от него можно ожидать. И что ж, Масодов не подкачал и на сей раз.

В чём проблема любой попытки написать адекватный отзыв на что-то, написанное Масодовым: очень низкий порог восприятия у большинства читателей. В этом мне видится одна из забавных особенностей современной культуры, когда, например, в компьютерных играх цензура не видит ничего страшного в устраивании игроком геноцида, массовых убийств и сжигания людей заживо, но приходит в неистовство, стоит лишь где-то мелькнуть голым сись… то есть, простите, обнажённой женской груди. Поэтому многим само по себе присутствие в повествовании тем, которые кажутся им «запретными» или «мерзкими», намертво блокирует любые попытки вникнуть в повествование за пределами этой оболочки. Да и что там вообще может быть, если там «это» происходит? Сплошное «это самое» и творится.

Впрочем, Масодов, чертяка, и сам не упускает возможности лишний раз потроллить своего читателя.

Действительно, сухой пересказ сюжета может произвести впечатление, не сильно отличающееся от указанной рецензии. Ровно как и попытка кратко описать стилистику может привести к не менее отбитому на всю голову результату.

Если же абстрагироваться от насилия, крови и чернухи — да, сложно, но можно ведь попытаться хоть для разнообразия? — можно рассмотреть множество интересных идей.

Что стоит сразу же понять, пытаясь читать Масодова. В его произведениях нет «хороших» или «плохих». Там все чудовища — что протагонисты, что антагонисты. Только протагонисты в своей чудовищности отличаются тем, что мы знаем, как они стали такими, и у них часто всё же есть какая-то своя цель. А потому разрываемся между жалостью к ним и желанием увидеть, как кто-то поскорее размажет эту тварь об стену. И у разных персонажей из разных произведений превалирует то первое (например, в «Чертях»), то второе (например, в Тепле твоих рук») отношение.

Что, чем вообще может быть интересно повествование о «моральных уродах» разной степени отмороженности? Да как сказать, как сказать…

Стилистически и сюжетно «Ключ от бездны» — психоделический короткий роман с элементами гротеска и сюрреализма, с зашкаливающим (по мнению многих) в иных местах количеством насилия и жестокости. Оных действительно достаточно, Масодов привычно беспощаден как к главным персонажам (назвать их героями язык не поворачивается), так и второстепенным. Живут/существуют они в таком же беспощадном мире, и ожидать от них чего-то другого не приходится.

При всём этом чем больше углубляешься в повествование, тем более понимаешь, что писатель вовсе не восхваляет насилие, или не ставит его в главную цель повествования. Наоборот, всё это начинает казаться всё более и более бессмысленным, актами отчаяния запертых в Чистилище душ, мучающих друг друга. Кровавая вакханалия, в финале достигающая поистине эпичных размахов, только подтверждает эту картину.

И сквозь всю эту чёрно-багровую пелену постепенно в сюжете начинают проступать в чём-то гностические по своему духу идеи о самой сути всего этого творящегося вокруг зла. Что можно увидеть, если внимательно читать части, посвящённые злой силе бога — ложного бога! — а не лишь морщиться при просматривании страниц по диагонали. И возможности избежать всего этого. Хэппи-энд, всё хорошо? Как бы не так.

Путь спастись — такой же пугающий, как и мир, в котором всё происходит. Это не добрая спасающая сила, а безжалостный звёздный свет, который сожжёт дотла всех тех, кто осмелится на него посмотреть. Только парадоксальным на первый взгляд образом это не приводит к чувству обречённости, что куда ни кинь всюду клин, и вообще, чума на оба ваших дома. А к мысли, что только эта сила, величие человеческого духа, которые и породили этот свет, и являются возможностью вырваться из замкнутого круга грязи и тотальной безнадёги, в котором увязли все остальные люди.

Неплохо для книжки о бессмысленном смаковании бессмысленного насилия, верно?

Впрочем, я не собираюсь винить тех, кто не смог вникнуть в эти смысловые перипетии. Очень уж специфически пишет Масодов. Посему могу ли я порекомендовать кому-то прочитать эту книгу? Пожалуй, да, но лишь при одном условии. Абстрагироваться ненадолго от намертво впечатавшихся в личность установок о нормальности, морали, правильности, допустимости и «правильном предназначении литературы». Воспринимать сюжет как запись причудливого, страшноватого сна. Или кислотного трипа, кому как угодно. И тогда, вполне возможно, оценить по достоинству это типично масодовское произведение, что означает — по-своему красивое, лиричное и печальное.

Чернуха. Чернуха. Чернуха. Чернуха. Чернуха. ПОЭТИЧНАЯ ПРОНЗИТЕЛЬНАЯ ЛИРИКА. Чернуха. Чернуха. Чернуха.

И это не перечисление сути рассказов, входящих в сборник, и не доли их «состава». Это общее ощущение о том, что ты читаешь в этом собрании коротких рассказов. И именно в таком виде, как написано.

А теперь перейдём от витиеватого начала к сути.

Масодов — удивительный писатель, умудряющийся писать свои произведения одновременно крайне мерзкими, провокационными и отталкивающими для большинства людей, и вместе с тем лиричными, грустными и очень красивыми. Однако, чтобы увидеть вторую эту составляющую, нужно уметь продраться сквозь выпирающий из каждой строчки постмодернизм (на языке так и вертится определение «оголтелый постмодернизм», однако это совершенно не так). Я при всём том, что являюсь искренним поклонником творчества Ильи Масодова и считаю его одним из своих любимейших писателей, отмечаю «Небесную соль» самым трудным для восприятия его произведением (будем считать этот сборником чем-то цельным). И не могу с чистой душой кому-то рекомендовать её к прочтению, не предупреждая заранее, что увидеть уже упомянутую вторую составляющую этих рассказов большинству будет очень сложно. А то и едва ли возможно, слишком уж специфическая оболочка у этого изысканного наполнения.

Поэтому, если вы закалены различными литературными экспериментами, или вас не пугает творящаяся на страницах чернейшая грязь, показательно и провокационно извлечённая из человеческой души, или вы тонко умеете выделять смыслы за сюжетом, а лучше всего, чтобы всё это вместе — прошу оценить. Не пожалеете, хотя и может быть сложно. Если же нет — право, не стоит.

Как много в своё время я услышал мнений об этом рассказе... Что среди мельком соприкасающихся с жанром, что среди фанатов жанра — в том числе и почитателей творчества Желязны. И совсем редко можно было услышать что-то среднее по мнениям. Обычно разграничение по двум полярностям — или полный восторг, или столь же полное неприязненное недоумение. Уже этим «Девять звездолётов наготове» выделяются среди многих других рассказов Желязны (хотя у него есть и ещё более, скажем так, странные на вид произведения).

Но это лирика. Перейдём же к самому отзыву.

Я сам при первом знакомстве с этим рассказом, ещё давным-давно, в школе, мало что понял. И потому перечитал его два раза подряд, дабы понять в деталях весь сюжет и символизм. И в признании этого не вижу ничего дурного. Тогда меня эта кажущаяся непонятность и очаровала. По прошествии времени чувство непонятности рассказа исчезло, а вот очарование осталось на месте.

Да, для тех, кто любит плавный и размеренный ход повествования, с рельсами из точки А в точку Б, «Девять звездолётов наготове» могут показаться какой-то кашей с сумбурными событиями и непонятным сюжетом. И так ли это плохо? Нет. Совсем наоборот. Предпочитающим чтение исключительно в его развлекательном аспекте или же придерживающимся более обычных форм написания такие произведения априори понравиться не могут — и это не какой-то укор, как может показаться, а лишь констатация факта. Такие типы рассказов и повестей — отнюдь не для всех.

Потому что для нормального восприятия этого рассказа нужно уметь и любить читать произведения с нестандартной подачей сюжета. Конкретно в «Девяти звездолётах» очень рваное повествование. Автор представляет нам сюжетную нить не одним сплошным потоком, а отдельными яркими эпизодам, из которых нужно складывать целую картину. Добавьте к этому символизм и подчёркнуто художественные описания происходящего, при которых всё происходящее становится понятным уже при полном прочтении... И в итоге получается очень цельная картина, сложенная из малопонятных по отдельности, но ясных и красивых вместе частей.

Для кого-то такой принцип написания избыточен и странен. Всё должно быть описано понятно и чётко, а загадки должны быть сюжетными, а не смысловыми. Что ж, пусть будет так.

Возможно, мне не повезло. Не повезло прочитать Властелина Колец в своё время (хотя впервые прочитал я его не в двадцать, и даже не в пятнадцать лет — в двенадцать), не повезло попасть под то очарование, которым это произведение покорило столь многих... Иначе бы в моей библиотеке была бы ещё одна любимейшая книга, которую перечитываешь раз за разом, испытывая всё те же эмоции. Не покорил меня Властелин Колец. Совершенно.

Да, нельзя отрицать, что Толкин создал большой, хорошо прописанный мир. И пишет он отнюдь не скучно — не тяжеловесным языком. Чтобы читать подобные произведения, нужно быть знакомым с романами девятнадцатого и начала двадцатого века. Всё то же неспешное повествование, обогащённое множеством деталей, не бросающее читателя сразу в омут событий, а медленно приводящее его в описываемый книгой мир. Поэтому неправы те, кто пишет, что Властелин неисправимо скучен. Нет, само по себе повествование Толкина не является изначально скучным или занудным. Но что же тогда не так?

То, что Властелину ставят в его высшее достоинство — его мир, для меня является его главным, сокрушительным недостатком. Странно, не так ли? Но это так, если угодно, главное даже не то, какой именно писателем создан мир. «Вселенная» может быть неоригинальна, но будет очаровывать читателя. Главное — это «живость» мира. Когда при чтении ощущаешь написанное, буквально проживаешь повествование вместе с героями. Но Средиземье не живой мир. Он мёртвый, как описанные в нём Упокоища. Он бледен и невыразителен, он совершенно не увлекателен. И я говорю не о дешёвой увлекательности бесчисленной «приключенческой» литературы, с позволения сказать. Я говорю о харизме мира, о затягивании читателя в свой омут, что порождает желание прожить в этом мире, или хотя бы увидеть все эти события воочию. Этого нет. Он совершенно не интересен. Неживые герои, или даже образы, так правильнее сказать, ибо здесь каждый герой — не многогранная личность, а качество. Это — верность, это — храбрость, это — злобность. Безликое и глупое зло, совершенно невнятное, не вызывающее и тени опаски. Чем так ужасен враг, остаётся невыясненным. Всю эпопею герои противостоят девятке призраков-фотофобов, оркам, единственным предназначением которых, по-видимому, является гибнуть сотнями от руки главных героев, и некоему Врагу, который просто есть. Угроза страшна только тем, что она угроза. Древние народы, что должны возбуждать интерес и притягивать своими тайнами, кажутся картонными декорациями, фоном, причём постоянно повторяющимся, без всяких отличий между собой. Даже то, что может вначале показаться интересным и приковывает к себе внимание, как погружённая в вечный мрак, осквернённая Мория или древний лес исчезающих энтов, едва начав открываться, замирает и остаётся невыразительной пустотой. Заброшенный город гномов... Хорошо. Что там дальше?

История, что могла бы превратиться в великую сагу о пути в страну тайн и ужасов, когда конец уже близок и неминуем, а шанс на спасение призрачен, когда враг велик, а мечи защитников давно потеряны или затупились, главный герой в это время вынужден бороться со внешними страхами и собственными желаниями, медленно сжигая свою душу под давлением чудовищного искушения властью и могуществом... Заманчиво? Трижды да! Но нет... Этого не будет. Будет описание пути из пункта А в пункт Б, при котором ходульные герои терпят ужасные испытания – правда, в чём они заключаются, ведомо только им да Профессору.

Многие говорят о феномене «закрыл последнюю страницу и сразу же открыл первую». Но не только лишь желание вновь прочитать может заставить это сделать. А ожидание, что «вот-вот, закончится это неторопливое введение и начнётся настоящее — настоящий, драматичный сюжет, настоящие переживания, настоящие сложные характеры...», переродившееся в тоскливое недоумение — «а что это вообще было»? Столь большой потенциал трансформировался в посредственное произведение, мечущееся между серьёзной сагой и сказкой, не став шедевром ни в первом, ни во втором (хотя, возможно, во втором я не прав. Как сказка Властелин Колец и столь фантастически популярен. Но тогда он влез в не свою юдоль). И это есть самое печальное, что больше всего огорчает – нереализованный потенциал! Распахнувшая крылья, но тут же рухнувшая на землю птица. Будь замысел банален, а задумка смешна, было бы не настолько только обидно, а впечатление было бы даже лучше.

Об остальном и говорить бессмысленно. Толкин основал фэнтези? Увольте. Ещё до него писали много лучшие авторы, сейчас полузабытые. Тот же Роберт Говард писал раньше Толкина, а созданная им (им, и только им! А не бесчисленными ордами бесталанных последователей) вселенная намного ярче. Философия? Она не выходит за рамки обычного назидания. Язык? Опять же, есть произведения с куда более интересной лингвистикой. И не нужно ссылаться на время написания книги! И до него писали куда более впечатляюще. Он эпичен? Опять же. Есть саги, по размаху и силе которых Властелин Колец кажется тенью.

Таким получился мой первый отзыв. Возможно, он чем-то обидит горячих поклонников творчества Толкина, но я описал всё без лжи. Без придумывания лишних недостатков, которых нет.