Эту книгу, памятную с детства, мне повезло купить недавно у букиниста. Впервые я ее прочитала в 1990 году, когда она вышла, и стала она для меня не то чтобы потрясением — а таким полезным, знаете, встряхиванием, после которого в башке все становится на свои места.

Мы в те годы уже знали, что Сталин — это плохо. Но многие недоумевали, почему этого не знали современники Сталина. Особенно те его соратники, которые сами попадали в следственно-расстрельный конвейер. Ну как это можно было в самом деле — толкать невиновного под катки и не догадываться о том, что следующим будешь ты...

Леонид Лиходеев объяснил, как это может быть.

"Поле брани" можно назвать биографией Бухарина. Но это будет не совсем верно. Леонида Лиходеева мало интересуют события, происходившие, как юы это так выразиться, с телом Н. И. Бухарина. Например, рассказывая о рождении будущего революционера, он весьма вскользь упоминает об обстоятельствах, предшествовавших и сопутствовавших таковому — мало рассказывает об отце и матери, набрасывая их штрихами, в общих чертах. Зато подробно пересказывает о мученичестве христианина-воина Каллистрата и его дружины. О том, как воины, которым приказали пытать своего командира, один за другим перешли в его веру. Сначала 49 человек, потом 185. Вопрос, который Лиходеев подвешивает в воздухе, прозрачен: в тридцатых годах коммунисты сделались мучениками своей собственной религии — но никто из палачей не переходинл на их сторону; напротив, жертвы сами переходили на сторону палачей и принимали участие в этом шабаше самооговоров, далеко не всегда под пытками или из страха перед пытками — а просто в силу неумолимой логики этой самой веры. Какой? А вот об этом и книга.

"Поле брани", если и биография — то души, разума, а не только тела. Лиходеев прослеживает путь мысли Бухарина, а пути его жизни касается лишь постольку, поскольку.

Перечитывая, я обнаружила, что за годы произошла контаминация со "Слепящей тьмой" Кестлера. Кое-какие эпизоды помнились как читанные у Кестлера — а на самом деле я их читала у Лиходеева. И наоборот. Для стереоскопичности вИдения хорошо бы прочесть обе.

Книга Лиходеева не укладывается в рамки "биографической литературы". Но и вымыслом назвать его книгу нельзя. Кестлер в эпиграфе к "Слепящей тьме" указывает: " Все персонажи этой книги вымышлены автором. Исторические обстоятельства, определившие их поступки, взяты из жизни". Лиходеев поступает наоборот — берет реальных персонажей и реконструирует их мысли и душевное состояние по тому, что они делали, говорили, писали в это время. Он делает много лирических отступлений, рассказывая о себе и своих ровесниках в те годы. Он показывает атмосферу и то, как она год от года становилась удушливее. Лиходеев цитирует много документов, но при этом многое домысливает, восстанавливает, связывает. Так что отчасти эта книга — художественная. Отчасти — нет.

История души Бухарина — по сути дела, история продажи его души. Медленной, год за годом, понемножку — но наверняка. И началась эта продажа задолго до того, как знамя революции взвилось над красным Петроградом. Для того и введен в текст инженер Пастухов, чтобы показать, как это начиналось. Как весело, с энтузиазмом, ступил человек на путь распада — и как он прошел по этому пути до конца, по ходу многих и многих столкнув в мясорубку и в конце концов свалился туда сам.

До 90-го года линия разоблачений сталинского культа носила мифотворческий характер: коммунисты-горбачевцы полагали, что их вера может быть очищена от злоупотреблений и восстановлена в первозданном виде, чтобы вновь сделаться путеводной звездой народов. Этот тренд очень точно выражен в летовской "Все идет по плану" — "Один лишь дедушка Ленин хороший был вождь...". Книга Лиходеева обрушила — для меня — этот миф. Дело не в том, какой вождь был дедушка Ленин. Дело в том, что путь большевиков был от начала путем лжи и террора, и ничему другим он закончиться не мог. Не было в истории партии такого момента, от которого можно было бы пойти другой дорогой и прийти не к Сталину. Начиная с того момента как большевики, прикрываясь лозунгами революционной демократии, разогнали Учредительное Собрание — не было. Да и до этого не было — ибо логика, согласно которой Учредительное Собрание было разогнано, присутствовала у большевиков с самого начала.

"Эти люди воевали с царским государством подпольно", — заканчивает книгу Лиходеев. — "Подполье было их естественной средой. Поэтому они создали власть подпольную, мстительную, устрашающую, выходящую на явный свет лишь затем, чтобы объявить о своем могуществе и победном ликовании... Все созданное ими небывалое государство обрушилось на них самих, уничтожая и стирая с лица земли".

Давно хочу увидеть наконец экранизированной эту книгу.

Oкoлo двyx лeт тoмy нaзaд ocoбaя пepeмeнa в дyшeвнoм нacтpoeнии, o кoтopoй здecь нeт нaдoбнocти pacпpocтpaнятьcя, вызвaлa вo мнe cильнoe и ycтoйчивoe жeлaниe ocвeтить нaглядным и oбщeдocтyпным oбpaзoм тe глaвныe cтopoны в вoпpoce o злe, кoтopыe дoлжны зaтpaгивaть вcякoro. Дoлгo я нe нaxoдил yдoбнoй фopмы для иcпoлнeния cвoeгo зaмыcлa. Ho вecнoю 1899 гoдa, зa гpaницeй, paзoм cлoжилcя и в нecкoлькo днeй нaпиcaн пepвый paзroвop oб этoм пpeдмeтe, a зaтeм, пo вoзвpaщeнии в Poccию, нaпиcaны и двa дpyгиe диaлoгa. Taк caмa coбoю явилacь этa cлoвecнaя фopмa кaк пpocтeйшee выpaжeниe для тoгo, что я xoтeл cкaзaть.

На самом деле Соловьев, конечно, прибеднялся. Он написал три философских диалога в духе Платона, ничем не посрамив своего любимого автора и в какой-то мере учителя. И хотя в книге напрочь отсутствует напряженная фабула (герои просто сидят и разговаривают, а потом один из них зачитывает книгу), читательское напряжение не спадает ни на миг.

Конечно, экранизировать это было бы трудно — один за другим умирают актеры, способные по-настоящему играть, а новые на их место не приходят. Да и кто согласится вкладываться в фильм без экшна, почти спецэффектов, да еще и с мощной философской подоплекой?

Но мне хотелось бы это увидеть. Потому что они все как живые — и Князь с его лживым миролюбием, и остроумная Дама, и Политик, и Генерал... И сегодня это смотрелось бы совсем иными глазами, чем тогда, когда читалось первыми читателями — в 1901 году. Глазами людей, которые знают, что для героев наступил локальный конец света — Октябрьский переворот. Что Антихрист — на короткое время, в тест-режиме — воцарился. что такие люди как Князь, были его предтечами и проводниками.

Очередное прослушивание этой дивной песенки навело меня на ряд мыслей.

Во-первых, песня Ивана Млоды на 12 лет "младше" песни В. Высоцкого ПРО ДИКОГО ВЕПРЯ. Нельзя утверждать, что Млоды сочинил песню под непосредственным влиянием Высоцкого. Скорее всего, имело место обращение обоих авторов к архетипным индоевропейским образам, почерпнутым из сказок и легенд.

Во-вторых, обе песни обыгрывают один и тот же сказочно-легендарный мотив или, если хотите, архетип: противостояние героя и чудовища и последующее противостояние героя и царя по поводу награды.

В-третьих, обе песни обыгрывают этот мотив в пародийной форме: герой оказывается от положенной сакральной награды (брак с царской дочерью), предпочитая "материальный эквивалент": у Высоцкого "портвейну бадью", у Млоды — цену за продажу чудовища в зоопарк: dobré každé lóvé, prodám já ho do ZOO.

В-четвертых, оба героя совершают подвиг как бы случайно, мимоходом, отнюдь не стремясь противостоять чудовищу по собственной инициативе.

В-пятых не прояснен образ чудовища: у Высоцкого последовательно называются четыре разных животных, сливающихся в одно (мне почему-то вспоминается скотинка, посетившая родовое гнездо Окделлов, но ни слова о драконах!), у Млоды название чудовища образовано от безобидного ежа, но при этом оно, чудовище, "кусает, сосет и душит".

А дальше начинаются интересные и, я бы даже сказала, характерные различия.

В тексте Высоцкого педалируется десоциализованность героя — "бывший лучший, но опальный стрелок". Собственно, противостояние героя и царя занимает ведущее место в песне: победе над чудовищем уделяется всего одна строка: "чуду-юду уложил и убёг". Основное ударение делается на том, что король пытается пристроить свою дочку за очевидного антисоциального элемента и алкоголика, в то время как для героя принципиально именно то, что ему "принцессы и даром не надо" (тут, конечно, выворачивается сказочная ситуация, в которой царь хочет обмануть героя, лишив его возможности вступить в сакральный брак).

Иное дело в чешском варианте. Там конфронтация героя и царя, в общем-то, отсутствует: лишь в последней строке герой признается, что деньги ему важней. Сам же герой совершенно лишен каких бы то ни было признаков десоциализации. Напротив, он отлично вписан в общество, у него есть "Шкода-100" и он едет по каким-то своим делам на Ораву. У председателя в районе Визовице он останавливается случайно (кстати, пристрастие обоих героев к спиртным напиткам тоже роднит обе песни — но чешский герой, в отличие от нашего, не злоупотребляет и не впадает в "бесшабашную тоску и гусарство".

Различны и художественные приемы, которые используют авторы, чтобы разложить героический пафос до юмористического. Высоцкий для "снижения" образов использует сниженную лексику — нелитературные обороты и выражения ( огромадный, убег), нарочитое грамматическое рассогласованме (На полу лежали люди и шкуры,//пели песни, пили меды...), наконец, неопределенность образа чудовища (то ли буйвол, то ли бык, то ли тур). Иван Млоды идет по другому пути: он переносит ситуацию в современную ему Чехию, описывая хорошо знакомую чешскую провинцию и ее реалии (Визовице, сливовка, колхоз, председатель, самолет с распылителем). Комический эффект создается за счет сопряжения несовместимых социальных реалий (Млоды) и несовместимых реалий языковых (Высоцкий). Нарратив героического народного эпоса таким образом деконструируется раньше, чем сам сюжет, настраивая слушателя на дальнейшую деконструкцию.

Тут еще немаловажен и тот факт, что оба текста изначально предназначались именно для песенного исполнения — то есть, как раз для такого, какое было естественным для героического эпоса. Но песенная мелодика и ритмика в обоих случаях уже не предполагают эпической величественности: в обоих случаях это сделано в стилистике эстрадных куплетов. Но и эта стилистика у авторов разнится: рефрен песни Ивана Млоды сделан в мажорном ключе, Высоцкий исполняет всю песню в миноре.

И наконец. самое главное отличие: мир песни Ивана Млоды, деконструируя сказку, остается миром стабильным, где даже для Ёжина есть место, хотя бы и в зоопарке. После победы над чудовищем каждый остается при своем, и люди живут дальше — председатель с дочкой, герой со своей "Шкодой", на которой он, наверное, поедет-таки в поход на Ораву, прогуливать деньги, вырученные за Ёжина, сам Ёжин — в зоопарке.. Деконструкция же Высоцкого совершенна: после победы над чудовищем мир не изменился к лучшему, потому что само противостояние ероя и царя своей длительностью обессмыслило подвиг:

И пока король с ним так препирался,

Съел уже почти всех женщин и кур,

И возле самого дворца ошивался

Этот самый то ли бык, то ли тур.

И в конце концов все завершается тем, что

Вот так принцессу с королем опозорил

Бывший лучший, но опальный стрелок.

Героический пафос изгоняется из мира вместе с разрушением мира.

(реперные точки для проекта "Когда падет Авалон")

1. Да, эльфы, они же сиды, бессмертны, если их не убивать. И даже если убивать, нужно очень сильно поднапрячься.

2. И не подвержены болезням.

3. И чувствительны к прекрасному.

4. И обладают врожденной способностью к Искусству (которое люди называют магией, колдовством и другими обидными словами).

5. Нет, Толкиен ошибся — они все-таки падший народ. Они ведут происхождение от потомков человеческих женщин и падших ангелов. Это долгая история...

6. Да, эльфы чувствительны к холодному железу. На них оно производит такой же эффект, как на людей то же железо под током.

7. Эльфийские полукровки к холодному железу нечувствительны, что дает полукровке нефиговые преимущества в бою с чистокровным эльфом.

8. Поэтому в свое время одна из сторон в эльфийской междоусобной войне попыталась поставить производство полукровок на поток (это тоже долгая история).

9. Эльфы практически не могут лгать. То есть, они связаны с мирозданием настолько тесно, что каждое лживое слово порождает в мире изменения, прилетающие на голову солгавшего (то же можно сказать и о людях, но на людей это действует более опосредованно, поэтому люди могут получать долговременный профит от лжи. Эльфы — нет).

10. Но зато тысячелетия практики развили в эльфах невдолбенный навык самого утонченного лицемерия и умения избегать формальной лжи, не говоря по сути правды. По сравнению со среднестатистическим эльфом любой человеческий политик — все равно что плотник супротив столяра.

11. Да, большинство эльфов презирает людей.

12. Нет, не потому что вы болезненны, смертны и неспособны к Искусству. А потому что большинство из вас бесконечно лживы. Ложь и фальшь настолько пропитывает человеческую цивилизацию, что жить среди вас большинству эльфов так же невыносимо, как большинству из вас было бы жить в "беспредельном" тюремном бараке.

13. Кроме всего прочего, эльфы считают людей неадекватно жестокой расой. Да, у эльфов есть обычай, скажем, собирать черепа врагов; случается в ходе войн пытать пленных и все такое. Но сама идея, например, оружия массового поражения даже у самых испорченных эльфов не находит понимания.

14. Вышесказанное, однако, не значит, что эльфы неспособны уважать отдельных достойных людей в принципе. Они очень уважают, например, святого Патрика.

15. Эльфы не делятся на Светлых и Темных. Да, в Авалоне уже несколько тысяч лет идет война, и в ходе этой войны одна из сторон приобрела черты, которые поклонники фэнтези назвали бы "темными". Но расовые различия между обеими сторонами отсутствуют. Их лучше рассматривать как две политические партии, каждая из которых находит методы другой категорически неприемлемыми.

16. Дроу не бывает.

17. Эльфы не верят в Бога. Они просто знают, что Бог есть. И поверьте, это знание многих из них не радует.

18. Если вы девушка, а эльф активно идет с вами на контакт — бегите во все лопатки. Потому что в этом случае либо вы часть проекта по производству полукровок, и тогда ваша перспектива — провести весь фертильный возраст в замке, вынашивая и рожая детей (вам обеспечат все удобства, граничащие с роскошью, и обхождение будет очень приятным — но как только вы не сможете рожать, вы с вычищенной памятью окажетесь выброшены в мир людей и пополните ряды безымянных бомжих, доживающий свой век в доме престарелых). Либо вы и в самом деле стали большой и чистой любовью эльфа, а значит — мишенью его врагов.

19. Моя мама не убежала. В итоге все вышло очень грустно.

20. Еще вопросы?

Юрий Сабуров ака Айлиль Финн сын Эохайда Красного Лука

"С огромным, в человеческий рост, мечом за спиной, весь одетый в черное, идет по миру, охваченному войной и ужасом, однорукий мечник по имени Гаттс..." (из аннотации к манге)

Классическим образцом героической фэнтези в манге является, несомненно, "Берсерк" Миуры Кэнтаро.

Надо сказать, у меня были все шанцы пролететь мимо этого чуда, потому что сначала я посмотрела первые пять серий аниме и меня убила конная атака на крепость.

Но потом он (судьбец, в смысле) подумал-подумал, да и сделал прыжок с переподвыподвертом. Я немношшко изучиль японски язик смогль прочитайт этот манга в натуре.

Как много все-таки зависит от переводчика, дорогие мои. Небо и земля.

Сразу скажу: "Берсерк" — чистая, беспримесная, девственно не тронутая примесями прочих жанров и поджанров героическая фэнтезюха. Кто ожидает сложной разветвленной сюжетной канвы и многослойных интриг, может сразу идти на север. "Берсерк" — прямой наследник батьки Конана, котоый, как известно, все тугие узлы предпочитал разрубать. Интриги в "Берсерке" есть, но они дальше двух ходов не простираются. Чем же эта манга покоряет сердца?

Во-первых, "Берсерк" — это характеры в развитии. Собтвенно, вся интрига заключается в том, как и куда они будут развиваться по ходу сюжета.

Тут надо сделать маленький спойлер: на протяжении первых двух томов развития будет негусто: здоровенный однорукий Гаттс будет иройски мочить монстрей при помощи заявленного в аннотации BFS* и пришпандоренного к протезу другой руки арбалета (

Уже по обложкам манги видно, как от тома к тому растет мастерство Миуры. Рисунок первых двух томов еще вполне в традициях манги — даже у брутального Гаттса большие глаза и маленький рот — но чем дальше, тем больше манера изображения европеизируется. Кроме того, Миура не халтурит, как многие мангаки, которые оставляют большинство фонов просто не прорисованными, либо прорисованными весьма условно (в принципе, это даже не считается халтурой в рамках жанра). Миура способен детально изобразить батальное полотно на сто или около того фигур, причем конных (экстрим не только для манги, но и для еврокомикса) — но при этом Миуре удаются и лирика, и эротика.

Раз уж мы коснулись этой темы — эротика там недетская. Конечно, в соответствии с японскими законами о цензуре нам не показывают половых органов — но поверьте мне, друзья, это единственное, чего нам не показывают. Все остальное — от нежнейших эротических сцен до брутальнейших изнасилований и диких оргий — изображается с той же легкостью, с какой рисовали "весенние картинки" гиганты, на плечах котоых стоит современная манга: Хокусай и Утамаро.

Насилие тоже показано без малейшей эстетизации и попытки стыдливо отвести глаза. Миура как включил еще в первом томе опцию "кровишша", так и по сию пору не собирается отключать (ибо ни Гаттс, ни его враги не намерены складывать оружие). Так что прячьте эту книжку от детей и беременных женщин.

Но эта манга, повторюсь, не стоила бы времени, затраченного на ее рисование, если бы ее достоинства исчерпывались натурализмом. Если сравнивать ее с чем-то, на ум приходит по видеоряду фильм Верхувена "Плоть+кровь" (а Гаттс чем-то похож на Мартина в исполнении Хауэра, только темной масти), но (несмотря на все вышеизложенное, мамма мия) "Берсерк" ДОБРЕЕ. Да, со всей кровишшей и графическим изображением эротики и пыток.

"Берсерк" человечен. Японцы вообще очень любят пафос противостояния человека и "сверхчеловека". И хотя манга еще не закончена, против всей очевидности хочется верить, что человек победит.

*Big Fuckin' Sword