Роман оставил смешанные впечатления. Первую половину я наслаждался книгой, что последние годы случается нечасто. Такое впечатление, что проводишь время с умным, начитанным собеседником за захватывающим разговором о происхождении жизни и разума во вселенной. Форма соответствовала содержанию. Добротно слепленные характеры, отличная проработка биографий, сильная научная-популярная составляющая. Я уже готов был начать рекомендовать роман всем окрест, как вдруг в последней трети роман с грохотом свалился в классический Голливуд. Соответственно, финал показался легковесным, притянутым за уши, напрочь лишенным изящества и глубины первых частей. То есть, была сделана попытка перейти к чему-то глобальному, но она оказалась настолько, простите меня, коллеги лаборанты, топорной, что оставалось только развести руками.

Вместе с тем, тем, кому хочется кроме разговоров и философствований получить крепкую НФ с действием, вторая половина как раз зайдет лучше. Ведь сколько людей — столько мнений. Как и цветов фломастеров. )))

К сожалению, на Фантлабе нет отдельной странички Александра Воробьева. Потому что лично мне очень интересно, сколько же все-таки лет было автору, когда он создавал свою трилогию. Четырнадцать? Шестнадцать? Или даже двадцать? Я пишу это без малейшего сарказма и без осуждения. Человеческая личность проходит множество стадий становления, изменяясь на каждой из них. Если вам сейчас, допустим, сорок, попробуйте почитать стихи либо прозу, которую вы писали в тринадцать. Согласитесь, в вашем нынешнем возрасте вы и на мир смотрите иначе, и будете писать совсем не так. Мы обрастаем жизненным опытом и выплескиваем его во внешний мир. Кто — в разговорах на кухне, кто — на бумагу или в память компьютера.

К чему такое предисловие? К тому, что техническая часть романа, как уже неоднократно отмечалось коллегами-лаборантами, выполнена с усердием отличника. Старательно, кропотливо. Но на этом все. Ведь попытки описать личности и, тем более, отношения между ними, ИМХО потерпели сокрушительный крах. Чувства и эмоции героев плоские, инфантильные и бессодержательные. Именно поэтому я и задался вопросом о возрасте автора. Такое ощущение, что ему пока нечего сказать миру. Как будто он сам еще ничего не пережил, не набрал того опыта, которым можно было бы поделиться. То же касается и чувств. Приписываемые Денису автором чувства характерны и естественны для подростка, а никак не для молодого офицера, да еще и в столь тяжелое время. Мелкие обидушки между друзьями, переживания по мелочам — тоже сплошное детство. Столь же наивны и попытки описать стратегию и политику. Роман выглядит беллетризацией компьютерной игры. Соответственно фабулы, интриги, развития персонажей как таковых в нем просто нет. Лишь несколько подробно описанных сражений, разбавленных «водичкой».

Какой же вывод отсюда вытекает?

Если автор только начинает свой жизненный путь, то можно смело сказать, что он большой умница и ему надо продолжать писать. Со временем выкристаллизуется собственный стиль, появятся интересные мысли и темы.

Но если этот роман — плод труда человека зрелого, то тут никаких скидок быть не может. И в этом случае я бы на месте автора поискал другую область приложения своих талантов.

Вместе с тем, все вышесказанное — субъективный взгляд на книгу и её творца. И было бы неверно советовать другим читателям проигнорировать роман. Ведь, судя по обилию положительных отзывов, он многим пришелся по душе. А значит, был написан не зря.

Прочитал пацаном в журнале «Пионер». Тогда еще даже и не знал, кто такой Крапивин. Но вот что интересно: Пионер я читал тогда годами. Точнее, просматривал по диагонали. И не помню ничего из прочитанного. Кроме этой повести. Засевшей в мозгу и душе намертво. Это волшебство. Тонкая, звенящая проза, полная ощущения Новогоднего чуда. И Крапивин дарит его читателю. И вот что значит Гений: для создания чудес в его мире не нужны волшебные палочки и Хогвартсы (Не в укор Роулинг — она великолепна). В его повести подлинное чудеса реальны: это чуть наивная мальчишеская дружба, первое хрупкое чувство, чистое и звонкое, это восторг познавания жизни — шаг за шагом. Ведь детство — это и есть эпоха великих открытий, просто почти все взрослые об этом забывают. Какое счастье, что Крапивин — не из их числа.

Мужчина любит глазами. Женщина любит ушами. Мы часто повторяем одни и те же заезженные афоризмы, как будто от этого они становятся справедливее. Но разве они — верны? Мы любим душой. Все остальное: внешность, привычки, положение и т.д. — только катализаторы процесса. А любовь (если она настоящая) также непостижима и необъяснима, как и само понятие души.

Так же и с книгами. Один ставит книге единицу, а другой — десятку. Кто прав? Возможно, оба. Любовь — она такая, с ней не поспоришь.

«Волшебные бутылки» были любовью моего детства. Она перечитывалась десятки раз. Для этой книги было даже любимое место. Интереснее всего её было перечитывать, положив книжку на холодильник и встав коленками на табуретку, при свете карманного фонарика со слабенькой лампочкой, выкрашенной маминым лаком для ногтей так, чтобы она давала уютный, нежный розовый свет. Почему именно так? Понятия не имею. А почему мушкетеров интереснее всего было читать, сидя на толстой ветке старой ивы? Почему вообще в семь — восемь лет мир кажется удивительным, люди — хорошими, дни долгими, а мультики — короткими?

И все же я постараюсь объяснить, чем же захватила меня эта книга.

Дело в том, что «Волшебные бутылки» — не просто замечательная детская фантастика. Это, по сути, «Полдень 22 века» для маленьких. Эта книга показывает удивительных момент воплощения мечты. Миг, когда настоящий социализм превращается в идеальный коммунизм, не по приказу свыше, а потому что духовно люди уже переросли социализм. Как переросли его главные герои «Понедельника». Поэтому практически все герои «Бутылок» — положительные. В таком обществе просто не может быть отрицательных героев — они исчезли, вымерли, стали анахронизмом. Остались только добрые, честные, работящие люди. И мне, ребенку начала семидесятых, было так захватывающе радостно читать эту книгу, всей душой предвкушая тот счастливый момент, когда мир вокруг станет именно таким. И ничуть не сомневаясь, что именно таким он и станет, каким же ему еще быть? Уже скоро. Вот-вот. И я буду жить в таком мире, где каждый отдает другим всего себя, получая то же самое в ответ. Где каждый — богаче любого Абрамовича не потому, что у него больше золотых унитазов и длиннее яхта, а потому что за его спиной суммарная мощь всего человечества.

«Волшебные бутылки» — это чудесная новогодняя сказка, в которой добрым волшебником является каждый.

Я ставлю этой книге десятку не за то, что она — шедевр литературы, и не за юмор, казавшийся мне, восьмилетнему, гениальным. Я ставлю её за то, что она подарила мне ощущение близости и досягаемости мечты. Показала, каким может быть мир на пороге коммунизма глазами ребенка — моего тогдашнего сверстника.

А главное — она, как и «За перевалом» и «Туманность Андромеды», и «Полдень» — позволяет нам сохранить искреннюю веру в конечное торжество «Полдня» даже сейчас, в ночную пору, когда, как сказал Конан Дойл в «Собаке Баскервиллей», силы зла властвуют безраздельно.

«Лунная моль», в отличие от, скажем, «Цветов для Элджернона», не увенчана лаврами и не столь обласкана критикой. Тем не менее, этот рассказ можно смело поставить в один ряд с избранными шедеврами научной фантастики. Почему? Потому что в этом сравнительно коротком произведении Джек Венс создал Мир. Не спешите пожимать плечами — дескать, каждый фантаст создает свой мир, чего тут особенного? Как раз миры создают далеко не все. это удел богоравных гениев, творцов. Что же тогда создают остальные? Картонные декорации. Напридумывать планет с кучей драконов-эльфов-бластеров-супермегадестроеров может, извините, каждый дурак. Это все — количественные характеристики, в объемах которых и соревнуются писаки, берущие числом а не умением. Звездолет размером с планету? — пожалуйста. Дракон величиной с гору? — в ассортименте. А подлинные творцы умудряются скупыми средствами создавать живое, непротиворечивое, и — главное — психологически достоверное полотно. В него можно вжиться, его можно прочувствововать, оно заставляет думать и сопереживать. Эти миры не менее реальны, чем наш. Таков мир «Лунной моли». Проживая, а не прочитывая этот рассказ, ты ощущаешь на себе тяжесть кастовой маски, каиновой печатью ложащуюся тебе на лоб. Ты чувствуешь ароматы этого странного мира, свет его звезд, дыхание его людей. И тебе до чертиков интересна судьба главного героя не потому, что от него зависит судьба трех вселенных и одной красавицы с буферами пятого размера. И не потому, что у него суперсила, он умеет взглядом сверлить стены и ногтем вырезать аппендикс. Герой «Лунной моли» интересен как раз тем, что он просто человек из плоти и крови, самый обыкновенный, который волею судеб должен подняться над собой, суметь заставить этот мир считаться с ним, с маленьким человеком, таким, как мы. Задача, стоящая перед ним точно такая же, что и задача стоящая перед всеми нами: доказать миру, что мы — люди, что мы чего-то стоим. Что маска офисного планктона или нищего бюджетника — это всего лишь случайность нашего безжалостного мира, напяливающего маски на всех по принципам, не имеющим ничего общего со справедливостью. Если ты друг племянницы сестры большой кремлевской шишки — у тебя будет маска золотого мальчика, ты получишь отличную должность и приличный доход. Но кто ты под маской? Кто ты на самом деле? Зависит ли содержание от формы маски? И еще: как сорвать ненавистную маску, как отказаться играть в отвратительные игры по чужим правилам? И как при этом победить? Смотрите, сколько вопросов задает один небольшой рассказ, написанный полвека назад. А теперь спросите себя — смогут ли поставить перед вами столько же вопросов все вместе взятые произведения тех современных «мастеров», которые штампуют по три — четыре романа в год? Думаю, что ответ вам известен.

Да-да. Согласен. Это не Хайнлайн — Пелевин — Олди — Чуковский (нужное подчеркнуть). Это Алекс Орлов. И я больше чем уверен, что он и сам не претендует на лавры классика современности, властителя дум и прочая. Он просто помогает отвлечься от скуки и безысходности нашего существования. Да, это лубок, краски слишком яркие, характеры — схематичны, сюжет — банален. Можно до бесконечности перечислять недостатки серии, только зачем? Вы же не требуете от гамбургера изысканности Фуа-гра? Эта серия — добротный фастфуд, один из лучших, имеющихся на книжном рынке, и сравнивать его, например, с циклом Ойкумена тех же Олди бессмысленно. Они просто разные, как селедка и вишневое варенье. Орлов сумел со свойственной ему скорострельностью построить яркий мир, нарисовать симпатичных главных героев, завертеть вокруг них бешеную круговерть событий, да еще и сохранил свойственный ему легкий стиль письма. Читать Орлова легко и ненапряжно, он — идеальное чтение для транспорта, для «дня лени», для очереди к бюрократам. Орлов и его «База 24» — это настоящий витамин С, незаменимый при духовном ознобе и моральной простуде.

Талантливый человек — Орлов. Нет, правда, я говорю это без тени сарказма. Создавая романы со скоростью Ливадного, он все-таки умудряется как-то расцвечивать их симпатичными мелочами, яркими детальками, иногда — любопытными образами. Второпях, конечно, на скорую руку, в стиле «сойдетитак!». Но ведь делает! Тот же Ливадный давно уже плюнул на эти мелочи слюной (за исключением нескольких довольно неплохих вещиц) и штампует с дикой скоростью литературный эквивалент инструкций к микроволновкам. А вот Орлов всё-таки старается как-то прикрыть голый скелетик книженций, придать им приличный в обществе вид. Будь у него шикарная возможность писать по одной книге в год — два, он бы ( и я в этом нисколько не сомневаюсь) сумел бы выдать шедевры ничуть не менее яркие, чем у Лукьяненко. Но — не сложилось у Орлова попасть в мейнстрим. И поэтому приходится штамповать средненькие блеклые работы. И, тем не менее, их можно читать. Ранние романы бсерии были вообще довольно интересны по сути (не буду спойлерить). А уж двойник императора просто добротная работа. Так что я повторю — Орлову можно посочувствовать, но вот относиться к нему с пренебрежением — не стоит. Он действительно талантливый автор,умеющий несколькими словами создать образ, атмосферу ощущение. Будь я богатым меценатом, я бы с радостью выделил Алексу грант, чтобы он мог писать спокойно, без спешки, не думая о том, на какие шиши прокормиться. Что же касается чтения этой серии — она играет роль своего рода космического плацебо. Не повредит, но и ничего вам не даст. Просто жевательная резинка для глаз.

Господи, как же трудно, как противно писать по заказу. Вы — писатель, вот и соответствуйте. А что писателю откровенно не хочется впрягаться в это ярмо, что ему до лампочки этот центрум, и эти герои, чума на них на всех — издательство это не интересует. пиши, а не то отключим газ. И сцепляют зубы, и пишут. Благо рука набита. И вот, кое-как, на костылях, подслеповато щурясь, одышливо сипя, движется этот литературный уродец от первой страницы к последней, мечтая только не сдохнуть по дороге от скуки и безнадеги. Искренне жалко и Громова, и Лукьяненко. Это уже не книга. Это дыба, на которую авторы вздернули свой талант. Вот и пишут, выламывая пальцы, вымучивая из себя образы героев, которые на самом деле им не нужны, сюжет, который их не увлекает, и мир, который им неинтересен.

Можно сказать — а что это вы, господин критикан, тут взялись за авторов говорить — интересно им или нет? Нет,я ничего не говорю за них. За авторов и без меня с успехом говорит их детище — то самое, хромое и убогое. Ведь иначе, если допустить, что мир ромашки, он же одуванчик, интересен авторам до невозможности, что Сергей, Ева и прочие Тиграны писались авторами взахлеб, с любованием и тщанием, то что же получится? Что авторы — полные бездари на уровне средней массы современных «писателей», заваливающих рынки очередными Сагами о драконах вперемешку с Галактическими империями? Это Лукьяненко-то с Громовым? Это те, читая которых сжималось сердце и хотелось срываться с места и бежать исправлять мир? Да никогда не поверю в то, что они разучились до такой степени писать. Вот и получается, что главная интрига романа «Реверс» заключена в самом названии — как, почему, из-за чего авторы сами включили реверс своего дара? Кто заставил, за что такое наказание, что им посулили за этого Франкенштейна? И почему они согласились... И все равно, несмотря на все, мы читаем эти книги. И может быть, тем самым оказываем их авторам медвежью услугу. Ведь кто захочет проявлять чудеса изысканной гастрономии, если мы готовы жрать любую баланду. Может, это мы превратили их из творцов в ремесленников? Вопросы, вопросы, вопросы.

Ливадный остается верен себе. Поверхностная фабула, наспех прописанные даже не линии сюжета, а наметки линий. Про какую-то новизну идей или же стиль говорить, как всегда, не приходится. Ливадному элементарно некогда — ему надо кормить семью, а учитывая цены на рынке, это требует от него выдавать на гора роман за романом. Искренне жаль, что наша действительность устроена так, что автора не кормят его творения. Была бы у Ливадного возможность спокойно работать, выдавая в год 1 — 2 романа, результат был бы совсем другим. Потому что сквозь торопливую скороговорку пробивается, словно солнечный лучик сквозь облака, отблеск дара божьего. И в этом романе это видно, пожалуй, наиболее отчетливо. Образ Одиночки, её перерождение из машины в личность, причем не просто в личность,а в любящую женщину достоин аплодисментов. Он живой, единственно настоящий на фоне обычных для автора декораций из папье-маше. И за этот образ автору можно простить многое. Тем более, что в отличие от многих современных авторов у Ливадного нет никакой пошлости, грязи и чернухи. Впрочем, в бухгалтерских документах их тоже нет, но это еще не делает гроссбух Литературой.

Удивительная штука — талант. Не шибко умный и не шибко порядочный актер создаст образ, который даже депутата госдумы заставит пережить катарсис. Пьяница и наркоман напишет песню, от которой прослезится и налоговый инспектор. Бабник и лентяй напишет стихи, которые переживут его на сотни лет. Талант способен поднять автора над самим собой. Сделать немного богом. А боги, как известно, бессмертны. Единственный, кто может убить бога — он сам. Когда откажется от божественного совершенства в пользу покойного ремесленничества. Я не осуждаю. Трудно быть богом. Трудно и больно писать истории, заливая бумагу кровью из вспоротой души. Но стоит только заменить кровь чернилами, и история начинает разлагаться, гнить заживо. И остается только поспешно припудривать трупные пятна и рисовать помадой улыбку. Ничего, сойдет и так. Другим же сходит.

«Ночь накануне» — страшная книга. Если бы она вся была написана так, как начиналась — это был бы шедевр. Если бы она была вся написана так, как закончилась — тоже не было бы ничего страшного. В конце концов, есть вещи и похуже и ничего, авторы живут и не стесняются даже выпускать такое под собственным именем. Стыд не дым, глаза не выест.

«Ночь накануне» страшна тем, что она делает нас свидетелями умирания книги. Мы видим, как живая, яркая история тускнеет, блекнет, как замирает её пульс и как авторы безразлично сталкивают холодную, подванивающую тушку в помойную яму. Им не стыдно. Стыдно нам, вынужденным совершенно неожиданно для себя стать свидетелями этого жестокого, бессмысленного убийства. Стыдно и горько настолько, что хочется просто взять и переписать эту историю, так много обещавшую и так бессовестно преданную собственными родителями, которым было так много дано, и которые предпочли конвертировать свой уникальный талант в имеющие хождение денежные знаки.

А зачем? — это первый вопрос, который возникает даже не после, а во время прочтения этого опуса. Идея романа — крошечная, избитая и изъезженная задолго до сошедшего на Акунина вдохновения. Умница Терри Праттчет описал всё, содержащееся в этом романе, ровно одним абзацем в «Море — ученике смерти». С другой стороны, есть и более клинические случаи, достаточно вспомнить напыщенные опусы Вебера с мыслью размером с прыщик. (Кстати, в истории Анны явно пародируется загробный цикл этого француза).

Давайте сразу определимся — беда романа не в том, что его центральная идея избита. В конце концов, многие подлинные шедевры не могут похвастаться оригинальностью задумки. Дело не в этом. «Тут» — не написано по зову души. Это — ремесленничество. Во всем, начиная от имени автора. Что бы не писал по этому поводу сам Акунин, но суть от этого не меняется. И эта суть — холодный расчет, законы бизнеса. Не порти посторонними проектами сложившийся бренд. В результате на свет появляются Брусникин и Борисова. А раз это — сторонний проект, то и горбатиться над ним ей-богу неохота. Роман «Тут» не написан. Он собран по схеме, как из конструктора лего. Взяты несколько персонажей. Для простоты вместо живых людей эти персонажи представляют собой голые ходячие схемы. Вроде княгини с усиками у Толстого. Чего такую описывать, если ей все одно помирать? То же и тут. Во всех смыслах. Этим лего-персонажам не сочувствуешь, не замираешь душой, думая, «ой, что же будет, что же будет?!», как требуют того законы жанра. Вместо этого присутствует этакий «спортивный интерес»: ну, и что же придумает автор? А автор, как выяснилось, ничего и не придумал. Оно ему без надобности. Прочитав по диагонали представления о загробной жизни в нескольких религиях, он на скорую руку проводит лего-героев в потусторонний лего-мир, по ходу дела дополняя происходящее парой-тройкой неглубоких мыслей (что тоже правильно в рамках бизнес-концепции: нечего на второстепенный проект тратить хорошие мысли). На этом содержание книги заканчивается.

Но чудес не бывает: то, что делается спустя рукава не может стать шедевром. Да, книга написана легко, но примитивно. Это не проза, не Акунинский филигранный стиль. Это — литературный Макдональдс. Фастфуд для мозга. И оценивать его имеет смысл не как литературное произведение, а именно как успешное предприятие быстрого питания, бизнес-проект. И как бизнес-проект не может не вызывать восхищения: собранная на коленке книга показала хорошие продажи, принесла запланированную прибыль. Ну и слава Богу. Можно спокойно продолжать штамповать опусы в этом духе. Правда, остается Бальзак с его «Шагреневой кожей». Но какое дело успешному бизнесмену от литературы до этого давно почившего в бозе француза, всю жизнь едва сводившего концы с концами? Ни малейшего.

Подводя итог, скажу одно. Жалко и страшно видеть, как талант, данный Всевышним этому человеку сжимается и съеживается, подобно шагреневой коже. Жалко таланта и страшно оттого, что в наше время размен таланта на прибыль стал естественным процессом. Бизнес, господа. Ничего личного.

Как дисциплинированный читатель, начал прочтение с этого романа. Впечатления двоякие. Прежде всего, написано просто и легко, хотя каким-то особым «стилем» автор читателей не балует. Это не пиршество духа, это просто бутерброд с докторской колбасой. Аналогия с колбасой прослеживается и в содержательной части. Вроде пахнет мясом, даже привкус мяса есть, а составе только крахмал, соя и ароматизаторы. В плюсы автору можно записать всё-таки хоть какое-то знакомство с наукой, позволяющее действительно избежать самых махровых глупостей (хотя их и немало), благородство содержания — откровенной чернухи и порнухи тоже практически не наблюдается, и сдержанность в политическом подхалимаже, который набил оскомину у некоторых других авторов. Чувствуется, что книгу писал взрослый, состоявшийся человек, а не одолеваемый прыщами и жаждой славы подросток. С другой стороны, чувствуется, что этот состоявшийся взрослый человек написал эту книгу просто так, от скуки. Поэтому и образы, и чувства героев в книге описаны схематично, уныло. Вроде бы у героя трагедия, а читатель вместе с автором спокойненько бегут по строчкам, перемахивая через страницы. Пульс не участится, сердце не заходится от боли и сопереживания. Ничего подобного. И это плохо. Потому что книга, которая ничего не дает, ничем не обогащает читателя — бессмысленна. Она ничего не меняет в этом мире в целом и в душе каждого человека по отдельности. Но, тем не менее, ставлю положительную оценку по той простой причине, что этот роман, по крайней мере, не навредит — не испохабит читателя, не вымажет его в грязи или в патоке, как многие другие. В наше время крепкий ноль — это гораздо лучше, чем бесчисленная армия отрицательных величин.

Всё познается в сравнении, особенно в российской фантастике. Особенно в космической. Вот пишет человек хорошо — и уже на душе приятно. И читаешь с удовольствием, и сочувствуешь герою. И даже жертвуешь тремя часами рабочего времени, чтобы дочитать роман. А дочитав, думаешь: «Ну... по крайней мере, это можно было читать». В наши дни это уже несомненный плюс. Причем жирный. А что же в минусе? Жуткий дисбаланс содержания и темпа повествования. Раскачивался автор, раскачивался, временами немного ускоряясь, временами снова опускаясь до черепашьего шага, а потом вдруг все по быстрому свернул. Конечно, можно использовать палочку-выручалочку и сказать, что это открытая концовка, что это, дескать, не для средних умов. Но вот что вы запоете, если вам в ресторане подадут недоделанную, полусырую рыбу и скажут, что это открытый вариант высокой кухни, не для средних желудков? Открытая концовка — это особый прием, требующий огромного мастерства. Стоит хоть чуть-чуть ошибиться, и вместо благодарности автору за возможность осмысления произведения ты испытываешь только раздражение и досаду за потраченное время. Здесь, к сожалению, именно такой случай. Развесил Громов по стенам кучу ружей, а выстрелил из новогодней хлопушки. Вот и возникает вопрос — а зачем? Для чего история с ФСБ, для чего странный огрызок любовной линии — вообще, для чего это все было написано? Что хотел сказать автор? Честное слово, такое впечатление, что просто накопилось у него какое-то количество мелких идеек, каждая из которых не тянула на цельную вещь, вот и намешал Александр этакий винегрет из селедки с малиновым вареньем. И только ближе к концу, словно понимая, что все вышесказанное не стоит написания книги, Громов внезапно бросается в философию, наскоро прописав главным героям какие-то подростковые размышления о сути мироздания и тому подобном. Детский сад, штаны на лямках. Ну ладно, какому-нибудь Бессонову это было бы простительно, но ведь тут-то у нас автор серьезный, вроде как умный. Удивляет только одно — за что этот роман получил серебряный Роскон? Хотя, если честно, как раз и не удивляет. В стране, давно забывшей о честной конкуренции, коррумпированной насквозь, не может существовать некий совершенно честный институт. Это было бы просто фантастикой. Причем — ненаучной.

На фоне совершенно чудовищных современных космоопер от авторов «многостаночников», выдающих на-гора по 6 — 8 романов в год, эта книга выглядит чуть ли не шедевром. В ней есть вменяемый сюжет, внятный и интересный герой, умная и мощная морально-философская составляющая. да, конечно же, роман не лишен недостатков — психологическое развитие героя немного смазано, некоторые фрагменты перегружены техническими подробностями, безусловно необходимыми для реалистичности мира, но не в таком количестве. Во второй половине сюжет немного провисает, но выправляется ближе к концу. Ну и, конечно же, сюжет явно оборван. И это тот случай, когда отсутствие продолжения огорчает. Судьба рожденного в чане с биомассой солдата становится для читателя важна, за него болеешь душой. А это несомненный успех автора. Жаль, что Игорь Поль бросил Ролье — третьего на произвол судьбы. Сам бы Ролье так никогда не поступил...

Вообще-то я стараюсь быть объективным. Но не в этом случае. Может быть, со стороны многие произведения Рубиной покажутся странными и дикими, как и сам Израиль, но изнутри, чувствуя все, что она описывает «печенками», её творчество воспринимается совсем иначе. Это даже не художественная проза. Рубина — маленькая, уютная и домашняя. Читая её зарисовки, ты сидишь с ней на тесной кухоньке, пьешь горячий чай, не замечая вкуса, потому что тебе невероятно тепло и комфортно с хозяйкой — умной интеллигентной женщиной, умеющей несколькими словами создать образ, пейзаж, настроение. Эта небольшая зарисовка вдвойне мила моему сердцу, потому что точно такой же «не любовник макарон» приходит ко мне домой по выходным, разбрасывая по квартире армейскую форму, но бережно ставя в уголок автомат, предварительно спрятав магазин и три раза подряд проверив, что затворе нет патрона. Он тоже капризничает, а я брюзжу на тему «нам бы в Советской армии такие условия... зажрались тут, понимаешь!», но на самом деле я ужасно рад, что он тут, со своими капризами и подростковыми заморочками — живой и здоровый. Через полгода он демобилизуется, и я вздохну спокойно ещё на 12 лет, когда в армейскую лямку впряжется младший «не любовник макарон», завистливо и опасливо поглядывающий сейчас на братов автомат... Ну вот, хотел ведь написать отзыв на Рубину, а написал о себе, любимом. Но знаете, наверное и правильно сделал. Потому что Рубина как никто умеет рассказать людям о них самих. Её рассказы — о мне, о вас, о нас всех. И тепло её читать потому, что ты чувствуешь любовь автора — к нам. Простую любовь, не требующую ничего взамен. Она любит людей не за что-то, а потому, что иначе не может. Она так создана. И своими произведениями она передает эту любовь читателю. И это — здорово.

Многие лаборанты совершенно справедливо отмечают фактологические и научные ошибки автора. Но вот вопрос — становится ли из-за этих ошибок творчество г-на Брауна хуже? Думаю, что нет. Позвольте пояснить свою мысль. Думаю, что ни один из тех наших коллег по сайту, кто указал на просчеты Брауна, не стал бы столь же серьезно приводить ошибки, скажем, в «Старике Хоттабыче» или же в «Тысяче и одной ночи». И это, на мой взгляд, парадоксально. Ведь то, что написал Браун — это тоже сказка, только нашего времени и для всех возрастов. А точнее, это описанный словами комикс — недаром он так «на ура» идет у привычной этому жанру западной публики. Согласитесь, никто из нас не станет искать не состыковки в произведениях Marvel и в снятых по ним фильмам.

Браун пользуется тем же лекалом — обаятельный герой (героиня) бегающие по кустам и играющие на всех спрятанных там роялях. Можно сказать, что это не есть высокое искусство — да, конечно. Но это не значит, что этот жанр имеет меньше прав на существование, чем любой другой. В остросюжетных сказках Брауна мы забываемся от прозы нашего убогого существования, получаем необходимый витамин азарта, веры во всесилие хороших людей и в то, что зло всегда будет наказано. Честное слово, за это я готов примириться и с антивеществом в товарных количествах, и с полетами без парашюта. Ведь Браун — это не справочник по ядерной физике или по регламенту избрания папы римского. Это просто человек, в книгах которого нет «чернухи» и всегда торжествует добро. А это, согласитесь, уже немало.

Как же всё-таки непросто с этими Олди. Только отнесешь их мысленно к какой-то нише, а они рррраз — и вывернутся, и покажут тебе что-то такое, от чего голова кругом, настолько оно свежее и самобытное.

Это в полной мере относится и к циклу Ойкумена. Уже самим названием цикла авторы потрунивают над читателем: да, ребята, это космическая опера, сто пудов, она самая... Но они же всё-таки Олди. Это вам не Зорич и не Звягинцев. У них всё без дураков. Так что сражений на пукалках будет немного, только для соблюдения приличий. Но вообще — будьте любезны получить нашу фирменную фишку: книжку о людях. А ещё о будущем прошлого. Вы только не начинайте напрягаться, а расслабьтесь и тогда точно получите удовольствие. (Если вы, конечно, не из старшей группы детского сада, где машут лазерными мечами и пуляют во все шевелящееся из бластера-шмастера — тогда вы, пардон, ошиблись дверью). Но вернемся к первоисточнику. Что же такое цикл Ойкумена?

В первую очередь — литературная игра. Упражнение для мысли и пера авторов, поставивших перед собой экстравагантную задачу: создать совершенно оригинальный мир эпохи космической экспансии, невозможный и достоверный одновременно, новый, но при этом стилистически не выбивающийся из классического направления Олди — исторического фэнтези. Получилось? Да, конечно. Попробовало бы оно у них не получиться. Мир занимателен, масштабен. И герои достаточно живые, ходят, бегают, живут, страдают даже... Но вот что интересно. Читая Ойкумену, я вижу большой, красочный... кукольный театр. Ведь не зря первая трилогия этой серии и повествует о людях и куклах... Но на этот раз куклами у Олди оказались все. Поэтому читая Ойкумену все время не оставляет чувство какой-то картонности этого мира. Кажется, ткни пальцем посильнее и затрещит реальность Ойкумены, разойдется по швам, обнажив подложку холодного замысла. Может, в этом всё дело? Ойкумена — прекрасное, техничное, филигранно выверенное произведение. Но оно — не живописное полотно. Это, скорее, точный чертеж. И поэтому чего-то в нем не хватает. Чувства? Сопереживания авторов герою? Наверное да. Но не стоит за это ругать авторов. Мне думается, что эта болезнь многих плодовитых и талантливых писателей сродни защитной реакции врачей. Хирург отстраняется от своего пациента, чтобы не чувствовать его боль, не пропускать её через своё сердце, иначе оно не выдержит, разорвется от чужого страдания. Олди слишком многих героев пропустили через сердце. И объять своей душой, согреть своим теплом ещё один гигантский мир оказалось просто выше человеческих сил. В конце концов, это только у Снегова Люди — как боги.

Вот и дошли руки до «Коммутации». Прочитал. Вздохнул. Ну как тут не вспомнить «Маленькие трагедии» Александра Сергеевича и не процитировать вложенные им в уста Сальери горькие слова: «Ты, Моцарт, недостоин сам себя». Ведь дал господь талантище человеку — легкий слог, образы (когда не лень автору их лепить). Казалось бы — пиши, твори, затыкай за пояс всех подряд и даже выше.

Ан нет. То ли Каганову лениво, то ли неинтересно... хотя, неужели TV-ишная сценарная манная каша интереснее?!

В общем, вместо автора — уникума, автора — умницы мы получаем площадного скомороха, который от скуки время от времени выдает читателю на-гора затейливые коленца. Иногда получается любопытно, иногда — здорово, а чаще — никак. «Ну и наплевать» — мерещится голос автора. Может, Леониду и наплевать. А вот нам-то, читателям, что делать? Читать Зыкова? Или, упаси господь, романы Орлова-Ливадного-Бессонова, развлекая себя при этом игрой «найдите три отличия»?

Жалко, как же жалко... ненаписанные книги, как нерожденные дети. В молодости про них не думаешь: «А, ещё успею, мне всего-то 20... 30... 35... 40...». А потом вдруг понимаешь, что их уже не будет. И остается только никчемная одинокая старость. И мысли о том, какие тебе были даны силы необыкновенные, и на что ты их потратил. Горько. Обидно. Глупо.

Довольно средненько. Но написано легким языком и для непритязательного читателя вполне приемлемо. К тому же можно сделать скидку на то, что это первое произведение автора. Для дебюта — неплохо. Тем не менее, есть одна деталь, которая меня изрядно покоробила. Описывая реальность конца девяностых (действительно тяжелой и мерзкой) автор делает подавляющее большинство отрицательных героев евреями, повторяя при этом все шаблоны геббельсовской пропаганды. То есть, трусливые, корыстолюбивые, подленькие и так далее по списку. Если бы речь шла об одиночном персонаже, на это можно было бы посмотреть сквозь пальцы. Но когда это повторяется с завидной постоянностью, поневоле задаешься вопросом: то ли автор сам разделяет точку зрения бонз третьего рейха, то ли рассчитывает сыграть на вкусах самой дремучей части аудитории. И то и другое неприятно и противно. Если бы я сам не имел в биографии еврейскую маму, я бы капитально снизил за это оценку циклу. Но не делаю этого именно в силу соображений корректности.

Вообще, играть на национальных либо политических предубеждениях — это, на мой взгляд, низко и недостойно писателя. например, меня ужасно покоробила гаденькая пародия на Саакашвили в последнем романе из цикла о безымянном рабе господина Зыкова. Но сейчас речь не о нем, а Малинине.

Резюмируя: автор способен создавать миры, и это замечательно. Минус — полное отсутствие «фишки», собственного какого-то «фирменного» мира, непохожести на других. Это сводит на нет достоинства легкого слога и простоты изложения. И поэтому — 6.

Всё-таки всему своё время. Наверное, если бы я прочитал этот роман в детстве, когда все вокруг было в новинку, впечатление было бы иным. Кроме того, семидесятые не шибко-то баловали нас фантастикой, особенно — переводной. Да, в те годы похождения юного сиротки вызвали бы во мне шквал эмоций, запомнились бы навсегда. Но сейчас... и душа огрубела, и запросы повысились. Да и написано за полвека после Мастера на эту тему столько, что «гражданин галактики» на фоне вычурных и сложных современных романов выглядит более чем скромно. Но эта скромность обманчива. Ведь и скромный лесной ручей может на поверку оказаться истоком могучей реки. Так же и с творчеством мастеров 50-х. Их идеи, их находки стали источником вдохновения для десятков отличных и умных писателей. Хайнлайн, Док Смит, Азимов, Ефремов и многие другие — они, первопроходцы галактических трасс, стали маяками, путеводными звездами. И уже за это — высокая оценка.

Не повезло. Не довелось мне в 81-ом познакомиться с Алексеевым и с проектом АЦ. В те времена фантастику было найти так же сложно, как копченую колбасу или красную икру. Зато и наслаждение она давала соответствующее. Не то, что сейчас. Наелись, пресытились. Но это уже другая история. А сейчас, прочитав благодаря Фантлабу эту повесть, я пребываю в раздумьях. Все-таки прав, прав был умница Шефнер, сказав «Фантастика лишь отраженье того, что мы явью зовем». Все верно. К великому сожалению. И страшно становится от этого отражения. От сопоставления былого и нынешнего. В 81-ом — явь проекта АЦ. Простая, гуманная, логичная. А в 90-х, спустя всего каких-то десять с небольшим лет, явь оборачивается чудовищными в своей прозаической жестокости «Рыцарями сорока островов». И это — тоже правда. В те годы страна вгрызалась в саму себя, рвала и пожирала собственную плоть, агонизируя. И фантастика — талантливая фантастика — не могла не отразить эту реальность. Именно поэтому сегодня так популярна тема засланцев: куда угодно, как угодно, хоть тушкой, хоть чучелком, лишь бы подальше от нашей реальности, которая давно превзошла самые апокалиптические фантазии.

Сегодня «проект АЦ» читается со сложным чувством. С одной стороны, это — глоток свежего воздуха, добрая и светлая вещь, рассчитанная на незамутненное детское восприятие, а с другой — это свидетельство наивности и беззащитности той светлой идеи, которая лежала в основе нашего тогдашнего бытия.

Мы тоже, как и герои повести, в итоге оказались на другой планете. И над нами точно также сияет черное солнце. Только нет вокруг добрых инопланетян. Их место заняли Чужие и Хищники нашей, человеческой породы. И это — страшно...

Каюсь, каюсь, каюсь. Да, был уже здоровым 11-ти летним лбом, а Мурзилку втихаря, шифруясь, читал, что твой тинейджер подшивку «Плейбоя». И поэтому появление многосерийной истории про Ябеду-Корябеду не могло пройти мимо меня. да, это было простенько, без претензий, но это же здорово! зачем малышу какие-то хитросплетения сюжета? Вот и получилось, что за этим сериалом я следил аж лет до 14-ти, сам себя стесняясь. И любовь к незатейливым Семеновским историям благополучно уживалась во мне с любовью к Крапивину, Альтову, Стругацким, Шефнеру, Ефремову и многим, многим другим... мы вообще тогда все хорошо уживались — русские и украинцы, узбеки и белорусы. Нам было нечего делить, и у нас были общие цели и интересы. И общий Мурзилка, которого одинаково любили все. Эх... иных уж нет, а те — далече.

Простая добрая и романтичная повесть. Своего рода «Стругацкие для младшего школьного возраста». Звездолет-100 казался нам, школьникам 70-х, пределом совершенства, а приключения друзей, умыкнувших его, просто великолепными. Очень достойный образец детской фантастики, вполне сопоставимый с приключениями Алисы Булычова.

Сейчас, наверное, книга покажется нынешним школьникам пресноватой, но что поделаешь — только классика не стареет, а эта книга скорее добротный середнячок, высокую оценку которой я ставлю не исходя из реалий сегодняшнего дня, а из того восторженного ощущения сопричастности, близости прекрасного и фантастического «завтра», которое она вызывала у наивного четвероклассника, верившего в идеалы и даже не подозревавшего, как скоро будущее станет совсем-совсем другим. Эх, где бы угнать звездолет?

Тайный город хорош. Честно, очень хорош. После «дозоров» нужно было, как принято говорить, обладать смелостью, граничащей с безрассудством, чтобы написать книгу о существующей параллельно с нами иной Москве. Но у Панова получилось. Создается впечатление, что автор, прочитав «Дозоры» задался целью — написать книгу, в которой, в отличие от творения Лукьяненко, будет больше сарказма и своего рода игры, чем серьезности. И Панов виртуозно справился с поставленной задачей. Он виртуозно балансирует между комедией и трагедией. Именно в этом заключается, на мой взгляд основное достоинство и причина популярности сериала. Этот рецепт многократно проверен западным телевидением: практически в любом сериале должен быть один или несколько героев, на которых зритель будет расслабляться, отдыхать, усмехаться. И тогда он безболезненно проглотит и серьезные мысли и поступки остальных персонажей. В качестве свежих примеров приведу «Аббатство Даунтон» и «Декстера». В обоих сериалах сквозь серьезные события сквозит усмешка авторов: не напрягайтесь, ребята, мы же, в конце концов, просто прикалываемся. Именно этот прием довел до совершенства Панов, виртуозно «перескакивая» с мрачной готики Сантьяги или Вампирских кланов на разухабистых Красных шапок и обратно. Благодаря этому мораль книг не напрягает, не давит читателя.

Ну и, конечно, в безусловный плюс можно записать легкость пера автора. Панов пишет словно играючи — редкий дар, которым обладают считанные единицы. Поэтому и читаются его книги легко, без напряга.

Панов создал нарочито гротескный, нереальный мир, его при этом его персонажи ведут себя совершенно адекватно предложенным обстоятельствам, их образы непротиворечивы, не наивны и не примитивны, хотя с прорисовкой характеров (за некоторыми исключениями) у Панова все-таки хуже, чем, скажем, у Лукьяненко. Но это не катастрофично — Панов берет разнообразием событий, калейдоскопичностью картин, масштабом мира.

Одним словом, если бы Тайного города не было, его бы стоило выдумать! )))

Спасибо Вадиму Панову за такой царский подарок!

Хочу возразить уважаемому kraamis. Только так, доведя ситуацию до абсурда, показав всю гибельность наших сегодняшних суждений через призму уже свершившегося, только так и можно. По-хорошему ведь понимать отказываемся. Прячем голову в песок, под панцирь, куда угодно. Моя хата с краю, на мой век хватит, наше дело — сторона... Не хватит, не сторона и не с краю. Во Вторую Мировую беда пришла не только в каждый наш дом, но и в каждый немецкий, не разбирая — поддерживали Гитлера домочадцы с чадами, или же тихо отсиживались. Отсидеться не удалось никому. Не удастся, к сожалению, и сейчас. И чем ярче, нагляднее урок, чем громче и отчаяннее набат, тем больше шансов, что его услышат и воспримут. Хотя... сегодня как раз 7 мая. До праздника Великой победы ещё два дня. А мы проиграли уже сегодня. Хотя бы потому, что большинство по-прежнему надеется, что все обойдется.

И не надо говорить, что Каганов «опустился» до этой отчаянной вещи, до этого крика. Уж у кого, как не у него, еврея по происхождению, в чье сердце стучит пепел 6 миллионов Клаасов, и русского по духу, не забывшего и не простившего 20 миллионов, есть право дать пощечину мещанам и приспособленцам, предпочитающим тихо похерить то, за что погибли эти люди, затаиться в своей норе ради сиюминутного сытого благополучия и отделаться одной гвоздичкой и георгиевской ленточкой на 9 мая.

Прочитал последние два отзыва и очень огорчился. Нет, не потому, что кто-то оценивает этот рассказ не так, как я. Я не оракул и далеко не мудрец. Я хочу сказать о другом, и да простят меня, что делаю это в рамках отзыва. Я помню, что когда прочитал этот рассказ (а это было ещё до катастрофы... то есть, пардон, до возрождения капитализма в России), на глазах навернулись слезы, защемило в груди. А сейчас... сейчас людей это не цепляет. Почему? серьезно, Что случилось? Почему жалость и сострадание претерпели такую страшную инфляцию? Я не упрекаю собратьев читателей в бездушии — упаси Бог. Но посмотрите сами — то, над чем рыдали наши родители, у нас не вызывает таких чувств. Мы стали не жестче, нет, мы... духовно оцепенели. И я не знаю, что тому причиной. Возможно, это тот же эффект, который заставляет наркомана увеличивать дозу? Ведь в нынешних книгах и фильмах кровища льется рекой, и жалость из нас выжимают кузнечным прессом, так куда уж камерному рассказу пятидесятых... А может быть, это наша жестокая действительность вытравливает из нас жалость, как противоречащую закон самосохранения? Ч не знаю... но мне неуютно. Если уже и этот рассказ не цепляет, мне очень-очень неуютно.

Носов относится к тем писателям, которые в точности следуют принципу «Для детей надо писать так же, как и для взрослых, только лучше». И данный сборник — лучшее тому подтверждение. Это одна из книг, которые я вспоминаю с нежностью. Чистых, прозрачных, учащих только хорошему. Это детская литература светлого мира, залечившего раны страшной войны и очнувшегося от не менее жуткого культа. Это — вздох полной грудью. Именно такую литературу нужно читать детям, для того, чтобы они выросли... черт, а нужно ли нынешнему миру, чтобы они выросли ТАКИМИ, как учат светлые книги светлых людей? Не знаю... может, я совершаю преступление по отношению к своему чаду, уча его разумному-доброму-вечному? Эх, жил бы Носов в наши дни — подсказал бы...

Сразу оговорюсь, что пишу только про первые две «классические части» семидесятых. Друзья, на мой взгляд, не имеет смысла сравнивать эту вещь с творчеством АБС. Это, скорее, отдых, разрядка для писателей. Кроме того, вещь предназначена не для нас с вами, современных, а для нас с вами тех, тогдашних. И поэтому про научность или же антинаучность этой вещи лучше забыть, иначе мы докатимся до серьезного рассмотрения реальности речевого аппарата колобка и репродуктивных особенностей курочки рябы. Это — НФ-сказка. И я, склеротично вспоминая себя модели 1975 года, могу только вздыхать и ностальгировать, потому что сегодня вряд ли какая-нибудь вещь вызовет у меня такой яркий приступ незамутненного восторга. Двухглавый Юл, Ятуркенженсирхив, планета Негодяев — да это же песня! Что ещё нужно ребенку для счастья? Глубина характеров? Достоверность физических принципов? Да ехали они ему болели! Тут наши, свои, хорошие борются с мерзкими подлецами, спасают своих, защищают правду и наказывают кривду! Тут Черная Пиранья и мушкетеры. И юмор как раз для уровня третьего класса! Это же прекрасно! Говорю это без тени ерничества и насмешки. Это и в правду прекрасно, потому что у детей должны быть свои книги и свои герои. И не очень-то хорошо ребенка кидать сразу в месиво взрослой фантастики, даже самой умной. Ибо, как сказал классик, «Блажен, кто смолоду был молод». И вдвойне гениален тот писатель, который смог сохранить в себе это понимание детства и создать книгу именно для ребенка.

Чудны дела твои, Господи... вот спросите у кого угодно, что пишет Перумов? 90% рефлекторно скажет — фэнтези. И правильно скажет. Да, в этом жанре Перумов тараном протолкнул наших авторов в эпику, не случайно за ним тянется пышный шлейф продолжателей-подражателей. И сделано фэнтези у него добротно, склепано надежно... но. Но стоит Перумову взяться за НФ, как внезапно у него словно появляется второе дыхание. И эта диалогия — лишнее тому подтверждение. И фантазия живее, и характеры не такие ходульные. В общем, Перумов — автор НФ мне кажется на голову выше Перумова — фэнтезийщика. И мне очень жаль, что автор по-прежнему предпочитает размахивать мечами из разных материалов, практически не уделяя внимания целой вселенной, напряженно ждущей того, кто бы её описал... И всё же я надеюсь, что Перумов ещё сделает как-нибудь перерыв между магическими пассами и встанет за пульт звездного корабля. Чистого неба, миротворЕц!

Собственно, этот отзыв я мог бы написать под множеством стихотворений Шефнера... так что выбор «Крыльев» не означает, что это — пик творчества автора.

Стразу скажу, что Шефнер в моей жизни — один из главнейших поэтов. А из советских, пожалуй, номер один. Поэтому я долго не решался написать отзыв о его творчестве. Попробуйте написать отзыв о солнце, о радуге, о дожде... Шефнер — это мир, светлый, чистый. Без единой ноты фальши, конъюнктуры, пошлости и позы. Это поэзия честного, скромного и умного человека. Не прогибающегося под власть и не ищущего любви читателя. Его стихи просты и мудры. Естественно, что они не могли найти признания как у власть предержащих, так и у эстетов. Это — поэзия простого трудяги, инженера, рабочего, учителя, врача. И при этом она красива и изящна. В ней есть совершенство краткости и точности, подобное китайскому рисунку на шелке.

В стихах Шефнера я всегда черпал силу, чтобы не скатиться в пошлость, в рутину мещанского существования. Он хватал меня за шкирку и заставлял быть человеком. И сам был Человеком — всегда и во всем.

Имя Шефнера — поэта, к сожалению, мало кому известно. Так же, как имена миллионов честных трудяг, поднявших страну из послевоенных руин, сумевших уже через 12 лет запустить на орбиту спутник и ещё через 4 года отправить человека в космос. Шефнер — советский поэт в чистейшем смысле этого слова — не прославляющий партийных бонз и их деяния, а поднимающий на щит чистую идеологию нового человека. Он — человек Полдня. Один из многих, кто в своей психологии и в своих делах уже был там — в полдне 22 века. Недаром он писал «Фантастика — лишь продолженье / Того, что мы явью зовем».

Вадим Шефнер ушел от нас. И дело не в возрасте. Просто ему стало не о чем говорить с нами. И мы остались только с нами, испивать до дна горькую чашу морального сиротства.

Спрашивается, чего ради писать о Пратчетте, о котором до меня уже сказали множество правильных и умных слов? И всё-таки я попробую. Только начну не с Пратчетта, а с тех добрых людей, которые, работая в издательствах, пишут аннотации к книгам. Складывается впечатление, что все они объединены в тайный орден читателененавистников. Они делают всё для того, чтобы человек, прочтя аннотацию, либо с отвращением отложил книгу, либо начал её читать в ожидании чего-то того, чем она на самом деле ни коим образом не является. Именно это и произошло с Пратчеттом. Дело в том, что Пратчетт — не Петросян. и не Задорнов. Он вообще не юморист. Да, он в какой-то мере сатирик, но это тоже лишь одна грань его произведений. Ближе всех к нему, пожалуй, Свифт. Но никак не Белянин и прочие авторы «ржаки». Кроме того, Пратчетт — не автор фэнтези. Это не Перумов, не Толкиен и даже не Зыков. Он не в большей степени автор «юмористического фэнтези», чем баснописец Крылов — автор рассказов о животных. Тогда кто же он? В первую очередь Пратчетт — мыслитель. Философ. Гуманист. Классик. А юмор, фэнтези — это лишь инструмент, позволяющий донести сложные философские концепции до нормального человека, который на лекциях по философии немедленно погружается в здоровый сон. В этом и состоит гениальность Пратчетта: он умудрился сделать увлекательными и вкусными сложные вещи. Не раздувая щек, не нагромождая сложных, надуманных конструкций. Его рецепт прост до, повторюсь, гениальности. Берется фэнтезийный антураж. В нем придумывается несложная фабула для ряда постоянных героев. Тут и там рассыпаются пригоршни английского юмора... а дальше начитается волшебство. Философия, подобно октарину — восьмому цвету радуги — пронизывает произведение, сияя в коротких авторских отступлениях, сверкая перлами в устах героев. И в результате получаются две органично связанные между собой книги: одна — приятное развлечение, другая — повод для раздумий, средство воспитания читателя.

Давайте не будем голословны. Возьмем несколько вещей Пратчетта и посмотрим, о чем они.

Мелкие боги. Это по сути трактат о происхождении и свойствах религиозности в человеческом обществе.

Пирамиды. Взаимоотношения религии и государства, судьба теократии.

Патриот. Настольная книга о ксенофобии, расизме и мировой «политике государственных интересов».

Интересные времена. Психология гражданина тоталитартного общества.

Правда, Движущиеся картинки, серия о страже — это все серьезные и мудрые книги.

Фэнтези и юмор в творчестве Пратчетта — лишь бонус. И поэтому если вы ждете от его книг только смеха или только размахивания мечами — можете смело откладывать их в сторону, они вам не понравятся.

Но Пратчетт — это ещё и ответ чванливым «официальным» ученым-философам, закостеневшим в своих абстрактных, надуманных мирах, выпендривающихся друг перед другом заумностью фраз и логических выкладок. Никого не напоминает? Это же Незримый университет во всей своей красе, в котором занимаются делом только юные энтузиасты под руководством Думминга Тупса и Библиотекарь (только не называйте его обезьяной!).

Так что с моей точки зрения Пратчетт — это чтение для тех, кто держит фигу в кармане, пролистывая труды Бертрана Рассела.

P.S. А вот в том, что Смерть — существительное женского рода, меня теперь не убедит и полк филологов. )))

Эту книгу по невероятному блату мне привезли из самого Петрозаводска. К сожалению, это произошло уже после смерти Генриха Сауловича.

Разумеется, эта книга нив коей мере не является литературным произведением. Но то, чем она из себя представляет, круче любой фантастики. По сути, это... учебник гениальности. Или, говоря менее напыщенным языком, книга, посвященная Теории решения изобретательских задач, разработанная Г.С. Альтшуллером. Альтов совершил невозможное — он предпринял успешную попытку алгоритмизировать научное творчество, открытие. Я до сих пор не понимаю,почему его теория остается в тени. Ведь она достойна того, чтобы стать школьным предметом! И уж в любом случае, она достойна того, чтобы вписать имя Генриха Сауловича в список тех, кто помог человечеству сделать ещё один шаг вперед. Вечная память скромному гению и чудесному писателю Генриху Альтову.

Давайте говорить прямо — романтика в фантастических произведениях частенько отдает фальшью. Сюскающие герои восторгаются какой-то лабуде на фоне умильно-прилизанных декораций.

Но к Альтову это не имеет ни малейшего отношения. «Легенды о звездных капитанах» — это романтика дальних дорог, подвига, человеческого гения, светлого будущего в самом светлом, незамутненном смысле. Этот короткий цикл рассказов стоит особняком даже в контексте фантастов — певцов оттепели. Это удивительно тонкая, поэтичная, хрупкая вещь. Наивная в своей чистоте. Но может ли абсолютное добро не быть наивным?

Это поющая, ликующая проза. И единственное сравнение, которое мне приходит на ум — это Горьковская «Песнь о буревестнике», которую, несмотря на усмешки любителей пнуть мертвого льва, я считаю одной из сильнейших вещей в русской литературе 20-го века.

Но весть, которую нес Альтов, была другой. Это была весть о эпохе победившего разума, чистом и справедливом мире, эпохе, ради которой стоило жить и умирать. И которую похоронили те, кто из всех вестей предпочитает «Биржевой вестник».

Я давно не перечитываю Легенды. Мне стыдно перед этими людьми. Ведь в том, что их никогда не будет, наверное, есть и моя вина. Ведь я тоже просто живу, плывя по течению, один из молчаливого большинства. Простите меня, звездные капитаны...

Что там кривить душой... Клон — одна из немногих книг, которая заставила меня, вполне трезво мыслящего человека, вздрагивать при каждом всхлипе сантехники. Повесть (или роман?) обладает невероятной силой. Он достоверен до мелочей — в него веришь сразу и безоговорочно. Подобной силой обладают, пожалуй, только некоторые вещи Кинга.

Интересно посмотреть, что же заставляет воспринимать эту книгу именно так — до дрожи и по серцебиения? Ведь в мировой фантастике (я уж не говорю про фэнтези, особенно наше) кровищи пролилось куда больше. Читаешь какую-нибудь очередную сагу о вселенских войнах, где кишки хоть в качестве закладок используй, где в каждой третьей строке кого-то рубят в капусту — и ничего. Скучно, девочки. А здесь, при довольно-таки холодноватых, флегматичных описаниях, чувствуешь происходящее всеми печенками.

Думаю, секрет в реалистичности показываемого автором. Речь идет не только о том, что подобная ситуация действительно возможна. Я говорю не только и не столько о реализме обстоятельств, сколько о реализме характеров и личностей в данных обстоятельствах. герои романа — не ходульны, они не схемы, они — из плоти и крови. И поэтому мы чисто подсознательно доверяя образам героев начинаем доверять и правде обстоятельств — как следствию. И вот тут-то и становится по-настоящему страшно! Читать обязательно, особенно если хочется вспомнить детство, когда вы наотрез отказывались гасить на ночь свет и воспринимали ночную пробежку в туалет как экспедицию в преисподнюю...

Хотя Акунина спутать с кем-то другим столь же сложно, как принять медведя за чихуахуа, эта книга в моем личном восприятии стоит особняком. Она удивительна. Я не буду говорить о её содержательной части, она, как всегда, ярка и своеобразна. Акунин умело балансирует между философией и балаганом, юмором и печалью. Но уникальность книги в другом. Она удивительна гармонична, не смотря на разношерстность представленных в ней зарисовок-рассказов. А главное — она... умиротворяет. Примиряет читателя со смертью. И это — волшебство. Ведь что бы мы не делали, о чем бы не думали, над нами всегда висит этот ужасный дамоклов меч — неизбежная, неотступная кончина, ледяное дыхание смерти в спину. Мы научились засовывать страх и неприятие смерти в самые дальние углы рассудка, словно кошка, закапывающая кучку в песочнице. Но этот страх, эта невозможность принять тот факт, что ты можешь прекратиться в любую минуту, что всё то, что составляло тебя пропадет бесследно, оставив на земле бессмысленный и бесформенный мешок мяса и костей, он все равно остается. И он, хотим мы этого или нет, во многом диктует логику наших поступков. Кладбищенские истории — это удар именно и точно по этому страху. Они примиряют тебя с неотвратимостью смерти. Не на все сто, конечно, это невозможно. Но всё-таки после прочтения этой книги ты смотришь на смерть уже несколько иначе: Ужас, да. Но не ужас-ужас.

Эта книга меняет читателя. А это свойство редких единиц подлинных шедевров.

Ну вот не смог промолчать. А может и следовало, ибо «мысль высказанная есть ложь». Но — не получилось. В основном из-за последнего (перед моим) отзыва. С автором которого я, при всем уважении, в корне не согласен. Почему? А потому, что мой друг -режиссер Дима Орлов (зихроно ле браха) постоянно мне говорил одно и то же: «Не считайте патроны в вестерне». Я с ним спорил... пока он был жив. А теперь не спорю. Потому что он меня убедил.

Так вот. Белковые молекулы в организмах космонавтов, летящих с околосветовой скоростью, по идее, должны сломаться. Ведь из-за релятивистских эффектов масса молекулы возрастает многократно! И что, этот факт зачеркивает чудесные рассказы Стругацких о Быкове и Горбовском, о других звездолетчиках? Ничего подобного. Мне, как читателю, глубоко до лампы — что случиться при нуль-переходе, при изменении размерности пространства и его физических свойств. Потому что меня в первую очередь интересует не достоверность научных фактов (для этого есть учебники), а достоверность персонажей. Правда их характеров и их поступков в описанных автором условиях. Именно герои заставляют меня волноваться, радоваться, плакать, возмущаться... и именно ради героев я читаю фантастику, да и другую литературу. Если при этом у автора безукоризненно и логично прописан мир, это приятный бонус. Но не более. Я — человек. И мне прежде всего интересны — люди. И будь хоть тысячу раз точно описан в научной литературе какой-нибудь синхрофазотрон, он мне будет глубоко до лампочки, пока я не посмотрю «Девять дней одного года». Пока кишками не прочувствую трагизм и героизм тех, что работает на этой здоровенной дуре. И Дьяченки как раз идеально умеют выписывать своих героев. В них веришь. Принимаешь со всеми их достоинствами и недостатками. В жутком, нелогичном, вывернутом тыщу раз наизнанку мире Армагеддома живут и страдают, борются и любят живые люди. И их боль — моя боль. Их горе — мое. И их надежда — моя. Поэтому я ставлю этой книге высший балл. Потому что лепить по своему образу и подобию живых людей умеют только боги.

Прочитал отзывы. Все понимаю, никого не осуждаю. И сюжет, возможно, не оригинален, и слащав и все такое прочее. Кстати, не стал удивляться гордому «а по-моему это молодежная комедия и все герои тупые». Я вообще хочу поговорить немного о другом. Господа (и, разумеется, дамы). Короче, друзья. Мы же с вами о пьесе говорим, а не о рассказе или повести. А ведь это совершенно разные вещи. Возможно, именно поэтому беллетристику того периода мало кто почитает, а вот Шекспира знают и любят до сих пор. Почему? Ответ, в том числе, и в приведенном мной выше мнении о «молодежной комедии». Пьеса — это тот материал, из которого режиссер и актеры создают нечто новое, особенное — спектакль. И гениальность Шекспира (помимо всего прочего) именно в размахе и универсальности его творений. Поэтому один режиссер увидит в «Ромео и Джульетте» — костюмированную трагедию, второй — триллер, третий — любовную мелодраму, а четвертый — молодежную комедию. Умение создать «живую» пьесу, которая может стать чем угодно не теряя при этом собственного лица — это признак гениальности.

И таковы большинство Шекспировских пьес. Они — живые, они актуальны и злободневны. И сегодня тысячи влюбленных идут наперекор своим семьям, традициям, стереотипам. И сегодня обезумевшие от ревности мужья убивают жен, и сегодня... список можно продолжать и продолжать. И Шекспир сумел нарисовать настолько точную и строгую картину, что она оказалась независимой от времени, легко применимой к любой стране и эпохе. Так что любить или не любить «Ромео и Джульетту», как литературное произведение, читаемое с листа — это все равно что обсуждать достоинства оперы только по чтению партитуры. Если вы умеете слышать в нотных знаках звучание оркестра — вам поезло, а если нет — это не означает, что опера плоха! ))).

А Шекспира будут ставить и через 500 лет после нас.

В детстве, не замутненном размышлениями о высоких материях просто любил эту повесть — она казалась мне квинтэссенцией фантастики. Все, что только нужно десятилетнему фанату звездолетов здесь присутствовало — инопланетяне, риск, героизм. Джае любовь, которая, если честно, тогда мне была в силу отсутствия подходящих гормонов совершенно до лампочки. Но время шло, и я увидел в повести гораздо большую глубину и смысловые слои. А сейчас, когда я стал если не умнее, то уж точно старше, мне становится всё «страньше и страньше». Ведь в далеком 1965-ом Брежнев-Косыгин-Подгорный и вся прочая комарилья ЦК были ещё не настолько стары... а ведь как убийственно точно описал их Шалимов! ведь это они, дряхлые геронтократы 70-х начала 80-х были готовы с корнем выдрать все живое, юное, все новое, непохожее на них, чтобы продлить, любой ценой продлить свою власть, сохранить существующее унылое статус-кво. И если бы для этого потребовалось орбитальная бомбардировка другой планеты, думаю, у них бы точно не заржавело с третьей попытки попасть трясущимся пальцем в нужную кнопку. Что они, собственно, и сделали, уничтожив сами того не замечая светлый мир Полдня, о котором ещё недавно грезили молодые 60-тидесятники... Как Шалимов сумел это понять и прочувствовать за 20 лет до наступления агонии — тайна. Но на то она и есть фантастика, чтобы не подчиняться законам реальности.

Это одна из тех книг, о которых нельзя не сказать. Она сделала меня. В буквальном смысле. Прочитав «Вторжение в Персей» в 5-ом классе я был потрясен. Но мужественно продолжал быть шалопаем. Но в 8-ом мне в руки попало «Кольцо обратного времени». И всё, кирдык. Если 8-ой я закончил с двумя сиротливыми четверками в океане троек, то в аттестате те же две четверки (по русскому и английскому) уродливо выделялись на фоне остальных пятерок. А потом — сразу бегом на матфак. И учить безумно интересную дифференциальную геометрию, с помощью которой так здорово можно описать неевклидовые улитки пространства...

Я написал все это не ради хвастовства — я вообще весьма скромного мнения о своей персоне. Это лишь говорит о том, какое Явление представляет собой трилогия «Люди как боги» в нашей (да, пожалуй, и в мировой литературе). Главные достоинства трилогии — это прекрасно проработанный образ цивлизации будущего, которая коммунистична не по указке редакторов, а просто потому, что более справедливого и логичного общественного строя придумать просто невозможно, и глубоко, сочно прописанная научная часть. Именно в этих романах вы можете попробовать физику «на вкус», приобщиться к научному поиску, к тому самому чувству силы, о котором писал в своем одноименном рассказе Азимов.

И за это Снегову можно простить и сравнительно скромное литературное дарование (хотя читается трилогия легко — на одном дыхании), и схематичные характеры и определенную долю условности в описании других цивилизаций. Это все — незначительные детали, небольшие пятнышке на раме грандиозного по своему размаху полотна мироздания, в котором живут и творят люди — совершенные, как боги, и обычные, как мы с вами.

Низкий поклон и вечная память Сергею Снегову — творцу миров.

Видимо, я как-то перпендикулярно мыслю и чувствую. Прочитал внимательно отзывы и ничегошеньки в них не понял. С моей точки зрения сравнивать Фракса и Гаррета все равно что сравнивать фломастеры и капусту. Это совершенно разные вещи, с разными целями. Фракс — вещь целиком и полностью стебная, пародийная. И ждать от неё серьезности, глубоких детективных ходов и какой-то жесткости, это все равно что удивляться, почему Жванецкий не декламирует Гамлета. Фракс — это отдохновение души от серьезного фентези, тихо торчащего от собственной крутости. Всё во Фраксе — легкомысленно, гипертрофировано. Кстати говоря, неужели схожесть имени Фракс с капитаном Фракассом никому ничего не Говорит? А зря. Перед нами типичный средневековый балаган, театр. Так что если вы хотите почувствовать Фракса просто... расслабьтесь и получайте удовольствие, предварительно сделав лицо попроще! ;)

Если смотреть на Фракса именно с этой точки зрения — все встает на свои места. Перед нами — блестящая пародия и на фэнтези, и на детективы, и на многие явления современности. Написанная, к тому же, легким, сочным языком.

Да, и ещё. Это единственная книга, после которой лично у меня жажда пива становится просто непереносимой!!!!! ))))

Одно из отличий гениальной вещи от просто талантливой заключается во времени жизни произведения. Гениальные вещи — всегда современны, всегда актуальны. А талантливые — сиюминутны, их актуальность не простирается дальше «здесь и сейчас». Эта повесть великого Мастера — гениальна. И зловещая её актуальность видна сейчас куда четче, чем раньше. Посмотрите внимательно — ведь это почти не фантастика. Представители примитивной цивилизации эмигрируют (ну или отправляются на заработки) к цивилизации продвинутой, более развитой во всех смыслах. Которая деликатна, вежлива, и безмерно превосходит иммигрантов по всем параметрам. И что же? Тысячи иммигрантов не находят ничего лучшего чем заниматься примитивной работой, которая, по большому счету, основной цивилизации и не нужна, но надо же как-то занять вновь прибывших. И в глубине души иммигранты злятся на хозяев, ненавидят их. Дайте им автомат, и будьте уверены, хозяева дорого заплатят за свое превосходство.

Это что, фантастика?! Да ничего подобного. Это страшная реальность современной Европы, наводненной мутной волной эмигрантов из Африки и с Ближнего Востока. Ненавидящих западную цивилизацию до дрожи и мечтающие только о том, как бы побольнее укусить длань дающую. Но как и в рассказе, среди них тоже встречаются Бишопы, готовые отказаться от заблуждений и начать учиться заново, для собственного и общего блага. Эх, если бы ещё Саймак смог дать рецепт, как сделать всех такими Бишопами...

Над циклом Росоховатского незримо реет дух Азимова. Но если великий американец сосредоточился именно на роботах, до Росоховатский сделал следующий шаг — связав естественное и искусственное в нечто новое, более совершенное. Поэтому нельзя считать Росоховатского плагиатором. В его вещах нет заимствований, зато есть глубокая философия неравнодушного человека, ищущего ответ на самый главный вопрос — что же такое человечность?

Эдгар По... человек, сумевший стать легендой и родоначальником супер популярного жанра детектива. Уже одного этого хватило бы для бессмертия. Но для По детектив был лишь экспериментом. В полной мере его гений проявился в мистике. Само его имя уже вызывает мистический холодок. И этот рассказ, короткий и точный, как проза Пушкина, в полной мере дает представление о творческом кредо автора. Сумевшего влить в свои строки собственную жизнь, также, как герой его рассказа влил в своё произведение чужую жизнь. Может быть, поэтому и в наши дни, когда с экранов густо течет томатный сок ужастиков, скупые строки По пробирают до костей, ледяной рукой сжимая сердце. Может, это и есть жизнь?

Прочитав отзыв уважаемого god54, я был слегка удивлен. Ведь перечисленные им «стандарты жанра» (см. ниже) в точности описывают... замечательный фильм Земекиса «Назад в будущее». Ну и хорошо, тем более, что фильм заслуживает всяческих комплиментов. А я позволю себе сказать несколько слов в защиту «Уравнения...». Да, это классическая советская фантастика. Как и вещи Стругацких, Ефремова, Снегова и т.п. Что в этом плохого — убей не понимаю. В ней нет ни грана фальши, заигрывания с читателем. Зато есть много интересной информации, оригинальная (пусть и несколько легковесная) научная гипотеза, простой и при том глубокий смысл. И много хороших людей. Куда больше, чем в современной фантастике. А ведь так хочется иногда провести время именно с хорошими людьми. Хотя бы ради разнообразия.

Милый и забавный рассказец, прекрасно воссоздающий атмосферу Москвы 30-х годов. Возможно, именно этим он и дорог нам сейчас, ведь той Москвы давно уже нет, а та, что есть, плохо приспособлена к прогулкам мамонтов. )))

Это, конечно, не шедевр литературы. И интересен он прежде всего именно своей идеей. Ну скажите пожалуйста, кто в то время, когда вопрос об экономии ресурсов и близко не стоял на повестке дня, стал бы думать о геотермальной энергетике?! А Обручев — запросто. Вообще, его талант не разменивался на мелочи — гигантский подземный мир Плутонии, оазис тепла в Арктике — все это глобальные (для того времени) идеи. К тому же Обручев, следуя путем Ж. Верна не только развлекает, но и расширяет кругозор, эрудицию читателя. ЕГо романы — это захватывающие дух учебники по геологии, географии, физике. Возможно, поэтому они были так востребованы в те годы, когда страна рвалась вперед по пути прогресса, а не топталась на метсе, шмыгая носом и поглядывая по сторонам в поисках чего бы стырить...

Книга замечательная. Большую лепту, разумеется, вложил А. Стругацкий, создав по настоящему творческий перевод, но и сам первоисточник не стоит считать чем-то несерьезным. Саргассы (как и последующий цикл) интересны прежде всего (ИМХО) россыпью маленьких фишечек, подробностей жизни в грядущем, которые делают мир — осязаемым, а историю — живой. Поэтому и читать интересно — перед нами не абстрактный, условный мир, а яркая картина, этакое 3D от литературы. Герой не может не вызвать симпатию своим юношеским максимализмом, чистой душой и открытым сердцем. Так что если вы ещё не прочитали «Саргассы» да и весь цикл «Королева солнца», могу вам только искренне позавидовать — у вас впереди ещё столько часов удовольствия! )))

Майкл Муркок обладает удивительным даром — быть другим. Казалось бы, вполне банальное героическое фэнтези. Но... что-то мешает оценить его именно так. Есть в Муркоке этакая дьяволинка, не позволяющая сравнивать его с другими авторами. Отсюда и поляризация отзывов от «обожаю» до «ненавижу». А ведь и это тоже признак самобытного дара, не прогибающегося под читателя, непытающегося угодить всем и от того пресного и бесформенного. Муркок не описывает миры, он их создает и живет в них. Выражаясь языком нашего сайта, он настоящий миротворец. Так что рекомендовать его сложно — может быть, прочитав эту книгу вы заболеете Муркоком а может, плюнете в сторону автора и того умника, который вам его насоветовал.

Здесь больше думают и переживают, чем бегают и стреляют. И уже одно это заставляет отнестись к циклу со вниманием. Он этого безусловно заслуживает. нас пруд пруди эпопей, в которых люди завоевывают галактику, но при этом в них психологии и стратегии меньше, чем при взятии снежного городка. Здесь же все наоборот — встреча с галактическим содружеством подается на фоне картины человеческих отношений, во всем богатстве их палитры. Так что любителям размахивания лазерными мечами можно не беспокоиться. ;)))

Классический роман из цикла «не кочегары мы, не плотники!». Чистой воды экстраполяция развития социализма в будущее. Конечно же, роман довольно наивен, но, с другой стороны, он тем и дорог, что показывает не какие-то захваты вселенных, а простую повседневную работу простых тружеников орбиты. И этим он по меньшей мере интересен. Согласитесь, накидать в текст побольше перестрелок, столкновения флотов/галактик, коварных чужих и прочих предметов обихода писателя-фантаста может каждый. А вот создать полотно реальной жизни будущего — это уже совсем другое дело, требующее подлинного мастерства и заинтересованности в самом результате своего труда, а не в его денежном эквиваленте.