Константин Зарубин «Повести л-ских писателей»

Давно мне не было так сложно писать отзыв на книгу. Поэтому начну с главного — роман хороший, даже очень, всем советую хотя бы попробовать почитать.

Самое лучшее в нем — это библиофантастика. Таинственный сборник фантастических повестей, который появляется то у одного, то у другого персонажа, чтобы поразить читательское сердце и внезапно исчезнуть, иногда даже недочитанным. Сборник ходит на нескольких языках, у него меняется содержание, даже название — то это «Повести ленинградский писателей», то «латышских», то «литовских», короче, «л-ских».

Истории читателей, которые обретают и теряют это сокровище — часть, названная «Распечатки» — это, пожалуй, главное, что заставило читать книгу от начала до конца. С них роман стартует, и их заряда хватает до самого финала. Именно в них — основная фандомщина, отсылки, упоминание ФантЛаба, ностальгия по советской фантастике и т.д. Потом доля этого дела прям очень резко падает.

Ещё один существенный плюс — это персонажи. Зарубин, когда его не клинит — хороший писатель. Герои, которые не вызывают у него идеологической ненависти, удаются ему и в целом, и в мелочах, будь то забавные девочки-за-все-хорошее, внезапно столкнувшийся с Системой ученый Закиров или те самые рассказчики из «Распечаток».

Есть, например, замечательный момент, когда одна из героинь сомневается, как трактовать бабушкино ворчание «все у вас не по-человечески» — как простое ворчание, или как намёк на инопланетян. Или смешная для всякого знакомого с вопросом претензия феминистки к Стругацким, что у тех женщин в книгах меньше, чем пришельцев. И таких вкусных мелочей, которые делают персонажей живыми и интересными, у Зарубина достаточно.

Впрочем, когда я хвалю библиофантастику, я имею в виду именно саму атмосферу, созданную вокруг необычного сборника, его поисков и потерь, анализа текста. Собственно фантастические идеи у Зарубина, на мой взгляд, довольно слабые. Однако — и я не знаю мастерство это или подхваченная у других зараза — они очень точно передают тот дух позднесоветской/раннероссийской НФ, за которую её любят или, как я, не любят. Я плохо отношусь к четвертой волне и её дальнейшему наследию (хотя, должен признать, недостаточно с ней знаком, чтоб с остервенением отстаивать свою точку зрения), но сами по себе «Повести л-ских писателей» (то есть вставные новеллы, данные в пересказах) и главная фантастическая идея всего романа вызывают у меня примерно те же ощущения — когда мешают фантастику и боллитру, хуже становятся обе.

(Стоит отметить, что на негативное восприятие вставных новелл могло повлиять недавнее прочтение «Библиотеки XXI века» — на фоне великана Лема нетрудно показаться меньше, чем ты есть.)

При этом жалобы на финал кажутся мне избыточным — нормальный финал для такой фантастики. Тем она и нехороша.

Ну и наконец, о минусах. Их два. Первый — образ Автора (как элемент композиции, не собственно Зарубин, речь о технической стороне вопроса). Периодически Автор влезает в текст и делает это крайне неуклюже. Непонятны и не к месту его убогая ирония, его ограниченное всеведение (он может «проникнуть» в персонажа, но не поспевает за персонажами, которые спустились в подвал), его желание заранее высмеять возможные претензии читателя к структуре текста. Короче, каждый раз после себя Автор оставляет ощущение «чего хотел? зачем приходил?». Он тут не нужен, он все портит.

Второй минус — прямая, как вбитый в голову гвоздь, политизированность. У Зарубина есть политические убеждения и он их впихивает со всей прямотой и однозначностью политпропаганды. Мне его взгляды не близки, но и взгляды противоположного лагеря мне чужды тоже. Меня раздражают не сами взгляды, а их подача.

Мир романа — черно-белый. СССР и Россия («Московская империя») — натурально Царство Тьмы и Ужаса, в них нет ничего хорошего, а любое счастье на их территории ощущается только вопреки и с привкусом горечи.

Немногие счастливчики — хорошие русские и не совсем русские, все сплошь достойные люди с маленькими, незначительными грешками — вырываются оттуда в царство свободы и счастья.

Единственный представитель Системы — гэбист — абсолютно отрицательный и абсолютно непривлекательный персонаж. Во всем. Работа, дом, личность — все описано с прицелом «лишь бы читатель не подумал, что там может найтись что-то, что позволит не презирать эту сволочь».

Герои прямым текстом выдают обличительные монологи против СССР, а персонаж, способный им хотя бы теоретически возразить, стоит и обтекает.

При этом автор становится в позу и требует для себя права писать так и только так, не пытаясь понять другую сторону иначе, чем уже понял: они все уроды и подлецы. Да пиши на здоровье, но не делай вид, что читатель, отказывающийся это хавать, желает чего-то неправильного.

В результате, кстати, живые, интересные персонажи становятся немного чересчур светлыми-благородными эльфами.

Короче, временами политика одерживает победу над художественостью, и художественности это, понятное дело, на пользу не идёт.

В итоге мы получили отличную книгу, которая была бы шедевром, если бы Зарубин больше думал о её цельности и самодостаточности, и меньше — о собственных закидонах и способах впихнуть актуальную пропаганду в историю про необыкновенный сборник фантастических повестей.

Пропаганда эмиграции из России

Фабульно «Повести л-ских писателей» – это история о

Поскольку книга написана эмигрантом и издана в России в редакции Елены Шубиной, легко догадаться, что отстающими по просветлению являются не кто-нибудь там в Африке или Южной Америке, а исключительно жители СССР и Российской Федерации.

Роман начинает самым приятным образом – чередой задокументированных воспоминаний о том, как не связанные между собой советские люди в восьмидесятые прочли таинственный сборник печальной, но воодушевляющей фантастики и что из него врезалось им в память. Все они читали различающиеся по составу и другим параметрам книги – «Фантастические повести» то литовских, то львовских, то латышских, то ленинградских писателей, написанные на разных языках. Никогда не на русском. Начало создает ожидания, что далее в романе будет исследоваться модная нынче тема памяти с проблемой запоминания художественных текстов в качестве предмета – это действительно интересно, потому что в реальности у десяти читавших одну и ту же книгу человек легко могут не сойтись даже основные составляющие сюжета, не говоря о трактовках. Но нет, далее выясняется, что герои читали в самом деле разные сборники, составленные роботом под конкретную местность (Казахстан, Грузия, Прибалтика, Львов родные для Зарубина ленинградские Сланцы), а тема памяти в романе скорее побочная, чем основная.

Пеките голубцы!

А основная тема «Повестей л-ских писателей» – призыв к россиянам как можно скорее валить из страшной мучительной бесчеловечной России на прекрасный благостный гуманный Запад и постараться больше никогда не думать ничего хорошего о своем советском и российском прошлом. Чем дальше по сюжету, тем меньше автор скрывает, зачем он начал сочинять эту историю о

Что-что, правда – это самообман? Какой, однако, показательный образец тупой, топорной, одномерной пропаганды напрямую из палаты мер и весов. Константин Зарубин, сыграв в поросенка Петра лет этак 15 назад, уютно-богато обосновался в Швеции и так его проняла скандинавская жизнь среди святых западных людей, что теперь он посредством художественного текста зовет нас всех печь голубцы по его примеру. А еще он с наслаждением вымел из башки сор «самообманных» воспоминаний о жизни в родных Сланцах, заменив его идеологически верными заповедями райской Европы, и увидел, что так живется еще лучше. Тогда-то он и придумал написать программирующую россиян на эмиграцию и забвение всего русского книгу про книгу, программирующую россиян на эмиграцию и забвение всего русского. Издание РЕШ соответствует описанию «Фантастических повестей л-ских писателей» в романе, что как бы дает понять: этот объект тоже был создан добрым древним роботом, чтобы поставить читателя на путь просветления. То есть путь переезда на прекрасный благостный гуманный Запад, ведь в страшной мучительной бесчеловечной России просветление невозможно.

Механизмы пропаганды

Пребывающие на территории России персонажи показаны разносторонне страдающими: одних угнетают спецслужбы, других абьюзят лидеры мнений, у третьих плохая погода и нехватка товаров в магазинах, у четвертых просто хреновая, неустроенная жизнь без каких-либо перспектив и даже надежды на малейший просвет. Эмиграция приводит к мгновенному решению всех экзистенциальных и бытовых проблем постсоветских персонажей – из страдающих машин они превращаются в обычных людей с нормальной жизнью в нормальных семьях, нормальных трудовых коллективах и нормальном обществе (как его представляет себе Константин Зарубин). Правда, они все равно остаются недолюдьми с червоточиной, потому что не могут избавиться от «самообманной» памяти о России. Людьми безупречной чистоты человечности в книге выступают, конечно же, родившиеся и выросшие на Западе персонажи. Российские мужчины – похотливые абьюзеры-менсплейнеры, в то время как западные мужчины робки и послушны воле женщины; российские алкаши – драчуны и насильники, в то время как западные алкаши тихие и совершенно безопасные; российские спецслужбы – бездушная мясорубка судеб, в то время как западные спецслужбы с душой подходят к просьбам, например, отдать вещдоки. И так далее.

Через разноязычные версии «Фантастических повестей л-ских писателей» в головы персонажей-читателей закладывается идея «All you can do is leave». Так называлась в английском сборнике центральная повесть о решении моральной дилеммы – как этически правильно поступить ультравысокоморальному обществу при появлении возможности контакта с гипернизкоморальным обществом? Ответ дается такой: контакт между этими обществами ни к чему хорошему не приведет и ультравысокоморальным остается лишь добровольно отказаться от контакта и уйти куда подальше. Условно, эльфы оркам ничем помочь не смогут, а себе только навредят. В зарубинском случае эльфы – это святые западные люди и встраивающиеся в их утопическое мироустройство мигранты, а орки – россияне, эмигрировать на Запад не желающие. То есть автор выступает тем самым голосом из знаменитого ахматовского стихотворения, утешно зовущего «Оставь свой край глухой и грешный // Оставь Россию навсегда // Я кровь от рук твоих отмою // Из сердца выну чёрный стыд // Я новым именем покрою // Боль поражений и обид», только добавляя, что в России лучше не станет никогда, поэтому не надо ничего там делать, надо бежать-бежать-бежать, пока ФСБ не сцапала.

Россия в целом объявлена в романе первопричиной неизбежного вымирания человечества. Поэтому

Многие читатели упрекают роман в незавершенности, в чрезмерной открытости финала: герои выяснили, что

Можно еще добавить, что формально Константин Зарубин написал антипод советской пропагандистской фантастики: там поносили гниющий Запад и воспевали пресветлый СССР, а в «Повестях л-ских писателей» все с точностью до наоборот. Но зачем? Какая разница, что там получилось у автора с точки зрения литературоведения? Это не литература, а агитационный раздаточный материал: «Рус, сдавайс, беги, у нас есть печеньки». Что характерно, знакомые критики ни слова о политическом содержании книги – единственном имеющем значение – не написали. Вот и доверяй им после такой подставы.

Отличное библиофильское начало романа перетекает в типовой антисоветский (с отчётливым душком русофобии) hate-пост в блоге типового мигранта из России. Внятный конец, в котором бы увязывались все происходящие события, автор не смог придумать, поэтому оставил открытый финал. Отредактировать и переработать – получился бы отличный роман, а в текущем виде – увы.

Для меня эта книга больше всего напоминает попытку написать ответ вполне конкретному роману: «Библитекарю» М. Елизарова.

Дескать, там были страшные книги, которые наделяли читателей искрой советского духа, а у меня будут книги милые, и атмосфера ностальгическая, библиофильская, и все советское будет плохим.

Печально, что автор разменял свои вполне искренние библиофильские воспоминания на политические факи, которые торчат из текста романа.

Лучше бы довел до вменяемой развязки текст, дал цельное объяснение всем этим событиям.

Но не дал.

В результате текст так и остается простым передатчиком ощущения от хорошего книжного магазина, предчувствия тайны, открытия нового горизонта. Это лучшее, что есть в книге и написано очень хорошо.

А поверх этого предчувствия, как скрип иглы проигрывателя, траслируются политические антипатии автора.

"– Vitun noosfääri, – пробормотала она даже.

В смысле: «Ноосфера, бля».»

Наконец-то легализовали и увековечили, введя в культурное поле и нас, советско-российских любителей фантастики со стажем!

Давно пора! Западных комиксово-настольных гиков сделали практически новым секс-символом десятки книг и фильмов, превратив задротов-аутсайдеров в интересных людей с нестыдними увлечениями. Чем мы хуже?

Мой восторженный отзыв будет перемежаться цитатами, бальзамом ложащимися на мою душу. Как будто я писал!

«Из того же места, из фантазии неуёмной, растёт моя любовь к фантастике. Реалистическая проза, книжки, где всё «как в жизни», включая нашу великую-могучую классику, – мне в таких книжках всегда тесно было и душно. Как будто степеней свободы не хватало.» Всё так!

«Короче говоря, реализм – это не норма жизни. Это новомодный вывих в истории мировой литературы. Вот так вот. Когда я это прочла, у меня прямо эйфория была. Все комплексы насчёт фантастики сняло как рукой.»

Некая организация собирает свидетельства о загадочной книге. Где, когда, о чем эта книга. А книга замечательная — меняется название, отличаются детали повестей и их авторы. Книга неуловима. Все респонденты потеряли её по тем или иным причинам, на всех она произвела неизгладимое впечатление.

«Фантастику же читали взахлёб, любую, будь она хоть литовская, хоть монгольская. А книги, которые читали, в магазинах просто так не продавались. У меня сын бредил тогда космосом, пришельцами, так что для меня дефицит фантастики был не менее насущной проблемой, чем дефицит колбасы. Наохотилась я за Абрамовыми, за Снеговым, за Ефремовым, за какими-то переводными антологиями. Любые новые издания фантастики пропадали мгновенно. По блату расходились, по подписке. Что-то, конечно, доходило и до библиотек.»

Вы знаете, у автора, я извиняюсь, очень широкая палитра писательских приёмов. Вещь очень зрелая, написанная с мастерством и уверенность.

Погуглил — «Повести» далеко не первый литературный опыт автора, живущего, судя по всему, в Швеции. У Зарубина есть ещё несколько крупных вещей и сборников, доступных на его сайте. Одну из них уже скачал.

По поводу смущающей всех концовки. Ну я не знаю, что еще нужно. Острополитическая социалочка есть? Есть. (Ковид, отравленные трусы, СВО). Масштабная и внятная бэнксово-уоттсовская концепция галактической цивилизации присутствует? Присутствует. Книжно-позднесоветская ностальжи в наличии? В наличии.

Да ещё и «Фантлаб» упоминается на первых же страницах!

Есть с полдюжины российских авторов, которых я бы читал, даже будь их книги просто потоком сознания ил переложением телефонного справочника, так хорошо они пишут. Но у них, к счастью, всегда в наличии и более-менее внятный сюжет, пусть и с открытой концовкой. Вот Зарубин из таких. Чтение доставляет удовольствие само по себе, а за присутствие нф-сюжета испытываешь дополнительную благодарность к автору.

Уверенный претендент на лучший фантастический русскоязычный роман года.

10(ВПЕЧАТЛЯЮЩЕ)

А забавно, было бы, если бы тексты реальных ПЛП также бы отличались друг от друга, как ПЛП в книге. Даже придумал как это реализовать! Несколько версий печатных тиражей, с отличием в одной «тетрадке», допустим, для экономии. Еще один вариант в ЛитРесе, и еще один — у пиратов. Причём я понимаю, какой из вариантов ПЛП станет каноническим.

Первое. Это очень хорошая и утешная в редком смысле этого слова книга.

Второе. Она местами не вполне умело написана, ну как «не вполне» — есть на что поворчать.

Кому я рекомендую.

Людям, помнящим опцию «переписать книжку от руки, потому что хозяин через неделю заберет ее обратно»

Людям, интересующимся вопросами глобального смысла происходящего, как в политическом, так и в экзистенциальном поле.

Тем, кто не возражает некоторое время терпеливо разматывать набегающих отовсюду персонажей со все более упоротыми обстоятельствами.

Сюжет таков. Несколько разных людей вспоминают об очень повлиявшем на их жизнь сборнике фантастики, изданной в Советском союзе. Эти воспоминания кем-то собраны. Результаты какие-то бредовые — то этот сборник вышел на казахском или грузинском, а л-ские писатели — ленинградские, то на украинском, а писатели львовские, то в сборнике есть повесть про енотов или там античную исследовательницу, то нет. То в повести про Припять одни события окружают катастрофу на реакторе, то другие. (Тут, надо сказать, я сама отчаянно зачесалась, блин, да что-то ж было про Припять ДО фантастическое, я же слышала эту историю.. или нет?)

В почти нашем времени (в конце 2010-х) несколько человек, одинаково озадаченные, пытаются разобраться, перекрестно знакомятся в жанре «подождите, но вы же та женщина, про которую написано в воспоминаниях такого-то!» а иногда долго не могут поверить своим глазам, потому что не все участники событий, как оказывается, люди _настоящие_, то есть имеющие причинно-следственное происхождение — и эти не совсем настоящие люди озадачены еще более всех остальных, потому что в основном это нормальные исекайные попаданцы, только не из будущего, а из прошлого. Причем при первом же доследовании становится ясно, что они не оригиналы, а конструкты какого-то рода, потому что помнят себя до какого-то момента, а их исторические прототипы жили себе и дальше.

Круги медленно сходятся, Гомеостатическое мироздание, или кто там намудрил всю эту сложную интригу, активно сопротивляется дознавательному процессу, но не тут-то было. Публика, попавшая в этот переплет, как на подбор публика интеллектуально очень гибкая, неистово любопытная и ревнивая к противоречиям. И это, в общем, не случайность, потому что повести л-ских писателей — бредень, прошедший сквозь добрых пару поколений и отцедивший именно их, любознательных, вдохновляющихся, упрямых, мерзких интеллигентов с их мерзкими интеллигентскими закидонами.

Первое, что я сказала себе уже на десятой странице — ох ты ж, «Оправдание» Быкова. Ну то есть время, о котором еще есть свидетели, исследуется здесь и сейчас и оттуда лезет что-то такое, что ни в какие ворота.

Второе — «Дом, в котором» — Петросян. Люди, которые не то, чтобы восторгают друг друга при первом знакомстве, признают _своих_ через знакомство и значимость чего-то неуловимого для посторонних но становящегося для них формой обыденности.

Третье — это, конечно, «Хромая судьба» Стругацких, именно со встроенными внутрь «Гадкими лебедями», с Петенькой Скоробогатовым, полустанком под Актюбинском (здесь метель будет в Караганде), медленным, хоррорным признанием чуда, нараскоряку стоящего поперек вменяемой реальности.

Минус текста — три неравные по увлекательности части. Сначала — материалы воспоминаний читателей Повестей, потом — процесс кристаллизации исследовательской команды условных вечеровских, потом, постепенно — вычленение в этой команде роли финской девушки Даши и ее личных заморочек.

И знаете, товарищи, вторая часть автором сильно не вытянута. То есть события, конечно, если смотреть вчуже, наваливаются, каждый новый участник приносит вместо куска паззла то обломок стеклянной люстры, то исправный карбюратор, то живого ежа и картинка на столе становится все более упоротой и Вернадский терпеливо курит траву в удобном кресле, пока все остальные бегают вокруг, открывают и закрывают окно, пытаются пожрать, бьют друг другу морды, изо всех сил не рыдают, медленно дышат, чтобы унять панику и записывают новые поступающие данные в хотя бы хронологическом порядке.

Но вот непосредственно в процессе читать это жутко скучно. Возможно, проблема в монотонности интонации. Невозможно охреневать двести страниц кряду, даже если матчасть к этому совершенно способствует. То есть я вполне верю, что вот эти люди в именно в этих ситуациях так себя и вели и именно это чувствовали, все так, но тут вопрос компоновки изложения для занесения в читательскую голову. При том, что герои мне были симпатичны, а события интересны — читалось с диким скрипом. Эмоционально не забирало. Постепенно, мелкими перебежками, от совершенно постороннего в сюжете мальчика Олли и его кролика, через посторонних в сюжете баб Иру и Анну Каренину потихоньку потихоньку — ну, автор, я же вижу, что намеренно! — выкристаллизовалась полноценная цель всей истории. И да, отличная, годная, могучая цель, категорически одобряю.

И конечно, едва этой целью хотя бы смутно запахло, с меня вся скука-то слетела.

Надеюсь, что книга войдет как минимум в шорт-лист «Новых горизонтов», а уж попадание в номинанты — совершенно заслуженное.

Генераторы смысла

«пространство, которому, кажется, ничего не нужно,

на самом деле нуждается сильно во

взгляде со стороны, в критерии пустоты.

И сослужить эту службу способен только ты»

В книге Константина Зарубина есть фрагмент об обесценивании аккумуляторов счастья. Сейчас объясню, это просто, хотя звучит мудрено. Вот смотрите, есть некие предметы, имеющие не слишком большую номинальную ценность или не имеющие ее вовсе, но они делают обладателя счастливым. Не золото-брильянты или дорогие авто, престижные и статусные сами по себе, которые можно конвертировать в эквивалентные ценности. Я о другом, вот коллекция марок, значков, календариков, фантиков или пачек импортных сигарет, у одного нашего знакомого была такая. Отлично смотрелась на специальном стенде под плексигласом, была смысловым центром комнаты, и все друзья знали, что дарить дяде Шамилю, и наверняка он бывал счастлив со своей выставкой.

Сейчас вряд ли жива еще та коллекция. Или бабушка, которая хранила пустые коробки из-под конфет, ничего ведь не стоили, но были заряжены всей радостью, с которой их дарили, принимали, открывали, всем теплом неспешных бесед за чаепитием. А однажды герой приехал к ней, открыл шкаф, где эти аккумуляторы счастья хранились и не нашел их — разрядились и были сожжены в печке. Что-то подобное произошло с книгами, сентенциозное «Книга — лучший подарок» и в советское время было не бесспорным (не всякая и не каждому), а теперь вовсе воспринимается как мем для поржать.

Однако было довольно долгое время, когда правильная книга становилась смысловым центром жизни ребенка или подростка (взрослого очень редко), мы засыпали с ней и просыпались, читали по кругу, чуть не выучивая наизусть. Герои, которых любили и ненавидели, занимали в нашем пространстве большее место, чем живые люди, при этом даже радость совместного чтения-обсуждения не становилась определяющей. Книга сама по себе была другом, наставником, возлюбленным (а чего, я свои целовала). «Повести л-ских писателей» обрушивают читателя в тот комплекс ощущений.

Было бы интересно послушать мнение об этом миллениалов, которые изначально варились в другом котле и росли в условиях: 1. абсолютной доступности носителей информации, 2. конкуренции контентов (видео, картинки, сетевые статьи и сообщения в мессенджерах). Но я совершенно уверена, что читатель/ница 40+ найдет в романе источник восторга абсолютного узнавания. И вот, после этого долгого вступления, можно уже наконец рассказать о книге.

Девушка, которая волонтерит в лето пандемии в финском книжном, получает посылку — книги умершего (нет, не от ковида и не убили, просто умер) русского. Разбирая которые, наталкивается на хронику поисков совершенно особенной книги, который он вел. Никакой библиографической редкости «Повести л-ских писателей» не представляли, всякий раз это было стандартное советское издание начала восьмидесятых. Что значит «всякий раз» и почему л-ских? Вот в этом суть, разные люди в разных союзных республиках в промежутке примерно с 84-го по 88-й получали книгу при необычных обстоятельствах, нелепо утрачивали, и всякий раз она называлась по-другому: повести латышских, литовских, львовских, ленинградских писателей. Больше того, почти всегда язык бывал не русским, а литовским, к примеру, украинским, казахским, английским. Причем дети, будучи в них не в зуб ногой, тем не менее прочитывали от корки до корки, а после большинство записывало краткий пересказ (один мальчик, он потом утонул, от руки переписал всю книгу).

Все, кто столкнулся с «ПЛП» во взрослой жизни стали полиглотами и устроили судьбу главным образом вне русскоязычного пространства. Все помнили встречу с книгой как ключевой момент жизни и жалели о ее потере даже через много лет. Состав произведений варьировался от случая к случаю, некоторые истории дублировались, но какие-то не повторялись или отличались важными деталями, например та, что об аварии на атомной электростанции в районе Припяти. И это важный момент, некоторые из текстов не только были провидческими, но и наделяли паранормальными способностями читателей.

Одновременно с началом работы Даши (да, в Финляндию ее привезли двухлетней) над материалами, вокруг книжного магазина начинает сгущаться аномальная атмосфера, в которой материализуются известные исторические фигуры (Вернадский и Коллонтай,например) и менее известная Лиза Дьяконова (салют «Посмотрите на меня» Басинского). А вовлеченных в процесс людей накрывает странными состояниями, вроде вселения в других читателей книги времени их знакомства с ней или персонажей, ну и еще всякие сложные для описания психосоматические анмалии. Такое немного «Солярис», немного «За миллиард лет до конца света», в целом довольно круто.

Хотя, как всякая вещь, которая слишком широко замахивается, а роман Зарубина и философская и политическая, и социальная фантастика, это помимо остросюжетности и

горько-соленого обаяния ретро — по итогу оставляет впечатление некоторой недокрученности. Но с ролью генератора счастья (и в некотором роде смысла) справляется. Читайте и будет вам счастье.

#современная русская литература, социальная проза, философская фантастика, Константин Зарубин, «значит нужные книги ты в детстве читал», ретро, книжное расследование, РЕШ

Живет такой человек – Константин Зарубин. Видимо, это хороший, честный, искренний, верящий в добро человек. Да, живет он в благословенной Швеции, но та страна, в которой он родился и вырос все не отпускает его, маячит на фоне комфортной и стильной хюгге-жизни как что-то серое, мрачное, опасное. Как болячка: одергиваешь себя, а руки сами тянутся к ней. Совершенно не думаю, что Константин прагматично эксплуатирует, видимо, популярную на своей новой родине тему bad Russians. Думаю, это искренняя попытка разобраться в себя самом, в своем прошлом, с судьбой, памятью, детством и т.п. Так вот, в романе автор обращается к изумительной теме встречи с Книгой. Той Книгой, которая уносила тебя далеко-далеко, туда, где было море и паруса, загадочные убийства и гениальный сыщик, неизвестный космос и отважные астронавты. В нашем случае это такая несоветская фантастика в неприветливом советском мире. Да, это тот самый опыт переживания встречи с чем-то удивительным, который испытывали все мы, дети того времени, когда принято еще было ходить в библиотеки и верить в светлое будущее. Это опыт встречи с Книгой, которая создавала свою особую атмосферу, куда хотелось поскорее сбежать, укрыться от всего того тоскливо-серого и безнадежного, что царило вокруг.

Это волшебное ощущение замечательно передано в первой трети романа. Она читается буквально взахлеб, здесь есть и таинственность, и тревожность от столкновения с неизведанным, и ощущение загадки, какого-то заговора, ключ от разоблачения которого у тебя вот-вот будет в руках, но каждый раз он внезапно теряется, исчезает, пропадает, буквально обрушивая жизнь того, кто познакомился с ней.

А вот дальше стало хуже. Честно говоря, я путался, терялся, пытался понять, что происходит, но все же полной ясности и понимания происходящего у меня не получилось. Поток сознания, поток текста наслаивался, наслаивался, перескакивал с места и времени, плутал и запутывал. Почему именно эти люди стали частью эксперимента? Как они встретились? Как устроены отношения меду ними? Что это: воплощения одной сущности в разных личностях или реально разные люди? Не все мне, к сожалению, стало понятно, но и, каюсь, читал не то чтобы совсем внимательно.

Книга намекает на какой то беспредельный, инфернальный ужас (встреча с ним и была сюжетом одной из повестей л-х писателей), а именно ужас от открытия собственной индивидуальной безосновности, оторванности, утраты смысла жизни, связи с единым, космосом, Богом, с бытием, если помянуть Хайдеггера. Нас преследует ужас от ощущения того, что твоя собственная жизнь, воспоминания, планы, мечты, переживания – все это результат чьего то чужого плана, замысла, а скорее всего случайного действа. Вот есть мы здесь и сейчас, «мыслим, следовательно, существуем», а что за этим? А что дальше? А что раньше? Все, что было – куда все это девается? Тот ли я, кто был вон тем ребенком на фото? Тот ли я, что натворил вот это? И где я – настоящий? Рушится проект Человек, оголяется, секуляризируется, развенчивает свои предрассудки, стереотипы, заблуждения, а что остается в итоге? Есть ли у всего этого хоть какой-то смысл. Автор не дает ответа, да и правильно делает, ведь любой ответ здесь будет нечестным. Мощная тема!

Опять же, повторюсь, роман пропитан этим бесконечным бессильным раздражением благодушного интеллигента по поводу ФСБ, несвободы, рабского сознания, безликости моей страны и людей, преданных ей. Хорошие русские где-то там, где царит студенческая беззаботность, необременительная подработка в финском книжном магазине, свободная любовь, прогулки на велосипеде, евро, кафешки. А здесь, оглянись, читатель, – скотный двор. В общем, не отпускает Константина родина, не получается у него успокоиться, стать сытым самодовольным буржуа, вот и пишет свою ПЛП.

Константин, будьте честными до конца, попробуйте понять и другую сторону. Остаюсь вашим читателем.

Интересно, если это так, что автор занимается преподаванием чужого языка в другой стране. То ли там беда с преподавателями английского, то ли он владеет им на достаточно высоком уровне. Собственно, русским языком он оперирует блестяще — слог великолепен. Ну хорошему лингвисту это только в плюсс.

На сим высокие положительные отзывы лично для меня можно считать законченными. Ибо, например, о чём и зачем был написан этот роман? Как некое философское размышление о судьбе человеческой в рамках Вселенной? Увы, по-моему, не дотягивает до такого уровня. Попытаюсь разьяснить почему.

К сожалению, именно родная страна у создателя текста оказалась вычеркнутой из общечеловеческой сущности. Вот только что проклятой территорией не было названо. И ведь, как описано в самом романе, вроде, когда он пытается свои воззрения изложить, так складно и ясно получается, а текст в итоге ложится малообьяснимыми рассуждениями. Как говорится, логика тут явно не в чести, а есть некие чувства — пусть об ушедшей юности или родных людях (от них всё же отказаться не получается), но угораздивших вырасти во всём этом вот... Как некий светлый антимир престаёт то, где сейчас герои книги в основном обитают. Даже некая ДК, которой вроде как положено стремится к несколько другому окружению, выбирает мир бОльших удобств.

Кстати, почему для переселения душ (ну пусть не душ, но сущностей) были выбраны именно эти вот герои в книге? Ну предположим, прообраз ДК была посланником в Швеции. Фигура для Скандинавии не чужая точно и интересная. А якобы петербургский уроженец С. (временами любовно разглядывающий свой украинский паспорт !) вовлечён в историю ради связи его с понятием био и ноосферы. А сущность Лизы возможно привязана как некая ипостась дореволюционной интеллигентной среды. Честно, не знаю точно — это только некие догадки. Либо автор выбирал некие произвольные, но думающие фигуры прошлого.

Да и сама книга повестей, вокруг поисков и содержания(то и дело меняющегося) которой строится сюжет, смотрится неким символом исканий. Не в родной стране, боже упаси. Всё это в большей части на удобной и благоустроенной территории.

Опустим мелкие шероховатости сюжета. Тут и необьясненный визит в СПб (откуда они летели в Ригу) двух героев, и странная избирательность в освоении нового мира для ДК (она, видишь ли, не может сориентироваться в ценах магазина и купюрах, но через пару дней успешно осваивает электронный гаджет). Пусть, не это главное.

Опять же для чего это всё было написано? Показать своё отношение, пусть не к судьбе родной, но чужой страны, или всего человечества? Честно, не смогу ответить. А может это даже некая «фига в кармане» для «территории ФСБ»? Недаром автор книгу написал и смог опубликовать на русском языке, в стране, с которой так и не может расстаться.

Не могу согласиться с предыдущим комментатором, никакого «более-менее внятного сюжета» я не увидел.

Дело в том, что аннотация врет — не меняет таинственная ПЛП жизни своих читателей. Да, они под впечатлением (и не только от самих повестей, но и от того, например, что книга на казахском может дать себя прочитать человеку, который не знает казахского языка), они одержимо пытаются выяснить, что же это за ПЛП, откуда она взялась? Но это и все. Нет событий. Книга о том, как и в каких обстоятельствах люди читали «повести л-ских писателей».

Да, дальше некоторые начинают получать «наводки» — проваливаются на какое то время в других людей, полчаса-час живут их жизнью и думают их мыслями — и.. что? Ок, по воспоминаниям и образам находят они через десятилетия этих людей, которые тоже читали когда то ПЛП, а зочем? Была надежда, что соберется весь фан-клуб, восстановит в памяти все повести, и откроется наконец Истина, ясен станет Замысел, и поймет читатель, зачем таинственные «распостранители» запустили в мир ПЛП, зачем выдернули из дореволюционной России в нашу современность Александру Коллонтай, при чем тут Владимир Вернадский, наконец!..

Нет, ничего не будет. Т.е., конечно, некоторое объяснение нам выкатят, но это, простите, курам на смех.

А в остальном — неплохо, даже хорошо, особенно первая половина. Поменьше бы соевых оттенков, побольше позднесоветской ностальгии, попаданцев из прошлого убрать да сократить в два раза — было бы даже отлично.

P.S. До последнего был уверен, что автор — авторка. Читал как девочковый (в хорошем смысле) роман.

Роман хороший. Особенно первая часть, где начинается загадка. Плюс у автора очень хорошо получилось дать рассказ в документах. И потом тоже было неплохо. Отлично показаны персонажи, через внутренние монологи и взгляд со стороны.

Да, автор не любит современную Россию и не любит Советский Союз — это территория мрака и сумрака, жить там невозможно, коммунисты и госбезопасники выпивают у людей мозг и счастье и прочее и прочее. Не очень здорово то, что эту свою нелюбовь автор демонстрирует постоянно, и к месту, и не к месту.

Но книжка, повторюсь, хорошая

В книге почти нет (кажется, вообще нет) нормальных или действующих мужских персонажей. Причем Константин Зарубин сам поднимает тему сексизма, отмечая устами одной из героинь, что в романах Стругацких нет нормальных женских персонажей. То ли он так тонко иронизирует, то ли сам не замечает этого противоречия. С другой стороны, в общем-то для меня тот факт, что все активные персонажи — женщины, не напрягает никак. Пол персонажей не играет почти никакой роли — можно было бы написать то же самое с мужчинами и в целом ничего бы не поменялось.

Несмотря на постоянные плевки Зарубина в сторону родины (даже слово Россия автору явно написать тяжело и он предпочитает эвфемизмы вроде «территория ФСБ» или «Московская империя»), все персонажи тем или иным образом связаны с Россией или Советским Союзом. Что бы они не обсуждали, они все равно быстро переходят на судьбы России, ее историю и будущее — автор сам с иронией отмечает это устами одной из героинь. Персонажи не могут или не хотят признать тот факт, что именно шестая часть суши как-то избранна или выделена и повести л-ских писателей встречаются только на ее территории и только для выходцев из нее: очевидно, что если бы такие сборники (в том или ином виде — не обязательно литературном) существовали в других странах, кто-то из эмигрировавших героинь уже столкнулся бы с ними.

Влияние Стругацких на автора огромно и видно невооруженным глазом — при чтении сразу вспоминаешь и «Волны гасят ветер», и «За миллиард лет до конца света» и кусками «Хромая судьба» и даже «Жиды города Питера». В каком-то смысле это и переосмысление наследия братьев, и продолжение их сюжетов, и попытка сделать на стругацкой основе что-то новое, более подходящее к современности. Насколько у Зарубина получились эти переосмысление, продолжение и попытка — сказать наверняка сложно, и каждый читатель даст свой собственный ответ.

Мне нравится эта советская мистика, ее дискретное развитие, продуманные истории участников, то, что они связаны между собой не всегда ожиданными моментами. Однако финские посиделки в последней трети романа, появление персонажей из прошлого — это как будто другая история, плохо пришитая к л-ским писателям и и превращающая их фантастические повести в какую-то неуклуюжую и неуместную публицистику. Зарубин придумал и развил занятную и занимательную историю, но закончить ее внятно не сумел.