Витезслав Незвал «Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт»

К предыдущим отзывам про «Анечку-Невеличку» трудно добавить что-то значимое.

В них все верно изложено.

Да, авангард. Да, сюрреализм. Да, наш (в смысле чешский) ответ «Алисе в стране чудес», привет из безвременья, замершего между мировыми войнами.

Все так.

Но до чего же чудесно написано, просто магия. И переведено тоже отменно, от души, не слабее Заходера.

Ведь если прочитать пугающее заклинание И ЧЕРТ С ВОД задом наперед, то получится ДО ВСТРЕЧИ.

А в саду растут кружевножка лентобантичная и промашка лекарственная.

А кузнец на хуторе кует железо и поет: «Шел на плаху, был невесел. Буйну голову повесил».

А племена веселых негритят делятся на Лилипутаников и Рыбушменов.

А хорошо одетые господа и дамы в пражском баре поют: «Ой могила, ты, могила, впрям ли жизнь в тебе уныла?»

И все это складывается в смешную, милую, а местами и криповатую сказку.

P.S. Ну и еще один аспект не получается выбросить из головы, хотя автор его явно не имел, физически не мог иметь, в виду. Сельская девочка Анечка и городской пацан Губерт беспечно странствуют по волшебной стране Гдетотам и не знают, что буквально через пару лет их зачарованный интербеллум будет растоптан сапогами гитлеровских солдат. Времени повзрослеть у них не будет.

Об этой книге я узнал, когда решили переиздать книгу 1980 года. Сама книжка долго шла к нашему читателю. Написана в 1936 году, в 1974 году в «Пионере» появляется одна глава, а потом с иллюстрациями Виктора Пивоварова* в пересказе Асара Эппеля выходит отдельным изданием... его же и переиздали.

Сюжет здесь прост: Девочка Анечка небольшого роста потеряла быка и отправилась сама того не подозревая в Прагу. Как мы понимаем, довоенную. Там она встречает юношу Губерта по фамилии Соломенный и они проводят целый день в Праге. А нет, впрочем, не в Праге дело. Есть знаменитые часы на Соборе, есть какой-то торговый центр и есть... игрушечный магазин**, внутри которого и происходит большая часть приключений... И всё это со стихами.

Но дальше начинается галиматья. Нет, я люблю абсурд и ему место в детских произведениях, но в этом произведении это похоже на баг, а не фичу. Мало того, что приключения следуют без всякой цели, так и стихи так себе. Но ужаснее всего язык. Если вы знаете историю слуги Портоса, который в «Трёх мушкетёрах» говорил односложно, а в «Двадцать лет спустя» уже более многозначительно потому что за одну книгу Дюма платили построчно, а в другой побуквено, то в этой сказке такая же история. Там постоянно повторы из разряда: «И увидели... И, действительно, что же они увидели?»

Сначала книга удивляла, но потом засыпляла. Читал на ночь детям и они вырубались весьма и весьма быстро. Строчки однотипные, стихи однозначные. Так что книжка вышла от пренебрежительного автора, понимающего, что читать будут дети, а память у них короткая, так что можно похалтурить... Можете мне, конечно, возразить, что и через Кэрролла сложно пробираться, но у Кэрролла виден прогресс и Алису бросает то туда, то сюда, перемещения же Анны и Губерта очень однотипны.

ps. В Чехословакии сняли и семисерийный мультсериал, правда, его можно только на языке оригинала увидеть...

* Такое ощущение, что художник попросил себе творческую командировку в дружественную ЧССР, да там так и остался и живёт по сей день.

** Интересно, существует ли он до сих пор.

История о девочке-сиротке, которая живет в прислугах у зажиточного крестьянина, питается от случая к случаю, периодически ходит побираться Христа ради — ну, это, конечно, было еще до того, как в Чехии так счастливо установился социализм. Надо сказать, что «чешский Дали» Витезслав Незвал, долгое время живший во Франции и друживший с Андре Бретоном и Полем Элюаром (из чьих стихов, на минутку. Франсуаза Саган взяла названия для своих «Здравствуй, грусть» и «Немного солнца в холодной воде»), после войны прекратил баловаться авангардизмом, стал поэтом-социалистом, благодаря чему много переводился на русский и публиковался в Союзе.

Хотя «Анечка-невеличка» — это еще его авангардный, сюрровый период, книга написана в 1936, но на русский ее перевели и у нас издали в качестве классово и этнически более близкой, чем насквозь буржуазная Кэрролова сказка в 1980. Тогда как раз был очередной мощный всплеск интереса: вышел диск фирмы «Мелодия» с музыкальной сказкой по «Алисе в стране чудес» и песнями самого Высоцкого; на СоюзМультфильме сняли отличный мультик по всей дилогии с Нееловой-Алисой, Караченцовым-Белым рыцарем. И «Соломенный Губерт» явился таким «нашим ответом Чемберлену» — а у социалистической Чехословакии покруче вашей Алисы есть!

Однако вернемся к сюжету. Девочка заснула в соломе на телеге, а проснулась в Праге, куда хозяин, не заметив, привез ее. И пока хозяин был в трактире, Анечка выбралась наружу, познакомилась со странным мальчиком, явно филологического склада ума, который пришел на Староместскую площадь, чтобы быть казненным, потому что вывел из наставления «Не проказничай!», что того, кто плохо себя ведет, ждет казнь. А поскольку он по неосторожности потерял соломенную шляпу, которую купил за пятак, стало быть ему и ждать казни. Что за хрень? Ну, как так, в оригинале это, возможно, выглядит и звучит изящнее, но на русском вот такая чухня.

Потом дети, как водится в авторской сказке, попадают из «здесь» в «гдетотам», с ними происходят разные приключения примерно той же степени осмысленности с участием вечного антагониста, меняющего личины, с маленькими негритятами, которые питаются запахом некоторых особенных цветов, а потом белеют, а потом вовсе превращаются в белых муравьев. Дети тоже в кого-то превращаются. Все это скучно уныло и сопровождается довольно убогими виршами. Как-то не впечатляет этот вариант «Алисы» для бедных.

Сказочное недо_умение

Вообще это слово «недоумение» следует писать слитно, однако в данном случае вот такое написание «недо_умение» предполагает некоторое разделение смысловой нагрузки: помимо слова, выражающего сомнение (раздумье, растерянность, недоразумение, смущение, затруднение, замешательство, оторопь, недоуменка, озадаченность, изумление, удивление, испуг, недоверие, нерешительность, колебание, неуверенность, потерянность и т.д.). появляется некоторое сомнение читателя в умении автора сочинять сказки. Ладно-ладно, сказку — кто его знает, может со всем остальным творчеством Витезлава Незвала всё в порядке, не проверял. Впрочем, для сюрреалиста и авангардиста вряд ли возможны другие выборы. Впрочем, мы как бы и не против, просто в моём понимании это не совсем сказка, а всё-таки именно поток сюрреалистического сознания автора, а не детские фантазии героев этой истории.

И если пойти вдоль событийного ряда нашей «сказочной» истории, то всё равно в основе лежат нелепости и благоглупости — какие-то клешнеруки, кто-то типа негров, чёрные кролики и прочие существа, и всё это непонятно-невнятным образом кружится и вертится и мчится кувырком...

Хотя вполне допускаю вариант, что всё-таки это именно я уже напрочь покинул границы детского возраста и, соответственно, детского восприятия, и потому не могу воспринимать сказки как сказки. Что ж, это довольно легко проверяется — вот возьму в руки томик Шергина да и перечитаю в очередной раз (заодно таким образом отметив недавнее столетие Бориса Викторовича), сразу и понятно станет, кто тут русский сказочник, а кто чешский сюрреалист.

В общем, не моё это. Может быть, если бы читал книгу в бумаге да в варианте картиночно-иллюстративном, оформленном специально для детей, то впечатление было бы иное — может быть, но по электронке только вот так.

Однако, чтобы быть более-менее объективным, всяческими добрыми, а то и восхищёнными словами хочется упомянуть работу переводчика. Имея в виду прежде всего переводы всяких многочисленных стишков и песенок, явно переложенных на русский менталитет. И вот за это книга получает в плюс целый балл.