Николай Калиниченко «Дождь над Ельцом»

Как ни странно, главная, пожалуй, единственная претензия к тексту касается его стилистики. Притом что автор прекрасно владеет языком, явно тяготеет к классике, имеет неплохие навыки стилизации. И пусть некоторые его обороты граничат с банальностью, штампом, их тут же заслоняют другие — яркие, оригинальные, удивительно совпадающие с общей атмосферой рассказа:

«Блекло-синее небо нависло над крышами Ельца, безрадостное и однообразное, как одинокая старость».

Замечательная фраза, не правда ли?

Неправда. Автор, видимо, подзабыл, что повествование ведётся от первого лица, рассказывающего об одном случае из собственного далёкого детства. Таинственном, мистическом, но всё же якобы реальном. И всевозможные стилистические излишества, словесные украшения выглядят здесь неестественно, надуманно, словно бы подтверждая, что именно «якобы». Ну, не разговаривают так нормальные люди, не такими словами вспоминают своё детство. Сразу же вспоминается доктор Ватсон, рассказывающий Холмсу об усадьбе Милвертона. Так и подмывает повторить за героем Ливанова: «Все ясно, Ватсон: высокая каменная стена. Дальше».

И уж тем более не сможет девятилетний мальчик запомнить и через много лет слово в слово повторить изобилующий архаизмами и слэнговыми выражениями рассказ цыгана:

«Вот однажды приехал в город аж из самой Москвы серьёзный человек, хитровский большак, по своей фартовой надобности» и т.д.

И мальчик ни разу не переспросил: а что это значит? Если бы, рассказчик тут же сообщил, что незадолго до этого прочёл, допустим, Гиляровского, в такую понятливость ещё можно было поверить – ну, мало ли какие иногда вырастают в интеллигентных семьях вундеркинды. Или можно предположить другой вариант: пережитые ужасы крепко засели в памяти ребёнка, наложили отпечаток на его дальнейшую жизнь, характер и даже манеру изъясняться.

Так ведь ничего подобного:

«Мы с бабушкой вернулись в Москву. Я вырос, окончил институт, устроился на работу. Давняя история почти забылась…»

Одним словом – не верю. То же самое, но рассказанное от третьего лица, смотрелось бы намного убедительнее, достовернее. Честное слово, жаль. Рассказ-то, в общем и целом, получился незаурядный, свежий, самобытный, только немного недоработанный.

«Дом имел форму буквы Г». И этот рассказ имеет такую же форму. Это ж надо так извращаться с русским языком! Читать невозможно! «Картофельные грядки прятали в земле грозди продолговатых клубней.»

Рассказ симпатичный, атмосферный, написанный ярким, хотя и чрезмерно литературным языком. В этом, как уже отметили в отзывах, и кроется корень проблемы: Дело даже не в том, что иногда нагромождение метафор выглядит избыточным (а порой метафоры и стилистические украшения просто неудачны) -- нет, просто в рассказе, написанном от лица ребёнка, это выглядит неуместно. Автор, увы, не смог соблюсти баланс между точкой зрения протагониста и стилем повествования, не смог добиться естественности. Если бы сумел и не гнался так за вполне мнимыми украшательствами — вышло бы гораздо сильней.

И всё же в паре мест по спине пробежали вполне ощутимые мурашки — за это ниже семёрки поставить не могу.

Хоррор плохо приживается в современной русской литературе. Нет у нас своих Стивенов Кингов, и вряд ли они появятся. Обычно это объясняется просто: перед кошмарами российской реальности меркнут любые придуманные. Николай Калиниченко не то чтобы спорит с этим суждением... Но во всяком случае в рассказе «Дождь над Ельцом» нашли отражение и революция, и Великая Отечественная, и бурные времена перестройки. Читателям, заставшим СССР, представится немало поводов поностальгировать (диафильмы, сериал «Следствие ведут Знатоки», сеансы Алана Чумака)... Отдельный подарок сделал Калиниченко жителям Ельца. Не знаю, описывал ли кто в художественной прозе этот славный город Липецкой области с такой любовью и таким изяществом. По сюжету герой-рассказчик вспоминает случай из своего детства, и как-то сразу понимаешь: этот мальчик вырос в отличного писателя.

А вот может ли «Дождь над Ельцом» всерьёз напугать? Вряд ли. Разве что ровесников главного героя, ребят лет 10-12. Рассказ печатался и в зомби-антологии, и в вампирском сборнике, но у автора получилось скорее размышление о свойствах человеческой памяти, чем традиционный ужастик.

Отличный рассказ, красочно и сочно написанный. Потрясающая «страшная сказка», очень колоритные персонажи. Кое-где глаз зацепляется за не совсем удачно употребленные слова, рассказ старого цыгана несколько выбивается, внося дисбаланс в структуру текста, но атмосфера рассказа снова захватывает. Текст цельный и лишь несколько мелочей отделяет его от оценки 10. Браво, автор, превосходно.

Тягучее повествование в стиле соцреализма отдающего готикой и отягощенного хоррором. От соцреализма взято едва ли не лучшее, от хоррора – наоборот. Такое мог бы написать Аркадий Гайдар, доживи он до 80-х годов прошлого века и ознакомься с творчеством Эдгара По и Говарда Лавкрафта. Подсократить мистическую составляющую, подправить стилистику, «спрямить» сюжет. Глядишь, одну из трех премий, на которые номинировался, рассказ бы получил.

Отличный рассказ, напомнивший мне поначалу летние поездки к бабушке (но не в Елец, а в Донецкую область). Правда, почти сразу же автор начинает конструировать страшную сказку, и делает это очень неплохо.

Рассказ подкупает непосредственностью, ведь о жутких событиях рассказывает ребенок.

Непонятно только одно – почему он включен в вампирскую антологию. Монстр жуткий (но не злой), но, с моей точки зрения, это все же не вампир.