Лев Толстой «Война и мир»
- Средняя оценка:
- 8.26
- Оценок:
- 1453
- Моя оценка:
-
-
прочит.
недочит.
хочу читать
не хочу читать
- Жанры/поджанры: Историческая проза
- Общие характеристики: Социальное | Военное | Философское | Психологическое
- Место действия: Наш мир (Земля) (Россия/СССР/Русь | Европа (Центральная Европа ))
- Время действия: Новое время (17-19 века)
- Сюжетные ходы: Становление/взросление героя
- Линейность сюжета: Линейно-параллельный
- Возраст читателя: Для взрослых
Хорошо известный классический роман-эпопея Льва Толстого рассказывает о сложном, бурном периоде в истории России и всей Европы — эпохе завоевательных походов императора Наполеона в Восточную Европу и Россию, с 1805 по 1812 год. Автор подробно рассказывает о Войне — о ходе боевых действий от Аустерлица до Бородино и Березины; и о Мире — показана жизнь в России в это же время, причем пером писателя охвачены все слои общества — дворянские семьи, крестьяне, горожане, солдаты и даже императоры.
В этом большом, многоплановом романе действуют десятки и сотни персонажей — и в их числе реальные исторические лица, при помощи которых Толстой старается изобразить жизнь в ту эпоху во всем ее многообразии. Часто автор отступает от основных событий романа и излагает свое мнение и взгляды по множеству вопросов — он говорит об исторической науке, о социологии и психологии, морали и нравственности, свободе и необходимости.
Первые две части первого тома опубликованы под названием «Тысяча восемьсот пятый год» в журнале «Русский вестник» (1865-1866).
Полностью роман вышел в 1868-1869 гг. в шести томах. Соотношение с окончательной, четырехтомной редакцией:
Том I (1868) = Том первый
Том II (1868) = Том второй, ч. 1-2
Том III (1868) = Том второй, ч. 3-5
Том IV (1868) = Том третий, ч. 1-2
Том V (1869) = Том третий, ч. 3; том четвертый, ч. 1-2
Том VI (1869) = Том четвёртый, ч. 3-4; эпилог
Содержание цикла: по порядкупо годупо рейтингу
|
|
|||
|
|
|||
|
|
|||
|
|
|||
|
||||
|
||||
|
|
+
Входит в:
— антологию «Охота в русской художественной литературе», 1927 г.
— журнал «The Argosy (UK), September 1939 (Vol. XXVI, No. 160)», 1939 г.
— антологию «Из истории мировой гуманистической мысли», 1995 г.
Награды и премии:
лауреат |
200 лучших книг по версии BBC / BBC The Big Read, 2003 | |
лауреат |
1001 книга, которую необходимо прочитать / 1001 Books You Must Read Before You Die, 2006 |
- /языки:
- русский (137), английский (3)
- /тип:
- книги (127), периодика (2), аудиокниги (11)
1910 г.
1912 г.
1927 г.
1950 г.
1950 г.
1951 г.
1957 г.
1957 г.
1958 г.
1958 г.
1958 г.
1958 г.
1960 г.
1960 г.
1964 г.
1964 г.
1968 г.
1968 г.
1968 г.
1968 г.
1970 г.
1970 г.
1971 г.
1971 г.
1978 г.
1978 г.
1978 г.
1978 г.
1979 г.
1980 г.
1980 г.
1981 г.
1981 г.
1981 г.
1981 г.
1981 г.
1983 г.
1983 г.
1984 г.
1984 г.
1984 г.
1984 г.
1984 г.
1984 г.
1986 г.
1986 г.
1987 г.
1987 г.
1987 г.
1987 г.
1987 г.
1995 г.
1995 г.
1995 г.
1995 г.
1999 г.
1999 г.
2003 г.
2004 г.
2004 г.
2004 г.
2004 г.
2006 г.
2006 г.
2007 г.
2007 г.
2007 г.
2007 г.
2008 г.
2008 г.
2008 г.
2008 г.
2009 г.
2009 г.
2010 г.
2011 г.
2012 г.
2013 г.
2013 г.
2013 г.
2014 г.
2014 г.
2014 г.
2014 г.
2015 г.
2015 г.
2015 г.
2015 г.
2016 г.
2017 г.
2017 г.
2017 г.
2017 г.
2018 г.
2018 г.
2018 г.
2018 г.
2018 г.
2019 г.
2020 г.
2020 г.
2020 г.
2020 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2021 г.
2022 г.
2022 г.
2022 г.
2022 г.
2022 г.
2023 г.
2023 г.
2023 г.
2024 г.
2024 г.
2024 г.
2024 г.
2025 г.
2025 г.
Периодика:
1939 г.
1945 г.
Аудиокниги:
2007 г.
2007 г.
2007 г.
2007 г.
2007 г.
2008 г.
2008 г.
2008 г.
2008 г.
2009 г.
2010 г.
Издания на иностранных языках:
1942 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 7 ]
Hades-2, 2 марта 2025 г.
В голосовании на новую библиографию Фантлаба я топил за Толстого.
Лев Николаевич, если не ошибаюсь, писал свою эпопею четыре года. Мне, чтобы прочесть ее полностью, понадобилось 9 лет. Да, я один из тех 4,5 человек, которые это все-таки сделали.
Осилил в три захода.
Первый — 2006 год, старшие классы школы, когда проходили. Позже с удивлением узнал, что даже при поступлении в ПТУ нужно сдавать экзамен по литературе, и многие заваливают, потому что не читали «ВиМ».
В моем классе все без исключения ненавидели эту книгу. Я тоже предпочитал Кинга, фантастику, что-нибудь «модное, современное... тили-тили там... трали-вали». Но русских классиков уважал и кое-что с удовольствием прочитывал. Мне хватало мозгов понять, почему это считается великим.
Тогда читал выборочно, что казалось интересным: про любовь Наташи Ростовой и Болконского, художества Анатоля Курагина, про Николая Ростова в армии и «подлую крысу» с бегающими глазками, которая говорила со всеми натянутым и скучным тоном. Элен Курагину, само собой, которая, как намекал Толстой, спала со своим братом. Старшую сестру Наташи, нелюбимую дочь, которая невпопад говорила разумные вещи, заставляющие домочадцев недоуменно молчать. Княжну Марью с лучистыми глазами, которая «вырядилась, дура». Жену Андрея и ее приподнятую губку с усиками. Она повторялась в тексте так часто, что мне показалось, роман нужно было назвать не «Война и мир», а «Губка с усиками».
Про Наполеона и войну почти все пропустил, запомнилась только его «дрожащая в гневе икра», жирные ляжки и манера дергать подчиненного за ухо, что было знаком одобрения.
Помню, Евгений Понасенков* (иноагент) жаловался, что Толстой извратил образ великого человека, и многие знают Бонапарта именно по роману. Вымысел графа затмил собой реальность. Неудивительно, ведь Рэй Брэдбери в интервью Дмитрию Диброву отметил, что «В России «Войну и мир» читают все, как в США — Библию». Ну, тут он преувеличил. Вне школьной программы никто вообще эпопею в руки не брал. Никогда не было такого: зашел к другу в гости, а он «Войну и мир» читает!
В общем, я еще тогда отметил для себя, что книга... как бы сказать... ПРИКОЛЬНАЯ. Доставляет. Безжалостная правдивость Толстого, его «инквизиторская» проницательность в изображении людей понравились. Это был настоящий кайф, после романтического и трусливенького вранья других писателей.
Также по душе мне пришелся и язык произведения. Большинство критиков считают, Толстой писал плохо. Михаил Веллер* (еще один иноагент, да что такое) вступался за графа, называя его манеру «бесцеремонно точной». Мол, Лев Николаевич попирал нормы языка там, где это необходимо. «Он проехал между двойным рядом деревьев» точнее передает суть, чем «он проехал между рядами деревьев». Я позднее пришел к выводу, что Толстой писал как бы на английском языке русскими буквами. Отсюда все эти «вино ее прелести ударило ему в голову», «переноситься мыслью и чувством в другое человеческое существо было действие, чуждое ему». Чистый инглиш!
Вторая попытка была в 2009-м, уже даже не в университете, я на тот момент вылетел и был вынужден работать. Снимали с братом угол в двухкомнатной квартире, у хозяина, советского интеллигента, имелась приличная библиотека. Бальзак, Гюго, Цвейг, Драйзер, все дела. И там я осилил первые два тома: войну, философские вставки. Бориса Друбецкого, который пытался окрутить девицу «сладкой меланхолией» ради смоленских лесов, которые он «в своем воображении уже поделил и продал». И называл кого-то своим другом только потому, «что слышал, что у людей есть друзья».
Надо признать, что впечатления были самые неожиданные. «ВиМ» оказалась донельзя МРАЧНОЙ и депрессивной книгой. Почти вся она была посвящена смерти в разных ее видах, размышлениях о смерти и том, «а что же дальше?». Мучительная, с кошмарами, предсмертная агония Андрея Болконского растянулась на 20 страниц! И таких мест в романе 3-4. Это была книга о тщете бытия. Неудивительно, ведь тогда Толстой находился под сильным влиянием Артура Шопенгауэра.
Третий заход — 2015 год. Целенаправленно брал в библиотеке и добил-таки, включая послесловие.
Что могу сказать? Первая часть (тома I и II) читается влет, проглотите дня за четыре. Вторая часть потруднее идет, это уже на ваше усмотрение. На самом деле, роман не такой большой. «Властелин колец» превосходит его по объему, «Противостояние» Стивена Кинга больше «Властелина колец», а «Оно» того же автора длиннее «Противостояния».
Мешает ли мне, что Лев Николаевич сюжет и почти всех персонажей «украл» из «Ярмарки тщеславия»? Нет.
Полагаю ли я, что Наташа Ростова — вовсе не «образец русской женщины», а безмозглая и эгоистичная вертихвостка? Ну, можно и так сказать. Каждый из нас в жизни сталкивался с такой «Наташей Ростовой» и впечатления остались не самые приятные. В наше время таких «образцов» в каждой подворотне — по 10 штук. Ниче так, под пивко нормально идут.
Согласен ли я с правнуком Достоевского Дмитрием Андреевичем (умершим в прошлом году), что «Все герои Толстого абсолютно неправдоподобны, вы никогда не встретите в реальной жизни Болконского или Безухова»? Опять-таки, отчасти.
Читая «Войну и мир», вы получите удовольствие особого рода, многое узнаете о людях и себе самом. И поступите в ПТУ! Шутка.
[ 17 ]
Black ermine, 1 ноября 2017 г.
Во избежание недоразумений сразу оговорюсь, что не посягаю на авторитет Льва Толстого как таковой. Он, без сомнения — колоссальный ум и великий писатель, а, скажем, «Анна Каренина» это роман, который должен прочитать каждый человек без исключения «от флибустьера и до магистра наук» (с).
Но вот конкретно «Война и Мир», как мне кажется, совершенно не заслуживают того ореола Великого Произведения Мировой Культуры, который вокруг него создан и продолжает нагнетаться.
Уважаемая коллега О.К. уже довольно подробно препарировала недостатки романа, так что не стану повторяться, добавлю только пару моментов от себя.
«Война и Мир» — это четыре тома непрекращающегося потока нудного морализаторства. Причем хуже всего, что Толстой детально, подробно, обстоятельно, в мельчайших нюансах и деталях объясняет нам что такое хорошо, а что такое плохо не через события и поступки героев, а, так сказать, напрямую. Поясню.
Когда на страницах появляется, скажем, Долохов, Лев Николаич раскрывает его характер через обычное (правда, очень длинное и, опять-таки нудное) описание. То есть он просто пишет нечто вроде: «Долохов был тот еще смутьян — картежник, мот и бретер, но зато любящий брат и сын». Только не парой слов, а на 10 страницах. Ни тебе поступков, ни размышлений героя, ни контрастов через действие, а тупо в лоб: «повеса, но хороший сын». Читать это решительно невозможно. Тем более, что примерно в таком же стиле описываются почти все персонажи.
В романе, несмотря на колоссальный объем, очень мало действия. А то что есть, сопровождается многостраничными комментариями в таком же стиле, как описано выше. То есть по большому счету, это монументальное произведение скорее ближе философскому эссе (хм, на 4 тома, да), чем собственно к роману.
Кроме того, не могу не присоединиться к удивлению О.К. любовной линией. К 13 годам еще не все барышни достигают хотя бы биологического брачного возраста, и брак в 13 лет считался ранним даже в Средневековье, не говоря уже про Новое Время. А для мужчины за 30 интерес к нимфеткам это никак не любовь, а в лучшем случае кризис среднего возраста, а в худшем — педофилия.
Нет, разумеется, в «Войне и Мире» есть глубокие мысли, интересная философия и тонкие житейские наблюдения. Лев Толстой прожил долгую, насыщенную и интересную жизнь, а его наиболее крупные романы написаны в уже довольно зрелом возрасте, с высоты жизненного опыта. Так что, вне всяких сомнений «Война и Мир» — роман сильный. Но все же, по моему мнению, вылавливание жемчужин мыслей из вязкой жижи нудятины в данном случае себя совершенно не оправдывает.
[ 43 ]
O.K., 31 мая 2017 г.
«Война и мир» — общепризнанная вершина русской литературы. Не буду спорить с тем, что размах грандиозен (размах количества томов, временные же рамки – всего скромные 7 лет, если кто не помнит, а послесловие — это только послесловие). И достойной преклонения я эту книгу, да простят меня все несогласные, не считаю.
Потому что книга написана человеком, считающим себя непререкаемым авторитетом во всём и постоянно тыкающим этим в читателя. Я не могу отделить личность творца от его творения. Вспомните, каким лихим и разгульным он был в молодости, требуя той же лихость от всех остальных. Вспомните, как к старости он прозрел и одухотворился, требуя той же духовности от друзей, семьи и крепостных, не позволяя никому жить по-своему и сурово карая, когда не получалось жить по-его. Но даже если бы я не знала этих деталей биографии, та же самая авторитарность (самодурство по-русски), что Толстой проявлял к близким, смотрит с каждой страницы всех четырёх томов; к читателю он относится так же, как к своей домашней челяди. Он не позволяет читателю самому мыслить и рассуждать, давать оценки людям и поступкам, расставлять акценты и делать выводы. Он сам всё за всех решил. Разделив героев на хороших и плохих. В соответствии не с их поступками, а с собственным к ним отношением. Любимчикам прощаются все подлости, в нелюбимчиках не признаётся и искорки добра.
Платон Каратаев, обожаемый Толстым, на самом деле оборачивается неприятной, скользкой личностью. Со всеми дружелюбен, но ни к кому не привязывается. Я как-то всю жизнь считала, что ласковым надо быть только с близкими, первому встречному-поперечному в ноги не стелиться, но уж если человек заслуживает твоё доверие – держаться за него.
Князь Андрей и Пьер в целом хороши. Но как-то коробит меня, когда двое взрослых тридцатилетних мужиков влюбляются в тринадцатилетнюю девочку. За её «свежесть». Всю жизнь считала, что любовь на чём-то более глубоком должна основываться. А на «свежести» — только педофилия.
Долохов, Толстым ненавидимый, у любого другого автора был бы героем, красавцем офицером, полностью соответствующим нормам времени и дамским предпочтениям. Сам Толстой не таким ли был в молодости? Не за это ли он ненавидит своего героя, очерняя всем, что под руку попадётся?
Соня, презрительно называемая Толстым через Наташу пустоцветом. Что, простите? Она всю жизнь любила (бескорыстно и жертвенно) одного человека, и только ради счастья не называться старой девой не захотела изменить своей душе и выходить за другого.
Сама Наташа, абсолютный толстовский идеал (который так легко злословит о подруге) – такая же самодурша, как автор. Особенно это хорошо в послесловии проявилось. Но даже до него, все 7 лет всех четырёх томов вела себя как… Простите, литературных слов не достаточно. Сила не в том, чтобы набедокурить, а потом искренне раскаяться, а в том, чтобы отдавать отчет в своих действиях и предвидеть последствия. Возвращаясь к бесприданнице Соне: сама Наташа – девушка с именем и, каким-никаким, приданным, влюбилась снова, едва успев похоронить предыдущего возлюбленного, которому тоже, к слову, верностью не отличилась.
Старый князь. Любовь к близким не должна проявляться в жестокости к ним. Если Толстой видит проявление любви в этом – Бог ему судья.
Но отношение к собственным персонажам – полдела. Вторая половина – отношение к истории. Толстой постоянно каждой исторической личности и каждому её поступку, каждому событию даёт свою не терпящую возражения оценку. Причём делает это таким тоном, будто все величайшие мыслители и историки до него – бестолковые первоклассники, а пришёл Толстой – и во всём разобрался. И в причинах и в следствиях.
Нет, для меня загадка, как писатель с таким непомерным Эго мог быть признан одним из величайших писателей мира, а России – уж точно. Это Эго прямо выплёскивается со всех страниц всех его романов, а со страниц «Войны и Мира» – льётся всемирным потопом, превращая книгу, могущую стать великой, в «назидание современникам и потомках святого старца». Будь написано тоже самое, почти точно так же, но хотя бы с минимумом объективности… Чуть-чуть поменьше самолюбования, Лев Николаевич, и даже я, такая вредная, не смогла бы не признать «Войну и мир» вершиной русской литературы.
[ 16 ]
KatrinBelous, 1 августа 2015 г.
«Жизнь есть все. Жизнь есть Бог. Любить жизнь, любить Бога.»
Если бы меня спросили, о чем собственно роман «Война и Мир», то от обилия мыслей, вызываемых этим произведением, я наверное бы, растерялась и не смогла ответить. Но если задуматься, то я бы ответила, что он о любви. Да-да о любви, но не только о любви к женщине, как возвышенной, так и низкой, но и о любви к своей семье, свои родным, к своему государю и Отечеству, а также о любви к жизни, которую следует прожить достойно, а не в праздности, пороках и мелких страстях.
Писать рецензию на такое сложное произведение я даже не хочу пытаться, оставлю это более компетентным и опытным читателям, а лучше поделюсь своими впечатлениями и расскажу, почему я люблю Л.Н. Толстого и его роман-эпопею «Война и Мир»:
1. Стоит открыть первую страницу книги, как сразу же переносишься на 200 лет назад, и, буквально окунаешься в царящую в ней атмосферу. Читая, у меня было чувство, что я смотрю в волшебное зеркало, так четко и точно проступали перед моими глазами герои, события и пейзажи. Для того чтобы настолько погрузить читателя в эпоху и дать ее прочувстовать, автор поистине должен иметь недюжий талант.
2. Это произведение заставляет думать, причем усиленно думать. Вот сидишь бывало, читаешь какую-нибудь книгу, читаешь и читаешь. И не замечаешь, как она заканчивается, и это хорошо, это значит, что книга захватывающая. Но...читаешь «Войну и Мир» и через каждые несколько страниц невольно прерываешься, но не потому что читать не интересно, а потому что задумываешься: «Как же это?», «Зачем?», «А если бы?..» Это-то я и люблю особенно в Толстом, он заставляет читателя думать, мыслить самостоятельно, переживать, решать для самого себя важные вопросы, а разве не для этого пишутся вообще книги?
3. За прекрасно описанные, трогательные и сильные сцены, врезающиеся в память, такие как, например, прощание князя Андрея с отцом перед уходом на войну, разговор старого князя Болконского с дочерью перед смертью, встреча раненого князя Андрея с Ростовой и многие другие.
4. За богатый красивейший русский язык и за атмосферность романа. Я испытывала непередаваемо реальные ощущения при чтении сцен об охоте и праздновании Святок, было чувство, что я сейчас нахожусь там, вместе с героями. И это волшебное описание зимней морозной ночи:
«Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно.»
Что за чудное описание всего лишь в одном предложении! Признаюсь, что зимней ночью я часто, особенно в детстве, выходила на улицу любоваться сияющими бриллиантиками снега в лунных лучах, но это великолепие я до сих пор никак не могла озвучить. У Л.Н.Толстого получилось подобрать превосходное отражение моих мыслей и этой волшебной атмосферы.
5. За Наполеона, за этого великого и гениального человека, хотя может быть автор и не согласится с этим моим суждением:) Но мне было интересно проследить личность Бонапарта глазами различных героев романа «Война и Мир».
6. За Кутузова, этого достойного соперника французского Императора, которого автор изобразил не великим русским полководцем, а простым человеком со своим недостатками, но при этом обладающего уникальным даром — чувствовать ход событий и делать свое дело, не зависимо от обстоятельств и суждений других. Жаль, что многие не оценили этого полководца по достоинству. Я же им восхишаюсь, хотя бы за это:
«...главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.»
В том чтобы спасать жизни, а не отнимать их, как по мне, заключается главная сила и благородство человеческой души.
7. За мужчин романа. Стоит признаться, что мое сердце покорили сразу два, совершенно противоположных героя:
Федор Долохов — судьба этого неоднозначного персонажа неизменно волновала меня на протяжении всех 4 томов и мне жаль, что автор оставил его после Бородинского сражения и больше не упоминал. Этот герой поразил меня своим характером, в котором так странно могли сочетаться жестокость, склонность к манипулированию людьми и при этом страстная любовь к семье, и желание любить достойную женщину.
Князь Андрей Болконский — умный, искренний, справедливый человек, ни перед кем не пресмыкающийся, не пропитанный фальшью высшего общества, сражающийся за свое Отечество и не отсиживающийся в тылу, в погоне за наградами. Настоящий мужчина, способный на возвышенную и чистую настоящую любовь:
«...Эту-то душу ее, которую как будто связывало тело, эту-то дущу ее и любил в ней...»
Мне кажется он был настолько хорош, что конец подготовленный для него автором был неизбежен. Ростова не достойна была этого человека, не понимаю вообще, как кому-то могла понравится эта легкомысленная барышня. Я же невзлюбила ее с самого начала, предчувствуя ее предательство. Именно поэтому мне так полюбилась княжна Марья и я была очень счастлива ее счастием. Вот уж кто заслужил!
В заключение лишь скажу, что «Война и Мир» читается мною уже второй раз, и я продолжу читать этот роман спустя года, потому что страницы этой книги каждый раз открывают мне что-то новое, ранее не замеченное и непонятое. Именно такой и должна быть настоящая Книга с «большой буквы».
[ 28 ]
vaz-1987, 11 апреля 2014 г.
Удивительно, что нет ни одного отзыва!
Для большинства малочитающего населения эта книга стала символом объема и трудночитаемости. Ростислав Хайт с экрана не стыдился признаться «Я и сам «Войну и мир» не до конца прочел». А его низкорослый товарищ Леонид Барац отправлял Льва Николаевича подальше, поскольку Толстой, понимаешь ли, нравственный ориентир.
Чем взрослее я становлюсь, тем проще и ближе мне становится Лев Толстой. За полутора тысячами страниц, бородой в пояс и графским титулом скрывался простой и понятный человек, нетерпимый к фальши, и отстаивающий простоту и подлинность.
Я бы с удовольствием выпил и пообщался бы с автором и его героями. «Война и мир» из книг, которые задают смысловые горизонты русского человека. Поэтому каждый раз, перечитывая Толстого я испытываю гордость: за автора, за страну и за великий и могучий русский язык. Современная Россия и все, что с ней связано, не вызывает у меня восторженных чувст. Но русская литература и история способны хотя бы на время сделать меня патриотом.
Обязательно к прочтению. Многократно.
[ 14 ]
gvandr, 11 октября 2020 г.
Наконец-то осилил все четыре тома «Войны и мир», сильно сказалось школьное неприятие классики. Растянул чтение на почти 10 месяцев, и дело не в тяжелом языке, читается книга довольно легко, по крайней мере, когда садился читать, то легко читалось по 5-10 глав, бывало и пару частей удавалось прочесть за раз, но вот перерывы между «подходами» занимали по две и больше недели, просто не хотелось даже открывать книгу. О том, что все-таки взялся читать и дочитал книгу — не жалею, но лишний раз убедился, что в читать ее в школе? просто бессмысленное занятие, имхо, нет у школьника жизненного опыта, чтобы оценить это произведение. С кем не общался после прочтения, да и во время чтения — мальчишки помнят войну, девчонки помнят балы (хотя и того и другого по факту не так уж и много), быт, отношения, развитие главных героев — все стирается из молодой памяти. Думаю, что читать такую литературу нужно уже в зрелом возрасте, просто чтобы больше понять главных героев. И то, даже сейчас, не могу похвастаться, что смог в полной мере проникнуться тем временем и переживаниями главных героев. Попробую вкратце пройтись по тому, что зацепило:
Война — бессмысленное, бестолковое действие на протяжении всего произведения. Хаос распоряжений, практически полное отсутствие какого-либо управления, штаб с разнородными течениями, с нормальной ситуацией, когда один обиделся на другого и делает то, что хочет. Полный бред, я вообще не понимаю, как при таком управлении вообще можно было что-то выиграть. В описании Толстого, Кутузов — самый мудрый человек во всем этом бардаке, полководец от бога, с главной заповедью «В любой непонятной ситуации ложитесь спать». И в принципе, по мнению Толстого полководцы ни на что не влияют, они просто сёрферы на волне народного движения. Мы полезли на чужую землю — получили по сусалам, французы к нам полезли — тоже получили по сусалам. В одном случае нашему народу не хотелось сражаться за чужое — проиграли, в другом защищали свое — выиграли. Что делал Кутузов все время? Старался всеми силами не втягивать нашу воска в прямые столкновения в противовес всему штабу. Что делал Наполеон? Закидывал войска распоряжениями, на которые все было наплевать, а потом еще и свалил в туман скорее всех. Главная мысль, не суетитесь, что должно будет случится, то случится, волну не остановишь, и только Кутузов на протяжении всей книги это понимал.
Мир — не менее бессмысленное действие. Не понимаю, за счет чего и как развивалась Россия? Чем занималась эта прорва дворян? Ела, пила, танцевала и сплетничала на званных вечерах, ну и охотилась. За редким исключением, никакого управления своим имуществом. Только Ростов и Безухов под конец как-то занялись управлением, хоть и довольно успешно, но сколько времени на это ушло... И это элита Российского общества. Печаль и непонимание. Все находилось в руках вороватых управляющих... В общем неудивительно, что в 17-м году все развалилось, большая часть «элиты» к этому времени окончательно деградировала и при всей своей грамотности, была просто не способна управлять страной, а отдельные достойные представители, погоды не делали.
Из главных героев, пожалуй больше всех импонирует Пьер Безухов, просто колоссально духовно преобразившийся после пленения. Болконский, вроде как более старший, зрелый и опытный, в итоге потерял свое счастье из-за неспособности простить. Удивил Николай Ростов — не ожидал от него такой хозяйственности в итоге книги, а от Наташи — преображения из щебечущей пташки, в мать полностью посвятившую себя семье и мужу. Хотя, вероятно, так и должно было случится по итогам их жизненных перипетий. Остальные менее зацепили, но написать что Толстой уделил им мало внимания, рука не поднимается, действительно Лев Толстой создал масштабное полотно, с щедрыми рассуждениями о течении истории, свободе и необходимости.
Из неожиданного:
- Гусары пьянствовали с размахом, особенно Долохов. После ночи пьянки, поспорить что залпом выпьет бутылку рома, сидя на покатом подоконники третьего этажа и не держась за раму... Это как-то за гранью.
- Пьер Безухов, всегда считал что он просто толстый, а по факту его излишний вес сочетался с незаурядной силой. Цитата: «И он ухватил медведя и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.». Сколько весит молодой медведь? Бурый медведь средней полосы весит от 80-120 кг. В том же месте он выворотил дубовую оконную раму, которую не смогли выдернуть несколько лакеев, а плену для развлечения солдат вдавливал гвозди в стену балагана. Ну и развлекался он в молодости под стать гусарам, нужно же было додуматься поехать кататься по городу с медведем, а потом привязать к медведю на спину городового и скинуть обоих в реку, а потому смотреть как медведь с визжащим городовым плыл к берегу... Золотая молодежь... Что еще можно сказать, медведям раньше тяжело жилось...
- Наташе Ростовой на начало событий книги было 12 лет и она обладала либо зачатками экстрасенсорики, либо крайне нестандартным зрением, видела людей в цвете и форме. Цитата «Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?.. Узкий, знаете, серый, светлый…», «Безухов – тот синий, темно-синий с красным, и он четвероугольный».
[ 14 ]
tinker89x, 13 марта 2019 г.
Я долго пугал сам себя сложностью «Войны и мира», его объемом, значительностью, затянутостью, но был приятно удивлен. Объемный ли роман? Да. Значительный ли? О да. Сложный, затянутый, многословный, скучный? Нет, мне он таким не показался. Читал я его очень бодро и легко. В метро, в обеденный перерыв на работе, дома по вечерам. И если бы у меня было много свободного времени, я читал бы его днями, не отрываясь, настолько роман меня затянул. Хотя поначалу было сложновато. Я путался в именах и фамилиях, отвлекался на ссылки пояснения, ведь значительные куски текста вообще написаны на французском.
И не смотря на объем, это очень цельное и емкое произведение. Опять же это мое личное мнение. В романе нет ничего лишнего. Даже описания дуба, над которым сейчас любят пошутить, или охоты вполне вписываются в общую концепцию, влияет на развитие сюжета и героев. И все приходит к логическому завершению. Даже любимый мной «Тихий Дон» местами распадается на побочные сюжетные линии, отвлекается на второстепенных героев и незначительные эпизоды. Они хороши сами по себе (вроде дневника убитого казака), в чем-то даже гениальны, но не несут никакой смысловой и сюжетной нагрузки. В «Войне и мире» я такого не заметил. Это именно что роман, единый и цельный, а не серия отдельных книг из четырех томов.
Что еще хочу отметить, «Война и мир» очень светлое и гуманистическое произведение. Оно пропитано любовью. Любовью к людям и жизни. Я не нашел на страницах никого, кто заслуживал бы называться злодеем или отрицательным персонажем. Вот правда, даже очевидные «плохиши» не так просты.
Анатоль Курагин? Развратник, гуляка и ловелас. Но он же кавалергард, а у них, как известно, «век не долог». И ампутированная при Бородино нога тому подтверждение.
Его сестра Элен? Светская дама, красивая, очаровательная, неосознанно сделавшая несчастным своего мужа Пьера.
Долохов? Ну нет! Дуэлянт, игрок, повеса, но он такой человек. Сегодня его за пьянство разжалуют в солдаты, завтра за храбрость вновь производят в офицеры. Потом он уже авантюрист в Персии, снова разжалованный ополченец на Бородинском поле, командир партизанского отряда. Горячий мужчина, мечта женщин. И нежно, самоотверженно, по-детски любит мать.
Персонажи романа не герои и не злодеи, они просто люди.
Постойте, скажут некоторые, а как же война? Что Наполеон? Да, пожалуй, именно война представляется здесь абсолютным злом. Но Толстой говорит о ней, как о совокупности случайностей, которые странным образом происходят из закономерностей. Бонапарт здесь такой же обычный человек, как и самый последний солдат в его армии. Волею судьбы, ряда случайностей, благодаря везению, наглости, глупости, храбрости произведенный в полководцы, гении и императоры. Он доволен этим званием и очень им гордится. Но никак не влияет на общий ход событий. Наполеон был поставлен в такое положение, что не мог не взять Москву и потом не уйти из нее ни с чем. Москва была поставлена в такое положение, что не могла не сгореть. Французские солдаты были поставлены в такое положение, что не могли не превратиться в грабителей и мародеров. Великая армия была поставлена в такое положение, что не могла не быть уничтоженной. Все случайно и закономерно.
Однако не чужд Толстому и героизм его персонажей. Простой, какой-то бытовой даже, не тщеславный. Без разбрасывания крестов и разрывания рубахи на груди. Такой капитан Тушин, батарея которого в Шенграбенском сражении сдерживала превосходящие силы французов. Такой Пьер Безухов, который оказался в гуще Бородина, чтобы просто «посмотреть». Сам Кутузов представлен человеком простым, уставшим, старым, в чем-то даже глуповатым и нерешительным. Он до последнего оттягивает генеральное сражение, бережет солдат, сдает Москву, но все равно уверен, что еще заставит французов «лошадей жрать». Таких в гении не записывают.
К чему можно придраться, так это вторая часть эпилога. Там автор компилирует все то, что было сказано по ходу основного действия. Свои взгляды на историю, власть, политику и религию. По-моему это все-таки чуть-чуть лишнее.
[ 14 ]
mr_logika, 17 мая 2016 г.
О художественной полуправде, пронзительно визжащих ангелах, карточной игре и генерал-лейтенанте Дорохове.
«Передовыми людьми можно назвать только тех, которые именно видят всё то, что видят другие (все другие, а не некоторые), и, опершись на сумму всего, видят всё то, чего не видят другие...»
Гоголь
«Я полностью погрузился в «Войну и мир», которая по праву является величайшей книгой, невероятной — другого слова не подобрать».
Олдос Хаксли
Об этом романе исписаны тонны бумаги. Не буду даже называть тех, кто поучаствовал в этом полезном деле, этих людей сотни. Казалось бы, что ещё можно тут выдавить из себя. Но я не выдавливаю, наоборот, мне кажется, что мои заметки многим покажутся неожиданными и уж точно заслуживающими внимания, и пришли мне в голову эти мысли далеко не сразу, для этого кроме «Войны и мира», прочитанной не один раз, нужны были ещё многие источники. Итак, приступим с Б-жьей помощью, и, как говаривали древние римляне, пусть погибнут те, кто раньше нас сказал то, что говорим мы.
В очень неплохом эссе С. Г. Бочарова, которое чуть ли не всё посвящено Наташе и её ближайшему окружению и которое легко найти в интернете, есть замечательная фраза: «...«Война и мир» такова, что она нам может предстать «целиком» из отдельных своих эпизодов и сцен, если мы всмотримся в них внимательно.» («Роман Л. Толстого «Война и мир», М.: ХЛ, 1987.). Соглашаясь (не полностью, конечно) с этим подходом к анализу романа, я начну с войны. В. Шкловский в своей толстой книге (ЖЗЛ, 1963) пишет: «Толстой о 1812 годе знал чрезвычайно много. Прошло только пятьдесят лет от великих сражений; Толстому пришлось ... встречаться с непосредственными участниками боёв... , он знал всю официальную и мемуарную литературу — русскую, французскую и много мелких книг, в которых сохранились точные, ... по следам событий записанные детали, поразившие современников. [...] Толстой действовал методом метонимии, то есть он брал часть для того, чтобы читатель, поверив части, увидал целое как реальное. Своей манерой писания он повторял метод человеческого видения, которое видит сперва частное.» А вот что мы узнаём из воспоминаний Е. Скайлера, американского дипломата и переводчика: «Война и мир», которая тогда печаталась, сделалась предметом долгой беседы. [...] Граф Л. Толстой настаивал на точности и особенно на добросовестности в деле истории и говорил: «Везде, где в моём романе говорят и действуют исторические лица, я не выдумывал, а пользовался материалами.» Картина Бородинского сражения предстаёт на страницах романа необыкновенно зримой и достоверной. Толстой описывает переживания Наполеона, его нерешительность иногда как будто переходящую в растерянность. Таков эпизод с отменой приказа о вводе в бой дивизии Клапареда (т. н. Висленский легион, входивший на этот момент в состав Молодой Гвардии) и посылкой нового распоряжения о замене его дивизии дивизией Фриана из корпуса Даву. Саму же битву с французской стороны Толстой показывает как картину поразительно беспорядочного движения, прямо-таки броуновского, не иначе. Это одно из лучших в мировой литературе описаний большого сражения, возможно, самое лучшее. Рядом я бы поставил только пушкинское описание Полтавского сражения, но прозу некорректно сравнивать со стихами. Тот, кто хочет получить адекватное представление о сражении, не должен ограничиваться художественной литературой. Профессиональные исследования помогают, например, ответить на простой, казалось бы, вопрос — почему, несмотря на кажущийся хаос, победу одерживает одна из сторон, причём не всегда сильнейшая. Примерно так же, как Бородино, в описании Толстого или равного ему по таланту писателя выглядело бы сражение при Геттисберге или на Курской дуге. Но описания художественные очень индивидуальны, поэтому и вызывают сомнения. Вот и описание, гениально сделанное Толстым, заметно хромает на одну ногу. И «нога» эта русская.
Прекрасное изображение боя за батарею Раевского, который читатель видит глазами Пьера, не мешает Толстому почти ничего не говорить о значительных небоевых потерях, которые имели место в нашей армии из-за ошибок в расположении резервов. Толстой умалчивает и о том, что боевые потери русской армии оказались гораздо большими, чем у французов из-за плохой организации действий нашей артиллерии. Французы израсходовали 60000 зарядов, а русские только 20000. Во всём перечисленном несомненна вина командования, т. е. лично Кутузова и начальника его штаба генерала Толя.* Ничего нет у Толстого и о самом, пожалуй, неприятном эпизоде сражения — рейде кавалерии Платова и Уварова в тыл французов. Ничего кроме брошенного мимоходом краткого сообщения: «С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.» ( Одно из самых удивительных мест романа, т. к. фраза эта является чистейшей дезинформацией. В действительности значительно меньшая по численности кавалерия генерала Орнано отступила в полном порядке.) Согласно тому же Клаузевицу**, этот рейд вообще почти ничего не дал, хотя при нормальном руководстве мог бы сыграть весьма значительную роль. Войска Эжена де Богарне быстро отбили эту атаку, после чего казаки обоих генералов позорно отступили, ничего не добившись. Гора родила мышь. «В результате, кто бы что ни говорил, Ф. П. Уваров и М. И. Платов оказались единственными русскими генералами, не получившими за Бородинское сражение вообще никакой награды. Это, как говорится, факт исторический, и в свете вышесказанного подобное решение выглядит объективным и справедливым.» (С. Нечаев)
Итак, картина сражения, данная Толстым, очевидно страдает неполнотой. Хаоса и бестолковщины с русской стороны было уж точно побольше, чем с французской, и только невероятная стойкость русских солдат (при том, что в русской армии было огромное количество новобранцев) и храбрость офицеров спасли положение. Может быть такой несколько односторонний подход Толстого к теме позволил ему легче прийти к выводу о нравственной победе русских (и это безусловно верная оценка), несмотря на безнравственное донесение Кутузова Императору Александру, о котором знали все. По моему полуправда — это всегда плохо, и её ничем нельзя извинить. Но что мешало Толстому, знавшему о 1812-м годе всё, через полвека после события сказать о нём всю правду? Я пока не знаю ответа, только догадываюсь, а ответил ли на этот вопрос хоть кто-нибудь из профессиональных историков и литературоведов..., если кто-то знает, буду очень благодарен за сведения.
Вторая часть моей заметки будет посвящена некоторым стилистическим особенностям романа.
Начну с игры в карты, перейдя, так сказать, от большой войны к войне маленькой — к сцене, в которой Долохов выигрывает в «Фараон» у Николая Ростова 43 тысячи. Удивляет то, сколько раз Толстой назвал в этом коротком (6 страниц) эпизоде своих героев по фамилиям. Долохов назван 37 раз, Ростов — 35. Мне кажется — перебор. Как вода на череп со сталактита. Подобное у Толстого встречается и в другом месте, но об этом ниже. А здесь не то, чтобы совсем нечитабельно, но впечатление стилистической неряшливости остаётся. У Пушкина в «Пиковой даме» играют в тот же «Фараон». На неполных трёх страницах уменьшенного формата (ПСС в 10-и томах, 1964 г.) Германн упомянут 24 (!) раза. Тем не менее выглядит эта сцена довольно органично, вероятно, из-за очень высокой концентрации драматизма в тексте Пушкина между фамилиями героев (там ещё и Чекалинский упомянут 15 раз). Мне не по душе такие приёмы в литературе, даже если это написано Пушкиным. Эпизод игры в «Войне и мире», очевидно, сознательная калька с Пушкина, поскольку Толстой не мог не держать в голове, работая над ним, описание такой же точно игры в «Пиковой даме». Но зачем же второй раз, зачем повторяться? Вышло слабее. Есть ли что-то подобное у величайших мастеров русской прозы Гоголя и Набокова, стилистов Б-жьей милостью? Думаю, что нет. Посмотрите диалоги господ Перерепенко и Довгочхуна, ничего общего. О Набокове и говорить не стоит, не мог он так написать. Нет ничего похожего и у Достоевского.*** Да и в романе диалогов, написанных в таком стиле, больше нет, и это естественно, т. к. наличие ещё хотя бы одной подобной сцены поставило бы Автора в неловкое положение.
Вышеупомянутое другое место находится в той же части романа. Толстой называет жену князя Андрея Лизу «маленькая княгиня» 24 раза на 17-и страницах, правда 6 раз здесь же Лизой. Третьего не дано. И это тоже бросается в глаза, ведь здесь это не литературный приём, как с картами, а вполне естественный текст романа, такой, какой он во всех 4-х томах, т. е. прекрасный русский язык (с иногда встречающимися небольшими отклонениями от литературной нормы, о чём писал некогда Юрий Олеша), глубокий психологизм переживаний героев и т. п. Поэтому здесь у меня к Автору ещё больше вопросов, т. к. выглядят эти «маленькие княгини» достаточно убого. У Достоевского таких казусов не наблюдал. Но наибольшее изумление вызывает сравнение Лизы со старой полковой лошадью (!). Это уж слишком. Бедная Лиза!
К сожалению, не только Лиза оказалась в романе в числе «пострадавших». Наташа Ростова, всеми любимая, воплощение прелести и свободы, иногда ведёт себя более чем странно — она пронзительно визжит от восторга. Впервые это происходит при встрече с братом Николаем, вернувшимся с войны в начале 1806 года. Даже для десятилетней девочки пронзительный визг — это нечто из далёкого прошлого, а Наташе уже скоро тринадцать****, и она не может так себя вести. Проявления восторга у довольно большой уже девочки не могут носить такого ярко выраженного поросячьего характера, и надо учесть ещё и соответствующее воспитание, дававшееся барышням в дворянских семьях. Современные девочки этого возраста от восторга, бывает, визжат, ведь нет правил без исключений. Но у Толстого это выглядит ужасно фальшиво. В другой раз Наташа визжала «радостно и восторженно» и «так пронзительно, что в ушах звенело», на охоте, когда затравили волка и зайца. Тут и сам Автор, похоже, почувствовал, что хватил через край: «визг этот был так странен, что она сама должна была стыдиться этого дикого визга и все должны были бы удивиться ему, ежели бы это было в другое время.» ***** В моём окружении есть девочки разного возраста. Шестилетние ещё, бывает, визжат, а уже девяти или тем более десятилетние — никогда. Что уж говорить о двенадцатилетних — это солидные дамы, с которыми есть о чём побеседовать, это интересные почти взрослые люди. (Исключением могут быть ещё азартные, подвижные игры, купанье). Я не говорю здесь о визге от страха, этому выражению эмоций подвержены и взрослые женщины. Так что граф Толстой обошёлся в смысле визга с графиней Ростовой, как минимум, не учтиво. Визг Наташи на охоте представляется мне чем-то вроде ляпа. Причина очевидна — дело происходит в сентябре 1810 года, Наташе либо уже есть 17 лет, либо скоро исполнится, она уже невеста князя Андрея. Кроме того на охоте рядом с ней находится сосед Ростовых помещик Илагин, которого она впервые видит. Описанное Толстым её поведение в этой сцене неправдоподобно категорически.******
Для меня Наташа всё равно остаётся лучшим женским образом в русской литературе, а визжит она не сама — это её Автор заставил насильно. Кстати, после просмотра английского фильма «Война и мир» я теперь вижу Наташу только в образе Лили Джеймс.******* Это было сделано почти идеально, ведь очень трудно в двадцать пять лет сыграть тринадцатилетнюю. Кто-нибудь может представить Лили в этой роли пронзительно визжащей? Нет, уважаемые читатели, ангелы не визжат так, что у Б-га в ушах звенит.
В заключение, несколько слов о прототипах. Толстой не любил говорить на эту тему, да и вообще отрицал их наличие в романе. По поводу Болконских (среди персонажей романа есть и князь Пётр Волконский, причём здесь ситуация даже слегка юмористическая, т.к. на одном из трёх изображённых в романе военных советов присутствуют оба князя одновременно — Болконский и Волконский ) и Курагиных вопросов нет, но как быть с Василием Денисовым, о котором мне со школы известно, что прототипом ему послужил известнейший поэт, гусар и герой войны, партизан Денис Давыдов? Это с одной стороны, и это нормально. С другой же стороны капитан Фёдор Долохов, фамилия которого сразу заставляет вспомнить Ивана Дорохова, тоже популярного партизанского командира, тяжело раненого под Малоярославцем и умершего от раны в 1815 году. Долохов тоже партизан, но на этом их сходство и кончается, не успев начаться. Дорохов был очень достойным человеком, генерал-лейтенантом (1812), и никогда — карточным шулером. А что Долохов нечист на руку, это очевидно из описания его игры с Ростовым. Он выигрывает несколько десятков раз подряд, и проигрывает один раз (21 рубль), только для того, чтобы величина проигранного Николаем состояния составила ровно 43000 рублей. Это возможно в «Фараоне» только теоретически, на практике нереально. И он же ещё и подлый лицемер, недавно уверявший Николая в своём к нему расположении, а теперь бессовестно его разоривший. А история дуэли с Пьером, которую списывает только война? Так почему Толстой дал такому крайне противоречивому персонажу столь много говорящую современникам фамилию (ну, т.е. практически такую же)? Фамилию генерала, портрет которого находился в Военной галерее Зимнего Дворца (он и сейчас там). Таков ещё один вопрос, ответа на который тоже пока не знаю. И, повторяю, если кто-то что-то об этом знает, сообщите, не сочтите за труд. Между прочим, Толстой упоминает мельком в романе и Дорохова и Давыдова, подчёркивая таким образом, по моему безуспешно, своё отрицание прототипов.
*) «Роль Кутузова в отдельных моментах этого великого сражения равняется почти нулю. Казалось, что он лишён внутреннего оживления, ясного взгляда на обстановку, способности энергично вмешаться в дело и оказывать самостоятельное воздействие. Он предоставлял полную свободу частным начальникам и отдельным боевым действиям. Кутузов, по-видимому, представлял лишь абстрактный авторитет. Автор признаёт, что в данном случае он может ошибаться, и что его суждение не является результатом непосредственного внимательного наблюдения, однако в последующие годы он никогда не находил повода изменить мнение, составленное им о генерале Кутузове [...] Таким образом, если говорить о непосредственно персональной деятельности, Кутузов представлял меньшую величину, чем Барклай, что главным образом приходится приписать преклонному возрасту.»
Карл фон Клаузевиц, офицер штаба 1-го кавалерийского корпуса.
«Кутузову как-то и не пришло в голову, что, коль скоро Кутайсова [генерал-майор, командующий всей русской артиллерией — А.З.] убили, кого-то надо назначить начальствовать над артиллерией, и, в итоге резервный парк [примерно треть от общего количества стволов — А.З.] простоял без дела весь день, а превосходство в данном роде войск русскими оказалось неиспользованным.»
Адам Замойский «1812. Фатальный марш на Москву».
Неплохое дополнение к описанию сражения, данному Толстым.
**) Нападение кавалерии генерала Уварова на левый фланг противника, произведённое на сильно пересечённой местности и без поддержки пехоты, не могло иметь важных последствий. Однако оно принесло русским определённую выгоду, заставив Наполеона приостановить наступление и потерять около двух часов, в течение которых Барклай успел усилить особо угрожаемые пункты войсками с правого фланга и из резерва.
(из книги Сергея Нечаева «Бородинское сражение»)
»...если что-нибудь и могло получиться из подобного предприятия, то для этого во главе его должен был бы стоять какой-нибудь молодой сорвиголова, которому ещё надо завоёвывать себе репутацию, а отнюдь не генерал Уваров.» К. фон Клаузевиц.
***) Раз уж упомянут Достоевский, отмечу важное отличие между его творчеством и творчеством Толстого, т. к. об этом было что-то в других отзывах. Толстой очень русский писатель, Достоевский же наоборот, наднационален, близок и понятен всему христианскому миру. Читая Достоевского, довольно быстро начинаешь понимать, почему его популярность на Западе значительно выше популярности Толстого.
****) Из текста романа возраст Наташи точно определить невозможно. В конце 1809 года ей 16 лет (есть дважды повторённое точное указание). Из этого следует, что в конце 1805 года ей должно быть 12 лет. Но, описывая именины двух Наталий (матери и младшей дочери, т.е. Наташи), Толстой опять таки дважды сообщает, что ей 13 лет. День именин Натальи в то время приходился на 26 августа (ст. стиль). Вообще с датами и сроками Толстой обращается удивительно небрежно.
*****) Эту цитату приводит и Бочаров. И вот его комментарий: «на время охоты устанавливается стихийно иной жизненный строй...сдвинута привычная мера во всём — в эмоциях, поведении, даже разговорном языке.»
Разумеется, сдвинута. Но не до такой степени. Все участники охоты испытывают этот сдвиг, но ведут себя естественно. За исключением Наташи.
******) Возможно, это связано с каким-то особым отношением Толстого к понятию «визг». У него даже собаки визжат на подвешенного к лошади волка. Визжат и полозья саней на снегу. Я бы не возражал, если бы собаки тявкали, а полозья скрипели.
*******) Почему не Людмила Савельева и не Одри Хепберн? Элементарно — первая недостаточно красива для этой роли, вторая для неё слишком красива. Но я знаю ещё одну актрису, из которой получилась бы бесподобная Наташа. Это Галина Беляева, такая, какой она была в фильме «Мой ласковый и нежный зверь».
PS.1 Всё-таки, попробую предположить, почему Толстой не мог даже через 50 лет после Отечественной войны написать о ней всё, что знал. Это становится понятным, стоит только попытаться ответить на аналогичный вопрос, касающийся Великой Отечественной. Почему даже через 70 лет после этой войны продолжаются публикации полуправды и откровенного вранья о ней? Почему до сих пор историкам недоступно огромное количество архивных материалов? Не в том ли дело, что в полной правде содержится такое количество позора, что никто из управляющей страной Большой Тройки не хочет брать на себя ответственность? Видимо не пришло ещё время для второго ХХ съезда, много ещё живых участников войны, да и международная обстановка не позволяет.
PS.2 К кампании 1805 года, к Аустерлицу, я не обращался совершенно. Но отзыв и без того малость великоват. Замечу только, что описание этого сражения мне кажется ещё лучшим, чем сражения при Бородине. Как будто Толстой чувствует себя здесь более раскованно. И в самом деле, не Москва же за нами. А может быть дело в том, что я прочитал в своё время отличнейшую монографию Олега Соколова «Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа, 1799-1805 гг.» и поэтому вопросов к Толстому у меня не возникало.
Ещё одно, последнее сказанье...
Выше я написал, что у Толстого почти ничего нет о небоевых потерях. Это замечание, очевидно, нуждается в некоторых пояснениях.
О небоевых потерях в русской армии Толстой пишет, конечно, но дело в том, как. Он замечательно описывает поведение под артобстрелом солдат и офицеров полка, которым командует князь Андрей. Полк теряет более двухсот человек на одной позиции, а после перевода на другую ещё треть личного состава. Толстой здесь делает одно очень тонкое и меткое замечание: «Все силы его [Андрея] души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были.» Честь и хвала Льву Николаевичу за эти строки и за всю эту картину. Плохо одно — читатель, не знакомый с другими источниками, может подумать, что только одному князю Андрею с его полком так фатально не повезло. Кстати, непонятно (или я что-то упустил), почему Андрей, будучи кавалерийским полковником, командует пехотой. Всего в пехотном полку около 2200 человек, стало быть, полк его потерял около 800 человек. А вообще потери среди таких же стоявших в бездействии частей были громадны. В частности о потерях гвардии в книге Уртулля «1812. Бородино. Битва за Москву.» (Эксмо, 2014) говорится о 500-х только убитыми в двух полках — Преображенском и Семёновском (по воспоминаниям одного русского офицера). А в этих полках служил цвет русского дворянства и лучшие из лучших солдаты. Справедливости ради надо сказать, что оба этих гвардейских полка приняли участие в сражении на его заключительном этапе, потеряв при этом значительно меньше людей, чем при нахождении в резерве.
Можно ли себе представить подобное в армии Наполеона? Да, можно. Его гвардия весь бой простояла в резерве и не потеряла ни единого человека. Но это гвардия. К армии Наполеон в этот последний период своего правления относился уже в значительной степени как к пушечному мясу. Вот что пишет американский военный историк Адам Замойский в книге «1812. Фатальный марш на Москву.» «Без таких же веских причин [т.е. как и в русской армии — mr_logika] Наполеон тоже дислоцировал многие резервы и почти всю кавалерию в зоне действительного огня неприятельской артиллерии. Капитан Юбер Био, состоявший адъютантом при генерале Клоде-Пьере Пажоле,... вспоминал, что в день битвы 11-му конно-егерскому полку довелось часами стоять под обстрелом, и он потерял треть людей и лошадей без участия в каких-нибудь активных действиях. Один полк вюртембергской кавалерии недосчитался двадцати восьми офицеров и 290 чел. других званий из 762, то есть свыше 40 процентов своей численности.» У Суворова подобное было абсолютно исключено при его-то отношении к солдатам. Кутузов считался в армии учеником и наследником великого Генералиссимуса. И этот ученик допустил под Бородино то, что иначе как преступной халатностью назвать трудно. А надо бы не забывать и о том, что почти все тяжело раненые русские были оставлены на поле боя и по дороге на Москву и умерли, причём многие от жажды (!) (французам было не до них, они и своих-то мало кого спасли). На чьей совести эти тысячи трупов? Так что Толстой написал об ошибках командования конечно не ничего, но что-то недалеко от ничего находящееся. Но едва ли он мог сказать больше.
Некий итог содержится в словах Жозефа де Местра о Кутузове из его письма королю Сардинии: «Ему будет поставлен памятник. Но если предположить, что человек этот предстал бы перед одним из наших военных советов или английским трибуналом, кто мог бы поручиться за его голову?»
PS.3 Прошло около полугода, и вот у Б.М. Эйхенбаума в огромном сборнике «Работы о Льве Толстом» (СПбГУ, 2009 г.) встречаю интереснейшее примечание. Вот оно.
Весной 1857 г. Толстой жил в Швейцарии вместе с декабристом М.И. Пущиным (братом И.И. Пущина, лицейского товарища Пушкина), автором записки о встрече с Пушкиным. [...] В записке Пущина много места отведено Руфину Ивановичу Дорохову, сыну партизана 1812 года, «известному своим неукротимым и буйным нравом, из-за которого имел несколько дуэлей, несколько столкновений со своими начальниками и несколько раз подвергался разжалованию в рядовые». (Майков Л. Пушкин. СПб, 1899). Этим материалом Толстой воспользовался для изображения партизана Долохова.
Таким образом, в вопросе о прототипах кое-что прояснилось.
Прояснилось кое-что и в вопросе о возрасте Наташи. В конце 18-го — начале 19-го века существовал обычай (исчезнувший, возможно, после революции) давать новорождённым имена по святцам на десятый день их жизни. С этого начинается рассказ Тургенева «Часы». Такая семья, как Ростовы, вполне могла этого обычая придерживаться. В таком случае день рождения Наташи можно назвать точно — это 17 августа 1793 года. Предположение, конечно, но весьма правдоподобное.
Разумеется, этого обычая придерживались далеко не все. Например, Наталья Николаевна Гончарова родилась 27 августа 1812 (на следующий день после Бородинского сражения), а назвали её всё-таки Натальей, видимо сочтя расхождение с Натальиным днём не заслуживающим внимания.
Тем, кто хочет получить более точное и глубокое представление о событиях и людях, описываемых Толстым, рекомендую ознакомиться с фундаментальным трудом Ал. Ник. Попова «Отечественная война 1812 года». Лев Николаевич мог (возможно, историки знают точно) прочитать этот труд примерно лет через десять после выхода из печати своего романа.
[ 12 ]
igor_pantyuhov, 27 мая 2015 г.
Основная претензия к данному монументальному труду, у большинства читателей — это то, что произведение слишком большое, и читается из-за этого трудно. Да ладно. Прочитайте Достоевского. И ваше мнение сразу изменится. Вот где настоящая тягомотина. Произведение читается на одном дыхании. Не портит процесс, даже то, что часть текста написано на французском, и приходится обращаться к сноскам. Яркий показатель того, что талант он талант везде. Его не потеряешь.
Произведение монументальное. Несмотря на то, что тут описаны разные происходившие события, на довольно большом промежутке времени,описано здесь все вышеперечисленное с максимальной подробностью. И это все выглядит довольно-таки масштабно и эпично. Когда читаешь этот роман, всегда возникает такое чувство, что ты сам находишься в книге, и переживаешь все события, которые там описаны. В романе масса героев, которые несмотря на их множество, каждый из них имеет свои отличительные черты. Читая это восхитительное произведение, понимаешь, почему Толстой самый известный и популярный из русских писателей, за рубежом. Оценка 10/10.
[ 10 ]
Hidalgo, 21 апреля 2018 г.
Редкая книга вызывает такую гордость самим фактом ее прочтения! Бесспорно, идей и заметок здесь полно, но как же чересчур затянут этот роман! Где-то раза три-четыре в каждом томе вспыхивает: «как же круто он подметил!» или «вот, точно, проблема, и как же ее решать?» — но при этом вполне можно было бы сократить промежутки между подобными заметками. Такое ощущение возникает, что ты общаешься с родственниками, причем не своими, а родительскими — и эти родственники, хоть и настоящие, живые, все-таки тебе не особенно-то интересны, но все как один очень многословны — и иногда то один, то другой что-то умное или интересное скажет, а потом опять...
Главная претензия моя впрочем к толстовской философии — фатализму, недеянию и образу русской женщины. Толстой мастерски в своих рассуждениях игнорирует причинно-следственную связь, доказывая, что никакие «великие» люди ни на что не влияют — что, дескать, у Наполеона выбора не было — да нет, всегда выбор есть, и да, каждая мелочь влияет на происходящие, но в этом-то и есть величие — постоянно быть включенным и каждую деталь направлять туда, куда тебе нужно. Ладно, ничего бы, если бы эта мысль с Толстым так и осталась — так нет же, ощущение такое, что на этой философии воспитаны уже поколения русско-говорящих людей, которые сами себя убедили, что в романе скрыты ответы на все вопросы. И если ответ в том, что когда возникает проблема, нужно отращивать бороду, снимать обувь и уходить в деревню... ну что ж
Образ русской женщины — Наташи Ростовой — это что-то с чем-то! Истеричная, порывистая, не способная себя контролировать и развивать девчонка — безынициативная и слабая — плыла по течению собственной жизни, пока не приплыла к Семье — в которой растворилась и перестала следить за собой как за личностью (она впрочем и не начинала) — история всея российского бытия прямо-таки. И это опять модель для подражания для поколений школьниц — чему она научит??
Главное — роман все-таки сильный, раз вызывает желание поспорить, да и наверное каждый найдет в меру подходящего себе героя в романе — и с ним вместе будет искать ответы на вечные вопросы. Другое дело, что никаких ответов Толстой не дает — но, видимо, просто потому, что ответов этих просто нет.
[ 10 ]
BroonCard, 9 мая 2016 г.
Говорить что-то в целом у меня просто-напросто не выходит. Сие произведение — это бесспорно целостное полотно, которое я всё-таки решил для себя осознавать по частям, последовательно подводя итог. Не знаю, насколько такой метод был правильный, но окончательным результатом я доволен, и теперь хочу рассказать о нём вам, дав на рассмотрение мой отзыв о романе-эпопее «Война и Мир», где я раздумываю над каждым томом отдельно, постепенно подходя к единому выводу как творческого гения Толстого, так и своих чувств:
Том 1-ый.) Что же можно сказать о сим творение, о котором уже столь много наслышано. Что можно от себя добавить, когда ты лишь в начале того пути, что имеет название «Роман-Эпопея в Четырёх томах»? Знаете, я считаю, что многое. И это самое многое в данный момент я хочу выразить в одном, первом отзыве о шедевре, что был написать Львом Никовлаевичем Толстым.
1-ый Том «Войны и Мира» — это как таковое ознакомление, введение читателя в общую стилистику, исторические рамки да условности творчество, что завораживает своим скрупулёзным отношением к годам, где происходят события, к тем политических да общечеловеческим чувствам, характерных для социума тогда и «протекающих» в разных средах. То есть Лев Николаевич показывает читателю историю с точки зрения не только одного какого-либо лица — нет. Он раскрывает фабулу последовательно, опутывая её при помощи людей как «высшего» разряда, так и не самых высоких чинов. Это просто прекрасно, ибо в подобном каскаде характеров, персонажей и так далее наблюдающий не в силах приметить хоть одно, просто для острастки «картонно» обрисованное лицо — каждому своему герою, что самому значительному, что самому мало-мальски важному, Лев Толстой придаёт некоторые черты истинного человека, опираясь на которые читатель понимает природу героя: молодость, шепелявость, блеск глаз, реакция на ранения, старость, тучность, худоба и так далее и тому подобное — всё идёт « в ход» ради как такового воодушевления, и это работает. Мало того: подобное просто-таки заставляет однозначно принять роман как историческую, досконально проработанную биографию людей, лично расспрошенных Толстым и так далее — столь всё натуралистично да реалистично. Но нет. «Война и мир» — это да, досконально проработанный роман, описывающий истинные настрои общества начала 19-го века, но с выдуманными героями, которые соседствуют с реальными личностями, такими как Багратион, Кутузов и прочие.
Касательно философии здесь всё также многогранно, сколь и многогранны герои — каждому претит одно виденье мира да импонирует иное. То есть каждый персонаж смотрит на окружающий свет своими очами, почему каждому он видится в каком-то роде по-своему, что отображается в характере, поведении, увлечениях и так далее: кто-то верует в бога, кто-то лишь в государя, а кто-то только в себя — это лишь малый пример который я привожу только с той целью, чтобы окончательно утвердить: разный читатель, даже абсолютно любой читатель найдёт в этой книге нечто своё и для себя. Это однозначно!
И не следует бояться объёма сего творения! Ни в коем случае, потому как на самом-то деле текст, с написательской точки зрения, Льва Николаевича не очень-то и труден. Я бы даже сказал, что он даже прост. В сравнении, это можно описать так: беллетристика Толстого конечно не так проста, обыкновенна и не замысловата, как беллетристика Оруэлла, а скорее приближена к способностям Фёдора Достоевского, но уступает им с той лишь целью, чтобы быть более понятной читателю. Однако никак со сложностью прочтения «Моби Дика» Мелвилла или же «Так говорил Заратустра» подобное сравнить нельзя. И коль уж произведение Германа куда не шло, то о том, будто «Война и мир» является книгой, которую также нелегко «осилить», как и трактат Ницше, я уверен, твердят лишь те, кто ни первого, ни второго не читали, или же читали какой-либо том эпопеи, но точно не брались за витиеватую, «непролазно»-аллюзионную да метафоричную философию немца.
Лично для меня 1-ый том «пролетел» необычайно быстро и красиво — также, как и балы на обедах, устраиваемых в книге: столь же изящно, где-то весело, а где-то будто сентенциозно и поучительно, но точно занимательно и запоминающе. Почему ввиду особенно последних слов крайне сильно хочется взяться за 2-ой том, узнать последствия недосказанной истории, чей масштаб да величие уже понимаешь пусть и не во всей степени, но в некотором роде: уже влюбился да проникся многими героями, уже узрел ту лёгкую сатиру да ироничность, граничащую где-то с любовью, где-то с презрением, с которой Толстой показывает некоторые семьи, уже понял политические или житейские взгляды некоторых, вместе с тем уже успел пропустить через себя перевоспитание многих, что были брошены в пекло войны, абсолютно не ожидаю подобного, уже запомнилось настрой автора к некоторым персонажам, а также изменение сего отношения как со стороны творца, так и со стороны самого читателя — уже некоторый пласт столь грандиозной истории «пропущен» через себя и ощущается её незавершенность, которую однозначно и бесконечно хочется заполнить.
Этим лично я и собираюсь заняться, раскрыв 2-ой том «Война и мира» — романа, который просто, по-моему, обязателен для прочтения в том возрасте, когда человек способен воспринимать и «переваривать» огромное количество информации не как тяжкую работу, а как развлекательную, запоминающуюся неотразимую черту истории, повествуемую автором: то есть я советую читать этот роман именно тогда, когда вы сами этого захотите и будете вместе с тем считать, что готовы к подобному, почему крайне не поддерживаю буквальное «навязывание» сего шедевра в школах детям — думаю, что человек сам волен выбирать что и когда ему читать, и коль он не хочет браться за что-то сейчас, то заставить его получать удовольствие от книги не получиться ни в коем случае.
Мне сообщали родные и близкие, что, словно, в следующих томах прочтение будет более трудным ввиду того, что начнутся крупномасштабные боевые действия, имеющие место быть в 1-ом томе лишь в третьей части. Притом, вместе с тем, иная половина друзей да знакомых утверждала, что дальше, по той же причине баталий и прочее, чтении лишь ускорится и приобретёт больше динамики — что ж, посмотрим, как оно будет со мной, ибо сия черта, как я понял, каждому присуща по-своему.
Сей же том оставил во мне лишь лучшие эмоции да чувства. По истине — прекрасное начало грандиозной истории, являющееся по сути своей превосходным романом.
Том 2-ой.) Нетленное произведение Льва Толстого «Война и Мир» является по природе своей, бесспорно, неразрывным эпосом судьбы целой страны, империи и её народа. Однако не просто так Лев Николаевич решил «разбить» сие творение на четыре части — так гораздо легче и лучше усваивается весь тот, казалось бы, неподъёмный материал, что представлен в эпопее. Также, вместе с тем, ввиду данного хода гораздо сильнее да явственней прослеживаются те преобразования, изменения, что происходят с главными действующими лицами. И как раз на этих самых сменах характеров, поведения и так далее большей своей долей базируется второй том.
Как оказалось, все предостережения, что изрекались мне, касательно трудности дальнейшего после первого тома прочтения оказались неправдой: «Война и Мир» по прежнему читается очень легко и вольготно, а главенствующий сюжет да его развитие не переносится на поля военных сражений. Я бы даже сказал, что наоборот. А именно второй том представляет из себя исконный сборник натуралистических отображений светской жизни, красочных балов, обедов, признаний в любви, отторжения, посещений театров, принятия всяческих культов во имя собственного изменения и так далее и так далее. То есть это то, что является из себя людскую жизнь во всех аспектах, кроме именно военного — данная черта социальных проблем того времени во втором томе затрагивается довольно косвенно, почему общая картина как раз-таки и складывается из непередаваемо напряженных скандалов, запоминающихся, судьбоносных решений, интриг, вольных моментов судьбы обыкновенных людей, чьей жизни сопутствует как искренняя радость, так и безжалостная боль — герои лишь более да более внедряются в сердца читателя, заставляя всё гуще ощущать свою истинность, живость и тем самым увеличивая накал переживания и соотношения себя с ними. Это просто прекрасно.
Ты буквально учишься на их ошибках, ты понимаешь, принимаешь и осознаёшь их оплошности, и по мере дальнейших событий можешь как простить их, так и в конечном итоге с сожалением понять, сколь низко пал этот прекрасный ранее человек — подобным роман Льва Толстого играет просто на самых сокровенных фибрах души читающего книгу человека.
Второй том не преподносит ничего особенно нового, оставляя в большинстве своём прежних главных героев на своих местах, лишь меняя их мировоззрение да отношение читателя к ним, почему особенно интересно наблюдать за тем, что же будет дальше. То бишь, хочу сказать, «Война и Мир» Том Два — это прекрасное развитие идей Первого тома, что словно переносит тебя в те годы, когда эти пышные балы да встречи были в моде, но вместе с тем показывая насущные проблемы, что стояли за этой пышностью, да давая с прискорбием понять, что злые и лживые люди были и тогда.
Это прекрасный роман, чьё продолжение просто обязательно для ознакомления просто потому, что концовка сама подстрекает читателя продолжить ознакомление с данной эпопеей. Уже по прошедшим двум томам можно однозначно понять, что творение Льва Николаевича — нетленная издевка над пороками общества, вместе с тем являющееся бесконечно почитаемой и воспеваемой, заслуживающей всех своих восхвалений книгой, что критикую неправду и провозглашает любовь, искренность, доброту и прочие благодетели как высшую человечность и черту доброго тона. Тенденция сия была понятна ещё с момента моего прочтения первого тома, однако теперь понятие того, что актуальность этой книги, где люди также, как и сейчас, верят безоговорочно любой лживой демагогии, верят возвышенной сектантской мечте, по сути являющейся пустышкой, да все свои неудачи в большинстве своём пытаются объяснить не собственным бессилием, а вмешательством чего-либо из вне, что актуальность этой книги не потеряется никогда.
Итак.. далее Третий Том.
Том 3-ий.) Вот и начался истинный масштаб! Вот полноценно и ужасающе невероятно читатель осознал, всю глубину проработки, всю доскональность собранного Львом Николаевичем материала! Вот наконец созерцатель был повергнут в чистейший трепет мощью сего произведения, ибо коль до этого тома ещё можно было воспринимать «Войну и Мир» как пусть глубокую, пусть длительную и жизненную, но довольно локальную и не столь глубоко «уходящую» в историю летопись жизней некоторых людей тех лет, то теперь, после Третьего тома, становится однозначно ясно и понятно, сколь это великое, сильное, эпическое и правдивое произведение, рушащее все полимеры между понятиями реализма и художественной литературы... Но по-порядку.
Конечно самое поражающее и в то же время неотъемлемое — это историческая основа сего тома, где впервые столь масштабно, со времён Первого тома, были показаны сражения русского человека с французом. Именно здесь Львом Николаевичем были продемонстрированы во всей своей ужасающей и звериной красе такие действа военные, как Бородинское сражение или Пожар Москвы, которые медленно, но верно разворачивался на улицах великого, но покинутого города, что был занят неприятелем. Огромное количество людей знает, что сим событиям было место в мировой истории, однако такую дотошную проработку, такое щепетильное отношение к этим происшествиям прошлых лет не проявлял никто, пожалуй, до Льва Толстого. Ни в одном учебнике по истории вы не найдёте столь мельчайших подробностей, как здесь. Да, можно конечно сказать, что автор многое выдумал, скажем те же обеды и завтраки, что подавали Наполеону или Кутузову, когда они были у Бородино. Как передвигались у своих боевых мест эти полководцы, в какой временной промежуток решали отдохнуть и какими бессознательными фразами бросались с своими подопечными — подобная мелочь, кажется, и вовсе не может сохранится в исторических рукописях и умах людей, посему отобразить её, кроме как выдумать, — нельзя. Да вот только если прочесть список источников, из которых черпал информацию Толстой, в авторах которых есть такие имена, как А.И.Михайловский-Данилевский, Тьер, Иван Жуков и прочие-прочие (список велик, посему не возьмусь обозначать его здесь полностью), да вместе с тем вспомнить, что работа над данной эпопеей велась на протяжении шести лет, а также принять во внимание то, с какой вольность Лев Толстой апеллирует всеми данными, всеми этими, казалось бы, мифическими высказываниями и информацией, то становится ясно, что неспроста это и явно за подобной писательской смелостью нечто, да стоит — именно уверенность в правде, по крайней мере так считаю я.
Неописуемо сильно на читающего притом воздействует и та притягательная сила мастерства автора, выражающаяся не только в беллетристическом наполнении творения, но и в том, насколько мастерски Лев Николаевич «вплетает» истории своих вымышленных героев в истинные события, происходившие в России в 1812-эх годах... Да что уж там только 12-ые года, рассказ всей эпопеи ведётся с 1805-го года, и вся жизнь России тут правдива да исторически достоверна, и вот взаимодействие авторской фантазии с реальным миром просто поражает, ибо мало того, что Лев Толстой просто упоминает своих героев наряду с такими личностями, как Багратион, Кутузов и прочие — его персонажи, абсолютно живые и человечные, никак не мешают протеканию истинных событий и не создают каких-либо вопросов с точки зрения какой-либо не состыковки и так далее. То есть Лев Николаевич буквально делает то, что до него никому не удалось (по крайней мере я не помню, чтобы хоть у кого-то получилось сделать это настолько проработанным и явственным) — он в буквальном смысле оживляет собою придуманных персонажей, наделяя их душами в глазах читателей и оставляя на историческом полотне как настоящих, живых людей, которые существовали и, вместе с иными множествами людей, героев от командиров до обычных солдат, вершили судьбу России, вершили историю.
Авторская философия, авторское виденье русской души — это поразительно точно отображает собой не только бывшие когда-то людские настрои, но и до сих пор существующую Нашу духовность, почему сие творение, не только Третий том, но и «Война и мир» в целом актуальна до сих пор и будет таковой ещё долгое-долгое время. Понимание того факта, что история не «пишется» кисть. одного человека, а является результатом взаимодействия толп и масс — это возвышение последнего солдата над полководцем столь явственно отражает людскую силу, о которой на сегодняшний день отчего-то многие забывают, что даже не по себе становится. Это воодушевляет, это мотивирует, Третий том являет из себя тот самый, самый обширные и масленый мазок цельного полотна, без которого оно бы выглядело не окончательно масштабным и великим.
Я в восторге. Об абсолютной самобытности сего произведения в целом я ещё сказать не могу, так не дочитал Четвёртый том, но, думаю, что вскоре скажу, ибо ничего за собой, кроме воображения да мастерства автора, сплетённого в тандеме с истинно великой работой над исторической составляющей, «Война и мир» не имеет. Невероятно огромное, проработанное, точное и эпохальное полотно, к изучению чьего завершения я наконец-таки приступаю...
Том 4-ый.) Окончательный аккорд невероятно великой музыкальной поэмы. Последние страницы истории не только нескольких людей на рубеже 1805-го — 1820-го годов, но и окончательные страницы истории русского общества тех же времён. Эпичное, эпохальное, неимоверно объёмное да исторически достоверное полотно, написанное Львом Толстым, завершено им уже давно, и только сейчас мною. И знаете что я хочу сказать? «Война и Мир» — то произведение, на тему которого написано сотни рецензий и отзывов, его разбирали в научных работах, эссе и прочем и так и будет далее, его достоверность проверяли да будут проверять. Это — нечто, о чём сказано уже столь много, что и добавить нечего. Посему я и не буду, вместо этого, более не пытаясь обозначить исторической ценности сего шедевра Льва Николаевича, я лишь расскажу о своих чувствах к сему роману-эпопеи.
Итак, думаю уже ясно, что я в полнейшем восторге. Размах сего текста, коль я обернусь назад на начало своего прочтения, заставит вздрогнуть и ужаснуться всё моё естество да разум — непостижимо точное историческое описание былых времён, изложенное столь мастерски и интересно, что сказать, словно читать про выдуманных людей, чья жизнь проходит в реалиях реально былого времени, я просто не могу — это, в первую очередь, художественное произведение, которое отстаивает таковое наименование в полной мере, давая читателю занимательную, интересную историю обыкновенных людей, попавших в необыкновенную ситуацию.
Лев Николаевич сумел ещё в прошлых томах обозначить многие аспекты жизни тогдашнего общества, которые и по сей день имеют место быть в социуме. Но в четвёртом томе он лишь подводит окончательную черту всему тому не подъёмно большому пути, который был произведён главными героями. Из начальных персонажей, с которыми мы знакомились по мере всего творения, которые буквально стали нам как родные, осталось крайне мало первично знакомых лиц — смерть является неотступным следователем этих страниц, притом описывается она не как нечто драматическое, а как должное и неизбежное, ввиду чего эффект неожиданности, эффект опасности и переживание за иные судьбы становится лишь сильнее да гуще. То есть, что хочу сказать, Лев Николаевич, определившись с целью и стилистикой повествования, полностью поддерживает её, отдавая читателю крайне реалистичный жизненный путь несуществующих людей, чьё семейное счастье в конечном итоге греет душу столь же сильно, сколь и своё собственно — по крайней мере именно настолько стали близки мне сие герои.
Последней же частью, так сказать окончательным куплетом, всего творения стало немалое изложение Львом Толстым своего мировоззрения, своей очень примечательной философии, с которой я был согласен ещё до того, как познакомился с «Войной и Миром», ибо сам думал подобным образом, но никогда бы я не сумел также сформулировать свои помыслы. Эти строчки явно повлияли на огромное количество умов сотен, тысяч творцов, ибо сейчас, знакомясь с бескрайним морем масс-медиа, я то в японской классической анимации «Евангелион», то в западном кинематографе, будь то фантастика вроде «Матрицы» или нечто более реалистичное и комичное, подобно «Шоу Трумана», — крайне много где можно встретить подобия философской мысли, стоящей во главе угла и столь обширно высказанной Львом Николаевичем...
Что же можно сказать? Ничего... Однозначная не то что Классика. Однозначное мерило классической литературы мирового масштаба, подобного которому, пожалуй, я ещё не встречал в тех аспектах, в которых основной укор делал создатель сего прекрасного, масштабного, неоценимо культового полотна.
P.S. Спасибо за внимание.
[ 10 ]
Api, 1 июня 2014 г.
Это то произведение, которое хочется перечитывать. Кстати, читается не так сложно, как принято считать; для меня лично гораздо тяжелее было читать «Мертвые души» или «Тихий Дон». У Толстого любое произведение — это мир образов, и за словами встают картины, поэтому, погрузившись в чтение, не хочется ничего пропускать.
Роман поразительно многоплановый и сложный. Мне кажется, это должен прочитать каждый. Но не обязательно уже в старших классах... до всего надо дорасти.
[ 9 ]
Zabiyaka, 25 мая 2022 г.
Так много всего написано про самые известные классические вещи, что трудно решиться оставить и свои несколько строк. Прочитала я Войну и мир первый раз, в почти 38 лет. Роман понравился. Интересный сюжет, есть много пробирающих до мурашек сцен.
Только ленивый не прочитал, что вокруг названия ведутся споры. Для меня очевидно, что мир здесь именно в значении Вселенная. Толстой показывает, как живут люди в то время, когда где-то идёт война. Как они разговаривают, проводят время, обустраивают свою жизнь, женятся, расходятся, рождаются, умирают. И при этом продолжает идти война. И на войне тоже идёт своя жизнь, и она, война — часть мира.
Книга читалась легко. Среди большого круга людей ходит мнение, что Война и мир — редкостна тягомотина, причём ещё и большого объема. Мне так не показалось. Объём — не такой уж страшный. Просто как две обычные книги по 600 страниц. А вот содержание — оно правда не для всех. Нюанс в том, что читать этот роман нужно тогда, когда становится интересно узнать: что было, как было, почему это было. Что думали о войне двести лет назад и сто пятьдесят лет назад. Как это всё происходило.
Почему не 10? Мне показалось, что Война и мир, опубликованная на одиннадцать лет раньше, чем Анна Каренинина все-таки слабее и менее зрелая с художественной точки зрения. Есть иногда некоторая рванность или затянутость мысли.
В остальном это восторг. Считаю, что каждый человек должен ознакомиться с этим произведением. Но тогда, когда будет действительно готов.
[ 8 ]
Мах Асаматман, 8 апреля 2022 г.
Галантный век, говорили они...
Почти полторы тысячи страниц мелким текстом это вам не просто так.
Теперь подробнее.
Язык, безусловно, прекрасен. И детальное описание внешности героев, предметов быта, окружающей местности, и т.д. Даже тот пресловутый дуб на пару страниц был вполне к месту, и глубочайшее аустерлицкое небо. Нет, к художественности претензий нет никаких, напротив, все красиво и легко читается.
Сюжет как бы есть — 7 лет самых различных событий сразу в нескольких семьях — но его как бы и нет, потому как очень мало действий для такого объема.
Погружение в эпоху, безусловно, присутствует, а персонажи более чем ярко ее выражают.
Герои в своих противоречивости и неоднозначности часто доходят до некоего непостоянства характеров. Даже в финале, когда ты уже вполне знаком с ними, они продолжают удивлять. По ходу же чтения стоит тебе только подумать: «ах, этот персонаж определенно хорош и я разделяю его мысли», как уже на следующей странице ты совершенно не понимаешь почему он поступил так, а не иначе, и как вообще в своих умозаключениях пришел к некоему выводу. Кроме того Толстой часто «вешает ярлыки». Ну ведь умели полтораста лет назад «показывать» характеры, но Лев Николаевич по большей части предпочитает «рассказывать».
А в целом — да, все они — герои своего времени. Но некоторые — в основном второстепенные — образы бессмертны.
Например, недалекий и успешный карьерист Берг или похожий на него, но куда более хитроумный Борис Друбецкой. Отвратительная мамаша Бориса, или, например, Анна Шерер. Или Курагины всем семейством, вот действительно кунсткамера. Бестолковые, проживающие напоказ (но в долг) старшие Ростовы. Неплохой вроде бы, но все больше и больше самодурствующий старый князь Болконский.
А как вам Вера Ростова? Нелюбимая старшая дочь, часто говорящая по делу, но вызывающая у родных неловкость. Это почти цитата. Вот бесшабашная Наташа, о которой ниже — дочь любимая, а Вера, рациональная, строгая — изгой в семье. То же с Софьей — скромная, услужливая, молчаливо переносящая невзгоды, самоотверженно любящая. Один у нее недостаток — бедна. И Лев Николаич бросает просто — «а, пустоцвет!». И действительно, ну ее такую.
Петя Ростов, практикующий принципы камикадзе? Нет, я понимаю, молодость отрицает смерть и опасности, но вот так буквально?
Княжна Марья, профессиональная жертва. Сначала беззаветно служит отцу, затем посвящает себя племяннику, после — послушна мужу. Идеальный образец русской женщины по Толстому. А сколько раз упоминаются ее лучистые глаза? Почти столько же, сколько приподнятая верхняя губка княгини Лизы.
Сам Николай Ростов? Прямолинейный, вспыльчивый, часто просто глупый. Проиграть состояние в карты — запросто, исправить дыру в бюджете женитьбой на богатой наследнице — извините, не могу, любовь-с. А потом и эта любовь для него лишь постыдное бремя, от которого его великодушно освобождают. Ну а любовь между ним и его женой, вспыхнувшая «на ровном месте». Автор пишет, что с дня знакомства оба жить не могли без мыслей друг о друге. Такая вот, «первовзглядная».
Ну а кто у нас чемпион «по любовям»? Конечно же Наташа. Давайте посчитаем. Борис, Денисов, Болконский, Анатоль, снова Болконский, Пьер. За семь лет. С, простите, тринадцатилетия. Постоянно беззаветно влюбляясь и совершая невозможные глупости. Она не может жить без Бориса, но потом забывает его. Она истерически рыдает по отсутствующему князю Андрею, но за пару дней настолько сходит с ума по Анатолю, что разрывает помолвку и собирается бежать. Она в страшном трауре по вновь обретенному и вновь же потерянному Болконскому, что тут же спрашивает у его сестры, удобно ли сейчас говорить о любви к Пьеру. Как потом заявлял сам Толстой, Наташа самая русская душою и самая искренняя, самая-самая во всем романе. Вот так вот. Да и в то, какой она предстала в эпилоге, не верится. Там — другая Наташа.
Князь Андрей. Горделивый, испытывающий презрение к жене. Не умеющий любить сына. Человек со стойким отвращением к подчиненным солдатам, к простым мужикам и даже к высшему свету. Все вокруг для него или глупы, или ничтожны. Все вокруг дураки, один он умный в белом в мундире стоит красивый. А может, не в белом. Не важно. И мужика, мол, надо пороть. Не может мужик без порки, в этом его счастие. В этом — и в тяжелом, убивающем его смолоду труде, говорит нам Толстой устами Болконского. Философ-с. А потом было небо. Нет, не так — НЕБО. Затем деревня и мысли о том, что все столичное глупо и невозможно. После — столица и невозможность жизни в глуши. И кто это у нас такой непостоянный? То не приемлет более воинскую службу, то летит на всех парах к главнокомандующему.
Кстати, о службе. Читал где-то, что мартиновская «Песнь...» отчасти брала за основу подход Толстова к описанию баталий. Странно. Современники обожают смаковать «мясорубку», а в этом романе всего лишь «картечь сносит мужиков», «ядра мягко шлепают по рядам», убивая «наповал».
Ну а что видим мы — в первой кампании Андрей, помимо разнесения корреспонденции, успевает пробежать со знаменем и получить по голове. Но он примерный офицер, награжден, с радостью взят на службу в 12-м году, где вроде бы «хозяйничает» во вверенном полку, затем получает ранение, стоя с солдатами под обстрелом. Ростов — сначала откровенно «тупит» на мосту, затем скачет «в атаку», придавливается убитой лошадью. Награжден. Отмечен. Во второй кампании преимущественно играет в карты и мокнет под дождем. Карьерно растет. Тот же Берг, оцарапав ладонь, награждается на боевое ранение. И так в среднем все «благородные господа». Что до солдат — кто не поймал заряд картечи, получает вечером водки. Все. Различные социальные слои ведь.
Ну и Пьер. Практически всю книгу «человек не к месту». Симпатичный, но слабохарактерный персонаж. Действительно умный. Действительно добрый. Но — так и быть, подумает он завтра, а сегодня поедет пить, кутить и привязывать полицейских к медведям. Его бы ум и чуткость да к деятельности Болконского, но увы. Любопытный, ищущий, страждущий герой, и, пожалуй, лучший в романе. Даже то, как он «прозрел» вроде бы неплохо. Не очень, правда, ясно, в чем все-таки. Вот пишет ЛН, что он стал проще, отказался от кутежей, взялся за дело, заботился о людях. Ну так он и до того заботился, а где он стал проще? В эпилоге? Ну-ну.
«Каратаевщина» еще эта. Что же увидел в Платоне Пьер? Лично я вижу славянский образ буддистского монаха. Все любит, но ни к чему не привязан. Ко всему готов. Ни о чем не тоскует. Этакая философия недеяния. И отрешенности. Просветлел, в общем, «круглый» Платоша, но что увидел и как понял в нем Пьер — тоже не очень ясно. Очевидно только что встреча с ним на находящегося и без того не в себе графа эффект оказала.
Единственный, кто понравился — каг`тавый Денисов. Искренне верный себе, но разный в зависимости от ситуации. Неожиданно влюбленный в — такой он ее видел, и такой она, будем справедливы, тоже была — талантливую и чувственную девочку. Отважный и галантный. И один из немногих деятельных персонажей, наравне, например, с Долоховым, который у нас мерзавец и негодяй, но которого ЛН обеляет, выставляя нежным и любящим сыном. Метаморфозы-с.
Еще Толстой активно философствует и критикует. Эти вот государственные деятели ни на что не годны. Эти глупы, эти корыстны. Но император безупречен, велик и свят. И плачет от любви к нему Николай вместе со всем честным народом. А министры никчемны, генералы неспособны, офицеры своенравны, солдаты малодушны. По тому описанию устройства военной машины, которое, не спорю, отчасти справедливо к любой системе, невозможно представить, как она вообще функционировала. И философствующий Толстой «суматошной» и «ненужной» деятельности смутьяна Бонапарта, злодея, мерзавца и негодяя, противопоставляет «всепобеждающее ничегонеделание» Кутузова. Такой себе Каратев «на максималках». Пока прочие «глупые» генералы строят планы, проводят атаки, марши, Михаил Илларионович всячески избегает любой активности, кушает, гладит по загривкам приближенных (в противовес надиранию ушей Наполеоном, видимо), и оказывается всячески прав. В Кутузове, оказывается — народное чутье и исконная мудрость, он душою знает, как надо. Такие дела.
А еще книга о том, как русские-и-австрийцы с французами убивали друг друга в промышленных масштабах. Через пару лет — русские вместе с братьями-французами уже били австрийцев, называя Бонапарта великим императором вместо «разбойник Бонапарте». А еще через пару лет император снова стал разбойником, а братья злейшими врагами. Политика-с. И мужики-солдаты тех ли, этих ли, убивают за царя и отечество, попутно умирая со слезами счастья на остекленевших глазах. Актуально и бессмертно, тут ничего не скажешь. Уж не знаю, задумывалась ли ВиМ как антивоенный или социальный памфлет, но воспринимается она, по крайней мере отчасти, именно так.
Почему социальный? Да потому что книга еще и о том, что за породистую собаку не жалко и трех семей дворовых. О том, что крестьяне — пшик, еще народятся. О том, что проще из-за десяти рублей набить морду прислуге, чем невзначай обидеть вора-ровню, ведь страдает в том числе честь полка. Это был единственный эпизод, где откровенно не понравился Денисов. Балы? Невероятные суммы, потраченные на гротескно-роскошную бессмыслицу, суматоха, океаны лести и страшные в своей глупости условности и нормы. А охота? Какой восторг и какое благородство — забавы ради устраивать травлю, плача и моля бога о том, чтобы именно твоя собака показала себя лучше прочих. А потом можно и послушать как мужики на балалайках играют. И вот это «общество», которое по-русски даже изъясняться не всегда могло, а на крестьян смотрело как на животных — краса и гордость России-матушки. Особенно красноречив граф Растопчин, отдающий невинного толпе на растерзание и ужасающийся, какие, право, жестокие и отвратительные эти мужики.
Другая эпоха-с.
Безусловно, каждый видит и находит «свое». Добила меня вторая часть эпилога, целиком состоящая из праздных псевдофилософских рассуждений Толстого о природе вещей и поступков, развивающая идеи «недеяния» Кутузова и Каратаева.
Основных там две: «бог терпел и нам велел» и «русский народ избран богом и всех спасет». Консерватор Лев Николаевич настойчиво убеждает читателя плодиться, размножаться, молиться, служить царю, не бояться сложить за него голову, ибо большей нет чести, ибо что французы никчемный народишко, что немцы — «колбасники», а с русским духом и один в поле воин.
Бонусом безмерная доза фатализма. Ни сволочь-Наполеон, ни расчудесный Александр, ни на каплю не управляют ни людьми, ни событиями. И ежели даже они не хозяева себе, то куда уж нам, смертным.
В выводах своих Толстой тверд и непоколебим. Хотел добавить, что и он — человек своего времени, но нет. Бессмертны-с.
И напоследок не могу не выложить бородатейший анекдот:
«Поутру Лев Толстой выходил на покос. Махал косой и думал:
- До чего ж хорошо! Только тяжкий физический труд позволяет человеку мыслить, чувствовать и совершенствоваться.
Крестьяне, стоявшие поодаль, говорили так:
- Почто барин капусту косит?
- Кто ж их, образованных, разберет?»
[ 8 ]
Иван Скогорев, 2 ноября 2018 г.
Сегодня я в гневе. Поэтому буду писать из гнева. Никогда в жизни я так остро не чувствовал наносимый моему мозгу ущерб. Война и мир — это самое страшное произведение, которое я читал. 900 страниц рукописного текста. Хочется иногда застрелиться или удавиться от столь захватывающего сюжета. Обо всем по порядку. Скучающее дворянство времен императора Александра I (внука матушки Екатерины II). Великой государыни. Все его яркие представители живут по принципу, кто как относится к Бонапарту. Вот уж не думал, что им есть дело до него в мирной России 1805 года. Нашим предкам крестьянам было не до того. И правильно. Они работали в полях. На фоне так называемых салонов, мы видим все тех же скучающих главных героев Андрея Болконского и Пьера Безухова. Казалось, что они единственные кто восторгается Наполеоном и не пытаются сравнить его с каким-то человеком, который вышел из низов. Напротив, они гордятся и радуются за него. Это хорошо. Казалось, что эти герои далеко пойдут. Однако, все вышло совсем не так, как я думал. Когда я в первый раз начал читать это. Я подумал, а что это. Произведение на 4 тома. И главное, в основном фрустрация персонажей о несбыточных надеждах и мучениях о потерянной любви. Господи, если бы наши современники были такими. Мы потеряли бы страну. Но как говорится. Герои есть даже там, где их не ждешь. Например, Долохов. Он хоть и противный человек, но настоящий герой войны. И в отличие от Болконского, он не страдает от того, что что-то потерял. Болконский, напротив, только и думает об этом. И это все четыре тома. Ничуть не лучше его живет Пьер. Казалось, интеллигент, и он может чего-то сделать. Но тоже лишь дискуссии. Только в конце произведения, он начинает серьезно чем-то заниматься. На самом деле, все становится интересным, когда начинается война. Тогда-то и приходит время для героев. Народ сражается за Родину и побеждает. Хвала и честь русскому народу. К сожалению, гибнет и сам Болконский. Умирает и его старик отец(вот кого действительно жаль). Дворянин екатерининской эпохи. А жаль, неплохой был человек. Главное, сильный и не изнеженный домом и бытом. Настоящий солдат и офицер.
Теперь о семье Ростовых. Вот до чего я ненавижу Наташу Ростову. Она мне моих сокурсниц напоминает. Некрасивая, ветреная девочка. Страдающая от любовных болезней и попадающая из-за этого в неприятности. Вот до чего отвратительный типаж. Девица, которую никто не контролирует и которая постоянно появляется в ненужный момент времени и месте. Я не понимаю, почему Толстой так мало времени уделил ее сестре Вере. Вера Ростова — это идеал русской женщины. Умная, понимающая и любящая. К сожалению, автор ее за что-то невзлюбил. Не знаю почему. Очевидно, Льву Николаевичу не везло с красавицами. Вера мне очень понравилась как персонаж. Она вышла за того, кого любит и не спешила поддаваться сиюминутным увлечениям. Наташа — полная противоположность. Деревенская простушка постоянно ищущая приключения на свою голову. И это вместо того, чтобы учиться и становиться лучше.
В общем, произведение сильное. Порадовала начитанность и образованность автора. И все же, назвать автора гением. У меня язык не повернется.