Блин, чего-то все восхищаются на 10 баллов, я пробовала читать — бред сумасшедшего.

И не сатира С-Щедрина или Гоголя, а какое-то непереваренное ушибленное и «Тайна острова чудовищ», и всякие «Тайна железной двери» или типа того Томина, и Яло-Оля, и много кого можно приплести, Лед-9, например, но ситуация насквозь вымученная, и обстоятельства выдуманные и условия действия, контрдействия, противодействия какие-то чумные, наверное.

Чтобы захватить власть должны быть соблюдены условия: это совпать, и это и то.

Автор ни фига не разбирается в психологии детей, не восторгающихся крапивинскими идеалами, а чуть более практичными. Вон всякие отглаженные Кириллы и Кости, которые «не верят в сказку», он и их не понимает.

Куда ему описать позицию нормального мужика! А мужика, в жесткой системе? Типа военного? А мышление, реакции, на что обращает внимание, как выражается полицейский, следователь, пилот, да я читаю Федосеева и охотников — и там такаяя огромная разница в описании и природа, и путешествия, и Похода, и привалов и сборов в поход.

Вы что! Криапивин — он и в Африке всегда Крапивин и думает-пишет по Крапивински

Лукьяненко, стругацкие и Кинг пишут разнообразнее и достовернее, ИМХО

У него «захватчики» всегда действуют по одной заданной схеме — они каким-то чудесным образом «приходят к власти и устанавливают порядок».

Либо сгущай в сказку-сказочную, как в Синегрии, либо прорабатывай реалистичный сценарий и обоснуй-антураж. «Хамелеон» Чехова или когда упразднили чин.

Короче, начитавшись тонких замечаний, подмеченных деталей и проч. у всяких классиков, Грэма Грина , да и А.Грина, ждала конкретных фактов, на основе которых строится пародийный образ. «Хамелеон» — тут мотивация лесть, угодничество и боязнь ошибиться с градусом подхалимства-лизоблюдства, а на чем строится мотивация всех крапивинских злодеев — мне непонятно.

Злые капиталисты в «Отступнике» наживаются на копеечном потогонном труде детей, какой-то там директор музыкальной школы в Немухене не любил фею музыки, а какая-то тетя хотела выйти замуж за отца героини. толковый обоснуй. У Крапивина — боятся детей. Но почему вопрос ставится так? А почему бы не опасаться детей с такими максималисткими взглядами и истеричными реакциями, не умеющими в нормальное, адекватное общение? Почему герои Л.Нечаева, Алексина и Железнякова-Яковлева могут выделяться не противопоставляя себя столь категорично и воинственно окружающим?

Жить без «подвигов» скучно, не хватает качелей «зрада-перемога»?

У Успенского всякие Маши ездят в экспедиции, но ведут себя так, что им взрослые, даже незнакомые! — идут навстречу, помогают

У Радия Погодина тоже взрослые — это Взрослые! Обладающие жизненным опытом. У мамы Славки тоже был разлад на грани развода, и еще ситуация с Кешкой, когда мама «выбрала не героического отца». Взрослые занимают взрослую позицию, а дети по-детски обижаются, но выражают обиду в рамках своей «детскости» сообразно возрасту, психологии и т.д.

У Осеевой, Ананяна, Иванова, Козлова и Наволочкина, Коршунов и проч. возникают серьезные конфликты, жизненные ситуация, смерти родителей, сам ребенок может смертельно болеть (Багульник) но там нет такого пафосного надрыва броситься на амбразуру и взорвать зло метафорической сферой детской обиженности из-за несправедливости

Эта сплошная экзальтация, как у нелюбимых крапивинских вожатых с дурацким именем Гортензия

Нудятина и самоповтор. Сцена с концертом и людьми в разных костюмах — Праздник лета в Старогорске. Всякие мальчики-хористы с поцарапанными носами — Янка -скрипач, разлетающиеся полы безрукавок — это описание сбора ветерков на какой-то поляне

Петька — один в один Валька, Болтик-Гвоздик и проч.

Юджин — и сам Питвик — Скицын и вся компания в научным-кухонным «лабораториях», Мадам Валентина — та самая Эльза.

Та же любовь к «онемечиванию» и парусности, локти-ноги-загорелость-носы, царапины и все атрибуты.

Смысла и идеи в повторении авторских штампов не вижу, а уж стилевые особенности приелись как и кинговские «сладенький», «задница» и «девятнацать»

Идея с монетками-кристаллами-темпоральным кольцом-взрослыми-мучителями и детьми-жертвами настолько лишена правдоподобности, что хочется вот здесь, про сирот-беспризорников и т.п. — дать ссылку на «Соленое детство» Гезалова, тут — где всякие «примитивно описанные вскользь» политинтриги и мои любимые огнестрелы-гвардия-спецназ и проч. военная стратегия и тактика — Бикбаев, Журавель, Туземный совет трудящихся. Ну а про всякие около и псевдонаучные теории и про креационизм и религию — сходите к Дробышевскому

Проблема Крапивина в том, что он пишет «от себя» про себя и свои трудности, но приписывает свои эмоции и чувствования другим. И свои мысли, иногда очень поверхностные (подросток 14 лет считает рок — муторным чем-то там), разумеется, это явно приписывание старческого брюзжания персонажу романа.

И с возрастом у Крапивина вот таких «приписываний» своего «я» становится все больше и больше. У него дети 11 лет вообще большей частью ведут и говорят не как дети, а как маленькие вундеркинды из голливудского фильма про «ИТ«и он что-то «слышал-читал» про Сливко-Головко и «люберецких» и «бакланку», но додумывает свои «думки», вместо того, чтобы пойти «набрать, изучить материал».

Уровень функционирования органов правопорядка, а также «научных» и «секретных» исследовательских лабораторий — тоже на уровне Лешек времен «Кондуита и Швамбрании»

Взял бы, открыл учебник русского языка, освежил стиль «научпопа» или постажировался в детской комнате милиции хотя бы.

Автор сошел со своей коронной темы «мальчики со шпагами против чиновников» и «по колено в траве», но вкуса к более «серьезному» языку не развил. Все взрослые у него выражают свои мысли как дети. Еще и ругаются детскими междометиями. Гоблин и то разнообразнее «ф*ки» интерпретирует

Взял учебник социологии, обществознания. Как работает система. Иерархия власти, отчетность, статистика, методики по выявления и профилактике...

Мне, например, «Криминалистику» интереснее было читать, чем это подростково-щенячье «ностальжи» с детскими обидами на «репрессии», хотя есть материалы, читай, анализируй, сравнивай. Тогда уже были дискуссии Богомолова и второго «писателя лейтенантской прозы», который воспевал развенчание советского строя, а затем самоубился

Не определена цель написания книги. Автора задело описание конкретного эпизода и он решил высказаться? Ну так действуй не как малолетняя истеричка, а собери материал, проанализируй, вон «Подозрения мистера Уичера» вроде и популярная (художественная) книга, но читается как профессионально составленное расследование.

Такое впечатление, что автора перемкнуло в какой-то момент, когда он осознал, что пока он писал про «мальчиков со шпагами» какой-нибудь Чикатилло орудовал в соседнем регионе и это сильно отразилось на психике.

И понеслось.

Садистское любование описаниями жестокостей, производящихся с детьми, напомнило мне один запрос на кинофоруме.

«Посоветуйте фильмов где кровь-кишки, но не так, чтобы динозавр открыл пасть и смена кадра, или мужик замахнулся бензопилой и — темнота. А чтобы натуралистично все показывалось»

Это называется «диагноз — гуро». В Японии было около 5-6 маньяков и пара из них как раз были зациклены на жанре «гуро».

Тут еще можно фрустрацию можно вспомнить и неспособность самостоятельно поставить себе диагноз и «преодолеть» травму.

Ну и на почве религии автор конкретно так «поехал»

Короче, книгу не могу дочитать, как и многое после «Островов»

Да у него уже в «Сказках Севки Глущенко» начинало это любование «смертью» появляться, слезодавилка Ну и фишка с гномами — гномы тоже любят паруса и море, гномы — это мальчики с бородой и в штанах, а не шортиках, а гномихи — это те же мальчики-гномы только с накрашенными ресницами.

Тут уж гендерно-нейтральные любителеи должны оценить по-свойски

ПС. У Сливко триггером и фетишем были ботинки мальчика-пионера, сбитого машиной. И вот он воспроизводил «пытки пионеров-героев» и обязательно фокус на башмаках/ногах-ступнях

А у ВК — очень показательная фиксация на определенных «маркерах мальчиковости», именно 12-11 лет. Угловатость, голоногость, длинноногость ( начало пубертата) и диспропрция начинается именно в это время, т.е. его описание не спутаешь с 14 летеним мальчиком , даже 13 летним.

Как хорошо, что в поезд я взял именно книгу с данной трилогией! Совершенно не прогадал!

Крапивин абсолютно волшебен и своей магически звенящей атмосферой мне всегда напоминает «Темную Башню» Стивена Кинга. Так здорово было ехать мимо аккуратных городишек Белоруссии с их красными крышами и чистыми улочками, мимо полей и осенних деревьев, запутавшихся в тумане и легкой измороси… Всё это пробирает и создает совершенный ритм между реальностью нашей и нереальностью Крапивина.

Трилогия «В ночь большого прилива» состоит из рассказа «Далекие горнисты» и двух повестей — «В ночь большого прилива» и «Вечный жемчуг». Сразу скажу, что мне рассказ понравился больше повестей и оценки шли по ниспадающей — 10, 9, 8, что не помешало мне поставить твердую 9 за всю трилогию. Повторюсь, мне Крапивин больше нравится в короткой прозе, она насыщеннее, пружинистее и не так одинакова по настроению в течении времени.

• Рассказ «Далекие горнисты» моя жена вообще назвала настоящей «Жизнью мальчишки», припоминая одноименное шикарное произведение Роберта Маккаммона. В данном небольшом произведении нам рассказывают, как взрослому человеку снится детство, городок, где он встречает двух мальчуганов, попавших сюда через 500 лет. Чтобы вернуть их обратно, им должен помочь главный герой — в старинном доме в полночь передвинув стрелку на 500 лет назад и сразившись с Железным Змеем.

Крапивин маг. В каждом его предложении, в каждом слове такое тепло, такая ламповость, что озаряешься изнутри этой словесной красотой. Ощущение творящейся магии и скорейшего чуда, эфемерного и парящего где-то тут, рядом, вот-вот осязаемого. И всё это будто в солнечной дымке.

Небольшой чарующий рассказ, как гг-мальчик встретил двух мальчиков не из своего времени и явно не из этого мира. Странная одежда, рассказы про осаду, битву в крепости… Очаровательно реализован принцип машины времени — на больших часах надо крутить стрелки обратно.

Произведение пронизано не только волшебным маревом, но и стандартным для Крапивина набором из добрых и дружеских качеств, с желанием помочь, не оставаться безучастным, найти настоящего товарища и погрустить от скорой разлуки. Присутствует тут своего рода чисто мальчишеская приключенческая романтика без толики желчи, червоточинки и злобы.

И в конце не сказать, взаправду ли это всё происходило или же оно было сном!

• «В ночь большого прилива»

Произведение написано спустя несколько лет после рассказа «Далекие горнисты» и служит продолжением. Главный герой повзрослел, однако он снова встречает тех двух мальчишек из первой части условного цикла и вновь отправляется с ними в путешествие, теперь уже в их мир.

Крапивин силен в языковой магии. Переходы из одного мира в другой незаметны, сказочны и эфемерны, хрупкие, как сон.

Удивительно, но при разности возрастной аудитории творения Крапивина мне напоминают «Темную Башню» Стивена Кинга, где мы видели точно такие же стертые границы между реальностями, между тварно дозволенным. Здорово, что у нас есть такой писатель, свой, который подарил мне похожие ассоциации.

Примечательно, что как только главный герой (Сергей) встречает Валерку (одного из двух мальчиков, постарше), тот говорит: только ты можешь помочь. На что Сергей тотчас откликается: я готов. Не спрашивая, как и чем именно он может помочь. Это показательно.

Влекомый жаждой помощи, Сергей не думая отправляется в новый мир, снова став 12-летним мальчишкой — процесс перехода в новый мир и возвращения к себе-подростку стало особым удовольствем, ибо так мягко продемонстрировать смену возраста, личности и реальностей могут немногие. У Крапивина вышло блестяще!

В городе после произошедшей 500 лет назад, из которой Валерку с братиком выкинуло в мир Сергея, смута, там между собой враждуют две фракции: факельщики и барабанщики. Попутно на ребят нападают гвардейцы Канцлера — великого правителя, заправляющего в том числе и этим городом. В одной из стычек братика Валерки ранят, ребята относят его мастеру, а тот предсказывает, что братик не доживет и до полуночи. Ибо так предначертано великими книгами.

Собственно, ими же и руководствуется Канцлер, который допускает смуты, резню и неразбериху в городе, так похожем на атмосферу братьев Стругацких.

Не желая принимать смерть своего товарища, главный герой идет сразиться с Канцлером, чтобы нарушить известный ход вещей и изменить его.

Думаю, тут ловко фигурирует аллюзия на то, что нельзя смиряться с судьбой и сражаться надо всегда, а пассивность и фатализм делают тебя безвольным и слабым, в то время как по-настоящему детские пыл и полнейшее отрицание зла способны сразить любого и действительно подмять под себя мир.

Ну что могу сказать — очередное нравоучительное доброе произведение Владислава Крапивина. Конечно, рассказы мне у него чуть больше нравятся, а такой «размазанный» стиль долго читать несколько утомительно. Думается, что он не шибко подходит форме крупнее 30-40 страниц, но тем не менее я получил удовольствие — автор не обделит ни экшеном, ни причудливым городом с арками-лесенками, ни приятными в целом декорациями и поучительными диалогами. И по-прежнему та самая волшебная атмосфера, кою я не встречал ранее ни у кого.

• «Вечный жемчуг»

Странно и обидно, но для меня сей небольшой цикл в плане восторгов и впечатлений шел по ниспадающей, причем, градация в рамках оценок не так уж и страшна.

Повторюсь, но более лаконичный Крапивин мне нравится больше — он богаче, ярче и образнее. Здесь же да, у нас есть путешествие, есть завершающая часть триптиха о неумолимом времени и заканчивающемся детстве, об утратах и неизбежном. Главный герой — Сергей — уже взрослый, вот-вот у него будет ребенок, но, тем не менее, он сам в душе мальчуган, жаждущий приключений и чистой незамутненной дружбы. Повесть нас не щадит и скорым (очередным) расставанием, и самопожертвованием, и упорными приключениями, и волшебным миром. В плане эмоций и психологии всё светло и отлично, идеально честно, так сказать.

Пожалуй, меня немного смутила сказочная эфемерная художественная составляющая, когда героям всё удаётся как-то... Ну, будто из ничего. Просто ПОТОМУ ЧТО. Да, присутствуют в некоторых местах объяснения, но зачастую это просто потоковое приключение с развитием частных деталей из ничего, потому что где-то надо вставить красоту, где-то символичность, аллюзию. Но надо делать скидку, что это для более юной аудитории, посему требования стоит подумерить. Уверен, юным пытливым умам это зайдет, что называется!

Однако уж как есть. Первое произведение — рассказ — был абсолютно незабываемым! Он-то и подарил огромный кредит доверия очередному сказочному циклу Владислава Крапивина.

Как же давно это было-детские сны с чувством свободного полета, когда для того чтобы взмыть ввысь, достаточно было только одного желания. В таких снах у меня было потрясающее осознание того, что подобный полет происходит легко и естественно, и даже странно, что раньше этого со мной на происходило. Фантаст Александр Казанцев говорил, что данный факт можно объяснить генетической памятью о наших космических предках, парящих в состоянии невесомости. Владислав Крапивин преподносит все просто, ведь это сказка, причем сказка летящая.

Да, эта повесть принадлежит к данному замечательному циклу. Причем здесь волшебное и обыденное настолько тесно переплетено между собой, что Владька летающий на зонте, Гоша, Тилька являются вовсе не чудом, а только малозаметным фактом. Признаться вначале мне не очень это понравилось, как-то не стыковалась обыденность чудесного. А с другой стороны ведь проходим же мы мимо красоты закатов и восходов, запахов цветущего луга, свежести раннего утра. Тут не мудрено и не заметить живущих рядом гномов и стеклянных человечков. Конечно это ирония, но она вполне справедлива по отношению к нам, взрослым. Поэтому у Крапивина именно дети являются первооткрывателями всех чудес окружающего мира, которые не дано видеть профессору Чайнозаварскому или членам Тайного Клуба Веревочниц.

Владик предстает перед нами классическим крапивинским героем, мечтательным, немного отрешенным от действительности ребенком, как губка впитывающим все выходящее за рамки скучной бытовой жизни. Такие дети всегда способны увидеть в брызгах воды играющих на барабанах и флейтах маленьких стеклянных музыкантов. Тилька-замечательная придумка Крапивина, он совмещает в себе любительский писательский образ барабанщика и сказочного существа. Рука об руку с Владиком Тилька перетерпел в повести различные метаморфозы, это было интересно и трогательно, недаром к детской душе так подходят эпитеты «прозрачная» и «хрустальная». Гоша в крапивинском представлении кажется больше домовым, чем гномом, писатель показывает его как часть природы, способной выкристаллизовывать из себя такого рода существ. Все просто-как неуничтожима природа, также неуничтожимы ее элементы, это уже не чудо, а законы, которые позволяют Владику вместе с особо впечатлительными читателями ощутить великую силу надежды.

Такой надеждой пропитана вся повесть, как и почти все книги писателя.Вместе с остальными известными составляющими образуется великое триединство веры, надежды и любви, поэтому Владик и находит потаенную Синекаменную бухту, поэтому летит по небу восставший из небытия «Кречет». Я как-то не задумывался над подобным, а ведь здесь может лежать объяснение феномена магической притягательности книг Владислава Петрович Крапивина. Вера, надежда и любовь заложены во все книги писателя и поэтому безусловно обоснованы мои максимально высокие оценки произведений Крапивина, в том числе и данной повести.

У этой книги всего лишь один недостаток — она слишком быстро заканчивается :). Читаю повесть уже в третий раз и всё время нахожу в ней что-то новое: на этот раз, уже не так увлекаясь сюжетом, наконец-то понял, что книга ещё и умна. В ней не только всё: и поведение людей, и их диалоги выписаны совершенно правдоподобно, без единого грамма фальши, но и в разговорах героев часто проскальзывают вещи, которые учат и воспитывают. И речь здесь не только о великолепнейшей фразе: «Города, которые предали своих детей, долго не живут», но и о многих других, менее заметных, типа «чем же враг отличается от противника».

Достоинств у повести много, но все они, в принципе, укладываются в одно — талант Крапивина, в его умение писать о жизни (а что может быть интереснее жизни — вот и в книге описываются всего-навсего два кусочка жизни двух ребят) так, что невозможно оторваться. Здесь и увлекательность, и умение так вставить в текст кусочки невероятного, что повествование обретает загадочность и предвкушение чего-то чудесного, и практически полное отсутствие реально плохих героев (лейтенант Хариус просто ещё не вырос, да и дурак, а главный советник магистрата всего лишь одержим мыслью оберегать свой город от всего, что хоть как-то может грозить его благополучию), и то чувство сопереживания, которое обязательно вызывают его главные герои.

Я присоединяюсь ко всем отзывам написаные ранее. Не вижу смысла повторяться о таланте Крапивина и о счастливом детстве с ковром- самолетом. Я хочу написать о другой истории в этой повести которая лично меня тронула до глубины души.

Одинокая рыжая Собака ( да именно с большой буквы). На фоне детских приключений Крапивин преподнес нам грустную историю. И по моему он сделал это специально. Сколько подобных историй мы знаем. Сколько собак, да и не только, брошено людьми. А ведь они нам отдали все. Мы для них вся жизнь. А они ждут, тоскуют и умирают от тоски. Да в повести не сказано почему Собака осталась одна, но это не делает эту историю менее печальной. Момент когда Собака сама заводит часы и отказывается уйти с мальчишками просто заставляет чуть ли не плакать. Она ждет...

Роман состоит из трёх повестей – «Голубятня в Орехове», «Праздник лета в Старогорске», «Мальчик и ящерка» — на первый взгляд, не связанных друг с другом. Но – только на первый.

Роман многослойный и глубокий. И – довольно мрачный! Хотя и подростковый. Да и такой уж ли подростковый? Проблематика, которая в нём поднимается, довольно взрослая. Здесь – и свобода выбора, и порабощение одной расы другой, и эксперименты вселенского масштаба, и некий налёт мистики, и параллельные миры, в которые можно добраться на загадочном поезде… И даже попытка революции имеется.

Ну и конечно же, вопросы дружбы, взаимовыручки, ответственности за тех, кого полюбил и кто полюбил тебя.

Главные герои – в основном как раз подростки. Но проблемы и задачи, которые перед ними встают, вполне взрослые. И выбор порой приходится делать очень тяжёлый.

Как ни странно, в подростковом возрасте я эту книгу пропустила, читала уже во взрослом возрасте – два раза. Поэтому не могу сказать, понравилась бы она мне-подростку, но мне-взрослой понравилась весьма. Хотя, пожалуй, я-подросток тоже бы оценила!

Простые мальчишки живут обычной жизнью со своими маленькими заботами, радостями и огорчениями. Но у Крапивина совсем обыкновенных мальчишек не бывает, его ребята всегда мечтатели со своим особенным внутренним миром. Вот и Тоник из таких фантазеров, он представляет себя смелым полярником путешествующим среди льдов и айсбергов. Это здорово, формировать в себе мечту, которая впоследствии может воплотиться в реальность и мимо уже будут проплывать не бумажные, а самые настоящие айсберги. Трогательный, наивный детский мир, всегда вспоминающийся с особой трепетной теплотой. И в рассказе ребята стремятся приблизить себя к полярной реальности, чувствуя внутри спального мешка отзвук путешествий и дальних дорог.Нынешние дети, кто чувствует подобное и являются теми самыми крапивинскими мальчиками для которых писатель оставил наследие в виде подобных рассказов. Крапивин в своем творчестве всегда остается самим собой, автором с любовью рисующим своих персонажей и передающим читателям красочность и естественность детских фантазий.

Не мы идём по пути, но Путь проходит сквозь нас

Хотя эта книга и включена в цикл повестей о «Великом Кристалле», однако отношение к этому крапивинскому «открытию/гипотезе» имеет лишь косвенное. Ибо само понятие Великого Кристалла в книге не произносится ни разу. Однако термины «дорога», и понятия о плоскостях бытия и многовариантности Мироздания в книге стали одними из главных идей. И хотя роман оформлен как детективно-фантастический, однако детективная составляющая является скорее кожурой, оболочкой, внутрь которой помещены идеи гуманистические, социальные, ну и научно-популярные и научно-гипотетические. Развивающие и дополняющие представления о Мироздании в форме Великого Кристалла.

А героями книги стали два человека с одной и той же фамилией, взрослый Пётр и подросток Петя. Но не однофамильцы и не братья, и не сын-отец, а всё гораздо сложнее и фантастичнее.

Поскольку книга написана Крапивиным в 1993 году, то она не может не отражать актуальную картину той реальности, в которой жили все мы в начале 90-х. И хотя Крапивин никак не упоминает и политических дрязгах и экономических трудностях той поры, одна уже сама конструкция мира в этом романе провидчески прогнозирует распад нашей единой большой страны и всякие противостояния друг другу, в том числе и вооружённые. И конечно же социальные запущенности стали в центре проблематики романа, ибо неизбежным итогом каждой мятежности и бурности становится появление брошенных детей разного возраста. Дети-бродяги, беспризорность и запущенность всегда скачкообразно растут вместе с ростом политической напряжённости и экономической разрухи.

Как вырулил эту ситуацию мастер подростковой литературы капитан-командор Крапивин — легко узнать из текста самой книги. Я же просто радуюсь, что спустя двухлетнего перерыва вновь окунаюсь в недра крапивинских миров и ценностей.

Странно и обидно, но для меня сей небольшой цикл в плане восторгов и впечатлений шел по ниспадающей, причем, градация в рамках оценок не так уж и страшна.

Повторюсь, но более лаконичный Крапивин мне нравится больше — он богаче, ярче и образнее. Здесь же да, у нас есть путешествие, есть завершающая часть триптиха о неумолимом времени и заканчивающемся детстве, когда герой уже взрослый, вот-вот будет ребенок, но, тем не менее, он сам в душе мальчуган, жаждущий приключений и чистой незамутненной дружбы. Повесть нас не щадит и скорым (очередным) расставанием, и самопожертвованием, и упорными приключениями, и волшебным миром. В плане эмоций и психологии всё светло и отлично, идеально честно, так сказать.

Пожалуй, меня немного смутила сказочная эфемерная художественная составляющая, когда героям всё удаётся как-то... Ну, будто из ничего. Просто ПОТОМУ ЧТО. Да, присутствуют в некоторых местах объяснения, но зачастую это просто потоковое приключение с развитием частных деталей из ничего, потому что где-то надо вставить красоту, где-то символичность, аллюзию. Но надо делать скидку, что это для более юной аудитории, посему требования стоит подумерить.

Однако уж как есть. Первое произведение — рассказ — был абсолютно незабываемым!

Самая удивительная книга в моей жизни.

Есть много классных советских авторов и книги есть отличные. Но «Голубятня на жёлтой поляне» зацепила так, что изменилось что-то во мне самом. Наверно, если я и написал что-то стоящее, то, как следует копнув, найдешь там ту самую жёлтую поляну. Пожалуй, я до сих пор верю в крапивинские параллельные миры. Там моё вечное счастливое детство.

Было время когда выбору имени для новорожденного предавалось очень большое значение. Считалось, что правильно выбранное имя принесет ребенку счастье на всю жизнь и наоборот. Помните как говорил капитан Врунгель:« Как вы судно назовете, так оно и поплывет». Мы также стараемся связать выбираемое малышу имя с чем-то дорогим или памятным-с родными, друзьями, уважаемыми людьми. В рассказе папа Тоника принял свое решение на основании случайной встречи с незнакомым мальчиком. Но очень часто случай подсказывает нам что-то хорошее, ценное.

Сергей был тронут заботой мальчика о возможно заблудившихся в ночи людях. Нужно обладать редкостной душою, чтобы каждую ночь зажигать огонь лампы, а специально встав рано утром, гасить его. Как вы думаете, каким человеком вырастет этот мальчишка? Я думаю ответ однозначен, посеянное в раннем возрасте семя добра обязательно даст позитивные всходы и Антон наверняка станет настоящим человеком. Вот Сергей и решил взять частичку этой доброты от имени мальчугана и передать ее своему новорожденному малышу. Крапивин всегда очень здорово ловит подобные тончайшие душевные нюансы, чтобы воплотить их в своих замечательных книгах. За это мы и любим писателя, а этот рассказ добавил в сердце чуточку теплоты и благородства.

Произведение написано спустя несколько лет после рассказа «Далекие горнисты» и служит продолжением. Главный герой повзрослел, однако он снова встречает тех двух мальчишек из первой части условного цикла и вновь отправляется с ними в путешествие, теперь уже в их мир.

Крапивин силен в языковой магии. Переходы из одного мира в другой незаметны, сказочны и эфемерны, хрупкие, как сон.

Удивительно, но при разности возрастной аудитории творения Крапивина мне напоминают «Темную Башню» Стивена Кинга, где мы видели точно такие же стертые границы между реальностями, между тварно дозволенным. Здорово, что у нас есть такой писатель, свой, который подарил мне похожие ассоциации.

Примечательно, что как только главный герой (Сергей) встречает Валерку (одного из двух мальчиков, постарше), тот говорит: только ты можешь помочь. На что Сергей тотчас откликается: я готов. Не спрашивая, как и чем именно он может помочь. Это показательно.

Влекомый жаждой помочь, Сергей не думая отправляется в новый мир, снова став 12-летним мальчишкой.

В городе после произошедшей 500 лет назад, из которой Валерку с братиком выкинуло в мир Сергея, смута, там между собой враждуют две фракции: факельщики и барабанщики. Попутно на ребят нападают гвардейцы Канцлера — великого правителя, заправляющего в том числе и этим городом. В одной из стычек братика Валерки ранят, ребята относят его мастеру, а тот предсказывает, что братик не доживет и до полуночи. Ибо так предначертано великими книгами.

Собственно, ими же и руководствуется Канцлер, который допускает смуты, резню и неразбериху в городе, так похожие на атмосферу братьев Стругацких.

Не желая смиряться со смертью своего товарища, главный герой идет сразиться с Канцлером, чтобы нарушить известный ход вещей и изменить его.

Думаю, тут ловко фигурирует аллюзия на то, что нельзя смиряться с судьбой и сражаться надо всегда, а пассивность и фатализм делают тебя безвольным и слабым, в то время как по-настоящему детские пыл и полнейшее отрицание зла способны сразить любого и действительно подмять под себя мир.

Ну что могу сказать — очередное нравоучительное доброе произведение Владислава Крапивина. Конечно, рассказы мне у него чуть больше нравятся, а такой «размазанный» стиль долго читать несколько утомительно. Думается, что он не шибко подходит форме крупнее 30-40 страниц, но тем не менее я получил удовольствие — автор не обделит ни экшеном, ни причудливым городом с арками-лесенками, ни приятными в целом декорациями. И по-прежнему та самая волшебная атмосфера, кою я не встречал ранее ни у кого.

Рассказ о том, как взрослому человеку снится детство, городок, где он встречает двух мальчуганов, попавших сюда через 500 лет. Их выбросило в наш мир во время сражения за крепость, которую осаждали враги, и ребята очень переживали, блуждая в настоящем по ее остаткам, что не могли помочь и даже не знают исхода сражения. В итоге им должен помочь главный герой, который в старинном доме в полночь должен передвинуть стрелку на 500 лет назад и сразиться с Железным Змеем.

Крапивин маг. В каждом его предложении, в каждом слове такое тепло, такая ламповость, что озаряешься изнутри этой словесной красотой. Ощущение творящейся магии и скорейшего чуда, эфемерного и парящего где-то тут, рядом, вот-вот осязаемого. И всё это будто в солнечной дымке.

Небольшой чарующий рассказ, как гг-мальчик встретил двух мальчиков не из своего времени и явно не из этого мира. Странная одежда, рассказы про осаду, битву в крепости… Откуда вдруг? И главному герою надо отправить их обратно. Очаровательно реализован принцип машины времени — на больших часах надо крутить стрелки обратно.

Произведение пронизано не только волшебным маревом, но и стандартным для Крапивина набором из добрых и дружеских качеств, с желанием помочь, не оставаться безучастным, найти настоящего товарища и погрустить от скорой разлуки. Присутствует тут своего рода чисто мальчишеская приключенческая романтика без толики желчи, червоточинки и злобы.

И в конце не сказать, взаправду ли это всё происходило или же оно было сном!

Если сравнивать с другими произведениями Крапивина, то с этой повестью возникают вопросы. Уберем откровенно манипулятивное «мальчик-сиротка скучает по маме» и получаем что-то скомканное. Портал, злые дяди скрывают тайну, но герой — Избранный, он прорывается и уходит. Ну и откровенно прилепленные любимые Крапивиным фенечки — в данном случае, якоря. Если брать «Заставу» как отдельное произведение, то непоняток становится ещё больше.

Некоторые зарисовки понравились. Мальчишечьи обряды, клятвы, талисманы, испытания — видно, что писатель этим дышит и даже культивирует. А что ещё? Мальчик ищет маму? Здесь скрывается какая-то тайна? Для Крапивина мелко. Но понимаю и тех, кто привычно ставит максимальный балл.

Подсевшие на Крапивина — это как футбольные фанаты, убеждающие себя, что Спартак — чемпион, ведь он когда-то кого-то порвал как Тузик грелку.

А, если смотреть шире, сразу на цикл о Кристалле. то предыдущие «Гуси» полностью заслоняют мощью «Заставу». Наверное. для цикла этот разрыв не должен быть заметен.

А.Перес-Реверте не умеет писать о женщинах и тем более от лица женщин.

а Крапивин, упаси господи, не умеет писать от лица взрослого человека. Комплексы какие-то детские.

Если ранние произведения, «реалистичные» более-менее отличаются новизной вгляда, оригинальностью идей, метафорами и стилем, то после 90-х у него старческий самоповтор и идея «фикс» как у Кинга, который даже в «Столкновение миров» совместную работу с Страубом умудрился запихнуть 19 и Темную Башню задним числом. «Черный дом» я имею в виду. Испоганил такую вселенную.

И если признаком Кинга является «сладенький», 19, и другие несколько излюбленных выражений (ругательств), типа дерьмо, джерьмовый, то у Крапивина примерно одинаковые сюжеты, повороты и характеры.

Что интересно, даже мужчины иногда ведут себя и говорят не как мужики, и даже не по-мальчишески, а по-бабски.

Пассажир с «Кобурга» то и дело ведет себя как старая дева и употребляет стародевическое 2Упаси господи».

Ну и вообще, ни один взрослый не ведет себя как взрослый, гражданин общества, государства. Даже ответственность берут за кого угодно, но только не за себя, за свою должность и должностные обязанности.

Яр сбегает со скадера, Глеб из газеты. Олег уезжает из города.

Уважение вызывает разве что Анна Николаевна, которая сказала, что либо отправит Мальчика домой, либо чего-то там еще и сделала.

Все.

Какие гениальные ходы и нетривиальные решения предпринимают герои? Никаких! Ни один не сдал «плохих хулиганов», которые могут привязать человека к трубе теплотрассы или упаси господи совершить какие-то другие действия «про которые нельзя говорить девочке».

Никто не подставил, не обхитрил, как герой «Штопора» Дэшила Хэммета или Филип Марлоу.

Никто не сказал, «О кей, это моя вина, потому что это пацан под моей ответственностью», заплачу, возмещу ущерб.

И что за фетиш на ободранные трогательные коленки, рваные шорты, вылинявшие джинсы и лохматые волосы?

! раз упоминался наглаженный скрипач, который, правда ходил таким только 1 раз , и 2 мальчик был «вежливым» аккуратным сыном, который не верил в сказки, кристаллы и крепость. Скучно же.

Далекие горнисты — отличный цикл, как и «Голубятня», а уже всякие «Лрцман», «Вильсон», «Монитор» и проч. сказки — явственное угасание как у «спящего Джо Байдена»

Сравните мальчишек Алексина, Яковлева или Михаила Коршунова с героями Крапивина. Крапивинские какие-то ущербные, как будто «тормознутые». А если сравнивать с американскими типа «Инопланетянин», Кунц или тот же Кинг, страуб, то контраст еще больший.

В отряде Васи Трубачева крапивинцы плелмись бы в самом хвосте, как слишком оторванные от жизни. Они вечно нацелены на побег куда-то.

Контраст тем более выразительный сейчас, когда можно быть успешным офисным дядькой в модной одежде и это не мешает в о время отпуска/выходные быть классным альпинистом, байкером, кем-то еще, оплачивая свое дорогостоящее хобби.

Михаил Тимин, один из авторов «Тактик Медиа». Выучился на «денежную специальность», но «для души» за свои деньги ходит по архивам, снимает ролики и выпускает книги про Великую Отечественную и не только.

Вспоминается диалог:

- Васкес, тебя когда-нибудь принимали за мужика?

- Никогда! А тебя?

Сделал Санька из сломанного будильника машину времени и отправился в прошлое искать себе друга. Когда ты одинок, то фантазия уносит тебя сквозь время и пространство, к тому кто всегда поймет и будет самым настоящим другом, таким каким стал для Сандалика Одиссей. Ничего не поделаешь, вымышленный друг явился для мальчишки альтернативой одиночеству. Так бывает, когда комбинация обстоятельств неожиданно приводит к конфликту с классом, а тут еще появляется подловатый Турчаков, играющий на волне дешевой популярности. Это сюжет из жизни-появился вожак с задатками лидера и стадо послушно пошло за ним, преследуя неугодных.

Что ж, тогда одиночество даже полезно для человека. Ты чаще остаешься сам с собою, строя свой, хотя бы вымышленный, но очень близкий и родной мир. Там Одиссей, который всегда поймет твои беды и даст дружеский совет, там особый уют и теплота. Придет время, ты станешь взрослым, но этот чудный мир навсегда останется внутри души, главное знать туда дорогу и он будет приходить к тебе на выручку в жизненных передрягах. А эту заветную дорогу помогает вспомнить своим творчеством Владислав Петрович Крапивин, автор нестареющих детских книг, несомненно полезных и для взрослых. Секрет писателя состоит в чутком понимании детской души. Вот Крапивин в повести отдает незнакомому мальчишке редкую книгу-многие бы так рискнули? Для этого нужно быть Крапивиным, всегда верящим в доброту и благородство. Повесть пронизана этими чувствами и Сандалик по праву становится в ряд знаменитых крапивинских мальчиков, живущих законами чести и справедливости. Кстати необычная атмосфера Херсонеса, которой так восторгается Крапивин, прекрасно знакома мне по моему личному посещению этого удивительного места.

Как всегда читая Крапивина, получил большое удовольствие, как всегда хотя бы ненадолго стал чуточку чище и добрее.

Роман удивил непохожестью на реалистические произведения Командора, так как до того я не был знаком с «Великим Кристаллом». Первая часть вообще показалась какой-то тарковщиной: мучительно долгие похождения Яра, какие-то бормотунчики, ветерки, нашествия и прочее. Однако атмосфера — тягучая и безнадежная — создана отлично.

А вот вторая часть мне понравилась сильно больше. Ее, наверное, можно отнести к ностальгическим повестям Крапивина, где действие происходит в послевоенное время «по колено в траве» в роде Тополиной рубашки или Тени каравеллы. Тут прекрасное описание полудеревенской (хотя это и совсем не середина 20-ого века, но такие захолустные городки, как Старогорск, в коммунистическом будущем таки остались) детской жизни: игр, знакомств с друзьями и прочего, интересные персонажи и увлекательная история в наличии. Особенно понравился забавный робот-хулиган Ерема. Также оказалось, что Крапивин может и напугать, когда надо. Сцена с клоуном чуть ли не по-кинговски страшная.

Третья часть почти в смысловом плане совсем отделена от первых двух и почти полностью посвящена непреходящим у Крапивина из книги в книгу «маленьким барабанщикам — рыцарям ярых атак» и их борьбе с «теми, которые велят». Честно говоря, я так и не понял в чем посыл по поводу «тех, которые велят» — на что/кого эта метафора. Может, у меня совсем СПГС, но в этих строчках:

и в этих:

вижу только антикапиталистический/антиимпериалистический посыл. Типа буржуи стравливают народы, а из «взрывов»

извлекают выгоду, а люди сами не знают за что воюют (кстати, актуально в свете последних событий).

А вот это, следуя такой логике, буржуи боятся революционного движения, символ которого — пятиконечная звезда:

Хотя, скорее, это влияние лично моих тараканов в голове.

Вообщем, роман понравился, но перечитывать пока не хочется. Все-таки, как по мне, нет тут чего такого, как в «Мальчике со шпагой», «Тополиной рубашке», «Трое с площади Карронад» или «Той стороне,где ветер» (хотя, мне думается, я и не смогу точно сказать, что в этих книгах так цепляет).

В самом раннем детстве на запыленном дачном чердаке находил я огромные подшивки детских журналов, среди которых был и «Пионер», и «Костер», и даже потрепанные зачитанные номера «Юности».

Так уж случилось, что именно в этих журналах я впервые познакомился с пронзительно искренними повестями Юрия Коваля, Владислава Крапивина, Юрия Яковлева. В принципе, можно сказать, что, наряду с классикой библиотечных фантастов, исторической прозой и приключенческими романами, они также повлияли на мое личное мировосприятие и «становление\взросление героя».

Наверное, наиболее полюбившейся мне книгой Крапивина ,стала именно эта. С годами, я нашел большинство романов Крапивина в книжных форматах, но именно те, первые публикации «Журавленка», в «Пионере» за 1983 год очень мне полюбились, быть может, потому, что наряду с очень рыцарским и одновременно волшебным повествованием о ребятах, которые могут дружить, которые читают книги, которые могут совершить, возможно необдуманный и порывистый, но все же свой маленький подвиг, на страницах этих публикаций всегда были иллюстрации Е. Медведева. По сути, героев Крапивина по-другому уже не представляешь, все эти пронзительные глаза, фигуры с тонким телосложением, чуть обиженным лицом и растрепанными волосами. Они обязательно поют свои песни, что-то мастерят, придумывают, мечтают, противопоставляя себя внешним обстоятельствам. Для них обычно нет компромиссов, есть только две грани Добра и Зла, и в этом они одновременно и наивны, и трогательны.

Самое интересное, что мне в детстве очень по душе пришелся образ Капрала, верховодящего среди юных правонарушителей, но одновременно и начитанного, и благородного. Ощущающего себя этаким Вильгельмом Теллем или Робином Гудом. Вот только при всей своей положительной и притягательной романтике, такие люди симпатичны, но чужды паренькам вроде Журки. Они навсегда остаются при своем, даже став взрослыми. В этом мне удалось убедиться, встретившись с Крапивиным после его последнего переезда в Екатеринбург, увидев глаза его бывших воспитанников, и получив, наконец-то автограф на книге, где неизменный паренек светит прометеевским огнем своего галстука на тонком лезвии шпаги.

Ежели ты, уважаемый потенциальный читатель, балдеешь от «Голубятни на жёлтой поляне» — зачти сей текстик. Не пожалеешь, уверяю тебя.

Дольше рассказывать, почему. Всего один короткий пример: «…Как вам удается сохранять оптимизм? Владислав Крапивин: Я честно скажу: никак не удается. Я его не сохраняю…».

Прочим — просьба не беспокоиться. Пардон, ежели отвлёк

Высится в старинном городе Айзенверкенбауме на берегу пруда небоскреб, который горожане прозвали Зуб. Здание его так и не достроили, и ходят о нем всякие легенды. Однажды мальчик Тенька Ресницын отправляется к Зубу и находит там в тени пустых коридоров другого мальчишку. Беспризорного…

Немного непривычный крапивинский роман, в свое время наделавший шуму среди различных кругов патриотично настроенной общественности. В знакомой хлесткой манере автор на страницах «Тополят» продолжает изобличать несправедливости в мире взрослых, взрезая на сей раз слишком уж актуальные для России проблемы. Православные детские лагеря, в которых подопечных учат убивать. Чиновники, делающие бизнес на детях, изъятых из неблагополучных семей — в романе их обозначают зловещей аббревиатурой ЮЮ, «ювенальная юстиция». И приемные родители — такие добрые с виду, но которые вдруг в какой-то момент начинают считать ребенка обузой… Что Тенька со своим уютным, практически сказочным мирком, что беспризорник Кабул с действительно кошмарной историей за плечами, оба оказываются лицом к лицу с ужасом взрослой (даже не «государственной» — просто «взрослой») системы, способной сломать человека — и не со зла, а от банальной бесчувственности. Кто-то хочет устроить маленькую подлость, кто-то хочет выслужиться перед начальством — а в результате рушится жизнь… «С виду они как люди, но не люди», — с отчаянием вдруг понимает Тенька. Метафоры излишни; уже не манекены из крапивинской «Голубятни» — просто не люди.

Конечно, герои не одиноки в своей борьбе. Им помогают многие, не только из дворовой компании. Есть в «Тополятах» и добрые чиновники, и учителя, и местный участковый, радеющий за справедливость не меньше ребят. Так что не правы те, кто обвиняет позднего Владислава Крапивина в «чернушности». Просто жизнь такая… жесткая. Но и в ней достаточно места хорошему. Волшебным корабликам внутри мыльных пузырей. Кошке, которая согревает тебя, уютно устроившись на груди. Хорошим людям.

Непривычны же «Тополята» другим. Что-то все-таки не клеится в самом романе. Он как будто «ни о чем». То есть, о чем — сказано выше: о бесчувственности, о таком разном отношении в семьях к детям, когда одна мать ради сына оставляет бутылку, а другая фактически ‘меняет’ приемного ребенка на нового ухажера. Но объединяющего сюжета под это все нет. Есть вставная история Кабула — замечательная, цельная, действительно с сюжетом и развитием событий — если бы ее опубликовали отдельно от «Тополят», то она смотрелась бы лучше этого романа. Когда после нее действие переносится обратно в мир Теньки, ты будто просыпаешься и хлопаешь глазами, не понимая, что сейчас происходит. А происходит, между прочим, кульминационная битва за тополя. Но к ней читателя не готовят, она случается как-то вдруг, быстро и почти не вызывает эмоций.

Элементы сказочной фантастики в этот раз выступают у Крапивина только фоном. Колесо Мироздания со своими чудотворными способностями, Институт, сказочный народец, волшебные кораблики Теньки — все они просто существуют, максимум, чтобы подтолкнуть историю в нужном направлении. Может, писатель и задумывался о том, чтобы полнее раскрыть эти детали в романе, да по какой-то причине не сделал этого. Может быть, он (ужас!) повзрослел — и довольствуется для себя объяснением, что это все проявление детской фантазии, а раз мальчику уже десяток лет, сказки можно отодвинуть на задний план.

Тогда непонятно, отчего бы просто не сделать «Тополят» реалистическими, без вставных фантастических элементов.

Крапивин пишет о важных и нужных вещах. Однако для меня серьезную роль в его творчестве всегда играли «приключенческие» составляющие — интрига, какой-то стержень, скрепляющий все происходящее. «Тополята» их будто лишены. Не считая, повторюсь, новеллы о Кабуле, который, похоже, и есть на самом деле главный герой романа.

Наша жизнь есть продолжение детства. Честь, достоинство, смелость в основном в детстве и закладываются, а испытываются на прочность в течении всей жизни. Владислав Петрович Крапивин прекрасно осознавал важность данных истин и в своем творчестве передает это читателям. Крапивин очень тонко чувствует душу ребенка и главным образом потому, что сумел сохранить внутри себя все те детские переживания, которые обычно теряются в суете взрослой жизни. Этот рассказ представляет собой еще один экскурс в личные чувства писателя с сопутствующими им событиями. Как всегда автор делится с читателями чем-то с одной стороны сугубо интимным, а с другой стороны понятным многим. И мы воочию ощущаем липкий ужас высоты парашютной вышки, когда нужно сделать всего лишь один шаг в пустоту, совершая тем самым перелом внутри себя. Этот рецепт преодоления Крапивин предлагает тем, кто хочет избежать болезни черствости души, приносящей поклонение обыденности вместо веры в чудо.

Еще Владислав Петрович высказывает в рассказе замечательную вещь о способности видеть необычное в самом простом, разглядеть тайну в самой заурядной вещи. Писатель сохранил это пристрастие на всю свою жизнь и наверное оно является залогом литературного таланта Крапивина. Пусть «солидные» люди считают подобное несерьезным, именно такая склонность поддерживает внутри человека особую искру благородства и мечты. Эту искру разжигают своим внутренним наполнением замечательные книги Крапивина, ее же заставляет ярче гореть и данный трогательный рассказ. Воспоминания детства содержат в себе постулаты чести и непорочности, а подобные произведения помогают проявить в памяти ушедшие мечты и клятвы быть в своей взрослой жизни предельно чище и добрее, и в беде не бросить друга никогда.

Очередная прочитаная книга Крапивина радует: читаешь, а ощущения такие как будто бегаешь с ребятами по улицам малых репейников, переживаешь вместе с ними все горести и радости. Атмосферная книга конечно.

Повесть хорошая. Узнаешь в описании природы наш Урал. С одной стороны — повесть на все времена. С другой — об уже ушедшем времени. Но главное — не это! Ключевой в повести мне видится фраза: «А ты смог бы умереть, чтобы в мире больше никогда не было войны?» Юля мгновенно соглашается, она готова, Фадейка тоже. Вокруг этого, собственно, все и выстроено. Помню то время. Безумно раздутый со всех каналов ужас ядерной войны. Впечатлительные дети боялись даже спать ночью. Рейган со своими зведными войнами, видимо, обдуманно нагнетал этот страх. Это ведь был удар по будущему страны, и по миру Крапивина тоже. Ведь страна была нацелена в будущее. А у многих даже взрослых от этого опускались руки. Сам помню фразы типа: «а зачем всё, все равно сгорим в ядерной войне...» Ведь и зачем тогда жить и развиваться, если всё сгорит в ядерном пожаре? Все смыслы рушаться. И повесть Крапивина ответ его на этот главный тогда и страшный вопрос. Самый важный в то время. Да, и сейчас... Ответ он дал такой — какой он только и мог дать тогда, с учетом опыта и информации того времени. Но предельно искренне.

Да, это один из безусловных шедевров Мастера. Неподражаемый и непостижимый. Но — вне всяческих сомнений — Шедевр.

Да, все визги по поводу нарочитой внешней наивности действующих лиц — они очевидны, конечно же. Для западной ментальности. Для разума, отвергающего понятие Широты Души. Для индивидуумов, неспособных — как говорил Задорнов, вечная ему память — «…обмыть покупку на сумму в три раза превышающего стоимость самой покупки…». В сухой «калькулятивной» реальности любой подвиг, любая попытка «прыжка вбок», любой взбрык неспровоцированного пофигизма — это наивность. Конечно же. Как же иначе-то.

Это то же самое, что попытка обосновать поражение в войне прекрасно подготовленной армии, с безупречным, работающим как хорошо смазанный механизм, тылом, с чуть ли не безграничными запасами и ресурсами. Поражение по причине недостатка некоего «Боевого Духа», которого — как оказалось — у противника с гораздо меньшими ресурсами, с никакой логистикой — оказалось «…хоть залейся…». И который (противник, в смысле) каким-то совершенно немыслимым образом — умудрился одержать победу. Ну, это же чистейшая наивность же ж — полагаться на такие бредовейшие Наивности. Наивнейшая же ж Наивность! Самая передовая на планете теория — она отвергает подобные бредовые наивности. Она их полностью исключает! Вот, только, как же с поражением-то… Как-то непонятно, однако…

Маленькая повесть Крапивина, с творчеством которого я (внезапно) совсем не знакома, оказалась очень милым и трогательным произведением, вызывающим неподдельные эмоции.

Три части повествования образуют рассказ внутри рассказа. Сначала мы знакомимся с рассказчиком номер один, видим развевающуюся куртку мальчонки. После читателю показывают приключения мальчишки на Земле, ведь он не просто так идет, а встречать брата! И в третьей части из уст рассказчика номер два нам открывается тайна путешествия Магеллана. Широчайший спектр чувств обеспечен.

Хочу отметить несколько моментов. Повествование меня захватило сразу же, язык и темп автора очень комфортен и увлекателен. Несмотря на возникновение то тут, то там интригующих моментов, открывались они быстро, но это обусловлено размером самой повести. Вдаваться на таком количестве страниц в описание вселенной писатель не стал, но мастерски несколькими широкими чертами, случайно оброненными фразами и парой мазков-описаний дал вполне четкое понимание происходящего в этом мире.

И последнее — я целиком и полностью согласна с мнением археолога. Более того, я не вижу никакого иного выхода в сложившейся ситуации. Возможно, я бы не стала изначально поступать так, как поступил вернувшийся Александр, но и его мотивы предельно мне ясны и видятся вполне логичными. В конце концов,

Только закончила читать. Читала в первые и испытывала просто шквал эмоций! Это прекрасная книга. Атмосфера в ней очень теплая, позитивная и жизнеутверждающая не взирая на остров двид и его несправедливости. Эта атмосферность одна из особенностей творчества Крапивина, она дает полное погружение в сюжет, полное проживание всей повести, всех эмоций героев. В диалоги героев автор вкладывает зачастую не детские рассуждения: главная истина — человек рождается для радости, а высшая радость — это любовь. Как это мысль близка православной вере и это не первое произведение В. Крапивина имеющее параллель с православием, что удивляет (все же советский автор) и радует.

Советский Союз конца семидесятых годов двадцатого века. «Золотой век» или «годы застоя». Страна готовится к Олимпиаде-80 и строит коммунизм. Но кое-где по углам вольготно чувствует себя откровенная плесень — группы подростков-хулиганов, «шпаны», как тогда говорили. Одну из таких шаек возглавляет законченный юный подонок — уголовник Дыба — хитрый, коварный, двуличный, бессовестный и т.д. Ему глубоко плевать на закон и советское общество. Подчиненные «шестерки» у него — безвольные простоватые мальчишки младшего возраста, которые смотрят на него как на образец преуспевания в «мальчишеском» мире. Плесень никто не преследует, не порицает, они никому не нужны — пионерия, совет дружины, школа, ПТУ, комсомол — ими не занимается. От слова совсем. Плесень уже настолько обнаглела, что занимается вымогательством денег у школьников, морально растлевает их, толкает на путь правонарушения, воровства, подлости, воспитывает из них лживых, бесхребетных психопатов. Все это происходит под носом и на виду у взрослых, у школьных педагогов, у «правильных» пионеров пораженных вирусом равнодушия и формализма. И вот, в этом благостном загнивании появляется благородный романтик — юный герой, справедливый мальчишка. Он смел, честен, но беззащитен перед шпаной. Единственное, что его спасает от унижения и расправы (до поры до времени) так это развитое чувство собственного достоинства. Индивидуальность. Это дорогого стоит. Это невольно вызывает уважение со стороны главного антагониста. Но поскольку герой не идет дальше, не играет по его правилам, не договаривается, и в конце концов прямо встает ему поперек дороги (под влиянием правильного комсомольца) — наступает кульминация. Подонки подлавливают не умеющего драться романтичного парнишку и жестоко его избивают. Но унизить не успевают. Они наглые, но трусливые (как это часто бывает), поэтому разбегаются при малейшей опасности появления не запланированного свидетеля, которое и спасает героя... Очень сильное и положительное произведение напрочь лишенное карикатурного дидактического пафоса. И прочей современной мерзости расцветшей ныне махровым цветом (например, «Лето в пионерском галстуке», «Пищеблок» и пр. псевдо-«правдивые» коммерческие опусы о подростках и пионерии 70-80-х годов.

Дети всегда способны найти общий язык между собой и создать узы ребяческого братства. Творчество Владислава Петровича Крапивина глубоко проникнуто этой идеей, она одна из составляющих его писательского кредо. В этом отношении не стала исключением и данная повесть. Компания друзей живет своими детскими интересами и мечтаниями, помогающими видеть в камнях живых мамонтов и испытывать жалость к вымышленным животным. Как всегда у Крапивина дело не ограничивается одними только играми, имеют место и ссоры с обидами и преодоление Угольком самого себя, когда внутри натягивается какая-то пружина и дойдя до предела вдруг распрямляется, сметая прочь все страхи и сомнения. Это очень важно, видеть в произведении не просто занимательную историю, но и пример становления настоящего мужского характера.

Но в повести есть еще и другой пушистый и трогательный герой-белый щенок. Крапивин показывает читателям душу нашего четвероногого друга, которая столь же незащищена и ранима, как и душа ребенка. Белый щенок в параллели с Угольком тяжело переживает боль несправедливых обид, также сталкивается с бессмысленной людской злобой. Причудливая собачья фантазия рисует посредством пера писателя замечательные образы человека в сапогах как источника зла и опасности или же теплый образ Рук, всегда приносящих заботу и ласку. Мы, как и Снежок, всегда тянемся в своих воспоминаниях к таким Рукам, дарящим ощущение беспредельной нежности, которую может дать только очень близкий человек, такой как мама или любимая. Владислав Петрович всегда умел передавать подобные ощущения, находя для этого все новые формы и сюжетные обороты. А тот кто хочет понять всю глубину любви Уголька к щенку, пусть также посмотрит на Луну. И если там увидится силуэт лунного щенка, значит такой человек восприимчив к творческому посылу Крапивина и способен по достоинству оценить данную повесть.

Первую книгу прочитал в начале 80-х. Последующие по мере издания... Если кратко — не надо было писать продолжения.

Уровень авторского мастерства не изменен и это явное достоинство трилогии. Зато ярко выражены политические конъюнктурные взгляды автора. Прочитав трилогию мы видим как Крапивин из советского писателя превращается в антисоветского. Как пионерский патриотический клуб мягко трансформируется в антисоветский клуб, похожий на тоталитарную секту с парусным уклоном.

В первом романе восторг и поклонение Сережи Каховского перед красными всадниками в пыльных буденовках, несущих справедливость и защиту.

В продолжениях это меняется на ненависть к красным с миллионами жертв, с сотнями тысяч расстрелянных на обрыве в Крыму. И пофиг что террор был ответом на врангелевский террор.

Исторические экскурсы во всей трилогии однобоки, примитивны, унылы.

Каховский — пионер сознательный. Кинтель носит галстук показушно, я не такой как все. Словко — вообще пофиг. Пионер, скаут — моральные принципы как в банде — живем по понятиям. Родители? На них плевать, главное что скажут флагманы «бригады». Взрослые у Крапивина или конченые твари, или образцово-показательные либералы, у которых 6-10 летние дети живут взрослой жизнью и от родителей нужны только деньги на пропитание, а в остальном не суйте нос в наши дела. Семилетка решающая мировые проблемы справедливости — абсурд, но у Крапивина норма.

Из достоинств трилогии уже назвал высокий уровень мастерства автора. Читается все на одном дыхании. Характеры несколько шаблонные, но все персонажи разные и хорошо прописаны. С ними сживаешься не смотря ни на что. Понятия честь, совесть, дружба, взаимовыручка, отстаивание принципов — все это есть и трогает за душу!

В целом рекомендую к прочтению особенно первую часть.

Свое мнение не навязываю и не считаю истиной.

Оценки по трилогии 9-5-5 итог — 7...

Этот рассказ представляет собой переплетение воочию увиденного Крапивиным, с давними воспоминаниями собственного детства. Когда ты видишь что-то очень знакомое-память оживает, даря картинки ушедшего, окрашенные в теплоту щемящих глубоких чувств. И тогда, возродив свою детскую сущность, ты начинаешь с повышенной эмоциональной остротою воспринимать мистическое таинство теплого летнего вечера с волнующим пением цикад. Поэтому становятся понятными ощущения Владислава Петровича описанные им в самом начале повествования. Понятны для тех, кто разделяет с писателем стыд от когда-то проявленной слабины и брошенной к ногам противника деревянной шпаги. Подобные детские переживания и рождают в будущем настоящего мужчину-честного, справедливого, по настоящему мужественного. И перевоплотившаяся из деревянной в стальную, шпага всегда будет находиться в сильной и твердой руке.

Описанный в рассказе Пупырь есть олицетворение тупой бессмысленной злобы, пытающейся втоптать в грязь все чистое и благородное. Из Пупыря вырастают те, кто просочившись к вершинам власти развязывают кровопролитные войны, убивая ни в чем не повинных стариков, женщин и детей. Эти персонажи склонны к почкованию и размножению, поэтому как призыв для борьбы с ними звучит в рассказе прекраснейшее стихотворение дяди Бори с рыцарскими образами дик-сэндов, том-сойеров и д'артаньянов. Вечерние игры таких мальчишек являются методом выработки неуемного противления злу и вымышленный детский романтический образ способен впоследствии воплотиться в реальность настоящей личности. И тогда на земле действительно останется только одна армия-мальчишечья Армия Деревянных Мечей.

Все мы в детстве о чем-то мечтали. Воображение рисовало фантастические картины, идеализируя реальность и наделяя обычные вещи чудесными свойствами. У многих был свой город мечты, в который хотелось непременно когда-нибудь попасть. Так получилась, что моя любовь к Севастополю совпала с чувствами к этому городу Владислава Петровича Крапивина. У меня там жил дядя, морской офицер и когда я впервые в детстве попал в Севастополь, увидел море, корабли, якоря, то полюбил этот белый город на всю жизнь. Что-то в нем есть волнующее душу, видимо это что-то чувствовал и Крапивин.

Рассказ посвящен тому, что произошло у писателя впервые: знакомству с городом, бухтами, памятными местами и людьми. Первые впечатления самые глубокие и волнующие, поэтому так запомнилась Владиславу Петровичу мимолетная встреча с Ленькой. Вроде бы ничего особенного, но чувствуется, что это было для автора чем-то сугубо личным и действительно окрашенным в особо радостные краски. По лично виденному, я прекрасно понимаю, что антураж Севастополя полностью соответствует романтическим образам Крапивина: скалы, бастионы, старинные пушки. А упомянутый в рассказе Херсонес, по моим личным впечатлениям есть мостик не только в древность, но и в волшебный крапивинский мир. Ну а сигнальные флаги на кораблях всегда были постоянными атрибутами писателя не только в творчестве, но и в жизни, в его знаменитом отряде «Каравелла». В этом простом рассказе отражена незатейливая радость жизни, может быть то, что является для нас самым главным.

Хорошие детско-подростковые приключения. В комплекте поиски клада, походы по морям (с обилием морских терминов, которые, тем не менее, не мешают восприятию текста), острова с туземцами и все другие необходимые в приключенческой книге элементы. Все события достаточно мирные и происходят в хорошем смысле по-детски: злобные враги тонут, попадают под обстрел и при этом стабильно выживают и даже не получают каких-либо опасных для здоровья повреждений.

Все герои по-детски легки, никаких противоречивых и сложных характеров здесь нет. Но для легкой приключенческой книги это, на мой взгляд, как раз то, что надо.

А вот внезапное вкрапление сказки мне показалось лишним. Гномы, джинны, зачем все это? А с другой стороны немного волшебства в детстве никому еще не повредило.

Из ранних произведений автора, но уже по-настоящему крапивинская вещь. О жизни, самой обыкновенной жизни пятиклассника Вальки Бегунова и его друзей написано так, что от повести просто невозможно оторваться. И ладно бы просто увлекательно, но ведь ещё и так эмоционально, с такой достоверной передачей читателю его чувств и переживаний, что этому маленькому герою просто невозможно не сопереживать.

А как же здорово, как узнаваемо выписаны все остальные персонажи этой небольшой повести! Читая её ты будто снова оказываешься в своей школе, в своём классе, среди своих одноклассников и учителей. Поразительный писательский дар. Одна эта повесть была способна (во всяком случае в далёкое советское время) оказать на ребят гораздо большее влияние, чем десятки нравоучительных собраний и воспитательных бесед :).

В произведениях Крапивина все тесно переплетено с детством, с той счастливой порой беззаботности и мечтаний, первых радостей и бед, увлечений и первой влюбленности. В этом рассказе Владислав Петрович делится собственными воспоминаниями, связанными с проблесками будущего литературного таланта. Памятование эпизодов детства делает нашу душу мягче и чище, мы как на машине времени перемещаемся в зыбкую субстанцию прошлого, чтобы найти утраченное, понять свои ошибки и промахи. Там мы обращаем внимание на вещи и события мимо которых проходим сейчас не замечая. Такие, как например описываемые в начале рассказа запахи весны. Только детство дает нам возможность впитать эти трепетные впечатления в максимальной полноте ощущений. Впрочем и некоторым взрослым оставлена судьбой эта возможность и к таким счастливчикам относится Владислав Петрович Крапивин. Ему, в той ранней поре послевоенного детства удалось сформировать свой жизненный стержень, позволивший навсегда остаться в душе мальчишкой, с талантом передавать подобное мироощущение в своих книгах.

И в рассказе сразу видно, как уже став маститым и признанным писателем, Крапивин все равно сохранил внутри себя детскую застенчивость и чистоту. Формирующий сюжет рассказа эпизод написания своего первого детского произведения, показывает важность казалось бы незначительных моментов нашей жизни. Кто знает, что определяет нашу судьбу? Мы ищем ответ в знаковых и важных моментах нашей биографии. Но я убежден, что случайная встреча, мимолетный взгляд, испытанное чувство в той же степени определяют наше будущее. Примером тому может послужить данный рассказ.

Как глупо и преступно убивать друг друга

«Солдат, в кого бы он ни стрелял, будет оправдан и свят, если он делает это во имя Империи»

«Я думаю, какие же вы сволочи.»

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, не знаю. как вы, а я иду к тому, кому доверяю. И не то, чтобы Владислав Крапивин был совершенно моим автором: в собственном детстве не довелось близко с ним познакомиться, а когда росли мои дети и читала им вслух, тоже как-то не вспомнилось, что есть такой прекрасный писатель.

Вышло, что узнала в зрелости и поразилась, насколько хорошо читаются крапивинские книги искушенным читателем. В них нет умилительного заискивания, сюсюканья и нарочитого снижения планки, которыми детская литература обычно отталкивает взрослых. И Крапивин честен. Он говорит о вещах, которые имеют значение вне зависимости от политической повестки и текущего контекста.

Зло у Крапивина всегда зло, в какие бы сверкающие доспехи ни рядилось, каких бы красивых слов ни приводило в свое оправдание. Ему находится место в самых сияющих грезах самого прекрасного далека. «Взрыв генерального штаба», в общем, об этом. Место действия — свободный город Льчевск, люди которого просто хотят спокойно жить, работать и быть счастливыми, в то время, как свои виды на него имеют соседние, куда более сильные, державы.

Когда к чудаковатому астроному-смотрителю маяка и его внучке прибиваются двое мальчишек-беженцев, это никого не удивляет — державы без конца воюют где-то на окраинах. Прокормим как-нибудь, на тыквенную похлебку овощей с огорода хватит. Когда начинаешь догадываться, что один из них не беспризорник, а лазутчик — то, в общем, бывает, чего там: ребенка с меньшей долей вероятности заподозрят, да к тому же у него какие-то уникальные особенности восприятия, позволяющие выполнить возложенную миссию лучше, чем это сделал бы взрослый.

Когда понимаешь. что и со вторым все непросто, происходящее, против ожиданий, обретает оттенок не водевильности, а кафкианского абсурдизма. «Они же дети!» — думаешь. А следом: «Когда это останавливало зачинщиков войн?» Они бьются на твоих глазах, всякий в тисках своей моральной дилеммы, которая в итоге окажется для них куда более общей, чем ожидалось.

А по сути, в той же степени и твоей. Когда кажется, что не можешь совсем ничего изменить, делай хоть что-нибудь. И может быть получится?

Мысли человека вещь эфемерная и недолговечная, недаром многие люди ( а особенно творческие) ведут дневники, в которых отражают свои чувства, ощущения, приливы вдохновения. В этом рассказе Крапивин рассказывает о своих попытках вести подобные записи, признавая все же обрывочность и бессистемность этого процесса. Однако, из приведенных выдержек отчетливо прослеживается дорога писателя к вершинам мастерства, тому замечательному крапивинскому миру, давшему Владиславу Петровичу право быть причисленным к плеяде отцов-основателей из известной книжной серии издательства «Эксмо». Показанные в рассказе беглые срезы увиденного и прочувствованного писателем в непрерывном процессе творческих исканий дали многие сюжеты этих великолепных книг. И эти записанные капельки наблюдений передают особую тихую радость воспоминаний писателя, проявившихся картинок прошлого, ничем ни примечательных, но наделенных особой теплотой, идущей из глубины души, где содержится все самое лучшее что есть в человеке.

А описываемый в рассказе Севастополь будто бы специально создан для подобных чувств. Я сам это ощутил при нескольких посещениях этого замечательного города, помогающего высвободить заложенную в человеке любовь и доброту. Это можно понять только побывав в Севастополе, впитав его необычную атмосферу сотканную морем, солнцем, кораблями. Поэтому познавшим это, будут близки севастопольские рассказы Крапивина, не имеющие головокружительного сюжета, но содержащими в себе глубокие, полуосознанные чувства, впервые оформившиеся у Владислава Петровича на бумаге, в виде приведенных в рассказе обрывочных строк из старых тетрадей.

Рассказ посвящен трагедиям потерь в жизни автора. Три человека — отец, Шмидт и Паустовский своей жизнью и своим уходом оставили глубокий след в душе Владислава Петровича. Гибель Шмидта произошла задолго до рождения писателя, но она сильно тронула чувства Крапивина своим возвышенным героизмом, тронула так, будто бы трагические события произошли воочию, сейчас. Достойный человек умирает столь же достойно, оставляя после себя долгую память.

Паустовский своим творчеством дал толчок к началу литературной деятельности Крапивина, помог понять природу писательского дара, обозначил контуры принципов творчества. Для Владислава Петровича Паустовский был учителем, определивший жизненный путь в описываемый в рассказе памятный вечер писательских терзаний и разочарований. Не зря говорят про муки творчества, только так внутри человека выкристаллизовывается нечто незыблемое, дающее опору в будущей литературной деятельности.

Отец, это уже близкий, родной человек, пусть даже почти всю жизнь Крапивин не был рядом с ним. Тем не менее мимолетные встречи были очень дороги для писателя. В жизни частенько бывает так, что неприметные эпизоды почему-то надолго запоминаются. Такова была прогулка с отцом по Вильнюсу и встреча с ребятами искавшими свою стрелу от арбалета. Это и есть те самые упомянутые в концовке рассказа искорки памяти детства. Они живут в каждом человеке как связь с прошлым и нередко, скажем найденная старая детская игрушка, дает сильнейший толчок, искорка вспыхивает, разгорается в большой костер и от него вспыхивает поток мощнейших эмоций, волнующих нашу душу до слез. Для Владислава Петровича таким памятным символом из детства, является оставшаяся в воспоминаниях стрела от детского арбалета, давшая название этому рассказу.

В творчестве Владислава Крапивина для меня особенно ценным является способность писателя поделиться своими глубинными чувствами так, что каким-то образом активируется что-то свое личное, давно забытое или мимо чего проходишь не замечая. А ведь в этом может заключаться что-то очень важное для тебя, помогающее ощутить внутреннее умиротворение. За это так любимы книги Владислава Петровича. В этом рассказе Крапивин говорит о важной роли мелочей в формировании внутреннего чувственного восприятия человека. Обычная, неприметная Шестая Бастионная улица приносит писателю радость особой теплоты ощущений, когда на душе делается очень-очень хорошо и почему-то вспоминается детство.

У многих есть так называемые «свои» места, где ощущаешь такой же душевный комфорт, как и Крапивин на «своей» Шестой Бастионной, с формирующими подобные чувства «своими» знакомыми предметами: чугунными ядрами, якорями или каменными лестницами со стертыми ступеньками. Вместе со своим другом Алькой писатель ощущает застывшую в камне бастионов историю, чью-то доблесть и отвагу, кровь и слезы. В этом заключается настоящая красота памятных мест, не имеющая ничего общего с внешним блеском новой красивой отделки. Поэтому друзья с такой горечью воспринимают предстоящую реконструкцию форта. И пропитанный морем камешек Константиновского равелина сохранит для писателя то самое «свое», навечно оставшееся в памяти.

Казалось бы, что можно почерпнуть из такого небольшого рассказа? Очень многое, ведь дело в том-смотря как читать и на что обращать внимание. Крапивин в каждом своем, пусть даже небольшом, произведении способен чем-то взволновать чувства. Это может быть неприметный эпизод, пара строк, даже несколько слов и читатель погружается в особый, крапивинский мир притягательной трепетности детства. Вот и в этом рассказе, только человек тонко чувствующий незаметную красоту природы, может восторгаться солнечными пятнышками, образованными проходящими сквозь листву лучами солнца. И конечно же, для этого нужно иметь душу ребенка, способную заметить это и много лет подряд, как новому чуду, восторгаться игрой огненных бликов. Владислав Петрович делится этими впечатлениями и как-то становится легко и радостно.

Способность подмечать такие вещи рождена мастерством и душой писателя. Что же касается основного сюжета рассказа-это новое знакомство, новая раскрывающаяся мальчишечья душа. Бесхитростность и искренность чувств всегда присущи детскому возрасту, это то, что притягивает к себе как самого писателя, так и читателей книг Крапивина. И вот, новая история, новый приток трогательных и чистых эмоций.

В произведениях Крапивина всегда есть что-то близкое каждому читателю, неравнодушному к творчеству писателя. В частности это идентичность чувств и ощущений по отношению к героям книг Крапивина. А поскольку данный рассказ является автобиографическим, то те кому родственны и понятны описываемые душевные порывы маленького Славы, связывают себя магической ниточкой с самим Владиславом Петровичем.

Ведь наверняка многие испытали в детстве то же волшебство зимних вечеров у потрескивающей дровяной печки, отбрасывающей сказочные блики огня на стены. Или же описанное в рассказе таинство первого поглощения интересной книгой, когда всем своим существом проникаешься увлекательным содержанием, не отпускающим от себя, пока не дочитаешь до конца. И долгое послевкусие от прочитанного рисует в воображении причудливые образы идеализированных героев и событий. Все это чувствовалось мною как в самом тексте, так и «между строк» этого замечательного рассказа и иногда возникало ощущение будто бы я читаю о самом себе.

Крапивин рассказал здесь о действительно важных вещах: о том как гордость может быть в тяжкие дни утешением для человека, как ребячьим сердцем можно ощутить смысл человеческого бытия. А главное писатель рассказал о книге, той может быть самой главной в жизни книге, оставившей вечный след в душе человека своим сильнейшим влиянием на чувства, а может быть даже на судьбу. В рассказе это был «Малахов курган» и читая, каждый наверняка вспомнил свои главные книги детства. Вспомнил такие и я.

С первых же строк рассказа нам открывается чудо зарождения нового дня. Как все-таки редко мы встречаем восход солнца. Когда это было в последний раз? В детстве, в юности? Многие только считаное количество раз испытывали эти счастливые мгновения, доступные каждому, но не используемые в суете и усталости повседневной жизни. Владислав Крапивин сохранил в себе способность радоваться этому обычному явлению природы и этой радостью наполнил для читателя данный рассказ.

Описываемое сентябрьское утро наполнено мелкими эпизодами или правильнее сказать срезами жизни разных людей. Каждое такое мгновение вмещает в себя чьи-то радости и горести, заботы и дела, а нередко даже и чью-то судьбу. История двух поссорившихся друзей наполнена тяжестью взаимной обиды и еще большей тяжестью сделать первый шаг к примирению, несмотря на взаимное жгучее желание сделать это. Но все-таки детям гораздо проще преодолеть себя нежели взрослым. Ведь нередко пустяковые обиды превращаются в злобную вражду, как у гоголевских Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича. И Крапивин искренне радуется за Вовку с Сережей, за неразорванную цепь их дружбы. Эта радость помогает ненадолго самому стать десятилетним мальчишкой, а романтическая аура Севастополя усиливает это чувство.

Что касается описываемой романтики Севастополя, то этот вопрос я затронул в отзыве к рассказу «Флаг отхода», который является частью данного рассказа. Хочется еще раз заметить , что Севастополь является для автора как бы зеркалом, отражения которого представляют собой те самые сказочные города из книг писателя. Не случайно в их описаниях я всегда чувствовал что-то неуловимо знакомое, почерпнутое Владиславом Петровичем из волнующей атмосферы белого города.

«Ампула Грина» Владислава Петровича Крапивина не стала одной из любимых, но темы, важные для меня, произведение поднимает. Книга, самое главное, даёт надежду: есть еще взрослые, которые понимают, принимают и защищают детей. А многие истории заканчиваются хорошо, несмотря на кажущуюся безнадежность.

Однажды выйдет ангел черный и скажет, что надежды нет…

Владислав Петрович никогда не «уводил в сказку», за этим приходят не к нему. Но он неустанно дает понять: жизнь не сказка, а летающие стулья или города с собственной душой – «лирическое отступление», чтобы не было страшно в существующем мире, где случается недопустимое. И забирал ребят из банд, наркоманских притонов и блат-хат — откуда в принципе не возвращаются. А уж молодежные банды, вроде той, что у Моргана, Крапивин не с потолка брал, и царящие в исправительных заведениях нравы – тем более. Жизнь порой страшнее любого вымысла.

Писателя часто обвиняют в том, что он «сгущает краски». Ребята, поверьте, он их разбавляет: появилась масса янг-эдлтсов с тупиком в конце, со «все умерли» и «никому нельзя доверять». И без желания что-либо с этим делать на правах взрослого (писателям уже по 25-30 лет. Говорят, так бывает, когда нет опыта успешного преодоления травмы).

«Возвращение в утерянный рай» с мудростью взрослого, без наивности, с верой и любовью – тенденция, которую смело можно назвать модной. Грин заслужил детский дом семейного типа, в котором оказался, где закончились его попытки убежать. Май заслужил — пусть хоть где-то история юного наследника закончится счастливее. Валерка заслужил «начать с начала»: у хороших людей в конечном итоге должно все закончиться хорошо. Это не наивно, это зрело.

Идущий следом ангел белый прошепчет, что надежда есть.

Поздний Крапивин не всегда и не во всем понятен, и это объяснимо: человек с возрастом все меньше хочет приспосабливаться к новым реалиям, переосмысливать их. Владислав Петрович и так продержался рекордно долго «на своей волне».

Произведения Крапивина я с удовольствием читал и в школьном возрасте и после — в основном в журналах из читального зала библиотеки, но до этой повести воспринимал скорее всего как детского писателя с редкими обращениями к фантастике. «В ночь большого прилива» заставила пересмотреть свою оценку его творчества и по новой перечитать уже подзабытые произведения. Прошерстить букинисты как Павлодара так и Свердловска. Жаль только, что почти все находки оказались вытеснены более поздними переизданиями (полки шкафов не бесконечны). Но здравствуй подписка на «УС» и выцеживание номеров «Пионера» с произведениями ставшего любимым Автора!

На мой взгляд это «детская книга» для взрослых, и прежде всего, о том, что не надо пасовать перед хамством, и необходимо отстаивать свои права. Это роман о том, как воспитывать в себе, и в своих детях доброту, честность, и понимание! Взрослый взгляд на проблему, глазами ребёнка- этот приём автора очень силён! Роман о формировании человеческих качеств в душе 12-летнего мальчика Серёжи Каховского- пионера, капитана пионерской организации «Эспада», смелого, доброго, справедливого! Пионера, готового в любой момент защитить слабого, своих друзей и себя! По сути, это очень правильный мальчишка, хотя взрослые ему ни один раз пытаются доказать, что гнев — это обратная сторона страха, и не нужно вмешиваться во всё и вся, лезть на рожон! Но, как пройти мимо несправедливости, видя её кругом, которую взрослые очень часто игнорируют?! Владислав Крапивин показывает самую главную, на мой взгляд вещь- не останься равнодушным! Равнодушным к чужой беде, если можешь помочь- помоги, там, где другие прошли мимо!

Нам, взрослым, (сразу оговорюсь, не всем) порой кажется, что мы знаем, как правильно воспитывать детей, будущее поколение, но бывает так, что мы взрослые, забываем порой, что сами были детьми! Ведь смотря со стороны, некоторые поступки «Серёжи Каховского», могут быть непонятны! Нам с детства внушали- взрослый всегда прав, но у детей порой свежий, не замыленный взгляд на происходящее!

Так ещё в самом начале повествования ситуация в детском лагере служит нам ярким примером поступок директора- мало того, что отобрать письмо, написанное Серёжей Каховским, своему отцу, так ещё и прочитать его вслух на общей линейке всего детского лагеря! А потом, сказать подростку: «Не нравится, убирайся из лагеря!» Дети всё понимают буквально! Что Серёжа и сделал! Как можно потом его ругать, за то, что он сбежал из лагеря? И подобных ситуаций в романе будет не одна! Возможно, у Владислава Крапивина в романе всё немного гипертрофировано, но, по сути, правильно!

Отдельной темой стоит почерпнуть жизнь Сергея Каховского и его друзей в школе, и пионерской организации «Эспада», которая, собственно, формировалась, как детский клуб, где дети должны были рисовать стенгазеты, лепить поделки из пластилина! Но всё меняется с приходом артековского вожатого Олега Петровича Московкина, как руководителя клуба «Эспада».

Олег, что ни говори был способный организатор, подлинно заинтересовал ребят фехтованием и съёмкой любительского фильма и наконец сумел организовать в клубе из ребят сплочённый отряд, тот, что и позже того, как клуб ликвидировали, а сам Олег уехал продолжил существование. Но всё же Олег допустил одно недопустимое для взрослого человека и учителя действие.

Говорят, что подобный случай был и в «Каравелле», В.П.Крапивин, когда был молодым, от туда тоже каких то за подобное исключил, а когда задумался об этом, пожалел, ну нельзя детей реально наказывать за это, осудить нравственно да, что бы они поняли и может быть даже сами решили бы поправить, но использовать репрессивные меры, а так же приказывать исправить-это никуда не годится!

В заключение хочу сказать, что на мой взгляд роман является хрестоматийным, и его стоит читать не только детям, но и взрослым! Лично мне роман очень понравился!

Наверное одно из главных предназначений настоящей литературы-помочь человеку разобраться в самом себе и окружающей действительности. Желающим сделать это, в помощь даются прекрасные, умные книги, оставленные талантливыми писателями не только для своих современников, но и для последующих поколений. Владислав Петрович Крапивин показывая в этой повести вымышленный мир, невольно как в зеркале отразил нашу нынешнюю действительность. В книге так много явных параллелей, что я просто не могу обойти их стороной. Да, да, именно так, нужно только совсем немного желания и проницательности, чтобы увидеть в обществе острова Двид нынешнюю объективную реальность. Равновесие порядка-это убаюкивающая иллюзия спокойствия и процветания, в которую к сожалению склонны верить люди острова, под одурманивающие вопли Крикунчика Чарли. Как все это похоже на происходящее за нашим окном, а Крикунчик Чарли теперь живет в экране нашего телевизора. Любое талантливое произведение не есть отвлеченное писание, оно всегда в той или иной степени актуально для желающих снять розовые очки и пошире открыть глаза.

Именно такие люди столь опасны для Правителей острова Двид, именно для борьбы с ними и предназначался Ящер, чтобы ни у кого не возникло желание переделать свою жизнь. А для иллюзии бесперспективности борьбы была разработана целая полит.технология, в сети которой и попали Женька с Юлькой. И как следствие, у покорного населения рождается ключевая гибельная мысль: «С Ящером воевать бесполезно, поэтому надо приспосабливаться». В итоге само собой получается, что для счастья вовсе не обязательно к чему-то стремиться, о чем-то мечтать и хотеть чего-то нового, вопреки установленным порядкам. Помните, как поет Кипелов: «Может лучше лежать тенью забытой, на горячем песке, от страстей вдалеке, где царит тишина и вечный покой»? Нет, только тот может называться настоящим Человеком, кто готов жить вопреки этому!

Ведь в разговоре Женьки с мамой, Крапивин гениально дал свое понимание смысла человеческого бытия. Это заключается в радости от жизни, а самая большая радость-это любовь. И тогда ты придешь к конечной цели, вершине морального наслаждения- к ощущению счастью. Это можно испытать от самых простых и доступных вещей: солнечного утра, свежести зелени леса, лица любимой. Все это находится рядом с нами, только протяни руку, но почему-то такие простые вещи оказываются почти всем недоступными и в этом состоит один из самых главных жизненных парадоксов. Человек сам создает для себя фантом из ложных ценностей, погружаясь в которые, делает свое существование пустым и бессмысленным. А к этому умело подталкивает нас Ящер, как известно находящийся не только во вне, но и внутри нас. Поэтому победа ребят над монстром из озера, явилась лишь началом пути к свободе острова.

Крапивин не стал излишне идеализировать мальчишек, Женька с Юлькой испытали и панический страх и отсутствие стойкости. Но ведь настоящая твердая воля только куется в детстве, чтобы проявиться в уже взрослом возрасте. Главное не затаить в себе плохое, а чистые детские слезы всегда смоют проявившуюся слабину характера. Искренне пережить свое горе и стыд тоже дорогого стоит, а на помощь всегда придут верные друзья. Но гораздо тяжелее пережить смерть своего друга, всем сердцем ощутить безвозвратность потери, когда живой человек превращается всего лишь в воспоминание.

И ребята прошли через такие испытания, потому что познали то, что никогда не узнать Отшельнику. Они узнали Истину: нужно всегда быть Человеком, без отговорок и компромисов перед совестью, в самом себе, как в зеркале, отражая моральную меру своих мыслей и поступков. Тогда ты будешь Человеком и перед собственным внутренним Я, а когда ты уйдешь из этого мира, ты останешься Человеком перед Вечностью, перед крапивинским Великим Кристаллом.

А еще необходимо сделать свой трудный выбор, как это сделал Юлька. Нужно преодолеть успокаивающее чувство казалось бы выполненного долга, побороть желание оставить для других выполнение начатого тобой дела, а для Юльки, пересилить непреодолимую тягу маленького мальчика к своей маме. И такой выбор всегда стоит перед каждым человеком в какой-нибудь точке его жизненного пути. Вся трудность сделать такой шаг очевидна, но тем кому это удается, уготована велика награда-стать тем самым настоящим Человеком. Спасибо Владислав Петрович за то, что указали в данной повести путь к этому.

Отличная миниатюра. Братья Метёлкины, отдавшие награду тому, кто её заслужил, тем самым и сами стали настоящими победителями — потому что восстановили справедливость.

Чудесная сказка. Сначала некоторое недоумение — «а тополь тут при чём?», но потом пошёл многоэтажный сон и дальше читается на одном дыхании; периодически задумываешься: а сейчас это наяву или во сне, а коли во сне, то на каком его этаже? ))

Чего не понимаю, так это выделения «Безлюдных пространств» из цикла о Великом Кристалле. Безлюдные пространства — те же грани Великого Кристалла. Читал не всё; что читал, то в целом нравится, особенно «Самолёт по имени Серёжка» — необычная такая повесть.

В параллельные миры и в возможность изменения прошлого категорически не верю, и тем не менее для меня «Великий Кристалл» — шедевр. Суть ведь не в параллельных пространствах и временных парадоксах, это лишь художественные приёмы; суть в, так сказать, крапивинской идеологии — а она в «Великом Кристалле» та же, что и в «Мальчике со шпагой» или «Колыбельной для брата», — и очень мне близка.