Все мы в детстве о чем-то мечтали. Воображение рисовало фантастические картины, идеализируя реальность и наделяя обычные вещи чудесными свойствами. У многих был свой город мечты, в который хотелось непременно когда-нибудь попасть. Так получилась, что моя любовь к Севастополю совпала с чувствами к этому городу Владислава Петровича Крапивина. У меня там жил дядя, морской офицер и когда я впервые в детстве попал в Севастополь, увидел море, корабли, якоря, то полюбил этот белый город на всю жизнь. Что-то в нем есть волнующее душу, видимо это что-то чувствовал и Крапивин.

Рассказ посвящен тому, что произошло у писателя впервые: знакомству с городом, бухтами, памятными местами и людьми. Первые впечатления самые глубокие и волнующие, поэтому так запомнилась Владиславу Петровичу мимолетная встреча с Ленькой. Вроде бы ничего особенного, но чувствуется, что это было для автора чем-то сугубо личным и действительно окрашенным в особо радостные краски. По лично виденному, я прекрасно понимаю, что антураж Севастополя полностью соответствует романтическим образам Крапивина: скалы, бастионы, старинные пушки. А упомянутый в рассказе Херсонес, по моим личным впечатлениям есть мостик не только в древность, но и в волшебный крапивинский мир. Ну а сигнальные флаги на кораблях всегда были постоянными атрибутами писателя не только в творчестве, но и в жизни, в его знаменитом отряде «Каравелла». В этом простом рассказе отражена незатейливая радость жизни, может быть то, что является для нас самым главным.

Хорошие детско-подростковые приключения. В комплекте поиски клада, походы по морям (с обилием морских терминов, которые, тем не менее, не мешают восприятию текста), острова с туземцами и все другие необходимые в приключенческой книге элементы. Все события достаточно мирные и происходят в хорошем смысле по-детски: злобные враги тонут, попадают под обстрел и при этом стабильно выживают и даже не получают каких-либо опасных для здоровья повреждений.

Все герои по-детски легки, никаких противоречивых и сложных характеров здесь нет. Но для легкой приключенческой книги это, на мой взгляд, как раз то, что надо.

А вот внезапное вкрапление сказки мне показалось лишним. Гномы, джинны, зачем все это? А с другой стороны немного волшебства в детстве никому еще не повредило.

Из ранних произведений автора, но уже по-настоящему крапивинская вещь. О жизни, самой обыкновенной жизни пятиклассника Вальки Бегунова и его друзей написано так, что от повести просто невозможно оторваться. И ладно бы просто увлекательно, но ведь ещё и так эмоционально, с такой достоверной передачей читателю его чувств и переживаний, что этому маленькому герою просто невозможно не сопереживать.

А как же здорово, как узнаваемо выписаны все остальные персонажи этой небольшой повести! Читая её ты будто снова оказываешься в своей школе, в своём классе, среди своих одноклассников и учителей. Поразительный писательский дар. Одна эта повесть была способна (во всяком случае в далёкое советское время) оказать на ребят гораздо большее влияние, чем десятки нравоучительных собраний и воспитательных бесед :).

В произведениях Крапивина все тесно переплетено с детством, с той счастливой порой беззаботности и мечтаний, первых радостей и бед, увлечений и первой влюбленности. В этом рассказе Владислав Петрович делится собственными воспоминаниями, связанными с проблесками будущего литературного таланта. Памятование эпизодов детства делает нашу душу мягче и чище, мы как на машине времени перемещаемся в зыбкую субстанцию прошлого, чтобы найти утраченное, понять свои ошибки и промахи. Там мы обращаем внимание на вещи и события мимо которых проходим сейчас не замечая. Такие, как например описываемые в начале рассказа запахи весны. Только детство дает нам возможность впитать эти трепетные впечатления в максимальной полноте ощущений. Впрочем и некоторым взрослым оставлена судьбой эта возможность и к таким счастливчикам относится Владислав Петрович Крапивин. Ему, в той ранней поре послевоенного детства удалось сформировать свой жизненный стержень, позволивший навсегда остаться в душе мальчишкой, с талантом передавать подобное мироощущение в своих книгах.

И в рассказе сразу видно, как уже став маститым и признанным писателем, Крапивин все равно сохранил внутри себя детскую застенчивость и чистоту. Формирующий сюжет рассказа эпизод написания своего первого детского произведения, показывает важность казалось бы незначительных моментов нашей жизни. Кто знает, что определяет нашу судьбу? Мы ищем ответ в знаковых и важных моментах нашей биографии. Но я убежден, что случайная встреча, мимолетный взгляд, испытанное чувство в той же степени определяют наше будущее. Примером тому может послужить данный рассказ.

Как глупо и преступно убивать друг друга

«Солдат, в кого бы он ни стрелял, будет оправдан и свят, если он делает это во имя Империи»

«Я думаю, какие же вы сволочи.»

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, не знаю. как вы, а я иду к тому, кому доверяю. И не то, чтобы Владислав Крапивин был совершенно моим автором: в собственном детстве не довелось близко с ним познакомиться, а когда росли мои дети и читала им вслух, тоже как-то не вспомнилось, что есть такой прекрасный писатель.

Вышло, что узнала в зрелости и поразилась, насколько хорошо читаются крапивинские книги искушенным читателем. В них нет умилительного заискивания, сюсюканья и нарочитого снижения планки, которыми детская литература обычно отталкивает взрослых. И Крапивин честен. Он говорит о вещах, которые имеют значение вне зависимости от политической повестки и текущего контекста.

Зло у Крапивина всегда зло, в какие бы сверкающие доспехи ни рядилось, каких бы красивых слов ни приводило в свое оправдание. Ему находится место в самых сияющих грезах самого прекрасного далека. «Взрыв генерального штаба», в общем, об этом. Место действия — свободный город Льчевск, люди которого просто хотят спокойно жить, работать и быть счастливыми, в то время, как свои виды на него имеют соседние, куда более сильные, державы.

Когда к чудаковатому астроному-смотрителю маяка и его внучке прибиваются двое мальчишек-беженцев, это никого не удивляет — державы без конца воюют где-то на окраинах. Прокормим как-нибудь, на тыквенную похлебку овощей с огорода хватит. Когда начинаешь догадываться, что один из них не беспризорник, а лазутчик — то, в общем, бывает, чего там: ребенка с меньшей долей вероятности заподозрят, да к тому же у него какие-то уникальные особенности восприятия, позволяющие выполнить возложенную миссию лучше, чем это сделал бы взрослый.

Когда понимаешь. что и со вторым все непросто, происходящее, против ожиданий, обретает оттенок не водевильности, а кафкианского абсурдизма. «Они же дети!» — думаешь. А следом: «Когда это останавливало зачинщиков войн?» Они бьются на твоих глазах, всякий в тисках своей моральной дилеммы, которая в итоге окажется для них куда более общей, чем ожидалось.

А по сути, в той же степени и твоей. Когда кажется, что не можешь совсем ничего изменить, делай хоть что-нибудь. И может быть получится?

Мысли человека вещь эфемерная и недолговечная, недаром многие люди ( а особенно творческие) ведут дневники, в которых отражают свои чувства, ощущения, приливы вдохновения. В этом рассказе Крапивин рассказывает о своих попытках вести подобные записи, признавая все же обрывочность и бессистемность этого процесса. Однако, из приведенных выдержек отчетливо прослеживается дорога писателя к вершинам мастерства, тому замечательному крапивинскому миру, давшему Владиславу Петровичу право быть причисленным к плеяде отцов-основателей из известной книжной серии издательства «Эксмо». Показанные в рассказе беглые срезы увиденного и прочувствованного писателем в непрерывном процессе творческих исканий дали многие сюжеты этих великолепных книг. И эти записанные капельки наблюдений передают особую тихую радость воспоминаний писателя, проявившихся картинок прошлого, ничем ни примечательных, но наделенных особой теплотой, идущей из глубины души, где содержится все самое лучшее что есть в человеке.

А описываемый в рассказе Севастополь будто бы специально создан для подобных чувств. Я сам это ощутил при нескольких посещениях этого замечательного города, помогающего высвободить заложенную в человеке любовь и доброту. Это можно понять только побывав в Севастополе, впитав его необычную атмосферу сотканную морем, солнцем, кораблями. Поэтому познавшим это, будут близки севастопольские рассказы Крапивина, не имеющие головокружительного сюжета, но содержащими в себе глубокие, полуосознанные чувства, впервые оформившиеся у Владислава Петровича на бумаге, в виде приведенных в рассказе обрывочных строк из старых тетрадей.

Рассказ посвящен трагедиям потерь в жизни автора. Три человека — отец, Шмидт и Паустовский своей жизнью и своим уходом оставили глубокий след в душе Владислава Петровича. Гибель Шмидта произошла задолго до рождения писателя, но она сильно тронула чувства Крапивина своим возвышенным героизмом, тронула так, будто бы трагические события произошли воочию, сейчас. Достойный человек умирает столь же достойно, оставляя после себя долгую память.

Паустовский своим творчеством дал толчок к началу литературной деятельности Крапивина, помог понять природу писательского дара, обозначил контуры принципов творчества. Для Владислава Петровича Паустовский был учителем, определивший жизненный путь в описываемый в рассказе памятный вечер писательских терзаний и разочарований. Не зря говорят про муки творчества, только так внутри человека выкристаллизовывается нечто незыблемое, дающее опору в будущей литературной деятельности.

Отец, это уже близкий, родной человек, пусть даже почти всю жизнь Крапивин не был рядом с ним. Тем не менее мимолетные встречи были очень дороги для писателя. В жизни частенько бывает так, что неприметные эпизоды почему-то надолго запоминаются. Такова была прогулка с отцом по Вильнюсу и встреча с ребятами искавшими свою стрелу от арбалета. Это и есть те самые упомянутые в концовке рассказа искорки памяти детства. Они живут в каждом человеке как связь с прошлым и нередко, скажем найденная старая детская игрушка, дает сильнейший толчок, искорка вспыхивает, разгорается в большой костер и от него вспыхивает поток мощнейших эмоций, волнующих нашу душу до слез. Для Владислава Петровича таким памятным символом из детства, является оставшаяся в воспоминаниях стрела от детского арбалета, давшая название этому рассказу.

В творчестве Владислава Крапивина для меня особенно ценным является способность писателя поделиться своими глубинными чувствами так, что каким-то образом активируется что-то свое личное, давно забытое или мимо чего проходишь не замечая. А ведь в этом может заключаться что-то очень важное для тебя, помогающее ощутить внутреннее умиротворение. За это так любимы книги Владислава Петровича. В этом рассказе Крапивин говорит о важной роли мелочей в формировании внутреннего чувственного восприятия человека. Обычная, неприметная Шестая Бастионная улица приносит писателю радость особой теплоты ощущений, когда на душе делается очень-очень хорошо и почему-то вспоминается детство.

У многих есть так называемые «свои» места, где ощущаешь такой же душевный комфорт, как и Крапивин на «своей» Шестой Бастионной, с формирующими подобные чувства «своими» знакомыми предметами: чугунными ядрами, якорями или каменными лестницами со стертыми ступеньками. Вместе со своим другом Алькой писатель ощущает застывшую в камне бастионов историю, чью-то доблесть и отвагу, кровь и слезы. В этом заключается настоящая красота памятных мест, не имеющая ничего общего с внешним блеском новой красивой отделки. Поэтому друзья с такой горечью воспринимают предстоящую реконструкцию форта. И пропитанный морем камешек Константиновского равелина сохранит для писателя то самое «свое», навечно оставшееся в памяти.

Казалось бы, что можно почерпнуть из такого небольшого рассказа? Очень многое, ведь дело в том-смотря как читать и на что обращать внимание. Крапивин в каждом своем, пусть даже небольшом, произведении способен чем-то взволновать чувства. Это может быть неприметный эпизод, пара строк, даже несколько слов и читатель погружается в особый, крапивинский мир притягательной трепетности детства. Вот и в этом рассказе, только человек тонко чувствующий незаметную красоту природы, может восторгаться солнечными пятнышками, образованными проходящими сквозь листву лучами солнца. И конечно же, для этого нужно иметь душу ребенка, способную заметить это и много лет подряд, как новому чуду, восторгаться игрой огненных бликов. Владислав Петрович делится этими впечатлениями и как-то становится легко и радостно.

Способность подмечать такие вещи рождена мастерством и душой писателя. Что же касается основного сюжета рассказа-это новое знакомство, новая раскрывающаяся мальчишечья душа. Бесхитростность и искренность чувств всегда присущи детскому возрасту, это то, что притягивает к себе как самого писателя, так и читателей книг Крапивина. И вот, новая история, новый приток трогательных и чистых эмоций.

В произведениях Крапивина всегда есть что-то близкое каждому читателю, неравнодушному к творчеству писателя. В частности это идентичность чувств и ощущений по отношению к героям книг Крапивина. А поскольку данный рассказ является автобиографическим, то те кому родственны и понятны описываемые душевные порывы маленького Славы, связывают себя магической ниточкой с самим Владиславом Петровичем.

Ведь наверняка многие испытали в детстве то же волшебство зимних вечеров у потрескивающей дровяной печки, отбрасывающей сказочные блики огня на стены. Или же описанное в рассказе таинство первого поглощения интересной книгой, когда всем своим существом проникаешься увлекательным содержанием, не отпускающим от себя, пока не дочитаешь до конца. И долгое послевкусие от прочитанного рисует в воображении причудливые образы идеализированных героев и событий. Все это чувствовалось мною как в самом тексте, так и «между строк» этого замечательного рассказа и иногда возникало ощущение будто бы я читаю о самом себе.

Крапивин рассказал здесь о действительно важных вещах: о том как гордость может быть в тяжкие дни утешением для человека, как ребячьим сердцем можно ощутить смысл человеческого бытия. А главное писатель рассказал о книге, той может быть самой главной в жизни книге, оставившей вечный след в душе человека своим сильнейшим влиянием на чувства, а может быть даже на судьбу. В рассказе это был «Малахов курган» и читая, каждый наверняка вспомнил свои главные книги детства. Вспомнил такие и я.

С первых же строк рассказа нам открывается чудо зарождения нового дня. Как все-таки редко мы встречаем восход солнца. Когда это было в последний раз? В детстве, в юности? Многие только считаное количество раз испытывали эти счастливые мгновения, доступные каждому, но не используемые в суете и усталости повседневной жизни. Владислав Крапивин сохранил в себе способность радоваться этому обычному явлению природы и этой радостью наполнил для читателя данный рассказ.

Описываемое сентябрьское утро наполнено мелкими эпизодами или правильнее сказать срезами жизни разных людей. Каждое такое мгновение вмещает в себя чьи-то радости и горести, заботы и дела, а нередко даже и чью-то судьбу. История двух поссорившихся друзей наполнена тяжестью взаимной обиды и еще большей тяжестью сделать первый шаг к примирению, несмотря на взаимное жгучее желание сделать это. Но все-таки детям гораздо проще преодолеть себя нежели взрослым. Ведь нередко пустяковые обиды превращаются в злобную вражду, как у гоголевских Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича. И Крапивин искренне радуется за Вовку с Сережей, за неразорванную цепь их дружбы. Эта радость помогает ненадолго самому стать десятилетним мальчишкой, а романтическая аура Севастополя усиливает это чувство.

Что касается описываемой романтики Севастополя, то этот вопрос я затронул в отзыве к рассказу «Флаг отхода», который является частью данного рассказа. Хочется еще раз заметить , что Севастополь является для автора как бы зеркалом, отражения которого представляют собой те самые сказочные города из книг писателя. Не случайно в их описаниях я всегда чувствовал что-то неуловимо знакомое, почерпнутое Владиславом Петровичем из волнующей атмосферы белого города.

«Ампула Грина» Владислава Петровича Крапивина не стала одной из любимых, но темы, важные для меня, произведение поднимает. Книга, самое главное, даёт надежду: есть еще взрослые, которые понимают, принимают и защищают детей. А многие истории заканчиваются хорошо, несмотря на кажущуюся безнадежность.

Однажды выйдет ангел черный и скажет, что надежды нет…

Владислав Петрович никогда не «уводил в сказку», за этим приходят не к нему. Но он неустанно дает понять: жизнь не сказка, а летающие стулья или города с собственной душой – «лирическое отступление», чтобы не было страшно в существующем мире, где случается недопустимое. И забирал ребят из банд, наркоманских притонов и блат-хат — откуда в принципе не возвращаются. А уж молодежные банды, вроде той, что у Моргана, Крапивин не с потолка брал, и царящие в исправительных заведениях нравы – тем более. Жизнь порой страшнее любого вымысла.

Писателя часто обвиняют в том, что он «сгущает краски». Ребята, поверьте, он их разбавляет: появилась масса янг-эдлтсов с тупиком в конце, со «все умерли» и «никому нельзя доверять». И без желания что-либо с этим делать на правах взрослого (писателям уже по 25-30 лет. Говорят, так бывает, когда нет опыта успешного преодоления травмы).

«Возвращение в утерянный рай» с мудростью взрослого, без наивности, с верой и любовью – тенденция, которую смело можно назвать модной. Грин заслужил детский дом семейного типа, в котором оказался, где закончились его попытки убежать. Май заслужил — пусть хоть где-то история юного наследника закончится счастливее. Валерка заслужил «начать с начала»: у хороших людей в конечном итоге должно все закончиться хорошо. Это не наивно, это зрело.

Идущий следом ангел белый прошепчет, что надежда есть.

Поздний Крапивин не всегда и не во всем понятен, и это объяснимо: человек с возрастом все меньше хочет приспосабливаться к новым реалиям, переосмысливать их. Владислав Петрович и так продержался рекордно долго «на своей волне».

Произведения Крапивина я с удовольствием читал и в школьном возрасте и после — в основном в журналах из читального зала библиотеки, но до этой повести воспринимал скорее всего как детского писателя с редкими обращениями к фантастике. «В ночь большого прилива» заставила пересмотреть свою оценку его творчества и по новой перечитать уже подзабытые произведения. Прошерстить букинисты как Павлодара так и Свердловска. Жаль только, что почти все находки оказались вытеснены более поздними переизданиями (полки шкафов не бесконечны). Но здравствуй подписка на «УС» и выцеживание номеров «Пионера» с произведениями ставшего любимым Автора!

На мой взгляд это «детская книга» для взрослых, и прежде всего, о том, что не надо пасовать перед хамством, и необходимо отстаивать свои права. Это роман о том, как воспитывать в себе, и в своих детях доброту, честность, и понимание! Взрослый взгляд на проблему, глазами ребёнка- этот приём автора очень силён! Роман о формировании человеческих качеств в душе 12-летнего мальчика Серёжи Каховского- пионера, капитана пионерской организации «Эспада», смелого, доброго, справедливого! Пионера, готового в любой момент защитить слабого, своих друзей и себя! По сути, это очень правильный мальчишка, хотя взрослые ему ни один раз пытаются доказать, что гнев — это обратная сторона страха, и не нужно вмешиваться во всё и вся, лезть на рожон! Но, как пройти мимо несправедливости, видя её кругом, которую взрослые очень часто игнорируют?! Владислав Крапивин показывает самую главную, на мой взгляд вещь- не останься равнодушным! Равнодушным к чужой беде, если можешь помочь- помоги, там, где другие прошли мимо!

Нам, взрослым, (сразу оговорюсь, не всем) порой кажется, что мы знаем, как правильно воспитывать детей, будущее поколение, но бывает так, что мы взрослые, забываем порой, что сами были детьми! Ведь смотря со стороны, некоторые поступки «Серёжи Каховского», могут быть непонятны! Нам с детства внушали- взрослый всегда прав, но у детей порой свежий, не замыленный взгляд на происходящее!

Так ещё в самом начале повествования ситуация в детском лагере служит нам ярким примером поступок директора- мало того, что отобрать письмо, написанное Серёжей Каховским, своему отцу, так ещё и прочитать его вслух на общей линейке всего детского лагеря! А потом, сказать подростку: «Не нравится, убирайся из лагеря!» Дети всё понимают буквально! Что Серёжа и сделал! Как можно потом его ругать, за то, что он сбежал из лагеря? И подобных ситуаций в романе будет не одна! Возможно, у Владислава Крапивина в романе всё немного гипертрофировано, но, по сути, правильно!

Отдельной темой стоит почерпнуть жизнь Сергея Каховского и его друзей в школе, и пионерской организации «Эспада», которая, собственно, формировалась, как детский клуб, где дети должны были рисовать стенгазеты, лепить поделки из пластилина! Но всё меняется с приходом артековского вожатого Олега Петровича Московкина, как руководителя клуба «Эспада».

Олег, что ни говори был способный организатор, подлинно заинтересовал ребят фехтованием и съёмкой любительского фильма и наконец сумел организовать в клубе из ребят сплочённый отряд, тот, что и позже того, как клуб ликвидировали, а сам Олег уехал продолжил существование. Но всё же Олег допустил одно недопустимое для взрослого человека и учителя действие.

Говорят, что подобный случай был и в «Каравелле», В.П.Крапивин, когда был молодым, от туда тоже каких то за подобное исключил, а когда задумался об этом, пожалел, ну нельзя детей реально наказывать за это, осудить нравственно да, что бы они поняли и может быть даже сами решили бы поправить, но использовать репрессивные меры, а так же приказывать исправить-это никуда не годится!

В заключение хочу сказать, что на мой взгляд роман является хрестоматийным, и его стоит читать не только детям, но и взрослым! Лично мне роман очень понравился!

Наверное одно из главных предназначений настоящей литературы-помочь человеку разобраться в самом себе и окружающей действительности. Желающим сделать это, в помощь даются прекрасные, умные книги, оставленные талантливыми писателями не только для своих современников, но и для последующих поколений. Владислав Петрович Крапивин показывая в этой повести вымышленный мир, невольно как в зеркале отразил нашу нынешнюю действительность. В книге так много явных параллелей, что я просто не могу обойти их стороной. Да, да, именно так, нужно только совсем немного желания и проницательности, чтобы увидеть в обществе острова Двид нынешнюю объективную реальность. Равновесие порядка-это убаюкивающая иллюзия спокойствия и процветания, в которую к сожалению склонны верить люди острова, под одурманивающие вопли Крикунчика Чарли. Как все это похоже на происходящее за нашим окном, а Крикунчик Чарли теперь живет в экране нашего телевизора. Любое талантливое произведение не есть отвлеченное писание, оно всегда в той или иной степени актуально для желающих снять розовые очки и пошире открыть глаза.

Именно такие люди столь опасны для Правителей острова Двид, именно для борьбы с ними и предназначался Ящер, чтобы ни у кого не возникло желание переделать свою жизнь. А для иллюзии бесперспективности борьбы была разработана целая полит.технология, в сети которой и попали Женька с Юлькой. И как следствие, у покорного населения рождается ключевая гибельная мысль: «С Ящером воевать бесполезно, поэтому надо приспосабливаться». В итоге само собой получается, что для счастья вовсе не обязательно к чему-то стремиться, о чем-то мечтать и хотеть чего-то нового, вопреки установленным порядкам. Помните, как поет Кипелов: «Может лучше лежать тенью забытой, на горячем песке, от страстей вдалеке, где царит тишина и вечный покой»? Нет, только тот может называться настоящим Человеком, кто готов жить вопреки этому!

Ведь в разговоре Женьки с мамой, Крапивин гениально дал свое понимание смысла человеческого бытия. Это заключается в радости от жизни, а самая большая радость-это любовь. И тогда ты придешь к конечной цели, вершине морального наслаждения- к ощущению счастью. Это можно испытать от самых простых и доступных вещей: солнечного утра, свежести зелени леса, лица любимой. Все это находится рядом с нами, только протяни руку, но почему-то такие простые вещи оказываются почти всем недоступными и в этом состоит один из самых главных жизненных парадоксов. Человек сам создает для себя фантом из ложных ценностей, погружаясь в которые, делает свое существование пустым и бессмысленным. А к этому умело подталкивает нас Ящер, как известно находящийся не только во вне, но и внутри нас. Поэтому победа ребят над монстром из озера, явилась лишь началом пути к свободе острова.

Крапивин не стал излишне идеализировать мальчишек, Женька с Юлькой испытали и панический страх и отсутствие стойкости. Но ведь настоящая твердая воля только куется в детстве, чтобы проявиться в уже взрослом возрасте. Главное не затаить в себе плохое, а чистые детские слезы всегда смоют проявившуюся слабину характера. Искренне пережить свое горе и стыд тоже дорогого стоит, а на помощь всегда придут верные друзья. Но гораздо тяжелее пережить смерть своего друга, всем сердцем ощутить безвозвратность потери, когда живой человек превращается всего лишь в воспоминание.

И ребята прошли через такие испытания, потому что познали то, что никогда не узнать Отшельнику. Они узнали Истину: нужно всегда быть Человеком, без отговорок и компромисов перед совестью, в самом себе, как в зеркале, отражая моральную меру своих мыслей и поступков. Тогда ты будешь Человеком и перед собственным внутренним Я, а когда ты уйдешь из этого мира, ты останешься Человеком перед Вечностью, перед крапивинским Великим Кристаллом.

А еще необходимо сделать свой трудный выбор, как это сделал Юлька. Нужно преодолеть успокаивающее чувство казалось бы выполненного долга, побороть желание оставить для других выполнение начатого тобой дела, а для Юльки, пересилить непреодолимую тягу маленького мальчика к своей маме. И такой выбор всегда стоит перед каждым человеком в какой-нибудь точке его жизненного пути. Вся трудность сделать такой шаг очевидна, но тем кому это удается, уготована велика награда-стать тем самым настоящим Человеком. Спасибо Владислав Петрович за то, что указали в данной повести путь к этому.

Отличная миниатюра. Братья Метёлкины, отдавшие награду тому, кто её заслужил, тем самым и сами стали настоящими победителями — потому что восстановили справедливость.

Чудесная сказка. Сначала некоторое недоумение — «а тополь тут при чём?», но потом пошёл многоэтажный сон и дальше читается на одном дыхании; периодически задумываешься: а сейчас это наяву или во сне, а коли во сне, то на каком его этаже? ))

Чего не понимаю, так это выделения «Безлюдных пространств» из цикла о Великом Кристалле. Безлюдные пространства — те же грани Великого Кристалла. Читал не всё; что читал, то в целом нравится, особенно «Самолёт по имени Серёжка» — необычная такая повесть.

В параллельные миры и в возможность изменения прошлого категорически не верю, и тем не менее для меня «Великий Кристалл» — шедевр. Суть ведь не в параллельных пространствах и временных парадоксах, это лишь художественные приёмы; суть в, так сказать, крапивинской идеологии — а она в «Великом Кристалле» та же, что и в «Мальчике со шпагой» или «Колыбельной для брата», — и очень мне близка.

С первых же строк обратил внимание на описание пробуждения уже взрослого Олега, с ощущением прилива радости. Многие ли взрослые люди испытывают такие чувства от воспоминаний детства, окрашенных волшебными красками сна? Крапивин напоминает нам о том. что такие эмоции возможны не только в детстве, но и во взрослой жизни, у людей сохранивших в себе душу ребенка, с потрясающей способностью испытывать счастье от простых вещей. Ну, а когда вам достался ковер-самолет, то счастье приносит сама сказка.

Этот подарок наиболее был ценен для Олежки, как лекарство против острой боли ребенка от потери отца и прихода в семью других людей. Детям с душевными травмами всегда хочется чуда, а радость свободного полета дарит именно такое ощущение. Кроме того, с высоты, красота нашей Земли предстает совсем в другом, более величественном виде, даря человеку эмоции совсем иного рода нежели внизу. Стоя на поверхности, мы этим прямым контактом ощущаем наше родство с окружающим миром, а поднявшись ввысь, в этой небольшой оторванности от осязания незыблемости под ногами, мы приподнимаемся над природой в буквальном смысле, приобретая более возвышенные чувства в духовном плане. Поэтому Олежка с Виталиком совсем в иных красках восприняли романтику звездного танца Ветки, радость встречи на высоте восхода солнца, чудо полета сквозь радугу. Такие ощущения помогают почувствовать саму Жизнь и тот, кому довелось испытать такое, может считать, что узнал что такое счастье, единое в этом смысле для всех людей. Это подтверждает описание Брэдбери чувства живого Я у Дугласа в «Вино из одуванчиков», созвучное с описанным Крапивиным ощущением земли и воздуха у Олежки. Истинные эмоции имеют одну и ту же природу единства и именно это тонко чувствуют по настоящему творческие натуры, какими безусловно являются Крапивин и Брэдбери, родственные в своей способности передать возвышенное читателю.

Вообще, за казалось бы простыми, детскими книгами Владислава Петровича скрывается огромный пласт духовности особой чистоты, рождаемой незамутненной детской душой. Поэтому в повести Олег с Виталькой смогли ощутить чувство трогательной грусти от старого брошенного дома с одинокой собакой, неукоснительно заводящей ходики. Этот образ безостановочно идущих часов, дающих жизнь заброшенному жилищу стараниями такой же заброшенной собаки просто великолепен и очень здорово вписывается в общую канву повести.

Сам же ковер самолет безусловно есть символ детства, с его особыми волшебными законами, отличных от серьезных реалий взрослой жизни. Собственно в повести это и подтвердил физик (явно с душою лирика), отметив к сожалению быстротечность детской поры. Нам, взрослым, остаются лишь воспоминания, с чувством щемящей ностальгии и при достаточной глубине погружения в прошлое, мы можем испытать светлое чувство одновременной радости и грусти. Это было в повести у уже повзрослевшего Олега и в награду ему была дана передача эстафеты своей детской радости другому поколению. Боюсь, что многим нынешним детям, погруженным в виртуальную реальность, это недоступно. Правда ковер-самолет тоже стоит за гранью обычного, но этот мир берет свое начало в чистоте светлых детских чувств и мечтаний, с трогательной верой в добро. И я верю, что по настоящему крапивинские мальчишки все-таки будут всегда жить и шагать через века, а иногда, совершать этот путь на летящем ковре-самолете.

Перечитала эту чудесную и очень жизнеутверждающую повесть любимого автора из цикла «Безлюдные пространства» потому что соскучилась по Институтским Дворам и героям. Когда на улице холодно, промозгло, сыро и безрадостно без перспективы на «скоро будет лучше», хочется именно «ворваться» в такой себе «Городок», детский рай без необходимости умирать. Тем более, что Дворы (и это ясно ощущается) – последняя дань детству и старших ребят, Костика, Белки и Вашека. А дальше им придется самим как-то справляться в мире, где не верят в их ценности и вообще в их существование — вот таких. И им придется верить в себя и друг в друга с удвоенной, утроенной силой.

Повесть порадовала тем, что любимый автор изменился (вместе с временами), но не перестроился в угоду времени. Белка Языкова уже не носит с собой иголку с ниткой, имеет представление о том, чего хотел от нее канадский мальчик Мишель, комплексует из-за очков и внешности. Но при этом ощущает «дзынь» на тонком уровне, оказывается в нужное время в нужном месте, читает хорошие книги. Костик и Вашек вовсю используют мобильники, но при этом спорят о роли человечества в экосистеме Земли, о наличии или отсутствии Бога, о природе добра и зла – обо всем, о чем присуще спорить в юности. И с Белкой они оба поступают очень достойно, каждый по-своему. А уж понимание, что если учителя не останавливают буллинг, то его все равно надо прекратить – это инициация, без которой Мальчик не станет Мужчиной.

Я открыла для себя Крапивина будучи взрослым человеком и просто поразилась мудрости подростка Вашека, заявляющего, что Белку очки не портят, а красота в глазах смотрящего: я-то считала, что нужно всячески себя улучшать, совершенствовать, делать внешность более «общепринятой», и только так можно завоевать любовь. Тут же Любовь – это дар, как и таланты физика, математика, умения превращаться в птицу и воплощать свои выдумки. Как монетки разных эпох в фонтане, забавные «фантастические твари» — ни у кого больше нет таких фиолетовых лягушат (обожаю лягушек) и Лиха Одноглазого.

Чем старше становлюсь – тем больше тянет не в различные фэнтэзийные миры, где та же ерунда, что и на улице плюс магия, а «во Дворы». Где поймут и примут, где помогут «зализать раны». Где каждый нужен, необходим, услышан, интересен, и важен – самое главное. А еще кошечка Луиза. И где дадут понять, что ситуация могла сложиться намного хуже, чем она есть, исходя из внешних предпосылок, остановись Колесо. А вот лучше быть не могло – твое «лучше» обозначает нарушение Гармонии из-за требования невозможного. Теория «счастья всем и даром» не оправдала себя.

Детский писатель, говорят они. Читать хорошо в детстве.

А вот с этой повестью не так. Не поймет ребенок метаний Ежики. А вот взрослый человек, родители которого старенькие или умерли уже очень даже поймет.

Если убрать все фантастическое, что эта книга и потере, одиночестве и смерти.

Это книга о детях, но не совсем детская.

Насквозь крапивинское произведение. Мальчики, море, дружба, противостояние взрослым, подвиги. Так романтично. что жалко. что неизбежно разобьется о быт.Малость. конечно, пережато. Например. в умениях пятиклашек водить спортивные парусники — один на бесприливном озере якобы овладел этим искусством, второго отец потавил на минутку з штурвал — т он уже в одиночку в шторм по ночам водит баркентины и «Кадеты». Или сцена. где сожитель матери целится заряженным ружьем в пацана.

Но, конечно, общая атмосфера все перекрывает. Правда, если сравнивать с другими произведениями Крапивина, это какое-то бытовое, мелодраматическое. Перечитывать его не тянет из-за ясной простоты — тема закрыта, в отличие, например, от кристалловской серии или безлюдных пространств.

У многих людей, имеющих определенные духовные запросы, есть тяга к иной реальности, стоящей за гранью нашего мира, с его превалирующими сугубо материальными ценностями. Это видится во снах, в случайных грезах и фантазиях. Иногда кажется, что достаточно сделать только один шаг и ты попадешь туда. Особенно сильно это проявляется в детстве, когда сознание незамутнено «прелестями» мира потребления материальных благ. Тому кто это чувствовал, будут особенно понятны и близки три повести этого цикла. Я уверен, что Владислав Петрович сам непосредственно переживал такие эмоциональные состояния, иначе ему не удалось бы так тонко затронуть душевные струны читателей, ценящих и понимающих его творчество.

В данном цикле показан классический крапивинский мир с непоколебимым стремлением героев к справедливости, добру, взаимовыручке. Все три повести в своей совокупности едины, но тем не менее в каждой есть своя «изюминка». «Далекие горнисты» похожа на добрую сказку, какую родители рассказывают детям на ночь. « В ночь большого прилива»-это призыв к борьбе со злом и непримиримость к рабской предначертанности. « Вечный жемчуг» пронизан ностальгией к ушедшему детству, с призывом хранить в своей душе чистоту и искренность ребячьей души. Крапивинские художественные образы великолепны: зов далеких горнистов, разрыв цепи предначертанных событий, звездный лабиринт, веревочка связывающая миры-все это создает неповторимую романтическую атмосферу, с легким оттенком грусти по безвозвратно ушедшему детству. Здесь показан один из самых наглядных примеров устоявшегося термина «крапивинские мальчики». Собственно этот термин не надо пояснять, достаточно просто прочитать цикл и все будет понятно самой нашей глубинной сущность, той искоркой, горящей в человеке со времени его детства.

И за всем этим стоит тайна нашего мироздания, представленного талантом Крапивина в виде Великого Кристалла с соприкасающимися и взаимопроникающими гранями. Вход в этот чудесный мир-детская незапятнанная душа, взращенная на благородных идеалах. Счастлив тот взрослый, который сумел сберечь в себе эту драгоценную хрупкую частичку.Наверное к этому призывает в этом цикле Владислав Петрович Крапивин, сумевший сам сохранить в себе этот истинный вечный жемчуг и оставивший нам в своих книгах этот призыв.

В какой-то мере это небольшое по объёму произведение — путешествие в творческую лабораторию писателя. Только настоящий писатель, поэт, глядя на предмет (старинный или современный) способен создать новый мир — например, придумать нового мореплавателя, заставить жить барина и его лакея, обожающего наливочку, которую он тайком приносит хозяину из кухни. Вдохнуть жизнь в вымысел, опираясь на одну-единственную вещь из реальной жизни — это было Крапивину под силу. А воспоминание о непроливашке, подаренной другом детства, лишь дополнило этот откровенный рассказ автора на тему: «Откуда берутся сюжеты для моих произведений».

Когда открываешь новую книгу Крапивина всегда ждешь встречи с чем-то добрым и трогательным. Удивительное дело, придерживаясь в своем творчестве определенной тематике, Владиславу Петровичу в каждой своей книге удается показать что-то новое и необычное. Это и есть талант-не сбиться на банальности, а раз за разом радовать читателя новым шедевром.

Повесть «Вечный жемчуг», да и вся трилогия, из разряда тех книг, которые читаешь боясь оторваться, чтобы не выйти из состояния абсолютного погружения в магический крапивинский мир Великого Кристалла. Здесь все пронизано тайной и волшебством. Вместе с героями повести читатель также явственно ощущает подход загадочного громадного пространства, каждым кончиком нервов, каждой клеточкой тела. А ведь это описано всего лишь несколькими предложениями! Лично меня очень затронул созданный Валеркой лабиринт и описание пути по нему. Почему-то возникла родственная ассоциация с эпизодом перемещения Коли во времени из фильма «Гостья из будущего», с гениальной музыкой Евгения Крылатова. То же волнующее ощущение разрыва временных и пространственных границ. Может за такой момент волнующей иллюзии мы и любим фантастику?

На этот раз трансформация в двенадцатилетнего мальчишку произошла не в прошедшее детство, а в детский мир нереализованных желаний и событий. Очень интересная придумка Крапивина. У каждого в детстве осталась некупленная игрушка или книга. Владислав Петрович подарил своему герою свершившуюся мечту прошлого в неожиданно появившемся настоящем. И не только это. Сергей получил( а стало быть и мы, читатели), то восторженное детское восприятие мира, когда душа переполнена безотчетной радостью и радужным воображением, Счастлив тот, кто когда-то это чувствовал! В детстве бывает казалось бы пустяковый эпизод ( подобный прилету в окно бумажного голубя), но этот момент почему-то навечно запечатлевается в памяти и остается на всю жизнь. Видимо тогда ты был по настоящему счастлив. и это счастье измеряется не деньгами или властью, а особым состоянием души. Эти воспоминания надо беречь, ибо они делают нас настоящими людьми, способными противостоять злу. А зло предательски прячется в темных закоулках и в книге оно принимает вид фантасмагорических летающих душ убитых злодеев, способных омрачить самую добрую сказку.

Эта повесть о дружбе, самой преданной и бескорыстной, проходящей через необъятные дали и века. Пусть было всего лишь только три встречи и казалось бы нет шансов на следующую. И если ничего сделать не удастся, наша память пронесет сквозь пространство и время. И вновь повториться незабываемое со жмущей грудь грустью. Где-то также вспоминают нас друзья и все-таки есть надежда, та спасительная соломинка, за которую хватаешься в самых безнадежных ситуациях. Эта надежа, самая жгучая и безотчетная-на встречу вопреки всем законам, всему устройству мироздания. Это и есть вечный жемчуг, горящий незатухающим огнем веры и любви к своим друзьям и далекому детству.

Вполне «крапивинская» повесть в лучших традициях: настоящая мальчишечья дружба против плохих взрослых. Удивительно разумные и самоорганизующиеся взрослые дети против того хаоса и глупости, который представляет собой мир взрослых. Дети ведут себя как взрослые: принимают решения, принимают ответственность, жертвуют собой; взрослые ведут себя как дети: капризно, недальновидно и с тотальным эгоизмом. Нормальных взрослых в книге вообще нет.

Собственно, до меня только сейчас дошло, что большинство крапивинских сюжетов укладывается в этот паттерн, поколенческий перевертыш. Вывернутая наоборот проблема отцов и детей. Это даже забавно, но я пока не знаю, какие выводы из этого делать дальше. Вот я вырос, как бы говорит автор, но умнее не стал и понятнее мне все не стало. И самое главное, теперь-то я вижу, что другие взрослые вокруг тоже не умнее, ничего не контролируют и им ничего не понятно. И делают они все неправильно. Где искать ту истину, тот единственно правильный, интуитивно угадываемый крапивинскими мальчиками ход мыслей и действий, который единственный приводит к успеху? Ответ «назад в детстве» — выбранная автором модель, хотя ничем не лучше, чем «в мудрой старости», собственно. Фантастичность книг состоит в первую очередь в том, что где вы видели таких детей))

Конкретная история чем-то неуловимо напоминает «Мио, мой Мио». Простой мальчик попадает в сказочную страну и должен там всех освободить, победив страшного монстра. Кто-то из местных ему помогает, а кто-то оказывается ложным другом. Крапивин чуток поддает совсем шварцевского толка кошмара, наряжая слуг дракона в смешные плюшевые костюмы и делая главных злодеев совсем не страшными с виду. Это очень круто и такие детали, стоит о них задуматься, реально пугают. Это тот же «Дракон», настоящий, страшный, шварцевский. Не чудовище в озере «дракон», а все они, плюшевые взрослые — дракон.

В очередной раз преклоняюсь перед талантом Владислава Петровича Крапивина. Вроде бы незамысловато, но тем не менее удивительно ярко, ему удалось показать мир параллельной реальности, куда перемещается главный герой то ли во сне, то ли наяву. Сюрреалистический школьный коридор, показанный как портал в другую грань Великого Кристалла и трансформация в двенадцатилетнего мальчишку, очень впечатлили, создав ассоциацию с понятием «дорога в детство». Почему-то это особенно затронуло сокрытые струнки души и показалось с одной стороны иллюзорным, а с другой стороны странным образом близким и понятным. Думаю, еще не очерствевший душой читатель, в этой повести явно почувствует запах сказки из своего мира детства.

Черты показанной реальности вначале слегка расплывчаты, но походу действия они принимают вполне осязаемый и даже жесткий характер. И как-то возникает тревожное чувство за наших детей, перед лицом нашего нынешнего, далеко несовершенного мира. Ведь если сейчас барабанщик забьет тревогу, его вполне вероятно не только не услышат, а еще и затопчут в грязь, сломав веру в добро и искалечив хрупкую маленькую душу. А шесть фонариков на стене вызвали чувство горечи за детей пострадавших от преступлений взрослых.

Повесть полна образов, неуловимых чувств и эмоций. Но вместе с этим для меня Город был осязаем, в видившихся картинах к нему можно было как-бы прикоснуться. Показанное расколотое общество мы, к сожалению, видим воочию вокруг себя. Но Крапивин дает нам и надежду. Барабанщики все равно тянут свою лямку, когда вокруг делают глупости. Безысходное будущее можно изменить! Главное, чтобы взрослые люди всегда были в душе двенадцатилетними и воспринимали книги Крапивина не только как увлекательное чтение, но и как руководство по формированию своих моральных критериев и практических действий. Тогда и мир станет лучше. Спасибо, Владислав Петрович, за веру в мечту и добро.

Командора я много за что люблю, но его умение «улавливать контекст эпохи» идет отдельной строкой. Крапивин легко «перестраивает» ребят в мелочах, но оставляет неизменным главное – порядочность, доброту и умение дружить. Тем самым опровергая утверждение, что в 90-х жизнь кардинально переменилось: «там, где раньше царили дружба, взаимопонимание и братство, поселилась выгода, нажива и чистоган». Да, страну «колошматило», но не настолько, чтобы упразднилось вот сразу все, включая человеческие отношения. Разрушилась только «маска» всенародной дружбы и всеобщего счастья.

Слетела «маска», «лицо» осталось… Даже Митя Зайцев, умный и проницательный пацан, это отметил, когда говорил, что лицей – «та же каша в золотой кастрюльке». Про свою вторую школу, якобы «гимназию», я могу сказать примерно то же самое. В первой «обычной» школе из меня могли отличницу сделать искусственно. А в гимназии разве что писать научили, не хваля мои сочинения, а «раздалбывая» их. Привычный, родной до боли бардак сменился изысканным, формальным беспорядком. И с картошкой я дело имела: у нас был участок за городом. И принцип «заработала-накопила-купила» приветствовался. С друзьями вот только не повезло как Мите, хотя я и заслуживала. Но на то он и Командор… чтобы «пусть хоть у кого-то все хорошо».

«Дело о ртутной бомбе» относится у меня к книгам «для настроения», чтобы окунуться туда, где все закончилось хорошо. Родители приняли сторону сына, а не неадекватных учителей, подросток повел себя как взрослый на фоне инфантильного, не повзрослевшего Максима Данииловича, неродная мама любит больше родного отца. А Бог дал понять, что Ему не нужны жертвы в виде жизней Андрюши и Ельки – нужно просить, чтобы у всех все было хорошо.

«Встретимся в Нангияле? Да нормальные дети бегут из этой Нангиялы, потому что хотят не в рыцарей играть живыми людьми, а домой к маме. И вырасти хотят!» — подумала я и взялась перечитывать одну из любимых у Командора книг. Сюжет напоминает нежно любимый мною сериал «Секунды до…»: если даже взрослые грешники получили возможность все переиграть, то что говорить о детях?! Родители не должны переживать детей!

Итак, девять погибших ребятишек — обычных, нормальных, земных ребят, решили вернуться домой из «детского рая». Видимо, их собрали в одном месте таких непокорных не зря: детям единодушно надоело целыми днями играть и фантазировать, дразнить мыслящую галактику Рыкку Аккабалду, выдумывать «ненастоящую» еду и игрушки. Ведь дома мамы, которые в большинстве своем винят себя – не уберегли, настоящие игрушки, увлечения, будущее. Даже Вероника Донцова (моя любимица) поняла, что все проблемы решаемы кроме той, что она на астероиде.

Ребята мне понравились все. Вдохновенный рассказчик Вовка, не мартисьюшный, а просто классный Голован, талантливый Доня, трогательный в своей обычности Минька, твердый духом Кирилл, маленький ацтек Локки и «реальный пацан» Валерка. Девчонки Алена и Вероника подтверждают теорию о том, что не все женщины мечтают быть хранительницами домашнего очага. Что делать с «Аленками», Командор хорошо понимает, а что с «Верониками»… Вроде начал понимать, судя по Юле из «Оранжевого портрета с крапинками» и Женьке из «Семи фунтов брамсельного ветра».

Двенадцать лет назад, при первом прочтении, мне Вероника очень не понравилась: плаксивая, не следит за собой, истеричная, мальчикам не нравится. Ей дали шанс, а она «повесилась на веревке, которую ей кинули в колодец». Сейчас я увидела другое: Вероника врач от Бога — такой, что от нее сама… косая убегает в ужасе. Но неверие в себя, нелюбовь к себе, неприятие себя в меняющимся теле, полное игнорирование сильных сторон и достоинств. Я тогда осуждала не Веранду, а себя. И не любила тоже себя. А как полюбила – посмотрела на нее иными глазами, с любовью. Ведь именно из Любви был создан корабль, на котором дети сбежали из игрушечного мира в реальный.

На базе предыдущих двух повестей получилась весьма занимательная новая история. Даже с учётом того, что основные моменты были известны изначально, например, каков будет клад капитана Румба (Это самый большой спойлер для тех, кто читал «Портфель..»). На стыке двух произведений получилось совершенно отдельное третье. Даже несмотря на то, что во многом сюжет повторяет «Портфель», читается роман совсем по-новому. Да, первые две-три части-серии мозолили глаза известные герои с непонятными изменениями, но с третьей-четвёртой главы-части-серии произошла адаптация и всё воспринималось уже совершенно без оглядки на предыдущие творения Владислава Петровича.

Я, наверное, поступил не очень честно, проспойлерил самому себе всё, что только было возможно, но я рекомендую (особенно, если вы как и я совсем недавно прочитали «Возвращение клипера «Кречет» и «Портфель капитана Румба») прочитать сперва послесловие. В нём он честно описывает условия в которых он создавал этот «кинороман». В общем, мне то, что вышло из под пера Крапивина, понравилось. Несмотря на то, что сюжет строится на вроде бы известном уже материале, но предстаёт он с совершенно другой стороны. Это касается и мотивации персонажей, и их характеров, и, разумеется, генерального сюжета.

Отличная повесть, связанная с «Портфелем...» фактически весьма условно, а вот реально довольно прочно. У Крапивина, как мне показалось, три главные темы: взаимоотношение детей с подростками, взаимоотношение детей/подростков со взрослыми, и взаимоотношение подростков с (недо)ОПГ и их лидерами. (Взаимоотношения с отчимом для Владислава Петровича тема очень личная и в этом произведении не затрагивается).

Присутствие крыс-мутантов, т.е. шкыдл привязывает это произведение к реальности «Сказок о рыбаках и рыбках», «Стражи Лопухастых островов» и так далее... (Кстати, это, кажется, единственная повесть, где образ шкыдлы не трактуется сугубо отрицательно).

Мне кажется, что вся эта мистификация, которую замыслили сильно повзрослевшая «Зойка-пароход» достаточно безобидна. По крайней мере она научила чуть ли не хлюпика сопротивляться несправедливостям жизни.

Плюс ещё затрагивается тема, когда страх одиночества заставляет, в общем-то хороших детей, примыкать к компаниям плохих парней и таким образом становиться со временем такими же.

Если рассматривать это произведение вместе с «Портфелем...», то можно придти к выводу, что и история о капитане Румбе тоже фальсификация, тоже плод воображения «Зойки-парахода» или кого-то из её компании.

Замечательная приключенческая повесть для среднего школьного возраста. С одной стороны занимательные остросюжетные приключения, которые вполне способны заинтересовать даже современного, избалованного современными компьютерными игрушками школьника, если родители хотя бы отчасти смогли привить ему любовь к печатному слову и не похоронили его воображение под разноцветной, бессмысленной кутерьмой современных «детских» каналов.

И, пожалуй, если не самое главное, но, тем не менее, заметное место занимает мысль, что ценность клада не всегда выражается в том, сколько денег он содержит. Порой, казалось бы «бесполезные» вещи имеют куда большую ценность и приносят куда больше радости не только обладателям сокровищ, но и другим людям.

Могла получиться весьма замечательная повесть, но даже и в таком, «комментированном», варианте более чем интересна. Описание жизни автора в первые послевоенные годы проливают свет на многие вещи, о которых потом писал Владислав Петрович. Например, тут дано весьма развёрнутое описание его жизни с отчимом. К сожалению, книга «Владислав Крапивин» из серии «Жизнь замечательных уральцев» прошла мимо меня, как и мимо многих, уже навсегда. Так что остаётся изучать биографию Крапивина по его автобиографическим рассказам, повестям, эссе. По другим его произведениям (комментариям, статьям, интервью), где он рассказывает о том, как описываемые события происходили в его жизни на самом деле. Я очень редко интересуюсь биографиями писателей (как правило, ничего хорошего в них нет), но вот Владислав Петрович — исключительный случай. Может быть потому, что у него я чувствую действительно серьёзное отношение к тем проблемам о которых он писал. А в отношении детей и их защиты он не фальшивил даже в последних своих произведениях, даже с учётом того, что они заметно уступают его более ранним творениям.

Замечательная «повесть». Редкий автор решится показать свои наброски, черновики при жизни. Сырые, недоработанные. Тем более не каждый сможет превратить их, снабдив необходимыми комментариями, в законченные произведения. Владислав Петрович — смог. А учитывая то, что раннее его творчество опиралось по большей степени на личный опыт и наблюдения за знакомыми людьми, то мы в этой «лоскутной повести» получаем замечательный по мироощущению срез последних военных и ранних послевоенных лет. Особенно ценна, на мой взгляд, повесть «Облака возвращаются с запада», но о ней я лучше напишу на её собственной странице. Пусть даже про эти годы написано немало другими писателями, но взгляд человека, который всю свою жизнь посвятил детской и подростковой литературе, взгляд именно детскими глазами — неоценим.

Да и сами тексты, пусть они не лишены шероховатостей, местами «корявы», но они пронизаны такой искренностью и непосредственностью, что просто нет ни сил, ни морального права как-то критиковать или, тем более, осуждать автора.

Прекрасная повесть. Только вот, к сожалению, нынешним детям даже близко не понять, что такое пионерский галстук в 70-х годах. По большему счёту, я, родившийся в 1987-ом году, росший на старых книгах отца и старшего брата, вроде бы впитавший эту эпоху полностью, благо, дедушка и бабушка были совершенно советскими людьми и все моменты, которые я не понимал объясняли с позиций СССР, даже для меня проблема лишения пионерского галстука осталась чисто умозрительной в тридцать лет, когда я впервые прочитал эту повесть. Сейчас, через три года, мне кажется, что я понимаю немного больше, но вот, что касается нынешнего поколения... Я не уверен, что они поймут хоть что-то из этой повести. По крайней мере большинству из них потребуется очень обширный культурологический комментарий, который большинство родителей (моих сверстников) им дать не сможет. Культура чтения очень сильно просела во времена поколений 80-х — 90-х годов. В следующем поколении она, увы, не возродилась. Так что, боюсь, что оставленная по традиции в школьной программе эта повесть останется не понятой подрастающим поколением.

Прекрасно передана атмосфера взаимоотношений между человеком и Высшим существом, которое призвано его защищать. Все мы привыкли представлять себе ангелов в белых одеждах, всемогущих на нашем физическом уровне, которым ничто не угрожает. И, разумеется, совершенно бессмертных.

Тут Владислав Петрович, оставаясь полностью верным себе, выводит в качестве ангела-хранителя существо практически совершенно случайное. Ангел Вовка даже не осознавал себя таковым в полной мере до тех пор, пока не получил «заказ» на охрану определённого человека. Эта повесть в очередной раз у Крапивина, как мне кажется, идёт коренным образом вразрез с основными православными догмами, оставаясь верной им по существу.

Повесть отчасти может рассматриваться как проекция современных (учитываем год написания) компьютерных игр на реальность. Неопытный ангел, призванный случайным образом, толком не подготовленный к своей миссии, к тому же заметно младше человека, которого ему предстоит защищать, снабжён всего лишь двенадцатью «защитами» (этакими читами, которые позволяют за один приём ломать нашу реальность в пределах очень узко очерченной задачи). Но, как ни странно он справляется. И, что самое странное с нашей общеобывательской логики, ему помогает практически такой же ангел-хранитель, только приписанный к антагонисту главного героя. Но вот именно с точки зрения Владислава Петровича, это совершенно нормальное явление, обусловленное его личной творческой вселенной. Ещё в 1987 году в повести «Оранжевый портрет с крапинками» он сформулировал постулат «Дети не воюют с детьми ни на одной планете — они ещё не посходили с ума».

Вместе с тем можно отметить, что «рассказ в рассказе», т.е. «рассказ в повести» не несёт слишком важной смысловой нагрузки. Но, вместе с тем, без него потерялась бы изрядная часть очарования этой повести. Ведь не так уж важно, что на что влияет в художественном произведении. куда важнее то, насколько гармонически сопряжены его части. Тут, как мне кажется, достигнут приличный баланс. Часть «Каруза-Лаперуза», не являясь смыслообразующей частью тем не менее работает на раскрытие общего сюжета, на раскрытие характеров героев.

Скажу сразу – вещь странная, но очень «откликающаяся» и прекрасная в своей странности. Любителям «реального Крапивина» и поклонникам «мальчишек со шпагами» книга может показаться непонятным сюром, неким арт-хаусом от любимого писателя с религиозными моментами, но от этого «Лоцман» только выигрывает: нетривиальность предает книге искренности и пронзительности, автору словно все равно, понравится произведение большинству или нет. Скорее разговор с собой, чем с читателем на тему, интересную исключительно Командору. Потому я и забросила в 2005 году ровно на середине. Потому и перечитала сейчас.

Главный герой Игорь Решилов мне близок и достаточно симпатичен: «свой человек», проживший не самую простую жизнь – творческий кризис, «пойманная» на зараженном объекте радиация, жена всю жизнь требовавшая «мышки, станьте ежиками». Неудивительно, что кризис и пересмотр жизненных итогов и приоритетов, поиск Бога и страх … огромнейший страх написать ересь, очередной апокриф, где Господь кто угодно, только не Он. Писатель словно разрывается между желанием описать Христа-Мальчишку, подростка, познающего мир на практике, и глубоким нежеланием подарить миру очередной «Код да Винчи». И Сашка, как «дубликант» Решилова это мгновенно «уловил»: перед тем как спрашивать «что есть Истина?» нужно максимально защитить себя от того, что истиной совсем не является. Совпало.

Именно пресловутое «совпало» сопровождало меня в процессе прочтения. И радость. Радость, что у Игоря Петровича и Сашки настолько совпало. Радость, что Бог действительно не «папаша с ремнем», что у Него 7 миллиардов желающих счастья и именно поэтому не получающих его без усилий и работы над собой. Радость, что Сашка – невероятное чудо, умеющее ходить по мирам, ребенок-сталкер-четырехмерник который уже в 11 лет настоящий Мужчина. И с которым не надо быть идеальным взрослым, достаточно просто нормальным человеком. Мне кажется, Решилов допишет «Мальчика из Назарета», и книга не будет ересью. У этих двоих получится и пройти оранжевую пустыню, и вылечить Игоря Петровича от лучевой болезни и, может быть, спасти летчика Алекса, их третьего дубликанта, от гибели...

Перечитала, когда захотела светлых эмоций после «Мио мой Мио». Для контраста что ли: тоже мальчик в аналогичной ситуации, но «свой до нитки», «родной». Чтобы плакал от страха, но поменьше. Чтобы думал и о птице, и о ребятах, которых бьют на постаментах в виде пирамид, но в равной степени. Чтобы не все бросались ему помогать в борьбе с Ящером. И чтобы… был наследным Принцем, сыном Короля и Королевы. Женьку Ушакова родители очень сильно любили, правильно воспитывали, и, что нетипично для Командора — это ребенок, у которого все в порядке. Крика: «Любите меня» я не заметила, он сам любит и отзывается на чужое несчастье.

Часто в критике на роман пишут: это были 80-е, Система распадалась, о «счастливом советском детстве» речь шла все меньше и меньше. Командор это чувствовал на грани с уверенностью и талантливо описал «прелести застоя» в виде детской антиутопии. А что такое «отёк», следующий за «застоем», описано в «Рыцарях сорока островов». Понятно, что 90-е – это логическое продолжение 80-х, но хочется верить, что у Юльки, Жени и Толика все получилось. Построить на обломках старого качественно новое. У них есть для этого предпосылки: ребята не зверьё, на новичков не кидаются, не справившихся со страхом и болью не «линчуют», заболевших обузой не считают.

Язык Командора этого периода мне понравился: все на месте, ничего лишнего, в цель и навылет. Оказывается, я могу чувствовать – «Ох, Дуг!», «Ох, Птица». Это болючее, как укол лидокаина, ощущение поселилось во мне 1 сентября и не уходит. Простыми словами он будоражит воображение, вызывает картинки. Лестница, виадук, тюрьма, Ящер, памятник мальчишкам – один из них еще не знает, что потеряет Друга. И Ктор Эхо, который не Рыцарь Като, а намного хуже – Система. Как по мне, куда страшнее вкрадчивый и добрый голосок, вещающий о «порядке равновесия» и необходимости жертв Ящеру (машине), чем плачущие кровавыми слезами лошади. Чувствуется, что Крапивин именно в этом произведении «нашел себя» окончательно, перестав подражать Гайдару и Грину в описательности и идейности. Сохраняя их искренность и честность.

Напоследок хочу отметить: Владислав Петрович признавался, что создатели «Легенды острова Двид» его с Лукьяненко перепутали. В ключевых моментах вроде Ученого и Правителя или заявления Юльки Гаранина о том, что он «дома». Ну да, в чужом мире с неясными перспективами, а последний вменяемый взрослый погиб… Лишить фильм этого Юлькиного

Решила перечитать: подруга попросила написать про Юкки – мальчика, который путешествует по Дороге и ищет сестричку. Оказалось, о нем совсем немного: только в «Заставе на Якорном поле» и «Белом Шарике»… Я выбрала именно Вильсона — это очень жизнеутверждающая вещь ровно настолько же, насколько и «тяжелая». Если она помогла мне не в самый простой период жизни справиться, а не провалиться в тоску еще глубже – то книга все-таки о Жизни и о том, как справляются. Тогда я «глотала» книгу, иногда по диагонали. А Крапивина надо «есть» постепенно, «маленькими кусочками».

Страшные были годы… Сестра Стасика Катюшка младше моего папы на месяц, а маме в 1947 году было пять. К тому времени она пережила неудачную попытку «смерти в колыбели». И часто вспоминала, что окончания «ревущих сороковых» ждали – верили, что пятидесятые принесут что-то новое. Но царила нищета, страх, призрак голода, аномально холодные зимы, карточки и талоны. И товарищ Сталин, который «просто не видит» что творится «на местах». Одним словом Эпоха – страшная, беспросветная, со стукачеством и доносами, «мертвыми» внутри бывшими заключенными лагерей, травлей в «пионерских лагерях», перепутанных с ГУЛАГом. И в то же время – короткий отрезок для Шаров, сохраняющих Гармонию Кристалла. Звезд можно понять: у них сотни миров с планетами вроде нашей Земли, но Яшке нужна была Галактика по имени Стасик. Звезды в романе вообще вне конкуренции: живые души, которых Господь зовет по именам, неизвестным писателю.

Лично для меня произведение относится к тем, которые нужно перечитывать – «нынешняя я» смогла разглядеть то, от чего психика раньше «защищалась». От Юлия Тона, уже мертвого на момент выхода из лагеря: там были не просто пытки горячей печью, а что-то похуже. Что убило «ядро личности», оставив пустую оболочку. Но Чудо случилось. И я поверила, что оно случится и со мной: я буду не выживать, а жить. Из минусов (а я люблю Командора любого) – слишком подробное описание ладно бы быта, но прогулок мальчика по родному городу, у реки и по улицам.

Да, книга не для нынешних детей! Да, для контингента от 19 до 99 лет — «детей, которые выжили» с пониманием, что сказки не будет. Да, слишком романтично для взрослых и серьезно для ребенка. Но после прочтения захочется жить. И верить в чудеса, которые чудеса на 1%, но вовремя. И что у Бога (Гармонии) нет мертвых, все живые. Кроме тех, кто сам выбрал умереть.

Сон наяву с окном в лето. Трогательная история о двух мальчишках унесенных ветром времени в другую реальность. Эта реальность в свою очередь является некой мечтою для персонажа от имени которого ведется рассказ ( вероятно это сам Владислав Крапивин). Подсознание нарисовало эту мечту во сне или же сам герой мистическим образом посетил свое прекрасное далеко, где встретил близких по духу настоящих друзей. И пусть встреча была мимолетной, такое никогда не забывается и живет в тебе всю жизнь, иногда посылая весточку в отзвуках далекого горна. Читается с чувством грусти, непонятной тревоги и ностальгии к чему-то безвозвратно утраченному. Это понятно видевшим подобные сны, когда просыпаясь, спрашиваешь себя: где же настоящая реальность-та что во сне или здесь наяву. Ведь вполне осознавая, что это был сон, тем не менее увиденное очень долго манит и зовет к себе. Жаль. что это бывает только в детстве.

А мальчишки отправляются назад на помощь друзьям, снова в бой (по всей видимости безнадежный). Мне это напомнило историю Саула из «Попытка к бегству» Стругацких. От прочтения рассказа осталось многое, чего не выскажешь словами. Возникает желание дождаться лета и прогуляться в мягкой, пряно пахнувшей траве щекочущей твои коленки. Спасибо Владиславу Петровичу, что помогает вспомнить давно забытое.

Прекрасный образец мемуаров. Только мемуары эти весьма странны. Интересно погружаться в мер мечтаний и снов интересного человека. Не знаю, кто как, а я тут увидел Юкки и его сестрёнку, т.е. Ерошку и Еську. Правда в цикле они довольно серьёзные ребята, а тут... Хотя, кто знает, может, когда читатель их не видит, они куда более активны и веселы. По крайней мере не удивлюсь, что примерно таким образом водил Юккии Командора по Дороге с Грани на Грань. А ещё мне показалось, что лошадки с карусели могут быть далёкими предками красного коня Свира из «Тополят». Хотя что-то мне подсказывает, что к «Топоту шахматных лошадок» они будут ближе. Ну и конечно, Травяной (и Песчаный) Заяц очарователен (Надеюсь, что сведу с ним знакомство. Не в одной же этой повести он есть!).

А Синий Треугольник тоже парень себе на уме. Подбил ни в чём не повинного дядьку завязать узлами времена, пространства и рельсы и ушёл дрыхнуть в ящик стола. На самом деле верю. Верю безоговорочно, что всё так и было. (Пусть даже не было.)

А ещё напоминает позитивную версию «Лоцмана», без старости, болезней, но с чудесами и предчувствием чего-то светлого, вроде призрачной церкви, которую можно краем глаза увидеть в чистом поле посреди яркой зелёной травы.

И пускай даже порой светлый сон без предупреждения оборачивается кошмаром, но через это надо пройти. И пускай догоняет Ерошка таким страшным, но самым близким путём дядю Славу, чтобы войти в Город. А после этого пускай Травяной Заяц развязывает Синий Треугольник, ведь самое страшное, что может случится — это избавление от унылых серых снов.

А вообще — эта повесть завязывает Синий Треугольник творчества Владислава Петровича прямым узлом, а потом ещё и обвязывает петлёю сверху.

Отличная статья. Автор знает о чём пишет. Всё логично, чётко и по полочкам. Сам столкнувшийся с непониманием официальных структур, он очень чётко видит все опасности при создании организации-преемницы ВПО им. В.И. Ленина. Поскольку, как руководитель «Каравеллы», он соприкасался и с другими «неофициальными» молодёжными группами, которые редко достигали успеха, он знает какие опасности подстерегают и с другой стороны.

Никогда я не любил, так уж, чтобы очень сильно, читать авторские комментарии, биографии и пр. Исключение — примечания, всякие культурологические, исторические и пр. комментарии (если читаешь что-то старое или о темах слабоизвестных). А вот вдруг как-то случайно увлёкся и прочитал с большим удовольствием всё. Никаких особых спойлеров тут не содержится, но написано реально интересно. Вставленное в начале предисловие к несостоявшемуся СС, тоже открывает очень многие интересные моменты.

Интереснейшая статья, хотя я её всё-таки воспринял скорее как автобиографию. Очень интересно было прочитать про жизнь интереснейшего человека, рассказанную им самим. «Из первых рук», так сказать. Плюс к тому узнать о времени написания произведений получается более точно, а значит лучше понять на фоне каких событий они писались, что накладывало свой отпечаток на них. Вместе с «Кратокрафаном» и «Комментарием к собранию сочинений» (2007 год), не только помогают лучше понять творчество Владислава Петровича, но и многократно облегчают поиск взаимных пересечений среди многочисленного творческого наследия автора.

По крайней мере у меня теперь нет такого стойкого отторжения, которое я почувствовал было по адресу «Белого шарика Матроса Вильсона». Оказывается, не «мода» на разоблачение «кровавого Сталинского режима», а биографические элементы. Вот только боюсь, что начитавшись этого календарика буду искать в каждом рассказе подобные отголоски былой реальности.

Совершенно незаменимая вещь, когда надо быстро вспомнить в каком произведении что было. Если бы не было «Кратокрафана», то написание отзывов для меня превратилось бы в мучение. С большим трудом запоминаю названия городов, имена второстепенных персонажей и прочие детали, а тут всё как на блюдечке. Очень помогает в поиске пересечений между повестями. Особенно это касается циклов «В глубине Великого Кристалла» и «Сказки и были Безлюдных Пространств». Там просто очень много всего, что сперва упоминалось мельком, а потом, в других повестях, вдруг оказалось в центре повествования. Пока что не очень востребованным оказался раздел «Корабли», а вот остальные три я излазил уже вдоль и поперёк.

Поздний Крапивин также прекрасен, как и ранний. Земля пухом, невосполнимая утрата! Эпоха ушла.

Читать всем детям после сказок, а потом — Каверина. Нужно добрее быть, не циничными. Эта книга воспитывает правильно.

У каждого человека в жизни должна быть своя баркентина, как образ светлой детской мечты и веры в добро. И путеводная звезда, чтобы не сбиться с правильного курса, не замараться «прелестями» общества потребления. Эта звезда, как знак высшей силы, будет озарять вашу мечту и в трудную минуту далекий чистый свет придет вам на помощь, поможет преодолеть жизненные невзгоды. Тогда вы испытаете счастье. И еще рядом должен быть верный друг, пусть даже маленький лягушонок. Главное у него должно быть доброе сердце и горячая кровь. Слишком много вокруг нас больших, глупых лягушек с холодной кровью. Пусть ваша мечта даже сгорит в огне-главное не опошлиться, не погрузиться в сытую «диванную» жизнь перед экраном телевизора. Для меня именно это стоит за текстом этой великолепной повести.

У Крапивина есть небольшие рассказы в которые писатель, благодаря своему таланту, вмещает очень многое и впервую очередь из области чувств и положительных эмоций. Например рассказы «Минута солнца», «Почему такое имя». Идея «Старого дома» понятна, но меня рассказ особо не впечатлил. Как то все просто, без изюминки, хотя вполне по-крапивински. Это безусловно вопрос субъективного восприятия, ведь в творчестве Владислава Петровича у каждого читателя есть что-то свое, личное. Это я и выразил в относительно невысокой для уровня писателя оценке.