Разве можно прожить всю жизнь вот так, без собаки? (М/ф «Малыш и Карлсон»)

Маленькая повесть для ребят младшего и среднего школьного возраста.

Из раннего Крапивина (на момент написания автору было всего 24 года).

Чистая и добрая, светлая и прозрачная книжка.

С соответствующим настроением, с тщательно подобранными персонажами и героями, с выверенными сюжетными ходами и переходами.

Которые, кстати говоря, не только лишь ограничиваются судьбой щенка, которые волей случая остался одиноким в незнакомом городе и историей мальчишки, которые страстно хочет собаку.

А на самом деле тут и история взаимоотношений между ребятами разного возраста, и соперничество разных мальчишеских группировок, и открытие — что такое настоящая дружба, и даже место для небольшого личного подвига и смелости тоже нашлось — попробуйте-ка сами перебороть свой страх, и поймёте, каково это.

В Барабанном переулке барабанщики живут… (Б. Окуджава)

Повесть из репертуара журналов «Пионер» и «Костёр», а то и просто из «Пионерской правды». Т.е. и из тех времён, и для той самой читательской аудитории. Младший и средний школьный возраст. Впрочем, как показывает опыт, для взрослых тоже вполне хороша. Просто для ребятишек она «работает», а для взрослых является чем-то ностальгирующим.

О чём? Да как обычно у Крапивина — о чести и совести, о дружбе и о честности, о смелости и отваге, о раскаянии и о вине, о чувстве долга… О детстве, конечно же, о том, каким оно было когда-то — босоногое октябрятско-пионерское детство. Сейчас конечно тоже босоногое (хотя реже), но что-то ушло безвозвратно. Впрочем, зато и появилось что-то другое, чем наполнена жизнь нынешних младшешкольников...

Бонус:

ВЕСЕЛЫЙ БАРАБАНЩИК

Встань пораньше, встань пораньше,

встань пораньше,

Когда дворники маячат у ворот.

Ты увидишь, ты увидишь

как веселый барабанщик

в руки палочки кленовые берет.

Будет полдень, суматохою пропахший,

звон трамваев и людской водоворот,

но прислушайся — услышишь,

как веселый барабанщик

с барабаном вдоль по улице идет.

Будет вечер — заговорщик и обманщик,

темнота на мостовые упадет,

но вглядись — и ты увидишь,

как веселый барабанщик

с барабаном вдоль по улице идет.

Грохот палочек… то ближе он, то дальше.

Сквозь сумятицу, и полночь, и туман…

Неужели ты не слышишь,

как веселый барабанщик

вдоль по улице проносит барабан?!

Булат Окуджава

* * *

В Барабанном переулке

барабанщики живут.

Поутру они как встанут,

барабаны как возьмут,

как ударят в барабаны,

двери настежь отворя...

Где же, где же, барабанщик,

барабанщица твоя?

В Барабанном переулке

барабанщиц нет, хоть плачь.

Лишь грохочут барабаны

ненасытные, хоть прячь.

То ли утренние зори,

то ль вечерняя заря...

Где же, где же, барабанщик,

барабанщица твоя?

Барабанщик пестрый бантик

к барабану привязал,

барабану бить побудку,

как по буквам, приказал

и пошел по переулку,

что-то в сердце затая...

Где же, где же, барабанщик,

барабанщица твоя?

А в соседнем переулке

барабанщицы живут

и, конечно, в переулке,

очень добрыми слывут,

и за ними ведь не надо

отправляться за моря...

Где же, где же, барабанщик,

барабанщица твоя?!

Булат Окуджава

Как важно быть в душе поэтом...

Эта повесть чем-то напомнила мне Дубровина с его «В ожидании козы». Хотя Крапивин написал свою книгу изрядно позже, в 1982. И затем продолжил тему ещё одним романом.

Понятно, что вся суть повести состоит в том времени, о котором она написана и в котором живут её герои — второклассник Севка и его мама. Послевоенные месяцы 1945 года и первая половина первого мирного года. Продовольственные карточки и постоянное недоедание, не сильно богатая и разнообразная одежонка — это внешний антураж. И жизнь с мыслями о не вернувшемся с фронта отце — сначала пропал без вести, а затем казённое «числится в списках погибших» — это то, что внутри и мамы Севки, и его самого.

Крапивину удалось проникнуть во внутренний мир 8-летнего ребёнка, проникнуть и проникнуться тем, что чувствует и переживает Севка во время самой простой обычной обыденной жизни мальчишки-второклассника. Это школа и связанные с нею события и происшествия, причём порой источником именно «происшествий» становится сам Севка. Это школьная и внешкольная дружба, и прочие отношения в ребяческой среде. И это отношения с мамой и с соседями — отношения с соседями тоже занимают значительное место в жизни Севки, тем более, что среди этих соседей есть настоящий офицер, иногда балующий Севку конфетками и тем, что даёт подержать всамделишный пистолет. И вот эта мешанина из домашне-школьных событий и составляет и жизнь нашего героя (равно как и жизнь многих других мальчишек и девчонок того времени), и содержание этой повести.

Однако Крапивин написал эту книгу не просто ради перечисления только событийной стороны — он перестал бы быть самим собой, если бы ограничился только этим. И потому в книгу включены несколько болевых точек и кризисных моментов. Проживая всю эту кризисно-конфликтную составляющую книги, читатель вольно или невольно становится одной из действующих сторон, пусть пассивно-созерцательным, но неравнодушным участником. И понятно, что этот приём позволяет автору потихоньку «играть» на чувствительных струнках читательской души. Причём неважно, какого возраста этот читатель — работает безошибочно и без сбоев.

Честно говоря, ожидал, что события повести останутся незаконченным», а то и окончания на какой-то драматической нотке, однако автор всё-таки привёл всё к некоему хэппи-энду. Ну, значит я не угадал.

Вот пуля пролетела и ага!..

Роман «Прохождение Венеры по диску Солнца» не входит ни в Безлюдные пространства, ни, тем паче, в Великий Кристалл. И в тексте не упоминается ни разу ни то, ни другое. Да и вообще, в самом начале книга воспринималась как детище/наследие постперестроечного духопадения, и я уже было затосковал душой, но тут включилось знаменитое крапивинское волшебство, и в тексте буквально из ничего возник Вовка. И сразу всё происходящее и описываемое стало настоящим крапивинским, сказочным, трогательным и сентиментальным. Хотя частичка реала конца 90-х — начала 0-х осталась — просто в виде той житейско-бытовой проблемы, с которой пришлось разбираться и Вовке, и главному герою книги (хотя на самом деле главным Героем тут, конечно, является пацанёнок).

Понятно, что мы имеем дело со сказкой, однако со сказкой крапивинской, и потому в ней нет разных там волшебных существ. Но зато есть тот самый другой мир, и вообще те самые другие миры (о которых нам рассказывали книги циклов о Великом Кристалле и Безлюдных пространствах). Поэтому сказочность книги весьма условна — для верящих в кристаллическую структуру Мироздания все эти проникновения и пересечения вовсе не сказочные, а что-то сродни эзотерике. Эзотерика от Крапивина.

Но даже при полном неверии во все эти чудеса можно просто воспринимать всякие такие моменты просто как обыкновенный фантдоп и тогда уже просто читать роман как увлекательную добрую социальную фантастику. Равно ориентированную как на подростков, так и на взрослых.

И совсем неважно, фантастика это или нет, но самое главное, что это книга о дружбе и доверии, о честности и порядочности, о любви и о простом человеческом счастье. Которое, как и должно быть, всегда с человеческим лицом и непременно с чистыми руками.

Поразительная ситуация. Конкретно сие чтиво — НЕ фантастика. НО: «изделие от Мэтра», Основоположника и Столпа, одного из основателей советской ветви Жанра.

Боллитру неприемлю всеми фибрами своей души — до чисто физиологических реакций организма, на уровне инстинктивного отторжения. Нет ничего, что заставило бы... эээ... воспринять. Кроме — вот таких, вот, поразительных ситуаций.

Мозгами понимаю, что — мейнстрим, что — НЕ Фантастика. НО. Читаю, и — вижу, слышу... крапивинских барабанщиков и ветерков. НЕобъяснимо. Мистика

Замечательный «взрослый» рассказ о смелости, дружбе, человеческой совести и мальчишеских мечтах. Рекомендую к прочтению детям от 10ти лет.

Рассказ об отношениях братьев, о смелости и любопытстве одного из них. К прочтению рекомендую для младшего возраста.

Рассказ о настоящей мальчишеской смелости и взрослом понимании отношений между подростками. К прочтению рекомендую для более старших детей.

Хороший рассказ о дружбе и первой любви. Балл снизил за некий негатив.

Короткий, но добрый рассказ о счастливом детстве. Читать с младшего возраста.

Замечательная «маленькая» повесть о дружбе, смелости и справедливости. Подходит для детей младшего возраста, да и более старшему читателю обязательна к прочтению, особенно если возникает ностальгия по пионерскому прошлому. Оценку снизил за «плохого» персонажа.

Порой Крапивин выбирает для своих героев весьма странные имена: мальчикам даёт едва ли не женские, девочкам — наоборот.

К этой повести у меня одна претензия (почти такая же, как и у gato loco) — у Матвея (Матиуша) Юлиуса Радомира более чем странное прозвище — «Ёжики». Оно мне кажется противоестественным. Объяснение, как оно появилось, не вызывает никаких сомнений в том, что носит его герой вполне заслуженно.

Здесь продолжается исследование Командорства как движения по охране детства. В «Выстреле с монитора» — автор даёт нам общие сведения, в «Гуси-гуси, га-га-га» — рассказывается о том, как даже обычный человек может прийти к идеям Командорства, а тут исследуется деятельность псевдо-, или даже антикомандоров.

Глава «Хранители. Яшка» прочно связывает цикл «В глубине Великого Кристалла» с повестью «Оранжевый портрет с крапинками» и добавляет ещё один штрих к пониманию культуры иттов. Пусть даже здесь рассказ об аутотренинге иттов и преподносится как заведомо выдуманный «садовыми троликами».

Глава «Аутотренинг иттов» содержит много информации о Командорах, их принципах. Тут проскальзывает кусок истории Первого Командора, а также идёт спор о различиях между поздними общинами и тем, что отличает и объединяет их. Заодно раскрывается цель и средства её достижения именно этой общины, которая сохранила внешние признаки, но вывернула наизнанку всю суть Командорства:

Из этого же разговора становится ясно, что Кантор не только опекает способных детей, но и «прикармливает» на всякий случай подростковые банды вроде «садовых троликов».

Таким образом, это может стать дополнительной гарантией, что в их мире не произойдёт бунт, подобный бунту лицеистов Полуострова из «Голубятни на жёлтой поляне».

Кроме того, эта идея Кантора отчасти созвучна с идеями мэра Реттерхальма, который был сторонником безопасного сосуществования обычных людей с койво. Правда, на практике они тоже оказываются противоположными. Для главного советника Адама Питера фан Биркенштакка было важно спокойствие города, чтобы все сосуществовали в мире и согласии и не вредили друг другу.

«Но я знаю другое: жизнь в городе сбалансирована, отношения в нем ясны и просты, люди счастливы, насколько это можно в наше время. Такое благополучие достигнуто немалыми трудами. Легко ли было добиться, чтобы все притерлись друг к другу, чтобы всё было налажено, чтобы даже мадам Валентина вписалась в этот уравновешенный быт. <...> Койво не всегда знают о своих свойствах и не всегда умеют ими распоряжаться. Не все мудры, как мадам Валентина. Но все — опасны. Случается, что из-за них на город сыплются молнии, а над реками рушатся мосты. <...> Я отвечал за город, Галь. <...> Но трусость тоже бывает доблестью. Особенно когда один отвечаешь за многих».

Кажется, эта позиция куда благородней.

Эта повесть также напрямую связана с «Белым шариком Матроса Вильсона», ведь именно Ёжики запускает в полёт разумный кристалл Яшку, чтобы тот когда-нибудь снова стал звездой. Впрочем, этот же момент становится отголоском повести «Вечный жемчуг», где Светлый штурман Иту Лариу Дэн вместе с Васильком, Сергеем и Володькой запустили в пучину космоса каплю Вечного Жемчуга, чтобы зажечь новую звезду.

Этот же момент перекликается и с «Выстрелом с монитора». И Галька, и Матиуш обладают сходными талантами: в момент наивысшего напряжения они способны генерировать силовое поле, которое в зависимости от обстоятельств либо притягивает, либо отталкивает предметы.

Наверное, «Гуси-гуси, га-га-га...» — моё самое любимое произведение у Крапивина. В восторг меня привело уже только одно название, когда я просил ФантЛаб посоветовать мне что-нибудь почитать.

Как таковых связей с остальным циклом у повести не очень много: несколько сквозных персонажей-мальчишек и упоминания в дальнейших повестях о Корнелии Гласе плюс само место действия — город Реттерберг (бывший Реттерхальм).

Здесь показан, пожалуй, самый человечный детский приют изо всех, которые встречаются в цикле и связанных с ним произведениях. По крайней мере, здесь есть настоящее детское единство, которого, увы, лишены все остальные подобные заведения, наверное, вообще, а не только в творчестве Владислава Петровича.

В других отзывах я встретил мнение, что поведение и метаморфоза Корнелия выглядит нереалистично, что не мог он так преобразится за неделю. А вот мне кажется, что несмотря на то, что тут этот момент подан в слегка утрированной форме, но, тем не менее, вызывает доверие.

Некоторое недоверие у меня вызывают его взаимоотношения с Рибалтером в самом конце этой сюжетной линии. Хотя, вероятно, этому могло поспособствовать то наказание, которое Рибалтеру присудили.

Система правосудия мне понравилась. Другое дело, что, как верно подмечает кто-то из персонажей, если этот шанс выпадет кому-то из правящей верхушки, которым подчиняется машина, то навряд ли они попадут в такое положение. Но это уже издержки собственно человеческого общества, которое в своём развитии недалеко ушло от нашего современного уровня. Более того, сейчас, в 2020-м году, эта повесть воспринимается как пророчество. Как минимум, мы уже вплотную подошли к фазе «браслетов с излучателями» на добровольной основе.

Правда, тут возникает два вопроса:

Но по большему счёту эти мелкие неувязки не мешают получать удовольствие от чтения.

Повесть, которая непосредственно открывает цикл о Великом Кристалле, сразу ставит читателя в тупик. Что такое «Сфера» и «Кристалл-2», которые упоминаются в прологе? Конечно, после прочтения повести можно приблизительно догадаться, о чём идёт речь на этом заседании, но полного ответа повесть не даёт.

Большую часть повести занимают события легендарные: рассказ о городе Реттерхальме. В этой части она, пусть и не совсем вплотную, но смыкается с трилогией «В ночь большого прилива». Сейчас я всё больше склоняюсь к тому, что для меня цикл о «Великом Кристалле» начинается именно с неё, а «Выстрел с монитора» идёт под номером «два». Не по значимости или интересу, а просто хронологически.

И очень значима для всего творчества Крапивина фраза, которая звучит ближе к концу повести: «Города, которые предали своих детей, долго не живут». В той или иной степени, но она отражает судьбу многих и многих мест, о которых Владислав Петрович будет писать в дальнейшем.

Кроме того, именно здесь автор формулирует главные принципы общества Командоров, а также описывает их знак, отчеканенный на пуговице от старого мундира: «Якорь — символ надежды, скрещенные шпаги — эмблема чести и встающее солнце — душа всего живого на нашей планете».

Вообще, как я заметил, у Владислава Петровича довольно много моментов, которые кочуют из книги в книгу. Вот и тут, как мне кажется,

Я уже не говорю о том, что здесь появляется ряд мест и персонажей, которые будут упоминаться во всём цикле. И то, что здесь мы можем одновременно видеть

В целом, от повести остались очень приятные впечатления. Главным образом вызывает уважение и преклонение сама идея Командорства. Я не могу сказать, что очень начитан в плане детской литературы (или, скорее, литературы о детях), но даже подумав, не могу припомнить, чтобы где-то была так же ясно и чётко идея общества, посвятившего себя охране детства (в частности, детей обладающих «Даром», «детях-койво»). Вероятно, какие-то фрагменты этого явления можно найти в «Гадких лебедях» Стругацких и даже, если очень сильно постараться, в «Куколках» Уиндема. Но, в отличие от крапивинских произведений, там нет ни капли сострадания. Только логика, польза и месть всему остальному миру.

В отличие от них, Галиен Тукк не опустился до мести и предательства. Пускай даже сначала и казалось, что он ходит в опасной близости от этой черты, но в конечном итоге он находит в себе силы, чтобы простить, и возможность, чтобы предотвратить вред, который он чуть не нанёс своему городу.

Кто-то же должен делать Весну...

В этом романе автор отходит от привычной для постоянных читателей Крапивина схемы. Потому что книга начинается не с рассказа о синеблузом и красногалстучном счастливом (или тревожном) мальчишечьем детстве. А перед нами предстаёт молодой, однако уставший душой (послевоенное проклятие всех воевавших и убивавших) мужчина. И хотя чуть позже Крапивин отправляет читателя в воспоминания Артёма о его пионерсколагерном подростковом детстве и о романтической дружбе с девочкой, однако мы всё равно помним о том, что это только подводка к жизненной ситуации Артёма. А вот дальше включаются знаменитые крапивинские Безлюдные пространства — правда на этот раз они не совсем безлюдные, и потому Артём попросту поселяется в них вместе со своей избранницей и её младшим братом. И тут возникает оригинальная ситуация: город вроде бы и знает обо всех этих площадях и территориях, и даже как-то пытается управлять ими (в смысле просто как бы давать разрешение на приобретение того или другого клочка земли на этой окраине города), однако же и совсем подчиниться городу эти Пустыри не хотят, о чём читатель узнает чуть ближе к концу повествования.

Конечно же происходят какие-то важные жизненно-бытовые события и происшествия, и постепенно Артём начинает всё более серьёзно верить и в само существование этих самых Безлюдных пространств и в существование особого города в междумирье — куда денешься, коли ты сам физически (физически?..) побываешь там и насмотришься всякого.

Вторая часть книги является едва ли не отдельным и независимым повествованием. Я имею ввиду встроенный в текст рассказ/пересказ неизданной (или всё-таки изданной?) книги о чёрных кирасирах, написанной одним из персонажей — содержание совсем отдельное и никак не связанное с основным сюжетом повести. Хотя как несвязанное — получается, что связанное.

Конечно же, Автор закручивает лихую пространственно-временную петлю, перемешивая события настоящего, прошлого и будущего в один гордиев клубок выборов — торчат из клубка несколько нитей, тяни за какую хочешь, но знай, что за каждым Выбором следует то или иное последствие. И выборы-то всё такие, что не каждому врагу пожелаешь встать перед такой дилеммой.

В результате, даже толком и не понимаешь, к какому читателю обращается Владислав Крапивин — к мальчишкам излюбленного крапивинского возраста в 10-12 лет, или к людям более старшего возрастного периода. Но совершенно отчётливо знаешь, и тому и другому читателю книга будет и интересна и полезна. Думать заставляет и приучает.

И даю движку форсаж...

Очень трогательная повесть. Прежде всего выбором центрального персонажа — мальчика в инвалидном кресле. Чувство сострадания сразу делает привлекательным и главного героя, и саму книгу. Однако, это ведь Крапивин, и он вовсе не намерен спекулировать драматической жизненной ситуацией своего героя. А просто вводит в повесть другого её главного героя — тоже мальчишку, ровесника Ромки — Серёжку. Собственно, аннотация уже объяснила нам, что Серёжка обладает замечательной способностью — он умеет превращаться в самолёт. Небольшой такой, полуспортивный моноплан. С совершенно особыми опознавательными знаками и запоминающимся бортовым номером.

Поскольку книга относится к циклу «Безлюдные пространства», то понятное дело, что все приключения парочки друзей, по крайней мере их ночные похождения и даже полетания, совершаются как раз на территории этих самых Безлюдных пространств. И в этой повести Крапивин попытался максимально подробно изложить читателям (а заодно и персонажам книги) суть этих самых Безлюдных пространств, их предысторию и наполнение. И это было важно сделать именно в этой книге, потому что в последующих книгах цикла читатель уже должен был понимать, что и как тут устроено и чего можно и следует ему — читателю — ожидать. Ему и героям повестей.

Однако помимо ночных приключений много времени у пацанов уходит на чисто реальные дневные всамделишные приключения (хотя и ночные полёты «во сне и наяву» тоже, как оказалось, нельзя было признать чисто сонными явлениями) и на настоящую мальчишескую (и не только мальчишескую) дружбу (и не только дружбу). И эта составляющая повести ничуть не менее важна для крапивинских текстов и для крапивинских смыслов. Потому что даёт понять подростковому крапивинскому читателю тезис о неразрывности существования в реале и в мечтах и фантазиях. И хотя автор в самом конце немного мистифицирует содержание, заставляя одного из персонажей вернуться в мир реальности буквально с того света, однако для смысла и для оптимизма этот ход оказался вовсе не лишним.

Звёзды — следы трассирующих пуль, тоже являются частью Вселенной…

Вот даже не понимаю, почему эту повесть относят к фантастике? Только из-за того, что мальчишка знает звёздное небо северного полушария и способен его по памяти нарисовать? Маловато для фантдопа, как мне кажется.

На мой вкус — это простая подростково-детская вполне реалистическая история. В которой есть мечта и есть мальчишеское открытие, и стремление подарить это своё открытие людям, и недопонимание и даже огульные обвинения со стороны взрослых, и детская обида. И встреча с хорошими тёплыми умными настоящими людьми, которые сходу тебя поймут и примут твой дар, и одарят тебя взамен теплом своей души и своего сердца, и посеют в детском растущем разуме веру в человека и в добро.

Современная сказка про жизнь... и не только

Первая книга цикла о Безлюдных пространствах. Героями которой стали 9-10-летние ребята, мальчишки и девчонки. Точнее, два мальчугана и одна девочка. Все события повести происходят именно с этими детьми и вокруг них. Присутствующие в книге взрослые (куда ж от них денешься) выполняют в основном роли второго плана. Однако это вовсе не обозначает, что им отведены только реплики «Кушать подано» и всё (хотя и такие, причём в буквальном смысле, речевые обороты тут тоже имеются). Конечно же мир ребят тесно переплетён и с миром взрослых, причём вовсе не всегда это переплетение взаимоприятное и обоеполезное. Ну как могут среагировать нормальные взрослые на появление в городе сначала слухов о гигантском кузнечике, а затем уже и его самого? Конечно же только отправить воинскую команду — пиф-паф решает все проблемы — так зачастую думают эти самые невозможные взрослые. Именно вот это враждебное восприятие мира вообще и в особенности непонятных и неизученных его проявлений и становится камнем преткновения для трёх ребят и взрослого мира.

Но это только центральная мысль. А так это конечно же книга о дружбе и о принципах, о данном слове и о любви (не той, о которой некоторые сейчас подумали), о чуде и о вере в это чудо, о красоте и гармонии. И конечно же это книга — мечта, мечта о том, что когда-нибудь наступит время, когда будет отброшено в сторону оружие и вражда, исчезнут навсегда готовность стрелять и убивать, когда можно будет не потихоньку, а открыто выводить жёлтых солнечных кузнечиков и разгадывать тайны Мироздания, пусть даже и пытаясь рассмотреть их сквозь дырчатую Луну...

Читал это произведение два года назад. Общие впечатления хорошие. С удовольствием посоветую к прочтению детям и их родителям.

Самое первое произведение В.Крапивина, прочитанное мною, которое было задано моей дочери на каникулы учителем литературы. И за это я ей премного благодарен. С тех пор я приобрёл около 15ти книг Крапивина, из которых пока прочитал лишь 5. Очень приятная повесть о дружбе, с элементами фантастики. Общее впечатление было таковым, что я стал просто фанатом Владислава Петровича. Обязательно к прочтению.

Данное произведение показалось мне немного детским. Оно достойно прочтения — ведь в нём обсуждаются очень важные темы: война, дружба, предательство, самопожертвенность и другие. Единственное что мне не понравилось — концовка какая-то размытая, не всё понятно; не понятно, чем закончилась история.

Замечательное произведение о мальчике, со всеми его переживаниями и страданиями; о дружбе настолько сильной, что сердце начинало щемить. Некоторые моменты вызывали слёзы даже у меня, мужчины за 40. Концовка тоже очень порадовала. Спасибо Владиславу Крапивину за столь эмоциональное произведение.

Это третье произведение Владислава Крапивина, прочитанное мною. Как оказалось, не зря я купил около десятка книг этого автора. Книга замечательная, особенно для человека, ностальгирующего о советских временах. Временах, когда жили небогато, но очень дружно. Книга о настоящей дружбе, переживаниях и любви к морю.

Внимание! Отзыв-спойлер!!!

Я люблю творчество Крапивина, но вот именно эта книга оставила по себе очень странные впечатления. Такого беспросветного мрака и жестокости не было даже в «Гусях» и «Корабликах», хотя и в них затрагивались смежные темы.

Начну с того, что когда читал первые три части романа, мне они показались разными повестями, связанными между собой довольно условно. Опять же, вызывает недоумение, что все ужасы и кошмары тут просто толпами лезут друг на друга. Не успели персонажи прийти в себя после одной встряски, как их тут же захлёстывает следующая волна. Не успел Тенька с мамой отбиться от «деревянных» тёток-ювеналок, как тут же жестоко убивают любимую тенькину кошку. Даже в то, что благодаря Колесу Судьбы она в итоге воскресает, в это не верится. «Deus ex machina» во всей красе. В этой же части поминаются слухи о «Новочеркасском расстреле», когда предупредительный выстрел поверх голов толпы посбивал с деревьев любопытных детей. Сразу же после этого начинается ещё одна история мальчика-сироты и его скитаний по детдомам и приютам, по части «чернухи» едва ли не переплёвывающая предыдущие две.

Начало четвёртой части и вовсе почти повторяет события в Новочеркасске. Правда, тут обошлось без жертв. Она как бы сводит все эти три линии воедино (не очень успешно) и даже заканчивает историю достаточно счастливым финалом. Только вот неубедительно всё это. Не верится. Очень уж как-то «вдруг» всё стало хорошо.

С дружбой, которая раз за разом у Крапивина преодолевает все невзгоды и препятствия тоже в романе как-то не заладилось: стоит только Теньке с кем-то подружиться, как этот человек тут же уезжает. В итоге остаётся только Шурик с которым Тенька дружит чуть ли не потому, что дружить с кем-то хочется, а больше на данный момент не с кем.

Ещё несколько моментов:

1. Как-то не верится, что строительство такого глобального проекта как Зуб могло быть развёрнуто без должной экспертизы почв и всего остального, что требуется устанавливать в этих случаях. К тому же довольно сильный образ Зуба так в итоге и не «выстрелил».

2. Брат Нефед из главы «Прямая дорога». Судя по манере речи, делать ему в православном детском лагере — нечего. Он со своими речениями больше пришёлся бы ко двору в какой-нибудь псевдославянской националистической секте. Вроде той, что затащила к себе Вовку Журанкова в «Звезде Полынь» В. Рыбакова. Для подобных товарище церковь... кгм... едва ли не наипервейший враг (очень мягко говоря). Так что тут, вольно или невольно, Владислав Петрович «скрестил бульдога с носорогом».

3. Колесо Судьбы выполняет слишком мелкую функцию. Трудно поверить, что оно пригодно только для того, чтобы воскрешать кошек, бабочек и тараканов.

4. Переименования ПОМЗОПовцев в ПОПЗОПОВЦЕВ как-то выглядят слишком мелочно и незначительно для основной темы романа.

5. Художник Ю. Иванов слегка схалтурил. На обложке книги из серии «Школьная библиотека» красный конь Свир изображён абсолютно не так.

Закончить всё-таки хочется чем-нибудь хорошим. Мне очень понравились описания снов. Редко встречал такие достоверные описания снов.

Один из них даёт прямую отсылку к «Колесу Перепёлкина». И ещё один момент, хотя это, наверное, плод моей буйной фантазии, но автомат «Б-1» (дети разбирали/собирали их в православном лагере) я воспринял как знак принадлежности этого мира к той же грани Кристалла, на которой расположен мир «Сказки о рыбаках...»

P.S. Если бы я не поленился написать отзыв сразу же после того, как прочитал «Тополят», то он был бы заметно лучше. Увы, после него я пошёл перечитывать «Великий Кристалл». Понятное дело, что на этом фоне «Тополята» меркнут.

Тем не менее, даже несмотря на всё вышеизложенное я не могу сказать, что роман получился совсем плохим. Так, средне. Если бы его написал кто-то другой, то можно было бы даже сказать, что он получился неплохим. Но, когда видишь на обложке «Владислав Крапивин», ожидаешь текст куда более высокого уровня.

Замечательная научно-сказочная повесть. Особенно отрадно, что написана она, судя по дате выхода примерно в то же время, что и «Кораблики», но, в отличие от последних, пронизана теплом и светом.

Вместе с тем у этих произведений есть как минимум одна общая тема: взаимоотношение взрослого с собой-ребёнком.

Интересно тут ещё смешение научно-технической мысли и мифологической реальности. С одной стороны компьютеры, сложные вычисления и расчёты космических масштабов, а с другой — огромные комары-мутанты, которых можно отпугнуть только детской считалкой-заклинашкой. Причём, эти заклинания тоже подчинены достаточно строгим, чуть ли не научным, законам. Достаточно изменить одно слово и эффективность резко снижается.Приведу один пример:

Впоследствии Владислав Петрович использует этот закон мироздания в «Страже Лопухастых островов».

Помимо собственно «детского» слоя, тут можно без труда различить и достаточно резкий выпад против нарождающегося капитализма с его культом выручки. Это не только владелец магазина Лошаткин, но и хозяева резинового завода, который отравляет окрестности завода. Жажда наживы Лошаткина детский лепет по сравнению с тем, что происходит на резиновом заводе, где собираются наладить производство усовершенствованных противогазов.

Кстати, в «Корабликах» тоже упоминается завод отчасти сходного профиля. Правда, там он не играет почти никакой роли.

Вместе с тем, если отрешиться от всех этих изысканий и раскапываний смыслов и просто прочитать повесть, останется впечатление доброй детской сказки о настоящей дружбе, о том, что как бы не различались формы проявления разума, не важно человеческий это ребёнок или же разумная капля, но принципы добра и справедливости они понимают одинаково. И так же одинаково видят абсурд, которым пронизан «серьёзный взрослый мир».

Книга-предвидие. Пускай и утрированно, но Крапивин (уж не знаю как он это узнал в 1993 году) предсказал многое из того, что можно наблюдать в нашем нынешнем веке. Конечно, я отдаю себе отчёт в том, что перестройка, когда вдруг всё стало можно, когда вовсю попёрла социальная чернуха, тоже отличилась на ниве беспризорности, нравов в детских домах и прочих подобных явлениях. (Можно вспомнить хотя бы те же фильмы «Казённый дом» 1989-го года выпуска с его детской проституцией и токсикоманией; «Авария» — дочь мента» того же года и др.) Но в этих «произведениях искусства» всё подано слишком безыскусно, прямолинейно, «в лоб».

Тут же, в «Корабликах», чувствуется талант, пускай и подавленный социальной катастрофой, но не сдавшийся и не скатившийся к озлобленности на весь мир. Напротив, несмотря на то, что в романе преобладают чёрные краски (да и откуда взяться светлым в 1993-м-то году?), писатель не скатывается до дешёвого, как бы это сейчас назвали «хайпа» и выписывает вполне достоверный мир ещё одной грани «Великого Кристалла».

На этот раз это не Восточная и не Западная Федерация. Тут всё несколько сложнее. Северо-Восточная республика, в которой находится город Старотополь. По соседству с ней находится Полуостров (мне кажется, что если увязывать его с нашей географией, то это будет, примерно, Крым, а если с Крапивинской, то на одной из граней Кристалла Византийску соответствует Реттерберг).

Повторюсь, роман написан в 1993-м году, но вместе с тем кажется достаточно интересным моментом тот факт, что гланый герой, Питвик, смотрит «очень длинный фильм», снятый по «Властелину колец» с нынешними 3D эффектами (угадал). С другой стороны у Владислава Петровича, при нешуточном развитии сферы IT наблюдаются достаточно забавные с нынешней точки зрения моменты (к недостаткам ни в коем случае не относятся):

1. Вовсю используется пневмопочта (один из типичных маркеров фантастики 90-х).

2. До сих пор сохраняются междугосударственные переговорные пункты (в условиях реалий художественного мира вполне оправданные).

Вообще сам по себе роман очень интересен хотя бы тем, что в нём нет предубуждения к «служителям культа», как это любят называть некоторые комментаторы. Напртив, один из священников является абсолютно положительным персонажем, пусть и несколько второстепенным, но имеющим некоторое влияние на сюжетную линию. Конечно, к каноническому православному священству его отнести нельзя, но вот тема религиозности (пускай спонтанной, сознательно не оформленной) пронизывает всё произведение (вместо православных крестов тут всё чаще выступают детские кораблики).

Второе предвидение Крапивина (отмечу особо, в далёком 1993-м году) ювенальная юстиция. Пусть и не в такой конкретной форме, как она появилась в XXI веке, но всё-таки основы её описаны достаточно верно. Ещё вернее описано то, к чему эту систему приводят дельцы, прикрывающиеся благой идеей.

Впрочем, автор касался этой темы (приютов и беспризорников) ещё раньше в «Гуси-гуси, га-га-га...», коснётся он её и позже (в «Тополятах»).

Но, пожалуй, центральной идеей этого романа является принятие себя.

Конечно, можно предположить, что к 1993-му году фантастика накопила огромный объём всяких временных аномалий при космических перелётах. Мол, на корабле прошла минута, корабль вернулся, а на Земле минули тысячелетия. Но мне кажется, что Крапивин скорее возвращается в этом случае не к общефантастической идее разности во времени при «сверхсветовых» скоростях, а к одному из своих ранних рассказов («Я иду встречать брата»). На это намекает и одна из сцен, где Питвик с Петей оказываются на берегу моря, а неподалёку от них находится эскалатор.

Несмотря на то, что роман в достаточной степени наполнен жестокостью, от него остаётся ощущение, что всё будет хорошо. Недаром зло в лице главного отрицательного персонажа наказано, а главный герой в итоге обретает целостность и возможность всё сделать правильно. Владислав Петрович даже в это суровое время, видя всю грязь, распространяющуюся вокруг, всё равно продолжает быть оптимистом, надеется на то, что всё будет лучше, чем сейчас.

Замечательный цикл, который стал одной из основ для «Великого Кристалла». Несмотря на то, что писался он с большим перерывом (7 лет разделяют первую и вторую части), Крапивину удалось подхватить то настроение, которым пронизан первый рассказ, пусть и не вполне точно, но в достаточной степени.

Многие идеи, которые зародились в этом цикле Владислав Петрович в дальнейшем использовал в своём «Великом Кристалле». Здесь мы слышим из первых уст историю «трубача Юхана», который спас свой город от врагов и узнаём его настоящее имя. Здесь же Крапивин впервые рассказывает о том, как можно зажечь рукотворную звезду.

И, разумеется, все три повести — гимн настоящей дружбе, которая крепче всего бывает в детстве. И в финале даётся совершенно трогательный и прекрасный символ этой дружбы:

Чудесная лиричная сказка с традиционными «крапивинскими мальчиками». Сейчас, когда пошёл третий десяток новому тысячелетию, очень не хватает таких вот светлых, добрых произведений. Это настоящее убежище от всепоглащающей, лишённой морали и отечества пользы, которая торжествует в XXI веке.

Удивительный рассказ. Казалось бы всего 30 страниц, а сколько смысла они вмещают! Причём вовсе не современных «истин» для широкого потребления, а самых настоящих, которые не перестанут быть актуальными и в далёком будущем. Вообще, с одной стороны рассказ очень в духе фантастики 60-х годов, но вот вопросы, которые в нём затрагиваются, кажется не вполне обычными для того времени, когда будущее казалось счастливым, справедливым и лишённым почти всех проблем, а с другой поднимаются достаточно серьёзные проблемы, которые не совсем укладывались в это безоблачное светлое будущее..

Рассказ о далеко не самом простом выборе:

Внимание! Отзыв-спойлер!!!

Повесть завершает цикл «В ночь большого прилива». Третья повесть, третья сказка, третий путь в другой мир. Если первая повесть была пронизана тоской по утраченному и на время вновь обретённому детству, вторая — детской жаждой справедливости, то третья часть — это прощание. Прощание со сказкой, с детством.

Главный герой уже стал даже не Сергеем, а Сергеем Витальевичем, у него вот-вот появится своя семья, но он по-прежнему дружен с мальчиком Володькой. Володька тоже повзрослел и теперь уже сам стал двенадцатилетним пареньком, каким представали перед нами в прошлых повестях и Сергей, и Валерка. Неудивительно, что и в последнее путешествие в волшебную параллельную реальность они отправляются вдвоём. Причём проводником на этот раз выступает Володя, потому что главный герой уже не может самостоятельно проделать этот путь, да и «пригласительная открытка» от Валерки попадает не к нему, пускай и по ошибке.

Повесть о расставании друзей, о последнем дне, который можно провести вместе, прежде чем расстаться навсегда. О том, что можно успеть сделать доброго силой своей дружбы. Ведь даже, если жемчужина потеряна, а лабиринт исчез, то это не значит, что всё кончено, что уже ничего не сделаешь.

Повесть написана на семь лет позже первоначального рассказа и, хотя автор и хочет как-то привести стиль изложения в соответствие с изначальным рассказом, но чувствуется, что эта повесть уже в куда большей степени рассудочна, нежели «Далёкие горнисты». Впрочем, это подтверждается и основным течением сюжета. В «сон» про далёкий мир автора уводит Валерка лично. Главный герой уже не может самостоятельно перенестись на крыльях сна в то время, в то ощущение, когда он был ребёнком. Ему требуется помощь со стороны. Ещё одна отличительная особенность «В ночь большого прилива» заключается в том, что сама атмосфера этого «сна» уже совершенно иная. То бесстрашие, с которым главный герой (Сергей) выходил на битву с Великим Змеем в первом рассказе, уже недостижимо. Герой слишком повзрослел, хотя его юный друг Володька и уверяет его в обратном, но это чувствуется даже по буквальному ходу сюжета.

Если в первом рассказе герой оказался вдруг в сказочном мире, где познакомился с Валеркой и Братиком, то тут Валерке приходится стать проводником в свой мир. Опять же, если обратиться к психологическим, архетипическим мотивам, то можно говорить, что во время перехода в мир Валерки, герой вынужден «рождаться заново», ведь они проходят по коридору, который почти полностью заблокирован каким-то спортинвентарём, среди которого им приходится протискиваться. Конечно, переход вполне успешен, Сергей снова оказывается в мире «далёких горнистов» двенадцатилетним мальчиком. Но вот только мир (хронологию которого мы так полностью никогда не узнаем) совсем не тот.

Как часто (почти всегда) у Владисала Петровича это бывает, главный герой вернувшись в детство возвращает себе и детское обострённое чувство справедливости. Это в цело свойственно всему творчеству Владислава Петровича. Даже в поздних своих романах он отстаивал идею того, что самое ценное в нашем мире — это дети.

Мне кажется, что сверхзадача этой повести заключается в том, что как бы ни было плохо, как бы ни казалось, что впереди только тьма и ничего нельзя сделать, надо бороться, идти вперёд, особенно, если от этого зависит жизнь дорогих тебе людей.

Удивительно добрый и тёплый рассказ, хотя и безмерно грустный. Послышалась в нём тоска о ещё не забытом полностью, но безвозвратно утраченном детстве, к которому можно прикоснуться теперь только во сне, да и то ненадолго. А раз уж это сон, то вполне возможен и несуществующий Северо-Подольск, и мгновенные перемещения во времени и пространстве. Можно даже попытаться отмотать время на пятьсот лет назад, пока часы бьют двенадцать и выйти на бой с чудовищем ради друзей.

А ещё можно, пусть во сне, пусть ненадолго, но снова стать всё тем же двенадцатилетним пацаном, честным и справедливым, которым был когда-то.

Не знаю отчего мне так запал в душу этот рассказ. Возможно оттого, что читал его примерно в том же возрасте, в котором Владислав Петрович его написал, а может и потому, что у меня самого остались воспоминания о чем-то похожих снах, о детстве. Пускай и очень смутные, размытые, как сигналы далёких горнистов, но пронизанные тем же ощущением светлой печали о чём-то добром, светлом но ныне утраченном.

Кристалл Мироздания и обвивающий его серпантин Дороги...

Представленные в этом сборнике семь повестей Владислава Крапивина являются базовым комплектом цикла о Великом Кристалле. Помимо этих произведений разные составители тематических подборок присоединяют к циклу кто ещё пару произведений, а кто-то доводит количество присоединяемых аж до восьми, расширяя тем самым список до 15 пунктов, а то и более. Можно с этим спорить, а можно просто иметь ввиду и при желании познакомиться и с другими примыкающими книгами. Сам я такие соседствующие повести попробовал прочитать — да, связь безусловно имеется и потому читать или не читать другие книжки из расширенного цикла, решать каждому. Я, похоже, с той или иной интенсивностью всё-таки полезу вглубь Великого Кристалла, т. е. потихоньку-полегоньку-понемножечку буду читать ВК и дальше.

Сама идея Великого Кристалла по своей сути является многомерной. Т.е. это и в философском смысле Мироздание имеет многоплоскостность и многовариантность; однако и в физическом, материальном смысле, по мысли Крапивина, Мироздание имеет такую сложную кристаллическую структуру. Или похожую на то, что он описывает в своих повестях. Насколько эта идея соответствует научным представлениям — этого никто не сможет сказать и по сей день , ведь любой земной (да и внеземной тоже) Наблюдатель всегда находится внутри своей Плоскости Мироздания и потому может наблюдать и как-то фиксировать и документировать только внутриплоскостную картину мира, только ту физику, которой отвечает этот мир, эта Грань Кристалла. А тут ещё кстати будет вспомнить про так называемый антропный принцип — правда, это может увести нас в другую сторону, и потому на этом молчок, вспомнили и тут же забыли.

А ещё эта идея хороша тем, что Крапивин создал целый Мир Великого Кристалла, со сквозными героями-персонажами, с перекрещивающимися взаимопроникающими и взаимовлияющими событиями (причём иногда возникает ощущение обратной причинно-следственной связи), с вариациями расширения идеи уже собственными усилиями самого читателя...

Вообще космогонисты давно уже имеют в своём арсенале несколько разных космогонических мирозданческих гипотез — тут вам и пузырящаяся Вселенная, в которой местные вселенные являются каждая отдельным пузырьком; тут и чёрнодырные варианты, когда выходы в другие Миры проходят сквозь чёрные дыры, и нужно пройти сингулярность, чтобы попасть в мир иной (на самом деле всякая привычная физика в этой точке разрушается до основания, и шансов «пролететь насквозь» нет ни у кого, т. е. в «мир иной» попадёшь точно, но это будет уже совсем другое «небо»).

Все эти научные мыслительные игры безусловно увлекательны, и я всегда интересовался этой проблематикой и с упоением зачитывался вполне научными статьями в разных научпоповских журналах. Однако для Крапивина представляемый им мир Великого Кристалла интересен как раз не другой физикой, не иными небесами и созвездиями. Крапивинский интерес в том, что на какой бы грани ВК не находились персонажи повестей, всегда в центре внимания будут понятия морально-нравственные, этические и гуманистические. Не зря ведь главными героями всех повестей являются дети — ребята 9–14-летнего возрастного периода как раз являются самыми чистыми и светлыми душами, теми, которые жадно познают этот мир (и в его физическом смысле, и в социально-этическом тоже), и многое из реальной картины мира не принимают, отрицают — не будем перечислять все наши не совсем чистые взрослые реалии существования, мы их все прекрасно знаем.

По замыслу командора Крапивина именно таким детям, правда наделённым некими особенностями (например, умением переходить из одной Плоскости ВК в другую) и предстоит творить Будущее. Напрямую Крапивин об этом не пишет, но ведь он явно подталкивает своих героев именно к этому — к изменению того никого не устраивающего «порядка» в той или иной Грани, и к совершенствованию таким образом всех населённых миров. А чтобы помочь таким детям, Крапивин придумал и ввёл в этот мир Командоров, т. е. людей, стоящих на страже детей с такими особенностями, всячески их оберегающих и помогающих им всем чем можно. Но прежде всего просто спасающих.

Конечно, образ Командора Крапивиным введён специально не только для развития сюжетов повестей и для придания новых смыслов, но прежде всего это трансформированный Крапивиным образ стругацкого Учителя и Наставника (помните, у Стругацких в их повестях то и дело встречаются эти индивидуальные Учителя и Наставники, посредством которых осуществляется воспитание человека Будущего: «Полдень. XXII век», «Жук в муравейнике» ...). Поскольку и сам Крапивин вовсю занимался воспитанием ребят именно такого возраста, о котором он постоянно пишет в своих романах и повестях, то отчасти этот образ Командора списан им с самого себя — наверное в чуть идеализированном варианте, но всё-таки и с себя тоже. И ещё и поэтому цикл этот обращён не только к подростково-юношеской аудитории, но и к людям более взрослого периода — каждый человек способен стать крапивинским Командором в реальной нашей современной жизни — пусть не для сотен и не для десятков ребят, но тогда хотя бы для нескольких и некоторых — для своих детей и их друзей. Я думаю, что ещё и в этом был смысл этого цикла.

Конечно, по мере продвижения по циклу мы читаем разного Крапивина: сначала это идеалистический романтично-сказочный творец мира ВК, однако постепенно меняются реалии окружающего мира, приходят конец 80-х и начало 90-х, и Крапивин явно страдает от того, как быстро и как решительно всё валится в тар-тарары, как моментально слетает с людей мишура былой (а былой ли?) цивилизованности и приходят времена если не варварства, то падения нравов уж точно. И это заметно и по настрою его последних двух повестей — грусть-тоска и упадничество прокрадываются в энергетику этих книг и заражают этим состоянием и читателя.

То ли небыль, то ли быль...

Да, эта повесть — явная попытка поставить отчётливую точку в цикле. И потому о самом ВК и о уже привычных полюбившихся читателям героям предыдущих повестей — мальчишках с разных плоскостей ВК — здесь практически не упоминается. Вернее, как раз только лишь упоминается пару раз.

А в центре — последние месяцы и недели жизни постаревшего и переставшего творить подростково-детского писателя. Который, будучи тяжело и скорее всего неизлечимо больным, отправляется в последние странствия по местам своей памяти и встречает на своём пути мальчишку Сашку, подрабатывающего проводником и экскурсоводом по необычным местам, а по сути и по своим необычным возможностям являющимся лоцманом по разным странным сопредельным мирам и, вероятно, по другим плоскостям ВК.

Понятно, что в процессе тесного общения между нашими героями возникает практически дружеская привязанность и они оказываются связаны едва ли не кармически, предназначенчески. Не зря автор разыгрывает карту с переменой ролей и имён в одном из финишных эпизодов повести.

Отвлекаясь от сюжета так и хочется заметить, что последние пара повестей так и наталкивают на мысль, что какие-то моменты имеют отношение непосредственно к самому автору, к Владиславу Крапивину, к его биографии и к пережитым и переживаемым жизненным обстоятельствам. Да и в другие повести, написанные автором вне этого цикла, явно вставлялись какие-то эпизоды из реальной жизни писателя и командора Крапивина. Просто уверен в этом.

А вообще конечно явно стало заметно, что Командор Крапивин и постарел и слегка не то, что отчаялся, но как минимум погрустнел, встретившись с реалиями 90-х. Всё-таки он хоть и не был певцом Полудня (т. е. напрямую не описывал счастливые миры коммунистического Будущего), однако, как мне кажется, страстно мечтал о наступлении такого времени, мечтал и делал для его наступления всё, что было в его писательских командорских силах. Не вышло, и от этого так сильны его разочарование и горечь, что прорываются в тексты его повестей.

У меня всего лишь три желанья, нету рыбки золотой… —пела когда-то Алла Пугачёва

И опять несоответствие официальной рекомендации «Для среднего школьного возраста» и реальной направленности книги, адресованной скорее для аудитории 18+. Не в том современном смысле 18+, а просто опять в тексте повести очень много взрослого, даже не юношеского, а средневозрастного. Большой массив всего и всякого о спецслужбах и взаимоотношениях с их представителями, частично о формах и методах работы с негласным аппаратом, включены уже в текст «голубые» оттенки смыслов, по крайней мере какие-то намёки. Т.е. явно чувствуется время написания повести — 1991 год. Крах и упадок великой империи.

Однако имеется и другая событийно-сюжетная линия, которая вновь приближает нас к проблематике Великого Кристалла, сводит читателя с уже известными нам героями предыдущих повестей, мальчишками-пограничниками, умеющими бывать на разных плоскостях ВК. А также вбрасывается проблема переосмысления собственной жизни и возможности пережить её заново, начиная с определённого момента, и конечно же тут как тут ситуация выбора, которая при этом возникает — как воспользоваться имеющийся у тебя Лунной рыбкой? Главный герой повести художник-Валентин Волынов этот вопрос для себя решил...

И да, ощущение, что сама идея Великого Кристалла уже полностью сформирована и сформулирована автором в предыдущих повестях, пока что подтверждается, потому что новых смысловых оттенков в этом контексте в этой повести уже нет.

Сказка о дружбе и недружбе

«Я подарю тебе эту звезду» (фраза из м/ф «Дарю тебе звезду»)

Было время, когда я был подписан на журнал «Уральский следопыт». И вот однажды встретил в нём эту повесть из Великого Кристалла (первая публикация в журнале «Уральский следопыт», 1991, № 6-8. С рисунками Евгении Стерлиговой.). Так получилось, что эта книга стала для меня стартовой в чтении произведений этого цикла. Потом вразнобой были «Крик петуха» и «Выстрел с монитора», и на этом чтение повестей цикла прервалось — времена были ещё безинтернетные и найти остальные повести цикла и прочитать их все до единой не получилось. Так что можно считать, что настоящее чтение всего «Великого Кристалла» происходит только сейчас. Тем более, что содержание двух других книг как-то выветрилось. А вот «Белый шарик...» в памяти остался. И в событийной, и в эмоциональной.

Владислав Крапивин закручивает и перемешивает ткань Мироздания почище любого другого матёрого писателя-фантаста. Причём это мастерство касается как обращения с Пространством в виде Плоскостей-Граней ВК, так и с Временем. Потому что в этой повести мы как бы возвращаемся к книге второй, в которой одним из эпизодов стал «запуск» в космос разумного кристалла Яшки. Да и вообще, получается так, что в каждой последующей книге Крапивин так или иначе то вспоминает, а то напрямую поселяет героев предыдущих повестей, отчего всё повествование приобретает характер гипертекста, скрывающего в себе целый гипермир, гипервселенную. Да так оно, собственно говоря, и есть, потому что имеется и название всему этому пространственно-временному конгломерату — Великий Кристалл. И в конечном итоге получается, что в цикле Крапивина спрятана целая космогоническая и одновременно философская гипотеза — цельная и непротиворечивая. По крайней мере довольно успешно объясняемая и развиваемая автор дальше.

А если уйти от проблем Мироздания и спустится к жизни простого сибирского мальчонки Стасика Скицина по кличке Матрос Вильсон, то перед нами будет простая история о дружбе и недружбе (спасибо братьям Стругацким за формулировку) — дружбе Стасика и Белого шарика (Яшки) и недружбе его с несколькими откровенными негодяйскими хулиганами и хулиганскими негодяями. Повесть простая и одновременно пронзительная и трогательная.

Нет мира под звёздами (С. Снегов «Люди как боги»)

А вот тут в центре внимания наконец-то оказывается группа учёных и исследовательская группа «Кристалл-2» и пацанёнок Витька Мохов — все эти персонажи то и дело появлялись или упоминались в предыдущих повестях цикла и как-то участвовали в поворотах событий, происходивших в разных гранях Великого Кристалла. И к читателю наконец-то приходит понимание, что это не какие-то особые небожители, которые так или иначе влияют на ход событий в разных мирах, а обыкновенные люди с одной из плоскостей ВК, изучающие и исследующие физические и всякие прочие свойства Мироздания и пытающиеся разобраться во всей этой вселенско-мирозданческой машинерии.

А пока они там разбираются, спорят, выдвигают и опровергают разные гипотезы и занимаются всякими прочими научными делами, некоторые ребята из разных граней ВК попросту умеют пользоваться то ли свойствами этой вселенской конструкции, то ли своими собственными особенностями и способностями, но во всяком случае с той или иной лёгкостью шастают из грани в грань и встречаются в некоем центральном (так мне это видится) месте, которое можно назвать Башня (башня там точно имеется, и башня непростая). И вот тут проясняется и ещё одна загадка (хотя скорее тайна) цикла — наконец-то проясняется суть Командоров и командорства и происходит передача функций и всякое такое командорское (так что пуговица пуговице рознь!).

Да, таким образом получается, что весь веер смыслов раскрылся (по крайней мере создаётся такое впечатление) и что там задумал автор дальше (а впереди ещё три повести цикла и + ещё два примыкающих произведения — если я правильно понял библиографию ВК) мы узнаем только перейдя по циклу на одно деление дальше.

Проломить Пространство и пройти насквозь и напрямую...

Судьба осиротевшего ребёнка, мальчика-подростка. И Крапивин умело крутит событийный ряд таким образом, чтобы читатель до самого конца повести не понимал, что тут реально происходит, а что, возможно, является только лишь плодом разгорячённого горькой утратой воображения ребёнка. Тоскующего по потере по-настоящему любимого и родного человека — свой мамы. И вот эта тема любви ребёнка и матери является одной из главных составляющих этой пронзительной повести. Главный ещё и потому, что эта любовь к маме и тоска по ней гонит нашего Матвея на кольцевую ветку метропоезда, гонит просто для того, чтобы бесконечно слушать до боли знакомый и родной мамин голос, объявляющей все станции.

И именно эта гонка за мамой в конечном счёте и отправляет Матвея на «несуществующую» станцию «Якорное поле», и заставляет его усомниться в реальности и маминой гибели и в искренности добрых намерений воспитателей специнтерната.

В повести кроме уже привычных героев — мальчишек подросткового возраста — и нескольких старших встречается также уже ставший привычным и потому ожидаемым старый «знакомый» — монетка в 10 колосков, а также новые артефакты — якорёк и разумный кристалл Яшка. Всё это артефакторное богатство искусно вплетено Крапивиным в основные смыслы и повести и всего цикла, и наверняка будет «выстреливать» в следующих повестях Великого Кристалла.

Также вводятся новые понятия — Командор и Пограничники; кое-что о сути этих персонажей и личностей мы узнаём уже из текста «Заставы...», а что-то наверняка будет проявляться дальше, в следующих книгах.

И, наконец, отдельным пунктом книжного «меню» является тот читательский восторг и упоение, с которым погружаешься в глубины и текстов повестей, и в глубины Великого Кристалла. Вот в моей личной читательской иерархии первое место среди писателей-фантастов прочно занимают братья Стругацкие, а на второй позиции в течение нескольких десятилетий находился Станислав Лем. Теперь же готов подвинуть пана Станислава на одну позицию ниже, переместив Крапивина сразу на второе место — вот вам результат чтения всего только трёх повестей цикла.

PS А у меня на колечке с ключами вот уже более 40 лет болтаются два предмета: примитивная открывашка для бутылок и ключ от наручников старого образца — и ключи меняются, и кольца, на которые они надеваются, но сами эти два «счастливых» артефакта непременно всегда со мной...

О пользе и опасности чипирования населения

Фишка в том, что хотя эта повесть всячески преподносится как литература для детей и подростков и вообще просто относится к детским книгам, однако на самом деле она в большей степени обращена к читателю достаточно взрослому. Ну, как минимум юношеского возраста. Просто потому, что весь заряд нравственно-этических начал и морально-гуманистических выборов, о которых идёт речь в этой книге, совершается человеком отнюдь не юным. А те юные и подростковые персонажи, которые в книге безусловно имеются и которые тоже что-то совершают, всё-таки относятся не к тем, которые делают выборы и деяния, а в отношении которых и выборы и деяния делаются. А тот мальчуган Витька, который совершает Поступок, согласно сути и повести и всего цикла, совсем не простой парнишка из реала, а как бы гость из другой Грани Кристалла, т. е. в терминологии ранних Стругацких вообще человек коммунистического будущего. Кстати сказать, и вот эти пока неуловимые и только вскользь упоминаемые в первых двух повестях персонажи из Сферы весьма напоминают как раз-таки стругацких то ли прогрессоров, то ли молодых учёных из Института Экспериментальной Истории или ещё какого-нибудь НИИЧАВО — по крайней мере энергетика этих упоминаний напрямую обращает читателя именно к ранним Стругацким, а то и к Ефремову и Снегову, разве что пафоса поменьше, а реалистичности побольше.

Впрочем, все эти вышеизложенные соображения являются всего лишь плодом ума, разгорячённого чтением великолепной крапивинской прозы. Великолепной и по задумке, и по смыслам, заложенным в повести, и по литературной форме, даже по тому скупому эпилогу, которым заканчивается повесть — накрутить хвоста приключению и в самом конце обломать жаждущего читателя, не поддаться на все читательские ожидания и загнуть линию повествования ровно туда, куда и стремился попасть автор — в точку, когда всё главное уже сказано и то, какими именно событиями закончилась история Корнелия Гласа, уже не суть важно. Тем более, что мы узнаем всё, скорее всего, чуть позже, в следующих повестях.

Романтика героизма. Хотя тут всё сложнее...

Для ввода в тему (и для запутывания читателя) автор написал кратенький пролог, который ничего не объясняет (конкретно для этой повести), но зато сразу даёт понять о масштабе рассматриваемых смыслов и сутей.

Сама повесть представляет коротенький многовариантный квест — квест на физическом уровне (главный герой повести едет домой, вернее, добирается), квест в пространственно-временном континууме (нам аккуратно вбрасывают понятие Кристалла Мироздания, а также закручивают петлю во Времени, квест в исторических событиях (хотя на самом деле трудно сказать, были ли описанные мониторные события в этой грани Кристалла, или они происходили в другой «плоскости» Мироздания, и тогда говорить о каком-то историзме попросту не приходится), квест героический, квест гуманистический…

Но всё это взрослое, холодное и скучное, сплошные размышлизмы. А на самом деле эта повесть попросту нацелена на то, что есть в человеке хорошее и благородное, доброе и светлое, возвышенное и романтическое, рыцарское и просто Человеческое. И когда читаешь эту повесть уже не с позиции взрослого человека, а так, как читал бы её ты сам в возрасте этак на полвека помладше, то и удивляешься и радуешься, и страшишься и отваживаешься, и сомневаешься и решаешься — в общем, делаешь всё то, что делал главный герой повести мальчишка по имени Галлиен Тукк и что делал и был готов сделать мальчишка по имени Павлик.

Вообще эта тема — мальчика-героя, трубача или горниста или барабанщика или ещё какого-то мальчишки, спасшего армию (город, отряд…) то и дело возникает у разных писателей. Ну, вот если навскидку, то Аркадий Гайдар с его Мальчишем-Кибальчишем и со всеми другими его обычными геройскими пацанами. А Крапивин просто переводит древнюю как мир тему из старого напева на новый более современный мотив. Потому что у каждого времени свои герои и если раньше мальчишка в будёновке был примером для многих ребят, то нынче это уже должен быть новый герой. Однако суть от этих перемен не меняется.

Как же приятно спустя столько лет вернуться к любимому автору детства. И не просто вернуться, а прочитать самую первую опубликованную его книгу — сборник рассказов «Рейс «Ориона».

Больше всего запомнился рассказ «Костёр», а также четыре рассказа из цикла «Почему такое имя?». Но и остальные работы Крапивина порадовали — все же не зря его классиком советской детской литературы считают.

Прекрасная книга замечательного писателя. Я начал зачитываться Крапивиным еще в детстве, лет с десяти. Первым был «Мальчик со шпагой». Прочитал случайно. После этого в библиотеке выбирал всего Крапивина, который был в наличии. Хотя его произведения и печатали огромными тиражами — они были самыми дефицитными книгами в детской библиотеке. Просил отца, чтобы он во взрослой брал.

Книги Крапивина учат детей и подростков истинной дружбе, любви и преданности. А еще показывают, как правильно относиться к подлости, несправедливости, жизненным трудностям, как их преодолевать. Ну, и конечно, много прекрасных кораблей, мечта любого мальчишки и девчонки.

Когда читаешь Крапивина — сам становишься лучше, прямо наступает какое-то обновление души. Мне уже 50+, но до сих пор иногда перечитываю книги Командора. И всем это советую.

Вполне крапивинский роман: идеальные, добрые и умные дети, которые не бесятся, а занимаются полезным и важным делом. Такие же идеальные «хорошие» взрослые: их не видно, но от них происходят еда и организация всего, что нужно детям для увлекательного досуга.

Подкачали только «плохие»: слишком уж торчат уши у этой пародии на известный всем злодейский строй, слишком уж картонные злодеи. Полуформальная проправительственная организация решила для хорошей жизни истребить половину населения страны специальным излучением. И чтобы все это порушить, достаточно сломать (практически с помощью «веревки и палки») этот зловредный излучатель — как тут же «добрые» все узнают, «плохих» накажут, и мир восторжествует. Увы, история говорит там, что если правительственная организация решает истребить половину населения страны, именно мальчики-подростки и становятся ее главным оружием, и никакого излучения им не нужно, достаточно тех же веревок и палок. К вопросу о том, что реалистично и о том, к чему на самом деле имеют склонность подростки.

Но все читают фэнтези не для того, чтобы думать о реалистичности, а эскапизма ради, понятно. И городочек Инск Крапивина, в котором можно успешно скрыться от любого зловредного правительства — такой идеальный приют эскаписта. Милый, тихий, провинциальный, зеленый. Я себе в голове рисуют некоторые районы Великого Новгорода, думая я о нем (очень люблю этот город). Место, где не страшно отпускать детей бегать одних куда угодно и приходить только к обеду. Такая квинтэссенция идеального места, чтобы провести детство на улице (которого ни у кого не было, понятно, но всем бы хотелось) — чтобы и другие дети вокруг были сплошь хорошие, игры — интересные и важные, взрослых — не видно.

В целом все действия детей по «спасению мира», конечно, прописаны так, будто они на самом деле производят эффект в дейстивительности, но если смотреть на суть, то это не что иное, как та же игра. Давай представим, будто бы наш разбившийся елочный шарик — это супер-мега излучатель. Будто друг Вася — тайный наследник империи. Будто на задворках официального, унылого провинциального городишки есть таинственный путь, которым попадают в *другой* город, тот же, но с другим названием и принципиально другим качеством. В такое волшебное место, в котором все всегда хорошо. С точки зрения психологии — это просто вопящая потребность в безопасности, такая, что в реальном мегаполисе страшно выйти в метро.

И если разложить рассказанную историю на настоящее и придуманное, очень легко отделить эту «игровую пленку»: мальчик-сирота вполне может быть настоящим, как и интернат. Никто его не травил, конечно, кому он нужен. Никому он не нужен. Лето, провинциальный тихий город, дети играют.

Практически у каждого читателя есть своя любимая книга Владислава Крапивина. У меня это «Голубятня...». Она и сегодня, когда нам стало доступно всё богатство мировой фантастики, читается великолепно. А уж в 1983 году, когда «Уральский следопыт» начал печатать первую часть романа... — это был шок, ничего подобного в Союзе до этого не печатали.

Талант и умение Крапивина писать так, что написанному сразу веришь, а за его героев обязательно переживаешь, помноженные на то неведомое, загадочное, таинственное, страшное, что смотрит на читателя чуть ли не с каждой страницы, позволили автору создать воистину чудесную книгу, от которой невозможно оторваться — эдакую гремучую смесь реалистичности, фантастики и сказки. Причем сказочные элементы вплетены в ткань повествования так органично, что при чтении буквально забываешь, что это всё-таки сказка.

Отдельно хочется сказать об эмоциональной стороне произведения. Да, мы давно уже привыкли сопереживать героям книг Крапивина, делить вместе с ними все их печали и радости. Но это же по большому счёту всего лишь сказка, а кто же в сказке переживает за её героев.... А вот Владислав Крапивин сумел написать книгу так, что читая её, забываешь про сказку и веришь во всё в ней происходящее, как в реальность, а за её героев по-настоящему переживаешь.

Кстати, не надо считать «Голубятню...» чисто развлекательной книгой, походя воспитывающей в ребятах чувства честности, смелости, верности и т.д. В романе достаточно много того, над чем можно и нужно задуматься. Вот только две выдержки из текста: «Счастье — когда счастливы те, кого ты любишь. И когда они ЕСТЬ — те, кого ты любишь.» И вторая: «Сколько сил надо приложить, чтобы развести пчёл или, скажем, шелкопряда. А клопы лезут из щелей сами — стоит хозяевам только зазеваться или стать ленивыми...».

И о грустном. Маленькие герои этой книги, также как и мы раньше, всё время проводят на улице. Вспомните, кто постарше — только летнее утро и нас уже дома не найдешь — двор, лес/парк, озеро/пруд/речка и домой только к вечеру, страшно голодные но счастливые. Где всё это теперь у подрастающего поколения, что они получили, поменяв уличное счастье на мониторы, ноуты, планшеты и смартфоны.... :(

У каждого должен быть свой жирафёнок, или любой другой зверёныш...

Несмотря на весьма жёсткие вводные, описывающие условия, при которых ребята попадали в Пояс астероидов, книга долгое время кажется совсем фантастической — и сказочно-фантастической, и космически-фантастической, и приключенчески-фантастической. Однако постепенно по мере раскручивания маховика событий и происшествий всё больше начинаешь осознавать, что за всей этой сказочно-космически-приключенческой фантастичностью на самом деле скрывается явная антимилитаристская, антивоенная, гуманистическая суть, которая, в общем-то, всегда и была свойственна творчеству Владислава Крапивина — хоть в советских период его творчества, хоть в перестроечный, хоть уже в близкий к нашим временам. А весь этот антураж нужен только для того, чтобы приручить читателя, прикормить его литературными вкусностями и затем сделать ему важную и нужную прививку добра.

А старая никому другому не нужная игрушка и у меня до сих пор есть — вон, живёт мирно на застеленной кровати. Правда у меня это не жираф, у меня это щенок — тоже кто-то выбросил, а я забрал, отмыл и приютил. Живём теперь в обнимку :-)

Автобус маршрута №123, остановка «Виолончель»...

Странное дело — казалось бы, что если читаешь заподряд книги одного автора, то непременно довольно скоро должна настать ситуация, когда вдруг почувствуешь тяжесть в своём читательском желудке и поймёшь, что всё, объелся, уф!, больше не лезет. Однако, по крайней мере пока, такого ощущения нет — и не объелся, и с души не воротит, и ноги продолжают шагать по этой Дороге, с Грани на Грань Великого Кристалла, с повести в роман, с рассказа в сказку.

Эта книга явственно несёт на себе отпечаток пресловутых недоброй памяти 90-х. И все сюжетные события и происшествия происходят именно в эти годы, и все герои и персонажи живут и существуют в эти времена, и сама атмосфера повести родом оттуда, из 90-х, и проблематика оттуда же. Хотя нет, не совсем так — часть проблематики порождена этим периодом жизни нашей страны и её соседей, а другая составляющая остаётся вечной крапивинской темой — дружба и любовь, верность и сострадание, взаимопонимание и отношения с родителями и со сверстниками, выбор пути в ситуациях развилки и определение ценностей в своей жизни и вообще как таковых в самом широком смысле…

Очередная пятёрка, Владислав Петрович!

Равновесие Весов — чуткая и тонко настроенная система всех действий и противодействий

Прочитав аннотацию, представляешь себе, что основной объём книги будут составлять всякие инопланетно-космические происшествия и фантастические приключения. А на самом деле мы встречаемся с вполне земным мальчишкой Шуркой и с несколькими ребятами — Шуркиными ровесниками и около того. И львиную долю времени мы вместе с Шуркой занимаем дружбой — самой простой подростковой мальчишеской (включая, однако, и девчонок из числа таких, которые «свой парень») дружбой. Т.е. проводим вместе часы и дни, купаемся и играем, спорим и просто общаемся, загораем и помогаем младшим и слабым. Однако по мере вот этого дружеского общения мы постепенно узнаём из уст самого Шурки о его необычной и нелёгкой судьбе — смерть отца и попытка мести и всё прочее, что за этим последовало (не буду пересказывать аннотацию). И конечно же все эти моменты — дружба с ребятами и плюс непростое космического уровня «задание», порученное Шурке (об этом мы тоже постепенно узнаём по мере чтения) — сводятся постепенно в одну пространственно-временную точку. Причём на этот раз выбор, который должен сделать Шурка, максимально сложный и ответственный — судьбы целой планеты и цивилизации зависят от него…

Вот эта фантастическая придумка и совсем реалистические картины пацанской верной дружбы умело сведены автором воедино и переплетены настолько искусно, что даже тени сомнения не возникает в реалистичности повествуемого. Тем более, что автор приготовил для читателя совсем необычный и отнюдь не хэппиэндовский финал...

Как славно быть ничем не виноватым, совсем простым солдатом, солдатом! (Б. Окуджава)

В этой повести Крапивин уже от чисто мальчишеско-подростковой романтической фантастики переходит в раздел фантастики социально-политической. И хотя действие повести по-прежнему происходит на Земле, однако в силу ряда обстоятельств автор переносит события книги в условный город Льчевск, а в качестве стран и государств тоже вводит названия довольно условные, придуманные — Империя, Республика, Йоссы… Думаю, что аналогии придуманным названиям каждый читатель найдёт в нашем реальном мире (или придумает) сам.

Направленность книги явно антивоенная. И для усиления этой антивоенности автор придумывает едва ли не совершенную схему (раскрывать которую означало бы делать спойлер такой жирности, что пропала бы значительная доля вкусности этой повести). Хотя стандартная вводная и так хороша и увлекательная — подросток Лён, слушатель одной из военных школ Империи, и простой мальчишка Зорко, встреченный Лёном в Льчевске при весьма оригинальных обстоятельствах. И зародившаяся дружба, и потом страшные открытия и не менее жуткие ситуации выбора…

Книга чудо как хороша в исполнении Игоря Князева. Да и вообще, Игорь Князев как никто другой подходит для начитывания крапивинских романов и повестей, превращая их в аудиоспектакли высокого качества.

Если не я, то больше никто — так считают герои повести

Повесть отчётливо делится на две основные сюжетные части. При этом хитроумный командор Крапивин чуть позже просто делает содержание первой, исторической части книги как бы содержанием книги другой, которая создаётся одним из главных взрослых героев повести. Понятно, что весь сюжет происходит в Севастополе; первая часть событий относится ко временам Крымской войны, а вторая современна времени написания произведения (на дворе конец 90-х). И конечно же главными героями книги становятся младшего подросткового возраста мальчишки — сначала это француз-барабанщик, а в наши времена — обычный российский паренёк. И конечно же и в том и в другом случае автор ставит ребят в ситуацию крайнего нравственного выбора.

А поскольку на дворе конец двадцатого столетия, то Крапивин не может не затронуть те темы, которые волнуют на самом деле не его одного, а пожалуй, многих и многих — это и ведущиеся войны и участие разных постсоветских республик и федераций в этих локальных конфликтах, и гражданская позиция некоторых слоёв населения к разного рода острым событиям тех лет, и реагирование властей на эту гражданскую позицию...

Сюжетные линии повести искусно переплетены между собой так, что кажется, что герои-мальчишки попросту связаны друг с другом незримой нитью, что один помогает другому в непростом поступке, черпает из деяний одного нравственные и душевные силы, чтобы как бы и продолжить начатое одним, и завершить.

И хотя книга безусловно в большей степени обращена к подростковому читателю, однако с не меньшим интересом, а, возможно, и пользой может быть воспринята и читателем взрослым.

Давайте намечтаем мир...

Хотя эта книга проходит под тегом «сказка», на самом деле мы скорее имеем дело с фантастикой. И даже не с фантастикой, а с фантазией. С мальчишечьей фантазией. Сила которой такова, что способна изменить мир и заставить поверить в неё даже самые заскорузлые взрослые скучные головы.

Четвероклассник Фаддейка именно таков и есть — он мечтатель, причём не просто мечтатель-фантазёр, а Мечтатель с большой буквы М. Казалось бы, какая может быть разница между мечтами и фантазиями одиннадцатилетних мальчишек? Тем более такая разница, которая мечты одних заставляет писать с большой буквы М. А всё дело не в том простом фантазировании, которому подвержены все одиннадцатилетние мальчишки (и девчонки тоже). А в том, куда и к чему направлены эти мечты. Одно дело если ты просто нафантазировал себя жителем обитаемого Марса и наследником марсианского Повелителя и Владыки. И совсем другое, когда заимев неограниченную власть над всем Марсом, ты стремишься закончить все ведущиеся на планете войны и спасти всех обречённых на смерть людей. Такая вот целевая гуманистическая фантазия, а не ради приключалова.

Но ещё более важно то, что Фаддейка не пустой мечтатель-фантазёр, убегающий от реальной жизни в мир своих фантазий. Он деятельно и активно живёт в нашем реальном мире, он любуется красотами окружающего и тащит к этим красотам всех тех людей, с которыми он сдруживается и которым он доверяет. А ещё он — совершенно бескорыстно и не выпячивая свою роль — умеет помогать тем, чем может людям, которым сейчас почему-то плохо.

В конечном итоге получается, что эта книга о Любви. О любви простого одиннадцатилетнего пацанёнка к жизни и к миру, к людям и вообще ко всему, что есть на свете — недаром его взгляд устремлён в звёздное небо и к горизонту. И этой своей любовью Фа-Дейк — Фаддейка щедро делится с другими, со всеми, с родными и близкими, с друзьями, и с нами, с читателями. Берите, пользуйтесь.

Не ожидал ничего особенного от детской книги, поэтому был приятно удивлён. Нет, повесть так и остаётся детской (хотя, скорее, подростковой), с обычными мальчишками в главных ролях, с некоторой простотой и наивностью, чтобы подростку было проще читать. Однако, наивность героев нередко выходит им боком, когда выясняется, что реальность более сурова, чем им кажется. А за ширмой простоты прослеживаются аллюзии на вполне реальное политическое и социальное устройство. Забавно, что эта детская повесть оказалась более зрелой, чем многие произведения современного «взрослого» фэнтези, что попадали мне в руки. И на её фоне скорее они кажутся детскими, глупыми и наивными, не смотря на обилие в них «крови и зрелищ». «Дети синего фламинго» предлагает и персонажам книги и читателю подумать над своими действиями, и над тем, к чему они приведут. А не просто бездумно идти по самому простому пути.