Прекрасная книга замечательного писателя. Я начал зачитываться Крапивиным еще в детстве, лет с десяти. Первым был «Мальчик со шпагой». Прочитал случайно. После этого в библиотеке выбирал всего Крапивина, который был в наличии. Хотя его произведения и печатали огромными тиражами — они были самыми дефицитными книгами в детской библиотеке. Просил отца, чтобы он во взрослой брал.

Книги Крапивина учат детей и подростков истинной дружбе, любви и преданности. А еще показывают, как правильно относиться к подлости, несправедливости, жизненным трудностям, как их преодолевать. Ну, и конечно, много прекрасных кораблей, мечта любого мальчишки и девчонки.

Когда читаешь Крапивина — сам становишься лучше, прямо наступает какое-то обновление души. Мне уже 50+, но до сих пор иногда перечитываю книги Командора. И всем это советую.

Вполне крапивинский роман: идеальные, добрые и умные дети, которые не бесятся, а занимаются полезным и важным делом. Такие же идеальные «хорошие» взрослые: их не видно, но от них происходят еда и организация всего, что нужно детям для увлекательного досуга.

Подкачали только «плохие»: слишком уж торчат уши у этой пародии на известный всем злодейский строй, слишком уж картонные злодеи. Полуформальная проправительственная организация решила для хорошей жизни истребить половину населения страны специальным излучением. И чтобы все это порушить, достаточно сломать (практически с помощью «веревки и палки») этот зловредный излучатель — как тут же «добрые» все узнают, «плохих» накажут, и мир восторжествует. Увы, история говорит там, что если правительственная организация решает истребить половину населения страны, именно мальчики-подростки и становятся ее главным оружием, и никакого излучения им не нужно, достаточно тех же веревок и палок. К вопросу о том, что реалистично и о том, к чему на самом деле имеют склонность подростки.

Но все читают фэнтези не для того, чтобы думать о реалистичности, а эскапизма ради, понятно. И городочек Инск Крапивина, в котором можно успешно скрыться от любого зловредного правительства — такой идеальный приют эскаписта. Милый, тихий, провинциальный, зеленый. Я себе в голове рисуют некоторые районы Великого Новгорода, думая я о нем (очень люблю этот город). Место, где не страшно отпускать детей бегать одних куда угодно и приходить только к обеду. Такая квинтэссенция идеального места, чтобы провести детство на улице (которого ни у кого не было, понятно, но всем бы хотелось) — чтобы и другие дети вокруг были сплошь хорошие, игры — интересные и важные, взрослых — не видно.

В целом все действия детей по «спасению мира», конечно, прописаны так, будто они на самом деле производят эффект в дейстивительности, но если смотреть на суть, то это не что иное, как та же игра. Давай представим, будто бы наш разбившийся елочный шарик — это супер-мега излучатель. Будто друг Вася — тайный наследник империи. Будто на задворках официального, унылого провинциального городишки есть таинственный путь, которым попадают в *другой* город, тот же, но с другим названием и принципиально другим качеством. В такое волшебное место, в котором все всегда хорошо. С точки зрения психологии — это просто вопящая потребность в безопасности, такая, что в реальном мегаполисе страшно выйти в метро.

И если разложить рассказанную историю на настоящее и придуманное, очень легко отделить эту «игровую пленку»: мальчик-сирота вполне может быть настоящим, как и интернат. Никто его не травил, конечно, кому он нужен. Никому он не нужен. Лето, провинциальный тихий город, дети играют.

Практически у каждого читателя есть своя любимая книга Владислава Крапивина. У меня это «Голубятня...». Она и сегодня, когда нам стало доступно всё богатство мировой фантастики, читается великолепно. А уж в 1983 году, когда «Уральский следопыт» начал печатать первую часть романа... — это был шок, ничего подобного в Союзе до этого не печатали.

Талант и умение Крапивина писать так, что написанному сразу веришь, а за его героев обязательно переживаешь, помноженные на то неведомое, загадочное, таинственное, страшное, что смотрит на читателя чуть ли не с каждой страницы, позволили автору создать воистину чудесную книгу, от которой невозможно оторваться — эдакую гремучую смесь реалистичности, фантастики и сказки. Причем сказочные элементы вплетены в ткань повествования так органично, что при чтении буквально забываешь, что это всё-таки сказка.

Отдельно хочется сказать об эмоциональной стороне произведения. Да, мы давно уже привыкли сопереживать героям книг Крапивина, делить вместе с ними все их печали и радости. Но это же по большому счёту всего лишь сказка, а кто же в сказке переживает за её героев.... А вот Владислав Крапивин сумел написать книгу так, что читая её, забываешь про сказку и веришь во всё в ней происходящее, как в реальность, а за её героев по-настоящему переживаешь.

Кстати, не надо считать «Голубятню...» чисто развлекательной книгой, походя воспитывающей в ребятах чувства честности, смелости, верности и т.д. В романе достаточно много того, над чем можно и нужно задуматься. Вот только две выдержки из текста: «Счастье — когда счастливы те, кого ты любишь. И когда они ЕСТЬ — те, кого ты любишь.» И вторая: «Сколько сил надо приложить, чтобы развести пчёл или, скажем, шелкопряда. А клопы лезут из щелей сами — стоит хозяевам только зазеваться или стать ленивыми...».

И о грустном. Маленькие герои этой книги, также как и мы раньше, всё время проводят на улице. Вспомните, кто постарше — только летнее утро и нас уже дома не найдешь — двор, лес/парк, озеро/пруд/речка и домой только к вечеру, страшно голодные но счастливые. Где всё это теперь у подрастающего поколения, что они получили, поменяв уличное счастье на мониторы, ноуты, планшеты и смартфоны.... :(

У каждого должен быть свой жирафёнок, или любой другой зверёныш...

Несмотря на весьма жёсткие вводные, описывающие условия, при которых ребята попадали в Пояс астероидов, книга долгое время кажется совсем фантастической — и сказочно-фантастической, и космически-фантастической, и приключенчески-фантастической. Однако постепенно по мере раскручивания маховика событий и происшествий всё больше начинаешь осознавать, что за всей этой сказочно-космически-приключенческой фантастичностью на самом деле скрывается явная антимилитаристская, антивоенная, гуманистическая суть, которая, в общем-то, всегда и была свойственна творчеству Владислава Крапивина — хоть в советских период его творчества, хоть в перестроечный, хоть уже в близкий к нашим временам. А весь этот антураж нужен только для того, чтобы приручить читателя, прикормить его литературными вкусностями и затем сделать ему важную и нужную прививку добра.

А старая никому другому не нужная игрушка и у меня до сих пор есть — вон, живёт мирно на застеленной кровати. Правда у меня это не жираф, у меня это щенок — тоже кто-то выбросил, а я забрал, отмыл и приютил. Живём теперь в обнимку :-)

Автобус маршрута №123, остановка «Виолончель»...

Странное дело — казалось бы, что если читаешь заподряд книги одного автора, то непременно довольно скоро должна настать ситуация, когда вдруг почувствуешь тяжесть в своём читательском желудке и поймёшь, что всё, объелся, уф!, больше не лезет. Однако, по крайней мере пока, такого ощущения нет — и не объелся, и с души не воротит, и ноги продолжают шагать по этой Дороге, с Грани на Грань Великого Кристалла, с повести в роман, с рассказа в сказку.

Эта книга явственно несёт на себе отпечаток пресловутых недоброй памяти 90-х. И все сюжетные события и происшествия происходят именно в эти годы, и все герои и персонажи живут и существуют в эти времена, и сама атмосфера повести родом оттуда, из 90-х, и проблематика оттуда же. Хотя нет, не совсем так — часть проблематики порождена этим периодом жизни нашей страны и её соседей, а другая составляющая остаётся вечной крапивинской темой — дружба и любовь, верность и сострадание, взаимопонимание и отношения с родителями и со сверстниками, выбор пути в ситуациях развилки и определение ценностей в своей жизни и вообще как таковых в самом широком смысле…

Очередная пятёрка, Владислав Петрович!

Равновесие Весов — чуткая и тонко настроенная система всех действий и противодействий

Прочитав аннотацию, представляешь себе, что основной объём книги будут составлять всякие инопланетно-космические происшествия и фантастические приключения. А на самом деле мы встречаемся с вполне земным мальчишкой Шуркой и с несколькими ребятами — Шуркиными ровесниками и около того. И львиную долю времени мы вместе с Шуркой занимаем дружбой — самой простой подростковой мальчишеской (включая, однако, и девчонок из числа таких, которые «свой парень») дружбой. Т.е. проводим вместе часы и дни, купаемся и играем, спорим и просто общаемся, загораем и помогаем младшим и слабым. Однако по мере вот этого дружеского общения мы постепенно узнаём из уст самого Шурки о его необычной и нелёгкой судьбе — смерть отца и попытка мести и всё прочее, что за этим последовало (не буду пересказывать аннотацию). И конечно же все эти моменты — дружба с ребятами и плюс непростое космического уровня «задание», порученное Шурке (об этом мы тоже постепенно узнаём по мере чтения) — сводятся постепенно в одну пространственно-временную точку. Причём на этот раз выбор, который должен сделать Шурка, максимально сложный и ответственный — судьбы целой планеты и цивилизации зависят от него…

Вот эта фантастическая придумка и совсем реалистические картины пацанской верной дружбы умело сведены автором воедино и переплетены настолько искусно, что даже тени сомнения не возникает в реалистичности повествуемого. Тем более, что автор приготовил для читателя совсем необычный и отнюдь не хэппиэндовский финал...

Как славно быть ничем не виноватым, совсем простым солдатом, солдатом! (Б. Окуджава)

В этой повести Крапивин уже от чисто мальчишеско-подростковой романтической фантастики переходит в раздел фантастики социально-политической. И хотя действие повести по-прежнему происходит на Земле, однако в силу ряда обстоятельств автор переносит события книги в условный город Льчевск, а в качестве стран и государств тоже вводит названия довольно условные, придуманные — Империя, Республика, Йоссы… Думаю, что аналогии придуманным названиям каждый читатель найдёт в нашем реальном мире (или придумает) сам.

Направленность книги явно антивоенная. И для усиления этой антивоенности автор придумывает едва ли не совершенную схему (раскрывать которую означало бы делать спойлер такой жирности, что пропала бы значительная доля вкусности этой повести). Хотя стандартная вводная и так хороша и увлекательная — подросток Лён, слушатель одной из военных школ Империи, и простой мальчишка Зорко, встреченный Лёном в Льчевске при весьма оригинальных обстоятельствах. И зародившаяся дружба, и потом страшные открытия и не менее жуткие ситуации выбора…

Книга чудо как хороша в исполнении Игоря Князева. Да и вообще, Игорь Князев как никто другой подходит для начитывания крапивинских романов и повестей, превращая их в аудиоспектакли высокого качества.

Если не я, то больше никто — так считают герои повести

Повесть отчётливо делится на две основные сюжетные части. При этом хитроумный командор Крапивин чуть позже просто делает содержание первой, исторической части книги как бы содержанием книги другой, которая создаётся одним из главных взрослых героев повести. Понятно, что весь сюжет происходит в Севастополе; первая часть событий относится ко временам Крымской войны, а вторая современна времени написания произведения (на дворе конец 90-х). И конечно же главными героями книги становятся младшего подросткового возраста мальчишки — сначала это француз-барабанщик, а в наши времена — обычный российский паренёк. И конечно же и в том и в другом случае автор ставит ребят в ситуацию крайнего нравственного выбора.

А поскольку на дворе конец двадцатого столетия, то Крапивин не может не затронуть те темы, которые волнуют на самом деле не его одного, а пожалуй, многих и многих — это и ведущиеся войны и участие разных постсоветских республик и федераций в этих локальных конфликтах, и гражданская позиция некоторых слоёв населения к разного рода острым событиям тех лет, и реагирование властей на эту гражданскую позицию...

Сюжетные линии повести искусно переплетены между собой так, что кажется, что герои-мальчишки попросту связаны друг с другом незримой нитью, что один помогает другому в непростом поступке, черпает из деяний одного нравственные и душевные силы, чтобы как бы и продолжить начатое одним, и завершить.

И хотя книга безусловно в большей степени обращена к подростковому читателю, однако с не меньшим интересом, а, возможно, и пользой может быть воспринята и читателем взрослым.

Давайте намечтаем мир...

Хотя эта книга проходит под тегом «сказка», на самом деле мы скорее имеем дело с фантастикой. И даже не с фантастикой, а с фантазией. С мальчишечьей фантазией. Сила которой такова, что способна изменить мир и заставить поверить в неё даже самые заскорузлые взрослые скучные головы.

Четвероклассник Фаддейка именно таков и есть — он мечтатель, причём не просто мечтатель-фантазёр, а Мечтатель с большой буквы М. Казалось бы, какая может быть разница между мечтами и фантазиями одиннадцатилетних мальчишек? Тем более такая разница, которая мечты одних заставляет писать с большой буквы М. А всё дело не в том простом фантазировании, которому подвержены все одиннадцатилетние мальчишки (и девчонки тоже). А в том, куда и к чему направлены эти мечты. Одно дело если ты просто нафантазировал себя жителем обитаемого Марса и наследником марсианского Повелителя и Владыки. И совсем другое, когда заимев неограниченную власть над всем Марсом, ты стремишься закончить все ведущиеся на планете войны и спасти всех обречённых на смерть людей. Такая вот целевая гуманистическая фантазия, а не ради приключалова.

Но ещё более важно то, что Фаддейка не пустой мечтатель-фантазёр, убегающий от реальной жизни в мир своих фантазий. Он деятельно и активно живёт в нашем реальном мире, он любуется красотами окружающего и тащит к этим красотам всех тех людей, с которыми он сдруживается и которым он доверяет. А ещё он — совершенно бескорыстно и не выпячивая свою роль — умеет помогать тем, чем может людям, которым сейчас почему-то плохо.

В конечном итоге получается, что эта книга о Любви. О любви простого одиннадцатилетнего пацанёнка к жизни и к миру, к людям и вообще ко всему, что есть на свете — недаром его взгляд устремлён в звёздное небо и к горизонту. И этой своей любовью Фа-Дейк — Фаддейка щедро делится с другими, со всеми, с родными и близкими, с друзьями, и с нами, с читателями. Берите, пользуйтесь.

Не ожидал ничего особенного от детской книги, поэтому был приятно удивлён. Нет, повесть так и остаётся детской (хотя, скорее, подростковой), с обычными мальчишками в главных ролях, с некоторой простотой и наивностью, чтобы подростку было проще читать. Однако, наивность героев нередко выходит им боком, когда выясняется, что реальность более сурова, чем им кажется. А за ширмой простоты прослеживаются аллюзии на вполне реальное политическое и социальное устройство. Забавно, что эта детская повесть оказалась более зрелой, чем многие произведения современного «взрослого» фэнтези, что попадали мне в руки. И на её фоне скорее они кажутся детскими, глупыми и наивными, не смотря на обилие в них «крови и зрелищ». «Дети синего фламинго» предлагает и персонажам книги и читателю подумать над своими действиями, и над тем, к чему они приведут. А не просто бездумно идти по самому простому пути.

А зря никто не верил в чудеса. И вот однажды летним утром ранним… (Владимир Ланцберг)

Сказочно-реальная фантазёрско-всамделишная непридуманно-сочинённая история.

Главными героями которой стали 10–11-летние ребятишки, некоторые взрослые, а также корабельные гномы, стеклянные человечки, один мамин зонт и приморский хулиганистый ветер.

А также море, солнце, брызги, дождик, тучки-облачка и всякие прочие природные явления.

Всем любителям романтических сказок вход разрешён.

Мир меняется, но есть вечные истины

Проходят времена, меняются нравы, трансформируется и писательское отношение к наблюдаемым им событиям внешнего мира и к тому, что и как проживают-переживают люди в изменившихся условиях. И прежде всего главный объект крапивинских исследований — дети, мальчишки и девчонки младшего и среднего школьного возраста.

А потом случилась в жизни Инки одна встреча, которая хоть и не перевернула его жизнь категорически и резко, однако оставила свой яркий след на всей последующей кешкиной жизни. И в семейной жизни наступил какой-то новый, непривычный для Кешки, благополучный период — новый мамин муж оказался человеком с пониманием, основательным, крепким и надёжным. И с дружбой вроде всё начало ладится, тем более… нет, дальше ничего о содержании повести писать не буду, потому что какой-тогда будет смысл читать книгу, если содержание известно. Тем более, что всё оказывается не всегда гладко, и происходят новые горькие происшествия, и появляются новые настоящие большие неприятели — сложно жить в мире, где власть и деньги объединяются под одним общим крылом и начинают диктовать жизненные правила всем и каждому, взрослым и детям.

Будущие строители мира Полудня

Думаю, что эту книгу Крапивина можно смело считать программной практически для всего его творчества. Именно потому, что она содержит в себе ядро, квинтэссенцию всех его психолого-педагогических воззрений и представлений. Правда, следует иметь ввиду, что роман этот целиком и полностью стоит в центре всего советского периода — середина 70-х, ещё сильны вера и надежда, сильны романтические представления о возможном коммунистическом Будущем, ещё живы и шевелятся пионерско-комсомольские организации, ещё вовсю открываются комсомольские стройки и молодые строители мира Полудня едут туда — едут не только за длинным дальневосточным и заполярным нелёгким рублём, но и «за туманом и за запахом тайги». И хотя, конечно, в обществе уже есть ощущение каких-то смутных тревог и сомнений, и те же авторы мира Полудня уже пишут свои знаменитые «Пикник..», «Град...» и «Парня из преисподней», наполненные уже не столько романтикой коммунистического строительства, сколько тревожными трудноформулируемыми симптомами… нет, даже не симптомами, но только лишь намёками на симптомы того, что разразится в стране десять лет спустя — хотя какие-то сомнительные моменты уже есть, но параллельно с этими тревожными ожиданиями ещё живо творчество писателей, продолжающих верить в торжество справедливости. И к таким писателям того периода безусловно относится и Владислав Крапивин.

И потому в этом своём романе он знакомит читателей своего времени, но также всех последующих читательских поколений, с казалось бы обычным мальчишкой среднего школьного возраста. Однако в образе пионера Серёжи Каховского (даже фамилия у парня революционная) мы безошибочно узнаем черты и Павки Корчагина, и гайдаровских Тимура, Мальчиша-Кибальчиша и барабанщика, и Орлёнка из знаменитой советской пионерско-ребячьей песни. Т.е. человека, который, оказываясь в ситуациях выбора, способен на сильный героический поступок, иногда даже вопреки здравому смыслу.

Конечно, с позиций дней нынешних, персонаж весьма героизирован и по современным меркам кажется нам и излишне выспренним, и чересчур категоричным и резким, несгибаемым и решительным; хотя автор старается показать нам Серёжу Каховского и в трудные минуты сомнений и слабостей и просто мальчишеских глупостей. Но вот всё же читаешь эту книгу, и так и кажется, что если бы побольше у нас было таких ребят, как Серёжа Каховский и его друзья по клубу «Эспада», то и не случилось бы с нашей страной всего того, что стало приговором и стране, и политической системе, и идеологии, а зачастую и многим таким людям, как Серёжа…

А с другой стороны, читаешь все эти его героические поступки и иногда думаешь, что и правда, ведь не всегда всё решается лихим кавалерийским наскоком, и тот же Ленин умел находить компромиссы и делал тактические ходы (об этом вспоминаю потому, что в романе Сергей Каховский поставил своего взрослого оппонента в тупик вопросом, совершал ли Ленин в своей жизни тактические отступления и прочие маневры — совершал, Серёжа, совершал, напрасно автор об этом умолчал). Да и танковая атака «в лоб» вовсе не всегда приводит к победе, а иной раз наоборот, только к потере и техники и людей…

Но книга всё равно замечательная, слушается на одном дыхании (Игорь Князев очень здорово всё артикулирует и наполняет эмоциями), а вдобавок ещё и классно исполнены все включённые в роман песни — в результате вроде как просто аудиокнига, но и как великолепный аудиоспектакль). Получил огромное удовольствие!

Но что-то кони мне попались привередливые

Есть такое научное звание-степень — кандидат педагогических наук. И думаю, что книги Владислава Крапивина вполне заслуживают этого, отнюдь не почётного, но ко многому обязывающего, звания. Потому что на этих книгах можно смело проводить уроки мужества и доброты, отваги и смелости, дружелюбия и неравнодушия. И неважно, к какому поколению принадлежит читатель этой книги — в любом случае чтение этого романа может вернуть любого взрослого во времена его подросткового детства, а практически любого современного подростка увлечь теми идеями и смыслами, которыми наполнен этот роман и из которых он, собственно говоря, и состоит.

Закончилась книга и открыта ещё одна грань Великого Кристалла. Но ведь Кристалл потому и велик, что многогранен, и потому впереди ещё много неоткрытых, неизведанных его плоскостей — столько, сколько непрочитанных книг Крапивина.

А мальчик-то — был

Собственно самой фантастики как таковой в этом романе кот наплакал, т. е. разве что намёки на какие-то особенные структуры Мироздания и на взаимосвязь миров и пространств и времён. И гораздо больше в книге именно подросткового непростого детства — когда оно ещё детство, но уже и не совсем, потому что и сны бывают, и с девчонками дружиться получается, и мысли всякие о сложном мире взрослых и вообще о мире и о том, как всё устроено и почему. И тут же дружбы и споры, совместные дела и приключения (не без помощи фантастических пространств и миров, которые как бы незаметны, но однако же вот они).

Крапивин удивительным образом умеет так плавно крутить маховик своего Великокристального цикла, что, в каждой новой книге разве что чуть приоткрывается новая грань этого Великого Кристалла, показывается самую капельку и обозначается самой малостью своих особенностей и нюансов. И чтобы попытаться полностью охватить и прочувствовать всю идею Великого Кристалла (как структуры Мироздания) наверное нужно просто прочитать все книги цикла. А может быть ещё и внецикловые произведения, потому что хотя в них и не будет даже намёка на эту тему, однако какая-то тень непременно мелькнёт.

В общем, пока есть такая возможность, именно так я и вознамерился поступать впредь — неспешно и не гонясь за строгим соблюдением порядковых номеров читать и слушать повести и романы (и рассказы сюда же) из цикла. Да и бог с ней, с идеей, потому что просто чтение книг Владислава Петровича само по себе является великим удовольствием, потому что с каждой новой книгой ощущаешь если не катарсис, то просто некоторое внутреннее очищение; получаешь как будто прививку от хамства и мерзостей, от неправды и зла, от вражды и ненависти.

Не бойся грома

Эта книга Крапивина вряд ли относится к числу романтических его произведений. Просто потому, что романтики как таковой в ней пожалуй что не встретишь, ну, разве что косвенно. Зато сами романтики, как человеческие личности с некоторыми характерологическими особенностями, в этом романе занимают, пожалуй, центральные места. Если не по объёму, отведённому им автором, то по значимости. И это прежде всего дедушка Журки — человек, с которым читатель практически ни разу не встретится тет-а-тет, но о котором и которого будет узнавать и познавать посредством воспоминаний Журки, а также из каких-то не сильно больших рассказов о нём журкиной мамы и местного пацанёнка, с которым дед, в принципе, фактически дружил.

Зато практически всё остальное место и внимание, отведённое автором романтикам, занимает главный герой романа, Юрик Журавин, человек одиннадцати лет от роду, однако уже имеющий, а главное, воспитывающий в себе, принципы и характер. Причём и то и другое не понарошечное пацанёнское, а вполне взрослое и ответственное, а порой отчаянно-мужественное.

При всём при том Юрик-Журка выведен Владиславом Крапивиным не как человек безошибочный и героический, а как совсем обыкновенный городской мальчишка, совершающий и ошибки и попадающий в неприятности, и иногда трусящий чего-то, и злящийся — разный, какими и бывают настоящие не книжные мальчишки одиннадцати лет. Да только вот возраст этот — 10-12 лет, у мальчишек самый рыцарско-благородный, и если попадётся на пути хороший и мудрый человек, то непременно получится из такого мальчишки настоящий человек.

И тут мы уже переходим ко втором смысловому слою повествования, в который автор как раз поместил размышления об ответственности взрослых за судьбы ребят — и родителей, и учителей, и родителей их друзей, и просто встречающихся на детском пути самых разных взрослых. И выведенные в романе образы взрослых и рельефны, и жизненно-правдоподобны, и вместе с тем чётко функциональны, а все проблемы отношений между подростками и взрослыми Крапивиным максимально возможно обострены — максимально с тем ограничением, чтобы повествование не превратилось в кукольный спектакль. И как мне кажется, всё у Крапивина получилось замечательно (кто бы в этом сомневался) и все перипетии жизненно-книжных ситуаций привели читателя (любого возраста) в ту точку, куда и хотел их привести Крапивин.

Магия воздействия книг Крапивина необыкновенна, и по прочтении такого романа непременно примеряешь все описанные ситуации к себе и к своим отношениям сначала с собственными детьми, а теперь уже и с внуками, которые как раз находятся именно в этом самом любимом крапивинском возрасте — 11 и 13 лет… Век живи, век учись.

Жил отважный капитан, он объездил много стран...

Радиоспектакль по роману-сказке Командора захотелось послушать просто из нежелания расставаться (пусть даже на короткое время) с атмосферой дружбы и доброты, которыми обычно щедро укомплектованы книги Крапивина.

Вот есть у Крапивина книги, которые я называю «взрослые детские». Т.е. вроде обычно они адресованы ребятам среднего школьного возраста, однако же читаются как минимум с удовольствием практически любым взрослым читателем, причём вне зависимости от степени взрослости. Потому что вся их подростковость довольно условна и всё описываемое и происходящее живо воспринимается взрослыми читателями именно по-взрослому, всерьёз и с полной палитрой эмоционального отреагирования. Таких книг у Крапивина большинство — по крайней мере так мне кажется исходя из моего багажа прочитанного крапивинского творческого наследия.

А есть книги, которые уверенно можно отнести к категории «детские детские» — тут всё заточено именно под восприятие ребёнка младшего подросткового возраста (лет 10-13). И прослушанный радиоспектакль как раз и является такой вот детской книгой для детского чтения и восприятия. И режиссёрско-актёрский состав расстарался вовсю, оформив исполнение этой книги именно таким образом, чтобы дети могли с удовольствием всё это послушать и представить себе всё происходящее, а то ещё и представить себя на месте героев романа. Однако же и такой вполне взрослый дядька как я слушал радиопостановку с не меньшим удовольствием — может быть сказалось ещё и ностальгическое воспоминание об эпохе радио и о радиоспектаклях, которые мы слушали на длинных и средних волнах…

А вообще думается, что и для самостоятельного чтения 10-11-летними ребятами эта книга вполне хороша. Герой-ровесник имеется, полусказочные мотивы тут как тут, морские романтические приключения в духе Острова сокровищ наличествуют, занимательные оригинальные персонажи — множество, в общем, бери и читай.

Куда уходит детство?

Конечно можно считать, что детство, будучи однажды прожитым, заканчивается и уходит от нас навсегда. Но не у всех и не всегда. Потому что всё-таки есть такая категория людей, которые при всей своей внешней взрослости всё равно сохраняют своё детство в себе и не стесняются поворачиваться вовне этим своим детским местом, этой своей детской стороной. Сам я к такого рода людям, к сожалению, не принадлежу, однако таких людей встречал. И от общения с ними остаются непередаваемые впечатления.

Сложно, наверное, пытаться точно определять и указывать место, где обитают такого рода взрослые-дети, — например, я с такими замечательными личностями встречался во время работы в ВДЦ «Орлёнок» — однако это вовсе не означает, что они обитают только лишь в педагогике и их нет в других местах и ипостасях. Как мне кажется, одними из такого рода людей являются детские писатели. Имён можно вспомнить довольно много: Чуковский и Катаев, Гайдар и Носов, Успенский и Джанни Родари, Туве Янссон и Льюис Кэрролл… И конечно же наш современник и бессменный Командор Владислав Крапивин.

К творчеству этого неординарного и, я бы сказал, уникального и единичного человека и писателя я то и дело обращаюсь с самых давних времён — нет, не со своего босоногого детства, однако с довольно ранней ещё молодости, когда было мне чуть за четверть века — «Оруженосец Кашка» и «Колыбельная для брата» открыли для меня этого великолепного детско-подросткового автора, а потом наше знакомство продолжилось и длилось и продолжает длиться.

Эту книгу Крапивина можно назвать фантастической весьма условно. Потому что на самом деле всё происходит во вполне реальном и никак и ничем не изменённом мире. Просто мы вместе с героями этого романа оказываемся в Севастополе примерно середины 60-х годов XIX века. Около десятилетия прошло с окончания Крымской войны, город всё ещё оживает и восстанавливается, а вокруг и около разбросаны приметы и артефакты военного времени. И конечно же местные мальчишки буквально живут и в этих легендарных бастионах и на курганах воинской славы, и на берегах бухт и заливчиков — там, где исторически совсем недавно гремели бои.

Но это всё только лишь внешний антураж. Потому что книга, в общем-то, не только о том, чем и как жили ребята того времени. А наш роман попросту рассказывает нам о постепенном становлении личностей наших героев и персонажей, о преодолении ими страхов — надуманных и реальных, о мальчишеских подвигах — о маленьких и незаметных и о самых настоящих, о дружбе и зарождающейся любви — и то и другое всамделишное и на всю жизнь, о благородстве и верности, о простых и вместе с тем удивительных людях. И самое важное, что этот роман не просто рассказывает обо всём этом, но он ещё и как бы подсказывает юным и молодым читателям о том, что всё это сокрыто в каждом, буквально в каждом человеке, в том числе и в нём, в том, кто держит эту книгу в руках и перелистывает её страницы. Т.е. эта книга (как и многие другие книги Владислава Крапивина) является ещё и добрым другом читателя, а то и его учителем и наставником. Причём роль эта настолько тонко сформирована и сформулирована в книге, что никак не заметна и ни на йоту не навязчива.

А ещё эта книга безусловно наполнена радостью и удовольствием. Тем, чего порой так не хватает нам в нашей нынешней суетной и хлопотливой жизни. Так что, если есть возможность (а она всегда есть), остановите свой бег по жизни, возьмите эту книгу в руки и откройте её первую страницу. И поверьте, последняя страница будет закрыта вами с чувством сожаления, что книга закончена и что мы расстаёмся с нашими героями… Хотя… ведь есть ещё и другие книги любимого автора! А значит — до встречи на страницах крапивинских романов и повестей!

Боже Правый, какая встреча. Какие книжки уходят из поля зрения, даже не передать.

Самое сильное эмоциональное потрясение детства. Вообще — два самых сильных, самых ярких, незабываемых образа: барабанщики Прилива и ветерки Голубятни. Всё детство и отрочество — навсегда и бесповоротно — окрашено в «крапивинские тона». Лютая ностальгия.

Лет десять тому — перечитал, и Прилив и Голубятню. Наверное... 10 лет — это вполне достаточно, чтобы перечитать ещё раз.

Книжки Крапивина, уважаемый потенциальный читатель, они — не только «для детей», они... — вне возраста. Ежели ты ещё не окунулся в этот совершенно а-бал-ден-ный, непередаваемо родной и близкий Мир — тебя ждёт шикарное удовольствие. Не сомневайся

Попалась она мне довольно поздно — было уже к 30. И все же как она прекрасна. Как глоток детства во взрослой обыденности — свежий ветер бескрайнего простора в жаркой душной комнате. Читали вместе с детьми, надеюсь, внуки то же будут читать, и надеюсь, вместе со мной.

До чего же Крапивин мастер в передаче атмосферы, настроения, окружения. Вся эта тёплая ламповость иного, уже ушедшего мира, эти мысли, снедаемые детскими мечтами, стремления, в данном случае еще и борьба за свои стремления (постоянный уход к реке). Читаешь — и словно смотришь добрый советский фильм. Приморским городком проникаешься, видишь воду, видишь мачты кораблей, видишь прогуливающихся по набережной вдоль реки людей. Чувствуешь запах моря, слышишь обрывки разговоров.

И однако повесть — очень грустная. Тому есть два фактора: лягушонок Чип и, собственно, Мартыныч. В голосе Чипа, в тоне, в подборе слов и тревоге, в такой же тяге к морским просторам, аналогичной Мальчику, слышится некая несбыточность и смирение, что ли. А Мартыныч — вот его какую-то безысходность я и поймал сильнее всего. Жаль старика. И добило его письмо в конце. И как-то не остается радостного и лёгкого послевкусия. Ну совсем.

Так и напрашивается продолжение про судьбу Чипа и Мальчика, как они приедут к Мартынычу, возьмут его с собой и всё вот это вот.

Но — очень сильная эмоциональная повесть. И грустная.

И всё-таки Владислав Крапивин — явление уникальнейшее. Ну назовите какого-нибудь другого писателя, который смог бы на такую простенькую и, честно говоря, не самую увлекательную тему, как зародившаяся дружба двух ребят в пионерском лагере, написать так, чтобы от текста нельзя было оторваться.

Мало того, что написано интересно, здесь и вся ребячья психология разложена по полочкам и, вспоминая себя, ни с чем особо и не поспоришь. Пожалуй, лишь жизнь в пионерском лагере выглядит несколько приукрашенной. Я неоднократно бывал в таких лагерях приблизительно в то же время и что-то не заметил, чтобы персонал этих лагерей обращал хоть какое-то внимание на своих подопечных. А уж мечтать о специально проводимых соревнованиях по стрельбе из луков.... Может быть у нас в Тульской области тогда были какие-нибудь не такие пионерские лагеря :)?

Начало повести удивило даже по отношению к Крапивину. Антиутопический сюжет был завязан достаточно серьезно, на уровне признанных лидеров жанра. И, делая скидку на доступность читателю любого осознанного возраста, шел так до молитвы подростков-изгоев. Временами напоминая то Шекли, то Хаксли, то Кафку. А вот дальше пошло понижения качества. Не найдя идеального решения удержания напряжения, Владислав Крапивин свел все к подростковому экшну. Оптимальному, конечно, если не считать открытой концовки, где уже пошел Джеймс Бонд. Жаль. Школьная рефлексия была шикарная, в традициях беллетристики Стивена Кинга. Идея теории вероятности наказания из шикарной в конце свелась к миллионному шансу наоборот. И зазеркалье просто просило большего уделения внимания, не ограничивающее разговорами о мебиусности пространств.

В-общем, произведение по задумке выше среднего крапивинского, но, к сожалению, не дожатое. Это как футболисты, удивившие мир в первом тайме оригинальными глубокими атаками, во втором терпеливо начали катать мяч поперек поля на удержание счета. Этой инерции хватило, чтобы выделить «Гусей», но, очевидно, не достаточно, чтобы повесть стала в один ряд, например, с «Градом обреченным».

Эта небольшая повесть была прочитана впервые в далеком детстве, лет в 13-14. В книге 1979 г. издания «В ночь большого прилива». И вот через тридцать с гаком лет прочитана снова.

О чем повесть — перед вторым прочтением уже успелось, конечно, забыться. Но с детства осталось в памяти необыкновенно светлое, щемящее душу впечатление.

После того небольшого сборника весь Крапивин в местной сельской библиотеке был найден и перечитан. И осталась любовь к его книгам на всю жизнь. Честно сказать — боялся, что то далекое впечатление из детства сейчас вдруг смажется после «взрослого» прочтения. Напрасно боялся. Без всякой сентиментальности, без ощущений «возвращения в детство», это второе прочтение принесло более четкое понимание остроты ответственности взрослого человека за пока еще не взрослого, но тоже уже человека. Со своими мечтами, переживаниями, страхами, отчаянными поступками. Необыкновенно пронзительная, светлая и искренняя вещь. Как оказалось (лично для меня) — неподвластная времени. Спасибо, Владислав Петрович. 10 баллов.

К творчеству Владислава Петровича я отношусь трепетно. Пожалуй, как ни к какому другому.

Я поздно с ним познакомился, тем не менее его книги это как День рождения или Новый год… Нет, как летние каникулы в школьную пору. Я читаю Крапивина дозировано, не более двух повестей или романов в год, боясь, что они закончатся и придёт конец, казалось бы, бесконечному празднику.

«Колыбельная для брата», «Трое с площади Карронад», «Бронзовый мальчик» и, конечно же, моя любимая «Журавлёнок и молнии», пробивали моё сердце насквозь.

Извините за этот сладкий кисель сентиментальности, просто хотел, чтобы вы меня поняли.

К истории под названием «Та сторона, где ветер» я подкрадывался с опаской. Долго обходил её стороной, так и сяк приглядывался, листая страницы, рассматривая иллюстрации, читая отзывы.

Мне думалось, что это будет первая книга Крапивина, которая меня разочарует. И даже высокие оценки не могли меня убедить.

От чего же такие мысли?

Первое, наверное, это не будет спойлером или огромным секретом, что один из главных персонажей слепой мальчик.

Второе, если вы посмотрите на форзац издания «БИСС ИД Мещеряков», то увидите, что нас ожидает самое ужасное, что может произойти в жизни любых родителей…

Я не очень понимал, как Владислав Петрович решился заступить на столь шаткую тему. Причём разом: и ребёнок инвалид, и детская смерть.

Боялся напрасно. Оказалось всё элементарно. Главное, это быть честным, искренним в чувствах, и любить не только своих героев, но и читателей.

Как же тонко Автор обходит и сглаживает острые углы. Он практически ювелирно рассеивает невообразимую трагедию и тоску в печаль, заставляющую пацанов повзрослеть и вынести урок. Без эмоциональных спекуляций, выдирания волос, заламывания рук и истерик, без какого-либо акцента на смерти, что, казалось бы, неизбежно…. Я не знаю как описать словами авторские приёмы, но Крапивин гений. Пройти по самому тонкому краю и ни разу не покачнуться.

Что касается Владика. Да, нам безумно жалко слепого мальчишку. Но посмотрите, как к нему относится Автор, через своих героев. Раз за разом, нам говорят, не надо жалеть, не вздумайте. У ребёнка другая жизнь и в ней тоже есть прекрасное. Наладиться она или нет, это другой вопрос. Но этот мальчик важен для отца, важен для друзей, а значит надо жить… Помогать жить, а не жалеть.

Читатели в отзывах любят Ильку. Я его тоже люблю. Он же с ветром за одно)) Но больше Ильки мне нравится Генка. Ему только 14, а он уже совсем взрослый. Чувствует ответственность за своих друзей, где-то ревнует, где-то чуть завидует, ругает себя за это, но при этом он честен с жизнью как никто другой.

Мне хочется узнать может ли Илька через два года стать Генкой? И при этом, знаю точно, что Генка никогда уже не станет Илькой.

Берегите детство своё (свои воспоминания) и детство своих детей. Давайте плавать на лодках, запускать змеев, беречь дружбу, а встречая грозу на крыше, убедитесь, что рядом есть громоотвод.

Написал довольно большой текст. И похвалил, и покритиковал, и порассуждал.

Потом перечитал, удалил и понял — я просто хочу жить в Инске.

Бывать в Старогорске, на Лугах, в Кан'Орра, в Византийске, в Реттерхальме.

Хочу приходить на Институтские Дворы, ехать в поезде через толщу Полуострова, работать в обсерватории «Сфера».

Я не литературный критик, да и, в общем, вовсе не критик. Достоинства и недостатки произведений Крапивина для меня имеют значение только в том смысле, что я хочу жить в мире, созданном им — со всеми сложностями, нелепостями, печалями и радостями этого мира.

Наверное, это высший критерий оценки (как мне лично кажется).

Благодарю Вас, Капитан и Командор.

Странное ощущения у меня от этой вещи. После восторга от прочтения всех предыдущих книг Крапивина, я того же ждал и от «Шарика...». Но получил с точностью до наоборот. Зря он полез в этот анитисоветизм и обличение кровавого Сталина. Тем более, через мальчишку. Это уже совсем зашквар. Не удержался, видимо, и он от модного в начале 90-х рукопожатного соблазна плюнуть своей стране в рожу. Но плюнул себе и своим читателям. Голимая конъюнктурщина. Самая слабая его книга. Накосячил он, а стыдно, отчего-то, мне. Как-то так.

Творчество Владислава Крапивина по какой-то причине обошло меня стороной. В детстве его книг не было в домашней библиотеке, а в школе о нем не упоминали даже в списках на внеклассное чтение. В студенческие годы в моем сознании уже укрепился стереотип, что Крапивин писал сугубо для детей, и мне приобщаться к нему уже нет смысла. Но вот на днях я решил все же составить собственное представление о творчестве автора, выбрал одну повесть наугад и был приятно удивлен.

Параллельный мир, очень похожий на наш, но с антиутопическим уклоном. Первая особенность мира в том, что каждому человеку здесь ставится специальная прививка, благодаря которой у людей появляется особое излучение. Это излучение заменяет все документы и способы оплаты, а так же из-за него действия любого человека можно отследить. Вторая особенность мира – система наказания. За любые правонарушения положена смертная казнь, с различным шансом на фатальный исход. То есть за мелкое воровство шанс быть казненным составляет один к десяти. За убийство – уже существенно выше.

Главный герой – мало чем примечательный гражданин по имени Корнелий Глас. Являясь типичным законопослушным обывателем, Корнелий никак не ожидал, что ему будет предъявлено какое-либо обвинение. И уж тем более обвинение в переходе улицы в неположенном месте. Шанс смертной казни в этом случае составляет один к миллиону. И Корнелию катастрофически не везет, ему этот шанс выпадает. Но после этого история только набирает обороты…

«Гуси-гуси, га-га-га…» – хороший сплав философской и приключенческой фантастики, читая который, я очень быстро проникся персонажами и их ситуациями. Следить за происходящим с главным героем было очень интересно, а мораль была высказана автором в простой и ненавязчивой форме.

Ближайшие ассоциации – ирония Шекли помноженная на социально-философскую составляющую братьев Стругацких.

Никак не ожидал обнаружить у Крапивина настолько занятную вещь. Стереотип был сломан, желание продолжать знакомство с творчеством автора никуда не пропало.

Меня очень удивили эмоциональные, зачастую полярные оценки настоящего произведения, поэтому захотелось кратко резюмировать собственные впечатления от «Мальчика со шпагой».

1. Никакого «сектантства» и бойлаверства (гомосексуализма) я в книге не увидел. Крапивин искренне восхищается чистотой и отзывчивостью «малых сих», видя в них образ идеального человека. С такой оценкой можно спорить, но она вполне укладывается в христианскую парадигму.

2. Суперзадачей автора, на мой взгляд, было показать широкому кругу читателей противоречивость советского общества, его обмещанивание в период «застоя», «мелкобуржуазную сущность» обывателей. Смело ли это для 1975 года? Не очень, — все уже вовсю читали гениальную прозу Трифонова. Однако актуальность поднятых проблем для общества была очевидна.

3. Крапивин попытался возродить в образе Серёжи Каховского мощный гуманистический, пассионарный пафос пионеров и комсомольцев 1920-х годов, убрав из него политическую составляющую. По тексту мы видим, что советские институты (комсомол, пионерия, местное самоуправление) изрядно коррозировали, променяв первородство на «чечевичную похлёбку». «Эспада» же подобна «Тимуру и его команде», которые сеют разумное, доброе, вечное безо всякой санкции сверху.

4. На примере Каховского автор пытается показать юному читателю, что в позднем СССР пассионарная жизнь возможна. Да, она неблагодарная, да, постоянное давление сверху, да, пакости оборотней от общественности, но возможна. И наградой будет преданность и благодарность таких же молодых и чистых, как ты сам.

Быть может, ему это удалось даже очень хорошо, так как первое поколение его читателей в конце 1980-х смело боролось против геронтократии «совка», умело используя гласность и «свободу слова», разрешение кооперации, поощрение личной инициативы.

Мне кажется, крупные молодёжные преступные группировки 1980-х годов — это своеобразный ответ общества на проблемы, поднятые Крапивиным. «Эспада» в новых реалиях быстро превращалась в «бригаду», где царили те же дух солидарности, боевое братство, дисциплина, отстаивание своих интересов, «впрягание» за своих и т.д.

Резюмируя, моим детям книга понравилась. Да, им многое не понятно, но суть поставленных автором проблем воспринимается однозначно, и этика не вызывает отторжения. Крапивин по-прежнему актуален, и современному обществу, на мой взгляд, не хватает книг, подобных «Мальчику со шпагой».

Следом за циклом о Великом Кристалле, «Острова и капитаны» видятся мне, пожалуй, наиболее монументальной затеей Владислава Крапивина. Три истории, три поколения, три эпохи, плотно завязавшиеся друг с другом историей четвертой — позабытой рукописи и старого морского хронометра. Будучи взятыми по отдельности, он не особо выходят за рамки типичных крапивинских сюжетов о дружбе, предательстве и чести (кроме, разве что, последней). Однако вместе производят совершенно особое впечатление.

«Хронометр» — и сумрачные послевоенные сороковые. Эта история смотрится единственной из всех сыроватой. Все из-за пресловутой кургановской рукописи «Острова в океане». Казалось бы, такая благодатная тема — кругосветное путешествие Крузенштерна! Однако обилие имен и морских терминов, да выдержанный архаичный штиль — все это не позволяет проникнуться к ней теми же чувствами, которые обуревали при чтении Толика. Увы, это далеко не Жюль Верн, приключений здесь мало. Лучше всего в ней удаются моменты с описанием рефлексии героев — той самой фирменной крапивинской, с мучительным поиском себя, своего места в жизни и постоянными сомнениями. С замечательными прологом и эпилогом. Но, что касается «исторической» части романа, то она скучна. Да так, что, когда Курганов пытается сжечь рукопись, его неожиданно хочется поддержать — и в самом деле, кажется, бумагомарание. Быть может, фрагменты рукописи в «Хронометре» — отголоски какой-нибудь неудачной попытки самого Крапивина написать «взрослый» роман о Крузенштерне. Но, право, лучше было обойтись без них.

«Граната» — и теплые солнечные шестидесятые. Севастополь, море. Гай, племянник Толика, главного героя предыдущей повести, играет с новообретенными друзьями, исследует руины и неожиданно сталкивается с новым для себя чувством — предательства по отношению к мальчишке, от которого утаил игрушечную гранату. Вроде бы ничего особенного, но… граната тяжела, и прилетела она словно прямиком со страниц рукописи Курганова. В итоге череда беззаботных светлых дней Гая неожиданно прервется взрывом. Все. Детство кончилось.

Здесь хочется также отметить, что именно в «Гранате» с ужасом замечаешь то, с каким циничным постоянством Крапивин занимается устранением собственных персонажей. Поначалу покажется, что делает он это для пущего драматизма, однако, когда история повторится и в следующей части, станет ясен ритуальный характер происходящего. Это — круг, который должен быть разорван.

«Наследники» — восьмидесятые, окутанные снова хмурым флером. Эпоха, словно застывшая в ожидании неких скорых перемен — но только какими будут они?.. Эта завершающая история цикла оказывается в нем лучшей. Самой взрослой. Самой философской. Самой человечной. В детстве жаловал я ее не очень, потому что любил Крапивина за приключения, а «Наследники» полнились не ими, а той самой чернухой-бытовухой, которая окружала меня в жизни, и за которую часто критикуют нынешнее творчество писателя. Тем не менее, перечтя роман во взрослом возрасте, я понял, что дорос до него только сейчас. Он уже не о приключениях. Помните Экзюпери: «Все мы родом из детства…» О детстве были и «Хронометр» с «Гранатой». А «Наследники» — о взрослой жизни, о том, куда все мы идем — нет, бежим со всех ног, но только, не дай бог, порвем ниточку, связывающую нас с истоками. С человечностью.

Это роман о родителях, которые в поисках лучшей жизни закупаются дорогим шмотьем и выходят замуж за тех, кого не любят.

Об учителях, которые предпочитают давать уроки авторитета, а не знаний.

О тех, кто делает те или иные вещи не потому, что хочет этого, а потому, что «как бы чего не вышло».

О тех, кто не живет, а существует… Вспомните, каким овощем был главный герой в начале «Наследников» — это натуральная картина депрессии.

И какую потрясающую трансформацию он проходит на протяжении романа. Гошка Петров — не типичный безупречный «крапивинский» мальчик. У него гораздо более объемный характер. Он — настоящий…

И снова, возвращаясь к проблематике «Наследников» — тема детского беспризорничества в книгах Крапивина поднимается периодически, но здесь — наиболее больнее. Именно здесь мы видим, что одним возвращением ребенка в семью его не исправить. Что бомжевание — это не только стиль жизни, но и глубокий слом психики. Самое жуткое: что каким бы паршивым, каким бы убогим ни был дом, он все же лучше, чем его отсутствие. Нужна лишь самая малость. Чтобы живущего здесь ребенка любили…

И хорошо, что при всей жесткости заключительной части «Островов и капитанов», в ней нет отрицательных героев. Разве что Копчик и его банда — но, может, лишь потому, что тут автор не стал глубоко копать. Нет, на самом деле тут все жертвы.

Из минусов «Наследников» мне видится только эдакий «рояль в кустах», неожиданное возвращение автором на страницы книги Олега Наклонова. Идеальный мальчик-командир из первой части вымахал в немного неидеального писателя. Ненужная попытка придать повествованию детективности, «приключенчества» — и ах да, нужно же было как-то соединить все три истории воедино.

И все же ключик подходит, и мысли о неидеальностях отступают куда-то на второй план. Три части трилогии, три различных сюжета в конечном итоге оказываются фрагментами хитросплетенной мозаики, в каком-то смысле подытоживающей нефантастическое творчество писателя за четвертьвековой период. Тут сошлись и его «севастопольские» произведения, и послевоенный быт «Сказок Севки Глущенко»… И, конечно, собственные переживания, как автора — писательству уделено тут немало: пишет Курганов, пишет Наклонов, пишут Толик и Егор Петров, и братья Ямщиковы — делают стенгазету «в стол»; и у каждого своя история, которые вместе вливаются в один безграничный океан, в котором острова — людские судьбы, которые живы, пока живы книги, на страницах которых они записаны.

И, может быть, есть здесь и чуточка страха за будущее. В конце концов, сама трилогия была написана на сломе эпох: уже через два года после ее выхода рухнет Советский Союз. А что будет потом? И какие будут в этом новом мире люди?..

Писатель не знает ответа. Но точно знает, что будет делать — как должен делать каждый здравомыслящий человек. Ответ — на страницах книги:

«И Гай станет драться. Всю жизнь. За себя и за других. Драться с человеческими бедами и со своей виной — не зная до конца, была ли она. Драться за право изредка возвращаться на свой Остров.

Такой остров есть у каждого, и потерять его — подобно смерти. Остров называется Детство.»

Владислав Петрович, спасибо вам. У вас уже получилось. Дай бог, чтобы не оступились мы.

В этой книге Крапивин подошел к стене, отделяющей его мир от настоящего. Всё, дальше идти некуда, всё сделано, всё сказано. Мир В.П. Крапивина представляется здесь особенно дистиллированным, неживым, невесёлым, очень болезненным в силу яркой однотонности, малоцветности. Его физические и материальные формы блестяще воплощают условную советскую повседневность и одновременно романтический мир побережья, уютного староградья игрушечной Европы. Этот мир полон солнца и ветра, шелестящей травы, океанов цветов, особенно, одуванчиков. Жаль, что не хватает старых деревянных особняков и полей, уводящих в неведомую «голубую даль». И где же разноцветные китайские фонарики, так дивно светящие нам поздним летним вечером? :) У Крапивина вообще очень мало простора, больших форм, пространств, долгих путей. Его герои блуждают по солнечным полянам и берегам рек и озер, но они редко выходят в большие города, мир жизни которых совершенно чужд Крапивину. Мир «Голубятни» — это очень маленький и в чем-то мелкий мир. Его герои совершенно не похожи на земных детей. Некоторые чуткие комментаторы намекают на определенные странности, которые часто позволяет автор. Мне книга многими местами и общим стилем, цветом напоминает «Диких мальчиков» Берроуза. Возможно, в этом есть доля правды. Можно также вспомнить Питера Пэна. Но больше в «Голубятне» мы видим мир, в котором хотели иногда оказаться в детстве, который иногда нам снился и казался, но который вместе с тем всегда воспринимался как идеализированный, упрощенный. Он очень сильно связан с тоской об иной советской реальности, которую мы хотели, но не построили. Поэтому он не имеет будущего, ему не нужны продолжатели, здоровые юные читатели. Крапивин подошел к стене, но найти в ней дверь должны другие люди. Но никаких дверей в его книгах нет.

Искренность на грани фола. Впечатление сродни тому, как если бы добрый волшебник, отчаявшись изменить Жизнь к лучшему и обожрашись с тоски мухаморами, вдруг почувствовал не только облегчение от временного забытья, но и неслабую тягу к галюциногенам вообще. Как к некоему глобальному средству изменения Реальности.

Странная книжка. Нестандартный Крапивин. Другой. Но — что удивительно — отторжения не вызывает. Наоборот. Хочется понять. Зачем и почему.

Но — объективности ради — есть ощущение «касания краем» некой неуютной, неприятной и даже ужасной области какой-то совершенно необъяснимой Неимоверной Тоски. Это... не радует. Что-то не так здесь

Как мало отзывов, и как они мне близки! У нас в семье эта повесть имеется в издании 1967 года, без обложки, бережно хранящаяся в мультифорке в одном из ящиков моего старого письменного стола. Досталась мне от двоюродной сестры (старше меня на десять лет). Повесть очаровательна и мила, проста и очень человечна. В ней очень хорошо показаны некоторые стороны советской повседневности 1960-х (для меня неизвестных) и моих 1970-х (я их узнал :)). Эта повседневность узнаётся в сверкающих витринах уже закрытых магазинов (как сияли эти витрины в ночи, как хотелось попасть в воображаемый мир радости, который виделся в них и за ними), в тумбах с отсыревшими плакатами, в дребезжащих и раскачивающихся трамваях, освещенных слабыми лампочками, неуютных, но дающих утешение и тепло), тамбурах этих старых советских магазинов — темных, сырых, нередко грязных, ведущих в такие же торговые залы, в пустых ночных дорогах, сверкающих в дождь. А вспомним этих людей. Столь ненавистных и Крапивину, и мне, и многим моим ровесникам «тёток» — этих слоних и гусынь, недоверчивых, недобрых, малограмотных, пакостных. Этих хулиганов (какое забытое слово!), носящих и в тепло резиновые сапоги (которых, к счастью, нет в этой повести). Ох, как хорошо, Крапивин всё это видел, описывал, понимал, не любил!!! А какая чудная эта парочка — мастер и шахматист, как здорово они показаны, наверное, Крапивин имел в виду реальных людей. Как ярок его пустой капитан (военный), болван, формалист, равнодушный человек, враг своим солдатам. Про капитана, уплывающего в Антарктиду можно писать долго. Это человек из мира Стругацких и Ефремова, это человек будущего мира, мира Полудня, которого никогда не будет, и это наш современник — ученый и организатор, но не жуткий папанин. Главный герой и его юный спутник -первые попытки изобразить типичных мальчишек Крапивина — полугероев, людей, немного ненаших, неземных, живущих в особом мире детства, который находится рядом с Неверлендом и другими запретными для псевдовзрослых гусынь, кергеленш, пустых капитанов, резиновых парней местами.

Крапивин — ВЕЛИК и предельно СВОЕОБРАЗЕН.

Вот, читаешь этот текст, никакого отношения к Светлому Храму Фантастики не имеющий, а где-то в груди, чуть выше сердца, необъяснимо и беспричинно — какое-то «запыхалово», и — никаких сомнений, что где-то рядышком и Голубятня, и Желтая поляна, и бормотунчик, забытый кем-то с изнанки щелястой крыши чьего-то сарая...

Как ему это удаётся — ума не приложу

Последний том трилогии на голову выше предыдущих двух. Именно здесь появляются взрослые мысли, а не описание незамысловатых детских впечатлений. Герой трансформируется по ходу романа, он постоянно узнает что-то новое о себе и размышляет. Морализаторство хоть и присутствует, но не сильно выпирает наружу.

Читаю Крапивина первый раз. Говорят, у него повороты сюжета (борьба с жестокими и равнодушными учителями и гопниками, любовь к морю) повторяются из книги в книгу, но как самостоятельный роман весьма читабелен. Написан хорошим языком, эмоционален, от начала и до конца держит в напряжении историей главного героя.

Крапивинские сказки трудно спутать с какими-либо другими — они абсолютно оригинальны, обязательно содержат пару-тройку простеньких мыслей, важных для воспитания подрастающего поколения и, главное, накрепко связаны с реальной жизнью ребят-подростков. Ну и увлекательны, конечно — это само собой.

Вот и «Тополиная рубашка»: Хозяин, ржавые ведьмы и ржавчина в душах людей — это всё великолепные находки Владислава Крапивина. Мысли, вкладываемые автором в сказку, просты и правильны — как раз для ребят 8-12 лет: отвечай добром на добро, будь решительным и смелым, сумей превозмочь свой страх, сражайся за то, что считаешь правильным.

Но сказка сказкой, а главное в повести — это, конечно, очарование босоногого детства, когда каждый летний день был так долог, что превращался чуть ли не в вечность, когда кругом настоящие друзья, которые всегда поймут тебя и когда вера в сказку, в то, что в жизни может произойти абсолютно всё, присутствует в твоей душе органично и непоколебимо. Спасибо Владиславу Петровичу за то, что своими книгами он будит в нас эти воспоминания о своем детстве!

Очень жаль что книжка не попала ко мне в руки в том же возрасте что и главный герой произведения. Очень приятная, немного отдающая прогрессорством из «полдня», правда немного в меньших масштабах книга. Вопреки ожиданиям книга не детская, точнее подойдет она как подростку, так и более зрелому читателю способному не только оценить поступки героя со своей стороны, но и погрузится отчасти и в свои юношеские годы.

В целом книга оставила после себя «теплое-ламповое», ностальгическое послевкусие и интерес с дальнейшим событиям цикла.

Цикл уже давно расширился до трех книг, которые на данный момент выходят единой серией в издательстве «Детская литература», с иллюстрациями Евгения Медведева, адаптированными именно к этому изданию.

Хороший рассказ — и душевный, и в то же время, экшн присутствует. Обычно предпочитаю другие поджанры фантастики, и повесть стала неожиданностью.

Впервые автор знакомит нас с главным героем, Корнелием Гласом, описывая его его мысли и воспоминания на пути с работы домой. И на протяжении всей повести, хоть рассказ и ведётся не от первого лица, читатель воспринимает происходящее, словно через призму сознания Корнелия. Размышления о доме и семье — по всей видимости, типичных для крупного города Западной Федерации — дают представление о государстве, в котором живёт Корнелий. Достаток и комфорт, привычные для большинства, оборачиваются унылой изнанкой — однообразием, скукой и бездуховностью, когда досуг скрашивают лишь сериалы и выпивка. Однако, спустя время мы узнаём, что так живут не все. Есть и смелые пилоты аэролайнеров, и пытливые учёные-диссиденты, есть и отверженные.

Непрерывный, с позволения сказать, мониторинг мыслей главгероя позволяет нам следить за трансформацией этого человека под влиянием неординарных испытаний, которые мало кому выпадают в этом придуманном Крапивиным мире. А неожиданные повороты сюжета ждут читателя вплоть до самого окончания повести.

Мелкие недочёты:

Я жалею только о том, что книга не попала мне в руки в более подходящем, подростковом, возрасте.

Характерная для Крапивина книжка — можно рассматривать в качестве рекламного образца специфического крапивинского стиля: и не сказка, и не притча, и не твёрдая НФ, но — в то же время — и первое, и второе, и третье.

Как сон. Потому как только во сне возможны такие плавные переходы от действительности к действительности, каждая из которых — вполне себе реальная, но — в то же время — исключает наличие аналогов по банальным причинам. Да, только во сне Сознание не восстаёт против таких нелогичных метаморфоз. Во сне. И — в книжках Крапивина.

Вряд ли можно воспринимать такие книги формально — на основании формального сюжета. Оный сюжет — всего лишь некая ось повествования, вокруг которой вращается некая логика происходящего. Детали — могут меняться. Более того — их можно менять самостоятельно, зависит от индивидуального воображения. Ежели же — все-таки — о некой философии такового «фокуса» задумываться, то — оная философия весьма схожа с изложенной в тексте Валентиновна «Капитан Филибер».

И тем не менее. Чтобы не толочь воду в ступе — процитируем со школьного сайта: «...школьник, возвращающийся на речном пароходе от родственницы, выслушивает от случайного пожилого попутчика историю о событиях, происходивших в местах, по которым сейчас проплывает пароход. О городе, который стоял в этих местах, и о его жителе — мальчике Гальке, спасшего город от вражеской бомбардировке с монитора... Сойдя с парохода из-за поломки мальчик попадает в петлю времени, в то самое время, того самого вражеского рейда...».

Короче, уважаемый потенциальный читатель, это шикарное чтиво. Если ты, конечно, не повзрослел настолько, что перестал себя чувствовать ребёнком. В душе

Книгу прочитал в детстве. ОЧЕНЬ понравилось. Восхитительно загадочно, самое то для фантазии.

Всем комментаторам, который с многозначительным видом хмыкают — книга не для детей, герои странные мальчики, не интересующиеся девочками — хочу сказать — ОКСТИТЕСЬ. Им по 10-11 лет. В этом возрасте (до начала полового созревания) различия между девушками и парнями минимальны. Дети даже не понимают их. Они просто дети.

Если в первой части трилогии был запал и интрига, был довольно интересный сюжет, то во второй части все повествование строится только на ощущениях «лета в деревне». Передаются чувства наивного мальчугана, который беспечно носится по солнечным улицам Севастополя в драных штанах, забывая пообедать; знакомится с местными шалопаями, играет с ними в войнушку, беспокоится о какой-то ерунде... Все это, конечно, очень по-детски эмоционально, но в целом роман «похож на фруктовый кефир», перефразируя слова песни «Машины времени».

Кому хочется вспомнить ощущения беззаботности детства и жар летнего полдня у ласкового моря -- добро пожаловать. Этот роман значительно отличается от первой и особенно от третьей частей трилогии. В принципе его можно даже пропустить -- за исключением последних 5%, наверное.

Очень тёплая и добрая сказка! Так и ждала, когда живой дом отправится в своё плавание! Вся морская атрибутика, развевающиеся на ветру флаги нарисовали нужный образ, и весь рассказ вдыхала свежий морской бриз. Финальные нотки пробудили светлую улыбку. Рассказ о доме, воплотившим свою давнюю мечту, — что может быть чудеснее?!

Послевкусие: бриз и мистическая сказочность в советском антураже)

Какая же приятная, светлая, теплая и ламповая атмосфера у советских произведений!

Автор буквально двумя-тремя штришками обрисовал уютнейший закоулок окраины города, где происходит действие, пронизанное сказочными мечтами и душевными порывами.

Концовка заставляет мило улыбнуться. Ну кому бы не хотелось так, чесслово?

Да еще и внезапно дом выставлен одним из героев и чуть ли не живым существом, и его материал повлиял на судьбу дома. Круто.

Единственное, не понятно, почему так плотно вплетен в повествование друг Вовки, если он с ним в итоге не встретился. А я ждал.

Великолепная сказка для ребят начальных классов. Вспоминаю, когда я учился в первом классе и ещё читал по слогам, мой отец на ночь читал мне «Волшебника Изумрудного Города». Мне до жути было интересно и я всегда просил прочесть ещё одну главу. Так и здесь: смешные пираты, туземцы, гномы, джин из пуговицы, сокровища-пуговицы в портфеле капитана Румба. Самое чтиво для мальчишек и девчонок, которое читают им родители на ночь и ребят немного постарше. Особенно хотелось отметить, как автор описывает корабли, шхуны, их капитанов, слаженность матросов. А если ещё и с иллюстрациями Е. Медведева, тогда ребят от книжки совсем не оторвешь.

Весьма неплохо. Правда, немножко слишком заморочено в финале. Событийные закольцовки не выглядят надуманными, но, как мне кажется, это, всё-таки, слишком. Хотя, ничего не могу сказать, эмоция в этой повести звенит.

Одно из самых ярких воспоминаний детства.

Читал в каком-то журнале. Помнится, с продолжением. А вот автора, к сожалению, не запомнил.

И только в век современных технологий (кстати, благодаря Фантлабу) лет десять (а то и более) назад удалось вновь открыть для себя эту маленькую повесть.

И нисколько не был удивлён, узнав, что автор этой замечательной сказки — Владислав Крапивин. Настолько она написана ярко, сочно, стильно — по крапивински, что даже удивительно — как это я не мог до этого сам догадаться и определить авторство.

Особенно запало в память, почему-то, описание мелких бытовых деталей и подробностей — как какая-нибудь пыльная дорога с листьями подорожника и одуванчиками по обочинам — и чтоб обязательно (!) босыми ногами по щиколотку в пыли, старый, высокий почерневший щелястый забор с рядом проложенными деревянными тротуарами — ну прям как по нашей улице в поселке, где прошло моё детство, разные игры детские (в солдатики – это обязательно!), первый телескоп (сам сделал!!!), ну и, конечно, КОВЕР — тот самый, старый, потёртый, побитый молью — свернутый в рулон и обвязанный бичёвкой, стоявший в углу (вы не поверите!!!) нашей сарайки среди всякого хлама, во дворе дома. И никто не знает, сколько времени мы с друзьями закадычными просиживали возле этого ковра с закрытыми глазами, желая взлететь, и пронестись высоко в небе…

Увы… Не случилось…

И настолько всё написанное врезалось в память — что, как будто это и не выдумано кем-то, а происходило со мной и моими, теперь уже полузабытыми, друзьями-пацанами из того далекого, теперь уже, детства второй половины 70-х годов прошлого века. С какой же реальностью и детализацией это всё выписано!

С большим удовольствием перечитал уже не раз этот крапивинский маленький шедевр.

Спасибо автору за то, что он вновь и вновь даёт нам возможность вернуться в те безмятежные и беззаботные, не омрачённые всевозможными современными напастями и гаджетами годы, действительно, счастливого советского детства.

И обязательно: эта светлая повесть – в список для прочтения моим подрастающим внукам.

Обязательно!

ps.

Как отметили уже многие, мировосприятие Крапивина в девяностые сильно изменилось. Раньше мир его книг был доброжелательно настроен к героям, в особенности к детям. Да, бывали всякие несправедливости и тяжкие испытания, но само мироздание было на стороне героев. Высшей точкой развития этой мысли стал цикл о Великом Кристалле, где, например, в «Крике петуха» об этом написано почти прямо. А потом мир из дружественного стал враждебным, злым, и героям (как детям, так и взрослым) теперь необходимо отвоёвывать у мира своё счастье и счастье тех, кто им дорог. Пытаются они вместе с этим и как-то переделать мир, но победы их обычно непрочны. Этот взгляд полнее проявился в более поздних книгах, таких как «Полосатый жираф Алик» и «Лужайки, где пляшут скворечники». В «Корабликах» ещё осталась надежда на то, что есть где-то добро и справедливость. Зыбкая, впрочем, надежда.

Интересно, каким в романе показано близкое будущее (пусть и не наше, но весьма похожего на наш мира). Будущее, где с одной стороны невиданный прогресс и человечество дотянулось до звёзд, но с другой стороны мир сходит с ума и людям до планет и звёзд нет дела. Впрочем, мне кажется, весь потенциал придуманного будущего в романе не использован. Вышло примерно также, как в романах Роберта Шекли «Первая жертва» и «Охотник-жертва» — читателю сообщают многое о вселенной книги, но не совсем понятно, для чего, какая именно идея была в этом заложена и какой следует вывод.

Слабым местом «Корабликов» является главный злодей, Полоз, вышедший довольно неубедительным. Слишком много всего он на себя берёт: гениальный изобретатель, гениальный хормейстер, вместе с тем — садист и убийца. Такие детали, как парик, страшные и ужасные орудия пыток и казни, горбун в качестве слуги делают его образ опереточным. А философия, которой он оправдывает своё существование, получилась какой-то несуразной, что не добавляет Полозу убедительности. Я всё время сравнивал его с другим злодеем — Кантором из «Заставы на Якорном поле». Кантор не был садистом и убийцей, не изобретал никаких адских машин, выглядел обычно (даже преувеличенно обычно), но все его поступки говорили о том, какое это исчадие ада. Опять же, Кантор органично вписывался в мир «Заставы на Якорном поле», в настроение и атмосферу, а Полоз за счёт упомянутой опереточности несколько выбивается из серьёзного тона «Корабликов».

Остальные персонажи романа получились удачными. Особенно стоит отметить главных героев, и развитие их отношений. Немного досадно, что остальным персонажам досталось не так много авторского внимания, мне кажется, рассказать о них было что.

Сюжет книги довольно сумбурный, но интересный. Единственным по-настоящему слабым местом является сюрреалистичная концовка, дисгармонирующая со всем остальным содержанием.

В целом «Кораблики» — хорошая книга, но, пожалуй, вымученная.

Я склонен воспринимать «Великий Кристалл» как единое произведение, а не как цикл: уж слишком многочисленны и тесны взаимосвязи между событиями и персонажами. Однако «Застава на Якорном поле» имеет для меня особое значение. Сложно передать словами ту щемящую горечь, остающуюся после прочтения этой повести.

Начать стоит с главного героя. Жизнь многих протагонистов у Владислава Крапивина, как детей, так и взрослых, нельзя назвать лёгкой, однако, как позволяет мне судить мой читательский опыт, на долю Ёжики выпали самые тяжёлые испытания. Чтобы выдержать их, он проявил огромную находчивость и стойкость, невзирая на все нанесённые ему душевные травмы. Возможно, порой Ёжики чрезмерно упрям (упрямство — это вообще часто встречающаяся черта характера крапивинских мальчиков), но этот недостаток делает героя более живым, потому как в жизни нет людей без недостатков. Нельзя не упомянуть доброту и отзывчивость Ёжики, никогда он не думает только о себе, что видно по его недолгой дружбе с разумным кристалликом Яшкой и совсем скоротечному знакомству с Гусёнком. Быть может, приведённый мной набор качеств в чём-то и типичен, но главное здесь то, в каких условиях они проявляются.

Особо хочу отметить и злодея повести, Кантора. О, как сильно я ненавидел это притворно-ласковое чудовище, когда читал! Конечно, это ребячество, но оно свидетельствует о том, насколько убедительно удался антагонист. Вообще, Кантор кажется мне едва ли не лучшим злодеем, встреченным в книгах Командора (опять же, насколько я могу судить, исходя из не очень большого количества прочитанных книг Крапивина).

Сюжет «Заставы на Якорном поле» содержит немало экскурсов в прошлое — эта особенность повествования так или иначе присутствует во всех повестях, составляющих «Великий Кристалл». Данную повесть отличает особый спектр чувств, смесь горя на грани отчаяния и в то же время негаснущей надежды, ожидания чуда.

Мир, в котором происходит действие повести, описан без подробностей. Автор сообщает читателям небольшое количество деталей и черт, позволяющих получить точное преставления о реалиях, в которых происходит действие. Это заметно отличает «Заставу на Якорном поле» от предыдущей повести цикла, «Гуси-гуси, га-га-га», где о мире и его истории было рассказано много.

Хоть я и не хочу рассматривать повести цикла «Великий Кристалл» по отдельности, повесть «Застава на Якорном поле» не выделить не смог. Пожалуй, всё же определю её как любимую в цикле.

Прочитал я тут на днях книгу, в которой из-за деспотии отца, ребёнок заканчивает жизнь самоубийством. И такая на меня депрессия накатила, что хоть волком вой.

Срочно нужно было лекарство. И сборник «Рейс «Ориона», попавшийся мне на глаза, вылечил меня практически мгновенно.

Самая ранняя проза Владислава Петровича, практически его дипломная работа и первая изданная книжка. Если вы хотите понять, насколько гениален Крапивин, обязательно ознакомьтесь с этим сборником. Рассказы буквально на одну-две странички, но настолько ёмкие, объёмные и впечатляюще эмоциональные, что читая, захватывает дух.

Небольшие этюды из жизни обыкновенных мальчишек. Конечно они не герои, просто пацаны с соседнего двора. Но почему же, знакомясь с ними, сердце наполняется гордостью? То ли какой-то родительской, взрослой гордостью, то ли причастностью к тому времени, к тем ребятам и их мечтам... Не знаю.

О чём рассказы. Конечно о самом главном, что может быть в жизни мальчишек. Во-первых, конечно же, о дружбе. О дружбе разной: в самых трогательных и забавных её проявлениях. Протянуть руку в нужный момент и когда этого уже не ждёшь, промолчать, когда это необходимо, быть преданным даже не человеку, а самой дружбе. Тому чувству, которому крапивинских мальчишек никто не учил, но которое рождалось само по себе, то ли изнутри, подчиняясь какой-то природной логике, то ли снисходящего на них из космоса вместе с падающими метеоритами далёких созвездий. И это тоже, наверное, тайна.

Такие рассказы, например, как «Снежная обсерватория» или «Самый младший» в двух словах могут поведать о дружбе больше, чем самые толстые книги по психологии.

Кроме этого, ребят всегда заботило «спасение мира». Пусть это будет спасение совсем маленького, дворового масштаба. Но это столь же важно, а может быть и главнее чем самые глобальные проблемы взрослых. Повесить фонарь в степи, что бы служил маяком, разобрать плот на переправу для машин через лужу, помочь бригаде студентов спасти строй материалы от дождя или просто флажками — маркерами для мин в игре «Зарница» — оградить подснежники, чтоб не затоптали — все это простые ежедневные поступки, которыми мальчишки даже хвалиться-то не будут. Но сколько в этих поступках добра, света и чести они, возможно, узнают только спустя годы, да и то, если к ним в руки попадёт одна из книг Владислава Петровича Крапивина и напомнит о самом главном в нашей жизни.