Роман Канушкин: «Обойдемся просто хорошими книгами». Интервью на сайте онлайн-журнала «Питерbook»

цитата

РОМАН КАНУШКИН: «ОБОЙДЕМСЯ ПРОСТО ХОРОШИМИ КНИГАМИ»

Целиком читайте на сайте онлайн-журнала «Питерbook»: http://krupaspb.ru/piterbook/fanclub/pb_fan_column....

— Природа хоррора двояка: с одной стороны, он эксплуатирует базовые физиологические страхи — боязнь боли, старости, смерти. С другой стороны — страхи, так сказать, высшего порядка: страх одиночества, страх растворения в толпе, страх перед чужими... Какие фобии интереснее вам как писателю?

— Ну вот возьмем, например, тему исписавшегося автора. Не раз уже было. Ладно, давайте посмотрим под немного другим углом: писателю каждый раз кажется, что у него больше не получится, все, не получится следующая книга, его покарали (не важно кто и что, вопрос личных предпочтений) и он разучился писать. Каждый раз это чувство становится все острее, текст сопротивляется ожесточенней, и в ремесле все меньше притягательности игры... Он вспоминает молодость, когда был увлеченным графоманом, в хорошем смысле, просто любил много писать... Психоаналитик скажет, что эти его страхи являются лишь символами, скрывают страхи более глубинные, ну там угасание творческих и иных потенций, дойдет и до самых глубинных, какого-нибудь «страха кастрации», да еще поинтересуется каковы были его отношения с отцом. В каком-то смысле психиатр, а ведь они изучают фобии профессионально, будет прав. Например, если для решения проблемы наш писатель берет топор, заворачивает его в наволочку от подушки (свою, или изменяющей жены, или умершей в юном возрасте любовницы) и идет ночью в парк. А потом возвращается домой освобожденным, чистым, выдает очередной шедевр и до следующей книги топор с уже давно засохшей кровью спокойненько пылится на полке.

Ну а если это не так? Если этот нарастающий страх, темная психическая болезнь, была лишь кризисом, как грипп, необходимым для здорового функционирования его не совсем обычной психофизики? Как известно, ночь никогда не бывает так темна, как перед рассветом. Выход из болезни лежит через создание новой книги. Только с каждым разом он все ближе подходит к опасной грани (и вот тут торчат уши нашего психиатра), с которой он может свалиться... Наверное, этот момент, тонкая грань между творчеством (речь может идти и о писателе, и о слесаре) и сползанием в безумие очень интересен. Ночь перед рассветом. Хотя для заявленного произведения образ слесаря-перверта с гомосексуальными наклонностями, почитывающего по ночам Кафку, кажется предпочтительнее всех поднадоевших писателей.

А вообще я никогда не задумывался, какие фобии предпочтительней. Скажу только, что на мой взгляд в анализе психиатров все более невротической человеческой композиции есть что-то лукавое. Не все расщепляется до этих вот ингридиентиков, какой-то важный элемент ускользает. И там спрятана не только наша очищенная от фобий гордость, но и наша отвага. В этом смысле писатель если не милосердней, то в чем-то точнее психоаналитиков. У них другой микроскоп, он способен не только к анализу, разрушению, но и синтезу.

И вообще представьте уже обыгранную ситуацию: психоаналитик берет роман о сползающем в безумие писателе, устраивается поудобнее в кожаном кресле, выносит свои высокопрофессиональные вердикты. А теперь представьте, что наш проблемный писатель окажется... женщиной! И у нее «страх кастрации»? Действительно крутая фобия!