Для родной газеты.
В прокат вышел новый фильм Нила Джордана «Византия», сюжет которого, несмотря на название, не имеет к тысячелетней православной империи никакого отношения.
«Византией» тут называется бывшая гостиница, которую двухсотлетняя вампирша Клара (Джемма Артертон) превращает в бордель. Есть в финале фильма и одна отсылка к собственно византийской истории, увы, невнятная и необязательная. Но так как режиссер Нил Джордан своей фильмографией доказал, что он далеко не глупец, остается предположить, что название намекает на прилагательное «византийский», которое несет в себе дополнительные смыслы: «хитрый, лицемерный, жестокий» в русском и «очень сложный, лабиринтоподобный» в английском.
Ирландец Нил Джордан известен своим умением усидеть сразу на двух стульях – кино и авторского, и коммерческого. Прославившись некогда сказкой ужасов «В компании волков», он начал не без успеха чередовать съемки в Голливуде и Ирландии. Отсюда – профессионально снятые и коммерчески успешные «Интервью с вампиром», «Майкл Коллинз», «Конец романа» с одной стороны и более авторские, как правило, ирландские киноистории вроде «Жестокой игры», «Завтрака на Плутоне» и «Ундины» с другой.
И в последние годы Джордан не изменяет себе: после «Ундины», фестивальной псевдофэнтезийной картины о бедном рыбаке, чей невод выловил однажды женщину (то ли русалку, то ли нет), режиссер снял популярнейший телесериал «Борджиа», а параллельно – опять-таки для души – работал над «Византией». Репутация Джордана такова, что сегодня у него с удовольствием снимаются лучшие актеры мира: в «Ундине» главную роль сыграл Колин Фаррел, в «Борджиа» знаменитого папу Александра воплотил сам Джереми Айронс, а в «Византии» кровососущих маму и дочку изображают англичанка Джемма Артертон (Гретель из «Охотников на ведьм») и совсем юная ирландка Сирша Ронан («Милые кости», «Ханна», «Гостья»).
Разумеется, сочетание «Джордан плюс вампиры» заставляет вспомнить в первую очередь «Интервью с вампиром» с Томом Крузом, Брэдом Питтом и Антонио Бандерасом. Может быть, это один из лучших фильмов об упырях за всю историю кино, ставший культовым в том числе благодаря литературной основе – роману Энн Райс. Действие «Интервью» происходит в разных эпохах и географических локациях, от испанской Луизианы 1791 года и Парижа 1870-х до современных Нового Орлеана и Сан-Франциско. Энн Райс и Нил Джордан не первыми поняли, что бессмертие вурдалаков позволяет создать в пределах одной книги и одного фильма масштабную, сложносочиненную, увлекательную историческую хронику. Однако именно «Интервью с вампиром», а не, допустим, «Дракула» Копполы, подняло планку вампирских эпосов на недосягаемую высоту.
«Византия» – это попытка прыгнуть еще выше, поставить новый мировой рекорд в столь редком виде спорта, как кино о кровососущих. История Клэр и ее дочери Элинор развертывается в двух-трех временных пластах одновременно: наполеоновские войны, раннее викторианство, современность. География тут не столь широкая, как в «Интервью с вампиром»: в самом начале Клэр, работающая стриптизершей в ночном клубе, убивает таинственного «господина», тоже, по всей видимости, вампира, и вместе с дочкой бежит в прибрежный городок, где двести лет назад все и началось...
Мы постепенно узнаем о том, что Клэр в юности совратил некий капитан Рутвен (Джонни Ли Миллер; имя персонажа отсылает к одному из первых английских вампиров, герою романа Кэролайн Лэм «Гленарвон», списанному с лорда Байрона), после чего она оказалась в борделе, где и родила Элинор. Не решившись убить дочь, Клэр подбрасывает ее в монашеский приют и много лет спустя, уже превратившись в вампира, спасает от верной гибели.
«Византия» рассказывает зрителю истории, много историй, вложенных одна в другую, как элементы китайской головоломки. В этих историях меняются времена и костюмы, но герои остаются прежними. Безжалостный капитан Рутвен, его сослуживец Дарвилл, чуть не погибший от лихорадки, братство вампиров, передающее избранным карту островка, на котором есть странная пещера: тот, кто в нее заходит, выпадает из времени, встречает самого себя, умирает и воскресает уже новым, мертвым, бессмертным существом... И, конечно, Клэр и Элинор, вокруг которых закручивается действие: мать и дочь, представляющиеся сестрами, нигде подолгу не задерживающиеся, навсегда оставшиеся такими, какими они были в момент вампирского преображения.
Это одна из загадок фильма, то, что не говорится прямо и о чем зрителю нужно догадаться самому: в момент превращения в кровососа останавливается не только старение тела, но и развитие духа. И если ты шлюха, пусть и поневоле, ты и дальше будешь стремиться работать в домах терпимости и ночных клубах, потому что ничему новому тебе уже не научиться. Если же ты 16-летняя девочка, воспитанная в монашеской строгости, наивная и мечтательная, – ты обречена оставаться такой на протяжении вечности. Если ты «не тварь дрожащая, а право имеешь», ты будешь таким всегда. И ни войны, ни революции не сделают тебя другим. Изменить тебя может только одно: любовь. Вампиры Джордана остаются людьми, они готовы умереть сами, но защитить от смерти любимых. Как пел Леонард Коэн: «Любовь – единственный способ выжить...»
Парадокс в том, что такое вот сложное, многоуровневое кино с прекрасными актерами, не похожее ни на комедийную жвачку, ни на скучные фильмы ужасов, ни на унылые боевики, почему-то мало кому сегодня нужно. «Византию» год держали на полке и выпустили в ограниченный прокат летом, в самое тухлое для киносборов время года, так что на начало августа касса фильма – около 90 тысяч долларов – была более чем в сто раз меньше его бюджета. Уже сейчас можно сказать, что это, увы, провал.
А значит, у Нила Джордана будет еще меньше хороших сложных фильмов. Что-нибудь попроще – ради бога. Когда-нибудь в будущем историки кинематографа вновь откроют нашу эпоху и вспомнят, что снимались в то время приличные ленты, однако публика их не любила. Но «Византия» будет хорошо смотреться и через двести лет. Такая любовь не стареет.
цитировать