Продолжения «Ястреба халифа».
Практически весь текст посвящен решению главного противоречия — как рассказать аналогичную историю новыми словами?
Общая форма сюжета во всем подобна первой части: эльфа доставляют в халифат. Эльф начинает служить. Эльф натягивает всем врагам трона глаз на жопу. Эльф слишком опасен — и его «упокаивают».
Автор вложила слова сожаления о повторах собственной судьбы даже в уста главного героя.
Вторая часть, однако...
Но что же предприняла автор и какие попутные задачи пришлось решать?
— эльф далеко не сразу становится «официальным терминатором халифа с широкими командными полномочиями». Нет. Его вообще-то оживляет довольно мерзкий тип, который сейчас сидит на троне. Трус, гомосексуалист, неумеха, алкоголик, завистник... там еще много разного. Соответственно появляется отдельный сюжет противостояния благородного эльфа и повелевающей им гниды.
— автор щедрой рукой отмерила эротическое содержание романа. Тут и терминология, тут и просто сцены, и даже рецепты, которые лекарь прописывал стареющей властной особе — массаж особо сильными черными массажистами
;
— дальнейшее развитие получила линия «техномагии». Надо отдать автору должное — она прошла по шинвату между сказкой с одной стороны, и унылой аптекой (заклинание чесотки второго уровня + семь черепков битого кувшина+слеза невинного козленка) с другой стороны. При разнообразии форм магия стремится остаться магией, хотя какие-то моменты все явственнее влекут её в технологию. Скажем, когда эльфов использовали для определения святости горожан — эльф проходил в дверь, печать на которой должен был нарисовать хозяин дома...
— очень важный момент, который, имхо, автору было раскрыть тяжелее всего. Поясню: если автор вводит в мир условного Средневековья какое-то фантастическое допущение, то добросовестно отмерив сорок лет, необходимо представить, как все изменилось. И точно, изменилось — теперь на службе халифа есть несколько десятков сумеречников-эльфов. не таких крутых, как главный герой, но они исполняют роль внутренней стражи во дворце (аналог «норманов» при дворе византийских императоров). Но с чего бы это практика приема эльфов на человеческую службу началась только с момента старта первого романа 
Да, есть «отмазка» — на западе пали эльфийские города. Но ведь союз человека и эльфа был задолго до прибытия сумеречника-терминатора в халифат? То есть течение исторического времени мира и темп развития событий в романах — не всегда сопрягаются. Автор стартовала от «почти нашего средневековья», и все дальше уходит от привычных «реалий». Гвардия из кого-то (и почему только эльфов?) могла возникнуть у халифа куда как раньше;
— соперница у эльфа теперь довольно крутая. Борьба идет на куда более высоком уровне, зафиксировано даже опосредованное вмешательство единого;
— отдельный подсюжет — служба эльфа двум сестрам антагонистки. Развит старый мотив мифотворца, раскрыт довольно подробно.
— довольно много сил автором вложено в батальные сцены и вообще, описание военной кампании халифа;
— есть мотив путешествия в загробный мир;
— наконец, идет борьба с тотальным предательством, которое неизбежно преследует халифа-победителя.
Итого? Видна честная работа автора по насыщению текста новыми подробностями, до которых просто руки не дошли в первом романе. Есть попытка совместить сюжетные линии, которые тянутся еще с первого романа, и жизни людей, которые куда как мимолетней эльфийского существования. Но порой шуршат бусины дурной бесконечности — автор берет новое окружение, новых персонажей второго плана, а слышится все старое. Герои — именно что фэнтезийные. Слышится как бы очередное передергивание помпового дробовика.
Третий роман — имхо — уже обречен на выход из того арабского средневековья, которое так приятно описывать автору.
Или третий заунывный поворот колеса, или выход на следующий виток спирали...
П.С. Понятно, что читал я текст в сети, каким он выйдет на бумаге — не знаю.
П.П.С. Этот отрывок (там действует НЕ Гэндальф) показывает сходство и различие текста с первичным текстом Толкиена :)
«С душераздирающим треском и скрипом воротные стобы вывернулись из земли и обвалились. Торжествующе хрипя и роняя слюну с брыльев, аждахак поволокся вперед.
А потом… потом, наверное, Абид что-то пропустил.
Потому что потом он помнил нечто совершенно невероятное!
Раздвинув строй аураннок, старый мулла прошел между жалами их копий. И поднял правую руку. Наверное, в ней было что-то зажато. Но от испуга и слез Абид не видел. Видел только, как старик стоит, и ветер треплет его латаный бурнус и кончик застиранной чалмы. Аждахак изогнул все три шеи и зашипел.
— Ты не пройдешь! — громко сказал старик и еще выше поднял руку. — Во имя Всевышнего, милостивого, милосердного! Ты не пройдешь!
Тварь трубно заревела и рванула вперед, щелкая зубами. Когда одна из пастей клюнула вниз, туда, где стоял ибн Салах, Абид вскрикнул и зажмурился.
А когда открыл глаза, мулла уже не стоял перед аждахаком.
Тварь коленчато извивалась и истошно ревела- в страшной муке. И одной головой пыталась что-то из себя выхаркнуть. Со всех сторон ее били и били копьями сумеречники и люди, летели в чудище камни. А по обеим сторонам от Абида бежали и бежали еще люди с камнями и палками, и они плакали и кричали:
— Мученик! Мученик!..
— Разойди-ииись! — заорали рядом со змеем.
Одну из бестолково колыхавшихся в высоте башищ повело в сторону, и несущая ее шея отвесно, как подрубленная, бухнулась наземь. И тогда, подхватив свой кол, Абид тоже побежал в живую кучу вокруг аждахака.
Он лез и лез вперед, глядя под ноги, толкаясь и пихаясь локтями, и все смотрел вниз. А потом отчаялся и таки дорвался до чешуйчатой ящериной ноги и принялся долбить об нее палкой со всей оставшейся силой ярости.
Мученик, мученик…
И хотя, уже когда завалилось чудовище, Абид все-все понял, он все равно потом протолкался к небритому ханетте и спросил:
— А шейх… Абд-ар-Рафи ибн Салах?.. Шейх?.. — и не смог договорить.
А гвардеец грустно посмотрел на него, потер нос- и покачал головой. Поскольку Абид не уходил и продолжал молча смотреть на него, ханетта пояснил:
— У шейха в руке был камень с сигилой Дауда. Тварь ее… проглотила. И оттого издохла.
Абид продолжал молча, не мигая смотреть на него. И ханетта добавил:
— Руку откусил. А на клыках у него- трупный яд. Шейх мог умирать долго и мучительно. А умер быстро. Тварь ударила его лапой и проломила когтями грудь. Мы вытащили тело ради достойного погребения, о юноша. Теперь шейх в раю с остальными шахидами.
Абид наконец сморгнул. Развернулся и пошел прочь. И только потом понял, что не заплакал.
«