(Прежде всего – приношу извинения за то, что ввел читателей колонки в заблуждение: прослушав некоторое количество аудиофайлов и поразмыслив, я пришел-таки к мнению, что «Геральт» произносится, слава богам, с ударением на первый слог; и аж на душе полегчало :) ).
Итак, продолжаем.
«Меч предназначения», читанный в параллель с польским текстом – тоже дает немало возможностей для размышлений.
(Кстати сказать, я заметил, что многих смущает, что в «Сезоне гроз» – изрядное количество ахронизмов и анахронизмов; мол – выбивается из ритма фэнтези etc. Самое забавное в этом, не могу не отметить, что обратный процесс – т.е. удаление всех нововременных слов и словечек ради поддержания привычной атмосферы фэнтези – это именно то, что ужасно злило Сапковского при публикации его текстов М. Паровским в «Фантастике». ...и это, кстати, еще один характерный момент того, что сделал для нашего восприятия цикла добрый сэр Вайсброт; скажем, эпизод из леса Брокилиона: «Кирпичная смотрела на него широко раскрытыми глазами, а ее размалеванное зелеными полосами лицо было совершенно неподвижно, мертво, как лицо статуи. Эта неподвижность не позволяла НАЗВАТЬ ее ни красивой, ни уродливой, вместо этого напрашивалась мысль о безразличии и бездушии, если не жестокости» – вот только в польском – не «назвать», «определить» или как-то так, нейтрально; там: «КЛАССИФИЦИРОВАТЬ» и, чтобы убрать мысль о случайности слова, далее добавлено: «вместо такой КЛАССИФИКАЦИИ напрашивалась...»).
Итак: знаете ли вы...
(поскольку же горсть набралась немалая, я попытался разбить эти вот «знаете-ли-вы» на несколько блоков – просто чтобы и самому не запутаться, и ввести их в некое подобие порядка).
ДЕТАЛЬКИ МИРА
Социальные связи
... что «местный сапожник, Козоед» на самом деле – сапожный мастер, т.е. верхушка цеха, а не просто самозанятый-одиночка. А это, согласитесь, привносит дополнительные оттенки в расстановку социальных сил и в игру «феод-город».
... что характеристика местного дурачка («зачатый чокнутой дочкой дровосека и ротой кнехтов, проходивших через Голополье еще во времена правления воеводы Щукобоба») раскрывает куда более драматическую историю, поскольку дочка-то «недоразвита», а вот зачата ротой не кнехтов, а наемных пикинеров. Ну и во времена не правления, а «рокоша», «бунта» того воеводы.
... что Рубайлы, участники похода-за-драконом, – пишутся везде у Сапковского с большой буквы, поскольку оно – самоназвание ганзы.
... что охотящиеся за дриадами «Лесняки» – т.е. Стражи Пущи – они на самом-то деле куда более прозаичные «Лесничие»; соответственно и оскорбительный стишок Лютика – имеет рефрен: «коли хочешь быть ничем – будь Лесничим»
... что характеристика социальных связей дриад («Дети дриад, зачатые в разрешенных церковью контактах с эльфами либо людьми, перенимали свойства организма исключительно от матерей, к тому же это всегда были девочки») – не имеет отношение ни к каким таким «разрешенных церковью контактам»; речь идет о «освященных контактах», о своего рода «священном браке», как понимаю; церковь же там не упоминается и словом (да и то – с чего бы ей там упоминаться?).
... что встреченная героями после прорыва нильфов армия из последнего рассказа («По ущелью, бряцая оружием и латами, шли тяжеловооруженные воины, вздымая облака пыли, закрывающей бегущих в арьергарде магов») имеет несколько иной вид: в арьергарде там вовсе не маги, но щитоносцы. (отчего бы магам, гордецам и сверхчеловекам бегать в облаках пыли, поднятой пехотинцами!). Ну, а «тяжеловооруженные воины» в первоисточнике – еще и «шли карьером», поскольку они – конница, а не пехота.
Вещи
... что торгуясь, герои куда более сведущи в нравах нанимателей: условием ставится оплата в не слишком ОБРЕЗАННОЙ монете, а не так, как читаем это мы («настоящих линтаров, не шибко фальшивых»); ну и линтары те «честнЫе», не «настоящие».
... что повседневность магических вещей – или вещей, ассоциирующихся с магическим воздействием – тоже несколько более специфична: в споре с Йеннефер (приключения с драконом), Геральт мнит себя не «как заводная, безвольная игрушка», но как «запрограммированный безвольный голем».
... что Йеннефер подходит к костру Рубайл, закутанная не в шелковый, но в шерстяной плащ (поскольку ночи прохладны, а она – не настолько уж надутый волшебник).
... что не единожды упоминаемый в рассказах (и цикле) «эликсир из поскрипа» – это эликсир из мандрагоры. (Кстати сказать, непонятно упорное желание называть «мандрагору» «поскрипом» – или хотя бы вставлять пояснения: «которую еще именуют поскрипом»; особенно же учитывая, что сам «поскрип» – чуть ли не придумка самого переводчика: среди народных названий я только «траву-покрик» нашел; объяснение же из «Крещения огнем» – совершенно параллельно авторскому, бо там нечто, что можно было б переводить «девкодаем» или как-то так).
... что описание туалетных принадлежностей Йен (кисточки «совсем малюсенькие для краски, которой она чернила брови и ресницы») – не совсем точно, поскольку кисточки те все же для хны, которой волшебница, естественно, не чернила, а красила – причем, только ресницы (что тоже – естественно).
... что страхи ведьмака, выручающего Лютика от разозленной его любовницы («– Слушай, а у нее в доме нет катапульты? – забеспокоился ведьмак»), несколько преувеличены (ну, или ведьмак более трезво оценивает возможности мещанки), поскольку спрашивает он не о катапульте, а об арбалете.
... что воздействие плетки-ламии на лица людей («Геральт видел людей, которых хлестнули ламией по лицу. Эти лица невозможно было узнать»), несомненно, ужасно, но несколько иным ужасом: на самом деле, невозможно те лица ПОЗАБЫТЬ.
Горизонты событий
... что одна из наиболее удачных любовных баллад Лютика зовется не «Звездным трактом», а «Звезды над трактом».
... что рыцарь Эйк обзывает краснолюдов не «поганцами», но, ясное дело, «язычниками» (что совершенно объяснимо в рамках того, что мы о мире этом знаем).
... что неточности в поименовении фантастических существ порой переходят от неточностей к непонятным фантазиям: так, «риггер» из «Осколка льда» – зовется в польском зеуглом. Дикая Охота – характеризуется не как «призрачное стадо», а как призрачная свита – имея в виду и Короля. Да и эти не всегда понятные вольности с называниями затрагивают даже имена героев: так, книжный «Лашарель» – на самом деле Чэппелл (...и кто бы мне пояснил, откуда тот «Лашарель» взялся).
... что бизнес-способности доппельгангера куда более велики: говоря о доходе, которого он достиг за те несколько дней, пока настоящий невысоклик (ну, мы же помним, что «низушки» – это хоббиты, да?) был вне города, он называет вовсе не ту цифру, которая приведена в переводе: не «в моем депозите твоих тысяча триста сорок шесть крон и восемьдесят копперов» – а ровно на пять тысяч крон больше.
... что нельзя лишний раз не затронуть и проблему «современных слов», а фраза «Однако невероятно редко и, как правило, в каком-то из последующих поколений рождался ребенок с глазами либо волосами неведомого мужского предка» – на самом деле содержит в себе формулу «анонимного мужского протопласта» – термин сугубо из генетики.
... что в пастях противников Геральта из последнего в сборнике рассказа, несколько не то, что мы привыкли читать; не «глаза под плоскими складчатыми лбами светились желтым, в широких лягушачьих пастях блестели белые конские зубы» – а просто «белые остроконечные зубы» (и это я склонен отнести к опечаткам, да).
... что когда Калантэ говорит о элементах подготовки ведьмаков и перечисляет: «Крутая селекция, я бы сказала, очень крутая и притом на каждом этапе. Вначале отбор, потом испытания. А затем изменения», говорит она чуть другое (ну, оставляя за скобками, что «крутая» – все же «жесткая); проблема в том, что перечисляет она не просто элементы подготовки ведьмаков – она перечисляет этапы, очень четко очерченные в своем смысловом поле. У автора она – все с большой буквы: «Вначале Выбор, потом Испытания. А потом Изменения».
МОТИВИРОВКИ ПЕРСОНАЖЕЙ
... что мотивации Геральта чуть более четкие, и когда он говорит – в русском тексте – «Я не охочусь на драконов, – сухо сказал Геральт. – Вилохвостов, ослизгов, летюг. И на истинных драконов тоже – зеленых, черных, красных. Прими это к сведению, и все тут» – то в польском он наоборот, утверждает, что на вилохвостов, ослизгов и летюг – он как раз охотится. «Но не на драконов...».
... что Ярпен, гном грубый, но справедливый, рассказывая о Гилленстерне, вспоминает не о том, что «я стоял, слушал и думал: велю своим парням повалить его на землю и сдеру с него плащ» – а том, что плащ его, поваленного парнями, он обоссал бы.
... что характеристика проблем Йеннефер, связанных с ее бесплодием, несколько иная: «Йеннифэр, как и большинство чародеек, была стерильна. Но, как НЕмногие из чародеек, страдала от этого факта».
... что Лютик, при разговоре с Йеннефер при костре в биваке Рубайл, говорит куда более обидные для нее слова: «Сколько тебе, собственно, лет, Йеннифэр? – продолжал Лютик. – Сотни две? Ну, скажем, сто пятьдесят. А сохранилась как...», поскольку стоит там не «сохранилась»: «а ведешь себя как...».
... что мера неприятия Геральтом размеренной городской жизни – куда более велика, и когда Йеннефер говорит: «Мы здесь всего три дня, а ты задаешь этот вопрос по меньшей мере трижды в день», то надобно иметь в виду, что вопрос этот она слышит раза в три чаще: «задал этот вопрос уже раз тридцать».
... что некий обычный для Лютика «ритуал щеренья зубов» при общении с девицами, полагаю, всего лишь банальный ритуал зубоскальства.
ЯЗЫКОВЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ
... что гномы и прочий простой люд – НАМНОГО меньше перевирают слова (те переводчиковы «экспендиции» и пр.). Говорят они грубо, но – в большинстве случаев – правильно.
... что встречающееся в тексте выражение «не делай из мухи слона» – из чего можно делать далекоидущие выводы насчет местной фауны – всего лишь попытка передать дословное: «не делай из хвои вилок». И что вообще число сугубо русско-народно-привычных идиом – чуть больше, чем нужно бы. Так, Доррегарай – ругая «паршивую, грязную, прости Господи, засранную крепость» – конечно же, никакого «прости Господи» не произносит. Выражение «пока энтот другой лапти не откинет» – не содержит никаких «лаптей», а гласит всего лишь «душу не отдаст»; ну и вместо «цирк да и только» – в первоначальном тексте куда более контекстуальное «вертеп, да и только».
... что Богольт, атакуя золотого дракона, кричит не «А-а-а-ах!», а «А-а-а-аргх!».
... что после инвектив старосты насчет «все зло – от эльфов», пропущена фраза: «Геральт не стал добавлять, что еще – и от возниц, поскольку шутка эта, хоть и известная, смешила не всех». Мы, впрочем, тоже знаем эту шутку – в форме «...от жидов и велосипедистов».
... что герои продолжают быть достаточно грубы – если этого требуют обстоятельства: так, капитан («А вот такого не хотите, ваша милость! – крикнул капитан, демонстрируя рукой, что он имеет в виду») – более непосредственен: «– Да вот такого тебе! – крикнул капитан, демонстрируя в локте, какого именно». Вообще к проблеме грубостей: «Если бы не ты, Геральт, остался бы я бакланом до конца дней своих, летал бы вокруг озера и обрывал ветки» – ветки Фрейксенет, конечно же, останься он бакланом, мог бы до сих пор не «обрывать», а «обсирать».
... что ведьмак, говоря о своих чувствах, добавляет к перечислению того, что их определяет («мои моральные дилеммы разрешают за меня кодекс и воспитание»), еще один пункт, делающий это перечисление еще более безжалостным: «дрессура».
... что мысли Геральта о его связи с Йеннефер («я не буду ненавидеть Йеннифэр за то, что она не может и не хочет проявить хоть немного жертвенности») – звучат чуть иначе, в другом смысловом регистре: «...за то, что она не может и не хочет дать мне БОЛЬШЕ, чем немного жертвенности».
... что, наконец, диалог с Йургом перед финалом тома – несколько шире, и потому – значимей и понятней: «– Ты хотел бы, чтобы твоего сына мучили такие сомнения? – Пусть мучают, – серьезно сказал купец. – Пусть бы мучили. Потому как именно такое – людская суть и доброта. – Что? – Сомнения. Только у зла их, господин Геральт, никогда нету. А предназначения своего никто не минует[/b]».
цитировать