Хорошо пережеванный Фандорин...
Увы, бывает так, что завершающую книгу цикла берешь в руки не для того, чтобы насладиться приключениями героев, а скорее из анатомического интереса:
— как автор смог закруглить цикл?
Собственно, третья попытка свести персонажа в могилу. Был «Последний из романов», с намеком на финал. Был «Черный город» — вроде как с началом гибели старого мира, в котором только и мог нормально жить персонаж. Но здесь закрыты практически все намеки и отсылки. Есть необорванное продолжение династии (то есть сын-наследник), есть пересечение с Романовым-Октябрьским (игравшее в «Шпионском романе»), есть даже месть за убийство Фадорина. Один из немногих удачных моментов книги — это возвращение к романтической линии «Турецкого гамбита» :), а вот попытка ввернуть мотивы «Азазели» — получилась приторно-мелодраматичной. Не знаю, будет ли еще что-то из фандоринского сериала, но в этот раз концы обрублены основательно;
— как автор будет показывать революцию?
Понятно, что писатель Чхартишвили — ну никак уж большевикам не сопереживает, в гробу видал Союз. И когда читаешь текст, испытываешь ощущение, как от просмотра клюквенных забугорных фильмов: бреда будет много, но что смогут показать интересного-невысосанного?
Что разгром «Черной гвардии» в Москве попал в текст — это плюс. Но и его подача, и все прочие военно-детективные сюжеты, увы, далеко не первой свежести, и не лучшего качества исполнения. Зря потратил время на их чтение, увы. Фантастика в плохом смысле слова.
Мораль, которую выводит автор, достаточно предсказуема:
«– Красные и белые, как клан Тайра и клан Минамото. Непримиримые враги, но с обеих сторон есть и черные негодяи, и рыцари, – говорил Маса.
– На войне всегда так. Выбираешь не между Добром и Злом. Только – за какую ты воюешь розу. А если тебя м-мутит от запаха роз, отходишь в сторону.
– Это самое трудное – отойти в сторону, – печально заметил Маса.»
Но намеков и образов на гипотетическую «Белую Россию» — хватает. Мораль, извините, моралью, а неприязнь с ненавистью — вот они.
Композиция книги — рваная, хотя видно, что автор старательно её конструировал. Отчасти это объяснимо внешним фоном — Гражданская война не любит стройных сюжетов — но Фандорин и Романов-Октябрьский толкаются в тексте, как два толстяка в узкой двери. Причем Романов так и не вырастает до «человеческого» уровня прорисовки персонажа времен первых акунинских романов. «Поединок» между ними, в итоге, повторяет интригу «Статского советника» — с работой организации/проекта против одиночки-романтика.
Последняя любовь Фандорина — сработана на крепком ремесленном уровне, но всё губит «слегка предсказуемый» по другим романам, финал их отношений.
В остальном — книга полна ностальгии и мечтаний о несбывшемся. Швейцария окончательно становиться коконом, в котором надо переждать плохие времена и, заодно, скоротать старость. Но что делать в этой старости, кроме чтения прессы и хождения по кофейням? Едва ли не последняя фраза романа это сожаления Масы: «Мне шестьдесят два года, а я ничего не знаю, не умею. Разве что убивать плохих людей, которые и без меня не миновали бы своей кармы. Хватит, надоело». И каждый читатель волен разглядеть в ней авторский посыл.
Сам текст — на 5-6 баллов, иногда проваливается до 4, на отдельных фрагментах взлетает до 8-9. Мигает, будто гаснущая свеча.
Для меня фандоринский цикл делится на два типа произведений:
— где есть ну хоть малейший намек на реальность, на попытки анализа и дискуссии с историей. Лучшая вещь — «Статский советник»;
— где чисто стилистическая и литературная игра не нуждаются ни в каких дополнениях. Лучшая вещь — это рассказ: «Узница башни или Краткий, но прекрасный путь трех мудрых» — где действую еще и Арсен Люпен с Холмсом.
Когда автор попытался протащить персонажа в ХХ-й век — история вокруг обернулась плохими декорациями.
И в этом противоречии — проблема современной русской литературы: можно писать о выдуманных вселенных, но сами по себе они мало интересны, и можно — про реальность, только вот читатели (а еще редактора, издатели и спонсоры) видят её уж слишком разными глазами.
Потому проще всего — искать место в прошлом, и лучше такое, по поводу которого не слишком ссорятся.
Побочным эффектом становится вторичность материала — надо либо так хорошо знать историю, чтобы читатели воспринимали книги, как окно в иную эпоху (и тут Чхартишвили далеко до Дмитрия Дюкова), либо давать свою, оригинальную трактовку событий (но на этом поле тяжело переиграть криптоисториков, вроде Галковского).
Акунин нашел свою жилу — усредненную переработку сюжетов для среднего потребителя, который уже не из «самой читающей страны в мире». Естественно, ничего бы не получилось без хорошего стиля первых романов и таланта к созданию образов. После чего, как многие коммерчески успешные авторы, он выработал жилу до полного истощения.
цитировать