Недавно попалась мне книга Майка Резника и Барри Молзберга «Бизнес на фантастике» (The Business of Science Fiction: Two Insiders Discuss Writing and Publishing). Оказалось, книга имеет очень отдаленное отношение к фантастике. Это запись бесед двух фантастов на специфические темы писательской кухни: литагенты, книги на заказ, электронная торговля и т.п. Наверно, для любого писателя здесь просто клад ценной информации, но увы, я не писатель. Тем не менее, кое-что мне показалось интересным.
Привожу фрагменты из главы, где писатели обсуждают выход на зарубежный рынок. Говорит Майк Резник:
Один из важных источников дохода для писателя — продажа за рубежом. На самом деле, я не должен использовать здесь единственное число: если вы сделаете только одну продажу, то даже не почувствуете, насколько огромен зарубежный рынок.
Я помню свои первые зарубежные продажи, которые случились еще в 1982 году. Немцы предложили мне на тысячу долларов меньше, чем я заработал в США, а через неделю японцы фактически предложили мне на тысячу больше, чем я получил здесь. Тогда я подсчитал, сколько стран входит в ООН и понял, что передо мной золотые горы.
Само собой разумеется, что любой автор средней руки заработает на зарубежных продажах больше, чем у себя на родине. Я не говорю, что какой-то иностранный гонорар будет равен американскому; давайте рассуждать разумно: если вы продадите книгу в Японию (5000 долларов), Англию (6000 долларов), Францию (4000 долларов), Германию (4000 долларов), Польшу (1500 долларов), Россию (1500 долларов) и Италию (4000 долларов), то, черт возьми, вы уже заработаете 26000 долларов, а впереди вас ждут еще более ста стран.
Конечно, есть и минусы, и плюсы. Первым романом, который я продал за границу, стал «Пожиратель душ» — история, которая ближе всего к твердой НФ; действие разворачивается в голове одинокого человека на космическом корабле. Но на обложке первого зарубежного издания этой книги была изображена обнаженная женщина и воин, размахивающий мечом. Все же меня не покидает надежда, что переводчик уделил роману больше внимания, чем художник-оформитель.
И да, ваши работы могут спиратить, и зачастую вы об этом узнаете лишь спустя много лет, и то если повезет. Вы также можете получить гонорар и следующие пять лет потратить на попытки получить авторские экземпляры, как того требует контракт.
Вы также можете — и это невероятно расстраивает — продать две или три книги в другую страну и что-то заработать, а следующие четыре книги у вас не купят. Или же зарубежное издательство купит только середину вашей трилогии, оставив публику в легком недоумении относительно того, с чего все началось и чем все закончится.
В начале девяностых, сразу после того, как железный занавес превратился в бумажный, многие редакторы журналов из советского блока стали ездить на Ворлдконы — в Чикаго и Орландо в 1991 и 1992 годах (а затем и в Шотландию в 1995 году). У большинства из них в кармане была только дыра; их страны были нищими и там не было книжного рынка вообще.
Так вот, эти редакторы отирались на Ворлдконах, робко подходили к некоторым писателям и просили рассказы за просто так, либо предлагали за них целых 25 долларов. Я подарил им больше двадцати рассказов, в их числе и несколько лауреатов и номинантов «Хьюго». Пара друзей, которых я не буду называть, высказывали мне потом за мое неумелое деловое решение и объясняли, что я профессионал, а профессионалы не продают труд за гроши.
Я ответил, что прямо сейчас в этих странах нет индустрии книгоиздания, но скоро она появится. И когда этот счастливый день придет, то станет очевидно, что редакторам более других станут интересны те американцы, которые уже завели себе поклонников среди местных. И единственный способ заиметь их — отдать рассказы за несколько центов или несколько долларов, а может быть, и за большое человеческое спасибо. Тогда мне сказали, что я сошел с ума, это всего лишь фэнзины. Я объяснил, что, как бы они ни выглядели сейчас, в настоящее время они находятся на вершине растущего рынка и меня это устраивает.
И вот прошло больше пяти лет. Я продал 26 книг в Польшу и 19 в Россию, и ни одной из них дешевле полутора тысяч долларов; а некоторые в два и более раза дороже; я продал 7 книг в Болгарию, 6 в Чехию, несколько в Литву. В Хорватии еще нет книжного рынка, но я продал им три рассказа, удостоенных премии «Хьюго» и поэтому могу сказать достаточно уверенно, что когда в Хорватии наконец появится книжное издательство, в этой стране у меня уже будет имя. Что же касается моих друзей, которые никогда не разрешат перепечатать книгу меньше чем за 100 долларов, то кое-кто из них все еще ничего не продал за железный занавес.
Каждый год или два я стараюсь посетить по крайней мере один иностранный кон, чтобы лицом к лицу встретиться с моими зарубежными редакторами и агентами. Я был почетным гостем на конвенте во Франции, где познакомился не только с редакторами, но и с девятью моими переводчиками — и хотя к Франции это не относится — в других странах это факт, что переводчик и редактор имеют равное влияние на продажи. Поэтому на Ворлдконах я всегда встречаюсь со своими японскими переводчиками, а мой русский переводчик гостил у меня дома, когда путешествовал по Америке. Приятным побочным эффектом было то, что он не только продолжил покупать мои книги, но и приобрел несколько любовных романов моей дочери после встречи с ней однажды вечером за ужином.
Когда я стал продавать за границу, то первым делом мои агенты в каждой из этих стран открыли местные банковские счета и депонировали там мои чеки. Затем я начал изучать курсы иностранных валют. (Я не эксперт, поэтому обратился за советом к эксперту).
Зачем все это? Позвольте привести пример.
В 1989 году я продал «Слон Килиманджаро» в Великобританию за 10000 фунтов. В тот день, когда я подписал контракт, фунт торговался по 1,53 за доллар, что означает, что мой гонорар на тот день составлял 15300 долларов. К тому времени, когда они наконец выписали чек и мой британский агент положил его на мой лондонский счет, фунт торговался по 1,61 доллара. Я подождал, пока мой эксперт не почувствовал, что курс достиг пика и должен был упасть и обналичил его в Америке, когда фунт торговался за 1,92 доллара. Таким образом, мой аванс составил 19200 долларов — прибыль в 3900 долларов просто потому, что я подождал.
Почти никто больше не платит в неконвертируемых валютах, но раньше было и такое. Моя первая продажа в Польшу была в злотых (все последующие польские продажи были в долларах). Так вот, если бы я попытался конвертировать их и обменять на доллары, этой кучи злотых не хватило бы даже на коробок спичек, чтобы спалить ее к чертовой матери, поэтому я оставил их на польском счете. В Штатах эти миллионы злотых, пересчитанные в американские доллары, стоили всего ничего; в то же время Польше они стоили около 1600 долларов. Поэтому я подождал, пока не нашелся друг, который путешествовал по Восточной Европе и продал ему свои злотые за 1200 долларов. Он был счастлив, я был счастлив, польский банк тоже остался доволен и вообще хорошо все, что хорошо кончается.
Это был еще один способ сказать, что к работе с иностранцами надо подходить творчески.
Барри Молзберг, собеседник Резника в этом разговоре, придерживается прямо противоположной точки зрения. Краткое содержание: Да ты что! За сотню баксов? Да ни за что! От себя добавлю: может быть, Молзберг и хороший писатель, но в результате его творчество осталось нам практически неизвестным.
цитировать