Это роман, не похожий ни на что.
Менее всего — на «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл», к слову. Если закапываться, то можно найти, конечно, явные аллюзии на «Нарнию» (а именно концепт Леса-между-мирами) и Борхеса. Но Борхес, извините, потоптался по всем самым известным архетипам и топосам, так что с этой точки зрения любая более ли менее интеллектуальная вещь на него похожа.
Только роман Кларк — и больше, и меньше избитого «общего места» про запертого в лабиринте, в том плане что герой сам не воспринимает свое жилище таким образом, и слово «лабиринт», если и появляется пару раз случайным образом в тексте, не находит ни у героя, ни у читателя никакого отклика — просто потому, что повествователь начисто лишен соответствующего культурного бэкграунда, а кроме него у читателя долгое время нет другой точки зрения. Вообще, отвлекаясь от конкретного романа, это комичный и несколько раздражающий аспект в жизни — когда люди уходят в сторону культуры так далеко, что уже не могут воспринимать реальность непосредственно, а не через призму того, что о том или ином месте, явлении и пр. написали и нарисовали. А столкнувшись с чем-то, о чем никто не написал еще, и не знают, как к этому подступиться и предпочитают делать вид, что это как бы ничего особенного. В этом плане «Пиранези» — идеальный пример *обратного* отношения. Сознание героя наполнено некоторыми идеями, но все они — исключительно его собственные, результат его личного опыта в Доме-лабиринте, и итоговое восприятие героя отражает, наверное, его собственный характер в большей степени, позитивное отношение к жизни и находчивость. Поэтому и Дом кажется ему местом прекрасным и благожелательным во всех смыслах, притом, что любому другому, наделенному памятью и культурным бэкграундом, показался бы сводящей с ума тюрьмой.
Это двойственное отношение — самое интересное в тексте. С одной стороны, читателю, который вроде бы должен болеть за симпатичного героя, хочется, чтобы он из Дома в итоге выбрался обратно в обычный мир. С другой стороны, взгляд самого героя настолько ясен и благоприятен этому месту, что под его влиянием невольно начинаешь проникаться той прелестью Дома, которой проникается герой. И хочется самому побывать там, потому что это должно быть красиво.
С той же логикой хочется самому побывать, например, на высоких горах, куда люди добираются с большими мучениями и лишениями, но всем понятно, зачем и почему они это делают. В Доме, как и в Льюисовском Лесу-между-мирами, есть много очарования для современного человека, заключенного, прежде всего, в идеях покоя и одиночества. То есть вещам, обратным опостылевшим ценностям нашего времени. С этой точки зрения «Пиранези» необычайно актуальный роман, потому что он дает замученному переменами и постоянной гонкой читателю некоторое отдохновение, по крайней мере, первую половину текста, пока сюжет не разворачивается полностью.
Как я говорила, «Пиранези» совершенно не похож на «Джонатана Стренджа» и все остальное, что я читала у Кларк, и по языку тоже. Мне очень нравился английский язык «Стренджа» — богатый, непростой, отчасти напоминающий английский JRRT. А вот язык «Пиранези», напротив, прост, лаконичен и практически лишен какой бы то ни было «украшательности», но все же доставляет удовольствие, потому что чувствуется, что автор сдерживает свои возможности ради стиля текста.
Мне понравился сюжет, кстати, хотя для любители Борхеса могли бы назвать его слишком линейным и недостаточно изысканным. Пусть так, зато в нем нет позы, это живая история, а не красивая метафора/притча, представленная кукольным театром статистов. Напротив, какой-то другой исход сюжета, пожалуй, разрушил бы эту человеческую достоверность, на которой держится вся эта странная конструкция с пустым Домом, полным статуй и омываемым морем.
цитировать
свернуть ветку
