Эсдардон Айя, глава разведывательной службы экуменического посольства на Уэреле, оказывается в самом центре гражданской войны. Революция, отгремевшая на Йеове, достигла Уэрела. Армия Освобождения наступает на Легалистов, защищающих старый порядок. Фракции внутри обеих сил сражаются за власть. Ситуацию усложняет возможность наличия у легалистов биологического оружия, способного уничтожить миллионы жизней и отравить всю планету. Посла экумены захватывают в плен и пытаются использовать в качестве рычага влияния, в то время, как сам Эсдардон испытывает бессилие. Все, что ему остается — разделить тяжесть своей судьбы с окружающими его людьми, рабынями и рабами, служащими на одной из старых плантаций.

Еще одна зарисовка о рабстве, о революции и ее неизбежных потерях, в которых страдают далеко не только бывшие хозяева, и о войне, во время которой «пленники — все».

Целиком и полностью идея повести содержится в ее названии и посвящена феминизму, открытой сторонницей которого являлась Урсула Ле Гуин.

Ракам — женщина с Уэрела, прошедшая там через ужасы рабства и насилия и отправившаяся на Йеове, символ Свободы, но попавшая в новое рабство, где хозяевами оказались мужчины. История ее жизни выписана подробно, писательница последовательно и живописно описывает все круги ада, через который пришлось пройти героине, предельно концентрируясь на ее внутренних ощущениях и демонстрируя трансформацию личности.

Повесть рассказывает об уроженце Хайна, впервые позволяя читателю заглянуть на эту планету, колыбель всего человечества Экумены, хранящую его многомиллионнолетнюю историю. Йехедархед Хавжива из юноши, чей мир заключается в одном изолированном поселении, превращается в историка Хайна, расширяя горизонты своего знания и стараясь постичь окружающий бескрайний мир. Синтез старого и нового бытия и неутолимая жажда свободы делать собственный выбор приводят его на Йеове, освободившуюся от капиталистов. Однако, ему приходится столкнуться с другим видом рабства на этой планете.

Здесь Ле Гуин размышляет на тему того, что же такое свобода (и ответственность, сопряженная с ней), будь то освобождение бывших рабов, эмансипация женщины, воля отрекаться или хранить веру, традиции и обычаи, или право делать свой собственный выбор. Делает она это без излишнего морализаторства и обобщений, мастерски вплетая сложные идеи в полотно, иллюстрирующее жизнь одного человека.

Молодая девушка Солли, дипломат Экумены на Уэреле, тяжело переживает угнетенное положение женщин и рабов. Тейео, воин древнего рода веотов, воспитанный в дисциплине, герой войны рабов и господ на Йеове, сталкивается с безразличием чиновников своей собственной страны, наплевавших на своих ветеранов непопулярной войны. Он нанимается телохранителем Солли, с которой у них возникает взаимная неприязнь, и вместе с ней попадает в эпицентр борьбы крупных политических игроков.

Урсула Ле Гуин играет с символами, используя в качестве точки поворота сюжета День прощения, символический праздник Йеове. Хотя само мероприятие является скорее формальностью, для двух героев оно становится водоразделом, который навсегда меняет их отношение друг к другу и к самим себе.

Йосс — пожилая учительница физики, сбежавшая из города в сельскую местность от разразившейся на Йеове после изгнания эксплуататоров гражданской войны. Абберкам — бывший Вождь Всемирной партии, герой Освобождения, сражавшийся за свержение рабовладельцев, попавший в то же поселение. Один предавал всех вокруг ради видимой ему одному цели, другая предавала саму себя, не позволяя себе жить так, как сама того хочет. Оба пытаются забыть ужасы войны и обрести новый смысл жизни.

В своем романе, состоящем из четырех повестей, Урсула Ле Гуин подробно рассматривает феномен рабства, воплощенного в классовых и гендерных различиях.

Уэрел и Йеове, две планеты, своеобразные аналоги Старого и Нового Света, населенные господами и рабами. История революции, борьбы за право на свободу, на которую читатель глядит глазами абсолютно разных людей. Представитель древней военной касты веотов, брошенный на произвол судьбы своей страной; учительница физики, бежавшая из города, спасаясь от ужасов гражданской войны; мальчик, воспитанный в изолированном сообществе Хайна, ставший историком и отправившийся в другие миры; женщина, прошедшая через рабство и всю свою сознательную жизнь посвятившая революции — что может быть общего между ними?

Пожалуй, как основная идея произведения, так и суть композиции романа, раскрываются в самом конце четвертой повести. И заключаются в ответе на вопрос: «Что такое любовь мужчины и женщины, их тяга друг к другу в сравнении с историей двух миров, великими революциями нашего времени, надеждами и нескончаемыми страданиями наших собратьев?»

Среди множества позитивных моментов хочу выделить следующие: прекрасно прописанные персонажи, обладающие уникальными историями, характерами и собственной правдой; традиционная для Ле Гуин глубина произведения, наполненного философией и символизмом; опять же традиционное умение создавать уникальные фантастические этносы; живой и правдоподобный сложный мир с такими знакомыми вопросами, будь то отсылка к проблеме брошенных ветеранов непопулярных войн (Афганистан здесь или Вьетнам там), рабовладельческих войн в постколониальном мире (Африка сегодня), технологий «постнеграмотности» (пропаганда ТВ) и многое другое. Так мы понимаем, что в конечном итоге писательница говорит о нашей матушке Земле.

P.S. Одна из самых значимых и емких цитат произведения попалась мне в третьей части: «Человек может принадлежать более чем одному виду бытия разом.»

«Террор» и «Эребус» — два корабля флота Великобритании — затерты в паковом льду на краю мира, потерпевшие неудачу в поисках Северно-Западного Прохода и обреченные на медленную гибель в водах Арктики. Кажется, не только погода, льды и бури враждебны к людям, но и сама судьба: вокруг кораблей бродит таинственное чудовище, угрожающее гибелью всем членам экипажей кораблей.

Невероятный по атмосфере роман. Каждая следующая глава словно забивает стальной гвоздь в крышку крепкого гроба, в котором покоится надежда на спасение. Один за другим герои отправляются в мир иной. И когда появляется хоть какой-то намек на спасение, возможность обхитрить природу и коварного зверя, сами люди примеряют маску дьявола, приближая всеобщую гибель.

Торосные гряды, глэтчеры и сераки, пробирающий до костей холод, кровоточащие от цинги десна, синяки по всему телу, впрягающиеся в постромки мужчины, из последних сил тянущие сани с вельботами и полубаркасами, разломы во льдах, ведущие в никуда, треск снастей и льда, тьма полярной ночи, озаряемая холодным светом Луны, скудеющий рацион и жалкие остатки рома — вместе с героями вы сполна прочувствуете ужас неотвратимой гибели. Подробные описания физиологических процессов без прикрас дают возможность практически буквально прочувствовать прелести экспедиции на собственной шкуре.

Композиция романа позволяет нам взглянуть на события глазами вцепившегося в жизнь капитана Крозье, благородного доктора Гудсира и не менее благородного лейтенанта Ирвинга, бедняги Джона Франклина (человека, который съел свои сапоги), и еще нескольких персонажей. Каждый их этих героев прекрасно прописан. Их мотивы, истории жизни, характеры и чаяния ясно предстают перед взором читателя.

Надо сказать, что некоторые главы ближе к концу романа заставляли испытывать откровенную злость (мучения Гудсира в отряде Хикки, незаслуженно «легкая» смерть последнего, заслуживающего, по моему мнению, мучительной гибели). И все же последние страницы книги помогают смириться не только одному из главных героев, но и читателю. Ибо там, где герой должен умереть, рождается мудрец.

P.S. Один из самых атмосферных романов, прочитанных мной. На голову выше «Гипериона» (по причине его незаконченности), и на две головы выше «Падения Гипериона». Рекомендую к прочтению и ставлю крепкую девятку. Отдельное спасибо автору за маленькое послесловие, позволяющее оценить масштаб проделанной им работы.

В Анк-Морпорк, величайший город Плоского мира, прибывает Двацветок, турист из Агатовой империи, по пятам за которым следует магический Сундук. Непостижимым образом его судьба оказывается связанной с судьбой Ринсвинда — настоящего чародея, знающего лишь одно заклинание, которое нельзя произносить и которое настолько заполнило его мозги, что сделало непригодным к запоминанию других заклинаний.

Итак, с момента знакомства Ринсвинда с Двацветком, его жизнь (что бы там в ней не происходило до этого) наполнилась увлекательными приключениями: горящие трактиры и города, сражение с Бел-Шамгаротом (чье число равно сумме двух четверок), битва на и с draconis nobilis, порожденных фантазией человека, путешествие к Краю мира и, наконец, за его пределы…

Судя по первой книге, авторский стиль — солянка из всевозможных мифических сущностей, пародии и высмеивание выдуманных и реальных персонажей, а также постоянное действие без тормозов. Никакой философской глубины или сложного сюжета я не заметил, хотя и не ожидал подобного от автора. Вероятно, в следующих книгах что-то изменится, зато уже сейчас могу отметить неуемную фантазию, слог и юмор: понравились мне все эти draconis vulgaris, маги-гидрофобы, дриады-мужчины, Смерть, рептилеонавтика Круля, водяной тролль, ну и конечно — сама концепция Плоского Мира, покоящегося на спинах четырех слонов и Великого А’Туина. Таким образом, получил от книги именно то, чего и ожидал. Уже предвкушаю встречу с полюбившимися героями в следующих книгах.

Повесть возвращает читателю знакомых по «Стране багровых туч» Быкова, Юрковского и Дауге. Во время выполнения продовольственной миссии, вместе с остальными членами экипажа межпланетного фотонного корабля «Тахмасиб», они терпят бедствие на пути следования к Амальтее, одному из юпитерианских спутников, на котором построена научная станция.

Не смотря на то, что в тексте идет речь о производственном героизме, частой идее произведений того времени, здесь присутствует глубокая проработка персонажей. В частности, выделяется такая деталь, как «приступ сумасшедшего желания просто жить» Юрковского. Или действия капитана, которые выглядят весьма логично и впечатляюще, в полном соответствием с логикой командира: «лучше отдать неверную команду, чем не отдать ее вовсе». Эти штрихи и вытягивают повесть. Впрочем учитывая, что первоначальную идею с космическими сражениями и пиратами не пропустила цензура, это большее, что могли себе позволить Стругацкие.

На борту межпланетного корабля, возвращающегося на Землю с Титана, оказываются насекомые, напоминающие мух. Инопланетные насекомые быстро размножаются. Даже убитая механическим повреждением особь дает потомство. На помощь приходит взрывная декомпрессия и наука: мух можно уничтожить с помощью воды.

Показателен спор ученого с капитаном. В то время, как командир справедливо переживает по поводу возможной катастрофы в случае, если мух завезут на Землю, ученый рассказывает про гигантские инсектарии и дешевое производство бумаги. Этот парень определенно вписался бы в команду «Прометея» Ридли Скотта. Кроме того, по ходу чтения возник вопрос о причинах, приведших к таком усиленному размножению, ведь всем известно, что просто так даже мухи не родятся.

В целом, рассказ показался наиболее проходным из числа тех, что были созданы в период между 1955 и 1959 годами, а история его создания напомнила шутку о Стивене Кинге, когда его спросили о том, где он берет сюжеты для своих книг.

Как следует из теории относительности, чем ближе скорость тела к скорости света, тем медленнее идут его «часы». В середине прошлого века появилась теория о том, что при равноускоренном движении объекта, время на нем может не только не замедлиться, но и ускориться. Эта тема и легла в основу рассказа.

Рассказ композиционно разделен на три части, что уже случалось прежде в других произведениях писателей. На этот раз мы видим ситуацию глазами поэта, жены астронавта и, собственно, самого астронавта, возглавляющего звездную экспедицию, Валентина Петрова.

Идея же характерна для раннего творчества Стругацких: самоотверженность ученого, вознамерившегося рискнуть жизнью и, не взирая на безумные перегрузки и потенциальные потери, «подарить» уже современному человечеству новые миры. Кроме того, мотивация героев частично объясняется желанием увидеть родных и близких, но оно словно остается за кадром, простое и лишенное пафоса, и потому размывается на фоне желания принести пользу современникам.

«Забытый эксперимент» примечателен тем, что в нем впервые вырисовывается образ той самой Зоны, ставшей культовой и оказавшей влияние на пост-советскую культуру как минимум (а если учесть небезызвестную игру, то и на мировую тоже), породившей огромное количество последователей, вдохновившей режиссеров, гейм-разработчиков и писателей.

Сюжет рассказа основывается на следующем фант-допущении: ученые создают на Земле и на Луне несколько экспериментальных баз, на которых тестируется «двигатель времени», позволяющий использовать течение времени в качестве источника энергии. Одна из таких баз, расположенная в Сибири, находится на территории зоны отчуждения, образовавшейся вследствие аварии на ядерной лаборатории. Туда и отправляются ученые-физики, чтобы исследовать феномен Зоны и отыскать возможные следы экспериментов с «двигателем».

Не смотря на то, что название рассказа фокусирует внимание читателя на эксперименте со временем, более живыми и запоминающимися оказались элементы повествования, формирующие образ и атмосферу Зоны, оставляющей неизгладимое впечатление.

P.S. Стоит отметить тот факт, что хотя авария на атомной электростанции была описана еще в повести «Нервы» Лестера дель Рея в 1942 году, до Стругацких никто не описывал последствия ядерной катастрофы, фокусируя внимание на аномалиях зоны отчуждения.

Рассказ хронологически следует за событиями повестей «Страна багровых туч» и «Путь на Амальтею», и описывает испытание на полигоне Системы кибернетических разведчиков (СКИБР), состоящей из управляющего мобильного центра «Оранг» и его сателлитов — «кентавров». В эксперименте принимает участие программист Акимов, в качестве наблюдателя и главного экзаменатора выступает внук главного героя вышеуказанных повестей Антон Быков.

События рассказа подаются с двух ракурсов, первым из которых выступает Акимов, а вторым — Быков. Таким образом, читателю лучше удается прочувствовать основной конфликт произведения: выбор между личным и общественным. В этом произведении присутствует некоторый пафос, вполне понятный для литературы того времени, слегка оттененный переживаниями Быкова.

P.S. Представляя перед глазами «кентавров», я все время вспоминал роботов BigDog от компании Darpa, хотя они скорее напоминают четвероногих млекопитающих, нежели муравьев. И хотя «собаки» оказались нежизнеспособным проектом, интересно наблюдать за тем, как то, что было придумано людьми в 1959 году, сегодня становится реальностью. Интересно, какие фантазии современных НФ-авторов воплотятся через 50 лет?

Инспектор Управления охраны труда Рыбников расследует дело Комлина, физика Центрального института мозга, который довел себя опасными экспериментами до полубессознательного состояния. Это уже восьмой случай производственной травмы за последние полгода, чему Рыбников откровенно не рад (а читатель, безусловно, может порадоваться за альтернативный мир Стругацких, в котором дело охраны труда продвинулось столь далеко). В ходе следствия Рыбников узнает о том, что помощник Комлина Горчинский также участвовал в эксперименте.

На фоне фантдопущения — воздействие пучков нейтрино на мозг животных и человека открывает в них скрытые способности к сопротивлении химически и биологическим ядам, регенерации и телекинезу — предстает история ученого, чье любопытство (или самоотверженность, преданность делу) берет верх над чувством самосохранения. Здесь снова звучит тема цены прогресса и снова Стругацкие оптимистичны в этом отношении: кажется, смерть во имя науки в их мире уже не романизируется искусственно, государство уже не требует высоких жертв от своих граждан. В то же время, место для героизма все еще имеется, о чем мы узнаем в самом конце из воспоминания о поступке Рыбникова.

На берег одного из японских пляжей, неподалеку от американской военной базы, выходит Железный человек, представитель расы, живущей в глубинах Тихого океана. Между японцами и американцами начинается конфликт за право изучения жителя Пасифиды. Параллельно стартует коммерческая компания, продающая акции алмазных копий невероятной страны: народ Пасифиды готов любезно предоставить Верхнему Человечеству алмазы и жемчуг в обмен на тяжелые металлы…

Не знаю, почему Стругацкие настолько не любили этот свой рассказ. Если это и антиамериканская агитка, то уж никак не тянет на «клюкву». Впрочем, если произведение изначально создавалось исключительно в целях пропаганды, писателей вполне можно понять.

Здравствуйте, как поживаете?

Речь идет о пробуждении сознания первого в мире Искусственного Интеллекта, Универсальной Рабочей Машины (Урм). Первая часть рассказа помещает читателя в сознание Урма, любопытно изучающего мир вокруг себя.

Урм создан для работы на других планетах, где ему придется реагировать на условия, которые невозможно предсказать заранее. Для того, чтобы рабочая машина пошла преодолевать вероятные трудности, программист Пискунов наделяет Урма возможностью спонтанного мышления, что приводит к неповиновению и практически кончается катастрофой на атомной электростанции, расположенной неподалеку.

Среди плюсов хотелось бы отметить возможность побывать «внутри» головы Урма, а также логическое обоснование появления спонтанного рефлекса. Однако логика провисает в двух местах: почему программист не предусмотрел опцию экстренного завершения работы Урма (не самая лучшая идея ставить тумблер на туловище потенциальной машины смерти) и почему тестирование Урма происходит рядом с АЭС?

Три рассказа, собранные под одним названием, повествуют о посещении Земли роботами-пришельцами и о необычайном приключении советского геолога, попавшего на борт инопланетного корабля, оказавшегося огромным зоопарком.

Каждый рассказ написан от имени трех героев, притом хронологически вторая и третья части предваряют первую. Таким образом, тайна пришельцев и их миссии в первых двух рассказах не раскрывается.

В повести оригинально описываются роботы и их взаимодействие с живыми существами, а также делается акцент на особенном отношении к людям, которое может являться следствием наличия разумных Хозяев, по-крайней мере не враждебных другим разумным расам, в том числе, людям Земли. Впрочем, так как согласно перечню произведений Стругацких повесть не входит в цикл «Полудня», скорее всего, Хозяев в других работах встретить не придется.

P.S. Интересный факт: в 1958 году, то есть в том же году, когда и вышел оригинальный рассказ Стругацких, американский писатель Эдвард Хох написал рассказ «Zoo», в котором повествуется о межпланетном зоопарке, прибывшем на Землю. Рассказ Стругацких, кстати, был написан в 1957. Такое вот совпадение.

Итак, ближайшее будущее светлого коммунистического завтра. Новейшая фотонная ракета «Хиус» должна доставить на Венеру шестерку специалистов, которым предстоит исследовать богатое месторождение руд под названием «Урановая Голконда» и разгадать секреты таинственной планеты, связанные с трагическими событиями предыдущих экспедиций.

Основные фант-допущения — создание фотонной ракеты, оборудуемой «абсолютным» отражателем, обнаружение залежей ценных химических элементов на Венере, присутствие на ней микроорганизмов, питающихся энергией радиоактивного распада (загадка Тахмасиба).

Сегодня описываемые события выглядят скорее как альтернативная история, нежели футурология. И хотя авторитарный социализм показал свою несостоятельность, капитализм, по всей видимости, не сумел достойно заменить большую мечту о космическом коммунистическом будущем. Вполне притягательной образ, если убрать упоминания о партии и излишний пафос, с этим связанный. И все же несколько дико сегодня смотрятся фантазии главных героев о том, как закатают в бетон и сталь «проклятую» Венеру, что портит впечатление от произведения и мешает сопереживать персонажам.

Один из позитивных моментов произведения — попытка переосмысления того, какой платы заслуживает прогресс. Пусть робко, но все же Стругацкие вводят мотив ценности человеческой жизни (эпизод спора Краюхина и Ермакова), хотя речь и не идет о самоценности человека, основном принципе гуманизма, скорее о значимости и незаменимости для общества квалифицированного кадра. Есть и другие плюсы, среди которых выделяются внимание к техническим деталям и проработка персонажей.

Неизвестно, что ожидает меня в более поздних произведениях, но судя по тому, как негативно отзываются о них любители олдскульного сталинизма, мне должны понравиться еще больше.

P.S. Товарищ Краюхин чем-то напомнил мистера Харримана, героя «Истории будущего» Хайнлайна. Этих героев роднит не только неумолимая тяга к тому, что за пределами фронтира, но и трогательные «парные» эпизоды: Харриман на Луне, Краюхин на Венере.

Пьеса социально-бытовая, повествует о тяжестях жизни простых крестьян: разлука молодой девушки с любимым, сватовство к ней судебного чиновника, бедность, толкающая мать к тому, чтобы выдать родную дочь за первого же состоятельного жениха. И хотя некоторые вещи, вроде традиционного патриархального уклада украинской деревни 18-го века, уже устарели и не находят такого отклика в моей душе, каковой находили, вероятно, в читателе-современнике, вопрос социального неравенства в человеческом обществе остается таким же острым.

Наряду с авторскими, в пьесе присутствуют украинские народные лирические песни, которые и вдохновили автора на написание «Полтавки».

P.S. Одной из причин написания произведения стала неудачная пьеса Александра Шаховского «Козак-стихотворец». Человеку, владеющему украинским языком, стоит взглянуть на первую же страницу «Козака», чтобы понять причины негативного к нему отношения со стороны Котляревского. «Украинский» язык в этой пьесе свидетельствует о полной безграмотности в этом отношении автора и напоминает пародии в духе «гоблинского» перевода Пучкова, только поданные с серьезной миной.

Поэма, написанная в конце 18-го — первой половине 19-го веков, представляет собой бурлеск, в основе которого лежит сюжет одноименного произведения Вергилия: Эней, сбежавший из Трои, основывает Римское государство. И хотя сюжет примерно сохраняется, Котляревский преобразует его, фактически описывая судьбу украинского казачества. Здесь Эней с троянцами представляет казаков-запорожцев, боги-олимпийцы — феодалов. И хотя поэма содержит традиционные элементы эпического произведения (попытка описать «космос», структуру вселенной — в частности, в строках о загробном мире), все они так или иначе связаны с народным бытом (для загробного мира — описания грехов и соответствующих им наказаний).

Композиционно «Энеида» разделена на шесть частей, три из которых последовательно описывают прошлое (аллюзии на разрушение «украинской Трои» — Запорожской Сечи), один включает в себя эпизоды, содержащие отсылки к различным историческим событиям, иногда противоречащие друг другу, а два завершающих — своеобразное предсказание, обещающее славное и счастливое будущее.

Язык произведения максимально приближен к народному украинскому языку, распространенному во время написания произведения на территории юга и востока современной Украины. В тексте присутствуют макаронизмы (в диалогах — во время посольства троянцев к Латину) и придуманные, стилизованные под старину, слова. Помимо прочего, поэма представляет собой этнографическую ценность: в ней содержится множество описаний деталей быта (одежда, блюда, виды деятельности), верований, обрядов, традиций и развлечений (танцы, игры троянцев-украинцев).

Еще одна небольшая зарисовка из жизни гетенианцев. На этот раз Ле Гуин наделяет своих персонажей «женским» полом: в центре сюжета — Сов Таде, члены Очага которой обычно входят в кеммер женщинами. Основной упор писательница делает на особенности полового созревания жителей планеты Зима.

Рассказ вышел практически спустя четверть века с момента издания «Левой руки Тьмы». Вероятно, писательница решила вернуться в свой мир снова, чтобы описать, как он мог бы выглядеть в глазах женщины, ведь не секрет, что для Ле Гуин вопросы женских прав были важны не менее, чем проблемы межкультурного взаимодействия.

Урсула Ле Гуин возвращает читателя на планету Зима. События рассказа разворачиваются через некоторое время после вступления Кархайда в Лигу Миров (роман «Левая рука Тьмы»). Король Аргавен XVII, спасаясь от заговора, вынужден стать первым гетенианцем, покинувшим родную планету.

Повествование состоит из небольших эпизодов — «фотокарточек», описывающих ключевые моменты жизни героя. Интересно, как с помощью смазанных рваных эпизодов экспозиции писательница создает эффект безумия главного героя, в то время как ближе к финалу сюжет становится яснее.

Посланник Лиги Миров на планете Гетен, населенной гуманоидами, обретающими половые признаки лишь в отдельные краткие периоды, попадает в центр политической борьбы двух государств (феодальный Кархайд и бюрократический Оргорейн). В этой борьбе ему помогает выжить неожиданный союзник, вместе с которым посланнику предстоит преодолеть тяжелейшие испытания и совершить путешествие, чтобы понять, насколько сходства важнее различий, а также сколь близкими могут оказаться чужак и изгнанник.

Одно из наиболее разноплановых произведений первых двух третей «Хайнского цикла». Наряду с привычным читателю чужаком на чужой планете, здесь появляется второй герой, изгнанный из собственного дома, убегающий из родной страны. Главные герои произведения, Дженли Аи и Терем Харт рем ир Эстравен, выписаны подробно, их трансформации вполне логичны, так как проистекают из черт их психологии, и вместе с тем невероятны, как и обстоятельства, в которые они попадают. И все эти изменения ведут к одной цели, заданной автором, создают своеобразную полифонию.

В произведении поднимаются такие темы, как патриотизм (тем более интересная материя, учитывая космополитизм Ле Гуин) и — словно вторая половина символа «инь-ян» («Свет — рука левая тьмы, Тьма — рука правая света.») — общие черты людей (хайнцев, землян, гетенианцев), суть того, что можно назвать человечностью. Кроме того здесь затрагивается дуальность мужчин и женщин, дуальность гетенианцев — (не)мужчин и (не)женщин в едином воплощении.

Свет и Тьма являются основными образами произведения. С ними связана мифология гетенианцев, понятия о чести (шифгретор — тень, которую отбрасывает человек и которая не существует без света), философия Эстравена. Писательница воплощает их борьбу и единство в явлениях природы, физических объектах, сталкивая белые льды северного полюса и черные хребты вулканов, помещая героев в декорации мрачных домов, контрастирующих со снегом, падающим с неба, ложащимся толстым слоем на улицы города.

Поражает слог писательницы, ее умение говорить на языке мифов, описывать человеческие переживания, различные состояния однообразного на первый взгляд мира планеты Зима и откровенно рассуждать на тему физиологии.

Я уверен, что приведенные мной выше плюсы далеко не исчерпывают всю глубину произведения, как уверен в том, что еще не раз захочу перечитать этот роман, чтобы снова погрузиться в «Лишенную Теней Ясность».

Урсула Ле Гуин создает свою собственную версию постапокалипсиса. Земная цивилизация разрушена, ее контролируют Синги, искусственно ограничивающие развитие культуры жителей планеты.

В пределах Восточного Леса оказывается чужестранец, который не помнит ни своего имени, ни прошлого. В племени Доме Зоува он обретает новую личность и имя, но покидает обитель в поисках ответов на вопрос о собственном предназначении.

В плену дикого племени Басснаска герой находит союзника в лице пленницы Эстрель, Странницы, которая помогает Фальку сбежать и проводит его в Эс Тох, населенный Сингами, то ли Врагами, то ли истинными жителями древней Земли. Возвратив с помощью Сингов прежнюю личность Рамаррена, посланца с планеты Верель и потомка Джакоба Агата (герой «Планеты изгнания»), герою удается сохранить личность Фалька. Вооружившись главным своим оружием — правдой, ему предстоит разобраться, кто же такие Синги, и что означает, когда лжец говорит: «Я лгу»?

Продолжая Хайнский Цикл, писательница снова сгущает краски, создает напряжение, местами напоминающее «1984», ее герой практически лишен союзников, иногда кажется, что человечество обречено. Тем не менее, роман предстает в совершенно ином свете, когда осознаешь связь героев цикла, которые действовали в предыдущих произведениях и продолжают действовать здесь вопреки всем тяжелым обстоятельствам и собственным сомнениям. Вручая герою футуристическую версию Даосизма в виде книги Великого Канона, Урсула Ле Гуин не забывает про надежду на будущее, которая остается там, где для веры уже нет места.

Джакоб Агат, представитель альтерранов, космических колонистов, вынужденных доживать свои последние дни на чужой планете, влюбляется в Ролери, девушку-туземку. Вместе им предстоит сражаться за свою жизнь с ордой племен гаалей, за которыми по пятам следует Зима.

Урсула Ле Гуин создает атмосферу безысходности, увядания, которое проявляется во всем: это и образ старого вождя Людей Аскатевара Вольда, и наступление Великой Зимы (год на описываемой планете длится 60 лет), и обреченность перед лицом угрозы гаалей, и ощущение тоски людей Космопора, чужих на планете, не способных рождать достаточное количество детей. Надежду может подарить лишь сплочение людей, символом которого является любовь Агата и Ролери, в которой неожиданно пробуждаются с способности к параречи, основанной на телепатии (отсылка к событиям романа «Планета Роканнона»).

Умение передать настроение с помощью художественных образов, использование полифонии, создание объемных персонажей — все это делает прозу Урсулы Ле Гуин потрясающей и позволяет творить оригинальные волшебные миры.

Друзья Роканнона, этнолога Лиги Миров, погибают от рук врагов на планете Фомальгаут-II. Заручившись поддержкой местных жителей, герой пытается отомстить за смерть товарищей и предупредить членов Лиги о таящейся на планете угрозе.

Гуманитарная НФ здесь тесно переплетается с фэнтези. На планете обитает несколько видов разумных существ, среди которых гдемьяр и фийя, карлики, отдаленно напоминающие гномов и хоббитов соотвественно. С ними делят планету лийяр, темнокожие светловолосые гиганты и их более низкорослые светлокожие темноволосые собратья, живущих в феодальном обществе, в котором первые главенствуют над последними. На планете также обитают летающие коты, крылатые человекоподобные паразиты и загадочные древнейшие.

Приключения с вертолетами и военными базами соперника соседствуют со сказочными сюжетами, вполне знакомыми читателю, будь то побег из плена великанов или эпизод с хранителем таинственного источника, обещающего тайное знание в обмен на самое ценное, что есть у героя, например, глаз. Дар хранителя, кстати, напрямую влияет на последующее развитие человеческой цивилизации описанного мира, соответственно — и на сюжет последующих произведений Хайнского цикла.

Отдельное место занимает артефакт-символ, золотое ожерелье с сапфиром. Оно является элементом, движущим сюжет и мотивирующим поступки персонажей. Особенно интересным эпизодом в этом смысле является пролог произведения, притча, задающая настроение всего романа.

Урсуле Ле Гуин удается создать дорогое украшение: драгоценность мифологии прошлого в оправе ностальгической тоски звездных скитальцев будущего.

Зачин сказки представляет собой пафосную проповедь церковного батюшки, которая находит отклик в сердце Сережи Русланцева, сына мелкой землевладелицы. Мальчик еще не усвоил уроки лицемерия, поэтому понимает речь священника буквально, чем приводит в замешательство не только свою мать, но и домашнюю прислугу, и даже самого батюшку. Разрываемое между Правдой и «частными правдами», которые предлагают мальчику окружающие, сердце главного героя не выдерживает.

Салтыков-Щедрин противопоставляет христианскую этику и современную ему мораль. Возлагая надежды на молодое поколение, он не допускает иллюзий: смерть мальчика символизирует временное торжество реакции.

Как и в сказке «Орел-меценат», Салтыков-Щедрин использует образ ворона в качестве аллегории на простого мужика, чье житье-бытье не только не улучшилось после отмены крепостного права 1861 года, но наоборот ухудшилось под давлением новых поборов и притеснений со стороны помещиков и государства.

Старый ворон, желая найти Правду, решает отправиться за ней к ястребу, кречету и коршуну. И хотя ворону не удается найти справедливость, автор оставляет в тексте намеки, обещающие перемены к лучшему: «Объявится настоящая, единая и для всех обязательная Правда; придет и весь мир осияет».

Первоначально рассказ должен был выйти на Пасху. Этим объясняется торжественно-религиозный пафос произведения. Писатель отходит от привычного стиля сатиры, соединяя религиозные мотивы с чаяниями об освобождении людей, которые он заключает в пророчестве воскресшего Христа.

Воскресший объявляет угнетенным: «хотя никто не провидит вперед, когда пробьет ваш час, но он уже приближается. Пробьет этот желанный час, и явится свет, которого не победит тьма. И вы свергнете с себя иго тоски, горя и нужды, которое удручает вас.» Вместе с тем, Христос обещает поражение другой категории людей, среди которых «и богатеи, и мироеды, и жестокие правители, и тати, и душегубцы, и лицемеры, и ханжи, и неправедные судьи». Наиболее печальная участь ожидает предателей (напоминает «Божественную комедию»), что неудивительно — рассказ написан в 1886, уже после того, как журнал Салтыкова-Щедрина был закрыт, а многие из его бывших союзников отвернулись от него.

В этом рассказе Салтыков-Щедрин выражает свои тяжелые переживания относительно ужесточения цензуры и закрытия журнала «Отечественные записки» в 1984 году, главным редактором которого он стал после смерти Некрасова. Тогда же ему пришлось испытать на себе двуличие некоторых старых «друзей»: сам журнал был закрыт одним из его бывших сотрудников.

Так, Крамольников, проснувшись, «совершенно явственно ощутил, что его нет», потому что его «поймали, расчухали, уличили!». Мотивы его (как и самого автора) литературной деятельности, а также взгляды, почерпнутые им еще в молодости у социалистов-утопистов, таких как Фурье, предстают перед нами: «Не смерть должна разрешить узы, а восстановленный человеческий образ, просветленный и очищенный от тех посрамлений, которые наслоили на нем века подъяремной неволи. Истина эта так естественно вытекает из всех определений человеческого существа, что нельзя допустить даже минутного сомнения относительно ее грядущего торжества. Крамольников верил в это торжество и всего себя отдал напоминаниям о нем.»

Глубоко личное произведение, замаскированное автором под сказку, чему посвящен post scriptum.

Салтыков-Щедрин нередко использовал сведения о жизни животных, почерпнутые из книг немецкого зоолога Альфреда Брема. Это помогало создавать ему яркие басенные образы, мастерски подбирать необходимый «звериный» образ для изобличения того или иного свойства человеческого характера. В данном рассказе он рассматривает особенности жизни гиен, перемежая их с «гиенскими» качествами представителей человеческого общества. Один из тех рассказов сатирика, в которых он позволяет себе оптимистические завершающие строчки: ««Человеческое» никогда окончательно не погибало, но и под пеплом, которым временно засыпало его «гиенское», продолжало гореть. И впредь оно не погибнет, и не перестанет гореть — никогда!»

Эпические герои, рожденные народным фольклором, зачастую претерпевали трансформации, из защитников простого народа они превращались в защитников веры, власти, государства. Нередко сами герои становились правителями, либо отождествлялись с властью и были в дружественных отношениях с ее представителями (Илья Муромец и Владимир Красное Солнышко, к примеру). Салтыков-Щедрин недаром обыгрывает здесь образ Богатыря в противоположном свете. У него он символизирует именно деспотизм, огромную страшную громаду традиции, которая давно стала симулякром, лишенным плоти призраком.

Возвращаются мужики-каменщики из Москвы домой на сенокосное время. И рассуждают о том, где Правду сыскать. И хотя Салтыков-Щедрин представляет Правду тут в виде некоего эфемерного образа («один молодой барин в Москве сказал, будто она на дне колодца сидит спрятана»), с другой стороны, страдания мужиков вполне конкретны, будь-то непомерные подати или приставания волостного старшины к жене одного из героев и тяжесть жизни крестьянской женщины вообще («Нам худо, а бабам нашим еще того хуже. Мы, по крайности, в Москву сходим, на свет поглядим, а баба — куда она пойдет? Словно к тюрьме прикованная. Ноги и руки за лето иссекутся; лицо словно голенище черное сделается, и на человека-то не похоже. И всякий-то норовит ее обидеть да обозвать»).

«Ни то сказка, ни то быль» — значится сразу под названием, и действительно, в рассказе нет фантастических элементов. Повествуется в нем о пожаре в крестьянской деревне и его трагических последствиях. Теперь уже в реальных декорациях сталкивает Салтыков-Щедрин лбами менталитет дворян, служителей культа и простого люда. Пропасть в их различии он подчеркивает с помощью трагического события — смерти ребенка одной из крестьянок.

Губернатор и предводитель дворянства решили обсудить целесообразность существования губернаторской должности. Разговор опасно клонился в сторону оправдания идей анархизма, что будто бы не только губернаторы, но даже и исправники, тысяцкие, «предводители, председатели, воинство» совершенно не нужны, ибо «живет мужик, поле работает, пашет, косит, плодится, множится, словом сказать, круг жизни своей производит. И вдруг, откуда-то из-под низу, — тысяцкий... Зачем? что случилось?» К счастью, было то 30-е число месяца, когда жалованье приносят. Тут-то, приняв пачку от казначея, губернатор и опомнился.

Диву даешься, сколь смелыми были иные люди, выпуская в темные времена подобные произведения. Салтыков-Щедрин не только насмехается над бюрократией, но и дает замечательные наблюдения относительно того, что развитие сельского хозяйства и производства имеет под собой основанием труд самих крестьян, никак не политических указов. В этом смысле его изыскания куда более обстоятельны и логичны, нежели современная капиталистическая историография.

Сказка-шутка, кисель пьют господа, а он и рад, свиньям кинут — он и роптать не станет. Тяжела киселья доля. А господа, поди, кисель-то зря свиньям выставили, про запас ничего не оставили…

Такая вот шутка, только не очень веселая, если приглядеться.

В данном рассказе автор воплощает тяжелую крестьянскую долю в образе мужицкого коня, который «с утра до вечера землю работает; зимой, вплоть до ростепели, «произведения» возит.»

Салтыков-Щедрин деконструирует популярный поэтический миф, романтизирующий долю обычного труженика. Особенно примечателен в этом смысле образ широкого поля, который является одним из важнейших в рассказе: «Для всех поле раздолье, поэзия, простор; для Коняги оно — кабала. Поле давит его, отнимает у него последние силы и все-таки не признает себя сытым.» Этот протест писатель выражает также в образе Пустопляса, которого «в теплое стойло поставили, соломки мяконькой постелили, медовой сытой напоили и пшена ему в ясли засыпали». Пустопляс только и делает, что конягой восхищается, в то время как осознать тяжесть его жизни не способен.

Купил помещик барана, английского мериноса. И хотя бараны совсем не помнили те времена, когда были свободными, да только начали нашему мериносу сниться сны. Со временем герой совсем захирел, лишь перед смертью перед «его взором воочию развернулась сладостная тайна его снов…», увидел он «вольного барана».

Михаил Евграфович ухватил суть просыпающегося народного самосознания, воплотив его в образе барана, и объяснив с помощью овчара Никиты, который робко намекает на то, что и у мужицкого брата такое бывает.

В некоторой стране жил откровенный Либерал, который счастие общества составлял из трех факторов: свобода, обеспеченность и самодеятельность (похоже на программу тогдашних социал-демократов, социал-революционеров и анархистов, включающих в число факторов как минимум два: социализм и федерализм). Мечтал он претворить эти принципы в жизнь, однако на горло наступать никому не хотел, а так, действовать «по возможности». Жизнь, однако, поставила ему своим условием действовать «в пределах», а коли не получается так, то делать «хоть что-нибудь». А как и это не стало помогать, то присоветовали ему сведущие люди действовать «применительно к подлости».

Вот так Либерал был откровенным, да потом и зубки потерял, и плюют ему теперь люди в лицо из-за угла, «применительно к подлости».

Таким образом Салтыков-Щедрин выражает свое негодование по поводу недостаточно последовательной программы действий современных ему либеральных деятелей.

Задумался как-то заяц над тем, почему его все едят, а так как здравомысленным был, то и пришел к выводу, что такая уж доля заячья, ибо всякому «зверю свое житье предоставлено. Волку — волчье, льву — львиное, зайцу — заячье.» Однако же и без улучшений никак нельзя. Пришел он таким манером к теории об умеренности, чтобы господа волки с зайцами закон установили, и сверх меры их не рвали. Но не успел свою мысль перед зайчихой развернуть, как попался в лапы лисе-кляузнице…

О чем же автор писал, ведь тут в одном заячьем лице предстают перед нами другие сказочные знакомцы: и вяленая вобла, и самоотверженный заяц? Пусть лиса рассудит.

Живут рядом соседи, оба Ивана, да только один Богатый, а второй Бедный, первый филантроп, а второй — производитель ценностей. Решил Богатый помочь первому. Обратился к Набольшему (царю-батюшке), чтобы создал тот равные экономические возможности, так сказать, чтобы «с него рекрут — и с меня рекрут, с него подвода — и с меня подвода, с его десятины грош — и с моей десятины грош. А души чтобы и его, и моя от акциза одинаково свободны были!» А дела все не идут у Бедного, еще больше он беднеет. Решил он тогда учредить Общество Доброхотной Копейки, и снова только горше Бедному Ивану. К счастью, объяснил благодетелю Простофиля («умен, как поп Семен»), что социальное неравенство все в «в планту́ так значится», а следовательно — ничего и не поделаешь.

Сатира на филантропию богачей, религиозное оправдание социальной дифференциации, а также на мечты о равных экономических возможностях, неосуществимых в условиях изначального жесткого неравенства.

В который раз является русскоязычному читателю знакомый образ Иванушки-дурачка, в чьем лице Салтыков-Щедрин персонифицирует гуманистическую этику (то Иван блаженному Левке помогает, то нищих кормит, то в «заведении» отказывался понимать науку «о накоплении и распределении богатств», да еще и жениться на хорошей партии не умеет), противопоставляя своему герою окружение, включающее родителей (особенно хорошо удался папочка), соседей и вообще городских жителей, являющихся носителями общественной морали.

Родился у обывателя Куролеса Проказникова «мальчик с двумя о́ками, дреманным и недреманным». Стало быть, звать его Прокурором.

Так и стало, что «мздоимцы, клеветники, душегубы, хищники и воры» недреманного ока пугались, а с подрывателями Прокурор особо распоряжаться стал, потому как они «обыкновенные лгуны, проходимцы, предатели, изменники и ханжи».

Здесь Михаил Евграфович прозрачно намекает на качество царского правосудия.

Рассказ о сторожевом псе Трезоре, который гордо носил свою цепь «как масонский знак» и охранял лабаз купца Воротилова. Вся жизнь его состояла в служении, да в том, как бы преемника найти. И хоть верой и правдой заслужил Трезор себе место на кухне, да только и его жизни лишили, когда совсем запаршивел.

Внимательный читатель, однако, подметит, что рассказ посвящен не то, чтобы цепному псу, а скорее образ этот собирательный. Сколько-то еще Воротиловых и их цепных псов суждено встретить читателю на своем пути?

В городе Любезнове жил-поживал мастер кукольных дел Изуверов, Никанор Сергеев. Из тех самородков, которых если бы всех «откопать, то вышла бы такая каша, которой врагам России и вовек бы не расхлебать.» К нему в гости и пожаловал главный герой.

В кукольном театре Изуверова перед изумленным взором читателя выпрыгивают из коробок на стол гротескные пародии на давно знакомых персонажей: вот мздоимец мужика поучает, да рубли с него трясет; вот сластолюбец Лакомка гоняет старух и обольщает то Индюшку, то безымянную субретку; то Гордец, уничтоживший всех мужиков, внезапно вынужден, столкнувшись с опасностью смерти в зубах волков, понять: «сколько жестокого, сатанински бессмысленного заключает в себе акт лишения жизни»; то нерассудительный Выдумщик пытается докопаться до того, откуда в России невежество, сидит, и строчит резолюции, от которых простому люду жизни нет.

И становится герою (а вместе с ним — и читателю) худо и тоскливо на душе. А что, если не только Изуверов, но и самая «жизнь уж и созидает таких людишек? Может быть, в тех бесчисленных принудительных сферах, которые со всех сторон сторожат человека, совсем не в редкость те потрясающие «кукольные комедии», в которых живая кукла попирает своей пятой живого человека?»

Одна из самых крупных «Сказок», которая несколько отличается от своих сестриц (например, повествование ведется от первого лица). Здесь же мы можем заметить знакомые образы, более подробно раскрытые Салтыковым-Щедриным в «Истории одного города».

Выпало Чижику, немолодому майору интендантского ведомства, жениться на молодой канарейке, которая умела «по-французски, да с жердочки на жердочку прыгать, да одеться к лицу, да гостей занять — вот и все, что для счастья женщины нужно!» Однако не задался этот мезальянс, одно горе чижику принес. Порхала его невеста с юнкерами, пока он вспоминал, как и сам немало горя другим девушкам принес.

Когда канарейка горя нахваталась, вернулась ощипанная в гнездо. Так и живут они с Чижиком вместе и «угрюмо ропщут».

Это первый из читаных мной рассказов Салтыкова-Щедрина, в котором, помимо традиционных тем (подлость чиновников, мещанство, поверхностность), затрагивается тема женских прав, что особенно ярко проявляется в образе канарейки-невесты и ее матери, рассуждающей о том, в каком духе следует воспитывать женщин.

Поучительная история о том, как карась, рыба кроткая, задумал всеобщее рыбье братство установить, мало того, еще и щук пацифизму обучить. И как ни пытался ерш, рыба, «уже тронутая скептицизмом и притом колючая», друга переубедить, да только безграничная вера в добродетель все затмила. Что из этого вышло, читатель узнает из окончания сего рассказа.

При всей очевидной симпатии к самоотверженному карасю и его гуманистическим социалистическим идеям (без любви к своему герою, разве вложил бы автор в рыбьи уста эту замечательную фразу: «История — это повесть освобождения, это рассказ о торжестве добра и разума над злом и безумием.»?), писатель, тем не менее, указывает читателю на некоторые недостатки метода непротивления и вообще витания в облаках.

Задумал раз Орел дворню собрать, чтоб жить, как помещики в старину. Сказано — сделано. Ан тут нашептали ему, что неплохо было бы завести науки и искусства. Вот и профукали золотой век. И хоть худо в хозяйстве стало (наука тому виною), а все же воронам-«мужикам» просвещение впрок пошло: «Увидев, что они остались без призора, воро́ны вдруг спохватились: «А что бишь на этот счет в азбуке-копейке сказано?» И не успели порядком припомнить, как тут же инстинктивно снялись всем стадом с места и полетели.»

Есть тут, где автору развернуться, проходится он и по бюрократическому аппарату, и по прессе, и по историографии, и по глашатаям царизма. Такая вот сказка «для детей изрядного возраста», которая повествует о том, зачем абсолютная монархия занимается просвещением, какая ей от того польза и какой вред бывает.

Поймали как-то воблу, вычистили внутренности и провялили, да и исчезли у нее «лишние мысли, лишняя совесть, лишние чувства». И стала она совсем благонадежна, начала людей умеренности учить. Задумает пестрый люд бунтовать, наслушавшись убежденных людей, а воблушка уж тут как тут, твердит, «что тише едешь, дальше будешь, что маленькая рыбка лучше, чем большой таракан, что поспешишь — людей насмешишь и т. п. А всего больше о том, что уши выше лба не растут.»

Да только вот решили реакционные силы, что воблушка опасна, притом как раз ее благонадежность всего и опасней. Так и свели со света ее клеветники. А «пестрые люди смотрели на это зрелище, плескали руками и вопили: «Да здравствуют ежовые рукавицы!»»

Как видим, не мил был сатирику беззубый реформизм, сделавшийся популярным во времена царского деспотизма и ужесточения цензуры. Кстати, первоначальная публикация данного рассказа не состоялась именно благодаря цензуре.

Хитрый газетчик, чувствуя конъюнктуру, ловко меняет курс своего издания, наживаясь на бедном читателе, лишенном критического мышления. Бедняге остается только страдать.

Основная идея рассказа заключена в названии, в данном рассказе писатель со свойственным ему юмором проходится по двум порокам современной ему действительности: ложь прессы и свойственная широкой публике доверчивость.