Отличный рассказ; отличное объяснение — никаких монстров, пришельцев, таинственных излучений, провалов в пространстве и прочего. Все очень интригующе, но — рационально.

Представляет собой совершенно восхитительную смесь — с одной стороны, атомная тяга и скорости до 230 км/сек, а с другой — архаика в виде биноклей, катодных трубок, рычагов, рубильников, шаров-зондов и прочего аналогичного. Примерный аналог — самолет на паровой тяге или ЭВМ с ручным приводом.

С навигационной точки зрения представляет собой сплошной косяк. Патрульный полет продолжается считанные часы. Земля за это время превращается в звездочку, а сам полет происходит по инерции, при выключенном двигателе. Вот это-то и совершенно невозможно. Невозможно, за считанные часы, двигаясь по замкнутой орбите, удалится от Земли на достаточно большое расстояние. Это требует месяцев. А вариант — достаточно разогнаться — не проходит, так как в этом случае, после выключения двигателя полет будет происходить не по замкнутой кривой (и никакой самой дальней от Солнца точки орбиты не будет) а по ветви гиперболы, которая на достаточном удалении от Солнца превращается в прямую линию. По аналогичной навигационной причине совершенно невозможно сбросить скорость до 0,9 км. в секунду, или, позднее, еще менее. Во-первых, непонятно относительно чего отсчитывается скорость; если классически, относительно Солнца — то ракета будет, при такой скорости, падать на него, и на орбите не удержится. Плутон пробегает более 4,5 км/секунду; Эрида — более 3,5 — а это страшно далеко — туда даже на скорости света не долететь так быстро, как Пиркс.

Присоединяюсь к предыдущим комментаторам относительно бинокля. Сначала обнаружил в тексте оптический дальномер — это нормально; это отлично! Джанибеков на Союзе Т-13 стыковался с мертвой станцией «Салют-7» с помощью установленного на иллюминаторе оптического (правда, лазерного) дальномера. Но дальше есть совершенно четкое указание, что на ракете никаких иллюминаторов нет; только экраны. Использование бинокля для разглядывания чего-то на экране — моветон.

Совершенно архаичный шар-зонд, используемый для совершенно немыслимой цели. Нет, надувные шары в космос, собственно, запускали — «Эхо-1 и 2» — но для изучения возможности использования их как пассивных радиоретрансляторов. И плотность атмосферы с их помощью можно было отлично измерять. Но использовать такое допотопное устройство, чтобы проверять — не началась ли атмосфера и не пора ли тормозить — это где-то за рамками разумного.

Впрочем, это все мелочи (хотя и досадные) — а вот, что заставляет меня снизить оценку. Пиркс летел с высоким отрицательным ускорением; летел достаточно долго. Вот это самое отрицательное ускорение отлично объясняет то, что он увидел в зеркале (выпученные глаза, темный язык и прочее — от прилива крови). И не нужно привлекать никакой атаксическо-кататоническо-клонический синдром Нуггельхеймера. И сознание вполне может помутиться от того же самого. В этом отношении, рассказ, на мой взгляд не соответствует критерию бритвы Оккама — поскольку умножает сущности без необходимости; есть отличное простое объяснение — и другое не нужно.

Не очень понятно, что случилось с Томасом и Уилмером. Пиркс, когда дрыгался, случайно разбил автоматический передатчик. Хорошо. Пусть два пропавших также выжимали полную скорость и улетели куда-то далеко. Пусть они помешались и ничего сообщить на Землю не смогли. Но чтобы трижды (!) разбить одно и то же устройство? Теория вероятности протестует; а при работающем передатчике сигналы продолжили бы поступать на Землю каждый час (или 18 минут — как позднее), даже если бы пилот превратился в мычащего дебила.

В целом это очень крепкая, твердая научная фантастика. Прямо душа радуется — иногда устаешь от всяких эльфов, звездных принцесс, космодесантников, которыми в изобилии напичканы современные опусы (в хорошем смысле) и хочется чего-то простого, старого и крепкого. 9 баллов.

Научно-популярная зарисовка, не являющаяся фантастическим рассказом. И не потому, что не доработана, а потому, что цели такой автором не ставилось.

Автор фантазирует (очень сильно) относительно того — что будет на этом астероиде, который к настоящему времени очень подробно исследован автоматической станцией «Восход».

Цитаты из этого произведения широкомасштабно использовались в СССР в школьных учебниках физики — я это до сих пор помню.

К сожалению, даже астрономические данные относительно размера и массы астероида очень не точны; соответственно, все математические выкладки Циолковского также неправильны. Ускорение свободного падения на Весте не в тридцать раз меньше, чем на Земле, а почти в пятьдесят раз (0,22 м/с в квадрате). Соответственно, все выкладки относительно прыжков — ошибочны. Но это — ошибка от незнания. А вот наличие атмосферы из тяжелых газов, или гидросферы из «почти неиспаряющихся» жидкостей — это фантазия, когда желаемое выдаешь за действительное, хотя разумом понимаешь, что это не так.

Безумие нарастает по экспоненциальному закону — Циолковский сначала знакомит нас с вымышленными существами, могущими жить в вакууме, а потом уже и с разумными обитателями Весты. Понятно, что это чистейшая фантазия; однако в научно-популярном произведении она смотрится не очень хорошо, т.к. непонятно — какую цель она преследует.

Кстати, в обоих изданиях Академии наук СССР указано, что рассказ написан до 1919 года, а не в 1930 году.

Прямо даже не знаю — кому можно порекомендовать для чтения. Библиофилам если только, причем с соответствующим уклоном. Оценка — 6.

Слабый сюжет, особенно для самого первого сборника рассказов, в котором есть масса отличных вещей. Я бы даже рискнул назвать сюжет высосанным из пальца.

Вероятно, зрение может быть настолько слабым, чтобы, при соблюдении известной дистанции, не узнать родственника; хотя мне это кажется сомнительным — обычно, угадываешь инстинктивно. Но даже если это так, то где очки? Как можно, не имея очков, и при таком слабом зрении, зарабатывать, печатая на машинке? С мотивами поведения жулика все в порядке — он бы с удовольствием поступил так — как поступил, да вот только с трудом верится во все остальное.

Но, за исключением указанной претензии, все остальное — на уровне. Рассказ, как и всякое раннее творение, рассказывает нам о Холмсе, который кажется полным жизненной силы, а не бледной тенью — как в некоторых иных поздних рассказах. Мы узнаем, какую награду получил Холмс от короля Богемии по делу, расследованному двумя рассказами ранее. Узнаем также, что описанный королевский визит отнюдь не является редкостью для Холмса; поскольку он демонстрирует Уотсону и другую драгоценную награду, уже от другой королевской фамилии. Также впервые мы узнаем, что у Холмса есть склонность к злым шуткам — когда это касается моральных злодеев, которых он не может наказать по закону.

За слабость сюжета — 8 баллов.

Насколько автор силен в «технических» предсказаниях, настолько он слаб в предсказаниях социальных. Вот про это и хотелось бы написать (не в обиду Циолковскому, являющемуся теоретиком космонавтики, а не пророком общественных язв).

Остается месяц до даты старта героев Циолковского (1 января 2017 года) и вообще времени действия повести. Что сбылось и что не сбылось — совершенно очевидно и никаких поправок делать не нужно.

1. На Земле нет единого правительства. Циолковский ошибся. Больше того, даже намеков на оное нет никаких — если, конечно, не считать таковым правительство «исключительной» нации.

2. Войны есть и, если их и не стало больше по сравнению с началом 20 века, то и меньше точно не стало. Циолковский не прав.

3. Ограниченные армии — как сказать; глядя на текущую милитаризацию Европы хочется заметить, что это — столетней давности фантазия.

4. Использование армий в созидательных, трудовых, целях. И тут не угадал! Больше того, кто начинает свою армию использовать для копания траншей, тот в скором времени может начать кормить чужую армию.

5. Утроение населения за 100 лет. Циолковский оказался консервативным. Сейчас нас почто ровно 7,5 миллиарда человек. В 1917 году не было и 2 миллиардов; было около 1,8 миллиарда.

А вот за эти ошибки ставлю технарю-Циолковскому минусы:

6. Громадные металлические дирижабли, бесплатно транспортирующие самые дешевые грузы в тысячи тонн. Нет тысяч тонн, нет дешевых воздушных перевозок — потому, что самих дирижаблей нет! Не буду гадать, могло ли быть иначе; факт — нет этих дирижаблей, которые, говорят, для воздушных путешествий были очень приятны.

7. Аэропланы, рассчитанные на 1-2 человек и предназначенные для перемещения особо ценных грузов. Вот это и есть самый громадный прокол Циолковского — неверие в мощь аппаратов тяжелее воздуха, в угоду поплавкам.

Дальше, технические просчеты по тексту (часть из них — вина Циолковского, а часть — нет).

8. «Постукивание» метеоров об обшивку ракеты и ловля их же сачками. Страшный бред; абсолютная вина автора. Он не мог не знать, что в космосе и скорости космические; и скорости взаимодействия объектов — также. Поэтому, любой контакт с метеором — это своеобразный взрыв, порождающий кратер, в 20 раз большего диаметра, чем диаметр метеора. С другой стороны, ловля метеоров сачками невозможна еще и потому, что замаешься ждать. Плотность метеоров настолько низка, что можно невозбранно летать в любых направлениях; только почти неосязаемая пыль достаточно плотна. Это в вину Циолковскому не ставлю — до 50-60 годов 20 века плотность метеорного вещества доподлинно не была известна.

9. Возможность нагревания предметов солнечными зеркалами до 6000 градусов. Нет, для этого нужно диаметр Солнца увеличить до полной сферы.

10. Цикл жизни растений в космосе существенно изменен, по сравнению с земным. Причем, существуют кардинальные проблемы с цветением и семяобразованием. Так что, «оранжерея» под сомнением. Попутно нужно отметить, что и замена гравитации на свет, в качестве вектора для роста растений на деле возможна только частичная. Циолковский, понятное дело, об этом не знал.

11. Еще кое-что про растения, о чем автор мог, хотя бы смутно, догадываться. Существование совокупности растений, как микро-аналога биосферы встречает значительные трудности. Как помнится, «Биосфера-2» на Земле закончилась полным провалом. Начали размножаться микроорганизмы и насекомые; пришлось втихаря подкачивать кислород — своего не хватало (во буржуи жулики! все ради денег) и т.д. В общем, провал; невозможно создать искусственную биосферу ограниченного объема.

12. Еще туда же. Самое «веселое» в этой истории — это даже не тараканы и гипоксия. А то, что в «Биосфере-2» экипаж разделился на две враждующие фракции, по национальному признаку! Участники эксперимента до сих пор друг с другом не разговаривают. Вот так-то!

13. Удивительно легкомысленное отношение Циолковского к проблеме жизнедеятельности человека в условиях невесомости. Он рассуждает только о «легкости» и «свободе». Но в невесомости наступают обратимые и необратимые изменения физиологии; борьба с которыми пока возможна только компенсаторным способом — организм в невесомости нагружают, чтобы он не забывал про тяжесть. Если космонавт не будет упражняться, то он на землю, после достаточно продолжительного полета, вернуться не сможет. Из костей вымывается кальций — это обратимо, хотя в невесомости увеличивается их хрупкость. Сердечная деятельность нарушается — но это купируется соответствующими препаратами. А вот ухудшение зрения (которое наступает не у всех, но часто) — необратимо. Хочешь ослепнуть — покупай билет на орбиту.

По последним пунктам, Циолковский, конечно, не виноват. Он виноват только тем, что он все эти вопросы решает удивительно легким образом, чем создает опасную иллюзию простоты вопроса освоение космического пространства.

14. Простота манипуляций. Но даже земной инструмент в невесомости не годится. Имея на привязи оранжерею, подобную описанной, едва ли возможно перемещаться с ускорением или маневрировать.

15. Минус учителю Циолковскому за игнорирование вопроса отсутствия веса при сохранении инертной массы. Прямо косяков, связанных с этим, я не заметил; но зато вопрос просто игнорируется. Между тем, и на Земле и в невесомости, чтобы совершить равное действие нужно приложить равную силу. Человек не может поднять в невесомости небоскреб — он будет от него оттолкнут в противоположном направлении. А при наличие опоры, подъем будет происходить с микрометровой скоростью — пока мышечные усилия не произведут работу, равную соответствующей на земле. Если космонавт окажется между двумя сближающимися объектами — он ни разу не остановит их и не оттолкнет — его раздавит также, как на Земле.

16. Вопрос предохранения от действия повышенного или ударного ускорения путем погружения в жидкость подходящей плотности — вопрос сложный; он не так прост, как у Циолковского. Плотность тела неоднородна; части будут смешаться относительно друг друга (травмы) если ускорение достигнет значительной величины. Для ударного ускорения этот способ годится более.

17. Телеграфирование солнечным светом. Отличный, современный, способ. Только непонятно, куда девалась, в 1920 году, более удобная радиосвязь? Да еще «распространенная» вперед на сто лет?

18. Чистые металлы на Луне — отсутствуют; встречаются не чаще, чем на Земле. Золото, в частности, вкраплено в поверхность Луны — но отнюдь не в таких количествах, чтобы превратить космонавтов в золотоискателей.

19. Громадный минус фантазеру Константину Эдуардовичу. Растений-животных на Луне нет, быть не может, и Циолковский об этом знал!

20. Изобилие алмазов на Луне — не наблюдается. Вообще, алмазы (мелкие) открыты в метеоритах, но не на Луне. Для производства алмазов нужны громадные давления, с которыми в недрах Луны все не так хорошо, как на Земле (давление меньше) и нужна тектоника плит, для выноса образовавшихся алмазов на поверхность — её нет на Луне. Только сильные метеоритные удары, пожалуй, могут породить какое-то количество алмазов — но отнюдь никакого падения цен на бриллианты от этого не произойдет.

21. Внеземные колонии — не построены. Но самое большое сомнение у меня вызывает не техника этого строительства, а социальные вопросы переселения. В отличие от оптимистичного Циолковского, я считаю, что громадной массы добровольцев не будет, а если будет (не очень умственно развитых), то они быстро запросятся назад. Потому, как колония — это замкнутый объем незначительных размеров. Даже километры не дадут ширь, каковая есть на Земле.

22. Кислородная атмосфера в ракете и колониях — невозможна, если продолжительность полета больше, скажем, месяца. Азот отнюдь не является бесполезным балластом. Особенно, для растений. Все длительные полеты, в настоящее время, совершаются в нормальной атмосфере. Американцы летали на кислороде не более 2 недель. Даже на американском «Скайлэбе» уже было только 70% кислорода и 30% азота. Потому, что поняли и сообразили. Причина того, что чистый кислород применялся в качестве атмосферы — экономия веса. Как все знают, в бесплодном намерении опередить СССР, США использовало исключительно маломощные ракеты. Тут даже несколько десятков/сотня килограммов экономии на системе жизнеобеспечения — очень важна. Так что — кислород в космическом корабле — это не выполнение «гениального» предсказания Циолковского, а свидетельство технического ничтожества американцев.

Вот, вроде, все, что хотел отметить. Разбирать литературные достоинства совершенно невозможно — так как героев нет, даже сюжета нет; сплошные условности. Поэтому, 10 баллов поставить никак не могу. Но я, будучи любознательным, хотел прочитать это произведение с раннего детства и, как это ни прискорбно, приобрел его только на закате социализма, в комке. Чисто субъективно — 8 баллов.

В 1927 году Конан Дойл, в два приема, выбрал из всех, написанных им, лучшие рассказы. Сначала — 12 рассказов, и потом добавил к ним еще 7. Всего как «лучшие» сам Конан Дойл классифицировал 19 рассказов; данный — попал в его список, под номером 18. Понятно, что вкусы могут отличаться, и даже мнение автора не является определяющим, тем не менее предлагаю принять во внимание этот ориентир.

Октябрь месяц; год не указан. В эпилоге (к основному сюжету это не относится) сказано: 1875 год — как год осуждения трех злодеев на 15 лет; и отмечено, что они вышли «не отсидев несколько лет до полного срока» — то есть на несколько лет ранее 1890 года. Уотсон не женат; он гуляет с Холмсом (а не с женой), т.е. любой год до 1888. В википедии почему-то указан 1881, что кажется мне очень сомнительным. Март 1881 года — первое совместное дело «Этюда в багровых тонах», это, получается, чуть ли не второе?

Классическая завязка с мелкой вариацией. Посетитель, в очередной раз, излагает интригующую загадку. Дальше события также развиваются по классической схеме, но поскольку «потерпевший» отказывается сообщить Холмсу правду, Холмс отказывается от дела ... ровно до следующего утра, когда выясняется что скрытный товарищ найден повешенным. Холмс производит следствие и выясняет истину. Злодеям удается скрыться, но корабль, на который они сели, пропадает, что выглядит как некий вариант «все равно случившегося» возмездия.

Все очень добротно; мне понравилось. Поразили только хищнические повадки аглицких буржуев — это же надо, 75% выручки забирать! Оценка — 10.

Название рассказа (или сложившаяся традиция перевода) вызывает крайнее раздражение. Берилл имеет не менее 11 разновидностей; цена большинства из них — три копейки в базарный день. Я бы на месте Холдера ни пенса бы не дал под залог этой бижутерии; а Холмс ведь не занимается поисками потерянных булавок? Только изумруд и аквамарин относятся к драгоценным камням I категории; при этом, каждый изумруд является бериллом, но не каждый берилл — изумрудом. В чем проблема — назвать или перевести как «изумрудная диадема»? — я не понимаю, просто каждый раз перечитывая, начинаю с негатива.

Февраль месяц; год не указан. В «Полной хронологии...» утверждается, что 1882; но мотивировка крайне слабая. Якобы, Уотсон «удивился» приглашению Холмса взять его с собой = рассказ ранний. Однако, в российском переводе ничего такого нет; есть одна строка — и в ней никакого «удивления». Так что, год неизвестен (В википедии, кстати, указан 1886; почему — совершенно непонятно). Я вижу только одно — Уотсон еще не съехал с Бейкер-стрит; свадьбы с Мэри Морстен — не было; действие происходит до «Знака четырех», точно датируемого 1888 годом — читатель может сам выбрать 1882 или 1886, или любой другой год до указанного.

Завязка вполне классическая, с любопытным изменением — клиент к Холмсу не приходит, а прибегает, с дикой скоростью; излагает свою историю; вызывает интерес Холмса и Великий детектив, вместе со своим летописцем, прибывают к месту действия. Сюжет излагать не буду совсем — он любопытен; рассказ короток; так что — читайте, кто еще не читал. Я изложу те моменты, согласно которым я рассказ оцениваю.

Я узнал, что из окна дома по Бейкер-стрит 221Б видна станция метро; ни в одном ином рассказе этом момент не отмечается. Это — плюс.

Холмс изучает следы и улики, а не просто рассуждает — это много плюсов. Вообще, Холмс здесь, как обычно, блестящ; так что придраться не к чему.

Но вот есть субъективные минусы.

1. Злодей избег заслуженного наказания. Мало того, он еще и обогатился за счет потерпевшего. Но и этого мало! Он еще и громадный моральный ущерб Александру Холдеру нанес, заставил его страдать. Большой минус; я это не люблю. И, в особенности, что никакой приписки нет; то есть возмездие злодея не настигло никогда.

2. Члены семьи Холдера ведут себя исключительно ослоподобно — что Артур, что Мэри. Я едва могу поверить в то, что такое поведение возможно; только с поправкой на то, что дело было в XIX веке — когда все было иначе, чем сейчас.

Так что, рассказ отличный! Ранний! Холмс превосходен! Уотсон неплох. Насчитал у себя два минуса, так что — 8 баллов.

Это, собственно, лишь первая книга серии «История первый веков христианства»; за Жизнью Иисуса следуют Апостолы, Апостол Павел, Антихрист (это Нерон если что); Евангелия и второе поколение христианства; Христианская церковь; Марк Аврелий и конец античного мира. Охватывает период — с Рождества Христова (точная дата которого неизвестна) вплоть до смерти римского императора Марка Аврелия, последовавшей 17 марта 180 года нашей эры. Септология содержит также любопытные добавления (внутри томов): в первом томе — О том, как следует пользоваться четвертым евангелием при составлении жизнеописания Иисуса (Первые три Евангелия — синоптические/совпадающие; содержание во многом сходно и отдельно стоит Евангелие от Иоанна); в четвертом томе — О путешествии Святого Петра в Рим и о пребывании Святого Иоанна в Эфесе; в пятом томе — Братья и двоюродные братья Иисуса; в шестом томе — Был ли Иерусалим в третий раз осажден и разрушен при Адриане и О книге Товит.

Имеет значение рассмотреть цикл в двух аспектах.

1. Для верующего христианина этот цикл безусловно вреден; дабы не впасть в искушение читать его не следует. Уже во второй главе Жизни Иисуса автор опровергает утверждение о месте рождения Иисуса, считая таковым Назарет, а не Вифлеем (но историчность самого Иисуса не отвергает). Но это ладно, хотя и дальше расхождения в фактуре имеются. Главное — Ренан двигает идею мифа в жизнеописании Иисуса и, на таком основании, понятное дело, отвергает христианские догматы (входящие в любой Символ Веры, начиная с Апостольского) — о непорочном зачатии, о воскресении и о вознесении. На этом основании он утверждает, что Иисус не был Богом и не был Мессией. Изложенного, думаю, вполне достаточно; кто имеет уши — тот слышит.

2. С точки зрения истории, в том числе для тех крепких в Вере христиан, которые любознательны и искушения не бояться. Книги, конечно, не первой свежести, однако он использует массу документов, известных в XIX веке и развертывает довольно захватывающую историю. Особенно примечательно, что он существенно описывает римских императоров, вплоть до Марка Аврелия — весьма подробно. Он описывает массу исторических лиц, упоминаемых в Евангелиях — Иоанна Крестителя (историческое лицо); Марию Магдалину; всех Апостолов, Анну, Иосифа Каиафу, Первомученика Стефана («Вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога»); Дьякона Филиппа; Ирода Агриппу I; Симона из Гиттона (автора богохульной симонии — покупки даров Святого Духа за деньги); Апостола язычников Павла и его спутников, в том числе врача Луку — автора третьего Евангелия и Деяний Святых апостолов; Иакова Брата Господня; второго евангелиста Марка; Климента Римского, Плиния, Игнатия Антинохийского; Папия, Василида; Валентина; Сатурнина; Карнократа; Маркиона; Святого Иустина Философа; Поликарпа Смирнского; Тациана; Мелитона; Аполлинария; Мильтиада; Милитона; Иринея Лионского; Цельса; Лукиана; Атенагора; Феофила Антиохийского; Минуция Феликса. Описывает, конечно, скупо; некоторых просто упоминает — но и до сих пор мы в этом вопросе не сильно продвинулись; по крайней мере, кто осилит — будет весьма продвинут в вопросах истории христианства — а она занимательно!

В особенности, хотел бы обратить внимание потенциальных читателей, что Ренан, по неизвестным мне причинам, смакует подробности мученичества Игнатия Антиохийского, Поликарпа Смирнского, Иринея Лионского, и спутников его, и, отмечу особо, еще и то, что изуверы сделали с рабыней Бландиной — был бы я Фрейдом, у меня было бы много работы.

По крайней мере, в плюс автору может быть поставлено то (а то бывают такие вурдалаки!), что он не опускается до рассуждений о браке Иисуса и Марии Магдалины (повлекшем рождение детей); не приплетает Иосифа Аримафейского, Грааль и Гластонбери и не конструирует династию потомков Иисуса, якобы простирающуюся до нашего времени.

Исторически очень добротно; крайне еретично; по понятным причинам, не оцениваю.

По признанию (списку Лучшего) самого Конан Дойла, от 1927 года — это НОМЕР ЧЕТЫРНАДЦАТЬ! Всего Конан Дойл выбрал 19 лучших рассказов (из 56); романов — не затрагивал.

Все-таки, общая тенденция такова — чем раньше время написания рассказа, тем он (в среднем) лучше. Данного рассказа это касается в полной мере; и мы (вместе с героями) переносимся в туманный лондонский ноябрь 1895 года...

Мне, почему-то, из данного рассказа больше всего запоминается облик доброй старой Англия — густой желтый туман; телеграфы; паровозы; стрелки; бумажные чертежи; сейфы, закрывающиеся ключом, железные ставни и т.д. Отличный, запоминающийся антураж; со страниц прямо слышны паровозные свистки.

Объект преступления, расследующегося Холмсом, конечно, умиляет — чертежи секретной подводной лодки XIX века Брюса-Партингтона (разработанной одним!! человеком), выкрадываемые путем подделки ключей. Но в остальной — сюжет замысловатый, отличный. И есть много нюансов, придающих рассказу особый колорит, повышающих его литературное «качество». Одно появление Майкрофта Холмса (что само по себе редкость) чего стоит. Потом — разъяснение его места в системе государственного управления, да и привычек тоже. Радующая глаз зарисовка их жизни Холмсов — а не простое «расследование» — пусть даже и страшно замысловатого преступления. Потом: вновь упоминается про любовь Холмса к музыке — правда, теперь уже средневековой. Рассказ очень «оживлен» — зарисовка из личной жизни на фоне старой Англии.

Повествование очень ровное — нет так сказать момента «пика», приковывающее к себе внимание читателя. Холмс выглядит живым человеком, Майкрофт — тоже. Уотсон, правда, бесцветен — но это почти всегда так, помимо милых нюансов его общения с женой (любой).

В общем, мне понравилось — по вышеуказанным причинам; оценка — 10 баллов.

1912 год; лучшее о Холмсе (первые три романа и первые три сборника) издано, но кто сказал, что автор, сменив амплуа, не сможет вновь подняться к таким вершинам писательского мастерства? Тут мы имеем как раз такой пример.

Изумительные герои. Совершенно дикий (даже по виду) Челленджер; постоянно скептический, но сильный духом, Саммерли; истинный охотник — какими мы их себе представляем — Рокстон; даже лохообразный Мелоун — все они попали в когорту героев, которые никогда не забываются.

Повествование. Это какой-то алмаз (пусть и не вполне обработанный, но поражающий нас сиянием своих граней) — «Черепной указатель есть фактор постоянный» — и совершенно дикая драка Челленджера с Мелоуном; некое внутреннее «расследование», произведенное Челленджером — и объяснение оного Мелоуну (напоминает Холмса, надо сказать); «Это еще не факт!» — и словесная дуэль Челленджера с Саммерли, закончившаяся организацией экспедиции; «проверка» Мелоуна Джоном Рокстоном, выявившая его пригодность к экспедиции. Все просто отлично; все запоминается на раз, и уже не оставляет тебя никогда. Путешествие до плато Мепл-Уайта — раньше (в детстве) я считал этот отрывок скучным, но не сейчас. Если вчитаться — все выглядит исключительно интересно — ты, вместе с героями, движешься к неведомой тайне. Напряженный подъем на тепуи, завершившийся эпизодом, который враз делает приключение исключительно опасным. А — далее — и очень органичный юмор проявляется: Челленджер, Саммерли и первобытный клещ; Мелоун и человекообразная обезьяна; и совершенный перл — Челленджер и гориллоид!. А потом приходят Они — сначала неразличимые во мраке, но Могучие. Ужасные и Голодные; потом — уже явные и зримые; описанные вполне пристойно; на уровне познаний того времени. Не могу найти в повествовании ничего лишнего; совершенно ничего.

Единственная претензия, которую я имею к оному роману — мне показалось, что отлично начав, с момента появления индейцев Конан Дойл как бы «скомкивает» повествование. Потом, правда, оно вновь выправляется. И отличные завершающие эпизоды — посрамление неверующих; обнаружение факта, что Мелоун — лох; и изумительное внезапное (но уместное) обогащение героев.

Кто в детстве не мечтает о чем-то подобном? Это потом приходит понимание, что на дворе 21 век; что необследованных мест на Земле не осталось; что ты можещь, в течение максимум дней, попасть в любую точку такого огромного (ранее) мира, и связаться из этой точки с любым человеком, в любой точке Земли; что динозавры вымерли; и что вся Романтика Дальних Странствий ушла безвозвратно.

Только читая и перечитывая такие романы можно вернуть себе Ощущение Необычайного; и впечатления детства. Это величайший дар Автора и величайшее наслаждение читателя.

Только 10 баллов.

Очень грустный рассказ. Потому, что Холмсу здесь уже 60 лет (кстати, на этом рассказе вычисляется дата рождения Холмса — более нигде в Саге нет никаких указаний). Уотсон тоже «пожилой мужчина с седыми усами». Когда любимые герои стареют — это всегда вызывает грусть. А еще — это последний рассказ по внутренней хронологии цикла; и мы никогда не узнаем, что стало дальше с героями — если, конечно, не обратимся к творчеству неведомых продолжателей, творчество которых зачастую сомнительно (например, читанный мною рассказ, как Холмс и Уотсон воевали в 1918 году, или как совсем престарелого Холмса посещала мисс Марпл). Дотошные шерлоковеды, правда, указывают на «Человека на четвереньках», действие которого происходило в 1903 году, и который (рассказ) имеет любопытную обмолвку Уотсона, что дело было 20 лет назад. То есть, Уотсон был жив в 1923 году. А употребление местоимения «мы» получили разрешение» указывает, что в 1923 году был жив и Холмс. Но более всего рассказ грустен не этим; он весь пронизан неизбежной грядущей мировой войной; прямо самое начало «...далеко на западе, у самого горизонта, рдело, словно разверстая рана, красное пятно». И так — собственно, весь рассказ; «скоро подует восточный ветер» — это его конец.

Чем рассказ своеобразен? Тем, что расследования нет; есть его блистательное завершение, и есть краткое изложение хода расследования Холмсом Уотсону. Еще тем, что Холмс сражается (собственно, изобличает) немецкого шпиона. Патриотизм Холмса здесь достигает своей высшей точки. Это закономерно, так как Конан Дойл завершает его жизнеописание. Все остальное — это не классика Холмса; это некоторая шпионская зарисовка.

Рассказ хорош, но из-за грусти, которую он навевает, у меня рука не поднимается поставить более 8 баллов.

По признанию (списку Лучшего) самого Конан Дойла, от 1927 года — это НОМЕР ДЕВЯТЬ!

Мистический рассказ от известного мистика Конан Дойла про строгого рационалиста Шерлока Холмса — что может быть лучше! К сожалению, сюжет не предсказуем, но предсказуемо направление сюжета. Поскольку Холмс никогда никакую мистику не обнаруживал (Собака Баскервилей, Вампир в Суссексе и т.д.), исход заранее ясен — это какое-то непредсказуемое для читателя исключительно хитрое преступление. Это современные авторы выдумывают «Шерлока Холмса и Дракулу», «Доктора Джекила и мистера Холмса» или «Дьявола и Шерлока Холмса» (это я на полном серьезе пишу!), а Конан Дойл (даром что мистик) все-таки оставил своего величайшего героя в рамках рационализма. Чему я, кстати, несказанно рад. Если бы Шерлок Холмс ловил каких-нибудь вампиров, то это был бы совсем другой Холмс, и старой доброй Англии мы, конечно, бы не увидели за нагромождением фэнтезийной ереси.

Рассказ отличный. Завязка и самое преступление, по силе воздействия на читателя, ничем не слабее классики о Хьюго Баскервиле. У меня, если я вчитываюсь в слова, и перечитываю предложения несколько раз, мурашки также бегают, как и при фразе «Когда силы зла властвуют безраздельно». Умышленно не буду давать ни малейших намеков на сюжет — это надо обязательно читать! Напишу только о некоторых, на мой взгляд, недостатках, мешающих поставить высший балл. Торфяные болота описаны слабо — никакого сравнения с Собакой Баскервилей, а я уже стал требователен! Считаю исключительной глупостью, безрассудством, несвойственным Холмсу — эксперимент, который он затеял. Достоверность разгадки, с научной точки зрения, сомнительна.

Датируется мартом 1897 года. Повествование волнообразное — с вялыми и исключительно напряженными эпизодами (нет ощущения нарастания экспрессии от начала к концу). Рассказ дает нам несколько черточек из биографии и характера Холмса, что всегда мне очень нравится:

1. Мы узнаем, что перед указанным в рассказе временем действия Шерлок Холмс трудился до того напряженно, что это привело его к порогу нервного заболевания; что он даже обращался к настоящему врачу (а не замаскированному под врача писателю — Уотсону — порукой тому десятки случаев, когда он совершенно бессовестно и вопреки клятве Гиппократа бросал своих пациентов).

2. Совершенно непредсказуемо у Холмса обнаруживается интерес и познания в филологии (а не только в пепле различных сортов сигаретного, папиросного, трубочного табака).

Из-за указанных выше субъективных недостатков, ставлю на один балл меньше — 9.

Не очень понимаю, почему тут, на сайте, в списке «Архива...» рассказ «Бледный воин» идет последним по порядку. В моем, почти академическом издании 2007 года, он — второй. Есть и другой вариант размещения, но тоже — не в такой последовательности (списки приводятся по первым двум изданиям рассказов, которые вышли в один день — в издательстве John Murray и в американском издательстве G.H.Doran Co). Тут, возможно, стоит отметить, что первые четыре сборника идут строго в хронологическом порядке — как Конан Дойл издавал их, по одному, в Стрэнде и иных местах, так они и попадали потом в авторские сборники в той же последовательности издания. Да и (предлагаю обратить внимание) в этих, первых сборниках очень часто в каждом последующем рассказе Холмс ссылается на предыдущее расследование (соответственно, предыдущий рассказ) Сборник «Архива...» сформирован по совершенно непонятному принципу — последовательности издания нет. По времени издания рассказов самым последним вообще идет «Загадка поместья «Старый Шоскомб» — издан в «Либерти» в марте 1927 года и в «Стренд магазин» в апреле 1927 года.

Поздний Конан Дойл. Поздний Холмс (не в смысле старый, т.к. его образ не меняется, независимо от возраста), а именно «поздний», т.е. для меня — пресноватый, лишенный индивидуальных черт характера, которые так красили ранние рассказы; больше некоторая дедуктивная машина, чем живой человек. Рассказ от лица Холмса, и изумительным введением, просто изумительным. Исходя из того, что Холмс — детектив (а не писатель), а Уотсон — писатель, притворяющийся доктором (см. его безобразное отношение к пациентам во множестве рассказов), Конан Дойл нашел поразительное объяснение слабости своих поздних рассказов. Раз пишет Холмс — это и есть некоторый отчет, лишенный эмоциональной составляющей и не может быть высокого литературного спроса с отчета. Уотсон отсутствует вовсе, соответственно, нет его восклицаний «Поразительно!», «Изумительно, Холмс!» и т.д.

Сюжет довольно прост, но, должен заметить, оригинален; не повтор (с вариациями) ранее разработанного сюжета; очередная вспышка гения автора (отдаю дань уважения Мастеру детектива). Загадка — загадочна; тут некоторым комментаторам показалось, что она предсказуема; снимаю шляпу; я, при первом прочтении, ничего не мог понять. Нечто мистическое померещилось. Построение композиции стандартно для Конан Дойла — клиент (с загадкой); её изложение — с нагнетанием атмосферы; подключение Холмса; выезд на место; разрешение загадки. Очень порадовал нестандартный хэппи энд; просто нестандартный.

Единственные претензии к рассказу, как отметил выше — его безэмоциональность, упрощенность, схематичность некоторая. Если Конан Дойл объяснил это авторством Холмса (а не Уотсона), то, тем не менее, мне скучно без Уотсона; без его умения «раскрасить» повествование. В целом — 8; добротно.

Снова Холмс — не Холмс, а (в данном случае) какой-то наставляющий протестантский пастор. Безусловно, самоубийство — грех; а соответствующая догадка Холмса выглядит блестяще, но — она, увы, единственная.

Нет вообще никакого расследования; даже намека на оное нет. Есть ужасная трагическая история; есть исповедь виновника, но — для детективного рассказа этого явно не хватает. Вот если бы Конан Дойл данный рассказ не снабжал Холмсом (в качестве украшения), я его оценил бы иначе.

Вообще, попытка «в уме» представить рассказанную героиней давнишнюю историю вызывает усиленное сердцебиение, так как история ужасна. Но — опять-таки, увы, и этого ужаса недостаточно для добротного детективного рассказа.

Только благодаря нетипичной, удачной, концовке оцениваю на 5 баллов.

Еще один «экзотический» рассказ с угрожающими Холмсу тупыми боксерами, загадочными шайками с неизвестными руководителями; интригующей завязкой, упрощенными способами добычи информации, и «внезапно» напавшим на Холмса к концу повествования неуместным прощательством. Искомый предмет уничтожен; в силу его исключительной эксклюзивности он никак воссоздан быть не может; злодейка смеется Холмсу в лицо, а он её прощает, ограничившись «изъятием» для пострадавшей от всего этого безобразия женщины 5000 фунтов стерлингов. Кстати, судьба прочих, мелких, злодеев совсем не прояснена, хотя такая безалаберность для Холмса несвойственна.

Что такое? Холмс это не Уотсон, чтобы поддаваться чьим-то чарам; тем более — фальшивым.

Завязка оригинальна; Холмс выглядит хаотичным и каким-то несобранным; в общем — довольно слабо; за некоторые выражения, которые мне понравились (хотя и в переводе) — 7 баллов.

Этот рассказ, все-таки какое-то количество раз издавался в СССР, хотя он не попал в собрание сочинений от «Правды» 1966 г. и, соответственно, во все дублирующие собрания сочинений. У меня, во всяком случае, его нет в Барнаульском дубликате правдинского собрания 1992-1993 годов. Почему это так — я прямо не постигаю, так как никакой «антисоветчины» в нем нет; нет и присущей поздним рассказам явной слабости сюжета.

Соответственно, был прочитан (сравнительно с прочими рассказами) очень поздно, в 2007 году и потом дважды перечитан.

Дело начинается третьего октября; года я в рассказе не обнаружил, но извлек из «Полной хронологии...» 1901 год. Рассказ интересен тем, что в его начале имеется множество отсылок к неописанным Уотсоном делам; из таких списков современные «продолжатели» черпают сюжеты для своих собственных рассказов или фанфиков. Так что и читатели данного рассказа в будущем могут столкнуться с соответствующим творчеством; об одном подобном случае мне доподлинно известно — история с червяком позднее обстоятельно «описана».

Данный рассказ мне лично показал, что Конан Дойл отнюдь не «исписался» к февралю-марту 1922 года, когда в Стренде был впервые опубликован данный рассказ. Напротив, он поразил меня неординарностью сюжета. Аналогичные приключения выдумывали многие авторы, но после Конан Дойла. Я же, при известном напряжении памяти, могу только «Подрядчика из Норвуда» со сходным сюжетом припомнить, но и там он иной. Неординарное, хотя и несколько предсказуемое, развитие сюжета мне очень понравилось. Тут я хочу напомнить критикам, что существует множество позднейших романов, решающих детективную проблему сходным образом. Все считать надуманными?

Холмс, к сожалению, стандартен; ничего нового об его образе я не почерпнул. Зато Гибсон хорош; достаточно ярок.

Расследование развивается достаточно быстро; улик мало, но выводов Холмса — вполне достаточно. Несколько портит повествование появившаяся у Конан Дойла с определенного момента привычка присваивать Холмсу внезапные озарения, из чего вытекает неприятное предположение об удачном завершении множества расследований просто случайно.

Но так, повторяю, рассказ хорош; особенно для последнего сборника; оценка — 9.

Еще один «антисоветский» (не издававшийся практически в СССР) рассказ про Холмса.

Вообще, рассказ неплох (для последнего сборника). Замечанием может стать только отступление детективной составляющей в угоду приключенческой. Происходит масса событий; на роман, пожалуй, могло бы хватить, а вот расследования, как такового — нет. Мешанина из склепов, костей, обгорелый останков, воющих собак, изменения привычек персонажей, злодейских «героев» и прочего. Холмс выглядит простенько — и как детектив, и как личность. Ничего нового об его образе мы не узнаем, к сожалению.

Пожалуй, на 7 потянет.

Куда подевалась старая добрая викторианская Англия с ужасными проклятиями в адрес дочерей, лишением содержания, наследства, высылкой за границу отпрысков, непокорных отцовской воле?

И куда, кстати, подевался благородный Холмс? Все, что он может — это получить дубинками по голове от злоумышленников, счастливо избежавших как рук закона, так и его персонального возмездия. А еще он может заслать к архизлодею Уотсона с тупейшей, обреченной на быстрое разоблачение, историей, а сам в это время вломиться в дом и банально его ограбить. Более того, он тут уже дружит со злодеями, а в финале истории его соучастницей (правда, с вероятным эксцессом исполнителя) становиться какая-то маньячка, обливающая тех, кто ей не по нраву, кислотой?

Сам Уотсон в конце истории признает, что Холмс — банальный преступник, избежавший суда благодаря связям и деньгам. Каково!

Такой Холмс мне не нужен; не удивительно, что в советские времена рассказ не издавали; даже в правдинское собрание сочинений он не попал. Только 4 — за любимого, хоть и изуродованного, персонажа.

Прочитано бесчисленное количество раз; а вот последний — невероятное дело; закончил — и тут же начал читать повторно. Уже и реплики героев заучены наизусть, и масса экранизаций просмотрена. Могу только присоединится к многочисленному хору почитателей — мистические болота Дартмура; мегалитические столбы и жилища первобытного человека; стелющийся, как вата, туман; безлюдье; мрачный, четырехсотлетний, замок; жуткие вопли в ночи и — на фоне всего этого — «ужас, летящий на крыльях ночи».

Здесь дедуктивный талант Холмса проявляется в полной мере, по всему тексту; а завершается роман целой главой, посвященной расследованию. Но вот заметил у Конан Дойла две логические огрехи.

1. Сцена истребления исчадия ада, в которой, из стелющегося тумана, монстр выскакивает на тропу неожиданно и «три богатыря» парализованы страхом — до того, что Генри Баскервиль едва не гибнет. Между тем, обращаясь буквально к первой главе, мы обнаруживаем, что доктор Мортимер сообщил Холмсу о трех случаях наблюдения на болотах заслуживающими доверия свидетелями «светящегося монстра непомерной величины». Холмс не мог об этом забыть и, по крайней мере, из троих сыщиков должен был быть подготовлен к такому зрелищу — именно такой монстр выскочил на тропу; ничего неожиданного. Опять же, смерть убийцы Селдона. Холмс дважды задает непонятно кому вопрос — «Как он увидел, кто гонится за ним в темноте?». Не к лицу это Холмсу; он — отличный химик; он сразу разобрался, уже ближе к концу романа, в причине свечения загривка и морды Собаки Баскервилей.

2. Второй прокол обнаруживается при сличении первой и последней глав. Мортимер ясно сказал Холмсу, что не обнаруженный ими младший брат Чарльза — Роджер Баскервиль является точной копией проклятого Хьюго, с фамильного портрета. Вот я и не могу понять — Холмс, по его словам, очеень быстро выявил подозреваемого. Он должен был, при первом визите в Баскервиль-холл, тут же истребовать этот портрет — и сравнить его со всеми близко живущими людьми — их было крайне мало. У Конан Дойла же Холмс замечает портрет буквально случайно, а я не хочу так думать о Великом Детективе.

Лучшее произведение о Холмсе; 10 баллов.

По признанию (списку Лучшего) самого Конан Дойла, от 1927 года — это НОМЕР ОДИН!

Не рискуя выдавать окончательные оценки, тем не менее, считаю этот рассказ ярчайшим, безумным и поистине классическим (Кроме Собаки Баскервилей); истинное сосредоточие мистического детектива — в котором есть все; и гротескный злодей; и загадочные предсмертные слова и мерзкая гиена (вкупе с павианом).

И кто из вас, прочитав этот рассказ, не поражается гениальной простоте расследования Холмса? «Отдушина», ведущая в соседнюю комнату; шнур от «звонка», никого не вызывающий — это же классика! Все, казалось бы, ясно — но Уотсон ничего не понимает; да и читатель, про большому счету, тоже — хотя автор дал все концы.

Рассказ очень «ранний»; датирован апрелем 1883 года; раньше него не больше нескольких рассказов. Холмс даже вынужден объяснять Элен кто такой этот усатый джентльмен — тогда как позднее это уже было ясно и очевидно.

Если быв меня спрорсили — как охарактеризовать Холмса — я бы привел в пример этот рассказ. Только 10.

Для любителей, искренне проникшихся духом Саги о Холмсе; для тех, кому интересна не только сюжетная канва соответствующих рассказов, но и «незначительные», рассыпанные в среднем по трем томам, упоминания о образе Холмса, о привычках Холмса, о его биографии. Разумно систематизирует соответствующие сведения; охватывает всю классическую Сагу, все рассказы из сборника, в котором было издано, и исключительно выборочно приключения Холмса+Уотсона вообще.

Из-за громадного объема саги, в разрезе «приключений вообще», должно считаться крайне ограниченным опытом. Более того, датировка части рассказов (в которых отсутствуют соответствующие прямые указания), и нет данных для косвенной датировки — безусловно, является лишь личным мнением конкретного автора. Датировка части классический рассказов вызывает сомнение; даже есть прямые противоречия с утверждениями Конан Дойла (но это — также лишь моё личное мнение).

Акцентируется именно на хронологии; биография Холмса раскрывается в незначительной мере.

Стоит прочитать тем, кто этими вопросами реально интересуется; для тех, кто получает эстетическое удовольствие от классического Холмса вообще — интереса не представляет.

Тем не менее, не считаю себя соответствующим маньяком; но на пятом и более прочтении соответствующих рассказов, эти вопросы прямо-таки вылезают.

Поэтому — добротная попытка исследования; чувствуется любовь автора к Холмсу (а есть такие меркантильные авторы, которые полностью плюют на то, что написал Конан Дойл, ограничиваясь только звучным и известным именем); оценка — 8. Оценка сугубо личная; думаю, массу читателей эти домыслы никак не заинтересуют.

Рассказ, для которого место в классической хронологии приходится искать с известным усилием. Прямо указано, что дело имело место быть до свадьбы Уотсона и Мэри Морстен.

При этом, действие «Знака четырех» совершенно определенно относится к 1888 году; тут же — свадьбы еще не было, но герцогу Сент-Саймону 41 год, и родился он в 1846 году (так указано); год расхождения в хронологии явно вырисовывается.

Дело, в котором к Холмсу в очередной раз обращается представитель высшего света викторианской Англии. Заявитель классически стандартен — сноб, имеющий в высшей степени завышенное ЧСВ. Холмсу (и читателю разумеется) он довольно неприятен; непонятен — уже точно, поскольку тогдашние представления о допустимом и разумном поведении резко отличаются от всего, чем мы живем ныне.

Преступления нет; есть довольно интригующая загадка и есть любопытное проявление феминизма (что для 19 века, должно быть, смотрелось крайне предосудительно).

Разъяснение загадки, как всегда, блещет гениальной простотой, чем расследования Холмса традиционно отличаются. Разумеется, после её разъяснения; до этого — читатель остается в блаженном неведении (хотя в данном рассказе, должен заметить, есть сильные предпосылки для предсказания его итога).

Туповатый Лестрейд, вынужденный изрыть пруд в Гайд-Парке, никакого сочувствия не вызывает — напротив, только веселие. Он в данном случае очень оживляет повествование.

В итоге, лорд Сент-Саймон (невзирая на его чрезмерно завышенную самооценку), вызывает определенное сочувствие; и определенное ощущение допущенной в отношении него несправедливости.

В отличие от прочих рассказов сборника, тут нет ощущения «напряженности момента» и повествование более вяло. Так что — 9 баллов.

Дело было зимой 1897 года; иные утверждают, что в январе — хотя это не очевидно. Практически завершение сборника «Возвращения...»; опять перед очередным многолетним перерывом. В этом месте, практически, лучшая классика Холмса заканчивается; «Его прощальный поклон» — это уже отдельные яркие искры на среднем фоне; а «Архив...» — уже средние искры на весьма посредственном фоне.

Но — данный рассказ. Отлично! Когда меня внезапно спрашивают и просят привести примеры «дедукции» — я всегда привожу два простейших, очевиднейших и изумительных в своей простоте примера — короткий окурок от сигары и усы и наличие осадка только в одном винном бокале из трех. А второй пример — это как раз «Эбби-Грейндж». Да и изучение (на предмет потертости) не только «входящего» конца веревки, но и «исходящего» (оставшегося висеть) — вот еще один пример отличной, зрелой работы детектива. «Если есть А, то должно быть Б», но есть ли это «Б» на самом деле? — нужно проверить! Про серебро — абсолютно не согласен. Никакой натяжки тут нет. Есть предположение о фальсификации ограбления; Холмс вышел из дома — и — видит пруд, в котором есть полынья. Он не пишет Хопкинсу «вытаскивайте серебро из пруда», он предлагает посмотреть — нет ли чего в таком удобном для сокрытия улик месте.

Равным образом, никак не могу укорить самостийный суд, с Уотсоном в качестве присяжных заседателей. Вот «отпущение» Райдера в «Голубом карбункуле» — я понять никак не могу, так как оный — суть подлец и вор. А здесь — капитан Кроукер явно находился в состоянии необходимой обороны. Холмс просто взял на себя смелость определить, что капитан не превысил её пределы. Но каждый житель России и очевидец многочисленных казусов в соответствующей сфере, думаю, с Холмсом легко согласится. Удар дубинкой по лицу женщины вполне может вызвать всплеск эмоций, который испытал капитан Кроукер.

В данном рассказе инициатор расследования — детектив Хопкинс. Тут, возможно, стоит отметить, что отношение к данному персонажу у Конан Дойла и Холмса существенно более лояльное, чем к Лестрейду в более ранних рассказах. Здесь официальный Закон не выглядит нагловато-тупым; скорее — добросовестно-некомпетентным.

Рассказ очень яркий; очень классический; один из тысячекратно издававшихся в советский период; оценка — 10.

Курс обогащения от Холмса (и Уотсона, видимо); на 6000 фунтов стерлингов; единственное дело, про которое сам Конан Дойл (в лице Уотсона) упоминал, как о деле, принесшем существенный доход. Даже король Богемии таких денег Холмсу не платил, ограничившись драгоценными сувениром. Май неизвестно какого (согласно компилятивной биографии — 1900) года. Склонен согласится с датировкой, поскольку в тексте указана дата свадьбы герцога Холдернесса — 1888 год и возраст украденного сына — 10 лет. Учитывая, что дело происходит в патриархальной Англии и благовоспитанном благородном семействе, 1888 год + 1 год (округляем) + 10 лет = 1899 год, никак не менее. А далее (про него же) — «председатель суда... (с 1900 года)» — и приходим к указанной дате; я бы даже перенес действие на следующий, 1901, год — так как Герцог Холдернесс не только успел стать председателем суда графства с 1900 года, но и попал, в данном качестве, в энциклопедический справочник (который еще нужно издать! а это — в 19 веке не быстро).

Очень «классическое» произведение — как в плане завязки (традиционный клиент с делом, которое не может разрешить полиция), так и в плане описания всего постепенного (хоть и краткого) хода расследования (даже карта местности, что редко, прилагается). Тут Холмс не сидит в кресле и не дымит (а тем более не колется кокаином); он (совокупно с Уотсоном) шныряет по местности; изучает помещения; исследует следы; делает выводы и, в конце концов, приходит к закономерной разгадке.

Само по себе «дело» — простО — как сам Холмс любит говорить. Но оно становится таковым только после соответствующего разъяснения. При первом прочтении кажется достаточно загадочным; это можно назвать «делом о следах», так как расследование крутится именно вокруг следов на местности (следы ног; велосипедных шин и, на сладкое, загадочных коровьих копыт).

Завершается рассказ довольно нетипичным поведением Холмса. Обычно, его «прощение» имеет место быть в случае, если пострадавший более виновен, чем преступник; тут нет и следа ничего такого. Виновники явные и они изобличены; склонен считать, что Холмс тут в некоторой степени идет на поводу у предрассудков того времени.

Происхождение загадочных подков в завершении рассказа вполне «по-марксистски» объясняет суть капитализма (разбойники), как соответствующего общественного строя.

Очень хорошо; практически нет никаких замечаний; 10 баллов.

Еще один из рассказов, важных для вымышленной биографии Холмса. Причем, важный не только тем, что тут мы знакомимся со старшим (на 7 лет) братом Холмса — Майкрофтом.

Имеет место еще и редкая для Холмса словоохотливость, когда он сообщает, что является потомком захолустных помещиков, что имеет французские корни и что является дальним родственником художника Ораса Верне.

Поставленный в начале рассказа вопрос о соотношении наследственного и приобретенного, в отношении свойств характера, остается неразрешенным. Из других рассказов Конан Дойла мы знаем, что Холмс упорно трудился, дабы развить свою наблюдательность и способность к дедукции. А тут сам Шерлок заявляет, что соответствующее свойство наследственное — и подтверждает это, знакомя Уотсона со своим старшим братом, «значительно более наблюдательным», чем сам Холмс. Мне все-таки как-то ближе первая версия; не хочется думать, что Шерлок стал детективом исключительно вследствие стечения каких-то генетических обстоятельств.

Само знакомство с Майкрофтом (для читателя) происходит весьма интригующе. Перво-наперво, автор знакомит нас с практически невозможно-экстравагантным клубом «Диоген». А далее мы видим интеллектуальный поединок Шерлока и Майкрофта, из которого победителем выходит Майкрофт (как Шерлок и утверждал). Дедукции в этом поединке выглядят обоснованными и разумными; натяжки я не заметил.

Все вышесказанное является приятным обрамлением для собственно сюжетной истории; причем для меня сама история кажется не такой интересной, как Майкрофт вообще, как клуб «Диоген» и как прочие привходящие элементы рассказа. Расследования, как такового, нет. Скурпулезного изучения улик и глубокой работы мысли — нет. А есть, напротив, совершенно не красящее Майкрофта Холмса объявление в газетах, поставившее героя в крайне опасное положение и едва не приведшее его к смерти. Шерлок Холмс тут блестяще спасает героя, поставленного на грань жизни и смерти действиями теоретика Майкрофта. Моветон это, не иначе.

Обратил внимание, что среди «прочих названий» рассказа, в заголовке данной страницы, есть название — полностью излагающее сюжет, после которого и читать не стоит.

Заканчивается рассказ мрачновато; переводчик спасен, но Кратидес погиб, а злодеи сбежали. И только позднее до Холмса доходят сведения, что они были подвергнуты самосуду — но без какой-либо заслуги Шерлока.

Действие рассказа происходит летом; год — не указан; в биографиях Холмса дело отнесено к 1888 году; почему — не знаю. Во время начального разговора Холмс с Уотсоном обсуждают некоторые астрономические вопросы, что, опять-таки, противоречит «Этюду в багровых тонах», согласно которому Холмс не имеет никаких познаний в области астрономии.

Написано прекрасно; читается легко; рассказ важен для мифологии цикла, но за некую слабость сюжета — 8.

Июнь 1902 года (прямо по тексту); Холмс сталкивается с новой загадкой.

В этой истории злодею вновь нужно освободить место, так сказать, преступления от постоянно присутствующего там человека. Мысль «убить» в старой доброй Англии Конан Дойла в голову злоумышленнику не приходит. Он изобретает способ, еще более фантастический, чем переписывание Британской энциклопедии в «Союзе рыжих» или составление списка торговцев скобяными изделиями в «Приключениях клерка». И гарантией воплощения замысла является алчность; тут речь идет о миллионах, а не о каких-то 40-100 фунтах стерлингов. Сама глобальность замысла злодея, во многом, искупает некоторую вторичность сюжета. Полагаю необходимым заступиться за Конан Дойла — а много ли известно таких детективных идей вообще, которые бы не повторялись многократно, и не были бы обсосаны со всех сторон? Кстати, жанр «рассказа» еще более усложняет задачу автора — в коротком произведении вторичность сюжета более заметна.

Кроме этой претензии, кстати, больше никаких особых огрех не замечаю, хотя рассказ очень поздний. Тем не менее, Холмс все также проницателен (а Уотсон — туповат); истории клиентов Холмса все так же удивительны, а злодеи все так же хитроумны. И, если возможно предугадать движущий мотив этой истории, то окончательный результат — ради чего? — предугадать практически невозможно.

Идиллию нарушает только фактическое отсутствие хэппи энда. Ранение Уотсона, конечно, легкое. Но вот судьбе единственного настоящего Гарридеба (прочие — фальшивые) не позавидуешь.

За вторичность у «Приключения клерка» отнял один балл; здесь приходится отнимать два — 8 баллов. Рассказ, невзирая ни на что, добротный и обстоятельный; относится к той половине «Архива...» которая легко читается.

По признанию (списку Лучшего) самого Конан Дойла, от 1927 года — это НОМЕР ОДИННАДЦАТЬ!

Приблизительно, 1878 год; Холмс впервые приезжает в Лондон и поселяется на Монтегю-стрит, рядом с Британским музеем, и совершенствуется в тех областях знаний, которые считает необходимыми для профессии детектива. Периодически, ему попадаются различные дела (многочисленные отсылки по тексту); дело Месгрейвов — третье дело Холмса (если Глорию Скотт считать первым). Обо всех этих подробностях жизни молодого Холмса мы узнаем из рассказа «Обряд дома Месгрейвов»; это — один из тех рассказов, которые формируют образ героя, сообщая факты вымышленной биографии; тем и прекрасен соответствующий эпизод.

Из этого же рассказа мы узнаем о картотеке Холмса; о сочетании необычайной пунктуальности и аккуратности в делах, с крайней неряшливостью в быту. В общем, как уже отметил, это — один из рассказов, формирующий образ героя, которого мы так любим.

Само дело, которое Холмс излагает Уотсону, демонстрируя при этом извлеченные из картотеки предметы (относящиеся к нему) является достаточно необычайным. Есть преступление (сначала просто загадочное исчезновение дворецкого); но есть и сплетенная с этим преступлением некриминальная тайна. Холмс исключительно умело распутывает и то, и другое. Мало того, если бы не Холмс, неизвестно, что сталось бы с обнаруженным уникальным историческим артефактом.

Наряду с «Глорией Скотт» — это второе дело, имевшее место до знакомства Холмса с Уотсоном в «Этюде в багровых тонах» (1881 год по внутренней хронологии), о котором Холмс рассказывает Уотсону. Больше таких рассказов нет; все прочие имели место после знакомства героев. Изданы эти два рассказа также подряд, соответственно, в апреле и мае 1893 года.

Добротно, даже фундаментально. Оригинально. Классически. Только 10.

Это отличнейшая рождественская история внутри Саги о Холмсе. Мы, конечно, довольно смутно понимаем дух рождества (не наш праздник), но тем не менее определенное ощущение все же есть.

Чем запоминается?

1. Самой длинной и подробной в сборнике «Приключений...» «дедукцией» по поводу шляпы, которая занимает аж две страницы текста. Все логично, кроме алкоголизма, который ничем не обосновывается и — странное дело — все же обнаруживается у Бэйкера.

2. Прогулка Холмса и Уотсона по заснеженному Лондону прекрасна. «Пар от дыхания прохожих был похож на дымки от пистолетных выстрелов...» и так далее.

3. Оригинальный сюжет. Мне никакой аналог в голову не приходит; прекрасная выдумка.

4. Довольно необъяснимым прощением Райдера. Разумеется, аналогичные эпизоды в шерлокиане имеются; но вот именно Райдер у меня никакой симпатии и сочувствия не вызывает. «Ради праздника» для меня непонятно.

В целом, случайно став свидетелем загадки голубого карбункула, Холмс вполне закономерно, и с блеском, её разрешает. Оценка — 10; желаю всем читателям если не насладиться вкусом куропатки с Холмсом и Уотсоном, то получить не меньшее удовольствие от очередной встречи с великим детективом.

Один облапошенный переписывает Британскую энциклопедию (Союз рыжих); другой — выписывает торговцев скобяным товаром (Приключения клерка). Обоим платят неплохие деньги ради их устранения из того места, в котором они имеют несчастье обретаться. Имеет место своеобразный гуманизм XIX века — в современные суровые времена и Уилсона и Пикрофта просто-напросто бы пристукнули — никакого особого резона с ними возиться нет.

Тем не менее, это отличный рассказ «золотого века» Холмса; он ни в коей мере не подлежит пропуску при чтении (в отличие от некоторых поздних рассказов). Рассказ атмосферный (викторианские мелочи, да и, собственно, некоторая зарисовка из жизни тогдашних брокеров); с классическим сюжетом (посетитель с загадкой и неясными опасениями); классическими приемами (догадки о времяпрепровождении Уотсона и пр.). Из этого рассказа мы узнаем, например, что Холмс грызет ногти. Как и всякая мелочь, характеризующая любимого персонажа, это придает рассказу жизненность, а образам — достоверность. Не все рассказы Конан Дойла могут этим похвастаться.

К сожалению, некоторая вторичность сюжета относительно «Союза рыжих» не дает возможности поставить высший балл. Поэтому — 9.

Первое дело Холмса; этим и интересно. По хронологии цикла относится к 1873-1874 году (исходя из слов героя о двух годах учебы в колледже и общего возраста Холмса, приблизительно указанного в «Его прощальном поклоне»). Опубликовано впервые в «золотой период», когда каждый месяц выходил новый рассказ в Стрэнде, и один рассказ был лучше другого.

Холмс еще НЕ детектив, но УЖЕ владеет дедукцией в почти мистическом ключе, что отлично видно по эпизоду с «исследованием» судьи Трэвора, когда Холмс настолько безошибочно описал прошлое последнего (Д.А. особенно), что вызвал у него приступ паники от неминуемого (как казалось) разоблачения. На этом детектив, собственно, кончается; все прочее — это постепенное (с вторичным привлечением в конце Холмса) раскрытие судьбы Трэвора. Мы видим шантажистского пришельца из прошлого (аналог — например, «Тайна боскомской долины»); загадочную записку, которую Холмс успешно расшифровывает (аналог — «В сиреневой сторожке»). В общем, классика Холмса. Рассказ Трэвора есть своеобразный вкладыш — сюжет-в-сюжете; довольно приятная пиратская история. Финал открытый — кто кого умертвил, непонятно; наказан шантажист или нет — соответственно, тоже.

Как практически каждый рассказ периода расцвета творчества Конан Дойла — просто отлично; 10.

По времени публикации — третий с конца; декабрь 1926 года в Либерти и январь 1927 г. — в Стрэнде, что обусловило его низкие читательские качества (ИМХО).

В общем — все на месте; классическая завязка; практически стандартное развитие сюжета (даже с безуспешным привлечением Уотсона); окончание, конечно, не совсем стереотипно, но и не архи-ново. Но вот мне, почему-то, при сохранении внешней формы, рассказ показался лишенным жизни. Может быть, тем, что автор здесь не описывает Холмса ни единой черточкой; просто сухо констатирует «Шерлок Холмс»; раньше «Уотсон» обязательно пару строк своему компаньону уделял. Герой настолько известен? Едва ли; рассказ-то совершенно самостоятелен. Или, может, тем, что и прочие герои схематичны? И злодей, даром, что на словах ему приписывают почти шекспировские страсти, также бесцветен. Он только на словах Отелло; а я вот в это как-то не верю. Садистический способ умерщвления только вызвал у меня определенный интерес, а больше — ничего.

Таким образом; объективно это добротно сделанный (в стиле старого Холмса) рассказ. Однако субъективно я его оцениваю только на 6.

По внутренней хронологии цикла, это — предпоследнее приключение Шерлока Холмса, датируемое 1907 годом (последнее — «Его прощальный поклон»; 1914 год). По реальной хронологии издания произведений — четвертое с конца. Опубликовано в Либерти в ноябре и в Стрэнде в декабре 1926 года. Позднее был еще один рассказ в декабре того же года, и — 2 рассказа в 1927 году. Все четыре последних рассказа (+2 чуть более ранних, но 1926 года же) опубликованы после трехлетнего перерыва; их нужно рассматривать отдельно от всех прочих. Каждый из них имеет определенные дефекты.

«Львиная грива» написана от лица Холмса, уже уехавшего в Суссекс. Уотсон вообще отсутствует, что полностью соответствует мифологии цикла.

Рассказ сам по себе неплох, невзирая на недостатки. Тем не менее:

1. Цианея не обладает теми свойствами, которые ей придал Конан Дойл, и убить здорового мужчину неспособна. И следы от её воздействия отнюдь не будут напоминать последствия сечения раскаленной проволокой.

2. Причины подозревать Мэрдока для меня абсолютно непонятны. Ну и что, что есть условный мотив. А где возможность?

3. Как это ни неприятно признавать, но Холмс просто вспомнил, что ранее где-то вычитал слова «львиная грива», и, соответственно, принялся их разыскивать снова. Никакой особой дедукции тут не просматривается, за исключением собачьего фактора, который, во многом, случаен.

В целом, слабенько для Холмса вообще; недурно для последнего сборника. Остроумно с точки зрения сюжета. В целом, с некоторой натяжкой, 8.

Невзирая на массу справедливо-негативных отзывов, добавлю, все-таки, свои пять копеек.

Я предлагаю сравнить данный рассказ с прочими рассказами из «Архива...». Думаю, при этом обнаружится, что «Человек на четвереньках» не так уж и плох. Безусловно, Конан Дойл тут скатывается в фантастическое допущение, но разве оно первое или единственное? А куда более ранняя «Дьяволова нога?» А «Львиная грива», которая рисует из цианеи неправдоподобного монстра какого-то?

В общем, частично соглашусь со сторонниками чистого детектива — ясно, что это не классический расследующий реальные (а не фантастические) преступления Холмс. Но, вместе с тем, для некоторого разнообразия при чтении — неплохо. Непредсказуемость финала, проистекающую из фантастичности допущения, пожалуй, засчитаю за плюс.

Рекомендуется любителям фантастического детектива, как жанра. А также тем, кто будет рад обнаружить, что и сам Конан Дорйл мог взглянуть на своего героя под иным углом зрения. Оценка — 8.

Поздний Холмс. Единственное, из 60 повествований о великом детективе, которое написано не от лица Уотсона, и не от лица Холмса, а от третьего лица.

Не могу воспринять эту историю иначе, чем гротеск. Причем, в театральном смысле, ибо истории присущ оттенок театральности. Все действие происходит в одной комнате, на протяжении, может, двух, или около того, часов. Расследования нет. Холмс умышленно отказывается от пищи ради обострения умственных способностей (явная гипербола). Психологический поединок героя и злодея; чуть ли не пистолеты друг в друга тычут (где это видано еще?). Развод злодея и завершающий обман от Холмса и — является полиция.

Об истинном Холмсе мне, в этой истории, напоминает только восковая фигура из «Пустого дома», да упоминание духового ружья (привет из того же рассказа). Хоть это и последний сборник рассказов, в котором концентрируются практически все слабейшие вещи, тем не менее «Человек на четвереньках», или «Вампир в Суссексе» — куда лучше.

Воспринимаю только как концепт иного взгляда на Холмса, и как попытку автора резко изменить стиль. За все это — 6. В целом рассказ не понравился.

Поздний Холмс, а по качеству — все равно, что ранний. Классика: посетитель с загадочным происшествием; полицейские инспектора, разыскивающие его; выезд «на место»; нагнетание ужаса посредством фетишей и костей, извлеченных из печи (вкупе с ведром крови и растерзанным петухом); ужасные лики в ночи; вызывающие мурашки слуги и т.д. В обшем, все, чем хорош классический Холмс тут имеется в избытке. Автор, так сказать, удачно тряхнул стариной. Едва ли не лучший рассказ в сборнике (еще «Дьяволова нога» на это звание претендует).

А что нетипично?

1. Необычайно умный (ровня Холмсу!!) провинциальный инспектор Бэйнс, раскрывающий дело одновременно с великим детективом. Более того, он даже! раньше Холмса! выдает ему сведения, до которых Шерлок не додумался (значение цветов в записке)!!

2. Ни Бэйнс, ни даже Грегсон, не проявили нездорового энтузиазма и не попытались схватить Скотт-Эклса, застав его у Холмса. Они его нетипично выслушали, и ему поверили.

3. Главный злодей — вот действительно злодей, государственного масштаба. Куда до него Мориарти!

4. Зло не наказано; злодей убегает и лишь позднее его предположительно настигает некий аналог правосудия свыше.

Очень неплохо; оценка — 9. Ниже идеала из-за длинных политических разъяснений.

Нетипичный сюжет; по крайней мере, завязка нетипична. Это не приглашение от Холмса Уотсону, и не визит клиента к неразлучной парочке, и не вызов от Лестрейда/Грегсона/Хопкинса. Тут Уотсон ввязывается в расследование, шныряя по махровому наркопритону, и встречая там Холмса. Кстати, приключения жены Уотсона тут продолжаются — жена присутствует на первых двух страницах, участвует в разговоре и, опять-таки! Ни Уотсон, ни подруга жены (к которой, кстати, обращаются по имени «Кэт»), не называют жену Уотсона по имени. Склоняюсь к тому, что брак Уотсона (вопреки «Знаку четырех») оказался отнюдь не счастливым. Или автор, который свои рассказы изначально печатал по одному, раз в месяц, в Стрэнде преимущественно, и только потом издавал их в виде авторских сборников, просто поленился вспоминать, как он ранее нарек суженую доктора. Мне лично это режет глаза.

Да и дальнейшее расследование также нетипично; Холмсу негде проявить свою фантастическую наблюдательность. Хотя окончательная догадка, конечно же, приходит к нему — но не в результате стройной цепочки рассуждений, а в результате всего нескольких наблюдений. Безусловно, чтобы их увязать нужно было обладать гением Холмса, однако остается ощущение того, что в этом приключении Шерлок свой талант понапрасну растрачивал.

Преступление тут отсутствует (если не считать таковым махровую наркоманию — которая в Лондоне тех лет была вполне заурядна и даже благопристойна). Ужасы типа выбрасывания трупов в канал через потайные дверцы — остаются ужасами, за рамками повествования (а может, и мифом). Связанные с наркопритоном негодяи никакого ущерба не терпят; не наказаны. Реальность изложенного (с социальной точки зрения) для современного читателя остается непостижима.

В общем, добротно; но в данном сборнике — не лучшее произведение. Я его не люблю, хотя и перечитывал неоднократно.

Оценка — 8.

А вот это, сравнительно с предыдущими двумя рассказами сборника, просто отлично!

Ключевая загадка действительно загадочна. И она очень уместно выглядит; тут я ни в какой мере не могу назвать ее вымученной. И объяснение отличное; так что сюжет рассказа можно считать очень удачным. Легкий налет мистики — этот сумрачный музей восковых фигур — конечно, не дартмурские болота, но очень приятен. Наглец и ублюдок сэр Джервейз напоминает доктора Ройлотта из «Пестрой ленты». А уж боксерская выходка Уотсона — вообще выше всяких похвал; в кои веки Уотсон отличился, достойным образом покарав злодея и отлично завершив сюжет.

Изначально читал в Науке и жизни; соответственно, счел, что и остальные рассказы этого сборника также хороши. Оказалось, что это не так. Кстати, предыдущий перевод понравился больше. Одна фраза «Костоправ вмешивается?» от Дарлингтона чего стоит.

Оценка — 9.

Это уже существенно лучше предыдущей «тайны семи циферблатов».

Имеется интрига — человек умер непонятно от чего. Подозревается убийство, есть подозреваемый, но как он это сделал? Реально ли таковое развитие событий, как изложено — это к медикам вопрос; на обывательском уровне весьма сносно. Хотя дедукции и здесь, на мой взгляд, маловато. В общем-то, гениальная догадка Холмса выглядит больше случайной, чем закономерной. Все остальное — на среднем уровне. И классический Лестрейд присутствует — в том обличье, которое его характеризовало в ранних оригинальных рассказах — с железобетонным самомнением и желанием «хватать», не разобравшись. Уотсон, как рассказчик, стандартен; у меня нет претензий к его описанию. Даже прочие злодеи/потерпевшие напоминают типичные образчики Конан Дойла-отца. И красивая девушка (50% как минимум оригинальных рассказов содержат такую героиню) присутствует. Поскольку Уотсон не выпускает стандартные слюни, оцениваю его, как указал выше, положительно.

Это сочинение читать можно; поставлю 7.

Крайне недоволен этой неудачной попыткой «реконструировать» (сочинить по имеющейся в оригинальном цикле отсылке к некоемому «убийству Трепова» новый рассказ) «неизвестное приключение Шерлока Холмса».

При явно прослеживающемся намерении авторов как можно ближе следовать канону оригинальных рассказов, это не удалось. Никакого расследования, как такового; и никакого мыслительного процесса великого детектива по тексту не обнаруживается. Шерлок уезжает на неделю куда-то (в Одессу — сам уже домысливаю); Уотсон остается и непонятно чем занимается. Все — Шерлок возвращается, и начинается некоторая развязка, которая также никакой работой ума не блещет. Шедевры дедукции (непременный атрибут оригинального Холмса) крайне слабы; практически отсутствуют. «Тайну циферблатов» считаю вообще притянутой за уши — с намерением создать какую-то интригующую загадку, что на деле не удалось. Почему «Великий князь Алексей» путешествал в компании злодея-нигилиста — совершенно непонятно. «Трагический» бомбистский конец написан, или переведен, так, что читателю вообще трудновато в нем разобраться — что и где там взрывается и почему горе-сыщикам не отрывает головы; мне вообще непонятно, как Холмс мог допустить такой конец? Уотсон туп более, чем в среднем у Конан Дойла.

Отдельное «спасибо» переводчику. Я знать не знаю ни о каких «нигилистах». Это европейским авторам простительно так называть условных русских революционеров. А вот любому русскому нигилизм известен лишь как философское течение, или даже определенное мировоззрение; никакой боевой организации «нигилистов» в природе никогда не существовало, что вызывает закономерное раздражение и даже протест. Не знаю, как тут было быть переводчику — понятно, что дословно в тексте присутствовали «нигилисты», но не следовало ли перевести не буквально, а по смыслу? Это на боевую организацию эсеров похоже (хотя по времени действия также не очень подходит). Сугубо для меня это изрядно испоганило и так слабое повествование.

Не больше «4»; это, все-таки, не графомания.

Это — классика даже на фоне классики. Шерлок Холмс, написанный в разное время, все-таки отличается и сюжетно, и качественно.

Здесь мы видим именно классического Холмса, с его напряженной аналитической работой, потрясающими дедукциями, несколько пренебрежительным отношением к официальному закону (формально виновный не всегда виноват), скурпулезным исследованием мелочей — на которых строится мощное здание неопровержимых доказательств; классического Уотсона (с его сомнениями, определенной туповатостью — оттеняющей гений Холмса); и классический бессильный официальный Закон. Единственно, что не понравилось, это самая завязка. Уотсон завтракает с женой — и ни разу, за время разговора, не называет её по имени. Вот мне и непонятно — то ли Конан Дойл забыл, что поженил Уотсона с Мэри Морстен, то ли это уже другая, вторая жена, а то ли это в Англии было не принято так к жене обращаться. Равным образом, не нравится (но это, к сожалению, классика) крайне легкомысленное отношение Уотсона к своим пациентам. Много их, мало — а Уотсону, судя по всему, плевать. Кажется даже, что автор неудачно выбрал профессию для Уотсона; надо было что-то, не связанное с человеческой жизнью. А то, того и гляди, пациент помирает; скорую помощь в те времена еще не придумали, а Уотсон — где-то в Девоншире мешает Холмсу вести расследование.

Но, в целом, в сборнике «Приключений...» — один из лучших рассказов; как раз такой, что если начать чтение с него — то можно навсегда «заболеть» Холмсом и соответствующим типом детектива.

Только 10; никак не меньше.

В общем, задавшись целью прочитать более-менее известные робинзонады, дошел до этой повести. В принципе, рад тому, что она все-таки издается (хотя по художественным достоинствам это весьма спорно).

В общем, это произведение про детей, и, судя по всему, и для детей также. Очень какое-то сонное, тягомотное, созерцательное повествование, лишенное драматизма. Даже несколько странен инфантилизм — такое впечатление, что и писал тоже ребенок. Понятно, это шутка. Автор, видимо, нацеливался на определенную аудиторию. С практически-прикладным «Таинственным островом» не сравнить. Даже Робинзон Крузо, который (как буржуа) до попадания на остров ничего руками делать не умеет (относительно, конечно) выглядит тут производственным монстром. Мне трудно оценить произведение, будучи взрослым человеком, и при этом приняв во внимание юношескую его направленность.

Сюжет абсолютно стандартен; не обнаружил ничего такого, что могло бы его выделить в категории «робинзонада». Вспоминаем: Робинзон Крузо — христианская составляющая; Швейцарский робинзон — упорный труд в коллективе; Таинственный остров — гимн науке (в прикладной составляющей); Крушение Великого океана — некий симбиоз труда и слабых познаний Робинзона; Школа робинзонов — юмор в приложении к поддельной робинзонаде; Вторая родина — тяжеловесная попытка повторить Швейцарского робинзона и т.д. Тут же нет ничего своеобразного.

Герои — дети — они по определению не должны иметь какого-либо устоявшегося, архетипичного, характера — они его и не имеют

Если кто-то вознамерится (как я) прочитать целенаправленно, как разновидность сюжетной линии приключенческой литературы — рекомендую; нужно. А так, вообще, не думаю что стоит тратить время. Один балл добавляю за то, что это все-таки раннее произведение в соответствующем жанре; сюжет не был еще «забит» и потому, что я считаю, что, все-таки, его чтение может вызвать у некоторых юнитов положительные мысли (а не только мысли о ловле покемонов).

Итого — 6.

Вопрос о соотнесении тупого «корабля поколений» и скорости технического прогресса достаточно тривиальна; она сразу просчитывается и угадывается в сюжете. Равно как и вытекающая из оного проблема реинтеграции устаревших космопроходцев в сильно изменившееся общество. А вот все прочее — походит на какую-то буйную фантазию; вполне можно было нечто более технологическое предложить.

На мой взгляд, довольно невыразительно. Но, с учетом прошедшего времени, и неплохо. По крайней мере, пока никаких реальных предпосылок того, что нечто такое когда-то произойдет — нет. 40-45 лет назад были запущены первые земные «межзвездные» зонды. Почти полвека — это достаточно много для цивилизации, которая рассуждает о какой-то технологической сингулярности. А на деле никакого прогресса нет; продолжают летать межпланетные паровозы; нет никаких шансов, что «Пионер-10» или «Вояджер-1» кто-то когда-то догонит. Наши дети и внуки будут продолжать бегать со смартфонами и ловить покемонов, но никто к звездам не полетит — человеку это неинтересно. И денег на это ни один буржуй не даст. Печально; остается только почитывать вот такие рассказы, да смотреть в недоступное небо.

Такое своеобразное свободное продолжение Шерлока Холмса. Мне не понравилось, почему — сейчас объясню.

Построение сюжета стандартно — к Холмсу приходит посетитель с тайной непостижимой смерти; Холмс и Ватсон (так в издании) едут в пригород, расследуют дело; Холмс разоблачает злодея и предает его в руки правосудия. Ватсон несколько тупее, чем он бывает обычно (не опознал медицинскую пиявку). Холмс блестящ (вернее, автор хотел, чтобы он так выглядел, а получилось — не очень). Дедукции — слабоваты. Время действия четко датируется между 1895 и 1901 годом.

Чем рассказ отличается от всех прочих аналогичных? Перво-наперво, посетителем Холмса является Герберт Уэллс — именно, тот самый. Он уже написал «Машину времени», но еще не написал «Первых людей на Луне» — отсюда и датировка.

Рассказ относится к категории тех, авторы которых стремятся придать Холмсу большее правдоподобие, путем введения в повествование реальных исторических лиц. Ввиду сюжета, это совсем не удается.

Далее, Холмс проявляет небывалые познания в литературе; он опознает Уэллса, но не путем дедукции, а потому, что знает его по фотографии и читал его романы. Это совсем слабо.

Мало того, как мы все помним из «Этюда в багровых тонах», Уотсон ясно написал, что «познания в обрасти литературы — никаких». Правда, позднее Конан Дойл по каким-то причинам меняет свое отношение к детективу, и последний сыплет у него цитатами из Библии, Шекспира и так далее. Тем не менее, знакомство с фантастической литературой Холмса выглядит совершенно невероятным. Далее по ходу действия Холмс показывает свое знакомство с опытами Галилея (Ватсон — нет); мне кажется странным, как это Холмс, имеющий сугубо практический склад ума и называющий свой мозг чердаком, в котором нет ничего ненужного, вдруг проявляет познания в физике.

Но самый апогей бреда содержится в инерционном корректоре, который движет сюжет. Это такое устройство, которое способно менять или полностью уничтожать силу тяжести.

Все рассказы Конан Дойла реалистичны и практичны; у него нет никаких родовых проклятий, в виде собак; никаких вампиров; никаких призраков и ничего аналогичного.

Здесь же автор перемещает нас в какое-то фантастическое окружение; это какой-то стимпанк, вместо старой доброй викторианской Англии. Идея довольно сомнительная, хотя кому-то, возможно, и понравится. Погиб изобретатель чудо-устройства — как — не скажу, в этом смысл сюжета и тайны. Но до этого пресловутый изобретатель успевает слетать на Луну!? и даже передать Уэллсу пузырек с лунной пылью. Место преступления является космическим (??) кораблем. В общем, мне такое смешение стилей и искажение образа Холмса не нравится. После расследования и изобличения злодея, Уэллс обещает написать книгу (Первые люди на Луне). Кстати, по ходу действия Холмс вторично заделывается литературным критиком, и аргументированно критикует «Машину времени», чем вгоняет тупого Ватсона в сон.

В общем, все понимают, что никакого инерционного корректора нет и быть не могло. Но тут автор допускает еще одну чудовищную ошибку. По его описанию, инерционный корректор является стационарным устройством, запускающим корабль. Вот и вопрос — корректор остается на Земле, а как герой ухитряется вернуться??

По ходу действия герои обнаруживают еще много чего любопытного — гигантских пиявок и 6-дюймовых муравьев; мышей с истонченными лапами и такую же собаку. По мысли автора, эти существа длительное время находились в поле корректора и, соответственно, претерпели эволюционные изменения. А по мне дак — Уэллс не только своих «Первых людей на Луне» отсюда извлек, но и «Пищу богов» и, может, даже «Остров доктора Моро». Сколько времени реально требуется для такой «эволюции» — оставляю на совести автора.

В заключение укажу, что глаза одного из героев периодически то синие, то серые — это уж явный недосмотр автора.

Рассказ закончен; лунная пыль выброшена в окно (с непонятной мотивировкой); перед этим все её потрогали и понюхали — вот тут-то автор реально описывает настоящую лунную пыль. И если герои все время сомневаются — был полет в реальности, или нет; я — не сомневаюсь. Острые изломы, запах пороха — это настоящая лунная пыль.

Для больших фанатов Шерлока Холмса — в особенности, для любителей смешения литературных стилей. Кстати, с точки зрения литературы написано добротно; скуку не навевает.

Оценка — 5; не могу поставить меньше за Холмса, даже такого нетрадиционного.

Одна из двух прочитанных в детстве фантастических книг (вторая сборник Шалимова), из которой я до сих пор помню наизусть два последних абзаца, и издание которой (1957 года) до сих пор стоит на полке, переплетенное вручную и в новодельной обложке, но с которой на меня до сих пор смотрят фантастические летающие каллистяне. Некоторые иллюстрации в ней, кстати, напоминают фантастические пейзажи, типа Дворца Советов.

Не совсем согласен с ранее написанными отзывами; вот и решил изложить свой.

Конечно, это социалистическая утопия (также как у Ефремова — утопия коммунистическая), но на мой взгляд она не заслуживает такого уж очевидного отрицания, и даже остракизма.

Сюжет вполне обычный, заурядный; с той только особенностью, что традиционный космический корабль прилетает в реальный СССР, а время действия или совпадает с временем написания романа, или, скорее, несколько отодвинуто в будущее (на Земле еще нет космических фотографий — значит, самое позднее — это начало 60-х годов; уже Титов фотографировал Землю, а полностью идентичный вид Земли из глубины межпланетного пространства был получен американцами в 68). Романов со схожим сюжетом масса; ничего такого особенного в сюжете нет. Дружественная инопланетная миссия коммунистически настроенных инопланетян, которая знакомиться с советской жизнью и, по прошествии некоторого времени, отбывает обратно в систему Рельоса-Сириуса, забрав с собой двух людей с земли. Что происходит в промежутке? Каллистяне знакомятся с земной жизнью, в том числе с неприглядной, «шпионской» её частью; вследствие диверсии застревают на Земле дольше, чем хотели. Попутно знакомят землян с различными, как это модно сейчас говорить, гаджетами. Вот, собственно, и все. Конечно, написано с социалистическим пафосом — куда без этого, но вполне бесхитростно и жизнеутверждающе. О шпионе, кстати. Вот не хочу видеть всюду шпионов в дымчатых очках и с накленными бородами, но, тем не менее, шпион вполне мог в то время быть. Они даже советские разработки воровали, что уж говорить об инопланетных! Так что, шпион отвечает духу времени, и если кого-то его наличие коробит, то меня — нет. С этим пресловутым злодеем связана еще одна любопытная история — им оказался китаец Ю-Син-Чжоу (или кто-то, замаскировавшийся под него, но все равно китаец). Это отнюдь не странно; возвращаясь в 57 год, легко обнаружить, что некоторое время китайцы были самыми главными злодеями, хуже американцев. Если последние были просто буржуи, то китайцы, так сказать, извратили учение Ленина (может, и Сталина заодно). Еще можно вспомнить про мерзостные заголовки иностранных газет, освещающих событие — ну прямо точь-в-точь, как сейчас! Мартынов — пророк, не иначе.

Далее, что мы имеем по инопланетянам? Их корабль имеет сферическую форму и внушительные, достаточные для межзвездного полета, размеры. Можно вспомнить, что Циолковский, еще где-то в 1883 году, фантазировал именно о сферических кораблях.

Пресловутые кнопки у инопланетян. Ничего особенного, в начале «Туманности андромеды» у Ефремова также полно архаичных циферблатов и всяких стерженьков в кабине; никаких джойстиков. Так что это свидетельствует не о недостаточности познаний Мартынова, а о слишком приземленном его мышлении.

Пресловутые крылья. Автор не сообщил мне, что за фантастический аппарат размещался в маленькой коробочке под крыльями. Объяснен только реактивный принцип полета. И вот я не могу полностью отрицать возможность такого аппарата — особенно, учитывая, что реактивная струя могла состоять из воздуха; т.е. прямоточный реактивный двигатель, возможность/невозможность которого зависит исключительно от наличия мощного и компактного источника энергии.

Или можно вспомнить эпизод с фантастической каллистянской терапией, которая позволяла уничтожать металлический предмет (пулю) внутри тела. Камни дробят ультразвуком; возможно ли такое на практике — я сказать не могу, но выглядит интересно. К несчастью, нанороботов Мартынов не изобрел.

Есть, конечно, и ошибки. Действительно, нет ни следа кибернетики. Как управлять кораблем в таких условиях — наверное, никак.

Или пара сиамских близнецов — металл къясинд, имеющий температуру плавления в 11000 градусов. Это явно невозможно; мало того, это противоречит самому атомному строению вещества — следовательно, никогда возможным не станет (если оставить в стороне всякую экзотику, типа странной материи и пр). Второй «близнец» — такой же мифический газ неоль, предназначенный для создания пламени, режущего пресловутый упорный къясинд. Тут, судя по всему, ситуация еще хуже. Уже давно известны наперечет все вещества, дающие при сгорании (или разложении) энергию. Сколько их не переставляй, и как с ними не экспериментируй — никакого сверхмощного пламени не получищь (если, опять-таки, оставить в стороне нестабильный атомарный водород, ни одного намека на который в тексте нет).

Можно сказать, что у Мартынова на одну здравую фантастическую идею попадается одна бредовая. По мне это нормальное соотношение.

А теперь немного о другом. Почему я написал о романе «жизнеутверждающий»? вот почему:

По всему тексту разбросаны оптимистические ремарки. Вот каллистяне высадились и сложили крылья. Что они делают далее? Мартынов пишет «И о н и у л ы б а л и с ь». Не бегали с лучеметами; не подавляли силой воли; не обращали землян в рабство и даже не ставили над ними никаких опытов.

Или, в разговоре, каллистянин говорит «Д е т и — ц в е т ы ж и з н и». Широков вздрагивает, спрашивая у него «Откуда вы знаете это выражение?» Ответ дается такой «О н о о ч е н ь д р е в н е е». Он не вопит «Война до победного конца», не возвещает «Ты будешь мой рап». Он говорит про детей.

Короче, кажется свою мысль я выразил. Роман не заслуживает, чтобы им зачитывались (как я в детстве). Но один раз его прочитать, безусловно, можно.

Оценка — 8

Отнюдь не юмористический, а весьма глубокомысленный рассказ — с точки зрения современного читателя. Советскому читателю он был непонятен; зато отлично понятен теперь.

Движущей силой сюжета являются два принципа капиталистической экономики:

1. Жизнь взаймы. Долгами обременены все — граждане, корпорации, государства. Причем, размеры долгов таковы, что все здравомыслящие граждане прекрасно понимают, что долги никогда возвращены не будут; просто нет на Земле столько имущества и материальных ценностей.

2. Цена имущества в буржуйской экономике (рудник по тексту рассказа) зависит не от его стоимости, а от репутации продавца и иных абсолютно нерыночных критериев. Именно поэтому Фейсбук якобы стоит дороже Газпрома, хотя первый не имеет никакого имущества, кроме канцелярских принадлежностей и оргтехники, а второй — это миллионы тонн металла; тысячи километров трубопроводов; триллионы кубометров запасов газа; поселки, аэродромы, ледоколы и пр.

Если оставить в стороне экономическую составляющую, рассказ достаточно условен. Разумеется, он описывает совершенно невозможную ситуацию; все грани реальности, в виде подлинности/поддельности билета; риска кражи/грабежа/присвоения (продавец ушел в заднюю комнату магазина для размена и уже не вернулся; как-то так); полицейских заморочек — оставлены за рамками повествования. Это достаточно парадоксально, ибо один из спорщиков, заключивших пари, как раз упирает на реалистичные сценарии — попасть в тюрьму/умереть с голода. Но сюжет складывается именно что по идеалистическому сценарию второго брата.

Завершается рассказ массивным хэппи-эндом; я бы даже сказал, что он весь состоит из сплошного хэппи энда. Все выглядит очень легко и легко читается. Честно говоря, основную идею автора я не уловил; не думаю, что Марк Твен имел целью описать вышеуказанные экономические проблемы капиталистического общества; юмора не заметно (отдельные искорки только); сатиры — нет. Просто изложение фантастической житейской истории. ГГ симпатичен, лишен отрицательных черт; так сказать «приятен на глаз и слух». Оценка — 8.

Сатира Марка Твена, к счастью для литературы, и — к несчастью для общества, никогда не утрачивает актуальность.

Вот и пара взаимодополняющих (есть абсолютно аналогичные моменты — катание на лодке в воскресенье) рассказов «О дурном мальчике» и «О хорошем мальчике», увы, актуальна до сих пор (о дурном особенно, ибо рассказы все-таки преследуют несколько разные цели).

Квинтэссенцией данного рассказа служит его завершение: «Всякими плутнями и мошенничествами он нажил состояние, и теперь он – самый гнусный и отъявленный негодяй в своей деревне – пользуется всеобщим уважением и стал одним из законодателей штата».

Злободневно, актуально, а проделки Джима доставят истинное удовольствие любителям юмора и Марка Твена; оценка — 10.

Не хватает подзаголовка «Гимн бюрократизму».

Любопытно, что:

1. Бюрократизм есть всегда; его не изобрели в 20 веке — он вполне себе был в США и в веке 19.

2. Бюрократизм есть везде — его не СССР изобрел; он вполне себе был, и посейчас процветает, и в США.

3. Государство, при наличии малейшей возможности, всегда готово не заплатить по: госзаказу, налоговым правоотношениям, судебным решениям в отношении государства, пенсионным обязательствам и т.д.

Марк-твеновский пассаж относительно обязательности предоставления индейца и томагавка весьма напоминает аналогичные юмористические истории — например, требование Пана Директора к Пану Гималайскому (Кабачок 13 стульев) предоставить справку, что Гималайский — не верблюд.

Состояние (физическое и душевное) любого борца с бюрократизмом, как справедливо заметил М.Твен — «легко угадать по состоянию его черепа».

Написано очень весело, хотя тема никакого веселия не вызывает.

Оценка — 9.

Исключительно современно написано. Одна из граней современной «журналистики» исключительно ёмко вскрыта автором. Но — только одна. Ужас, когда редактор пишет об том, в чем не смыслит ни бельмеса. «Кто пишет театральные рецензии в захудалых газетках? Бывшие сапожники и недоучившиеся аптекари, которые смыслят в актерской игре ровно столько же, сколько я в сельском хозяйстве. Кто пишет отзывы о книгах? Люди, которые сами не написали ни одной книги. Кто стряпает тяжеловесные передовицы по финансовым вопросам? Люди, у которых никогда не было гроша в кармане. Кто пишет о битвах с индейцами? Господа, не способные отличить вигвам от вампума, которым никогда в жизни не приходилось бежать опрометью, спасаясь от томагавка, или выдергивать стрелы из своих родичей, чтобы развести на привале костер. Кто пишет проникновенные воззвания насчет трезвости и громче всех вопит о вреде пьянства? Люди, которые протрезвятся только в гробу» — это Марк Твен, только из другого рассказа.

А ведь есть еще такие вурдалаки, которые «все понимают, но не говорят» (Кавказская пленница) — пишут заведомую ложь.

«И — боже вас сохрани — не читайте до обеда» ...[западных]... «газет», как говаривал проф. Преображенский. Куда тут Толкиену, с его Морготом и Сауроном, с орками и злыми колдунами; тут вопрос серьезней. По прессе, те, кто пишут здесь отзывы, и те, кто их читают — все сплошь истинные орки и Сауроны. И всегда ими были — вспомним хотя бы третью часть телевизионного «Властелина...» — Дадим достойный отпор врагу, люди Запада!» — это восклицает Обама-Арагорн.

Но оценка обусловлена не этим; а тем, что просто гомерически смешно.

В свое время был с энтузиазмом извлечен еще из «Юного техника» и, безусловно, понравился — такое космическое приключение, да еще с участием «проникающего мальчика».

А вот теперь кажется, что для Азимова, создавшего монументальную «Академию», это очень слабо. Оно, конечно, и понятно — рассказ написан в 18-летнем возрасте; но тем не менее, он опубликован официально (автор не возражал) и поэтому оценен должен быть беспристрастно.

Первое — нет никакой интриги. Текст так построен, что его конец угадывается на раз. Вот смотрите: Пропали СТАЛЬНЫЕ корабли, а теперь летит корабль, с корпусом из бериллия+вольфрама. Далее, скафандры наоборот стали СТАЛЬНЫЕ, и только древний скафандр оказался каучуковым. Чем сталь, сразу навскидку, отличается от прочих металлов и материалов? Правильно — магнитными свойствами. Значит, замут будет вокруг магнетизма. Мало того! Там дальше прямым текстом Уайтфилд излагает будущий сюжет. Надо ли читать дальше?

Второе — уже упомянутый пресловутый «проникающий мальчик». Уж эти мне мальчики, залезающие в космические корабли и сующие свой нос куда ни попадя! Имя им — легион.

Третье — каучуковый скафандр без радиосвязи!? Это вообще ни в какие ворота не лезет; искусственная попытка придать фальшивый драматизм.

Четвертое — это, собственно, не минус, а просто течение времени. Вероятно, в 1938-1940 г.г. будущее освоение космоса и виделось в виде пилотируемого «оборения», в силу чего сотни фантастических кораблей — что советских, что американских — летят на страницах романов во все концы Солнечной системы без малейшей разведки. Все сложилось совсем не так — никуда мужественные планетоборцы не летят; летят куски металла и пластика, начиненные умными микросхемами и точными приборами.

Поэтому, с высоты сегодняшнего дня понятно, что ничего подобного реально произойти не может.

А еще меня напрягает (это, в принципе, тоже не минус для сочинения 30-х — 40-х годов) — так это радиация. Её уровень на спутниках Юпитера (даже на самом далеком, из галлилеевых, от планеты спутнике — Каллисто) таков, что космонавты моментально хапнут смертельную дозу. Если я готов еще поверить в экранирующие свойства корпуса корабля (плюс все-таки далекая от Юпитера орбита Каллисто), и в кратковременность пребывания в радиационных полях высокого уровня, то в то, что космонавты в скафандрах разгуливали по поверхности — увольте.

Так что, вспоминая детский восторг (9 лет) и стараясь все-таки сохранить объективность — 6.

В детстве данный роман — ввиду его полнейшего отсутствия в печатном виде (при том, что «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима» издавалась, да еще как) для меня имел некий мистический ореол — он много где упоминался, с примечанием, что это «вольное продолжение», а прочитать было невозможно.

Помог Интернет; я ненавижу читать с экрана, но — не удержался. Потом заказал его последнее издание (2011 года) и долго ждал, пока приобрел.

При всей, произрастающей из детства, любви к Жюлю Верну, должен заметить, что его творчество начала писательской карьеры и её заката — очень различны. На склоне лет Жюль Верн отметился такими романами, как «Пятьсот миллионов бегумы» (автор мрачной идейки Андрэ Лори), «Властелин мира», «Флаг родины», «Необыкновенные приключения экспедиции Барсака» (тут ему Мишель «подсобил»), «В погоне за метеором» и рядом аналогичных. К счастью, «Ледяной сфинкс» в этот пессимистический список не попал.

И, если сравнить с другим вольным продолжением («Швейцарский робинзон» Висса — «Вторая родина» Верна), то первые одинаково трудны для чтения; тяжеловесны, как египетские обелиски; и не вызывают подлинного «проникновения» читателя. «Ледяной сфинкс», напротив, самостоятелен, легок (даже, легковесен), и выгодно отличается от тех мрачных историй, в которые Жюль Верн на склоне лет частенько погружал читателя. Я бы сказал, что «Ледяной сфинкс» даже слишком самостоятелен; это и не продолжение, как таковое; Жюль Верн выворачивает повествование По/Пима, изгоняя из него мистику и выхолащивая истинный драматизм. Это безусловный минус; не гоже так вольно обходится с историями сторонних авторов.

«Мы мчимся прямо в обволакивающую мир белизну, перед нами разверзается бездна, будто приглашая нас в свои объятья. И в этот момент нам преграждает путь поднявшаяся из моря высокая, гораздо выше любого обитателя нашей планеты, человеческая фигура в саване. И кожа ее белее белого» — прекрасный, истинный продукт от По, оставляющий читателя в попытках домыслить повествование, с замутненным рассудком и сознанием. Нужно ли было? и можно ли было? это выворачивать на изнанку? Мое мнение — нет.

И, второй момент, не только мистика устранена Верном из повествования, но и жуткий драматизм оригинальной истории.

Так что, я рассматриваю роман Жюля Верна как свободную вариацию не на тему, обозначенную Эдгаром По, а просто с использованием некоторых элементов первоначальной истории (герои, разговоры экипажа Халдейна и пр.). Если Пим плывет среди загадочного моря и в сюрреалистических декорациях, то Гай с Джорлингом — среди известных островов и в совершенно нормальной окружении. И сама Тайна Полюса — у Эдгара По это действительно тайна, окутанная мистическим сумраком, то у Жюля Верна — весьма неубедительная, не делающая ему чести, «магнитная» выдумка. Причем, выдумка застарелая. Как тут не вспомнить, что подобную фантазию озвучивает Джонсон в другой полярной эпопее («Путешествии и приключениях капитана Гаттераса»). И вот в раннем романе Жюль Верн её, с полным научным обоснованием, отвергает, устами Клоубонни, а тут вдруг решает использовать. Что это такое? По-моему, непорядок; жертва научностью в угоду пустому «приключательству».

Но все это — минусы, а роман, между тем, очень хорош для позднего Верна.

1. Это истинное необыкновенное путешествие.

2. Это обстоятельность, присущая раннему Верну, показывающая, что и время не властно над талантом.

3. Это форма изложения, очень напоминающая лучшие верновские образцы.

4. Это довольно динамичный сюжет.

Если бы роман не числился «продолжением» — он мог бы быть отличной жемчужиной в ожерелье прочих «необыкновенных путешествий» — тех, в которых отсутствуют сумрачные гении и мрачные человеконенавистники, мечтающие покорить мир.

Оценка — 8.

Общий итог повести, ИМХО, заключается в её последнем предложении:

«Оставшиеся снаружи переводили взгляды от свиней к людям, от людей к свиньям, снова и снова всматривались они в лица тех и других, но уже было невозможно определить, кто есть кто».

Не ведал автор, в 1945 году, что он не производит прицельный выстрел из снайперской винтовки по так называемому «тоталитарному социализму». На деле это (равно как и в романе «1984») оказалось залпом картечи по буржуйскому обществу в целом, и по некоторым исключительным, в особенности.

1. Люди в проклятом буржуинстве уподобляются свиньям — так как их воспитывают — как потребителей (жрать жёлуди) и тотальных эгоистов. Ничего святого, как говорится, нет.

2. Вообще ржака — свиньи уподобляются людям, потому что уже буржуи придумали такие «права животных» и их насаждают.

3. «Две плохо, четыре — хорошо» — слитный хор овец абсолютный аналог прибалтийских воплей о жуткой агрессивной России — «Россия плохо, НАТО — хорошо»

4. «Животное да не пьет алкоголя НЕ В МЕРУ», «Животное да не спит на кровати НА ПРОСТЫНЕ» — это есть совершенно современное понимание так называемого «международного права». Полные и точные аналоги — «Агрессия запрещена Уставом ООН, но Ливию МОЖНО ГУМАНИТАРНО БОМБИТЬ». «Государство имеет право на территориальную неприкосновенность, КРОМЕ СЕРБИИ/КОСОВО» и так далее.

5. «Все животные равны, НО НЕКОТОРЫЕ РАВНЕЕ». Кто это сказал? Оруэлл? Или Обама («исключительная нация», «мы будем устанавливать законы» и так далее).

И даже более общие тенденции:

6. Правящий класс в образах свиней — это так и есть на самом деле. Причем — везде.

7. Охраняющие свиней волкодавы, с детства воспитуемые в ненависти и злобе. Никого не напоминает?

8. Пропагандист Визгун, делающий белое из черного («госпитализация» Боксера на живодерню); объясняющий необъясняемое (например, неравенство) — употребление свиньями молока и т.д.

На этом фоне совершенно теряются жалкие попытки Оруэлла очернить СССР — тут и Снежок-Троцкий; и кощунственное изображение Великой Отечественной войны в виде битвы за мельницу (отвоевали свое — где тут победа?); и марксизм, в виде анимализма и Страны карамельных гор; и коллективный Тупой рабочий в образе тяжеловоза Боксера; флаг двора с копытом и рогом (серп и молот детектед!); Маркс в виде хряка Майора; Сталин в виде хряка Наполеона и т.д.

Перевод названия как «Скотный двор» считаю более адекватным, чем «Ферма животных». Речь идет именно о скотах, а в понятии «животное» есть даже что-то благородное.

10 — за современность, злободневность, едкую сатиру и неожиданное изобличение капитализма.