Итак, «Русский народный эпос. Сводный текст» (448с., 1947г.). Составлен Н.В.Водовозовым из:

1. «Сборника Кирши Данилова»

2. «Песен» П.Киреевского

3. «Песен» П.Рыбникова

4. «Онежских былин» А.Гильфердинга

5. «Русских былин…» Н.Тихонравова и В.Миллера

6. «Беломорских былин» А.Маркова

7. «Материалов, собранных в Архангельской губ….» Маркова, Маслова, Богословского

8. «Архангельских былин» А.Григорьева

9. «Печорских былин» Н.Ончукова

10. «Былин...» В.Миллера

Как видно, использована десятка самых первых изданий, преимущественно XIXв. Это, конечно, здорово, так как наиболее архаично и исключает индуцированное уже зафиксированным, книжным материалом. Не пошли в дело только южносибирские тексты, собранные С.И.Гуляевым, так как, несмотря на то, что они дают дополнительные сюжеты, они «неканонические» по сути.

Все у Н.В.Водовозова унифицировано по единому стилю исполнения, лексике и наименованиям.

Книга имеет две части: "Слово о стольном князе и русских богатырях" (10543 строки) и "Господин Великий Новгород" (3468 строк). Для сравнения: в «Одиссее» 12110 строк.

"Господин Великий Новгород" (стр. 331-432) состоит из трех книг. Композиция – обрамляющая повесть про Садко со вставными новеллами. Как известно, в былинах Садко «…садился… на синь… горюч камень у Ильменя… озера, … начал играть... во гусли… яровчаты» (Гильфердинг). По традиции все делается по три раза, вот Н.В.Водовозов при каждом упоминании игры Садко приводит по три «его» песни. Так, три песни в первой книге Садко играет Ильменю-озеру: «Голубиную Книгу» и две "сказочные" былины: «Василий Окулович и Соломонида» (пересекается по героям с приведенном ранее отрывком из "Голубиной Книги" — получается такой подциклик) и «Саул Леванидович», не относящиеся к "Киевскому циклу". Во второй книге (Садко, как известно, играет Царю Морскому): редкая (записанная П.Рыбниковым) новгородская скоморошья («Вавила и скоморохи») и две игровые песни из репертуара Кирши Данилова: «Гость Терентьеще» (с обычными советскими купюрами) и «Дурин бабин». В третьей книге по блистательному возвращению он на пиру играет самому «Господину Великому Новгороду» следующее: "всё-в-одном" с «Василием Буслаевым», «Глеб Володьевич» (интересно, что здесь участвует Маринка Кайдаловна, и тут же ее убивают – кончина, альтернативная приведенной ранее в первом цикле от Добрыни) и «Иван, Гостинный сын». Как видим, в этой второй собранной эпической поэме достаточно успешно, ВООБЩЕ БЕЗ КАКОГО-ЛИБО ИСКАЖЕНИЯ «запилены» оба новгородских цикла (Садко и Буслаев) + новгородские скоморошьи былины + частично обсценные песни Кирши Данилова и космогоническая «Голубиная книга» из его же репертуара + 4 былины из «общего» цикла – видимо, совсем не ложились в первую часть, даже с разнообразными искажениями (зато получаем во второй части эти замечательные истории, «как они есть»). Приведены, естественно, лучшие варианты записей.

В отличии от, прямо скажем, удавшейся второй, первая часть вызывает много вопросов, полный негатив других исследователей; и обеспечивает своими особенностями невозможность переиздания, и, следовательно, недоступность широкой публике. Здесь видны следы титанической работы.

Итак, эта первая поэма, «Слово о стольном князе и русских богатырях» состоит из 7 книг. Первая, «Начало богатырства» совершенно правомерно начинается с самого мифического, архаичного кирши-даниловского «Волха Всеславовича». Предвкушая читать с самого начала про «… змея, хоботом бьющем по белу стегну Марфы Всеславьевны», которая оттого «… понос понесла и дитя родила…» А не тут-то было! Нет самого начала, матушка безымянна, «Волх» здесь исправлен на «Вольгу» (это, конечно, оправдано), но отчество исправлено на «Ярославьевич». По дальнейшему тексту он – племянник князя Владимира, как и его былинный сотипаж Вольга… Но, О, ГОРЕ! Убрано самое архаичное, что имеет параллели в южнославянском эпосе, общеиндоевропейские корни!! Зачем это сделано? Чтобы уйти от мифологии к «историзации» былин? Но ведь далее оставлен, слава Богу, «Змеище Горынчище» у Добрыни… Чтобы как-то оправдать племяшество Волха кн.Владимиру? Да и так нормально: мать-то его Марфа Всеславьевна, то есть Святославовна, т.е. сестра князя. Понятно, что Волх – Вольга «Змеич» должен быть по отчеству (ср. сербского «Вука Огненного Змея»), но допускается, при незнании точного поименования отца, принять отчество по деду; вот в основных былинах он и «Волх Всеславьич». Хотя, конечно, образ Волха исходный, древнее всяких князей, но на то и циклизация…

Далее в этой начальной книге рассматриваемой первой поэмы остальные тексты про Волха – Вольгу, Микулу Селяновича и Святогора – как раз в той последовательности, в которой я выписывал циферки в конце 80-х на полях первого тома сборки русского фольклора из-ва «Советская Россия». Правки Н.В.Водовозова здесь непринципиальные – в топонимах, кое-где приведение имен по общей норме…

Вторая книга первой поэмы называется «Илья в Киеве»; название говорит само за себя. Текст логично продолжает предыдущую главу, ведь там кроме трех «старших» богатырей, засветился уже со Святогором и Илья. Исправлению подвергся Чернигов, на котором до проезда Ильи из Карачаева в Киев стояла «сила несметная»; теперь это стал Смоленск. Мне что-то по карте не хочется выяснять, насколько это уместно – пускай: профессор ведь исправлял! Еще, на мой взгляд, оправданное исправление — при перечислении богатырей княжеского пир – на тех, которые реально далее участвуют в событиях, а не «Самсон» и не оставленный в гробу Святогор. Еще один важный момент: невозможность выбора универсального варианта по «Соловью-Разбойнику»… Здесь неплохой, но есть и получше (он есть в литпамятнике «Илья Муромец») — там Соловей занимается «евгеникой»: «сына взращу и на дочери женю…»… В общем, глава кончается эпической ссорой Ильи и кн.Владимира.

С третьей главой, «Женитьбой Владимира» начинается глобальное замещение образа такого известного богатыря, как Дунай, на Михайлу Потыка (здесь – «Поток»). То есть, вначале четвертый из «старших» богатырей (позднее прописанный уже ко двору кн.Владимира) Потык – Поток испытывает свои собственные архаичные приключения: кладет с вилой Марью Белой Лебедью (здесь: Авдотья Леховидьевна) зарок: "кто раньше умрет – другой с ним в гроб заживо идет"; оживляет супругу в могиле с помощью змеищи… и т.д. А потом вставляется знаменитое сватовство невесты для князя. А едет не Дунай, едет Поток. Как водится по сюжету, последний добывает и себе сестру княжеской невесты (она богатырша); в споре убивает ее, выпрастает из чрева их сына, который мог бы стать сверхбогатырем.

Четвертая глава, где князь уже женат, понятно, носит название «Княгиня Апраксия». Начинается с занятной бытовухи, изложенной в былине «Чурила Пленкович»; все изменения несущественны, направлены лишь на консолидацию общего текста. Как известно, былинная жена князя «слаба на передок»… Вот и тут все отражено по основному тексту: «…загляделась премладая княгиня Апракия на Чурилушку, что обрезала руку белую…». И дальше в этой главе градус усиливается – княгиня безрезультатно домогается Потока (вообще-то, в былине Касьяна Михайловича, «атамана» сорока калик перехожих)… Далее она чуть ли не спаривается с Тугариным, да Алеша Попович воспрепятствовал – вот это конкретно так, как и звучит в основных сборниках былин.

Пятая глава «Гости приезжие» продолжается с упомянутыми героями + племянница кн.Владимира Путятична. Но начинается немного в сторону, зато самыми значительными былинными стихами: «Высота ли, высота поднебесная…» — правильно, «Соловей Будимирович» Кирши Данилова! Тут и Забаве Путятичне нашлось с ним место… Далее "Иван, Гостинный сын"… Дюк Степанович роскошествует сразу в трех сюжетах! Последний из сюжетов – знаменитый «Дюк Vs Чурила»: кто кого «перещапит»? Потом описана смерть Чурилы от «рогатого» Бермяты – что странно, объединенная в одной новелле с известнейшей былиной «Ставр Годинович и Василиса Микулична»! Мелкие переименования… В конце главы увел Дюк Забаву в свое царство!

Предпоследняя, шестая глава, «Поездки богатырские», начинается с рождения сына кн.Владимира. Последний посылает Добрыню в «Индию богатую» Дюка в крестные звать. Крестной стала «ведьма киевская» Маринка Кайдаловна (вообще-то некая «Скурлата Малютина»). Зато теперь можно перевести дело на самый мой любимый сюжет: «Добрыня и Маринка»… Каким-то образом Н.В.Водовозов отстоял здесь текст с ненормативной лексикой, конечно, «запиканной», но совершенно прозрачно восстанавливаемой. Наверное, совершенно справедливо упирая, что этот текст – лучший из лучших! Надо ли говорить, с кем терлась Маринка в тереме, когда Добрыня попал стрелой в ее "окошечко косящетое"? «Добрыня и Змеище Горынчище» идет следом – наш «Зигфрид»! Из «полонов» змеюки освобождена другая князева племянница – Купава Путятична. Далее единоборство – побратимство Добрыни с Дунае…, пардон, с Потоком. А Илья и Алеша, кстати, тут же… Далее совместная эпика: Алеша и Добрыня Vs Батыга. И неудачное «подбивание клиньев» Алешей к жене Добрыни – общемировой сюжет. Завершают главу «Три поездки Ильи Муромца». Искажений мало.

Наконец, финальная седьмая глава: «За Землю Русскую». Начинается с передела: Сухмантий Одихмантьевич, оказывается, тоже Поток, и потек этот Поток против «силы татарской». При свидетельстве Добрыни, с воззванием к Илье, совершает выстраданное самоубийство; а течет из ран все-таки река ДУНАЙ! Потом великая «Застава богатырская»!!! Там перечисляется достаточно много богатырей – много замен… Только теперь уже самого Потыка заменяют… И дальше вся основная неиспользованная эпика: и «Илья Муромец и Калин Царь», и «С каких пор перевелись витязи на Святой Руси»…

Выводы: 1). «Свод…» Н.В.Водовозова имеет права на существование. Кроме самого начала, с Волхом, не потеряно ничего важного. Тексты выбраны лучшие из лучших. К лексике вопросов нет; все унифицировано профессионально.

2). Переконтаминировано все забавно в основную часть «Свода...» — видится общая сюжетная линия, биографии гл.героев переплетаются и обосновываются.

3). Обвинения «Свода…» в том, что извратили Идею, Дух или еще что-то с Большой Буквы – на совести говорящих и отражают их маргинальные комплексы.

4). На самом деле, основной недостаток кроется в самом перекраивании в цельный гобелен событий… Оказывается, для этого пришлось организовать из 4-х интереснейших, но, в общем, проходных персонажей, одного (назван «Потоком»). В результате самопроизошло мощное «натягивание одеяла»; и основное богатырское «трио» превратилось в «квартет»… При этом нарушилось традиционное восприятие (см. выводы по первой части), что и дает эффект отторжения «Свода..».

Вердикт: иметь «Свод…», чтобы видеть полную цельную схему. А чтобы иметь достаточно полные аутентичные тексты, владеть упомянутыми во второй части литпамятниками + "Былины" ("Классическая б-ка «Современника»").