Большая часть персонажей, которые переносились в XIX-й век – достаточно прямолинейные граждане, которые хотят вломить противникам России и как-то разобраться с внутренними проблемами. Для внешних врагов требуются вооружения, технологии, заводы. Для борьбы с крепостничеством, с коррупцией и отсталостью – университеты, реформы и спецслужбы.
Но вот на страницах книги люто либеральный попаданец. Персонаж защищал Белый дом в августе 1991-го и с тех пор взглядов своих не поменял. Практически весь либеральный дискурс, все образы – как реальные, так и чисто пропагандистские – присутствуют в тексте. И это даже интересно – как на фоне ударников, которые за десять лет преодолевают столетнее отставание, проведет себя инициативный либерал. Нарубит дров или вознесет к вершинам?
Единственное условие в подобных играх – хотя бы относительная честность.
Если персонаж левой ногой проламывает броню на башне «Королевского тигра» или буквально одной фразой помогает предотвратить катастрофу лета 1941-го – это лишь плохо говорит об авторе, и над подобными попаданцами давно уже смеются.
*
«Царь нигилистов» это бывший адвокат, бывший отличник в математической школе, готовившийся поступать на физика – оказался в теле юного Александра, второго сына царствующего императора, которого зовут, кстати, Александр II.
То есть это будущий Александр III, у которого еще жив старший брат Николай.
Прежде всего, показан неплохой человек. Персонаж, переселившись в новое тело, вполне искреннее старается спасти старшего брата, транслирует ценности, которые считает правильными, пытается как можно быстрее улучшить ситуацию вокруг себя. Ему не чужды шуточки, подколки, некоторые слабости, однако кто их лишен?
Но весь вопрос в том, будут ли перед ним настоящие трудности и настоящие же оппоненты?
Когда прожжённый олигарх оппонирует честному чиновнику – и оба выведены людьми неординарными, с целостным набором аргументов и своими сторонниками – может получиться не самая плохая вещь, типа «Ста полей» Ю. Латыниной.
Но как понять, есть ли такие противники в тексте или автор их тихонечко замазывает?
Когда персонаж подставляется, ему должны хотя бы показывать величину ошибки.
Например, заявляет юный князь о том, что так уважает Локка, что желал бы установить его бюст в своей комнате. И слышит вопрос, заданный самым почтительным голосом:
— А зачем вам, противнику крепостничества, бюст известного рабовладельца?
— У Пушкина тоже были крепостные, это нравы того времени, от которых надо отказываться.
— Но ведь Джон Локк был не просто помещиком, это один из крупнейших инвесторов в работорговлю, который идейно обосновал рабство для всяких отсталых народов. Права человека для англичан. Значит ли это, что вы хотите порабощать чеченцев или считаете рабство правильным для крестьян из Тульской губернии?
От таких вопросиков репутация гениального ребенка может несколько попортиться.
Да, автор иногда показывает уровень неосведомленности персонажа о политических реалиях 1850-х: когда юноша не понимает современного ему устройства Великого княжества Финляндского, старший брат указывает ему на ошибки. Однако настоящий вопрос, связанный с потенциальной независимостью Финляндии – чей Выборг? Вот у цикле «Маленький Саша», где попаданец в теле юного цесаревича Александра, в конце 1820-х, знакомится в финскими делами, описаны некие перемены с подчиненностью Выборга, которые происходили за XVIII-XIX-й века. А история ХХ-говека показывает, что проблема так просто не решается.
Вопрос аккуратно заметен автором под коврик.
Персонаж охотно рассказывает про искусство троллинга своему старшему брату, немного троллит Герцена, но настоящей дискуссии снова не получается.
Наконец, самый яркий пример подобной асимметрии – сообщение о взятии Ведено. У персонажа буквально бомбит и он воспроизводит все мантры российского либерального дискурса о Чечне. Ему рассказывают о набегах как чеченцев, так и среднеазиатских казахов, об освобождении какого-то количества пленников. Но в ответ – было бы все хорошо, войны бы не было.
Что тут ответил бы человек из монархического лагеря, который хоть немного знает историю?
— Возможно, вы слышали о Засечной черте, Ваше высочество?
— Засеки от набегов?
— Да, первая была совсем рядом с Москвой, на Оке, и со временем они сдвигались южнее. Потому то с юга постоянно набеги за рабами, и там же земля, которую только для выпаса скота использовали.
— Ну можно же было договориться?
— С государством или с племенем, для которого набег это залог стабильности? Да, стабильности, ведь молодых и горячих воинов можно отправить в приключение. Вернутся с добычей – станут состоятельным, и не будут коситься на соседское добро. Погибнут, тоже перестанут угрожать благородным людям. Почти как у викингов, только вместо Европы – мы.
— И как мы здорово отхватили территорию?
— Да. Теперь вместо рабовладельцев, которые никогда не смогли бы признать идею запрета рабства, живут крестьяне, во многом ставшие свободными и скоро все они обретут свободу. И хлебопашцев на ней живет куда больше, чем кочевников.
— А много ли осталось людей из покоренных племен?
— Вы посмотрите на одного из ваших товарищей по детским играм, на грузинского князя. Вспомните долю половецкой крови у детей князя Игоря, из старинного текста. И вспомните, откуда происходит род Глинских. Как говорил ваш дед: «вот этот мой приближённый — поляк, вот немец, вон стоят два генерала — они грузины, этот придворный — татарин, вот финн, а там крещёный еврей, а вот все вместе они и есть русские».
Думается, Великого князя такими рассуждениями регулярно бы возили физиономией по столу, со всем уважением к его статусу. Даже если бы он потом спорил о точности цитаты из де Кюстрина.
*
Но куда интереснее – вопросы бизнеса.
Персонаж проявляет себя ярким изобретателем, сторонником развития российской промышленности. Надо самим делать телеграфные аппараты и пассажирские вагоны.
И для этого требуется разумное патентное законодательство, тут с персонажем можно только согласиться, автор хорошо раскрыл вопрос.
Но как насчет таможенного тарифа? Сколько не изобретай, сколько не патентуй, завтра в промышленно развитых странах сделают улучшенную копию нового изобретения и начнут выдавливать отечественную технику с российского рынка. Сложная тема. Потому как промышленный протекционизм может привести к противостоянию с Западом. В Крымской войне, этой мясорубке для Российской и Османской империй, рынки обоих страны были вскрыты для европейских товаров. Или можно уговорить государя не вводить льготный тариф?
То есть персонаж чрезвычайно язвителен и упёрт в дискурсе, но сталкиваясь с рядом экономических проблем – начинает немного уходить от либеральных принципов свободной торговли, и даже опускается до прямого спонсирования завода одного из братьев Нобель. А пообщавшись с московским купечеством, он видит, что серьезных капиталовложений люди делать не торопятся, и даже завод по производству велосипедов считают страшно обременительным. Так у персонажа дело до прямых государственных инвестиций дойдет, вон, уже прикидывает, куда свой великокняжеский пенсион пустить.
Как тут не вспомнить цитату: «голос, голос Иакова; а руки, руки Исавовы»…
Потому что есть логика намерений и логика обстоятельств.
Логика намерений у персонажа вполне правозащитно-либеральная, август-91 навеки в груди. Но если обстоятельства не позволяют производить велосипеды тысячами, то что делать?
Неужели он пройдет путь до госкапитализма и форсированного строительства жилья для переселяющихся в города миллионов людей?
Развилка, которую показывает автор, довольно интересна: Россия не в половинчатых реформах царя-освободителя, а в полноценных, хотя бы и либеральных.
Проблема в том, что в политических действиях персонаж так же резок, как и в либеральном дискурсе. А через четыре года польское восстание намечается, можно с политикой умиротворения таких дров наломать, что никому мало не покажется… Свобода совести, о которой громко заявил персонаж, это безо всяких шуток хорошо и правильно, но секту скопцов куда девать? Это создает местами грустное впечатление от книги: человек, которому полтинник стукнул, и который помнит все события в РФ 1991-2019-го, оказавшись в теле подростка, политически остается инфантилом, который частенько не в состоянии различить реальность и лозунги.
Поэтому интереснее всего читать не про экономику или попытки создать пенициллин, и не про политику, а про семейное выяснение отношений, приправленное политикой и прогрессорством.
*
Диалог персонажа с Александром II, когда отец предъявляет сыну конфискованную переписку с Герценом, черновик конституции и еще Рабле, которого тот посоветовал старшему брату, а персонаж всеми силами выкручивается, одновременно возмущаясь, чего-то это дедушка в Крымскую войну так неудачно встрял, мы ж одни против всей Европы остались — это лучшая сцена романа. Потому что в этом разговоре за каждым своя правда и резоны.
И, конечно, хорошо сочетание описаний частной жизни императорской семьи с принципами «Звездной пехоты» Хайнлайна, когда формальная милитаризация зашкаливает и военная служба –лучший кадровый лифт. Поживший генерал может стать гувернёром у Великого князя. Но при этом все слегка так расслабились, выдохнули и взяли время на перекур.
Увы, эти милые дачные посиделки неизбежно закончатся. Когда дело дойдет до серьезных вещей (а это уже совсем скоро) разговор может происходить совсем в другом тоне. И косвенный признак этого: неумение персонажа понять, что расстояние между демократическими порывами в общении с народом, и панибратством, когда его начнут похлопывать по щеке, намекая, что пора закончить деловой разговор – она меньше, чем кажется. Нет, в толпу крестьян ему лезть не хочется. Но заигрывая с разными людьми в стиле Петра I-го он не отдает себе отчет, что Петр в любой момент мог двинуть собеседника кулаком в зубы. И регулярно это проделывал, улица научила. Поэтому мог держать себя запанибрата с кузнецом или аптекарем. А юный Саша не царь, и пока за него проблему корректного общения решает гувернер.
*
Итого: наполнен ли этот роман политической пропагандой? Да, там её ведрами черпать можно и воздуха она не озонирует. Есть ли в ней разумные мысли? Тоже да, к примеру, что любые институты развития устаревают, грязнут в своих пороках и замкнутости, и перекрёстный контроль — это хорошо. Честно ли автор ставит мысленный эксперимент? Думаю, процентов на тридцать эксперимент честен. Остальную долю автор зарезервировал под свои политические высказывания и стандартные повороты сюжета. И реального оппонента, персонального или коллективного, не показал.
Это история, как первая ступень ракеты-носителя: за спиной рев огня, а впереди небо.
.
Итак, идет эпических масштабов добивание Дакии. Автор не стал повторять одноименный фильм, потому решающие битвы даются либо в кратком пересказе, либо в качестве флэшбеков.
Римляне захватили основные города, царь Децебал убит, шансов переломить ход войны практически нет (да и теоретических всё меньше).
Но есть несколько воинов, которые совершенно не могут признать себя побежденными. Не хотят и не будут.
Из посольства к варварам-соседям (роксоланы не пришли на помощь) возвращается лучший дакийский боец, легендарный.
Какое-то количество подростков успели вывести из столицы перед осадой.
Дядя царя пытается собрать войска за перевалом, попробовать дать последнюю битву...
Роман чрезвычайно насыщен историческими подробностями и латинскими словами. Порой приходиться продираться через ссылки. Но эффект присутствия достигается в полной мере. Часть боев показана глазами римлян, как легионеров, так и вполне знатных военачальников. Есть простецкие анекдоты, есть сложные отсылки к обычаям. Я оценил шутку императора Траяна, который приказал воспитать одну из пленниц как достойную римлянку, публично удочерил её, но дал ей имя "Лупа" — Волчица.
Так вот: есть какое-то количество оборотней, даков, которые были в войске. Да, проходили посвящение на одной горе, обретали возможности. Их было слишком мало, чтобы стать реальной военной силой, но дар получали слишком многие, чтобы посчитать это привилегией одной семьи.
Главный вопрос, который ставят авторы перед героями — что делать дальше?
Вот было царство, был смысл жизни, а что теперь? Уцелевшие дети дакской знати, из тех, что не попали в плен, играют в массовое самоубийство при взятии столицы римлянами...
Можно отдаться воинской ярости, убить несколько десятков римлян и быть убитым.
Можно попытаться спасти уцелевших родственников или хотя бы родичей своих знакомых.
Можно отомстить — вполне конкретным предателям.
И часть персонажей последовательно реализует эти планы.
Но авторы не просто так говорят про оборотней.
Кроме войны вполне земной, есть война небесная: языческие бои выясняют отношения, сдвинулось равновесие, будут новые войны, Траян начнет покорение Двуречья, потом с востока нанесут ответный удар. И на мистической горе, которая осталась в Дакии единственной свободной землей, сидит жрец, который часть Диониса. И для него оборотни это ученики и подчиненные, которые служили смертному царю и растрачивали свой дар на пустяки. А из-за этого не смогли осуществить важнейшее, и теперь старик в бешенстве пытается заставить их переломить судьбу.
Это — статичное расположение фигур на доске.
Авторы показали все в динамике, через раскрытие персонажей, слой за слоем снимая часть покровов с загадок, рассказывая судьбу воинов и детей. Потому что задачи горного старца это одно, а страсти и заботы смертных совсем другое, и как бы не хотелось седобородому чудотворцу, чтобы люди быстро и толково исполняли его приказы, людям виднее, зачем им жить и умирать.
Но еще ничего толком не началось.
Заявлены не только боги и оборотни, но и вампиры, и много всего чудесного. Большая партия на нескольких досках, и постоянный размен пешек с легкими фигурами.
"Американские боги", но не умирающие в муках бескормицы, а вполне живые, бодрые.
Мне очень интересно, как авторы обыграют взлет христианства, да, ведь за окнами 106-й год от р.х. И не очень понятно, как сущие в мире романа языческие боги покровительствовали Риму. Не заметно чудесных воинов в римских легионах...
.
Итого: Волки отличное начало большого мистического цикла на материале поздней античности. Рекомендую.
П.С. Хорошие иллюстрации, я посмеялся референсам, выбранным для изображения персонажей :)
Когда почти все очень хорошо, но автор не составил полный план большого цикла...
Итак, допущение: в конце битвы при Лепанто несколько христианских и мусульманских кораблей проваливаются в прошлое. Отец Александра Македонского как раз объединяет Грецию под своей рукой, и тут галеры с пушками, рыцари, мусульманские проповедники и католические священники, ренегаты и шахматисты... На кораблях вообще "каждой твари по паре", потому есть даже двое русских.
Сюжет достаточно прост и пересказ его не будет большим спойлером: попали, осмотрелись, поняли, где оказались, начали устраиваться или судорожно добраться до родных краев. Христиане больше частью двинули ко двору Филиппа, так сказать от Филиппа II Испанского к Филиппу II Макендонскому, что довольно логично :)
Мусульмане пришли на Крит и начали там джихад, старательно обращая в свою веру местное население.
.
Что хорошо?
— есть ощущение истории. Я не знаток Средиземноморья эпохи Филиппа II, равно как и не разбираюсь досконально в политике греческих полисов накануне их подчинения Македонии. Что читаю — вызывает доверие. Тут масса бытовых деталей, начиная от веса и чеканки монет, и всевозможных свойств оружия, от боевых кораблей до кинжалов, и способов доставки информации. А политическая картина еще до появления пришельцев показана в динамике, когда каждое поражение или победа изменяют положение Филиппа, Демосфена, персидского сатрапа и всех остальных;
— автор очень хорошо выстроил тот набор знаний, которым располагают различные группы попаданцев. Знание языка: как бы греческий, но его из совершенно разных источников знают испанцы, венецианцы и османы. У одного из католиков есть книга Диодора Сицилийского — сочинения античного историка непосредственно про ту эпоху. Зато у османов есть представление, из чего быстро сделать порох, пусть и худшего качества. Один из русских умеет закладывать селитряницы, но там селитру минимум два года ждать...
— процесс приятия своего положения. Показано как он идет у разных людей и какие психологические последствия вызывает. Особенно удалось показать, как меняется ощущение "свой-чужой": шпион теперь вовсе не подлежит казни, но превращается в доверенное лицо;
— вот и начало процесса ассимиляции, люди привыкают к местным нравам. Христиане начинают молиться Христу-что-грядет, а грекам в их молитвах слышатся обращения к Зевсу. Есть и обратное эмоциональное восприятие пришельцев с их технологиями: Филипп, посетив селитряницы, опасается, что Демосфен в Афинах назовет его "царём Авгием". Кстати, попаданцев именуют исключительно варварами, поэтому регулярно получается комический эффект (абсолютно историчный), когда греки удивляются, как много умеют эти варвары :) Отдельный плюс это переговоры с иудеем мусульманского представителя, который закупал компоненты для пороха;
— показано, как меняется история под воздействием попаданцев: автор очерчивает круг игроков, причем к ним медленно присоединяются все новые. Вот первое, случайное вмешательство. Вот сознательные действия. Вот морское сражение, которое люди из будущего выигрывают с впечатляющим счетом, но все-таки афиняне топят один корабль. Вот взрыв стен Византия и ускорение процессов объединения Греции;
— живыми кажутся персонажи: от Александра до трактирщика, от герцога да гребца на галере;
— стиль, манера изложения, количество слов на разных языках — кажутся практически оптимальными для этого сюжета. Иногда автор обыгрывает современные метафоры и словоупотребления, вписав их в ситуацию.
Что плохо?
— крупный недостаток тут единственный: автор придумал скорее повесть, чем цикл романов, а сюжет тут на "Игру престолов". Потому подготовка к переносу и первые стуки пребывания прошлом описаны на пять с плюсом. А потом сюжетные линии начинают разбегаться, требуется вводить буквально десятки новых персонажей, не забывая про старых. Да, автор вполне осознает этот недостаток текста, потому "Освобожденного Прометея" останавливает на третьей главе. Из этого проистекают остальные недостатки;
— мистическая линия: описана некая женщина, или богиня, или дьявол в женском облике — один из центральных персонажей, шахматист, выигрывает у неё сложную партию, где впервые проявляются фокусы со временем. Перенос кораблей воспринимается им как деяние той же силы. И один из мусульман общается с этой женщиной уже в прошлом. Описывают её совсем не простушкой. Но к чему стремится столь могущественная личность читателям даже намеком не сообщают;
— технологическая линия: водяные мельницы и кузни не упомянуты, но просто не было времени или пришлось бы превращать повествование в отчет. Да, есть описание того, как показали седла и стремена, показали конную сшибку рыцарей... Эпидемиологическая линия — на территории Апеннинского полуострова уже началось, один из попаданцев завез оспу или чуму, но пока до Греции не дошло. Намекнули на сифилис. Но общий масштаб эпидемий не ясен;
— линия принятия юным Александром новостей из будущего. Это сложнейшая тема, на которую автор только намекает: основной персонаж прямо говорит Филиппу, что расскажет детали будущего ему и Александру одновременно, иначе будет плохо. Но Филипп быстро выжимает из него имя собственного убийцы, Павсания, и телохранителя устраняют. А наследник престола еще не в курсе всех своих перспектив.
.
Итого: очень надеюсь, что автор Греческого огня через пару лет вернется к материалу, сочинит подробный план, и возьмётся его реализовывать. То, что видится мне, это строительство не личного царства Александра, но Греческой империи — с дорогами, законами и сенатом, которые подсмотрят в будущем, заимствуют у Римской империи.
Но пока это один их хороших примеров начала столкновения двух времен.
Трилогия входит в длинный цикл «Хранители мультиверсума», первые книги которого датируются 17-м годом, а в 22-м вышло как бы две трилогии. Я взял наудачу вещь из середины ("Карандаш и уголь", "Дорога к цвету", "Палитра чужих цветов").
— Хотя клюнул я именно на «социальную фантастику», в «Референсе» не увидел собственных сколько-нибудь серьезных идей или попыток разработать оригинальную социальную модель. Группы «торговцев-наемников» просачиваются между параллельными мирами: вот мир киберпанка, вот мир афганского кишлака, вот Земля, вот условный «независимый Квебек первой половины прошлого века» (с привыканием общества к модным электрическим штучкам и сексуальной эксплуатацией сироток). При том, что спецы даже в «Квебеке» старались взять иномирца на предмет полезной информации, просто удивительно, что трансфер технологий до сих пор не идет на всю катушку. Референсом из отечественной фантастической литературы тут работает «Белая дорога» Вартанова и «Транквилиум» Лазарчука. Но там были достаточно сильные препятствия к свободной торговле и вторжению из мира в мир, а тут такие ограничения, скажем так, незаметны. Просто на календаре в момент публикации был 2022-й и автор стремился соответствовать, потому киберпанк, дизельпанк, немного милитари, немного боевки, но без лишней грязи на гусеницах;
— понятно, что если переходы между мирами не через громадные арки и технопорталы, а через калитки, которые открываются талантами специфических людей, то совсем рядом будет магия. Тут не строгая НФ, а смесь бульдога с носорогом. Протагонист немного волшебник;
— стилистически автор вполне квалифицирован и может уверенно держать планку. Игра с иноязычными и немного с историческими значениями слов, но без фанатизма (русский язык из разных миров все-таки един и нет ощущения постоянно плывущих значений). Удачно и к месту использует прозвища. Толково выстроены предложения и диалоги. Есть уверенное различение персонажей в диалоге. Текст легкий, терминологией не перегруженный, но нельзя пожаловаться на словарный запас. Мат есть, но строго на своем месте. Описания яркие, при том ёмкие. Все три книги «Референса» не свалились просто в потогонный текст, в тухлую проду, чего в сети хватает. Не зря у автора в биографии слово «редактор»;
— понравилось соотношение внутреннего монолога протагониста, авторского текста и диалогов. Бывает, что авторы превращают героя в «Шерлока Холмса» и он догадывается про все вокруг (потому что ответы в голове автора), бывает, что все наоборот – длинные описания, куча подсказок, уже все всё поняли, а герой еще нет. Тут от Шерлока процентов двадцать. Протагонист показан умным и бывалым человеком, но без рентгена в глазах. И говорит он, объясняя свои догадки, ровно столько, сколько нужно;
— все это понятно, но как добиться читательского внимания? Нужны эмоциональные заманухи. Крючки. И если у других это пожалейка или безостановочный экшен, то здесь автор пожалейку и экшен умело дозирует. Основная замануха тут эротическая. Нет, порнография в чистом виде отсутствует. Но протагонист постоянно находится «около греха», и автор щедро отмеряет ему половые акты. Джеймс Бонд? Конан-варвар? Где-то рядом… Плюс используется уже стандартный прием лесбийских отношений, которые протагонист наблюдает довольно близко, но чтобы текст не подпадал под пропаганду всякого нехорошего, в конце этот роман завершается и одна из девушек переходит к гетеросексуальной связи, а вторая становится мало отличимой от робота;
— так же автор отыгрывает педагогически-воспитательные отношения «дедушка-внучка» при очень талантливой внучке, сюжет обретения взрослого сына, воспоминаний об умершей супруге, нового брака, его же внезапного расторжения и т.п. Ощущается аромат "цветной волны";
— есть в тексте и политика, но подана она тонко, аккуратно, без тамтамов. Некий усредненно-патриотический милитаризм, с явными намеками на ЧВК. Однако же не прямолинейность Дивова, а скорее «сотрудничество без любви, но и без принуждения». Герой ощущает силу государства и не считает его чужим;
— тест хорошо оформлен иллюстрациями. Их много, они подходящие и выполнены на соответственном уровне. Не всегда такое увидишь.
.
Итого: это развлекательный текст, который находится в двух шагах от эротического романа, но корнями своими уходит в натурализацию шпионского боевика, немного киберпанка, просто боевика и аниме на закуску.
Рецензия эта — сплошной спойлер, я предупредил. Тут все будет плохо...
Берем книги старика Диккенса и смешиваем их с "Гарри Поттером".
Получаем стопятисотый викторианский Лондон с фантастическими дополнениями.
Там живет несчастный мальчик. Нет, не под лестницей. В лачуге. Отец медленно умирает, мать зарабатывает проституцией. Повсюду грязь, местами живая. Преступность (детские-подростковые банды в том числе). Уютные и красивый мир состоятельных людей, но всегда за забором.
И вот в мальчике пробуждается дар...
В кино есть один из клишированных приемов: демонстрируется фигура, вполне атлетических пропорций, а потом камера отдвигается, и видна что этот атлет стоит на ладонях еще большей фигуры. Или рыбка гордо плывёт в аквариуме, стоящем на столике посреди пустыни. Или довольный капитан, вместо со своей яхтой вдруг оказывается соринкой во флаконе с духами. Словом, у мальчика есть поиски, замыслы, поступки — вполне серьезные, он меняет мир — но все не выходит за грань интриги другого человека. Господина, который для города кто-то вроде полубога.
Мальчик Натан обладает почти божественной силой. Он — живая искра божья. Отец перед смертью то и дело повторял ему, что силой этой пользоваться нельзя. Задача Господина эту силу получить, поглотить мальчишку, который здесь и сейчас сильнее, одареннее Господина. Как этого достичь?
Надо чтобы мальчишка себя растратил. Вот в буквальном смысле изошел на чудеса — ведь с каждым таким чудом он становится чуть прозрачнее, чуть меньше держится за этот мир. Но если он начнет буйствовать, то может иссушить море или расколоть землю. Нужна аккуратность.
Потому Господин превращает историю взросления Натана — первую влюбленность, первое же предательство, первую ненависть, первую войну и даже бунт — в лабиринт чудес, каждое из которых вполне себе настоящее, но сумма приводит к проигрышу и смерти. Еще можно сказать, что местный Зевс проводит партию по удержанию власти и побеждает в ней.
Диккенс в свое время отлично показал, что вся городская грязь не может ожесточить сердце действительно доброго ребенка. Но двадцатый век подсказывает, что будет это лишь до тех пор, пока этим ребенком не займутся персонально, пока не проведут его от разочарования к разочарованию. Пока не обманут его сто раз подряд. Превратив обучение в насмешку, и ненужный набор загадок. Военную победу — в напрасное злодейство, от которого сам ребенок и отшатнется. Показав, что лишь за деньги симпатичная девушка подмигивала ему. Да, до самого конца Натан не стал капризным или истеричным громовержцем, которому все равно, кого превращать в пепел. Даже наполовину затопив город, нищету и мерзость которого он так ненавидел, Натан постарался чтобы спаслось больше людей и сознательно вывез своих знакомых. И даже вернул Беллоузу, управляющему особняка, его потерянного брата.
Но мальчик этот — образ напрасной жертвенности.
Тут очень хорошо вспоминается, в чем разница между Дамблдором и Волдемортом. Оба они — отчаянные манипуляторы, оба играли на людях, как на скрипках. Но Дамблдор не превращал людей исключительно в орудия, он давал им все возможности для жизни после совершения тех подвигов, на которые так искусно их мотивировал. Господин же сподвигнул Натана на поступки иногда эмоциональные, иногда вполне придуманные, иногда необходимые, иногда самоочевидные, но смысл был один и тот же. Запас "маны" должен упасть ниже критического уровня.
При этом Натан совсем не дурак.
Кошмар его ситуации в том, что выйдя на новый уровень могущества, из уличного мальчишки став полубогом, он вообще не понимает, что делать со своей силой. Буквально все говорят ему — не искри! — но в том-то и фокус, что все лгут, и в финале Господин говорит это вполне открыто: ну разве может мальчишка не искрить? Настоящее воспитание начинается с образа цели, ради которой и можно если не расстаться с жизнью, то хотя бы прикладывать усилия. А вот настоящая цель жизни и есть самый большой секрет, который лишь начал открываться Натану.
И тут образ Натана из очередного штампованного "избранного" становится актуальнейшей метафорой: на время, на силы, на жизнь современного человека претендуют десятки и сотни получателей. Коучи обещают ему познание всех умений, финансисты — невиданное богатство, а любой магазин — бесконечные ощущения от покупки каждого из своих товаров.
Ты ешь чтобы жить, или живешь, чтобы есть? — это старый философский вопрос. Каждый может оглянуться и спросить себя: на что я растратил последний час, или последний год и прошедшее десятилетие?
Натан еще не приобрел ощущение своей смертности, ему казалось, что жизнь только начинается, но он был как ребенок с кредитной карточкой посреди рождественской распродажи: наступила полночь и кредит был закрыт.
Если вынести эту метафору и главную удачу романа за скобки, то получится довольно среднее произведение. Автор изо всех сил вытягивает листаж: вот толковый словарь в начале, вот глоссарий в конце, вот вставная глава про собаку. Манерность и сказочность в тексте действительно требуется, но иногда автор откровенно перебирает. Система волшебства продумана, но все рассуждения о холстовиках и белых оленях — имеют очень отдаленное отношение к Натану. Автор и несколькими статьями в глоссарии пытается решить противоречие: если у вас есть труп мертвого бога, то почему еще не настал конец света, а если таких богов много, то дело не ограничится волшебными оленями и заморской госпожой? Еще автор много делает для создания атмосферности, но частенько хочется зажать нос :( Очень правильно, что темп событий в книге нарастает, но первая половина уж очень затянута.
Не оставляет ощущение, что автор прошел по всем пунктам, которые нужны, чтобы превратить моралитическую историю в книгу, но не но всех этих пунктах имел успех.
Итого: "Город мертвого бога" стоило переводить и печатать. Безнадежный близнец Гарри Поттера нужен хотя бы для симметрии. Но чтение этой книги может принести вам чувство разочарования...
облако тэгов
