О вечности и о себе (на самом деле нет).

Хороший образец социально-технологической фантастики из ранних 70-х. Собственно два из вплетенных в общее повествование коротких рассказов, печатались самостоятельно еще в 66 и 67 годах соответственно. Впрочем, внутренняя концепция подачи изменилась.

Совершен технологический прорыв. Далее, на протяжении всей книги, мы наблюдаем за внедрением открытой технологии в жизнь общества. Технология не подана созданной раз и навсегда, она развивается, совершенствуется, и совершенствуются способы ее использования. Начало романа заставляет задуматься о «высоком», кажется, что автор исследует сложный континуум восприятие-время-вечность. Но нет, копнул разок-два, дальше углубляться не стал.

Зато мы имеем замечательный пример технологического предвидения. Нам показан очень достоверный путь развития тотального видеоконтроля. Пусть и другим технологическим способом, но современное общество и государство (конечно, общества и государства, все) четко движется в этом направлении. И уже достигнуты впечатляющие успехи. Понятие приватности, как и в романе, почти полностью размыто, кое-где не далеко до полного успеха. Шоу пытается показать какие-то там общественные протесты, каких-то защитников частной жизни. Но все это очень наивно, на уровне личной декларации автора. В начале 70-х наверное трудно было предположить, что люди сами, с превеликим удовольствием, будут демонстрировать свою, так называемую, частную жизнь чуть-ли не всем желающим. А от всех желающих до всех путь не далек.

Очень портит роман вульгарная романтическая линия. Беда многих авторов 60-70, отчасти и далее годов. Представление о том, что мужик среднего, а то и пожилого, возраста представляет собой такого привлекательного самца, что молодые женщины влюбляются в него с первого взгляда и прыгают в койку с радостью в первые 2-3 часа знакомства. А он их ух!, ух!-ух!-ух!!!, ну Вы поняли. Как-то все это похоже на попытку выдать желаемое за действительное, самоутвердиться хотя бы на бумаге, а, может быть, и подсказать этим молоденьким дурехам как надо себя вести. Ну да, жена старая и больная, сморщенная женщина (это цитата от известного адвоката, если что), да еще и манипулятивная натура. А вот секретарша (секретарша-то не своя) она такая, ого-го. И влюбилась в героя с первого взгляда и несколько лет только о нем и мечтала, и вот, свершилось! Правда, я до последних страниц ожидал какой-нибудь подвох. Не мог поверить в такую глупость, но не дождался.

В целом роман хороший. Зайдет тем, кто любит фантастику ближнего прицела, про изобретения и внедрения и их влияние на жизнь. Архаика конечно есть, но в глаза особо не бросается, восприятию не мешает. Тем более не мешает размышлению.

Рекомендую, с осторожностью.

Это отзыв для тех, кто не читал. Трудно представить, что некто, прочитав первые четыре романа, остановится перед продолжением. Однако в том, прямо скажем, небольшом количестве отзывов достаточно низких оценок и, в особенности читатель, который серию совсем не читал, а только примеряется, может случайно проскочить мимо самого важного, что случилось в русскоязычной фантастике лет за 20 точно.

Совершенно сознательно перечитал Люди и боги. Узнав, что доступен шестой (по видимому заключительный) роман серии, решил восстановить в точности предшествующие события. Так получилось, что когда пятый роман стал доступен, я проглотил его буквально за 3 присеста и, конечно, что-то понял, что-то не понял, что-то вообще не заметил, что-то даже и пролистал. А тут было время, ну и...

В целом хорошо, местами очень хорошо, в любом случае не хуже предыдущих томов. Что настораживает?

1.Где Вы, уважаемые читатели, увидели фэнтези? Да, в этом мире присутствует достаточно развитая божественная система, да, некоторые как-бы боги даже спустились на землю. Но разве тянут они на богов? Ну а предметы, это ведь просто высокотехнологичные устройства, в их действии нет ничего магического. Инициация с помощью первокрови выглядит несколько натянуто, но почему бы и нет? Система управлением предметом с помощью простенького упражнения на концентрацию внимания не впечатляет, но и не противоречит возможностям технологии. Нечто подобное уже существует на уровне продвинутого эксперимента.

2.Люди и боги первый роман, при чтении которого у меня возникло подозрение, что я вообще не правильно понимаю сущность мира. И, само главное, а есть ли этот мир вообще. Как-то все больше и больше подозрений на масштабную цифровую симуляцию с полным погружением. Этакий высокотехнологичный аналог ролевой игры в открытом мире. Тут все встает на свои места. Вот тебе различные фракции, принадлежность к той или иной фракции определяет соответствующие характеристики. Вот тебе несколько героев на отыгрыш. А вот персонажи, имеющие некие исключительные способности. И тогда становится понятно, почему Пауль такой бессмысленно жестокий, это отыгрыш персонажа, очки характеристик которого растут только при убийстве. А Натаниэль повышает свои характеристики, производя расчеты, ему нужны «числа», иначе он не может просчитать собственное выживание, потому что он ни мечем, ни луком, ни щитом. И мир хоть и большой, но тем не менее ограничен рамками, за которые не выйти. Ну и Дары — это ведь лутбоксы, разве нет?

3.Можно посмотреть на мир и с другой стороны. Этакое прогрессорство, столь любимое в отечественной фантастике, но с легким поклоном в сторону Князя света Желязны. Ну мы, конечно, не боги, но одеяния богов нам по вкусу. Мы распределили их между собой, не забыв про атрибуты. Попытались построить совершенное общество, но все как-то не так, придется вмешаться.

Мне, конечно, очень интересно, что все таки имел ввиду автор. При этом не хочется разочароваться. Не всем, далеко не всем, удавалось с честью решить проблему финала. Я бы не отказался, если бы эпос продлился еще томов на 5.

В рамках жанра — шедевр. Обязательно к прочтению.

Читал в издании 2006. В этом томике, помимо текста, приведено больше десятка коротких рецензий (отзывов), сделанных профильными окололитературными журналистами. И отзывы эти интересны не менее самого текста.

От себя скажу, что эту «повесть» нельзя воспринимать как сюжетное произведение. Это фантазия в некоей иллюзорной реальности и событийная часть настолько размыта, настолько сознательно ирреалистична, что попытки анализировать текст как историю бессмысленны. На мой взгляд читать нужно как поэму в прозе. Ловить ритм, образы, ландшафты (как всегда у Хандке, он «ландшафтный дизайнер», он сам нередко в тексте об этом прямо говорит). Перевод позволяет. Вообще перевод отличный. Переводить Хандке, наверное, та еще задачка. А Дон Жуана вдвойне. И переводчик, мне кажется, справился на ура.

Это первое за пару лет произведение, которое я не могу рекомендовать никому. Даже людям, читавшим автора. Не потому, что плохо, и не потому, что местами провокационно. А потому, что, скорее всего разочарует неподготовленного читателя. А сам текст отличный. Содержание, да, очень на любителя.

Перечитал Дневник плохого года, вы будете смеяться, в третий раз. Мне в принципе нравится Кутзее, а эта книга как-то очень удобно ложиться на мои ожидания от текста и от содержания.

В первую очередь обращает на себя внимание структура текста. Он представляет собой перебивку из трех разных повествований. Первое — это эссе, которые пишет автор, писатель К., на любые темы, которые считает важными. Они должны быть опубликованы в каком-то немецком сборнике, совместно с такими же эссе, написанными шестью другими писателями из шести разных стран. И, конечно, сразу понятно, что это выдумка, в реальности романа этот сборник напечатан, а в нашей нет. А вот эссе, вот они, они написаны автором и опубликованы, и это вполне суждения именно Кутзее, это он так думает. Можете соглашаться или не соглашаться, на здоровье, а он думает вот так.

Далее мы имеем выдержки из дневника того же самого писателя К., в которых он воспроизводит историю коротких взаимоотношений со случайно встретившейся на пути молодой (ну не очень молодой, но молодо выглядящей) женщиной. Эти заметки не оформлены как дневник и, собственно, нигде не прописаны как дневник. Это мне так кажется, что это выдержки из дневника, как-то похоже на дневниковый стиль изложения. Конечно, многих напрягают кочующие из романа в роман старики засматривающиеся на молодух, но в данном случае все описано достаточно честно, без похабщины и по человечески понятно.

Третий поток это мысли самой Ани. Вряд ли это дневник, думаю скорее просто внутренний монолог, ну, а в финале, письмо. О том, что она думает и чувствует по поводу происходящего. Сюда же приплетаются суждения ее сожителя Алана. Которые играют роль контрапункта. Он тоже высказывается по некоторым из прочитанных эссе и, что характерно, всегда против. Этакая заочная, а в один из эпизодов, очная дискуссия. А в реальности получается дискуссия с самим собой (автора с самим собой). Потому что суждения Алана вполне здравые, просто они с другой стороны. От человека совершенно другой судьбы, специальности, воспитания и др.

Все эти три потока идут в перебивку. 1-2-3 абзаца первый, потом 1-2-3 другой, не обязательно второй, потом продолжение первого или другого, порядок хаотичный. Иногда текст прерывается буквально во время предложения, а пару раз так вообще на переносе, и потом продолжается через несколько абзацев из других линий или вообще в следующей главе. Приходится внимательно читать начало каждого нового абзаца что бы сообразить за кого автор говорит сейчас. Очень интересно, интересно и по содержанию и по форме.

Это я к тому, что если Вы знакомы с Кутзее, то Дневник можно читать смело. А вот для первого знакомства этот текст не пойдет. Это для читателя в теме. Для первого знакомства нужно брать или Бесчестье или Варваров. А там уж будет видно стоит ли продолжать или это не Ваше.

Побег — это хроника побега. Очередной офицер и джентльмен, отбывающий наказание в виде 5 лет каторги за непреднамеренное убийство, памятуя о том, что в свое время удачно сбежал из германского лагеря для военнопленных, посидев чуть больше года решает пустится в бега. Пьеса представляет собой череду эпизодов, во время которых беглец встречает разных людей, которые сразу или по размышлении узнают в нем беглеца и каким-то образом на него реагируют. Некоторые пытаются помочь или, хотя бы, не мешать, некоторые однозначно осуждают, а некоторые, разобравшись что к чему, с увлечением включаются в погоню.

Как и в Верности, выбор в пользу помощи или не вмешательства делают люди образованные, из высших классов (ну не аристократы, но из сословия пользующегося определенными привилегиями, полученными по факту рождения) воспринимающие беглеца как представителя одной с ними социальной группы. Он наш, он джентльмен и негоже выдавать его властям. Люди по проще его однозначно осуждают и пытаются задержать. Он же не наш, и, вообще, убийца, ну и так далее.

Как и все пьесы сборника (15 том собрания сочинений 62 года) читается легко, в принципе может быть поставлена на сцене, но, по видимому, не будет иметь успеха. Хотя, кто знает.

Читать не обязательно. Только для любителя или комплетиста.

Очередная пьеса Голсуорси. Вот интересно у меня с его пьесами. Вроде и читается легко, и на сцене можно представить. И, что не маловажно, каждая посвящена отдельной достаточно актуальной, существующей в большинстве случаев до сих пор, проблеме. Но сказать, что прочитано нечто значительное, рекомендовать другим не могу. Не потому что плохо, а просто как-то поверхностно, чересчур уж прямолинейно. Подобное чувство у меня было когда я читал рассказы. Все таки в романах практически те же вопросы удается осветить глубже, достоверней, но, в то же время читабельность снижается.

В Спектакле нам представляют судебное разбирательство как разновидность шоу. Произошло криминальное событие, проводится определенная подготовка, затем публика набивается в зал суда и получает удовольствие. Конечно это удовольствие только пока дело не касается тебя лично. А вот если ты сам вовлечен в процесс, тут же начинаются стоны по поводу обливания грязью и тп. При этом грязью то ты облил себя самостоятельно и ходишь в этой грязи уже давно, но в газетах этого не было, на публике не обсуждалось, а значит все в порядке.

Актуальность этого подхода вневременная. Сплошь и рядом мы видим причитания всяческих знаменитостей о том, что проклятые журналисты лезут в их личную жизнь. Мое личное — это мое личное, что хочу то и творю. А вот публике об этом знать не обязательно. Конечно это только если касается себя любимого. Если обсуждаем личную жизнь кого-то другого, так это со всем нашим удовольствием. Сорвем покровы и все изучим досконально. Наибольшее рвение, как правило, проявляют именно те, кто и за собой знает тот же грех. Ну, да это все общеизвестно, было 100 лет назад, есть сегодня и на ближайшие 100 лет останется так же.

Читать не обязательно. Только на любителя.

Дебри, джунгли, The Forest, просто Лес. История, посвященная колониальной политике. Причем не государственной, которая тоже упоминается, но вскользь, а, так сказать, финансово экономической. За кулисами экспедиции стоит крупный финансист из Сити, организующий ее исключительно из собственных финансовых соображений и, в конечном итоге, получающий свою прибыль. Даже не смотря на то, что экспедиция провалилась.

Избитая история о плохих колонизаторах, которых интересуют только ресурсы и прибыли. Этакий Аватар, ну, не совсем Аватар, но близко, просто покороче и событийная часть проще.

Читать можно, на сцене представить можно, даже, в какой-то мере, актуально. Но в ряду огромного числа похожих произведений ни чем не выделяется.

К чтению не обязательно. Только на любителя.

Следующая в сборнике пьеса оказалась социальной драмой под видом детектива. Ну детектив тут очень номинальный, преступление так себе, расследование только обозначено, вор известен практически сразу. Если Вы, вдруг, планируете читать пьесу, то дальше будут сплошные спойлеры.

Во главу угла поставлена внутригрупповая, если хотите корпоративная, солидарность, то, что автор обозначает словом верность. Не важно, что человек вор, и не важно, что он лжец, и уж совсем не интересна его нечистоплотность в отношениях с женщинами (тут уж сам бог велел, тем более что девица-то из низов, еще и иностранка, пачку денег ей в зубы и то после угрозы отца). А важно то, что он «офицер и джентльмен», о чем неоднократно сообщается. А раз так, значит его будут выгораживать до последнего, и потом пытаться дать ему возможность ускользнуть от наказания. Пострадавший же просто грязный еврей из новых англичан. Как он вообще осмелился заявлять о пропаже денег, о чем ему так же неоднократно намекают, а пару раз достаточно прямо и говорят.

На этом фоне удивительно смотрятся поверенный и адвокат (в Англии того времени поверенный это как бы юридический консультант, человек ведущий какие-то юридические дела или выполняющий соответствующие поручения, составляющий и проверяющий договоры, но без права выступления в суде; в суде выступает адвокат — этакая юридическая элита). Как только они получают неопровержимые доказательства виновности подзащитного, так сразу отказываются от его защиты в суде. В современном представлении адвокату вообще не интересно виновен-ли его подзащитный, он все равно обязан выступать в его интересах, так как возможно. Но важно не это, важно, что поверенному даже мысль не пришла уничтожить улики, сделать честные глаза, ну а свидетелей ничего не стоило припугнуть или дать им добрый совет помалкивать. Нет, он не против был помочь своему доверителю даже после вскрытия всех обстоятельств, но не нарушая закон. Блеск.

Текст отличный, читается легко, вполне может быть представлено на сцене. Читать не обязательно .Только на любителя.

Комедия в трех актах. Ну, да, комедия. Легкий, хорошо воспринимаемый язык. Понятный сюжет, позитивное, какое-то незлобливое, хотя и не без иронии, отношение к героям. Вполне себе актуальная история, вопросы эмансипации и до сих пор кое-где достаточно остры.

Конечно, сразу приходит на ум классическое: вы говорите о свободе, я не спрашиваю от чего, но я спрашиваю для чего? И действительно, как-то уж очень сомнительно эта свобода в большинстве случаев используется. Но, вместе с тем, очень трудно переносить собственную зависимость от разрешения-неразрешения отца (брата, свата, мужа, кого-угодно) практически во всех вопросах, причем, нередко, даже в самых прозаически житейских. Проблема, четко обозначенная за внешней легкостью текста.

Отдельно хочу обратить внимание на инцидент в суде. Значит дочка, возмущенная поведением отца, бежит на улицу, призывает на помощь полицейского, тот вмешивается, задерживает дебошира, попутно получает в глаз. А на разборе все участвующие в один голос твердят: ни-ни, никто никого не бил, это палка так неудачно отскочила. А за глаза этого несчастного полицейского вообще иначе как тупицей и не именуют. Привет всем сотрудникам полиции. До сегодняшнего дня самые неприятные вызовы — это вызовы на внутри семейные разборки. Ты вмешаешься, иногда еще и отхватишь, в итоге стороны уже завтра примирятся, а тебе еще и перепадет (как минимум от начальства, но мне известны и случаи вполне себе уголовных дел в отношении сотрудников. Конечно дела эти в большинстве бесперспективные, но ведь морально-пихологические проблемы остаются). Привет, служивые, г-н Голсуорси проблему описал еще 100 лет назад.

Пьеса хорошая. Легко может быть представлена на сцене. К чтению не обязательна. Только на любителя.

Без перчаток. История, которая начинается на первый взгляд, как очередная вариация на тему Вишневого сада. Но если в Вишневом саде дальше разговоров и всяческих переживаний дело не идет и в финале мы слышим стук топоров, то у Голсуорси представители, так сказать, старой школы оказывают вполне себе действенное сопротивление и в финале восстанавливают статус кво. Правда при ближайшем рассмотрении разница между старыми и новыми заключается только в возрасте капиталов. Все остальные социальные и психологические установки у них совершенно одинаковые. Собственно только на этом и сыграла жена Хилкриста. Если бы «новые» были бы «новыми» не только по возрасту денег, но и по взглядам, они могли бы с высокой колокольни наплевать на вскрывшиеся обстоятельства и вся игра рассыпалась бы вчистую. Но груз общественных предрассудков настолько тяжел, что преодолеть их даже для людей, позиционирующих себя как прогрессивных, не возможно.

В целом читается легко. И на сцене вполне может быть представлено. И, даже, может иметь успех, но вероятность постановки очень низка, так что можно только почитать.

Нужно ли читать? Наверное нет. Только на любителя.

Неплохая короткая зарисовка. В принципе пьесу можно представить на сцене, можно было бы подать ее визуально интересно. Это один из тех случаев, когда режиссеру есть над чем поработать. Смутить может, пожалуй, только размер. Очень коротко.

С точки зрения чтения никаких откровений не будет. История о том, что постановщик смотрит на содержание, а продюсер (хозяин театра в реалиях текста) на наполняемость зала, не нова. Ну очень не нова. При этом «я то понимаю, что пьеса хороша, но вот публика, она ведь глупая, она не поймет, а значит зал будет пустой, поэтому в сторону вашу Песню фавна, давайте ка лучше Хорька» (это не цитата, это выжимка своими словами).

Обратите внимание, что правила «современного» менеджмента были известны в Англии уже тогда. Никого нельзя ругать. Наоборот, каждому нужно пожать руку, каждого за что-то похвалить, причем каждого за разное. Ну а потом всю их работу на помойку. Впрочем, до нас эти правила пока не дошли. У нас не принято хвалить даже за хорошую работу, ибо нечего, только баловать.

Не очень понял оригинальное название. Punch and Go это что-то вроде Бей и беги. Наверное какой фразеологический оборот, которого я не знаю. Вот на русском название вполне подходящее. Редкость, чаще перемена названия не понятна, даже иногда удивительно, зачем сделана.

В целом хорошо, но рекомендовать не могу. Только для любителей.

Блестящая пьеса. Очень неожиданно. Предельно актуально. К сожалению нельзя комментировать, можно только рекомендовать к прочтению. Причем рекомендовать настоятельно. На сцене, к сожалению, этого никогда не увидеть.

Голсуорси конечно, как всегда, несколько прямолинеен. Позиции действующих лиц обозначаются практически сразу, чуть ли не в первой картине. И в дальнейшем они только укрепляются. Можно только с грустью ожидать развязки и гадать насколько она будет драматичной. С учетом позиции героя рассчитывать на благополучное разрешение конфликта не приходится. В отличии от некоторых прозаических произведений история не будет спущена на тормозах. И в данном конкретном случае это вызывает печаль и какую-то глухую злобу.

Замечу, что виновата как раз не толпа, толпа появляется не на пустом месте. Раз люди ведут себя подобным образом, значит они точно знают, что так можно и даже желательно. И вполне респектабельные, образованные и воспитанные люди ведут себя только внешне сдержанней, но, по сути, так же непримиримо. Вообще, написано очень честно, без прикрас.

Рекомендую, с осторожностью. Все таки очень острая тема.

Короткая нравоучительная пьеса. Представить на сцене не могу, слишком коротко. Подано очень прямолинейно, что называется в лоб. Позиция автора вполне понятна, но не впечатляет.

Обращает на себя внимание подача действующих лиц по национальному признаку. Ну, знаете, как в анекдотах; собрались как то армянин, грузин и русский или американец, немец и француз, ну вы поняли. Но, вроде, это не анекдот, или все таки анекдот? Кстати основной персонаж, тот самый маленький человек, он получается без национальности. Я так понимаю, ни в одной из современных пьесе наций таким людям не место. Или может быть бескорыстное добро — оно как бы вненационально?

При всем уважении к автору, читать не рекомендую. Не убедительно.

Братство. Так получилось, что решив перечитать в отпуске Собственника, я не продолжил чтение Саги, а взялся за неизвестные мне романы, написанные непосредственно после. И опыт этот мне однозначно понравился. Очень интересно наблюдать, ка растет авторское мастерство. Нет, Братство наверное не лучше предыдущих книг с объективной, профессиональной точки зрения. Но...

Действие вернулось в Лондон, но срез общества другой. Это не стряпчие и коммерсанты, это — люди искусства (она — художница, он — поэт, другая она — домохозяйка, другой он — все таки стряпчий, но не Форсайт, есть еще престарелый философ и малолетние нигилисты, ну не совсем нигилисты, но все таки). Кроме того появились персонажи «низших классов», да как здорово прописанные.

Центральный конфликт еще интересней, чем в Усадьбе, и, опять таки, подан в развитии. Драматическая составляющая то же на лицо, чего, на мой взгляд, не доставало в предыдущих романах. И, главное, конфликт разрешен, не сдут, а именно разрешен. Удовольствие.

Если Вы одолели Собственника и прочитали Усадьбу, беритесь за Братство смело. Если Вы Голсуорси не читали, начинайте с Собственника. Но после Собственника не переходите к В петле, не совершайте о обычную ошибку. Попробуйте Усадьбу. Ну, как то так.

Попробую почитать пьесы. Голсуорси еще и пьесы писал.

А вот это роман, написанный непосредственно после Собственника. И, да, конечно, на ту же тему. Но в деревенских декорациях. Потому как в деревне то же есть свои Форсайты, только фамилии у них другие.

Однако мастерство автора растет. Здесь ужу есть прописанная интрига, к тому же она подана в развитии. И авторский взгляд на персонажей уже не такой заранее заданный и односторонний. Но все таки попытки манипулирования читательским мнением еще есть.

Конфликт прописан однозначно лучше, чем в Собственнике. Но, к сожалению, он не разрешается. Все накапливаемое на протяжении книги напряжение вдруг в прямом смысле этого слова сдувается. Весь пар уходит даже не в свисток, а просто в «пых». Статус кво, как будто и не было проблем.

Усадьба не имела прямого продолжения, поэтому осталась в тени Саги. Ее редко кто читает. Но для тех кому понравился Собственник можно рекомендовать смело. Может быть не лучше, но и не хуже точно. Однако не попала в струю и поэтому не вошла в скрижали.

Рекомендую, с осторожностью.

Перечитал Собственника. Впервые я читал Сагу о Форсайтах лет 20 назад. Причем читал методом погружения, первые 6 романов. Ну, то есть, собственно сагу и Современную комедию. И уже тогда у меня создалось четкое впечатление, что Собственник, пожалуй, самый невразумительный (или скорее недоделанный) роман из всей серии. Я тогда, конечно, не обратил никакого внимания на хронологию. А вот недавно, просто случайно, узнал, что между Собственником и В петле пролегает огромный временной рубеж. 16 лет, это большой срок сам по себе, а с учетом всех исторических событий между 1906 и 1920 так и вообще как переход в другую эпоху.

И сейчас мне кажется, что во время написания Собственник не планировался как начало многотомной эпопеи. Собственная проблема автора (любовь к замужней женщине и длительная, очень неприятная история с разводом и последующей женитьбой) это основа книги и объяснение как минимум ироничного, а, зачастую, саркастического и просто высмеивающего отношения к титульным персонажам. Через весь текст проступает декларация: они вот какие, а я не такой, я понимаю, почему они такие и описываю их без прикрас, чтобы и читатель то же понял и не ошибался, встретив Таких на пути. Уж не знаю, понял ли современный роману читатель, а вот у меня впечатление даже как бы противоположное. По крайней мере Форсайты, если и не симпатичные, то предельно последовательные и, как следствие, понятные персонажи. А вот Ирен и, уж тем более, «пират» по идее должны вызывать сочувствие, а вот как-то не вызывают. «Пират» так и вообще парень не приятный. Ну да любовь, как говорится, зла...

Ситуация, конечно, обычная для того времени. Проблема несчастливых браков в конце 19 — начале 20 веков в Англии, как впрочем и в других странах, полюбовно разрешалась очень редко. И даже в случаях взаимного согласия требовался длительный, скандальный судебный процесс. Нужно было обязательно поймать супруга на каких то неблаговидных поступках. Сделать все это достоянием общества, газетчики с удовольствием подробно пропишут все прессе, все знакомые и незнакомые будут громко и тихо обсуждать произошедшее и прибавлять от себя. На привычном круге общения можно поставить крест на долгие годы, ну, или куда-нибудь уезжать. Это испытание не всем по плечу.

Текст отличный, перевод отличный (классика 62 года, «Тайме» конечно коробит, но тогда так было принято). Рекомендую.

Очередное обращение к Грассу меня лично не разочаровало. Конечно, чтение это достаточно специфическое, пожалуй слишком привязанное к «месту и времени».

В целом Головорожденных нельзя даже в полноте причислить к художественным произведениям. Это скорее беллетризованная публицистика, причем на темы, волновавшие писателя и, отчасти, немецкое общество 1978-79гг.

С одной стороны мы имеем как бы краткий отчет, точнее личные впечатления о предшествовавшей гастрольной поездке по Китаю. В группе различных творческих работников Грасс проехался по нескольким городам с финишем в Пекине, выступая с лекциями. Лекции он посвятил теме литературных связей между двумя Германиями, причем, с точки зрения автора, связи эти чуть ли не единственное, что еще может граждан Германий хоть как-то объединять. Вопрос достаточно спорный, очень уж местечковый и вряд ли интересный китайским товарищам, и, уж точно, не интересный нам сегодняшним.

С другой стороны тема катастрофического падения рождаемости в ФРГ того времени. Грасс пишет как бы сценарий для художественного фильма. Героями будут семейная пара учителей среднего возраста, живущие в браке уже достаточно давно, но детей не имеющие. Ну и вот они, совершая отпускную поездку по Индии и Индонезии, постоянно спорят на тему «ребенок — да, ребенок — нет». И любое отклонение в сторону «ребенок — да» тут же находит массу вполне рациональных контраргументов. Рациональность это, конечно, надуманная. Главная причина — нежелание выходить из зоны комфорта, и причина эта на каком то уровне даже осознается, но не надолго и быстренько вытесняется различными соображениями практического и не очень толка. Тут все как во все времена, в том числе и сейчас, и в нашем обществе. Кстати, вполне прямо заявляется грядущий миграционный кризис, правда автор указывает на миграцию из Китая и Индии. В реальности миграционные потоки оказались несколько другими, но суть проблемы не изменилась. За эту прозорливость (хотя в чем тут прозрение, любой человек с открытыми глазами проблему без труда осознавал тогда и, уж тем более, сейчас) отдельное спасибо. Особенно при взгляде из сегодняшнего дня.

Ну и не обошлось без уточнения собственной политической позиции в преддверии грядущих выборов. Очень похоже на то, что было в Дневнике улитки. Грасс точно знает, какой кандидат на должность канцлера «плохой». И что из того, что он пользуется поддержкой большинства, тем более плохой. Это обратная сторона демократии. Если побеждает тот, кто мне по разным причинам симпатичен — то это воля народа. А если тот, другой, который «плохой», то это ни в коем случае допускать нельзя. Будем обзывать популистом, всячески дискредитировать, если надо залезем в кровать или в трусы, или куда-нибудь еще, но сделаем все возможное чтобы не допустить его, такого «плохого», к власти. Привет Трампу.

Отдельное спасибо за дискуссии по типу «с одной стороны, с другой стороны». Это актуально во все времена. Автор очень честно относится ко всем участникам истории, реальным и вымышленным, в том числе и к себе. Правда не факт, что это отношение сознательное, возможно, что так просто получается, потому что по другому он просто писать не умеет.

Конечно рекомендовать ко всеобщему прочтению не могу. Не потому, что плохо, а просто очень локально привязано к месту и времени. Только для любителей.

Клингзор — художник, и Гессе пишет художественное полотно. Клингзор, судя по всему, экспрессионист, и Гессе выплескивает на бумагу невообразимое количество красок. Это буря цвета, на протяжении всего текста волна за волной следуют цветовые всплески. Всплески в определенном приближении отражающие общий настрой героя и иллюстрирующие события. Апофеозом является автопортрет, художник в прямом смысле выпадает из жизни на период работы. А закончив, как ни в чем не бывало, переодевается и едет к подружке. Финал остался не совсем ясен. То ли он умер (на что как бы намекает название и некоторые фразы в самом начале), то ли просто перестал писать (ведь для художника перестать писать это почти умереть).

Очень коротко, очень емко, достаточно аллегорично. Не реализм, но и не фантастика, ближе к притче.

Рекомендую, с осторожностью.

Дальше — тьма.

Генерал в своем лабиринте это хроника последних 7 месяцев жизни Симона Боливара (Либертадора), самого харизматичного, самого почитаемого, самого ненавидимого и, вообще, самого-самого из всех исторических деятелей Латинской Америки (по крайней мере от Мексики до Бразилии). До сегодняшнего дня при необходимости продвинуть какие-либо не очень популярные и даже совсем непопулярные решения его преемники вспоминают его имя и начинается — боливарианская революция, боливарианская республика, боливарианский проект, боливарианская альтернатива, боливарианский альянс, далее везде.

И, да, конечно, кто еще может похвастаться созданием пяти (шести?, смотря как считать) государств, существующих и сегодня. Президент Великой Колумбии, президент Боливии, президент Перу, президент Венесуэлы далее именуемый просто — Генерал. Кстати генералов в романе огромное количество, что не персонаж, так генерал. Но все эти генералы с именами. А он — просто генерал.

И вот он, отставленный со всех постов, совершает свое последнее путешествие, самое главное путешествие к смерти и, что важнее, к бессмертию. Потому что живой он соперник или конкурент, и даже если союзник, то с ним надо считаться. И, пока он живой, не все верят даже в его болезнь, знаем мы, придуривается как всегда, готовит какой-нибудь переворот. А мертвый герой, любой мертвый герой, это просто аргумент, этакая козырная карта, которой не грех воспользоваться при необходимости.

Путешествие в никуда происходит не только географически, но и в сознании героя, безнадежно больного, угасающего человека. Там, в сознании, в иллюзорной реальности и находится тот самый лабиринт, из которого нет выхода. Роман интересен именно сочетанием событий и воспоминаний, иногда перемешивающихся между собой. Никаких морально-этических оценок, что важно. Но где-то на самой периферии восприятия у меня, почему то постоянно маячил вопрос: Освободитель, а было ли нужно кому-нибудь, конечно кроме тебя и твоих соратников (всех этих генералов, маршалов простых и великих, множества президентов и разных всяких министров и прочих), это кровавое освобождение, не закончившееся в полноте и сегодня? Венесуэла, Колумбия, Перу, Эквадор, Боливия: нестабильные правительства, коррупция, инфляция, бедность, повстанческие бригады, партизаны, белый порошок... Конечно, в Африке еще хлеще, но ведь это та же история, там то же были свои Освободители, правда калибром поменьше.

Никакой прямой магии, но иногда граница реальности истончается до прозрачности. Впрочем, эти немногие моменты никогда прямо не влияют на повествование. Маркес без привкуса запредельного — не Маркес, согласитесь.

Текст отличный, перевод отличный, нужно ли читать..? Трудно сказать. Любители Маркеса читали и так. А для знакомства обычно выбирают другие романы. Что не правильно. Человек прочитавший (или бросивший) Сто лет одиночества может навсегда получить искаженное представление об авторе, мимо которого нельзя пройти.

Рекомендую, с осторожностью.

Повесть Вор и собаки написана уже состоявшимся, маститым писателем. Каирская трилогия уже создана, издана и признана. К сожалению главное произведение Махфуза не переводилось на русский язык. Причина не ясна. Как бы там ни было, статус уже позволяет писать не только на публику, но и то, что волнует себя, вне зависимости от попадания-непопадания в интерес читателей.

В этом смысле произведение очень неоднозначное. Не понятен выбор героя. Ведь Саид, прямо скажем, персонаж неприятный, склизкий, инфантильный. Весь мир, по его мнению, должен быть у его ног, все должны перед ни пресмыкаться (так в тексте), всячески ему помогать, любить, восхищаться. И, конечно, он такой профессиональный налетчик, что ну никак не мог попасться по собственной дури. Конечно его предали. Конечно предателям — смерть. И бывший друг и наставник, после освобождения, вместо всяческой помощи и поддержки принимает его-любимого с прохладцей. А значит — тоже предатель. И шейх (духовный наставник отца) и безнадежно влюбленная подруга нужны только, чтобы кормить-поить-предоставлять ночлег и, вообще всячески холить и лелеять. А если они в этом недостаточно расторопны, то уж не предатели ли они тоже? При этом сам герой представлен этаким дурачком, лезет везде без разбора, легко подставляется, стреляет даже не представляя в кого.

Ну а все остальные — ну они собаки и есть. Конечно, как всегда, напрягает отрицательная оценка собак, на самом деле самых преданных и бескорыстных друзей любого, даже самого отвратного человека. Что поделать, традиция, дурацкая, очень несправедливая, но одна из самых стойких традиций. Причем не только в литературе, но и, к сожалению, в жизни.

Текст отличный. Читается легко. Нужно ли читать? Вопрос спорный. Мне показалось, что для оценки произведения нужно еще немного знать внутриполитические особенности Египта начала 60-х годов. А они от меня, да и от всех нас, ой как далеки. Впрочем, как один из знаковых арабских писателей Махфуз заслуживает хотя бы поверхностного знакомства. Так что решайте сами.

Плавание продолжается. Плавание на парусном судне начала 19 века то еще удовольствие. И идея путевых заметок в целом достаточно здравая. Однако в первом романе заметки путешественника являются скорее фоном для центрального конфликта. Конфликт вытягивает внимание и читателя и писателя на себя, вынося собственно морские приключения на периферию. Мне кажется, что продолжение изначально и не планировалось, Ритуалы должны были остаться самостоятельным романом. Они и печатаются обычно отдельно, либо в сборниках с другими произведениями, не входящими в трилогию.

Должен сказать, что мне второй роман понравился больше. Он интересней, он спокойней, поступки персонажей выглядят более достоверными, более вменяемыми что-ли. Переход от притчи к путевым заметкам пошел общей истории только на пользу. Даже романтическая линия, выглядящая достаточно искусственной, введенной для расширения аудитории, глаз особо не режет.

Обрывается повествование очень резко, в прямом смысле на пустом месте. Автор это понимает, более того сознательно педалирует и вводит постскриптум в котором откровенно рекламирует будущее продолжение. Мол, будет третья книга и там, ого!, столько будет интересного, о-о-о..., ого-го..! Ничего подобного у Голдинга никогда не встречал.

Текст хороший, перевод хороший, рекомендую, с осторожностью.

Томас Манн для немецкой и мировой литературы, особенно в первой половине 20 века, был, наверно, одним из самых важных писателей. Причем особенность его авторского стиля, на мой взгляд, состояла в том, что он, как губка, впитывал все идеи, настроения, взгляды своего времени и переносил их на бумагу, вкладывая в мысли и речи своих героев. Герои эти ни в коем случае не были образами реальных людей. Одной из главных претензий, высказываемых в различных читательских отзывах практически на любое его произведение, является указание на искусственность действующих лиц. Действительно, как неоднократно подмечено ранее, люди так не говорят, да и не думают в подавляющем своем большинстве. Но герои романов Манна это не люди, это «иллюстраторы идей», их функция не в том, чтобы жить и действовать, их функция в том, чтобы максимально подробно донести некие существующие по любому поводу (политическому, экономическому, религиозному, психологическому, патологическому далее везде) взгляды и идеи вне зависимости от их «правильности-неправильности, обоснованности-необоснованности, искусственности или откровенной выдуманности». Именно поэтому в его романах почти ничего не происходит, зато разговоров, дискуссий или внутренних монологов предостаточно. Кроме того эти идеи являются отражением в основном немецкого общества 10-20-30 годов и сегодня многими воспринимаются архаичными, какими-то устаревшими и совсем неактуальными. К тому же зачастую очень сложно воспроизведенными.

Былое Иакова в этом смысле типичное произведение. Это исследование, перемещенное в не очень четко определяемое прошлое. Это, фактически, миф, переданный средствами романа. И с событийной частью все обстоит достаточно печально. Любой человек, знакомый с книгой Бытие, их и так знает. Причем их изложение занимает буквально пару десятков не слишком длинных предложений. Все остальное представлено мыслями и речами.

Мы много раз читали в различной по качеству и по жанру литературе истории героев-богоборцев. Героев, которые усомнились, которые, оценивая происходящее со своей личной точки зрения, обвиняют Бога (богов) в несправедливости, в равнодушии, в прямом попустительстве беззаконию и тп. Героев восстающих, не принимающих волю Бога (богов), приходящих к отрицанию веры («до наших стонов Он оглох» в различных интерпретациях встречалось тысячи раз). Что, собственно, с точки зрения любой религии является проявлением слабости веры или ее отсутствия. Потому что, с точки зрения верующего (любого верующего, не важно во что или в кого он верит) замыслы и дела божественные не понятны и, уж тем более, не подсудны человеку. Вера, она либо есть, и тогда все происходящее и не происходящее принимается «на ура» и с радостью или, хотя бы, со смирением переживается (или не переживается, тут уж как повезет). Либо ее нет, ну а на нет и суда нет, нечего тогда и примазываться.

Здесь мы видим прямо противоположную, достаточно редкую историю. Историю богостроителя. Иаков не сам придумал своего Бога, нет, он получил представление о нем от предков. Но представление это еще очень зыбкое, очень не определенное. Бог Иакова еще толком не выделился из толпы других. Иаков пытается «обосновать» его как единственного, но пока еще на этапе единственного главного, другие пока то же есть, но они не главные, они, конечно, выполняют какие-то свои функции, но возможности их ограничены, если вообще есть. И на этапе этого строительства Иаков признает любую божью волю как единственно правильную Даже когда в порыве отчаянья он восклицает «зачем Ты это делаешь?» он не противится, он где то в глубине души соглашается, что именно так и правильно, именно так и должно, и нужно не роптать, а продолжать жить дальше. Продолжать жить в тех обстоятельствах которые сложились.

Вся моя графомания для того, чтобы потенциальный читатель понимал, что его ждет. Этот роман, равно как и последующие в цикле, заслуживает прочтения. Это выдающийся роман и, что важно, актуальный в сегодняшней реальности. Собственно актуальность его вневременная, подобное встречается редко.

Очень примечательный сборник. Это именно авторский сборник, повести не публиковались отдельно. При этом нужно четко понимать, что Лессинг на момент публикации было 85 лет. Возраст, в котором ясность ума сохраняет в лучшем случае процентов 15, да нужно еще и дожить. Здесь же мы имеем четыре совершенно различных по содержанию повести, различных собственно и в жанровой принадлежности и с разной техникой письма. Снимаю шляпу.

Бабушки. Самая неоднозначная часть сборника. Написано с явным желанием шокировать читающую публику. Ввести их в некоторое состояние возбуждения, чтобы последующие, гораздо более важные и актуальные, части лучше воспринимались. При этом шок-контент может показаться таковым только уж очень пуритански настроенному обывателю. Взаимоотношения героев, конечно, далеки от общепринятых, но за рамки приличий все таки не выходят. Подобные отношения изредка, но случаются (ну, может быть, писательница несколько сгустила краски, добавила немного гротеска). Просто обычно они не афишируются, чтобы не вызывать излишнего негативизма. У уж конечно там нет никакого инцеста, не ведитесь на ангажированные отзывы.

Виктория и Стэйвни. Маленький шедевр, из которого мог бы получиться вполне себе хороший, социальный роман. Я выскажу затертую, совершенно не оригинальную мысль, но проблемы межклассовой пропасти, к сожалению, были, есть и будут в любом обществе. Каким бы благонамеренным это общество не было, но язвы социального, имущественного, образовательного, далее везде..., неравенства преодолеть не удается. Кто только об этом не писал, в том числе и сама Лессинг ранее неоднократно. Тем не менее повесть читается на отлично, с полным вовлечением в судьбы персонажей.

Почему так.. Вот Вам и фантастика. Точнее притча (но ведь любая притча это фантастика, не так ли?). На первый взгляд это история деградации отдельно взятой цивилизации глазами героя, заставшего ее расцвет. Но чем дальше я читал, тем чаще ловил себя на вопросе: а можно ли доверять рассказчику, не являются ли его «воспоминания» простыми старческими фантазиями. Уж больно золотым был век в его молодости. И уж больно мрачным стал он в его старости. Не слышим ли мы подобного ежедневно, практически на всем протяжении истории человечества. И, конечно, великолепный финал. Вот от чего, на самом деле гибнут цивилизации. Как говорили: суета сует, все суета.

Дитя любви. Очень простая история. Наименее интересная из всех. Очередной, страдающий по любому поводу, молодой человек.

Тем не менее текст и содержание выстроены таким образом, что ближе к финалу главному герою начинаешь даже сочувствовать. А еще ближе его начинаешь даже уважать. Если не его, то его жену точно.

В целом — отличный сборник коротких повестей. Рекомендую, с осторожностью.

Так незаметно прошел юбилей. Архипелаг впервые был напечатан в декабре 1973. А в феврале 1974 автора арестовали и по быстрому выслали из страны. Вот так помягчел режим. Не расстреляли, не посадили, а выслали прямиком ко всемирной славе. И родственникам, кстати, буквально через месяц-полтора разрешили выезд.

Я считаю, что эту книгу должен прочитать каждый. И перечитывать, пусть частями, не реже чем раз в 5 лет. Не потому, что это выдающееся литературное произведение. И не потому, что это редкий образец авторизированного исследования мрачной стороны жизни Советов. А для того, чтобы быть готовым к тому, что с тобой может сделать Государство. Автор, ведь, давным давно помер. А история продолжается, и не видать ей края. Оно, конечно, как говорится, да минует вас чаша сия. Но в нашем народе говорят: от тюрьмы, да от сумы не зарекайся.

Итак, мы имеем крайний роман в цикле. Собственно запланирован и шестой роман, и даже есть предварительное название, но что-то дело идет в затяг.

Если говорить о промежуточном итоге, то автора можно только похвалить. Мне кажется, что Вегнер очень достойно выступил на чужом поле. Вот, например, пан Сапковский, тот ведь сыграл на условном своем. Ведьмак — это все-таки этнический фэнтези, западнославянский. А Меекхан — это сеттинг западноевропейский (так и хочется сказать англосаксонский). В этом смысле Вегнер напоминает Суржикова. Но если Суржиков пишет оригинальный трибют ПЛИО, то Вегнер, скорее, МКП с человеческим лицом. При этом я не совсем понимаю обвинений во вторичности. По этому принципу вся художественная литература насквозь вторична со времен устного творчества, а драматургия с античности.

Автор берет понятный квазисредневековый мир (или в данном случае скорее позднеантичный), обыгрывает совершенно своеобразную магическую систему и представляет нам вполне интересную, полную различных особенностей историю И история эта длинная и не простая. И любые параллели в описании религий, народов, каких-то имперских примочек, магических способностей, это не более чем заочная дискуссия.

Что касается Каждой мертвой мечты, то, на мой взгляд это удачный роман, вероятно лучший в цикле. Да, он очень подробный, да, герои долго запрягают, так ведь это на любителя. Мне, например, больше нравится подробное прописывание подоплеки. Как то лучше понимаешь финальный фейерверк

Сложилось впечатление, что Вегнер писал с прицелом на англо-американский рынок. Что, конечно, ошибка. Англоязычный фэнтези 18 года представлен такими книгами, как Десять тысяч дверей, Гидеон из девятого дома, Королевство нефрита и тени и др (я постарался упомянуть самые читабельные). Конечно, это совсем другие интересы, совсем другой уровень литературный и, что важнее, событийный. Не знаю переводился ли Меекхан на английский, мне почему то кажется, что его должны были забанить еще на уровне перевода. Ну, либо издать небольшим тиражом, со слабенькими оценками от профильных журналистов.

В целом, очень качественная вещь в своем жанре. Читать всем любителям эпического и героического фэнтези в обязательном порядке.

Однозначно, Авессалом лучший роман Фолкнера из тех, которые я читал. И не смотря на то, что по содержанию это очередной кусок из истории Йокнапатофы, по тексту ближе к Притче. Притча в свое время произвела на меня большое впечатление, хотя и показалась несколько похожей на Дороги Фландрии Симона. Но, впрочем, Дороги были написаны позднее.

Когда говорят о Фолкнере, всегда упоминают о, так называемой, «южной готике». Так вот Авессалом первый роман, к которому слово «готика» применимо на все сто. Уж там южная — не южная, но готика — совершенно точно. Погружение в историю сродни погружению в какой-то вязкий омут, болото. Поступки героев сначала кажутся глупыми, потом не мотивированными, а потом, вдруг, начинаешь понимать их обоснованность и, даже, в какой то мере, неизбежность в рамках представленных характеров. И даже не знаешь, как вообще относится к судьбам этих людей. То ли презирать, то ли брезгливо морщится, то ли, вдруг, внезапно понять (и простить?). Хотя, за что же прощать? Они прожили свою жизнь сообразно собственным представлениям о чести, гордости, правых и не правых поступках и тп.

А потом понимаешь, что никто ничего и не прожил. Это вообще художественный вымысел. Но цепляет, цепляет по взрослому. Если бы не своеобразный языковый стиль, я бы советовал прочитать каждому. Собственно язык здесь отдельная, совершенно самодостаточная ценность. Но ценность эта придется по душе не каждому. Нужно вчитаться, нужно, как у многих самобытных авторов, уловить внутреннюю ритмику. И тогда, да, вероятно зайдет. Особенно если есть опыт чтения сложных текстов.

В общем, с точки зрения художественной ценности, это 10+ без сомнений. А вот с точки зрения читабельности..., ну, очень индивидуально. Рекомендую, с осторожностью.

Самое сложное для оценки произведение из прочитанных за последнее время. С одной стороны очень хороший язык, читать просто приятно. История подана просто, последовательно, драматическая составляющая в меру. Все характеры выписаны достаточно достоверно, персонажи индивидуальны, поступки их в большинстве случаев понятны (ну кроме главной героини, но она по определению человек достаточно своеобразный, собственно эта ее своеобразность и поддерживает интерес к чтению).

Но с другой стороны:

1.Вроде бы это автофикшн. Повествование ведется от лица писателя К, который имеет так много общего с автором, что текст воспринимается именно как воспоминание. Писатель К собирает воедино все, что помнит сам, все, что могут рассказать другие, все, что есть в каких то сохранившихся письмах, любительских видеопленках и др. И посвящено все это женщине с непростой судьбой, с которой он был знаком и на протяжении некоторого времени достаточно близко общался. И все бы ничего, но несколько эпизодов вызывают у меня большие сомнения относительно их реалистичности.

2.Кроме того в значительной мере напрягает сама героиня. Ее поведение подчас настолько неприятно, что когда случается очередная беда, возникает гадкое чувство злорадства. Вот это нехорошо, но бывают в жизни ситуации, когда так и хочется сказать — так тебе и надо, сам виноват. При этом дух и буква романа показывает, что автор рисует свою героиню как положительную (и это мягко говоря, потому что к финалу появляются даже идеи о святости).

3.Очень показательное начало

Кроме того много достаточно дискуссионных идей о воспитании детей с отклонениями в психическом развитии. Какие-то дурацкие эротические вставки.

В общем книга хорошая, но рекомендовать не могу. Вот не лежит душа и все.

Редкий случай, когда практически нечего добавить к предыдущему отзыву. И книга редкая, и читателей всего 2, и отзыв один, но очень точный.

От себя добавлю, что сюжет, действительно простой. Основная интрига предполагается практически с первых страниц. И в дальнейшем развивается достаточно предсказуемо. Интерес поддерживается ожиданием развязки: дойдет ли до поножовщины или автор сумеет спустить конфликт на тормозах. Ан нет, финал меня даже в определенной степени удивил. Вообще последняя треть повести выходит на какой-то почти сакральный уровень. В нескольких эпизодах создается впечатление, что Бог внимает молитвам Элиаса. Хочется вот так — вот, получай. Робко мечтаешь о таком, так вот тебе, пожалуйста. Бойтесь своих желаний, как говориться.

Слегка коробит какой-то слишком «возвышенный» и в тоже время инфантильный язык. Все эти тетушки, дядюшки, голубки и тп. А если эмоциональная реакция, то только максимально экзальтированная истерика. Причем истерика эта не во вне, она бушует внутри героя. Это в мыслях он то рычит, то кричит, то бьется головой, то раздирает грудь руками, то бьет по лицу, а то и убить желает. А внешне только бледнеет, мрачнеет и ходит к авторитетным для него людям пожаловаться и посоветоваться, причем советов никогда не слушает. Как будто писательница опасается, что если герой не будет так красочно переживать, то читатель не поймет всей глубины его страданий. Как в современном, особенно документальном, кино — герой при любом чихе должен орать, визжать, кидаться на окружающих, в прямом смысле этого слова — беситься. А иначе зритель не поверит, что у него всяческие страдания-переживания. Читатель (зритель) низводится до уровня неразумного дитяти, которому все нужно демонстрировать максимально красочно, а то не поймет (не поверит).

Кроме того несколько удивляют постоянные гендерно ориентированные манипуляции всех желающих по отношению к герою. Все эти: ты не мужик, мужики так не поступают, ты как баба, ты тряпка, ты неженка и тд. А он нерешительный тип, склонный к рефлексии. Он знает как должно, он пытается, но получается так себе. А еще повальное пьянство всех окружающих. Вино, и чего покрепче, льется рекой, с утра до вечера. С такой алкоголизацией все мужчины должны помирать в 30-35 от цирроза, а может и помирают?, не ясно.

А вот что хорошо, так это пейзажи. В принципе многие авторы могут нарисовать пейзаж словами и сделать его живым и точным. И вот Деледда из них. Кто любит пейзажный язык, будет доволен.

В целом повесть хорошая. С особенностями, но вполне читабельная. Рекомендую, с осторожностью.

«Готический стиль победит как школа,

как способность торчать, избежав укола».

Вот кто заторчал, так заторчал, так это настоятель Джослин. Событийная часть имеет большое значение в романе, спойлерить нельзя.

На первый взгляд это история болезни. Ну, какая то болезнь, проявляющаяся психическими и поведенческими расстройствами, которые постепенно прогрессируют с вполне закономерным финалом. Мы подобные истории знаем не только из литературы, но и из жизни. Если человек занимает определенное положение, то как бы он не бредил, все его бредни будут исполняться, потому что никаких механизмов противодействия просто нет. Или выполняй, или привет. А с определенного уровня все негативные результаты его проектов будут списаны на исполнителей и они могут до посинения доказывать, что говорили, предупреждали, никому это не интересно. Хорошо если не посадят, а могут.

На второй взгляд это очередное исследование на тему веры. И это абсолютно прозрачно. Помните, как один из отцов церкви говорил: верую, потому что абсурдно. Никакие доводы естественнонаучные, инженерные, математические, просто житейские никогда не смогут поколебать верующего человека. Было видение, значит это воля господа. А что против воли Господа всякие рассуждения о фундаментах, сопротивлении метериалов и прочей ерунде. Правда, не ясно, кто вызвал это видение, и тут мы вступаем на очень хлипкую почву: а как вообще человек может отличить волю Бога от воли Дьявола. Дьявол лукав, с точки зрения канонической всякие видения скорее его рук дело. Об этом немало написано в Новом завете, еще бы кто нибудь читал.

На третий взгляд — привет дедушке Фрейду. Ну тоесть, мы имеем классическую историю вытеснения: мальчик сначала любил своего наставника — но нельзя, потом, став постарше, полюбил девочку — но тоже нельзя. А что можно?, да по большому счету ничего нельзя. Вот вам и сублимация, рождение и прогрессирование сверхценной идеи как следствие вытеснения простых, в общем то житейских чувств.

Желающие могут накопать еще как минимум пару -тройку взглядов. Роман очень компактный, но смыслов — бездна.

Ну и отдельное спасибо за максиму о том, что все вликие дела в конечном счете приводят к смертям и несчастьям. Поменьше бы нам одержимых великими идеями.

Текст отличный, перевод отличный. Читабельность..., сложно сказать. Сам по себе язык не трудный, но нужна концентрация, определенная степень погружения. Рекомендую, с осторожностью.

Человек (есть) самый большой фазан в мире. Это если переводить название дословно. Англоязычный перевод, не мудрствуя лукаво, назвали Паспорт и на обложке нарисовали человека на велосипеде. Это потому, что для выезда в Германию необходимо было получить паспорт. Дело происходит в глухой деревне в Румынии, населенной, в основном, немцами. По видимому, по примеру Советского Союза, сельским жителям в Румынии паспорта не выдавали. Ну а велосипед это средство передвижения ГГ.

Дальнейшее прозрачно. Если тебе чего нибудь надо и получение этого зависит от других, то придется каким-то образом благодарить, причем заранее. А так как с деньгами плохо, то придется расплачиваться, опять же заранее, без гарантий, каким-то другим востребованным товаром. А что наиболее востребовано у занимающих, пусть плюгавенькие, но все же места, мужиков? Ну, Вы поняли.

Сюжет сам по себе ничего из себя не представляет. Он прост, предсказуем, никаких сюрпризов не будет. Все персонажи выполнят положенные им по роли действия и бездействия (что кстати важнее). А вот язык — хорош. Это одно из тех произведений, в которых язык (текст) имеет значение большее чем сюжет. И читать его надо как читают поэтическое произведение. Если удалось поймать ритм, осознать образность, то повесть зайдет на ура. Важно попытаться абстрагироваться от текста, как от повествования. То есть повествование оно есть, но оно не на первом месте. На первом месте искусство плетения слов, словосочетаний, предложений.

Точно так же воспринимается Сердце-зверь. Может быть несколько сложней сюжетная часть, несколько длиннее и перевод посуше. Сердце-зверь я читал достаточно давно, но с первых предложений Фазана сразу согласился, что это Герта Мюллер, очень авторский стиль.

Не могу рекомендовать. Только на любителя.

Второй роман цикла Кристин, дочь Лавранса посвящен прелестям семейной жизни в Норвегии первой половины 14 века. Да, молодость, любовь, свидания за спиной отца и тп позади. Свадьба состоялась и впереди переезд в имение жениха, теперь мужа, и все из этого вытекающее.

Нужно четко понимать, что роман Унсет относится к сюжетным. Поэтому ни слова больше о предстоящих событиях. А события будут. Не смотря на спокойный темп, большое число бытовых, социальных и экономических подробностей, будут и различные, порой рискованные поступки и их последствия. Но особая ценность книги, на мой взгляд, именно в бытовых подробностях. В Норвегии того времени люди жили вполне грамотные. Писменные источники сохранились, и не только официальные документы, но и различные частные письма, записи, какие-то отчеты, возможно торговые или хозяйственные. По крайней мере картина средневековой жизни выписана вполне достоверно. И если главные герои все таки несколько приукрашены (но без утрирования, без романтизации, все в пределах вполне возможных характеров), то бытовая, социально-экономическая часть выписана практически идеально.

Вообще, я бы настоятельно рекомендовал прочитать этот роман именно любителям фентези в средневековом антураже. Просто чтобы представлять реальные гендерные роли, взаимоотношения между титулованными особами, нарождающимся дворянством, обычным служилым людом и крестьянами, прислугой и др. А так же роль религии в жизни людей всех сословий. И важнейшую роль традиций, обычаев, сложности с наследованием, проблемы рожденных вне брака детей и много чего еще.

Язык отличный, перевод отличный. Кстати, роман можно читать и stand alone, все события первогй части цикла достаточно подробно упоминаются. Впечатления, что вломился где-то посередине и что к чему не поймешь, не будет.

Рекомендую.

К стыду своему никогда не читал Оэ. Как-то всегда выбирал Кавабату и Мисиму, немножко из Акутагавы, немножко из Абэ, ну и конечно Мураками, который Х, понятное дело. Когда-то, лет 10-15 назад, в каком-то обзоре, причем, мне кажется, даже не профессиональном, я прочитал, что Оэ самый не японский из всех японских писателей (никого не напоминает?). И вот засело в голове, так где-то в подкорке. Так что Футбол оказался первым романом, и как же я ошибался, не простительно вестись на чужое мнение, знаю же, а вот.

Конечно, здесь нет чайных церемоний, катан, харакири, оригами и проч., и проч. Но зато есть многослойное повествование с бездной смыслов, рождающихся на смешении времен, судеб, поступков, ошибочных суждений, сомнительных решений. Тут тебе и внутрисемейное непонимание и отчуждение, и межнациональная рознь, и бунт, пытающийся по примеру бунта столетней давности быть бессмысленным и беспощадным, но скатывающийся в фарс. И проблема самоубийств, какая-то прям национальная японская проблема. И еще много чего.

Кроме того отлично прописанные герои, обычные в общем-то люди, со своими плюсами и минусами, попавшие в чут ли не античную трагедию. А еще очередное указание на то, как легко общество сползает в сторону бессмысленного насилия, главное чтобы вовремя подвернулся лидер. И как лидеру в итоге приходится нести ответственность при любом раскладе, даже избежав прямого наказания.

И как-то подругому воспринимается популяризированное Мураками сидение в колодце (считай в яме) с целью переживания почти мистического опыта, главный герой — крыса у него же (этакий трибют через годы, даром, что Оэ был непримиримым критиком Мураками). А еще вариация на тему отрезанного на несколько дней снегопадом маленького городка (деревни). На эту тему в будущем очень достойно выскажется Памук. Вот такие неожиданные ассоциаации.

В целом очень хороший роман, написанный понятным языком, хорошо переведенный. Может быть местами чересчур мрачный, но с легкой оптимистичной ноткой в финале.

Рекомендую с осторожностью.

Пусть громкое имя не вводит тебя в заблуждение.

Читал в версии «Фараон и наложница», другими словами русский перевод с английского перевода с арабского оригинала.

И, конечно, первые вопросы возникли и сохранились именно к употребляемым терминам (именам богов и некоторым определениям). Ну, например, кто такие, упоминаемые много раз, парки? Что за парки применительно к пантеону древнего Египта. Даже если и были какие-то боги (богини) занимавшиеся плетением судеб, то уж точно это были не парки. Или вот неоднократно поминаемый Господь. В смысле: храни тебя Господь, помоги Господь и тп. Господь, он кто? Ра, Пта, Тот, Амон, кто он, этот господь применительно к времени повествования?? А кто такой, простите, дьявол, которому то же нашлось место в тексте. Однажды помянут Моисей. Но до Моисея, даже если считать его исторической фигурой, еще тысяча лет. Какой-то эпизодический персонаж обозван эпикурейцем, до Эпикура вообще как до Китая, две тысячи лет. И не понятно, к кому эти вопросы: то ли это арабский оригинал, то ли английский перевод, то ли наш посторался, но подобные анахронизмы как то режут глаз, снижается вовлеченность, создается впечатление, что автор или переводчдчик слишком вольно обращаются с историчекими реалиями, пытаются адаптировать текст под случайного читателя.

Ну, и по содержанию. Непосредственно рядом со столицей есть остров. На острове том стоит белый дворец. А проживает в том дворце (сюрприз, сюрприз!) неземной красоты женщина средних лет, скромно называемая куртизанкой. И такая она красавица-раскрасавица, такая прелестница-распрелестница, что все самые влиятельные, могущественные, богатые египтяне, распустив слюни, мечтают только о том, как бы ей … А то ведь больше же некому. И вот собираются они у нее во дворце ежевечерне и, чуть не в случайном порядке, кто-то остается на ночь. Длится весь этот балаган уже достаточно давно и многим перепало, некоторым и не однажды. И тут, пока она, значит купается в пруду, вдруг откуда не возьмись — налетает коршун и заверте. Ну дальше не буду.

В целом, это известная история про то, как мальчик девочку любил, в конце все умерли. Мальчиков, правда, было несколько и умерли не все. Во время чтения я неоднократно ловил себя на мысли, что читаю развернутое либретто к романтической итальянской опере. Для Верди очень бы подошло, чуть сократить. И еще невольно вспомнился роман Черчилля «Саврола». Такой же диссонанс между представлением об авторе и фактическим текстом.

А ведь метериал завидный. Последний фараон шестой династии, про которого известно только то, что правил он 1 год и 1 месяц. И затем страна погрузилась в хаос на много лет. Там будет период «70 фараонов за 70 дней», оспариваемая, возможно вымышленная, седьмая династия, оспариваемые, возможно вымышленные, первые фараоны восьмой династии. В общем смута продолжалась около 200 лет. Представляете, что для этого нужно наворопятить. И как это можно было бы описать.

Роман однозначно зайдет тем, кто любит романтическую квазиисторическую прозу. Так же понравиться любителям восточной пышности, всех этих прилагательных в превосходных степенях, роскошных интерьеров, писанных красавиц, героев с демонстративным поведением на грани психопатии.

Поймите меня правильно. Это не провал. Просто это очень любительская литература. Громкое имя автора может ввести в заблуждение.

Иногда нужно читать такие тексты. Учение горы Сент-Виктуар всегда печатается в составе условной тетралогии, включающей так же Долгое возвращение домой, Детскую историю и По деревням. При этом никакого связного повествования в ней нет, они не являются историями с продолжением, и, собственно, никак друг с другом не пересекаются. Пожалуй единственное, что их объединяет, это воспоминания об некоторых событиях жизни автора и о впечатлениях и размышлениях, которые эти события вызывали. И если в Долгом возвращении и Детской истории есть, пусть редуцированный, но все таки некий сюжет, то в Горе и такого нет.

А что есть? Герой, собственно сам автор, в течение некоторого времени живет в Провансе, в непосредственной близости от означенной горы. Известно, что более 100 лет назад там же жил Сезанн, между прочим укрываясь от службы в армии. Естественно он там не просто жил, он писал, писал много, в том числе гору Сент-Виктуар в разных ракурсах и в разное время. А так как к живописи Сезанна автор относится очень положительно, то он решает совершить прогулку на вершину этой самой горы. Это не путешествие и даже не поход. Там множество пешеходных троп с разных сторон, времени занимает несколько часов и даже можно потом и в таверне местной посидеть. Сказано — сделано. Собственно даже дважды, второй раз, через какое-то время, с подругой.

Весь текст представляет собой сочетание описания того, что автор видит и того, что он по этому поводу думает, и того, что он думает по поводу того, что он думает. Весь ассоциативный ряд, различные воспоминания, отвлеченные рассуждения, мимолетные впечатления и, как говорится, тп. Это пиршество для любителей подобного рода текстов. Описания выполнены на высочайшем уровне, некоторые эпизоды визуализируются с кинематографичной четкостью (эпизод с собаками на плацу Иностранного легиона просто шик и не он один). Но никакой кинематограф не расскажет вам какие мысли возникают у человека при виде тех пейзажей (хочется сказать ландшафтов, потому что глубина восприятия превышает просто пейзажную), а Хандке расскажет. И расскажет достаточно интересно, было бы желание вникнуть. А в финале будет главка посвященная находящемуся вблизи Зальцбурга лесу. Уж каким образом он ассоциирован у автора с горой Сент-Виктуар я не понял, но написано мастерски.

Конечно хотелось бы рекомендовать повесть каждому, тем более что она короткая, напрягаться долго не придется. Но понятно, что это разновидность литературы очень любительская. Так что, как говорится, решайте сами.

Впервые прочитал Тысячекрылый журавль. А, кстати, есть и другой вариант перевода — тысяча журавликов. Это оригами, которое дарят на счастье, для исполнения желаний. Я не знаток японской традиции, но кажется где-то и когда-то краем глаза заметил некую отсылку и к свадебной церемонии (но это не точно). Роман достаточно камерный, действующих лиц не много, собственно один молодой человек и четыре женщины, вьющиеся вокруг.

Молодой человек, по видимому, занимает какое-то, достаточно высокое (ну выше среднего) положение в обществе. Причем это не его заслуга, а скорее умершего отца, который каким-то образом был связан с военной промышленностью. Все это очень смутно и, по большому счету, не важно. Однозначно понятно, что денежных трудностей у него нет. Он, конечно, ходит «на службу», но, кажется, ни чем существенным там не занят. Помните, в Стоне горы, там отец с сыном тоже ходили «на службу». Но, по крайней мере, они там что-то делали, встречались с какими-то клиентами, проводили переговоры, сына, по моему, даже однажды в командировку отправляли. Здесь же никакая рабочая нагрузка даже не упоминается. Наоборот герой уходит с работы когда хочет, а то и вовсе не выходит, что-то там занемог, полежал недельку, побездельничал. Правда ближе к финалу он говорит, что теперь он не богатый, в прислуге не нуждается. Ну так и раньше она ему особо не была нужна, просто дом был большой и сад, сам он, конечно, заниматься поддержания порядка не привык, да и не барское это дело. Ну а потом дом продал, жену заимел, зачем ему прислуга. Вообще главный герой представляется фигурой очень инфантильной. За все повествование он не принял ни одного самостоятельного решения. Все его действия и бездействия навязаны или, по крайней мере, подсказаны окружающими женщинами.

А вот женские персонажи очень колоритные. Две женщины пожилые (ну как минимум за 40), обе бывшие любовницы отца (не обошлось без эдиповых страстей). Две молодые, очень интересные, цельные характеры. Каждая в той или иной мере влияет на ГГ, некоторые (все?) откровенно манипулируют. Все очень разные, выписаны очень честно, впечатление вплоть до визуального.

Отдельно отмечу эпистолярную вставку ближе к финалу. Блестящий текст.

Опять таки заметна тенденция к отходу от традиции. Дома продаем, чайную церемонию забрасываем, предметы с трехсот-четырехсотлетней историей к скупщику, чаще надеваем европейскую одежду и тп.

Кавабату трудно рекомендовать. Слишком он «японский». Причем в данном случае «японский» на послевоенном перепутье, как и в Стоне горы (и в Озере и в Старой столице, но не в Снежной стране, Мэйдзина не читал).

Я постарался, на сколько возможно, избежать спойлеров, но в этом романе их можно не бояться. Здесь главное текст, а текст переведен очень хорошо.

В общем на любителя.

Его прощальный поклон.

Это был последний роман Желязны, купленный и прочитанный мной в молодости. Как-то он совпал с известием о смерти автора. Интернет, пусть и примитивный, и дороговато, но уже у нас был. Конечно не в личном пользовании. Я, например, ходил в салон, где за более менее приемлемую плату пару раз в месяц мог себе позволить часок погулять по сети. Как бы то не было, но информация, что это его последний законченный роман до меня дошла. И, может быть поэтому, роман не пошел. Мне кажется, что я его даже и не дочитал. По крайней мере, при настоящем перечитовании многие места мне показались совершенно незнакомыми, прочитанными как впервые.

Сейчас даже как-то удивительно читать этот легкий, в хорошем смысле слова ироничный, местами насмешливый текст. Хотя понятно, что автор был еще совсем не стар. Да, неверняка он болел и чувствовал себя нередко плоховато, но голова явно была светлой, не замутненной. Я не думаю, что книга писалась под веществами, вот кое-что из ранних фантасмагорий возможно, а ночь вряд ли. Слишком четко выстроена эта литературная игра, с закосом в постмодернизм, принаряженная в мишуру городского фэнтези вперемешку с хоррором и щепоткой детектива; с говорящими животными, слегка карикатурными личностями в костюмах известных литературных и окололитературных, и киношных персонажей. И все они тоже играют в некую Игру, сущность которой проясняется постепенно, возможность выиграть сомнительна, правила достаточно свободные и результаты всегда промежуточные. А значит, в следующий подходящий октябрь все эти ребята и девчата соберуться вновь, ибо, как мы точно знаем, шоу должно продолжаться. Вот только уже без Мэтра.

Книга, конечно, пойдет не всем. Любители Желязны и так ее знают. Для любителей фантастики в любом ее проявлении она обязательна к прочтению вне зависимости от личных предпочтений. Кому-то может показаться слишком нарочито «выдуманной», это слабое место всех литературных игр. Впрочем, попробуйте, сыграйте в Игру!

Меня удивило, что рассказ имеет 481 оценку и только 14 отзывов. Подобные диспропорции наталкивают на мысль, что люди, порою даже не перечитывая, автоматически жмут десятку смутно известному по школьной программе и давно забытому фильму знаковому произведению советской литературы, которое в силу реалий просто не может быть плохим.

Прежде чем идти дальше перечитайте рассказ, а может быть прочитайте впервые.

Мне всегда было интересно, для кого написана Судьба человека, кто входит в целевую аудиторию? Совершенно понятно, что ни один из переживших войну в сознательном возрасте, служивший или не служивший, мужчина или женщина эту фантазию читать не будет. Максимум до начала военных действий, все дальнейшее чистой воды выдумка. И здесь полезно вспомнить, когда Вы впервые прочли этот рассказ. Я Вам напомню, это было в школе, точнее в 9 классе. Именно тогда, когда юный человек наиболее чутко воспринимает и воспроизводит правильно поданные стереотипы поведения. И это не зависит от сознательного отношения школьника, он может сколько угодно негативно оценивать прочитанное, но когда придет время, он сделает как учили, только бы прочитал. В нашем поколении это работало на ура. Инструкцию, согласно которой настоящий мужик после первых двух не закусывает, а после третьей зажевывает корочкой, знали и свято пытались выполнять все поголовно, и я, каюсь, в том числе. Вообще, представление о том, что настоящий мужик конечно должен работать, но уж раз в неделю всенепременно обязан нажраться до невозможности ходить («приползал домой на первой скорости») было общепринятым. При этом жена должна была принять его чуть ли не с почетом, раздеть, разуть, положить спать, а утром опохмелить. И все это с уважением, не дай бог какой упрек, тут уж само собой никакой дальнейшей работы, только запой неопределенной продолжительности. И не говорите, что этого не было, что это придумано врагами, не обманывайте себя.

Конечно все это придумано не Шолоховым, «Руси есть веселие пити, не можем без того жити» приписывается святому равноапостольному князю Владимиру. Инструкция эта вбивалась в людей столетиями. Заслуга Шолохова в том, что он очень ярко и образно, и выигрышно для самооценки изложил ее для советских школьников. Вторая заслуга в том, что неокрепшим умам, не заставшим войну, рассказывалась прекраснодушная сказка о возможности второго, третьего, двадцать третьего Шанса. Ну, то есть, человек пошел воевать, попал в плен, на протяжение нескольких лет работал на рейх, выполнял любую порученную работу и в любом месте, а затем вернулся и давай воевать дальше. В жизни его скорее всего пристрелили бы сразу, непосредственно в момент сдачи. Если бы повезло, потаскали бы по допросам, в том числе со специальными методами воздействия, а потом расстреляли. Если бы очень повезло в составе штрафного подразделения он погиб бы при при очередном прорыве. В качестве нереального везения, после окончания войны получил бы свой заслуженный четвертак, выжил бы и, в середине пятидесятых, был бы реабилитирован. Кстати, выход рассказа именно в 1957 возможно как бы намекает знающим людям, что герою как раз нереально повезло, ну а школоте об этом знать и не обязательно.

Я думаю, что Шолохов так мало написал после войны просто потому что не хотел. На него оказывалось достаточно сильное давление, требовали второй том Поднятой целины (домучен с завуалированно двусмысленным финалом в 1960), требовали закончить, начатый еще во время войны, роман Они сражались за Родину (так и не закончен, имеющиеся несколько глав на роман не тянут никак). А он просто не хотел писать, вероятно не хотел писать так ка надо, и не мог — так как хочется. Мне так кажется. По крайней мере при таком раскладе я могу уважать не только большого писателя, но и человека.

Рассказ должен прочитать каждый, читающий по русски. Не слушать никого, ни, в том числе, меня. Иметь свое мнение.

PS. Дописываю, прочитав отзывы URRRiy и Groucho Marx. Прошло всего несколько часов, а отзывов уже стало 17. И, надеюсь, будут еще. Значит Шолохов еще важен для кого-то, Жив курилка.

PPS. Никогда не считал Шолохова плохим писателем. Никогда не поддерживал холивар, связанный с авторством Тихого дона. Читал все, включая публицистику, фельетоны и всяческие выступления.

PPPS. Не могу поставить оценку. Для плохой слишком хорошо написано, а на хорошую рука не поднимается. Как-то так.

Тошнота. Культовый текст, вызывающий полярные отзывы, от полного неприятия до полного восхищения. Причем, как это часто бывает, неискушенный человек начинает чтение и, после 50-60 страниц начинает недоумевать, чего-же так копья ломают с этой книгой, ничего ведь особенного, даже слегка нудновато. После этого он лезет в википедию или на какой-нибудь литературный портал, а то и на форум, где на него выливается тонна различных весьма дискусионных разборов и анализов, после чего оригинал, как правило, откладывается, в большинстве случаев навсегда. А зря. Я совершенно не боюсь возможных спойлеров, потому что в данном случае значение имеет непосредственно текст, его надо читать, по его поводу надо думать и восприятие его очень индивидуальное.

Что же мы имеем? А имеем мы некоего среднего возраста (а 30 лет в 30-х годах это уже средний возраст) мужичка, который не обременен необходимостью зарабатывать на жизнь и, чтобы чем нибудь заняться, колесил по свету. Колесил он не совсем как турист, очень смутно намекается, что он даже какие-то правительственные или околоправительственные поручения выполнял, по видимому неофициальные. И вот все это ему порядком поднадоело и он осел в вымышленном провинциальном городке на берегу моря (на прибрежном острове?) и занялся написанием книги, книги биографической, про авантюриста, тоже вымышленного, конца XVIII – начала XIX веков, который также колесил то тут то там, возможно выполняя некие поручения. Ну, то есть, вы поняли: «делаешь куклу куклы».

Кроме того он начал вести дневник. А зачем он начал вести дневник? А потому, что в последнее время у него начались приступы измененного сознания. При этом изменяется восприятие окружающего, этакая дереализация с трудноописуемой, но очень остро воспринимаемой, «бытийностью» (существенностью) окружающего, всего окружающего — предметов, людей, мира в целом. И вот это неприятное чувство существования (бытия) окружающего автор (оба автора) называют «тошнотой». Его раздражает, что все «существует», я — существую, нога — существует, люди вокруг — существуют. Я все ждал, когда же будет сакраментальное «страдание существует». И, в самом финале, про страдание тоже кое-что есть, но совсем в другом ракурсе. Кстати, известное выражение «стоит ли жизнь труда быть прожитой», по поводу которого Камю через несколько лет напишет вполне себе философскую работу, тоже здесь есть. Дословно переведено немного по другому, но с полным сохранением смысла. Вообще местами очень похоже на «Постороннего». У Камю все как-то острее и понятней, у Сартра все очень зыбко, не определенно, иногда даже противоречиво. Герой Камю скорее аутист, герой Сартра уж не шизофреник ли?

Очень понравился перевод, все читается достаточно ровно, даже в самых замороченных местах. Один раз резануло глаз, когда хорошо известная марка сигарет «Житан» передана в тексте как «Гитане». (Однажды мне пришлось читать какой-то современный роман, вот убей, не помню был ли это перевод. Так там известную модель автомобиля Тойота представили как «Хилюх». Ей богу, не вру!) Но это единственных огрех. Наверно переводчица не курила, а может она думала, что так правильней.

На мой взгляд не очень удался финал. Не понятно к чему приплетен эпизод с гомосексуальным подтекстом. На протяжении всего романа нет ни единого намека на возможную гомосексуальность хоть кого бы то ни было. И вдруг, выглядящий совершенно искусственный, непонятно зачем вставленный инцидент. Или автор имеет ввиду,

Кроме того финальное «просветление» героя не вяжется с его предыдущими переживаниями и размышлениями. Смысл жизни, который он себе придумал, не вытекает из предыдущего опыта, скорее даже ему противоречит. То, что началось как предчувствие постмодерна, закончилось как апология модерна.

Читать всем. Хотя бы пробовать.

Конечно, Современную историю нужно читать методом погружения, как один роман, разделенный на 4 части. Хотя писалась она именно частями. В XIX, да и в ХХ, веке многие, если не все романы издавались частями, зачастую мелкими в каком-нибудь журнале, а то и в газете. Издание романа порою растягивалось на несколько лет. Потом, когда (если) автор или роман получали признание, а признание могло прийти гораздо позже, за какие-нибудь другие произведения, готовилось отдельное издание. И тут как повезет, и хватит ли сил, желания и терпения на внимательную вычитку, на то, чтобы представить эту растянутую во времени, порезанную на множество частей работу в качестве целостного произведения. Вот мне лично кажется, что в данном случае это не совсем удалось. Особенно четвертый роман как бы не сшивается с предыдущими. Но, возможно, такой задачи и не было.

Как целостное произведение цикл производит хорошее впечатление. Это еще не Франс Острова пингвинов или Восстания ангелов, но уже очень хороший писатель. На протяжении всего цикла представлено огромное количество актуальных для того времени идей, причем самых разных по теме и содержанию. У меня на протяжении чтения постоянно возникала стойкая ассоциация с Волшебной горой. Нет, Манн конечно писал совсем по другому, но какое то, пусть поверхностное, сходство все таки есть.

Чтение очень любительское, подойдет не всем. Впрочем, если есть желание разнообразить свой опыт, то можно попробовать.

История закончилась. Г-н Бержере переехал в Париж. И автор вслед за ним тоже в Париж. А Париж, это что? Правильно, Париж — это столица. А в столице главное что? Правильно — политика. Короче, дорогой читатель, в четвертой книге будет политика и только политика. Потому что ничему другому в столице не место. Всяким другим страстям и страстишкам добро пожаловать в провинцию, а в столице люди серьезные, ерундой не занимаются. А к чему сводилась политика во Франции рубежа веков? А ничего оригинального. Все сводилось к трем китам: нацизм, антисемитизм, монархизм. Причем нацизм ничего особенного не представлял, такой сырой вариант национал-социализма, ему еще расти и расти. Монархизм вообще в основном декларативный: на словах рассуждаем о реставрации, даже письма претенденту пописываем, но при этом прекрасно устраиваемся при республике.

А вот с антисемитизмом гораздо интереснее. В романе совершенно прямо говорится, что самыми рьяными антисемитами, так сказать в первых рядах, были сами евреи. Господа и дамы, если я кого сейчас оскорбил, то приношу извинения, но это не я редиска, это писал Анатоль Франс в 1901, тогда подобное еще можно было писать. Ну то есть что видел, то и писал. А то недавно один министр сказал ровно то же, так его все кому не лень сильно ругали. Понятно, что министр в публичном пространстве выражает не свое частное мнение, а позицию как минимум правительства. А для правительства любого государства подобная позиция в настоящее время неприемлема. Но ведь не на пустом месте...

Нет, конечно г-н Бержере порассуждает о разном. Например представит совершенно наивный, утопический коммунистический проект. А еще достаточно подробно расскажет об иллюзорности времени и одновременности всего, вообще всего, что было, есть и будет. Привет, Бойня №5 и иже с ним. Я, в невежестве своем, думал, что это гипотеза более позднего происхождения. Но он — чудак, практически изгой. Ну и к тому же косвенно намекается, что тоже не чужд политике.

А вот про епископа и вообще про церковь ни слова. Мелко все это, оставим для провинциалов.

В целом четвертый роман написан более фрагментарно, больше похож на сборник фельетонов. Только на любителя.

История продолжается. И постепенно становится повеселее или, возможно, привыкаешь к авторскому стилю. Основным в Аметистовом перстне является еврейский вопрос. Все таки дело Дрейфуса здорово всколыхнуло французское общество. Мы об этом знали и ранее, но вот повод лишний раз вспомнить. Заказ на низовой антисемитизм, как способ консолидации общества. Как говорит один из персонажей: у меня нет ненависти к евреям, я — антисемит потому что — патриот. И, да, очень любопытно читать, как толпы ходят по улицам провинциального города и скандируют: смерть Золя, смерть жидам. Правда до больших погромов дело не дошло, но какого то лавочника здорово побили. Что характерно, он не подавал жалобы в полицию, потому что опасался, что в следующий раз вообще убьют.

Господин Бержере неожиданно получил повышение. А еще у него появился симпатичный пес. И это нам известно, автор отмечает условно положительного героя, указывая на его хорошее отношение к животным. Именно г-н Бержере высказывает самые взвешенные суждения, некоторые из которых и через 120 лет вполне современны.

Кстати, епископа назначили. И начал он свое служение с наглого демарша по отношению к действующей власти. Интересно, во Франции того времени могли лишить сана по представлению светских властей?

Читаю дальше.

Гигантское число читателей, огромное число оценок, большое число отзывов. Ну, что тут можно добавить?. Только свое личное, совершенно частное отношение.

Я впервые прочитал Принцев, как и все пятикнижие Корвина в 1991 году. Хорошо помню издание, двухтомник в глянцевом твердом переплете с нарисованным белым единорогом. Прочитан был влет, дня за два, потом перечитан, и еще через пару месяцев перечитан. А потом отдан кому-то почитать, потом еще кому-то и так с концами. Для того времени это была бомба. Господа и Дамы!, в то время на русском языке ничего подобного не было близко. Это сейчас можно ковыряться: тут тебе и Мартин и Джордан, и Сандерсон, и Эриксон и еще много других подобных.

Перечитав первый роман более чем через 30 лет обратил внимание на следующее.

1.Концепция мира. Есть только один настоящий мир, он только один состоит из настоящего вещества (Substance) и есть огромное количество теней (отражений, Shadows). Нужно четко понимать, что все эти отражения (тени) не настоящие, не существующие в реальности, по сути люди с королевской амберской кровью создают их, путешествуя по теням, то есть постепенно меняя те или иные характеристики промежуточного мира. Это не мультиверс!, это практически иллюзии. Из первого романа, кстати, не следует, что эти иллюзорные миры существуют когда в них нет ни одного персонажа с королевской амберской кровью. Вполне возможно, что каждый из миров создается заново при повторном посещении. А значит вся живая и неживая природа, включая разумных существ тоже не существуют, это тоже иллюзии, они не настоящие, они создаются в месте с миром. А отсюда плавно следует второе.

2.Концепция отношения истинного «кровного» амберца ко всем остальных. Ну, послушайте. Когда Вы играете в видеоигру, в какую-нибудь стратегию типа Века империй, вы точно так же воспринимаете юнитов на экране. Вы прекрасно понимаете, что сражающиеся за вас человечки не настоящие, это иллюзии, это просто визуальное воплощение нолей и единиц, которые просчитывает ваш процессор. Так вот, для принца Амбера все населяющие царство теней (shadow realms) это те самые юниты на экране. Они не настоящие, они даже не живые по большому счету. И тут становится понятной возможность бессмысленного и откровенно глупого похода на Амбер Корвина и Блейза. Ну набрали полмиллиона юнитов, ну поперли, ну потеряли всех(!), ну и хрен с ними, зато как повеселились. При этом у Корвина, по видимому после травмы и неполного восстановления периодически появляются несмелые попытки подумать о тех, кто за него умирает. Но это думки очень поверхностные, как бы между прочим, в конце концов игроку тоже иногда хочется сохранить хотя бы часть своих воинов.

В целом, после огромного перерыва я перечитал первый роман с удовольствием. Да, можно упрекнуть автора за минимализм описаний, за схематичность героев. Но за описаниями и тщательно прописанными героями — это не к Желязны. К Желязны — за мирами и за необычными, порою невозможными событиями в этих мирах. Для своего времени Желязны самый выдающийся конструктор миров. В сегодняшнем фэнтези конструирование миров не в почете, сегодня требования другие и акценты смещены. И я понимаю недоумение молодых читателей, имеющих современный фэнтезийный багаж и недоумевающих — за что старперы хвалят покойного дядьку Желязны, он архаичен, он поверхностен и даже иногда наивен. И это правда. Но правда и то, что он представляет тот самый базис, фундамент, из которого растут уши многих современных циклов.

Обязательно прочитайте «Девять принцев Амбера». Даже если не понравиться, ну и не читайте дальше. Будете иметь собственное мнение.

История продолжается, продолжается вполне в духе первой книги, но с некоторыми подвижками. В «Ивовом манекене» есть центральный персонаж, г-н Бержере. В первой книге персонажей много, но никому не уделено достаточного времени, все выражены примерно одинаково, а г-н Бержере появляется где-то в середине, причем всегда в полемической связки с другими. В «Ивовом манекене» он получает персональную сюжетную ветку, ему представляется возможность подумать индивидуально, так сказать «на камеру», и даже совершить, пусть пустяковые, но все же поступки.

Случается семейная драма и он решает разрешить свою, порядком поднадоевшую, семейную жизнь психологически удобным для себя способом. Наблюдать за тем, как он реализует свои скрытые от посторонних желания достаточно любопытно. И, кстати, не является ли дом в котором живет герой, а в прошлом это блестящий дворец, порядком обветшавший в настоящем, используемый в качестве доходного, в котором герой живет в «четвертых квартирах», метафорическим представлением современной ему Франции. Страны прежде блестящей, а концу XIX века обветшавшей, в которой всякие скромные интеллигенты, какие-то там преподаватели могут рассчитывать только на жилье под крышей. И это на самом деле не плохо, потому что во времена дворца и под крышу в «четвертые квартиры» их бы никто не пустил. Как бы это не было обидно ностальгирующим представителям аристократии и церкви, третья республика все же лучше второй империи.

Текст отличный, перевод отличный. Читабельность..., ну, вы поняли. Только на любителя.

«Под городскими вязами» первая книга мало читаемого цикла Анатоля Франса «Современная история». Обычно заявляется как роман, хотя история достаточно локальная, событий практически никаких не происходит, да и объем небольшой. Вообще все 4 книги Современной истории в собрании сочинений 1958 года уложились в один том на 720 страниц. Впрочем, это не важно.

Это, если можно так выразиться, книга идей. Каждый встречный-поперечный достаточно подробно и, подчас, аргументированно излагает свои (?, наверное не столько свои, сколько витающие в обществе) мысли по любому поводу. В этом есть что-то похожее на «Волшебную гору», с поправкой на глобальность романа (вот роман так роман, без малейших сомнений) Томаса Манна.

Кроме разговоров и мыслей больше ничего не происходит. То есть персонажи никаких поступков принципиально не совершают. Они только беседуют и думают. При этом читать интересно. Интересно заглянуть в головы французских провинциалов 1897 года. Что они там думают по поводу самых разных вещей. Тут тебе и политика и история, и религия, и экономика, и просто ситуационно-бытовые происшествия.

Фоном, выдаваемым за сюжет, служит необходимость назначения епископа на освободившуюся в соседнем городке (но в том же департаменте) кафедру. И вроде как есть два желающих претендента. Но этот конфликт («конфликтик») не разрешиться, а плавно перетечет как минимум в следующую часть, а может и дальше.

Текст отличный, перевод отличный. Трудно рекомендовать. Только для людей, интересующихся (любопытствующих) умонастроениями различных слоев французского провинциального общества на стыке XIX-ХХ веков.

«Я хотела бы жить в Венеции, а живу в Архангельске. Но мне все равно нравится Венеция, и когда-нибудь я убегу».

«У умных и образованных женщин часто бывают странные мысли. Они проходят после рождения третьего или четвертого ребенка».

Главная улица. Словосочетание, которое в США имеет нарицательное значение. Причем относится не к улице, а к людям, живущим в мелких провинциальных городках. Людям, живущим в них поколениями и к вновь прибывшим, которые должны либо приспособиться либо (умереть) уехать.

В эту ситуацию попадает относительно молодая (25 лет) женщина, вышедшая замуж за местного врача. Это в сегодняшнем инфантильном мире 25 лет — это сопливая юность, а вначале ХХ века (действие начинается в 1912) — это уже зрелость на грани с фолом. Ещё чуть-чуть и добро пожаловать в категорию старых дев. Впрочем героиня ухитрилась сохранить разум подростка; абсолютную уверенность, что она очень образованная и культурная и, соответственно, все жители этого американского Мухосранска просто обязаны, открыв рот, внимать ее высокоумным речам и переделывать свою жизнь, привычки, дома и вещи, и одежду, и вообще все согласно ее пожеланиям и советам. Далее понятно.

Когда речь заходит о великих американских романистах ХХ века, обычно на первый план выдвигаются Стейнбек и Хемингуэй. Ну еще Фолкнер, впрочем с определенными оговорками. А вот был еще Синклер Льюис. Прочитать Главную улицу я, кстати, решил по наводке Стейнбека. Есть в его Путешествии с Чарли небольшой эпизод посещения его (Льюиса) родного городка (Сок-сентр, что недалеко от Миннеаполиса) со всякими грустными мыслями по этому поводу (слегка грустными). Я даже озаботился просмотром Главной и прилежащих улиц с помощью сервиса Гугл карты. Дома и окружение за 100 лет не изменились, но не производят какого-либо гнетущего впечатления. И живет там, по прежнему, чуть больше 3 тысяч.

Книга написана 100 лет назад, переведена 60 лет назад. Текст отличный, перевод отличный. Актуальность вневременная. А вот читабельность под вопросом. Я бы посоветовал прочитать роман каждому. Но понимаю, что многим повествование покажется откровенно скучным. Принимаясь за чтение нужно четко сознавать, что это не мелодрама, не драма и не трагедия, и вообще ни разу не жанр. Это сферический в вакууме образчик прозы, настоянной на повседневности. Прозы очень честной. Честной по отношению ко всем персонажам, их мыслям, словам, действиям и бездействиям.

Очень хотел поставить 10, но это будет чистая вкусовщина. Объективно скорее 8.

Итак, прочитан 8 том. Что сказать о книге, оказалась длинной (прошу прощения за исковерканную цитату). В «Малазанской книге павших» на самом деле чем длинней тем лучше. Практически любой, даже самый казалось бы проходной и, по большому счету, не всегда нужный эпизод играет на погружение в мир. При этом создается впечатление, что текст плотнее чем в «Буре жнеца» и «ненужных» персонажей почти нет. И пространные зарисовки как бы из головы Круппа мне лично совсем не мешают, наоборот добавляют вкуса. А вол, какой отличный вол! Я до последних страниц ждал, что он окажется каким-нибудь новым богом. А, что? Бог-кабан был, бог-тигр был, вот бог-медведь нарисовался. Если ты не убиваешь, то и в боги не годишься? Жаль.

Некоторые вещи вызывают легкое недоумение.

Я уверен, что есть читатели, которые вникли в происходящее глубже моего и с легкостью разобьют мои мелкие придирки, еще и посмеются. Снимаю шляпу.

И без сомнений это отличный роман в отличном цикле, ничем не уступающий предыдущим. Дальше читать? Обязательно. Но после перерыва.

Это первое мое знакомство с достаточно известным и хорошо переведенным на русский язык французским автором рубежа XIX-XX и первой половины ХХ века. Повесть, а это именно повесть, история достаточно локальная, один центральный персонаж, от лица которого ведется рассказ-воспоминание и две девочки-девушки-женщины, сестры из ближнего круга знакомств семьи. Естественно романтические переживания возникают в детстве и, в той или иной степени, продолжаются в период взросления. Парень, по видимому, относительно автобиографичен, хотя течение событий отличаются от реально происходивших в жизни писателя. История любви главного героя грустна, ему сочувствуешь, но только до очередного приступа рыданий, а рыдает он не редко. Алиса это вообще клинический случай. И единственный вменяемый персонаж — Шарлотта, принявшая в юности трудное решение и с честью несущая его последствия.

В принципе истории религиозной одержимости, бреда, фабулой которого является собственная интерпретация священного писания, встречаются не часто. При желании можно усмотреть очень смелое для своего времени предостережение от вовлечения в религию детей. В конечном счете началом конца послужила проповедь местного пастора на известную евангельскую цитату по поводу широких врат, ведущих в смерть, и узких, ведущих, соответственно, в жизнь (в оригинале вечную). Максима конечно очень спорная, но популярная и до ныне.

На самом деле в повести недостаточно данных, чтобы с уверенностью отличить истинный психоз от пограничного расстройства. А это важно. Ведь фабула для бреда найдется всегда, не одно так другое, в этом смысле история этих молодых людей была предрешена. А вот если мы имеем поведенческое расстройство, вызванное высоко актуальным ранним подростковым переживанием (та самая проповедь), то все могло быть и по другому. Хотя, вряд ли.

В любом случае книга написана хорошо, переведена хорошо. Читать достаточно легко, этакий один из последних романтических приветов из XIX века. Не читать людям, не любящим демонстративную чувственность. Не читать людям, в принципе не приемлющим истории про «мальчик девочку любил, в конце жили долго и счастливо или в конце все умерли, или любой из промежуточных вариантов). Остальным вполне можно попробовать.

«Все может стать страстью, даже служение Богу».

«Врата для покаяния всегда открыты».

В свое время я читал несколько сборников Башевиса-Зингера, но не все. Должен сказать, «Страсти» мне понравились больше всего. Чувствуется рука мастера, достигшего вершины своего таланта. Каждый из включенных 20 рассказов имеет совершенно четко прописанное окружение и оригинальных, полностью сформированных персонажей. При этом ни одного персонажа-функции. Создается впечатление, что нам рассказывают о хорошо известных из личного опыта людях. И, да, многие рассказы написаны от первого лица, что, впрочем, не делает их эпизодами из автобиографии. Но то, что описанные характеры взяты из личного опыта общения, на мой взгляд очевидно.

Не читать феминист(к)ам, женские персонажи в большинстве своем не симпатичны, некоторые гротескны, но достоверны. Не читать антисемит(к)ам. Ну понятно, автор — еврей, писал о евреях и для евреев.

Всем остальным, при желании, можно познакомится с коллекцией страстей человеческих от Башевиса-Зингера. Может быть возникнет желание прочитать большой роман, например «Семью Мускат». Всячески рекомендую.

Совершенно уверен, что любой, кто дочитал МКП до 7 части, дочитает и до финала. Не согласен, что это «худшая» книга. Она не худшая и не лучшая, она — ожидаемая. Самый проблематичный для восприятия том в этом эпосе — «Сады Луны», самый первый, если Вы дочитали его до конца и Вам понравилось, смело читайте дальше, хуже не будет. Мир будет развиваться, старые герои будут уходить (не все навсегда), новые — появляться (не все надолго); локаций огромное количество (иногда создается впечатление избыточности, но это вопрос индивидуального вкуса). «Буря жнеца» в этом смысле абсолютно ровный том, да есть какой-то промежуточный финал, но добираться до него придется очень долго, не всегда вполне понимая что-же все таки происходит, и действительно ли мне нужно об этом знать. Но так задумал Автор, а мы благодарные или сомневающиеся, или, иногда, негодующие читатели.

Есть определенные вещи, которые мне не понравились. Ну, например, несколько определенно отрицательных героев (ну таких плохих, злых, ну прямо с первого появления, ну так и хочется дождаться, когда-же их убьют, желательно предварительно помучив или помучив после смерти), кроме того есть несколько определенно положительных, впрочем перекочевавших из предыдущих романов (ну тоже хорошие — такие хорошие, добрые и благородные, вглядываешься — где же крылья?, почему из не видно?; а, вот у некоторых все же есть!). И, что? С новыми благородными дефицит? Так мы воскресим парочку умерших. Все это приводит к тому, что судьба героев воспринимается не так остро. Ну убили и убили, глядишь в следующем томе воскреснет.

Некоторые сюжетные ветки показались не доделанными. И если относительно Икария или Силкаса Руина (которого устранили из повествования на мой взгляд слишком просто) можно рассчитывать на прояснение их пути в следующих книгах, то Красная маска ушел, по видимому, навсегда. И зачем он был нужен, неужели только для того чтобы обосновать отвлечение и разгром определенной части имперских летерийских сил? Есть и другие.

Разрешение некоторых эпизодов не обходится без больших белых роялей в соседних кустах. И, да, конечно очень продуктивно воевать с помощью взрывчатки против врагов, которые ее никогда не видели и не слышали. И маги, способные на черт знает что, с обычным порохом (или что там взрывается так эффективно) ничего сделать не могут.

Мне кажется, что Автор постепенно понижает возрастной порог вхождения. «Сады Луны» воспринимаются как роман для взрослых, а вот начиная примерно с «Дома цепей» или даже с «Памяти льда» (?) можно и подростку почитать. При этом совершенно непонятно зачем, ну кто будет читать цикл с 3-4, тем более 7 книги?

Впрочем все это мелочные придирки. Потому что в современном фэнтези некого даже рядом представить. Существующие 3, от силы 4 (1-2 из которых заморожены, по видимому, навсегда) эпоса пишутся в совершенно другом ключе, порог вхождения у них существенно ниже, а уровни ожиданий завышены, особенно у ПЛиО. Поклонники МКП и, шире, МИ относятся к ним адекватнее и, в большинстве случаев, с большим пониманием и принятием сильных и слабых сторон. Хотя у некоторых терпение и принятие начинает сдавать (судя по отзывам).

Удивительно, конечно, это писать и читать. Ведь я отлично понимаю, что цикл уже давно завершен и прочитан, а кем-то и перечитан. Ну так вот я отстал, но обязательно дочитаю до финала. И всем советую.

Лучший, на мой взгляд, японский писатель середины ХХ века и его, неверное, самый «простой» роман Стон горы. Одна из тех историй, которая начинается из ничего и заканчивается ничем. Этакий кусок из жизни отдельно взятой японской семьи, не особо благополучной, но и не маргинальной; никакого гламура, никакой чернухи, да и драмы в общем-то практически нет. Каждый читатель увидит в этом романе свое: кто-то — историю влюбленности старика в молодую, кто-то — историю влюбленности старика в давно умершую, которою замещает молодая. Кто-то скажет, что это наблюдение за начинающейся деменцией, причем не слабоумия в разгаре, описывать которое стало модным в последние 10-15 лет, а именно начальные проявления эмоциональных, личностных и когнитивных расстройств, еще не влияющих на социальную адаптацию, но уже явно заметных. Кто-то увидит попытку показать распад довоенной традиции, тот период, когда по-старому жить уже не получается, а по-новому еще не научились. Кто-то скажет, что это попытка иллюстрировать жизнь людей жизнью природы или наоборот. Вот такая «простота», но я действительно думаю, что это самая доступная книга Кавабаты, по крайне мере из тех, которые я читал. Не могу рекомендовать, но если хочется познакомится с одним из лучших японских писателей, то это подходящий роман.