Свершилось! — Мог бы воскликнуть демиург книжной вселенной, взвешивая на руке увесистый томик с надписью на обложке «Томас Пинчон. Радуга тяготения». Не прошло и энного количества десятков лет, а один из ключевых романов американской литературы все же добрался до нас. И причина такой задержки состояла не столько в идеологии, цензуре, сколько в техническом моменте: данный шедевр принадлежит к классу, увы, непереводимых. Как там в «Бриллиантовой руке»? И тут последовала непереводимая игра идиоматических оборотов… Конечно, все что написано на другом языке можно перевести, вопрос лишь в том — какой ценой? Ценой подвига переводчика, положившего на перевод уйму времени, если не жизни, или ценой смысловых потерь, лишь бы донести канву произведения до жаждущих приобщиться к мировой культуре.

В этом смысле роману Пинчона могла быть уготована судьба оказаться в ряду «Улисса» Джойса или «Божественной трагедии» Данте. Могла бы быть. Но не случилось. Иные времена, иные нравы. Время подвигов, даже переводческих, миновало. Теперь каждый жаждущий и страждущий получает на руки голый пинчоновский текст, с которым он может делать все, что ему угодно. Осилить или не осилить. Не могу судить о качестве перевода, не читал, но и не осуждаю. Ибо зубодробительный оригинал не оставляет шанса выполнить переводческую задачу на «отл», максимум на «удвл». Автор, как говорится, постарался. Внес свой вклад в укрепление гегемонии английского. Я б английский выучил только за то, что на нем творил Пинчон… Кстати, а заради чего вы бы выучили русский? Но это так, вопрос в сторону.

«Радугу тяготения» еще называют ветхим заветом киберпанка. Если это так, то ветхий завет оказался круче нового, ибо ничего сравнимого этот самый киберпанк так и не произвел. Но здесь есть и еще одно измерение — как и всякий сакральный текст роман Пинчона живет толкованиями. Комментами, так сказать. Это тот редкий текст, объяснения к которому превышают его оригинальный и достаточно не хилый объем. Всего этого русскоязычный читатель естественным образом лишен. Такова уж нынешняя издательская культура-мультура. Получай, дорогой читатель, увесистый том в руки и сам ломай голову что там к чему. Окей, будем ломать, нам не в первой. Не впасть бы в ересь, только: «И что вы нашли в этом Пинчоне?!» Рабинович, конечно, многое чего может напеть по телефону, но лучше самому сходить в оперу и послушать.

Впрочем, спасибо что живой, то есть — что перевели. Дареному переводу на комментарии не смотрят. К культурке приобщились, галочку поставили. Кто там еще у нас на очереди? Ах, опять Пинчон?! «На день погребения моего»?!