Рассказ, даже с учётом техно-фантастической составляющей, очень реалистичный. И, одновременно, очень грустный и печальный — не смотря на великолепно прописанные образы гениев-разгильдяев от лейтенантского корпуса ВВС, полностью вписывающихся в присказки, что «бардак в авиации начался ещё тогда, когда Уилбер Райт украл у своего брата Орвилла плоскогубцы» и что «где появляются лётчики-лейтенанты, там исчезает дисциплина».

Даже если бы в рассказе не было никакой фантастики вообще — это был бы хороший образчик армейской тематики, сразу чувствуется, что сержантское прошлое в той, ещё советской, армии для Дивова не забытая за полной её ненужностью страница жизни. Остается только пожалеть, что автор «оставил» героев на пессимистическом пике их неразрешённых проблем — поэтому рассказ кажется каким-то незавершённым.

Про Дивова ходит старая шутка, что если он даже будет писать «про кошек» — всё равно у него получится «про собак». А после этого рассказа — понятно откуда у Дивова в «Симбиотах» взялась любовь к самолётикам.

У меня сложилось впечатление, что это некий «этапный» рассказ в творчестве автора. Наверное потому, что я привык к романам ещё даже не 30-ти летнего Дивова, а это рассказ Дивова уже 40-ка летнего. Поэтому в основной части рассказа и звучит эдакая «нота ностальгии» по бесшабашной молодости с её непрерывным экшеном, а в концовке рассказа — несколько испуганно-удручённый взгляд в возраст «сильно за 50». После этого рассказа я несколько по другому стал видеть роман «Симбиоты», написанный Дивовым через три года после этого рассказа — эдакие «пацанские приключения» в которых впереди ещё целая жизнь.

И, думается мне, неслучайно, что именно этот рассказ открывает сборник «Стрельба по тарелкам». И не только потому, что дальнейшие рассказы сборника написаны хронологически позже.

Достаточно спорный роман, не укладывающийся в прокрустово ложе определений «Что такое хорошо и что такое плохо». С одной стороны — уже несколько набивший оскомину сюжет о «попаданцах» в 1941 год, с другой — совершенно неожиданное предположение, что «абсолютное знание» может на поверку оказаться и «грандиозным самообманом». История, конечно же, не знает сослагательного наклонения, но как могут «сработать» благие намерения... и в чью пользу сначала, а в чью потом качнутся весы Истории — анализировать на уровне дискуссии весьма и весьма интересно.

Но что в романе необычно — это трактовка восприятия и дальнейших действий Сталина не от обладания им точного времени начала войны и примерного (многие ли её детали наш современник помнит точно кроме двух дат) её течения, в точность информации о которых он действительно поверил; а от обладания им информацией о дальнейшей судьбе его детей и дальнейшей истории его страны, возглавляемой Хрущёвым-Брежневым-Горбачёвым-Ельциным. И, особенно, от того, что в рухнувшей Империи стала востребована работа парикмахеров для собак.

Изменится ли что-то если на месте расстрелянного (в реальности) Павлова — будет Жуков, на месте погибшего (в романе) Жукова будет Рокосовский? Соглашаться или не соглашаться в чём-то с автором или нет — вопрос спорный, но поле для собственных размышлений и предположений книга открывает весьма широкое.

Трудно рассказывать о том, что не понравилось в повести, когда на задней крышке переплёта уже есть отзыв об этой повести: «Лихо закручено, увлекательно! Борис Стругацкий».

Добавить к высказанной уже тут лаборантами критике сюжета — практически нечего. Дополнить «ловлю блох» (особенно после замечания Крафта о спасении от торпеды попыткой занырнуть от неё поглубже) можно только некоторую сомнительность вооружения гранатами конвоиров лагеря военнопленных в глубоком немецком тылу, где-то около гор и с асфальтовыми (а как бы иначе на грунтовке машина бы «пошла юзом и опрокинулась на бок») дорогами летом 1943 года.

Поэтому, могу выразить только моё крайне субъективное (даже не мнение) ощущение. Оно сродни испытанному мной лет эдак 50 назад ощущению обиды от потрясающего открытия, что Дедушка Мороз — ненастоящий. Хочется верить, что в столь кратком отзыве БНС — «лихость и увлекательность» не есть исключительно положительные оценки Учителем авторам этой повести. Вроде как в начальной школе: «ну, хорошо», сказанное учителем, — ещё не означает, что ты получил твёрдую четвёрку в свой дневник.

Все книги АБС (по их собственному определению) писались не о «приключениях тела», а о «приключениях духа» и, как мне кажется, именно потому что «приключения духа» воистину физически бесконечны — книги АБС, как правило, имеют «открытый финал». И, увы, нет ещё сегодня авторов, способных продолжить именно «приключения духа» землян на Обитаемом острове, да так, чтобы иметь моральное право на «закрытие финала». Поэтому — пусть уж лучше будут сегодня писаться «приключения тела» эпизодических персонажей Саракша, чем новые и новые авторы в горячке гигантомании будут пытаться кардинально поставить жирнющие точки «приключениям духа» в как можно большем количестве сюжетных линий, объяснив эдак простенько и разом почти все загадки и Саракша, и ещё пол-дюжины миров Вселенной АБС.

P.S. Интересно то, что из 54-х лаборантов, проставивших оценки этой повести за первые почти полтора года, — нет ни одной женщины. Что бы это значило?

У меня сложилось какое-то двойственное ощущение... С одной стороны это уже не первый опыт обращения авторов к миру Саракша и, действительно, книга написана неплохим литературным языком, не идущим в разрез (как это бывает) со стилистикой АБС. С другой стороны — это первая попытка (в отличии от первых трёх книг проекта) ввести в качестве главного героя в мир Саракша некий абсолютно новый персонаж — мутанта Птицелова. Нельзя сказать, что этот Прицелов получился картонным или безликим — тут всё в общем-то в порядке, но пока он, не смотря на всю положительность образа, какой-то (лично для меня) несколько «чужой» и, увы, не вызывает что называется не только «родственных чувств», но и даже чувства сопереживания .

Не берусь критиковать попытки авторов «дописать» судьбы и биографии некоторых уже известных героев и вообще космогонию мира Саракша — тут, думаю, критики и рассуждений «соответствует/не соответствует» будет много, но вот коллективные действия землян в двух последних главах вызвали у меня некое отторжение. Что-то тут вдруг «цвет прогрессорства» стал вести себя как восьмиклассники на военно-спортивной игре «Зарница» и концовка романа получилась бурной, но (на мой взгляд) какой-то скомканной. Да и «открытый финал» — хотя и в стиле АБС, но не в случае же когда главный герой брошен безоружным в момент самого разгара «мочилова» со своим заклятым инопланетным врагом, а вооружённый землянин-«куратор» почему-то вдруг трусливо убегает «с поля боя» прямо по вертикальной стенке. И при этом как-то ещё возникает закономерный вопрос: если Птицелов не имеет в хронологическом развитии мира Саракша никаких дальнейших упоминаний — значит это «мочилово» закончилось не в его пользу?

Ещё раз скажу — двойственной ощущение. Переварить надо. Подожду, да и посмотрю что народ скажет...

Весьма необычная попытка с помощью очередного «попаданца» попробовать «прокачать» возможность изменения истории Гражданской войны, но на сей раз не в пользу белых, а в пользу красных. На первых же страницах главный герой, знающий историю Гражданской войны вплоть до номеров полков на конкретных участках фронта и подробности судеб множества исторических персонажей, оказывается в теле Льва Троцкого, да ещё без потери его памяти. Сразу ставит себе задачу — наладить не только плодотворные рабочие, но и доверительно-дружеские отношения со Сталиным (что-то типа тандема ВВП+ДАМ) и Дзержинским. Цель — вместо сдачи Перми, как это было в реальной истории, устроить для белых в декабре 1918 года что-то вроде «сталинградской» мясорубки и котла. В результате чего молниеносно захватить Омск, да ещё и вместе с золотым запасом Российской Империи.

В реальной истории большинство поражений Красной армии проистекало от хронического недоверия к военспецам дивизионного и армейского уровней и частых грубейших ошибок «красных командармов». Ставка Троцкого на военспецов в Красной армии была достаточно непопулярна, хотя и очень многое было в 1918 году сделано с помощью бывших кадровых офицеров царского Генштаба, которые не столько разделяли коммунистическую идеологию, сколько выступили против «либеральной говорильни», развала и бардака в стране, принесённых Февральской революцией. Ещё Корниловский мятеж был первым взрывом их возмущения сложившимся положением дел... И когда большевики начали не только митинговать — к ним и потянулись те немногие высшие офицеры, которые уже не верили в возрождение императорской или либерально-демократической России. Наверное их со временем стало бы значительно больше, если бы большевиками не была объявлена политика Красного террора. Кто знает как бы тогда сложилась наша история, — вот, собственно, такова главная мысль этого романа.

Надо сказать, что книга читается достаточно тяжело — она буквально перенасыщена подробнейшим описанием диспозиций противоборствующих войск, в ней очень мало «приключенческой составляющей». Складывается даже впечатление, что изначально автор писал некую научную монографию или кандидатскую диссертацию, но то ли что-то не сложилось, то ли он решил использовать материал заодно и для фантастического романа. Жалко, что автор (или издательство?) не удосужился дать во всей книге ни одного фактографического комментария, уточняющего реальную историчность событий, — ведь вся История состоит именно из нюансов. Портит восприятие повествования и то, что из пролога читатель уже знает чем всё закончится, да и окончание весьма невнятное — складывается впечатление, что должен быть ещё и второй том.

И «особая песня»:abuse: — идиотский рисунок на переплёте, абсолютно противоположенный содержанию книги.

Почти эпическая история распада Империи с невольно возникающими историческими ассоциациями и аллюзиями из новейшей истории нашего реального недавнего прошлого. История зарождения и стремительного развития всеобщего бардака, сиюминутно выгодные властям, но отзывающиеся страшными потрясениями в дальнейшем, решения. «Их и прихлопывать нечего. Пара бригад Боевой Гвардии, две недели срока» — и столицу национальной автономии пытаются взять танковой бригадой без пехотного прикрытия — ох, как это напоминает «стратегические решения» российского министра, «прославившегося» как «Паша Мерседес».

«Империя была одной землёй. Есть ли разница, в какой из её частей жить?» — а дальше: война без каких-либо прикрас, война, длинною в целую жизнь. Потому, что «Гвардейцы бывшими не бывают. Лишь: на службе, в отставки или на пенсии. Ещё в могиле». Пролитая, своя и чужая, кровь; гибель только что обретённой любимой женщины, подвалы контрразведки — делают из увлечённого наукой юноши ... ротмистра Чачу. Пока ещё только исковерканного телом и загрубевшего душой ветерана, а впереди ещё ввод в действие Башен и включение Излучения.

Есть у А.Бушкова роман «Д'Артаньян — гвардеец кардинала» — мощная провокация сложившемуся романтическому образу. Примерно то же самое делает в этой книге Волков с образом ротмистра Чачи. Очень многим, несомненно, это категорически не понравится, но разве правильно читать только те книги с которыми ты загодя и безоговорочно согласен...

Представляю себе сколько в отзывах на эти книги будет упрёков авторам о разночтениях с миром Саракша у АБС...

Но, о самих книгах. Гениальность АБС наглядно видна именно в том, что если они написали, что мир Саракша непонятно почему имеет горизонт, плавно загибающейся вверх, — у подавляющего большинства читателей как-то и не возникает сомнений, что такой мир физически возможен. Примерно так же когда-то Аристотель «сообщил» своим ученикам, что муха имеет восемь ног. И целые века, не смотря на вполне достаточное количество мух в пределах прямой видимости чтобы разглядеть сколько же у каждой отдельной и конкретно взятой мухи ног, — никто даже и не пытался опровергнуть это утверждение. Потому, что «так сказал Учитель». Но прошло время — и наука «переросла» хитон Аристотеля и разобралась с мушиными ногами, правда — так и не поняв в шутку или всерьёз так их «посчитал» Великий Учитель.

Нечто подобное происходит и с миром Саракша. Практически вся наша отечественная современная фантастика выросла «из шинели» братьев Стругацких и у меня есть стойкое ощущение, что Борис Натанович с эдаким ироническим прищуром присматривается, что же «вырастает» на его Острове. А ведь нет такой земли, где сразу и в одночасье прорастают только лишь одни прекрасные цветы, сначала от степных ковылей должен народиться и созреть приличный пласт чернозёма.

Так пусть в этом цикле побольше пишется и развивается — придёт время и прорастут цветы на полях Саракша, да и уже кое-какие чертополохи (слава Шотландии!) тут недурственно цветут. А оценку циклу я ставить пока не буду — у него ещё слишком многое впереди.

Тема альтернативной истории имеет весьма широкий ряд постоянных читателей. Несколько особняком в этой теме стоят романы о Гражданской войне, особняком — потому что требуют особо тщательной проработки материала и «погружения» автора в тему. Если в романе о древней Греции всадник, пришпоривающий коня, или в романе о временах Ричарда Львиное Сердце команда лучникам «пли» — смотрятся смешно, то подобные «ашибки» в книге о Гражданской войне — как-то даже кощунственны.

На сей раз в романе нет «попаданцев», а г.г. получает весьма краткую «инсайдерскую» информацию от именно к нему персонально прибывшего (почему-то из 4030 года) историка. Подсказанные им два «минимально-необходимых воздействия» — и, арестованный 1 сентября 1917, Корнилов бежит вместе с Деникиным, Эрдели, Марковым и г.г. из Старого Быхова не 20 ноября, а ещё в самом конце октября. Соответственно: Ледяной поход начинается почти на месяц раньше; корниловская армия, вышедшая в него, составила более 20.000, а не около 2.000 человек; и в результате шальной снаряд про штурме Екатеринодара не обрывает 31 марта 1918 жизнь Лавра Георгиевича. Естественно, что при столь разошедшихся исторических линиях г.г. о дальнейших исторических событиях уже ничего не знает.

Вот, собственно, с этого места роман и начинает вдруг терять динамичность сюжета, да и сам сюжет становится несколько хаотичным, хотя щедрое вкрапление глав с историей (как реальной, так и альтернативной) вхождения в Белое движение отдельных исторических личностей — порой небезынтересно. Наверное, надо оставить на совести автора такие вещи, как лёд (не торосы — лёд!) 3-х метровой толщины в районе Гельсингфорса в марте 1917, автомат Фёдорова в руках г.г. на Дону (не на Румынском фронте — на Дону!) в декабре 1917, автобус в Крыму 1919 года — теоретически и в реальной истории всё это могло быть, но уж с очень экзотической вероятностью. Но вот то, что г.г. (личный офицер для особых поручений самого Корнилова, доставивший его практически в одиночку раненым ещё под Киевом на Дон) вдруг идёт сам-по-себе записываться в Добровольческую армию и (совершенно случайно) оказавшийся рядом Корнилов ручается за него — это уже некоторый нонсенс; более реально, что именно сам г.г. должен был бы и делать эту работу.

Ну и стилистически иногда бывают перлы типа: ...чета Шугунц провожала Авилова-хмбапета, снабдив его на дорогу лавашем и сыром. «Будет жажда — пей», — сказал Оган-апер на прощание... Как-то эта фраза мне напомнила хрестоматийное «Шёл дождь и два студента».

Но, в принципе, роман в целом неплохой. Если он задуман как начало цикла и события далее будут развиваться более динамично, то некоторую затянутость и хаотичность первой(?) книги вполне можно будет объяснить дальнейшим развитием сюжета.

Когда-то, давным давно, в 1989 году я впервые познакомился с (ещё только) первой частью Мира Толкиена. И с тех пор не устаю удивляться: почему как только кто-то из авторов напишет что-то хоть отдалённо, хоть каким-то краем напоминающее Великую трилогию, — тут же орды поклонников Толкиена бросаются чуть ли не с дубьём на обличение «посягнувшего на Великое творение». Да, «талантливых авторов мы судим гораздо строже», но ведь они потому и талантливы, что порой «ходят пятками по лезвию ножа» и (как, наверное, это приятно) с упоением размахивают красной тряпкой перед носом, готового не задумываясь кинуться рогами вперёд на любое движение, ... Ну, не буду, однако, переходить на личности.

На мой взгляд, этот рассказ — именно такая изощрённо-талантливая провокация, очень мало каким боком связанная с Миром Толкиена. Я не буду пытаться доказывать абсурдность того, что «святыня подверглася тута богохульствованию еретика», но внимание тех, кто считает, что «истина где-то посередине» хочу обратить на то, что в Классификаторе Фантлаба очень мало кто определил сюжетный ход этого рассказа и эта «неопределённость» — ох какой интересный показатель. Иногда сюжет тут определяется как некий «квест» (хотя что там ищут-то?), иногда «Становление, взросление героя» (хотя куда там взрослеть и кем уж ещё-то становиться).

А я вот (ИМХО) достаточно очевидно вижу тут «Спасение мира». И пускай этот мир — не Вселенная, звёздная система или хотя бы планета Земля, а простой «мiр» мирно живущего рода-племени — это вовсе не значит, что люди этого мира будут дураками, положив свои жизни на его спасение. И тогда вдруг оказывается, что этот рассказ вовсе и не Героическое фэнтези, а Фантастика (Гуманитарная («мягкая») НФ) и даже скорее — Исторический роман.

ЗЫ: Кстати, после реформы русского языка в 1918 году понятия «мир — отсутствие войны» и «мiр — общество» смешались в «шампунь и кондиционер в одном флаконе». И когда я написал «простой «мiр» мирно живущего рода-племени»- я имел в виду именно право на защиту своего общества и своего образа жизни.

На мой взгляд — очень депрессивно написанный, однако, рассказик. При вполне понятном его сюжете, как-то не сразу понятна его суть,- то есть понятно «о чём», но не понятно «зачем». Если только затем чтобы «открыть глаза человечеству» что нельзя отдавать своё творчество на потребу всяких там людоедов, а то сам в людоеда и превратишься, — то и истина вовсе не нова, и изложение не особо, на первый взгляд, впечатляет. Но что-то есть в этом рассказе «эдакое» и, где-то на грани подсознания, это чувствуется. Может быть именно в безысходности и свехдепрессивности рассказа и скрыто это некое очарование за гранью Зла?

Но уж что точно я бы не посоветовал — это читать рассказ уже и так в плохом настроении.

Не смотря на изрядно представленный в рассказе космическо/инопланетно/фантастический антураж, рассказ, в своей психологической и социальной реалистичности, совершенно о нашем времени. И если заменить космодесантника на современного солдата-срочника, а инопланетье на Чечню 90-х годов, то в рисунке рассказа абсолютно ничего не изменится. Отчаяние матери, провожающей младшего сына на совершенно непонятную и ненужную ей войну, логика действий старшего брата, только что вернувшегося с этой войны, — вряд ли смогут когда-либо принципиально измениться в нашей российской глубинке.

И, на мой взгляд, психология вернувшегося в войны солдата вовсе не стала «наёмнической», просто война делает человека абсолютно другим, на войне -«проще», там есть враг и ты этой проклятой войне уже стал нужен. А в мирной жизни — опалённому войной молодому парню, волей правительства ставшему Солдатом, ещё очень и очень долго придётся искать своё место и самого себя. И если горе матери, провожающей на войну младшего сына, заслонило её радость от возвращения старшего, то ему просто стало абсолютно ясно, что он в мирной жизни стал лишним и что он и ещё раз вернётся с этой проклятой войны, а его брат наверняка уже нет.

И что теперь он больше «сын Войны», чем сын своей Матери.

Короткий и, не смотря на свою трагичность, очень светлый рассказ о дружбе, о первой, ещё детской и не совсем осознанной любви. О том, что наши дети вырастают очень быстро и важно успеть и не упустить ту грань, когда из твоих детей они могут превратиться в твоих самых близких друзей, — если ты успеешь их понять и научишься доверять им.

Яркий образчик «женской прозы», очень близкий по своему стилю к её классическим образцам. Рассказ какой-то мягкий и задушевный, наверное и писался он в каком-то особо-благостном состоянии души. Собственно, фантастическая составляющая в рассказе — лишь внезапно появившееся у героини умение слышать мысли своего собеседника и даже животных. При этом ей это умение абсолютно не помогает, да и не мешает жить, а проистекает как-то весьма обыденно, без каких-либо открытий или потрясений и даже как-то и не фантастически.

Но, собственно, лично я (с мужской колокольни) где-то в глубине души всегда подозревал за женщинами это умение. Недаром же считается, что сколь бы много о мире не узнал мужчина — женщина всё равно его мудрее, ибо не надо что-то о мире знать той, кто и так всё о мире ведает. И чьи поступки, при всей их порой кажущейся глупости, всё равно в конечном счёте оказываются интуитивно мудры.

Рассказ о детских играх той, ещё советской эпохи. Эпохи, когда ещё не было компьютеров, телесериалов, зарубежных мультиков — и вообще в телевизоре было всего две программы и не было пульта их переключения. А пацаны и девчёнки играли во дворах в казаков-разбойников, чертили классики на асфальте (я в Москве классиков на асфальте уже лет 15 не видел :frown:) и жгли карбид на стройках. Но даже в тех незамысловатых развлечениях порой происходило нечто загадочное и необъяснимое, что судьбу ребёнка вдруг резко и неузнаваемо меняло.

Страшно подумать, что теперь происходит — когда наши дети «живут» в интернет-играх и всяких реалити-шоу. А классики, казаки-разбойники и карбид (они и слова-то такого не знают) остались в, ставшем уже историей, детстве их родителей

Рассказ написан в классическом стиле «вечных» тем: «хорошо там, где нас нет» и «трудно быть идиотом». Наверное, его можно было бы отнести к юмористической фантастике, если бы всё было бы не так грустно.

Не берусь судить о личности Чубайса — должны пройти десятилетия чтобы история всё расставила на свои места. Когда-то устойчивыми словосочетаниями были «столыпинские галстуки» и «столыпинские вагоны», а теперь всё больше вспоминают столыпинскую, ставшую эпохальной, фразу: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна Великая Россия». И я абсолютно уверен, что «валить» весь экономический кошмар начала 90-х на Чубайса столь же нелепо как «свалили» весь кошмар лета 1941 на командующего Западным фронтом генерала Дм.Павлова

В чём Чубайс в этой статье абсолютно прав и что действительно реальная фантастика — так это то, что всего лишь за 10 лет экономические идеи, считавшиеся в начале 90-х даже не невозможными, а абсолютно и полностью абсурдными, к 2004 году стали почти очевидными и лишь не полностью доведёнными (к 2004) до окончательного их внедрения в экономику.

И ещё в чём Чубайс абсолютно прав, так это в том, что «делание денег» никогда не станет русской национальной идеей. Работа Фантлаба, на мой взгляд, яркое тому подтверждение.

С «фантастической ценностью» у рассказа действительно сложно, — не даром он за пять лет больше и нигде в НФ сборниках не публиковался. Но журнал «Полдень, XXI век» тем и интересен, что «фантастические навороры» в его рассказах — вовсе не главное. А тихий приморский городок, даже переживая катаклизм, всегда останется тем же милым и тихим приморским городком. И нужны ему всякие «Горячие вести» как тот самый «Костыль на бублике», потому что, он сам (вот оно где бессознательно-фантастическое зарыто) именно так и хочет жить, потому как уж «если выпало а Империи родиться — лучше жить в глухой провинции, у моря».

И именно вот такой — не очень может быть и фантастический, но пронзительно лиричный рассказ о городе своего детства и мог написать только человек, уехавший из своего родного приморского Городка в шумную и суетливую Столицу. И рассказ, если смотреть в несколько философском плане, получается классифицировать как «Спасение мира»,- не планеты или вселенной, но Мiра.

Мастерство писателя, на мой взгляд, не в гениальности мудроствания, туманности рассуждений и многозначительно недоговорённого финала, а в простоте идеи и, главное, изяществе её доведения до читателя. В этом рассказе всё просто, смешно и, главное, неожиданно и блестяще изложено. Совершенно не понимаю почему этот рассказ мастера больше нигде с 2005 года не переиздавался.

Лично я всегда предпочитал «острый гальский смысл» и недолюбливал «сумрачный германский гений», депресняка всегда и от обыденной жизни хватает. Наверное именно поэтому я после этого небольшого рассказа до самого позднего вечера чувствовал себя как кот после миски сметаны и категорически больше ничего не читал, лишь бы не перебить хорошее настроение.

Совершенно жуткий и совершенно реалистический в своей жути рассказ о том до чего могут дойти дети, заигравшись в компьютерную игру и перепутав эту игру с реальностью. Здорово было бы написать вирус, выводящий хоть на пять минут этот рассказ на экран монитора при запуске любой «игрушки» с кровавым мочиловым.

Трилогию «Царь Фёдор» вряд ли можно назвать циклом — это единый роман, в котором каждая книга по отдельности не является хоть сколько-нибудь независимым произведением. Сюжет, согласно аннотации, вполне тривиален — очередной «наш попаданец» в эпоху Бориса Годунова. Но автор нашёл довольно нестандартный ход и развернул поистине эпическое повествование примерно с 1599 года и почти на 70 последующих лет. И, я думаю, не имеет смысла рассказывать, что это были за годы в нашей отечественной истории.

Злотников написал не столько «фантастическую историю» (название серии первого издания), а вполне мастерски прописанную эпическую Утопию (именно Утопию с большой буквы) и порой просто плакать хочется, что в реальной истории всё было совсем не так. Вполне реалистично и непротиворечиво в историческом контекста изложены первые годы «попаданчества» главного героя. Далее, естественно, начинают нарастать такие «историческое несостыковки» как, например, «не вовремя появляющиеся» талеры с русским клеймом или золотые монеты, но не надо и забывать, что годы деятельности героя в прошлом уже «убили бабочку Бредбери» и рисунок исторической реальности мог уже значительно измениться. Учитывая это, роман вполне можно считать исторической утопией в жанре социальной фантастики.

При этом в книге очень мало диалогов, да и вообще «экшена» в привычном его понимании — драк, стрельбы и батальных сцен. Изначально в прошлое попадает не спецназовец, не инженер-технарь, и даже не историк , который знает что и как будет, а крупный бизнесмен конца «нулевых» и единственные технологии (кроме как из курса школьной программы), которыми он хорошо владеет — это технологии управления и создания среды развития. На этом, собственно, и построен весь сюжет романа: создать непротиворечивую модель не только технологически, но и экономически и, главное, политически развитой России уже в эпоху Кромвеля и Мазарини. Что у Злотникова, на мой взгляд, в полной мере и достаточно исторически непротиворечиво вполне и получилось.

Ах, если бы и на самом деле так выглядел учебник истории России семнадцатого века...

Довольно любопытный и легко читающийся роман, если читать его на пляже или в дальней дороге. Повествование идёт в большинстве своём от лица (хоть и нет у него никакого своего лица) метаморфа — инопланетного существа, наделённого сверх-способностями и, поэтому, как-то особых сопереживаний не вызывающего. Основная загадка романа сродни классической дилемме — если создать универсальный растворитель, то в чём возможно его хранить если он растворяет абсолютно всё.

Но следить как человеческая мысль может выпутаться из подобной ситуации — весьма любопытно.

Нереально трагичный в своей безнадёжности рассказ о том, что все мужики сволочи, а любовь к ним не способна творить чудеса, даже если терпение женщины превосходит всё, что может быть даже у ангела во плоти.

Рассказ, напоминающий про улыбку Чеширского Кота, о городе-мираже, городе-призраке, городе, живущем не вокруг, а внутри нас. Рассказ светлый, лиричный, но, одновременно, и страшный в своей тоске и безысходности по невозвратно ушедшим годам и людям.

Эта книга для развлекательного чтения практически непригодна — в ней нет «приключений» и вообще того действа, которое принято называть «экшен». Я бы определил этот роман как эпическое бытописание триумфальной гибели Белой гвардии; бытописание, крайне жёсткое в своей бытовой точности и анатомической скрупулезности. Книгу, честно говоря, очень тяжело читать, через её наполненные «кровавой помойкой войны» страницы приходится, сдерживая рушащиеся на читателя эмоции, буквально продираться.

С одной стороны, для того чтобы получить «ощущение подлинной истории» может быть и действительно полезнее «взять в руки мемуар» — свои воспоминания оставили как известнейшие белогвардейцы Деникин, Краснов и Врангель, так и гораздо менее известные Левитов и Торкул. Только вот первые командовали дивизиями довольно далеко от передовой, да и вторые тоже вряд ли ходили в штыковые атаки на захлёбывающиеся огнём пулемёты латышских стрелков. А вот те, кто бесконечными зимними месяцами жил там, где после недели боёв со штыковыми атаками на пулемёты и артиллерию от полка оставалась рота; а ещё через две недели воевал в ротах, прикрывавших отступление остальных по дорогам, где жидкая грязь на почти каждом шаге заливает за голенища сапог, а за два часа сна потные волосы примерзают к вещмешку и роты превращались во взводы — своих мемуаров не оставили.

Удивительно, как автор сумел осмыслить и передать это ежечасно живущее в людях отчаяние, «страшную тоску, ноющую в душе, как ноет гнойный нарыв на ступне, давно прорвавшийся, залеченный, но затем растёртый пропотевшей до ветхости портянкой — до состояния безобразной язвы, поминутно дающей о себе знать»; это страшное время, где «Жизнь человеческая по стоимости намного уступала килограммовому шмату сала... В храмах иконы постреляны и окурки торчат из дыр, проделанных пулями в губах святых... Неприкосновенность женщины охраняется только степенью усталости солдат, но не нравственным законом и не силой веры». Это всего лиши две короткие цитаты, но именно вот на таком высочайшем эмоциональном накале и написана практически вся книга. И написана она вовсе не для того чтобы кого-то «вдохновлять», а чтобы с запредельной болью, рвя в кровь своё горло «прокричать», что: «Россия и революция несовместимы. Никогда. Ни при каких условиях. Ни под каким знаменем. Революционер в России — всегда предатель.»

P.S. К фантастике — роман относится только лишь ИМХО потому, что «про пападанцев — нынче книги покупают». И автор просто воспользовался этим трендом чтобы издать этот социально-исторический роман. При этом «фантастическая составляющая» к нему «пристёгнута» довольно неуклюже(((

P.P.S. Вот только за каким хреном на практически исторической книге о судьбе Корниловского полка издательство Лениздат сделало обложку с эдаким «ряженным чучелом при автомате», да ещё (для правдоподобности-?) нацепило на чучело солдатский Георгий на колодке второй половины ХХ века...

Беда, когда кто-то сожрал любимую собачку и только изжёванный ошейник от неё и остался, но когда в том же месте сжирают двух сержантов милиции — это уже беспредел. Особенно, когда творят его неведомо откуда появившиеся хищные огурцы. А куда деваться бедному растению если его жизнь до этого довела в ридной батьковщине. Хотя, как выясняется, все корни этого беспридела тянутся, естественно, в Москву.

Бред, конечно, но бред весёлый и — по хорошему — качественный.

Говорят, что душа человека жива только пока кто-то из близких о нем помнит. Или может быть и не только кто-то, а помнить о нём может и его дом, и его книги. Рассказ у автора получился тяжёлый в своей трагичности и светлый в своей любви. Я понимаю, что это моё сопоставление чем-то смахивает на классическое «шёл дождь и два студента», но сами мини-сюжетные линии рассказа таковы (или мне это только кажется ?) что «именно так и для этого они написаны».

Сколько времени должно пройти чтобы жестокость реальности разрушила тихое очарование памяти? Если найти ответ на этот вопрос, — то станет понятным можно ли жить вечно.

Какая, на первый взгляд, анекдотичная история: она его соблазнила, но не вышла за него замуж. Вот только вопрос: а если мальчик (в совершенно прямом смысле этого выражения) «залетел» а женщина всё равно не пойдёт за него замуж, — то она подлец? Вот такая феминистическая реальность, доведённая (как это часто бывает в фантастике) до полного абсурда.

Но именно этим жанр и великолепен, что совершенно обыденную реальность его методами можно довести до полного абсурда и взглянуть на обыденность под совершенно другим углом.

Странная и немного жутковатая история о том, как старый зеркальный платяной шкаф превращает людей в антикварные чёрно-белые фотографии. Правда, не очень понятна причинно-следственная связь — почему это вдруг кто в наше время исчез, отражаясь в зеркале, на фотографиях оказываются в одежде уже «той» исторической эпохи. Но, пока читаешь, воспринимаешь описываемые события как-то без всякого недоумения и лишь уже потом начинают «всплывать» вопросы о каких-то непонятках и несостыковках. И это почти как во сне: пока снится сон — вопросов как-то и не возникает, а как проснёшься — думаешь и что за ерундистика такая мне сегодня ночью привиделась, бред какой-то собачий...

История со шкафом, действительно, странная. Но почему-то в неё иррационально верится.

Предельно эмоционально и жестоко-натуралистически написанная книга. Тем, кто в мире трёх мушкетёров видит только романтические «плащи и шпаги» и как-то даже не догадывается о выливаемых из окон на улицы «ночных» нечистотах и дохлых мухах в кружках с вином, — эту книгу читать крайне нежелательно. Нельзя её читать и сторонникам «абстрактного гуманизма», ставящих жизнь каждого абстрактного человека превыше всего реального, что только существует в этом мире и считающим «гомункулусом» человека, который готов отдать свою жизнь за смерть ещё хотя бы одного врага.

Да, мы выросли на героико-патриотической литературе и кино эпохи социализма и, вместе с героями «А зори здесь тихие», ненавидим фашистских диверсантов, добивших своих раненых и преклоняемся перед нашими героями из десятков фильмов, когда они, раненые, говорят «уходите, я их задержу». Только вот — в реальной жизни реальной войны не всегда, увы, бывает всё так просто и героически. Если твой раненый друг без сознания, «на хвосте» эсэсовцы с овчарками, а ты остался один кто сможет выполнить приказ «дойти любой ценой и передать данные разведки» — вот тогда «просто» надо очень хотеть чтобы и тебе «если что — воздали тем же»... Да, у войны своя, несовместимая с человеческой, чудовищная логика — когда простым приказом приходится обрекать на смерть десятки, если на другой чаше весов жизни сотен и тысяч...

Да, бывало наверное и так, что партизаны забирали у жителей последнюю еду. Но вовсе не сказки, когда восьмилетний пацан отвечал пытающейся отдать ему хлеб комсомолке-разведчице: «У партизан брать нельзя. Мамка запретила, — вам фашистов убивать надо».

Вполне качественно и очень «уютно» написанный рассказ. Но, на мой взгляд, это как-то вовсе и не фантастика и даже не городское фэнтези, — ведь сегодня экстрасенсорные способности человека к гипнозу, особенно в «пики» его психологического напряжения, уже не кажутся чем-то сверхъестественным или даже сколько-то фантастическим. И, главное, этот эпизод с гипнозом не является такой уж неотъемлемой составной частью рассказа, — хороший и удачный «кусочек» рассказа, несомненно, но вовсе — не неотъемлемый.

А, вообще, мне этот рассказ показался чем-то похожим на зарисовку из реальной жизни, схожей по изложению с незабвенным «Сандро из Чегема», но только в последней части рассказа ещё и с неким «столичным оттенком» — какая ёмкая фраза:«Нечто среднее между Хемингуэем и Ремарком ,- сказал я барменше. Та глянула устало и нацедила мне азербайджанского бренди»

Я всегда любил продолжения когда-то давным давно понравившихся мне книг, даже если события в них развиваются и не совсем так, как мне бы хотелось. В любом случае — это интереснее, чем «а дальше и ничего не было». Жаль только, что так и осталось неизвестно — что же было между событиями из этого рассказа и событиями, рассказанными Астрид Линдгрен в любимом «Малыш и Карлсон, который живёт на крыше».

В любом случае, — это действительно лучший рассказ из журнала «Полдень, ХХI век»'2005 №1 ( danihnoff — мой respectus) и совершенно напрасно, что в сборниках он больше нигде так и не публиковался.

Хорошая книга хорошего автора. На мой взгляд — главная её мысль в том, что люди середины позапрошлого века вполне элементарно и без какого-либо психологического отторжения действительности могут вписаться в нашу супер-технологическую эпоху, тихо и спокойно занимаясь своими привычными и повседневными делами. То есть сама жизнь, считай, что не изменилась вовсе, но изменились люди, — они уже не хотят, как какие-то реликты из прошлого, работать «здесь и сейчас», а всё норовят сделать «сегодня» лучшим, исправив что-то в прошлом. И ничтоже не сомневаются, что они правы и могут (как писал А.Галич) заявить самой Истории — «Я знаю как надо!».

При этом я даже как-то и не понял, — товарищ из ФСБ с полной уверенностью (при том что в романе никакой альтернативной историей и не пахнет) утверждает, что Иоанн Кронштадтский после окончания семинарии поступил в артиллерийскую академию(?), окончил её с отличием(?), был распределён офицером в Кронштадт(?),а там вдруг постригся в монахи(?) и остался при Андреевском соборе. Это такой авторский задел, что «товарищ» как-то не в ладах с историей и во второй(?) книге наворотит в прошлом чёрте что? Или Логинов где-то нашёл недоступную мне информацию? Вопрос открыт, если кто что-то знает — просветите.

Эта книга не относится к «лёгкому чтению». Во первых, она написана автором явно очень хорошо знающим и любящим военную технику, — эти свои знания он просто не мог не попытаться донести до читателя и аналогом тут может послужить цикл Анисимова «Вариант «Бис». Во вторых, как и у Анисимова, линейность сюжета тут весьма хаотична (более 15-ти линий), да и написан роман в стиле, похожем на военную хронику, без выделения главного героя.

Впрочем, главными героями тут вполне можно считать их величеств Войну, Политику и Дипломатию. Можно бесконечно долго спорить являются ли США оплотом демократии или мировым жандармом, но последние 20 лет новейшей истории всему миру уже разъяснили, что сегодняшняя политика Дядюшки Сэма (подобно британской политике прошлого) считает свои притязания — правами, а чужие права — узурпацией. Вот только военная машина США (всегда нацеленная на быструю победу за счёт подавляющего уровня технического превосходства) даже если и «вязла» в военных действиях, то они всегда больше являлись не военными, а полицейско-карательными операциями.

Луговой, на мой взгляд, не столько написал роман, сколько провёл нечто схожее с анализом военной командно-штабной игры, предполагающей попытку США «демократизировать» нашу Калининградскую область. И при этом в романе и не пахнет «шапкозакидательством» и «квасным патриотизмом». Может ли что-то аналогичное противопоставить Россия войскам, где поддержка авиации практически мгновенно осуществляется по запросу любого командира взвода? Не знаю, но когда (в книге) журналюга-янкес «конючит», что мол эта война слишком затянулась и её пора заканчивать; а только недавно вышедшей из боя, контуженный сержант-десантник выхаркивает ему в ответ: «Заканчивать? Вы что, МЫ же ещё и недели не воюем, МЫ и воевать-то толком ещё не начинали!», — то эта фраза вовсе не звучит как нечто фантастическое. Русские, как известно, — «долго запрягают»...

Весёлый рассказ не смотря на трагизм ситуации и, вроде бы, не подходящее для веселья место действия. Не помню где я уже читал, что нужно быть осторожным в своих желаниях, ибо они имеют обыкновения исполняться не там, не так или в совершенно непотребном количестве. Сразу вспомнился анекдот про афро-американца в пустыне, который пожелал быть белым, а вокруг было бы много воды и женщин — вот здесь примерно похожая ситуация. Одно дело «зёрнышко пер-р-ца», а другое дело — оказаться тарной ёмкостью для его оптовой партии.

Уведомления автора, что все сходства, мол, чисто случайны, а персонажи вымышлены — сразу навевает мысль, что всё, мол, вовсе и наоборот. Но — десяток лет пролетело и многое уже как-то и не ассоциируется. Хотя кто-есть-кто по аллюзиям вспомнить ещё можно, но история, как известно, вершится в частностях, а они-то, увы, уже по прошествии десятилетия и ускользают.

Вполне реалистичный рассказ. По аналогии вспомнился старый советский фильм «Девять дней одного года». Нравственно-этические проблемы аналогичны, но изложены не как «подвиг во имя науки», а как-то более поэтично и человечнее.

Коротенький рассказ-притча о том, что поспешать лучше всего — не торопясь. И о том какой может быть психология цивилизации, положившей этот принцип в основу своего мировоззрения. Очень симпатично изложено, очень неплохой пример ксено-фантастики и даже как-то верится, что так вполне реально может и быть.

Весело и остроумно. Действительно, сколько вариаций современных имен от Ивана и до Джошуа произошли от библейского Иоана. А вот интересно, как правильно звали Каина и Авеля? Кэйн и Равиль Адомсы, блатари Конь и Щавель или просто шлимазлы с вообще не упоминаемыми приличными людьми именами? И как широко раскинет свои крылья «бабочка Бредбери», если они — всего лишь два несчастных беглеца в самое начало человеческой истории. Может быть их лучше и ловить-то не надо?

На мой взгляд — это некая психоделика. Кто, с кем и зачем воюет на территории детского садика??? Некие перерождения — человек(?) вырывается из тела другого человека(?). «В каждом человеке живет внутренний ребенок», как сказано в аннотации? Что же он такая сволочь-то??? Шприцы, наполненные обыкновенной водой, но как оружие чуть ли не массового поражения.

Когда я дочитал рассказ мне было жаль только детишек, которые утром придут в этот детский садик с территорией, усеянной использованными шприцами.

Великолепная современная буффонада.

Яркие фарсовые сценки в стиле где-то между историческим анекдотом времён Екатерины Великой и юмористическим вариантом тоста кавказского застолья. Прочёл я, правда, из них только десяток — в «Полдне»-2005г — но уверен, что и остальные сделаны профессионально и, главное, действительно смешно!! Особенно на фоне всех остальных рассказов этого номера, сформированного на мой взгляд как подборка рассказов, иллюстрирующих состояние человеческой депрессии в самых разных её формах. И этот рассказ тут просто как глоток свежего воздуха.

Правда не очень понятно где в рассказе фантастика, но можно считать, что Самурай и Наставник — реликты-хрононавты по классификации Фантлаба.

На мой взгляд — это некая попытка описать (не хочу рассуждать насколько с моей точки зрения она получилась удачной) ощущения индивидуума мужского пола на 3-5 день белой горячки в её активно-агрессивной форме. Форма тихой депрессии у героя уже миновала, но организм, видимо, крайне крепкий и никак не сдаётся.

В общем и целом я воспринял этот рассказ (ИМХО) как краткое пособие (не возьмусь сказать: по выживанию или по самоуничтожению) для алкоголика-самоучки с суицидальными наклонностями в период острой интоксикации организма.

На мой взгляд это — психоделика чистой(?) воды. Если Вы в депрессии — возможно вам на время и полегчает... но если вы ещё не в депрессии — боюсь, что дорога к ней станет значительно ближе.

Очень жаль, что в классификаторе Фантлаба наряду «альтернативной историей нашего мира» нет и «альтернативной современности нашего мира». В романе альтернативная история уже свершилась: Россия начала ХХI века, после победы генерала Корнилова в Гражданской войне, — могущественная монархия; США — «рассоединились»; Германия — лоскутное одеяло из независимых княжеств. Короче говоря, зеркальная политико-экономическая альтернатива нашей реальности. Но быть непропорционально богатым — значит стать всеобщим врагом.

«Инь и Янь» должны быть в гармонии. Приверженность одной лишь слабости делает нас уязвимыми для внешних воздействий, но привязанность только к силе — катастрофически разрушает изнутри. Абсолютная власть над недругами таит в себе угрозу гораздо большую, чем любой враг. Авторитарная власть ведёт к деградации народа, даже если действия правителя исключительно прогрессивны.

Вот, собственно, на этих простых истинах и построен весь сюжет книги, но изложены они без излишних нотаций, менторской морализации, а в весьма увлекательной сюжетной окантовке. Не буду утверждать, что это шедевр, но вполне читабельная историко-социальная утопия.

Герои «Самозванцев» продолжают попытки «улучшить» историю — помочь белым удержать Крым, убедить Маннергейма в 1918-19 годах захватить Петроград и сделать его «свободным городом» на манер Данцига (1920—1939), который управлялся бы Лигой Наций.

Собственно, весь роман вертится вокруг экшена поиска «развилки» в 1914-1919 годах, которая могла бы к этому привести. И только последние 20 страниц описывают дальнейшую историю развития вплоть до начала ХХI века. Спорно получается, но забавно.

Правда, увы, совсем не забавно получились некоторые огрехи. Например фраза Ленина: «На Дальнем Востоке белые части рвутся к Уралу!» — выглядит крайне коряво. Или того хлеще — главный герой в чине подполковника в 1916 году на аудиенции у Николая II предстаёт полным Георгиевским кавалером. При этом войну он начинает в чине капитана и солдатские кресты за личную храбрость он получать уже не мог. Значит — он имеет полный офицерский Георгиевский бант??? Да за всю историю награждений существовало только 4 полных кавалера и все (по статуту ордена) не ниже генерал-фельдмаршала и только три кавалера трёх степеней, да и то с 1833 года третья степень не вручалась никому ниже полковника. Нет, понятно, что мир альтернативный, но зачем такой огород-то городить?

«Егерский марш» — это скорее не цикл из двух романов, а единый роман в двух частях. Роман о традиции либеральной интеллигенции Императорской России вести бесконечные рассуждения о том, какой должна быть Россия и как жизнь непременно станет лучше, если только все остальные — уверуют в их мнение на этот счёт. А если не станет, — то исключительно по вине тёмных сил, доставшихся новой жизни в наследие от старого режима, и крайне несознательного народонаселения, не сумевшего понять идеалов своего «светлого завтра». А уж когда эта «интеллигенция», многие годы бранившая с думских трибун царский режим и с самолюбованием демонстрировавшая свой глубокий ум и широчайшие познания, дорвалась до власти в феврале 1917 года, — то за три недели развалила фронт так, как за три года не смогла сделать это вся кайзеровская Германия.

Собственно, эта мысль и немалая доля экшена и составляет суть 700 страничного романа, завершение которого, увы, «повисло в воздухе», не закрывая практически ни одной сюжетной линии. Сложилось впечатление, что автор не знал как вернуться в русло классического, без «фантастической чертовщины» исторического романа, а придумать, что дальше с этой «чертовщиной» делать — не смог или не захотел, бросил всё на объёме ровно в 46 печатных листов и переключился на свой новый цикл «Командор».

Шестая и (вроде бы) последняя книга цикла. После, завершающей пятую книгу, эффектной сцены битья морды лично Генриху Гиммлеру и активации атомной мини-бомбы во время дерзкого хроно-рейда из 1244 года в командный бункер фашистов из 1944 — наши герои вдруг оказываются в году 1410. Где очень быстро и выясняется, что фашисты успели (ещё в пятой книге) от бомбы избавиться, спешно «перекинув» её по хроно-следу наших, ускользнувших от них героев. Но у фашистов «промашка вышла» и бомба рванула в конце четырнадцатого века, лет эдак на 30 раньше «выпадения» наших героев в новое для них время.

Но и тут полным-полно фашистов и примкнувших к ним псов-рыцарей, хорошо информированных о «красноармейском полковнике Исаеве, незаконно (ещё 150 лет назад) назвавшегося штандартенфюрером фон Штирлицем». Далее — хорошо знакомый по пяти предыдущим книгам экшен, но теперь уже против немецкого танка у героя появляется и более современное оружие. А точнее — орудие. Что-то вроде Царь-пушки, что в наше время стоит в Московском Кремле, но калибром побольше и пока только с каменными ядрами.

Цикл вроде как закончен — шестая книга написана в 2006 году, а седьмая к 2011 не появилась, но повествование логически не завершено, роман заканчивается на сцене очередной погони, а впереди грядёт Грюнвальдская битва.

Книга о любви и дружбе, об «отцах и детях», о том, что людям нужно «просто общаться, просто дружить, просто жить», а не «всё успешнее и успешнее коммуницировать, манипулировать и продвигаться». На первый взгляд в книге всё просто: симбионты — это нанотехнологические создания в крови главного героя, но, если вдуматься, то получается, что самые надёжные симбионты — это твои друзья, их ты выбираешь сам, а вот кого к тебе «подселят» нанотехнологи — это ещё вопрос.

А через пару дней, после того как я дочитал книгу, мне вдруг подумалось: а не есть ли человечество — та самая взбесившаяся «серая пыль» в облике нанобиороботов, начавшая пожирать своего симбионта — планету Земля.

ЗЫ: Когда-то об Олеге Дивове в шутку сказали, что даже если он напишет роман о кошках, то всё равно получится, что про собак. На последних страницах я понял, что традиция соблюдена. :wink:

Я без предубеждения отношусь к романам продолжениям/дополнениям/ответвлениям/и т.д АБС. Даже романы по типу «нэ так всё было» не вызывают у меня однозначного отторжения ещё до их прочтения. Благо, что «прививку» от этого я получил ещё на пред-премьерном показе «Сталкера» в московском «Доме кино», когда ещё практически никто и не знал, что «Пикник на обочине» и «Сталкер» — «это две таки большие разницы».

Но вот «Саракш: Кольцо ненависти» как-то выбило меня из такой колеи толерантности. И не потому, что я не согласен с развитием какой-либо сюжетной линии, а потому, что не увидел сколь-нибудь хорошо развитой хоть одной сюжетной линии. Сложилось впечатление, что автор просто захотел (типа) «застолбить» (или с более биологическим уклоном — «пометить») все возможные сюжеты развития взаимоотношений с Пандеей, Хонти, Островной Империей, Горцами, Южными варварами, а заодно приплести Льва Абалкина с Голованами и даже перво-контакт со Странниками.

Зато достаточно интересная тема, сформулированная где-то в середине книги вопросом Максима:«Зачем мы вообще явились сюда?», ограничилась в своём развитии коротеньким: «Есть причины, — буркнул Странник». Таким образом, ничего ИМХО интересного к продолжению/дополнению/ответвлению/и т.д. мира Обитаемого острова автор не добавил, но натоптал весьма и весьма прилично.

Книги АБС всегда славились своей «открытой концовкой» и оставляли простор для читательского домысливания «а что же было дальше?». Поколение «времени учеников», став из читателей писателями, естественно, не могло (даже теоретически, — ведь кто из послевоенных мальчишек не примерял на себя старый отцовский китель) пройти мимо попытки изложить своё видение этого «дальше».

Свержин пошёл по другому пути и не «нарастил концовку» ОО, а «привил некую веточку». Не хочу спорить выросла ли веточка стройной или корявенькой, тут у каждого читателя будет свой (и не переубеждаемый) взгляд — можно в книге найти и что похвалить, и (это уж точно) что поругать.

Я бы сказал, что роман лично мне по ощущениям больше всего напомнил встречу институтского выпуска «тридцать лет спустя» — хоть и есть некая атмосфера, но нет желания сидеть до утра, как это бывало когда-то давным-давно. А собственно, что можно ожидать, начиная читать подобные романы? В лучшем случае — неожиданное продолжение, как это было в «Змеиное молоко», но уж никак, наверное, не некоего откровения, «недоувиденного и недопонятого» тобой много лет назад у АБС.

Могу посоветовать только одно: если уж потратились и купили эту книгу — не начинайте её читать, настроив себя на «критическую волну», а попробуйте увидеть в ней старого знакомого, которого не видели 30 лет. Это, право слово, приятнее.