Я потрясена...

Людмила Леусская. Живая история рока // СПб ведомости, 2021, №13 от 27 января, с. 4.

В Строгановском дворце открылась выставка о Ленинградском рок-клубе

В этом году исполнится 40 лет Ленинградскому рок-клубу. По этому случаю планируются разные мероприятия. Первым круглую дату в истории отечественного рока отметил Русский музей выставкой в Строгановском дворце.

Стены четырех залов увешаны фотографиями. На почетном месте гитара Бориса Гребенщикова, здесь же адресная табличка «улица Рубинштейна, 13». Под стеклом напечатанный на машинке устав Ленинградского рок-клуба. Экземпляр рабочий с пометками на полях. Рядом варианты логотипа. Видно, что искали не только изображение, но и название: Ленинградский рок-клуб, Клуб любителей рок-музыки, просто рок-клуб, рок-клуб Ленинград. Дополняют картину сорокалетней давности документальные кадры, не вошедшие в фильм Алексея Учителя «Рок» 1987 года.

По традиции, днем рождения рок-клуба принято считать 7 марта. В этот день в 1981 году в Ленинградском межсоюзном доме самодеятельного творчества на улице Рубинштейна прошел концерт, в котором приняли участие «Пикник», «Зеркало», «Мифы» и «Россияне». Поскольку считалось, что члены рок-групп занимаются музыкой в свободное от работы время, клуб был приписан к Ленинградскому межсоюзному дому самодеятельного творчества. Самим музыкантам объединение было необходимо, чтобы легализовать концерты. Областной совет профсоюзов выделил деньги на аппаратуру, появился механизм «литования» песен, позволяющий исполнять их на законных основаниях.

Рок-клуб стал центром притяжения для музыкантов, творчество которых не укладывалось в советские культурные рамки. «Аквариум», «Зоопарк», «Кино», «Алиса», Александр Башлачев, «ДДТ» и множество других групп выступали на небольшой сцене дома самодеятельного творчества и на организуемых клубом фестивалях рок-музыки. «Живые» записи концертов 1980-х и первые альбомы «Аквариума», «Зоопарка», «Кино», «Алисы» сохранились. Любительской киносъемки до обидного мало. Фильм Учителя – исключение.

Первое, «золотое», десятилетие Ленинградского рок-клуба увековечено в фотографиях, сделанных, как правило, в сложных технических условиях, чаще всего любительской аппаратурой. Работу фотографов в то время можно назвать подвижнической и бескорыстной. О публикациях в советских изданиях не было и речи. Благодаря снимкам тех лет можно увидеть кадры концертов Виктора Цоя, Сергея Курехина, Майка Науменко, Александра Башлачева, окунуться в атмосферу их закулисной жизни, увидеть первые годы творческой карьеры Бориса Гребенщикова, Юрия Шевчука, Константина Кинчева и других музыкантов.

В проекте соседствуют отпечатки Андрея Вилли Усова, делавшего обложки для альбомов «Аквариума» и «Зоопарка», и снимки Валентина Барановского, художественно отражавшего концертную жизнь рок-клуба. Дмитрий Конрадт, Наташа Васильева-Халл и Владимир Быстров помимо концертов снимали закулисную и домашнюю жизнь музыкантов, документировали квартирники. Фотографии Джоанны Стингрей и ее сестры Джуди Филдс показывают мир русского рока в цвете, редком для съемок того времени. Включенность в среду позволила этим фотографам передать энергию и свободу, царящие в рок-клубе и вокруг него.

Работа над выставкой в музее началась год назад. Организаторы рассчитывали, что успеют отобрать материал. Но начался карантин, очное общение с фотографами прервалось.

– В конечном счете, я считаю, мы выиграли, – рассказывает координатор проекта Светлана Зинченко. – Принято считать, на выставке в Русском музее должны быть шедевры. Изначально мы по этому пути и шли. Если бы не карантин, возможно, результат был бы не таким интересным. Получилась бы классическая история. Даже если мы говорим о роке 1980-х годов, это уже история. Но, оказавшись в других обстоятельствах, пережив стресс, начинаешь смотреть на все другими глазами. Выясняется, что есть масса вариантов значительно более интересных. Получилась история противостояния разных, необязательно талантливых, людей государству. На первом плане были парады, официальные певцы, которым нельзя было двигаться на сцене, а в «подполье» с кухонными посиделками в неформальной одежде – живые люди.

Выставка – рассказ об известных рок-группах. У каждой знаменитой группы свой раздел. Могут быть претензии, что кого-то обошли. Невозможно историю ленинградского рока вместить в четыре небольших зала. Последний из них называется «Рок в Ленинграде», там фотографии менее известных групп, которые организаторам казалось важным представить.

Как говорит Светлана Зинченко, эту выставку хотелось бы показать не только в нашем городе. Пока все упирается в авторские права. Фотографии принадлежат авторам, как и коллекция архивных материалов. По той же причине у выставки нет музыкального сопровождения.

(с) СПб ведомости

Владлен Измозик. Сенсация? Или фальсификация? Чему послужили архивные документы // СПб ведомости, 2020, №235 от 23 декабря, с. 6.

«Тайны архивов НКВД СССР: 1937 – 1938 (Взгляд изнутри)» – так называется книга историка Александра Дугина (не путать с философом, его однофамильцем), увидевшая свет в нынешнем году. В предисловии автор обещает рассказать «о некоторых тайнах архивных фондов НКВД, которые долгие годы были недоступны профессиональным историкам». А затем обрушивает на читателей поистине сенсационные открытия. Вот лишь некоторые из них.

На основе архивно-следственного дела И. И. Шапиро автор утверждает, что Н.И. Ежов скрыл от Сталина сводку о количестве репрессированных в 1936-м – второй половине 1938 года, ибо боялся гнева вождя, поскольку тот дал разрешение на расстрел только 25 тысяч человек. А у Ежова за полтора года «получилось» несколько сотен тысяч приговоренных к высшей мере наказания. Но открыть глаза вождю помог Л.П. Берия – в то время заместитель Ежова. А когда Сталин об этом узнал, его реакция оказалась мгновенной: тут же, 16 ноября 1938 года, прекратилась деятельность «троек», а Ежов был смещен и наказан.

Кроме того, А.Н. Дугин отмечает, что Н.С. Хрущев сознательно обманул делегатов ХХ съезда партии, цитируя в своем выступлении фальшивую телеграмму Сталина о разрешении использовать во время допросов методы физического воздействия. Наконец, автор заявляет о фальсификации документов архивно-следственного дела Берии и делает вывод, что «правомерно не признавать подлинным комплект рукописных документов, приписываемых Берии и хранящихся в настоящее время в РГАСПИ».

«Свертывание нэпа и становление командно-административной системы управления надо было как-то объяснить. И это объяснение было найдено в засилье вредительских организаций в экономике страны. Именно поэтому ОГПУ перестраивает свою работу организационно и оперативно... Рост числа заключенных к концу 1935 г. составил 210,9%», – отмечает О.Б. Мозохин в книге «Право на репрессии. Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918 – 1953)».

И далее он же указывает, что И.В. Сталин и А.А. Жданов в сентябре 1936 года предложили срочно назначить Н.И. Ежова на пост наркома внутренних дел, поскольку Г. Г. Ягода, по их мнению, оказался не на высоте в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. Эта сталинская установка прямо толкала работников НКВД на массовые аресты и расстрелы.

В 1937 – 1938 годах по частоте посещений кабинета И.В. Сталина Ежов уступал лишь председателю Совнаркома СССР В.М. Молотову. Согласно журналу посетителей вождя, наркомвнудел побывал у вождя 278 раз, проведя в общей сложности у него 834 часа.

Что же касается того, что Сталин якобы не имел отношения к увеличению норм по расстрельной, первой, категории (по ней проходили обвиняемые по 58-й статье в «контрреволюционной деятельности»), то достаточно привести хотя бы несколько фактов. Начальник УНКВД по Омской области сообщил Н.И. Ежову, что, по состоянию на 13 августа 1937 года, по первой категории были арестованы 5444 человека, одновременно он просил увеличить лимит по ней. Ежов обратился к Сталину, тот наложил резолюцию: «Увеличить лимит до восьми тысяч».

Спустя два дня Сталин пишет резолюцию: «Дать дополнительно Красноярскому краю 6600 человек лимита по 1-й категории». 31 января 1938 года Политбюро с его подачи утверждает дополнительное число подлежащих репрессии по 1-й категории на 48 тыс. человек, а 1 февраля – еще на 19 тысяч. Вот как на самом деле обстояло дело...

У историков, занимающихся репрессиями 1930-х годов, нет сомнений относительно истинности шифртелеграммы Сталина от 10 января 1939 года секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий и наркомам внутренних дел союзных республик, начальникам УНКВД относительно применения физического воздействия в практике НКВД, которое было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б). Данный сюжет можно дополнить указанием Сталина Ежову: «13 сентября 1937 г. Избить [И. С.] Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям».

Что же касается утверждения о том, что комплект рукописных документов Берии в его архивно-следственном деле не является подлинным... Если допустить этот факт, то тогда следует задать вопрос: зачем надо было изготовлять многие десятки страниц и закладывать их на секретное хранение? Историки прекрасно знают, что на протяжении веков фальсифицированные документы изготовлялись исключительно для немедленного употребления ради определенных политических и идеологических целей...

Увы, размеры газетной публикации не позволяют воспроизвести все тезисы книги и дать на многие из них подробные комментарии. Лично для меня несомненно одно: ни в коей мере нельзя согласиться с попыткой А. Н. Дугина изобразить Сталина двуликим Янусом. Мол, с одной стороны он гениальный вождь, провидец, великолепно разбирающийся в людях. С другой – простофиля, слепой котенок, под носом которого годами орудуют враги, негодяи, шпионы, которых он сам ставит на ответственные посты.

На мой взгляд, книга явно рассчитана на читателя, не являющегося специалистом и относящегося с доверием к внешнему наукообразию изложения со ссылками на архивы. Фактически же речь идет об откровенной фальсификации истории.

(с) СПб ведомости

Владлен Семёнович Измозик — дин, профессор кафедры истории и регионоведения гуманитарного факультета СПб госуниверситета телекоммуникаций им. М.А. Бонч-Бруевича, специалист по истории России первой половины XX века и истории российских спецслужб.

Магдалена Абель, Шарда Уманат, Бет Фэйрфилд, Масанобу Таканаши, Хенри Л. Редигер III, Джеймс В. Верч. Коллективная память о Второй мировой войне в 11 странах: сходства и различия восприятия важнейших событий // Историческая Экспертиза, 2020, №2(23), С. 19-42.

цитата

Чтобы понять, как люди в различных странах видят и объясняют мир, полезно знать, как они вспоминают конфликты прошлого. Мы исследовали коллективную память о Второй мировой войне через измерение и сравнение уровня знаний о ней в каждой из 11 стран (8 — Союзники, 3 — государства Оси). Мы просили респондентов назвать 10 наиболее важных событий войны. В результате исследования обнаружены два нарратива: особый русский взгляд и присущий представителям 10 других стран сценарий, который может быть назван взглядом западных союзников или даже американской точкой зрения. Русские знают о войне больше, чем представители других стран, при этом они сосредоточены, прежде всего, на событиях, касающихся своей страны, таких как Сталинградская и Курская битвы и т. д. Представители других 10 стран демонстрируют значительный консенсус, называя события, согласующиеся с американской точкой зрения на войну, например Перл Харбор и атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки. У русских, напротив, в списке важнейших событий присутствует лишь одно общее с представителями других стран: День «Д», который многие русские именуют «Открытием второго фронта». Мы обсуждаем, как возникают различные интерпретации одних и тех же событий войны и каким образом возникло расхождение взглядов между русскими и остальным миром, которое было зафиксировано нашим исследованием. Мы предполагаем, что доминирование американских и других западных медиа (книг, фильмов, телевидения, блогов и т. д.) могло сформировать общее представление о важнейших международных событиях и сделать западную точку зрения на Вторую мировую войну наиболее популярной в мире.

Ключевые слова: коллективная память, национальная память, память общественно значимых событий, этноцентризм, национальный нарциссизм.

с. 20: Наполеону Бонапарту приписывают утверждение, что «История — это версия прошедших событий, с которой люди решили согласиться». Сегодня, почти два столетия спустя, история рассматривается как, прежде всего, объективная дисциплина, которая стремится в точности описать и понять прошлое. Однако приведенная цитата верно характеризует сущность коллективной памяти, т.е. памяти, которая является общей для членов больших групп. Коллективная память, направленная на поддержание групповой идентичности, в отличие от истории, не обязательно дает верное представление о прошлом, скорее она представляет собой линзу, через которую члены группы интерпретируют прошлое, и может рассматриваться как достаточно устойчивый набор разделяемых коллективом знаний о прошлом, характеризующих группу и ее «образ», и вместе с тем как процесс борьбы за то, каким образом необходимо вспоминать прошлое.

с. 38: В настоящем исследовании мы отметили не только удивительный консенсус, но также некоторые различия как внутри стран, так и в международном масштабе, по поводу того, какие события Второй мировой войны воспринимаются в качестве важнейших. Хотя мы проводили исследование в 11 важнейших странах-участниках войны, в ней как в военные (например: Польша, Румыния и Нидерланды), так и в послевоенные (например: бывшие британские колонии в Азии и Африке) годы также участвовали или были затронуты многие другие страны. Люди из этих стран могут иметь иные взгляды на войну. Поэтому требуются новые более широкие исследования того, как и почему разные группы в разное время по-разному вспоминают решающие события войны. Согласно афоризму Наполеона Бонапарта, процитированному во вводной части этой статьи, такая работа может позволить нам понять, как люди «решают» согласиться по поводу той или иной версии прошлого и как коллективные памяти различных групп влияют на членов этих групп в ходе восприятия и интерпретации ими современных событий.

— Магдалена Абель — Департамент экспериментальной психологии, Регенсбургский университет, Германия

— Шарда Уманат — Департамент психологии и нейронаук, Вашингтонский университет в Сент-Луисе, Миссури, США

— Бет Фэйрфилд — Департамент психологических наук, Университет им. Габриэле Д’Аннуцио, Кьети, Италия

— Масанобу Таканаши — Департамент психологии, Университет Священного сердца, Токио, Япония

— Хенри Л. Редигер III — профессор Департамента психологии и нейронаук Вашингтонского университет в Сент-Луисе, Миссури, США

— Джеймс В. Верч — профессор Департамента антропологии Вашингтонского университет в Сент-Луисе, Миссури США

Впервые опубликовано:

Abel M. et al. Collective Memories across 11 Nations for World War II: Similarities and Differences Regarding the Most Important Events // Journal of Applied Research in Memory and Cognition. 2019. P. 178–188.

Константин Фрумкин. Советская фантастика как ипостась коммунистической утопии // Историческая Экспертиза, 2020, №2(23), С. 239-256.

цитата

Статья на основе анализа творчества многих советских писателей выявляет особенности преломления коммунистической утопии в советской научно-фантастической литературе 1920–1960-х гг.

Ключевые слова: советский коммунистический проект, коммунистическая утопия, советская художественная литература, научно-фантастическая литература, Иван Ефремов, братья Стругацкие, эпоха оттепели в СССР.

ПРЕДИСЛОВИЕ: О ТРЕХ КОНТЕКСТАХ «ТУМАННОСТИ АНДРОМЕДЫ» 239

БЕЗ АКУЛ И ЗИМЫ 241

ДУРНАЯ ЕСТЕСТВЕННОСТЬ 244

ЗАЧЕМ НУЖНЫ ИНТЕРНАТЫ 248

НАУЧНОЕ ОБЩЕСТВО 250

ИСТОЧНИКИ И МАТЕРИАЛЫ 254

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 254

с. 254:

Утопическое коммунистическое общество обещало создать условия, где все бы наслаждались своим творческим трудом, но более того: оно обещало вас научить получать наслаждение от творчества. Платоновская академия, аристотелевский Лицей — вот чем должна была стать утопия по Ефремову — Стругацким.

Фрумкин Константин Григорьевич https://fantlab.ru/autor3517