Рассказ-перевёртыш. Потому что переворачивает несколько раз и настроение, и смысл, и ощущение. Вот название и эпиграф настраивают на жёсткий подход, но соловьиные трели и рассказ о профессии «слухача» убаюкивают, и вдруг всё меняется, появляется новая тема, орнитологическая, которая сменяется мрачным и жестоким подходом к решению проблемы. Всё, как в жизни.

Следует заметить, что все сравнения, например, Википедии с Экстелопедией не имеют под собой ни малейших оснований. Общего у Википедии с Экстелопедией лишь возможность оперативно менять информацию. НО! Детище издательства Вестранд «сообщает сведения об Истории, которая ещё только будет, то есть о ВСЕОБЩЕЙ БУСТОРИИ, о делах Космономических, Косматических и Космолицейских...», что убедительно демонстрирует «Пробный лист» Экстелопедии Вестранда, который (видимо, сочтённый верхом бреда) был опущен в первой журнальной публикации на русском языке и увидел свет лишь десять лет спустя.

Конечно, статьи из этого «Пробного листа» сами по себе дают весьма слабое представление о полном составе Экстелопедии в 44-х магнитомах, тем более, что на самые интересные понятия в этих статьях даны лишь отсылки. Интересно было бы посмотреть содержание статей: Секросекретика, Синтомахия, Прогноклазия, Фразопеленгатор, Парагургитация и т.п.

Предисловия к этому пятитомному труду собственно истории, то есть хронологического расписания текстов не-человеческого происхождения, не касаются. Скорее, это почти несвязанные между собой размышления о том, в каких направлениях может развиваться битистика. То есть своеобразные прикидки технического задания программистам, которые возьмутся реализовывать компьютерных авторов. Зато этих прикидок – много, и они безумно интересны. Коснусь лишь мимезиса, идеи перевода текста в «n-мерное тело отражений» – «внутренне концептуальное пространство», а также возможности это «тело отражений» представить в виде «сложной, многослойной, апериодической и переменно-асинхронной фигуры, созданной из „пылающих нитей” – то есть из миллардов „значащих кривых”».

Здесь целый веер расходящихся практических применений этого «тела отражений»: рекомендации по организации процесса машинного перевода; визуализация текста как такового («Тут видно, что качество оригинального текста имеет отчётливое соответствие в геометрической „красоте” семофигуры!»), использование семофигур для представления общей картины творчества отдельного автора и (!) «восстановления» недописанного этим автором. Заметим, что и тут Лем не удержался от того, чтобы не лягнуть НФ: «Мимезис, поставленный на промышленную основу, действительно повлёк за собой безработицу, но лишь среди поставщиков тривиальной литературы (НФ, „порно”, авантюрное чтиво и т.п.); там он и впрямь вытеснил людей из сферы интеллектуального производства; но вряд ли это особенно огорчит добропорядочного гуманитария».

Небольшой по размеру текст предисловий густо насыщен подобного рода предложений (или предположений). А в разделе моноэтика можно позаимствовать ряд неологизмов: словопийца (читатель), словотяп (графоман), словоришка (плагиатор), словнюк (грубиян) и т.п.

Предисловие к книге Реджинальда Гулливера также невелико, но в концентрированном виде содержит множество интереснейших задумок. Это и сама попытка «обучить» наследственный механизм бактерий выдавать осмысленные сообщения, которая вполне в русле перестройки бактерий для нужд современных технологий, то есть для добычи редких полезных ископаемых с их помощью. Но изюминка, сокрытая в названии, – это открытие прогностических функций бактерий (что выбивается из области существующих научных представлений в область непосредственно фантастическую). Но кто знает, какие способности в реальности приобрели эти прародители жизни на Земле за сотни миллионов лет? Прошлый век показал, что пока человечество недооценило способность бактерий выживать в самых неприемлемых условиях. А вдруг в этом что-то есть?

Предисловие, которое написал Станислав Эстель к сборнику репродукций Цезария Стшибиша «Некробии», очень коротко по сравнению с другими текстами «Мнимой величины». С одной стороны, С.Эстель отмечает: «Мидас превращал в золото всё, чего ни касался, а нынешнее искусство, отмеченное проклятием противоположного знака, одним прикосновением кисти лишает серьёзности всякий предмет». Это, конечно, так. Но это ведь не отменяет попыток искусства найти новые средства достучаться до заскорузлых сердец. Рентгеновские «Порнограммы» Стшибиша в очередной раз напоминают нам о всеобщей пустоте, пронизывающей этот мир. (Кстати, весной 2011 года прошло сообщение: на конференции TED 2011 в Лонг-Бич, Калифорния, в «Галерее инноваций» GE Healthcare проходила выставка фотографа Ника Визи, где были представлены работы, сделанные с помощью рентгеновского оборудования).

Несмотря на свою обычную любовь к космической опере, и здесь Сергей Александрович не упускает возможности поразмышлять о природе одного из самых загадочных проявлений мироздания – о сущности времени. Пожалуй, эта повесть собрала всё множество неологизмов, которые начинаются словом «хроно-», их там штук семьдесят! Мысли спорные и неоднозначные, но ведь такие и нужны в фантастической повести! А пищи для размышлений эта вещь даёт много, в чём и заключается её ценность.

Коротенькое предисловие к «Мнимой величине» Лем обставил множеством дополнительных, попутных рассуждений о путях современного искусства. Делая серьёзный вид, говоря о «висцеральной музыке», например, и нарочито шутливым тоном намечая реальный переход к трагическим предсказаниям.

И редкий случай, когда Лем прямо делает реферанс «многоопытному Читателю-Прогрессисту», заранее выдавая ему индульгенцию: «а тупицам, которые вздумали бы предать нас обоих анафеме, скажешь, что они отъединились от эпохи духовно и скатились на свалку старья, выплюнутого стремительной Действительностью».

Очередная попытка Прашкевича докопаться до того, откуда в нём появилась страсть к писательству. Повесть о времени и о жизни. Например, о самом начале Академгородка в Новосибирске, куда молодой Гена Прашкевич приехал, «чтобы стать крупным учёным». Приехал с рекомендательным письмом от академика Д.И.Щербакова. Только такое письмо могло разорвать заколдованный круг: чтобы устроиться на работу, следует иметь прописку, чтобы прописаться, следует иметь работу. На работу его приняли, а прописываться было негде. Гена работал в лаборатории отдела стратиграфии и палеонтологии, по вечерам жадно читал книги в библиотеке СОАН, а ночевать ходил на железнодорожный вокзал, никакого жилья у него не было. И там сочинял стихи. Удивительное время! И люди там были удивительные...

Лем всё-таки велик! Прежде всего тем, что уже в немолодые годы отваживался задумываться над вопросами, которые обычно люди задают себе в юности, когда ещё необразованны и неопытны. С годами мы стараемся забыть о «детских вопросах», размениваем своё время на суету текущих забот, а он раз за разом возвращался к самым разным «детским» темам, уже на новом этапе.

Космос как Большая Игра – это не первая его гипотеза, объясняющая Silentium Universi, она, в общем-то, гораздо шире этой одной загадки, заодно объясняет и некоторые попутные явления, такие, как квазары или чёрные дыры, даёт вероятностные варианты действий працивилизаций, нацеливает в далёкое будущее, подготавливает к мысли о том, что теория Эверетта об обилии Вселенных также лишь один из вариантов многообразия Универсумов. А главное, нацеливает на то, чем стоит заняться:

«То, что процессы микромира в принципе обратимы, известно уже давно. Из теории следует удивительный вывод: если бы энергию, которую земная наука вкладывает в изучение элементарных частиц, увеличить в 10^19 раз, то изучение это – выяснение существующего порядка вещей – превратилось бы в изменение этого порядка! Вместо того, чтобы познавать законы Природы, мы бы их слегка изменяли».

Что ж, пути деятельности земной цивилизации намечены. За дело!

Эта псевдорецензия распадается на две. Но обе интересны и многообещающи. Первая – о самой идее персонетики и создаваемых персоноидах, существах внутри компьютера, то есть о моделировании чисто математическими способами. Здесь, конечно, удивительна и весьма перспективна мысль о том, что моделируемый мир может быть различным в любом направлении: он может иметь любое количество измерений, в зависимости от начальных условий может развиваться совершенно по-разному, создаваемые в этом мире существа могут быть нацелены на самые разные достижения. Это очень плодотворная идея, и она наверняка будет реализована, как только это позволят мощность вычислительной техники и программное обеспечение.

Вторая часть – о взаимоотношениях Творца и его созданий. Эта часть прочно сцеплена с реальными теологическими и этическими концепциями и представляет немалый интерес именно в контексте реальных религиозных верований. Мне лично эта тема не так интересна, как первая, может быть, потому, что для себя лично я давно уже выбрал «non serviam», но если вдруг придётся выступить в роли Создателя, наверное, прежде нужно будет как следует подумать, а стоит ли это делать вообще?

Почти двадцать страниц хохмы о том, что вероятность появления профессора Коуски просто ничтожно мала. Как, впрочем, и кого-либо другого: «Любой человек – нечто вроде главного выигрыша в лотерее, и притом в лотерее, в которой выигрывает только один билет из терагигамегамультисантимиллионов». Чуть раньше или примерно в то же время автором была написана история происхождения другого профессора – Аффидавида Доньды, и история эта ещё более невероятна. Давая в своей рецензии голос ещё одному профессору, Бедржиху Врхличке, Лем как бы между прочим прошёлся и по «антропному принципу» возникновения Вселенной (термин этот был предложен позже, но идея его высказывалась раньше и Лему была несомненно знакома), ибо посылки этого принципа исходят всё от того же «метафизического изумления собственным существованием».

Константин Душенко при переводе исправил несколько ошибок Лема (например, заменив генерала Самсонова Брусиловым), но одну забавную ошибку в тексте Коуски оставил: «Если бы мать зачала меня в другой день и час, чем это случилось в действительности, родился бы не я, а кто-то другой; это следует уже из того, что моя мать действительно зачала в другой день и час, а именно за год до моего рождения, и родила девочку, мою сестру; вряд ли стоит доказывать, что она – не я».

Заключающие «Абсолютную пустоту» тексты практически переходят от псевдорецензирования к изложению тезисных положений самого автора. Иногда переворачивая при этом всё с ног на голову. Если ранее Лем высказывался о том, что новейшие технологии отринут культуру, скорее, в отрицательном смысле, то здесь устами Вильгельма Клоппера он развивает идею того, что культура – адвокат творческой бездарности эволюции, что она служит человеку для оправдания его страданий и неудобств, «заработанных» в процессе эволюции. А значит, когда человек станет автокреатором, начнёт менять себя сам и избавится от шелухи старой биологии, и культура как утешитель стаент ненужной.

Конечно, Лем не мог не добавить тут же ложку дёгтя в прекраснодушные мечтания. По его мнению, «техноэволюцию нельзя считать панацеей от всех бед хотя бы потому, что критерии оптимизации слишком сложно связаны между собой, чтобы считать их универсальным средством (то есть заведомо безупречным практическим кодексом благих деяний)». Что ж, рецензент знает, о чём говорит. Фелицитологические эксперименты Лема никогда не завершались полным успехом. А значит, и страдания никуда не денутся, и культура как утешитель всё равно будет востребована.

Идея конспирологического вершения всех судеб мира доведена мэтром до совершенства: «Мало того, что в 2041 году на всей территории США никто уже не может съесть цыплёнка, влюбиться, вздохнуть, выпить виски, не выпить пива, кивнуть, моргнуть, плюнуть без верховного электронного планирования, устроившего предустановленную гармонию на годы вперёд, но вдобавок корпорации с доходом в три миллиарда каждая в ходе конкурентной борьбы создали, сами того не зная, Единого в Трёх Лицах Всемогущего Судьбостроителя». В некотором роде это очередной фелицитологический эксперимент Лема: вроде все довольны, у всех судьбы устраиваются так, чтобы им было хорошо, но теперь становится недоступной такая судьба, которой никто бы не управлял. Ну что тут будешь делать!

Замечательное эссе о гениях. Блистательный веер находок гениальных открытий в прошлом, вроде описания генокода в XV веке. Как и положено, с гениями разбирались по-деловому: «Баубер по прозвищу Каталонец, был сожжён живьём после отсечения конечностей, вырывания языка и вливания в желудок, через воронку, расплавленного свинца. „Контраргументация сильная, хотя и внелогическая, а следовательно, иноплоскостная”, – замечает молодой доктор философии, обнаруживший рукопись».

Интересна гипотеза о гениях I класса, которые выпадают из мира, потому что выдвигают гипотезы и теории, которые никто из современников понять не в состоянии, а по прошествии времени мир уйдёт в другом направлении и вернуться к идеям таких гениев уже невозможно. Поэтому они навеки остаются невидимыми, то есть никому неизвестными.

В предисловии к «Абсолютной пустоте» Лем сам признаётся, что рецензия на роман Раймона Сера «Ты» не очень удачная: «выдумать плохую книгу и после её за это высмеять – слишком дешёвый приём». Мне показалось ещё, что и перевод В.Кулагиной-Ярцевой не очень удачен, я не понял первое же предложение и полез в оригинал уточнять его смысл. Но кое-что интересное нашлось и в этой рецензии. В частности, мысль: «Когда издатель играет роль сутенёра, литератор – проститутки, а читатель – клиента публичного дома, вы, осознав это положение вещей, чувствуете нравственную дурноту». По-моему, это весьма реальное описание того, что происходит сегодня в издательской российской политике. Во всяком случае, когда издатели заведомо отказываются печатать то, что хоть немного приподнимается над средним интеллектуальным уровнем («это не поймут!»), это следует оценивать именно как литературно-издательскую проституцию.

Замечательное предсказание краха интеллектуальной порнографии. Сбываются оба варианта: и забвение классики, и лень что-либо делать собственноручно. И то верно, к услугам желающих огромное количество специалистов по выпуску гнусностей на любой вкус. Профессор Валерно ещё в романе Савченко «Открытие себя» назвал фантастику «интеллектуальным развратом». Посмотрел бы он (или его прототип – академик Капица) на то, что выходит сегодня!

Очень грустная рецензия, наверное, единственная в серии, которая не исчерпывает темы сама по себе. То есть хотелось бы реально прочитать этот выдуманный роман. Ясно, что для Лема это был оммаж к тому Достоевскому, который затрагивал фибры его души, но ведь это и действительно реальная проблема, встающая перед многими людьми в настоящем, а может, и надолго в будущем. Более того, если отойти от темы персональных отношений родителей с неполноценным ребёнком, то проблема преображения кошмаров в подобие райских видений весьма актуальна практически чуть ли не для каждого. Рано или поздно мы сталкиваемся с этим, и нам часто не хватает ни терпения, ни умения, ни способностей к самокомпенсации и творчеству, без чего выжить и не обрушиться в ад окружающих кошмаров никак не получается...

Замечательное вступление к рецензии: немец написал книгу по-голландски, почти не зная этого языка, снабдил его предисловием на английском и издал во Франции, известной своими скверными корректурами. Далее: «Пишущий эти строки тоже вообще-то не знает голландского, но, ознакомившись с названием книги, английским предисловием и немногими понятными выражениями в тексте, решил, что в рецензенты всё же годится». Автор прав, для хорошей рецензии вовсе не обязательно читать книгу, чуть позже это доказал профессор Кац, выпустив брошюру «Взгляд на современную русскую литературу», в которой оценивал содержание книг по их обложкам.

Но Лем пошёл дальше. От имени немца Ферзенгельда он предлагает проект учреждения Фонда Спасения Человечества, который первым делом занялся бы уничтожением всего, что создано в XX веке. Искать жемчужины в этом мутном потоке бесполезно, считает рецензент: «Если по Сахаре разбросаны сорок песчинок, от отыскания которых зависит спасение мира, то мы не найдём их точно так же, как четыре десятка спасительных книг, давно написанных, но потонувших в груде макулатуры». И в дальнейшем следует тщательно заботиться о том, чтобы никто и не помыслил заняться творчеством. Тем, кто ничего не делает, пожизненная стипендия, а тех, кто творит, следует наказывать. И очень жёстко за любой творческий рецидив.

По-моему, очень хорошее предложение. Жаль, невыполнимое.

Эта едкая пародия на «антироман» вдумчивому читателю, который сам не прочь побаловаться литературным трудом, может послужить прекрасной подсказкой о том, как много можно сказать, НЕ говоря! В самом деле, умные авторы активно используют приём умолчания, к примеру, заставляя читателя самого домысливать за автора. Вспоминается анекдот о психе, который заявляет доктору, что тот сексуальный маньяк. Лем упоминает о выдуманном критике, нравственность которого оскорбляет ОТСУТСТВИЕ вагины. Ну да, мы знаем как в нашей реальности оскорблённые умудряются находить причины оскорбления в самым невинных явлениях! Так и читатели, дай им волю, увидят в отсутствии чего-либо и глубинный смысл, и эпатаж, и смелость, и низость...

Эта самая беллетризованная псевдорецензия была одной из первых, переведенных на русския язык. Перечитывая её сейчас, я с удивлением и ужасом обнаружил, что она полна перекличек с реалиями современной российской действительности. Что явно и в диком кошмаре не могло привидеться автору тогда. А вот поди ж ты. Я воздержусь от упоминания здесь того, что считаю явными перекличками, каждый волен это увидеть или не увидеть. Скажу лишь, что нынешнюю эпоху, на мой взгляд, верно характеризуют слова из рецензии Лема: «Необычность этой книги проистекает из того, что в ней сочетаются элементы, кажущиеся совершенно несоединимыми. Перед нами лживая истина и правдивая ложь – то есть нечто такое, что одновременно является и правдой и ложью».

Впервые идея о препарате, который делает акт зачатия до крайности неприятным, появилась у Лема ещё в «Двадцать восьмом путешествии». Один из предков Ийона Тихого изобрёл омерзин, пентозалидовую производную двуаллилоортопентанопергидрофенатрена. Но пока «антисекс» не внедрён в повседневную практику, нам ничего не грозит. К сожалению (гм?), пока цивилизация потребления и гедонистики реализовала далеко не все предложения пана Станислава, щедро рассыпанные по разным его произведениям, о том, какие сексуальные извращения и удовольствия можно воплотить в жизнь. Зато, не дожидаясь сексотрясения, кажется, начала активно внедрять порнокулинарию. Иначе чем объяснить то обилие телепередач и телепрограмм, на которых самые разные люди с умилением занимаются приготовлением пищевых бесстыдств?

Итак, что мы имеем на входе: Роман, время действия которого составляет 36 минут – «именно столько нужно, чтобы доставить смертника из тюрьмы к месту исполнения приговора». Это занимает 395 страниц текста, которые снабжены «Истолкованием» на 847 страницах, что составляет в сумме 241.000 слов. Автор романа, Патрик Ханнахан таким образом решил «обскакать» Джойса с его «Улиссом», замахнувшись на то, чтобы включить в свой текст всю совокупность человеческих знаний. Лем, конечно, порезвился. Пересказать эту псевдорецензию невозможно. Конечно же, это и самопародия (не случайно там упоминается о том, что Ханнахан часто придумывает свои слова), достаточно вспомнить письма Лема к американскому переводчику Майклу Канделю, в которых он часто увлекается разъяснениями, что можно вложить в толкование тех или иных слов и выражений в «Кибериаде». Хотя Ханнахан, конечно, превзошёл Лема. Ведь в его романе «топология запятых в VI главе есть аналог карты Рима»! Есть там и мифы, и симфонии, и храмы, и физические теории, и всеобщая история, и лингвистика. «Гигамеш» как «ГИГантская МЕШанина» – это круто!

По мнению рецензента «Абсолютной пустоты» это просто пародия, передразнивание, которое высмеивает «Nouveau Roman». Я не знаток этого течения, поэтому не могу назвать объекты пародии. Действительно, просто пересказ содержания «Робинзонад», особенно второй части, где логика повествования сменяется сумбуром и хаосом, выглядит именно насмешкой. Но когда Лем приступает к разбору вымышленных же рецензий французских критиков, становится ясно, что основная цель псевдорецензии глубже, чем издевательство над разумом. Попутно разъяснив, что эти критики ничего не поняли в романе (классическое «Ну и дураки же вы все!»), Лем даёт прекрасный разбор «клинической» вещи, находя в ней глубокую задумку автора. Вот эта часть уже больше напоминает пародию, насмешку над критическим рецензированием, умеющим высосать из пальца смысл даже там, где его нет. Что не мешает Лему завершить псевдорецензию вполне логическим выводом: «От реальности, никогда не оставляющей нас, нет иного пробуждения, кроме смерти».

Собственно, Лем всё объяснил в своём предисловии к сборнику: «Это – книга невоплощённых мечтаний». Задуманная за несколько лет до реализации, о чём автор, например, писал в своих письмах Славомиру Мрожеку, первоначально она должна была стать как бы дневником некоего вымышленного персонажа, который описывает свою жизнь, но всё в этой жизни тоже вымышлено – книги, которые он читает, спектакли и фильмы, которые он смотрит, люди, с которыми общается. Задумка интересная, но она потребовала бы значительных усилий, ведь на самом деле автору пришлось бы вымыслить целый мир, альтернативный реальному. И Лем облегчил себе задачу, как бы реализуя лишь часть своего замысла, написав ряд рецензий на несуществующие книги. Надо сказать, что сделал он это хорошо.

Один из современных авторов, книги которого я стараюсь не пропускать, пермский писатель Алексей Иванов. Когда-то он начинал как чистый фантаст, но потом перешёл на другие темы, ближе к реалистическим, хотя полностью от фантастики уйти не смог. И самые известные его романы («Сердце Пармы, или Чердынь – княгиня гор», «Золото бунта, или Вниз по реке теснин») вполне можно отнести к магическому реализму уральского разлива.

Два романа из цикла «Дэнжерологи» – скорее, мистические триллеры. Дэнжерология (от английского слова «danger» – опасность) занимается тем, что разыскивает опасные для человека объекты и исторические реликвии, изучает их и «обезвреживает». В первом романе цикла «Псоглавцы» таким объектом становится икона в старинном раскольничьем скиту, где творятся удивительные, странные, пугающие события. Второй роман «Комьюнити» удивительно переплетает самые современные IT-технологии и смертельное дуновение древней чумы.

Мне больше понравился второй роман, даже не столько сюжетом и таинственностью, сколько подробным описанием идеи, носящейся в воздухе. Эту идею в романе воплотил в жизнь гениальный менеджер мощной компании, который трагически погибает. Собственно, повествование как раз и посвящено поискам оригинального кода программы, обеспечивающей реализацию идеи. А сама идея заключается в том, что создаётся программа-интерфейс, которая старательно изучает пользователя, его вкусы и потребности, и в соответствии с его пожеланиями, явными или подсознательными, выдаёт ему те новости, которые именно ему и нужны. А также обеспечивает поиск собеседников для общения, которые каким-либо образом ему созвучны.

Я уверен, в реальности такие программы или уже создаются, или будут созданы в самое ближайшее время. Собственно, мысль об информационно-поисковых системах, которые находят релевантные данные, учитывая обратную связь с пользователем, тривиальна. Этому меня учили в институте ещё 40 лет назад. Но вот успешно реализовать такие системы до сих пор не удавалось. Новые информационные технологии, которые позволяют отслеживать все наши телодвижения в сетевом пространстве, неизбежно придут к тому, чтобы «улавливать на лету» наши желания и тут же стараться их исполнять.

В наш век торжества клипового мышления и пиксельного видения погрузиться в неспешное, скрупулезное исследование, написанное живым русским языком, – редкостное и даже неожиданное наслаждение. С одной стороны, работа выдержана в строгом академическом стиле, только к введению приведено 250 источников, на которые ссылается автор, а с другой, написано это очень интересно, не сухо, а образно и душевно. Причина этого проста, автор давно и бескорыстно влюблён в предмет исследования, в английскую фантастику, хорошо знаком не только с историей и критической литературой, но и со многими английскими фантастами, поэтому рассказывает о их книгах детально и вдумчиво, со множеством любопытных подробностей.

После тщательного разбора и уточнения литературы, посвященной теме в России и за рубежом (пример въедливого уточнения: «Особо хотелось бы отметить работу А.М.Приходько: в качестве материала для анализа автор выбрал ту часть творчества нескольких авторов, которая относится к фэнтези, против чего, разумеется, возразить нельзя, только вот из одиннадцати английских (по мнению автора) прозаиков – пятеро американцы...»), Владимир Львович переходит к творчеству отдельных авторов, как широко известных (Брэм Стокер, Герберт Джордж Уэллс, Джон Роналд Руэл Толкин, Джеймс Херберт, Брайан Олдисс, Джеймс Баллард), так и тех, о ком широкая публика знает мало или даже совсем не знает, но чьи книги сыграли важную роль в развитии мировой фантастики (например, Уильям Хоуп Ходжсон, Энтони Хоуп, Майкл Фрейн).

И несмотря на то, что я всю свою сознательную жизнь чуть ли не профессионально интересуюсь фантастикой, в каждой главке «Золотой пыли» нахожу новые сведения, оригинальные суждения, удивительные детали. Это дорогого стоит.

Если попытаться реконструировать ход мыслей автора, садящегося за очередную книжку, то мне он представляется таким: «Ну, что тут у нас? „Пикник на обочине”? Ноу проблем! Значит, берём Рэдрика Шухарта и смотрим, как выполняется его пожелание насчёт счастья для всех. Ясен пень, ничем хорошим это не может кончиться по определению. И вообще, не очень интересно. Значит, отправляем Шухарта в Чернобыльскую Зону, там поинтересней будет. А вообще, зачем нам Шухарт? У нас же есть Снайпер. Он и в „S.T.A.L.K.E.R.” крут, и в „Кремле 2222”, и в „Розе миров”. Пусть помогает Рэдрику. Ну, вот. Снайпер пришёл, всех победил, описание его побед составило 250 страниц, 5/6 книги, теперь пусть вручит Шухарту какой-нибудь крутой артефакт и будем отправлять его в Хармонт. Ну, а если у того ничего хорошего не получится, так мы со Снайпером поможем...». А чо, круто!

Удивительно точно совпадающие ощущения, переданные автором при описании полёта человека, с моими собственными, когда приходилось летать в снах. Не лёгкое порхание, а тяжёлая, трудная работа, и нужно быть внимательным, не сбиться с ритма... В общем, получается у Саши чистейшей воды реализьм.

Филенко пишет неспешно. Очень детально разработав мир будущего, он скользит в нём, словно дельфин в воде, добавляя всё новые и новые детали этого мира. Роман «Вектор атаки» вышел в 2014 году, а предыдущая история о Галактическом консуле, космопроходце Константине Кратове, была опубликована восемь лет назад. Совершенно нетипичен для нашего времени такой разрыв, когда авторы спешат выпустить два-три романа в год, а то и более.

Но для знатоков и любителей книг Евгения это лишний повод перечитать ранние его книги, вспомнить какие-то подробности, связать воедино прошлые и новые истории, тем более, что перечитывать их интересно.

Забавно, что каждую новую книгу цикла о Галактическом консуле можно начинать читать и получать удовольствие, даже не зная ранние романы. Автор так умудряется построить повествование, что для понимания текста всё имеется в каждой отдельной части.

В мире будущего Евгения Филенко космос обилен на самые разные формы жизни, встречаются весьма развитые цивилизации, но основной конфликт интересов построен на любопытной гипотезе о том, что 50.000 лет назад могущественные инопланетяне эвакуировали с Земли неандертальцев, спасая их от наших предков. Потомки этих неандертальцев, которые называют себя эхайнами, прошли примерно такой же эволюционный путь развития, что и мы, также распространились в космосе, и периодически сталкиваются с землянами.

Несмотря на некоторые (впрочем, не очень существенные) различия, эхайны очень похожи на людей во всех отношениях, в частности, в психологическом плане. И это позволяет автору строить сложные коллизии, которые вызывают интерес читателя, поскольку мы легко можем отождествить себя как с землянами, так и с эхайнами.

Мир будущего Филенко напоминает Мир Полудня братьев Стругацких, что тоже чрезвычайно приятно на фоне чернушных космических потасовок. И хотя не всё гладко в этом мире, и Галактическому консулу Кратову приходится регулярно разрешать сложные проблемы, но общее доброжелательное настроение этого мира очень нужно нам в наше непростое время.

Жаль только, что роман «Вектор атаки» обрывается на самом интересном месте, а когда издатели напечатают продолжение, никто не ведает.

Давно пора уже было запустить в Зону детей! Уж они-то наведут там порядок. Три разных концовки и множество параллельных миров, – это тоже правильно, по-нашенски, по-сталкерски. Есть возможность продолжать писать о любом разветвлении. А в остальном... Зона как Зона...

Вот и немецкая эвереттика. Идея овладевает миром. Но почему, чёрт подери, перемещение учёного гения в параллельную реальность сопровождается неоднократным уничтожением самого себя? Неужели сей гений не может придумать более цивилизованный способ решения проблемы? К тому же это, кажется, ещё и заразно, поскольку перекидывается и на комиссара полиции.

Как и положено традиционным книгам серии S.T.A.L.K.E.R., через три дня после прочтения вспомнить содержание практически невозможно. Заглянул, полистал. А! Чуть не накрылась Зона, когда стала производить артефакты «Джокер» в огромном количестве, чтобы справиться с аномалией «Чёрный ангел». Заканчивается оптимистически: «Ну, что ж, начнём поиски господина кукловода с чистого листа». Кто бы сомневался!

Мистика, но приятно написанная. Самый большой недостаток – это явно треть романа, прерывающаяся совершенно произвольно. Подождём, во что выльется эта история в окончательном виде. Ну и редактура не помешала бы. Хотя бы для того, чтобы не оставались в печатном виде такие фразы: «Ответом ей была стук...» и «Я знаю, вы человек упорный, но не _ищете_ броненосца». Это пожелание, а не утверждение...

Немножко бред. Доказательство приоритета заявки на открытие термояда существует в виде единственной распечатки в двоичном коде. Эта бумажка сгорает. Сын адвоката с помощью наркотика восстанавливает единички и нули, которые видел один раз. Комиссия принимает это доказательство. Ну, ладно. Но что означает заключительная фраза: «Проситель со всем уважением предлагает пересмотреть принятое решение!» Кто, что? И зачем, главное?!..

Перечитывая этот эпохальный роман, нашёл замечательную цитату: «Законодательные органы штата Теннесси внесли на рассмотрение сессии билль о том, чтобы число «пи» теперь равнялось трём; внёс его комитет по образованию и морали...». Что-то это мне напомнило...

Отличный рассказик! Хоть и не фантастический нисколько. Карта – это ведь не территория. Кажется, я тоже не отказался бы стать гиком. Пусть даже и не Саблезубым Мстителем.

Текст в издании 2004 года существенно расширен по сравнению с публикацией в одноимённом сборнике ВТО 1991 года. Добавлено восемь новых глав, реалии нашего мира снабжены издевательскими комментариями, в конце, как положено, – восемь страниц словаря («ЮМБЛ-ЮМБЛ – эвфемизм, обозначающий половое сношение» и т.д.), повествование, кажется, стало раскрепощённее и грубее. Суть, в общем-то, осталась прежней и коротко может быть сведена к словам Аркадия Стругацкого (по воспоминаниям Э.Геворкяна): «Аркадий Натанович хмыкнул, а потом грустно сказал, что нам, молодым, ещё повезло. Мы ведь не знаем, что даже от групп мало что зависит и что за группами могут стоять силы, возможности которых нам неизвестны, интересы, которые нам непонятны, и цели, которые для нас непостижимы. Просто в один прекрасный день всё меняется, белое становится чёрным и наоборот, а нам кажется, что карты наконец открыты. Мы можем гадать и предполагать, кто игроки, но редко кому позволяют увидеть лицо хозяина игорного дома». Что, впрочем, не отменяет возможности и необходимости трепыхаться и не бросать вёсла.

Детектив. Помните «Разум в плену» Булычева? Но тут всё круче и жёстче, как и положено в России начала третьего милленниума. Плюс непостижимая нормальному человеку женская логика.

Хорошо написано, увлекательно, не оторваться. Однако участие архангелов, загробных установителей «справедливости» и диавольского участия в разборках с использованием Интернета, боюсь, переводит историю из фантастического реализма в сакральную мистерию, а точнее, в фантазию на религиозные темы, имеющую малое отношение к жизни, хотя и наличествуют там заказные убийства и молитвы. Кроме того, расплывчатость терминов «справедливость», «милосердие», «любовь» и намеренное стремление автора заставить смысл этих слов плавно перетекать из одного в другое иногда кажется суесловием, потому что расплываются также и понятия «зла», «добра», «жизни», «смерти».

Что-то читал раньше, что-то лишь теперь прочитал. Хорошо Профессор изъяснялся, 50 лет прошло, а актуально: «Ведь в силу самой своей природы бармаглоты исторических и антикварных исследований пылкают огнём в глущобе непроверенных предположений, порхая от одного дерева тум-тум к другому. Послушать пылканье этих благородных существ подчас бывает полезно, но хотя их горящие глаза и могут порой служить прожекторами, кругозор у них маловат». Или: «Мы живём в эпоху шаблонной критики и готовых к употреблению литературных суждений». Ничего не меняется!

Роман, который сам автор не берётся классифицировать как «роман». Историк, получив выгодный грант, занимается исследованием жизни Троцкого. И находит некоторые подробности, которые явно указывают на попытки власти большевиков заключить договор если не с Дьяволом, то с какой-то другой высшей ипостасью, каковая обладает всеми возможностями верховного божества. В изобилии представлены псевдодокументы – дневники, воспоминания, расшифрованные аудиозаписи. Ну и без инфернального секса не обошлось. Мне лично любые попытки объяснения исторического бардака с помощью сил внешнего зла, сложных конспирологических построений и привлечения потусторонних сущностей представляются чистейшей игрой в составление паззлов, не имеющей никакого отношения к реальности. Я, скорее, за антропологическое манихейство.

Малахов из предыдущей книжки заматерел. Вернувшись в Зону, прошёл её уже без своей команды и практически без прикрытия. По дороге, руководствуясь заветами Аль Капоне, то есть добрым словом, подкреплённым «Магнумом» 55-го калибра, всех победил. В конце книги «замочил» всех магистров-шмагистров и прочих обер-вампиров, а потом улетел на «чёртовом колесе» неизвестно в какое время-пространство. Но уже подрастает его сынок, тоже будет крутой, во всяком случае, успешно поразил табуреткой страшного Кацо из старшего отряда в пионерском лагере...

Оказывается, Зона – таки порождение жыдо-масонской мафии. А сталкера-то и не знали! Но главное правило серии S.T.A.L.K.E.R. соблюдено, завершается роман стандартной присказкой: «Я думаю, игра не окончена. Игра только начинается. И Зона только начинается. А до кукловодов мы доберёмся...». Хе-хе!

Вертолёт терпит крушение в странных, жутковатых джунглях. А глава начинается словами: «Сверху лес был похож на зелёную неровную пену...» Ничего не напоминает? Но никаких жриц партеногенеза чудом спасшиеся после катастрофы два мужика не встретят, потому что Лес этот не из «Улитки на склоне», а вовсе даже из «Страны Дремучих трав».

Как и обычно, этот роман Серёжи Синякина жутко провокационный. Чисто с научной точки зрения: возможно ли уменьшение человека примерно в сто раз без потери высшей нервной деятельности (в смысле: а мозги-то у такого человечка работать будут)? С социальной: возвращение человека на нынешнем этапе цивилизационного развития в ситуацию, когда жизнь становится непрерывной борьбой за существование, по Синякину может стать чуть ли не прорывом в Мир Полудня, а мой скептицизм почему-то нашёптывает, что в таком мире обязательно появятся царьки и князьки, которые с удовольствием установят жуткую тиранию. Но читается забавно.

Тоже как бы антиклерикальная вещь (как и «Партактив в Иудее»). Но без особого ёрничанья, а потому приятнее на вкус. И вечный бой, покой нам только снится...

Не показалась. Во-первых, уж больно легко бузулуцкие партейцы захватывают все ключевые позиции: и Пилат, и первосвященник, и Иисус... А во-вторых, хоть я и не верующий, но уж как-то совсем легкомысленно тут о тех событиях. Вот у Варшавского в «Петле гистерезиса» вроде бы тоже издевательство, но тут как-то коробит...

Сильно. Грустная и жутко реалистическая вещь получилась. Запросто верится, что такой и будет реакция на неизвестную опасность (если это вообще опасность). И не пощадят никого...

Завершение цикла «Экспансия». Чисто трэшевый цикл с непонятными псевдобоями, расцвеченный «гаремом» главного героя и похабными ругательствами (вроде «Кол тебе в дюзу!»), завершился на удивление чётким и логическим объяснением всего происходящего: Земля – питомник агрессивно-воинственного племени, который служит для развитой галактической цивилизации в качестве некоего антивируса «зла» и используется при необходимости для борьбы с этим самым «злом». Естественно, на всякий случай Земля окружена «Мешком», за пределы которого земляне не могут выбраться. Концовка немножко смазана, но в целом цикл смотрится иллюстрацией закона: «Талант не пропьёшь».

Вот забавно. Читаю с удовольствием. Но ведь ни холеры не помню из того, что было в предыдущих книгах. Даже если главный герой периодически пытается мне напомнить, что там происходило раньше. Понимаю, что повествование как бы и не предполагает удерживания подробностей в долговременной оперативной памяти, но ведь иногда что-то всё-таки запоминается. А здесь – нет.

Предыстория событий на Саракше до появления Максима Каммерера. Обстоятельность, переходящая в занудливость, расклады между Неизвестными Отцами, интриги... Не представляю, как это можно читать, не будучи фанатом. Мне это удалось с большим трудом. Жаль, от Натальи я ожидал большего. И не удивительно, что проект «Обитаемый остров» потерпел крах. Он изначально не был продуман в деталях: кто, что, зачем?

Коротенький, но очень любопытный рассказ. Оригинальный. Необычный. Очень неплохо. Следователь Повитухин предвращается в жабу-повитуху. Лысенко и его взгляды на биологические виды. И торговля земными видами животных...

Перевод с неандертальского. Как Люди Льда делали совершенное оружие на своего Моби Дика. И параллельно создали искусство. Как всегда у Геннадия Мартовича, написано изумительным языком. Повесть насыщена поэтическими цитатами, что только усиливает впечатление.

Вариант маньяка, решившего иметь совершенное тело, и проверяющего технологию «совершенства» на других. На хитрую задницу, как говорится, находится еще более крутой маньяк, инопланетный, который унижает нашего. Но зачем при этом он позволяет спастись девушке, на которой и отрабатывались технологии, хоть убей, не пойму. О, эти загадочные инопланетяне!

Девица (гений?) сделала преобразователь, который осуществляет перенос личности в виртуальную реальность и наоборот, причём даже может превращать в физические предметы фантастические «программные» вещи (бластер, к примеру). Расследующий исчезновение девицы спец по компьютерам уничтожает девицу, преобразователь и бластер. Спасает мир, так сказать. Идиот! Надо было с помощью преобразователя сделать волшебную палочку и затем уже спасать мир по полной программе.

Вот интересно смотреть, как Зона С.Т.А.Л.К.Е.Р.А. действует на писателей. Они-то, сердешные, думают, что сами, как творцы, могут с нею вытворять, чего хочут, но на деле получается наоборот. Вот Антон, как полагается, от Зоны ждёт чудес в виде прорыва в космос. Но завершает книжку чертовщиной с перемещением во времени, хотя несколькими страницами раньше убедительно объясняет, почему во времени перемещаться нельзя. Зона, брат, она кого хошь вывернет. Впрочем, эта временная закольцовка была запланирована с самого начала, и не верится всё же, что герои не узнали самих себя постаревших. Вот читатель, поднаторевший на всяких фокусах фантастов, подозревает это чуть ли не с первых страниц. А герои никак об этом догадаться не могут до самой встречи с собой же. Зона?

Ещё один роман психологического плана. Большой. На этот раз со вполне определённым завершением, что мне лично предпочтительнее. Несмотря на обилие всяческих переплетений и пересечений жизненных и психологических линий, умело и грамотно связаны все концы с концами, ненужные огрызки вовремя обрублены (хотя для этого, на мой взгляд, автору пришлось ввести сущностей сверх необходимого, – я имею в виду виток с телепортацией главного героя к снежникам). Кое-что я не понял, например, почему так боялись слуги Безымянного Демона выпускать Стальную Деву, но это я могу списать на собственную невнимательность. Тем досаднее некоторые нестыковки, которые я могу счесть лишь небрежностью автора. Иногда совсем мелочные: «прочертил /.../ вертикальную полосу» (с. 48) превращается в «тоже был нарисован смолянистый крест» (с. 49). Иногда совершенно непонятные, принципиальные: на с. 272 явно речь идёт о том, что ранили Йевелин, а много позже (лень искать точные страницы, но встречается пару раз) повествуется о ране Дарлы. Кого же ранили на самом деле? (По версии Йевелин, вполне правдоподобной, её ранили случайно, допустим, что Стальная Дева тоже может совершать ошибки). А в целом этот роман мне понравился больше, чем «Ненависть».

Книга открыла серию «Вторая стрела: Фэнтези нового века». Она мне напомнила «Килл Билл», хотя здесь и нет таких массовых убиений (впрочем, они подразумеваются). По большому счёту нет здесь и фантастики как таковой. Хоть и подчёркивается автором, что описываемый мир сугубо эгоцентричен, но я давно уже убеждён, что таков и наш реальный мир. Всё, что мы делаем, мы делаем лишь для удовлетворения собственных желаний, даже если прикрываемся при этом штампами «служу народу» или «живу ради детей». Читается на одном дыхании, но по прочтении возникает какое-то ощущение пустоты. Той пустоты, которая высушила главных героев книги. Впрочем, на столе лежат «Игры рядом». Посмотрим, что будет во второй книге...

Рассказ-победитель на конкурсе «Альтерантивная реальность». Много лет на дальней планете устраивали охоту на крупную дичь, вдруг эта дичь резко активизировалась, уничтожила кучу охотников. Оказывается, она – разумная. Как же работали ксенобиологи?

Новый вариант этого опуса насчитывает уже 440 страниц. Несмотря на то, что она имеет многостраничное оглавление и поделена на 7 частей, какой-либо логики в её построении мне обнаружить не удалось. Впрочем, как и логики в содержании. Если отжать воду, наверное, наберётся страниц двадцать, которые действительно могут пригодиться начинающемуся автору. Посвящены они будут в основном правке языка, хотя десяток раз в книге утверждается, что язык в современной литературе – вещь не самая нужная. Главное – сюжет и образы! Основное содержание книги – о немеряной крутизне себя любимого: «Сейчас я – самый издаваемый писатель в жанре фантастики. Да и вообще в литературе, если брать, конечно, книги в переплёте». Почти на каждой книге объясняется, какие все (в том числе и читающие эту книгу) тупые, что удивительным образом тут же сочетается с грубой лестью – мол, но ты-то самый-самый (не считая автора, конечно). В книге множество замечательных открытий, например, о наличии в русском языке 29 времён, о том, что все без исключения современные писатели пишут лучше Пушкина и прочих классиков. Как правило, автор воздерживается от называния конкретных имён, просто обзывая тех, кто ему не нравится, «этими долбодятлами из детского сада». Естественно, поясняется, что все эти премии на росконах и прочих детских мероприятиях даются непонятно кому и непонятно за что, потому что всем ясно, кто на самом деле достоин увенчивания лаврами.

Цитировать эту книгу мне лень, но пару исключений сделаю. С. 64-65: «Вообще моего имени не существует, а одна из газет, в чью обязанность входит сообщать протокольные данные о выходе книг, убрала моё имя даже из рубрики «Сигнальные экземпляры». (Более подробно о «Книжном обозрении» см. на с. 88-89.) На с. 307 автор снисходительно похвалил Романа Арбитмана. Нашлось и несколько упоминаний Стругацких, так что можно считать, что прочитал я книжку не зря.

Как это вопрошал неизвестный блюститель нравственности Бориса Натановича: «Неужели это действительно Ваш семинар пригрел на груди эту пропаганду фашизма и гомосексуализма?» Забавно, но Катя как бы даже предугадала заранее это возмущение в заглавной повести: «А если написать всё как есть, читатели возопят к автору: «Почему у вас все герои такие подонки?!» И автор возопит в ответ: «Но они же любят друг друга!» – «Ну и что?» Действительно, ну и что. Хорошо написано. Меня только раздражают многочисленные перебивки неизвестно из каких времен. Мне кажется, это не добавляет резкости восприятия, а наоборот, рассеивает внимание. Превращает текст в шараду, а разгадывать её некогда...

«Необычные» люди (паранормалы, говоря по-нашему), «ночной народ» и обыватели небольшого американского городка. Мафия, ку-клукс-клан и все прочие прелести. «Ночные люди» – такие милашки, наивные и простодушные, даже убивают с такой обаятельной непосредственностью... Поскольку некоторые из них живут ну очень долго, вспомнилась мысль, впервые пришедшая ко мне при чтении «Средства Макропулоса»: почему все эти почти «бессмертные» практически не испытывают стремления к самообразованию, творчеству и т.д.? Неужто действительно не наскучивает долгое «растительное» существование?

Добротный роман. Недалёкое будущее, издалека выпрыгнула захваченная Солнечной системой планетка с периодом орбиты чуть ли не 2 тыщи лет. Тащит с собой спутник, который собрался кувыркаться к Земле. Короче, Армагеддон. Но нет той сумасшедшинки, присущей лучшим вещам Владимира Дмитриевича.

Попытка взглянуть на Саракш с точки зрения мутанта Птицелова. Одних земных прогрессоров на планете авторам было маловато, добавили ещё наглых диссидентов с Тагоры, да ещё и Странники туда пожаловали! Тагоряне оказались теми ещё «кукловодами». Если позиция Птицелова – маленького мальчика, обиженного взрослыми дядями, более-менее понятна, хотя психология мутанта-сарракшанина всё-таки слишком уж земная, то подобные рассуждения прогрессора Эспады о Странниках выглядят шибко наивно. По идее, следует ждать продолжения, но серия, похоже, прикрыта.

Юрий Витальевич Мамлеев, основатель «метафизического реализма», давно уже проходит у меня по нашему, фантастическому ведомству. Роман «Другой» начинается с путешествия главного героя на поезде в потусторонний мир. Немножко не так, как у Мерля в «Мадрапуре», скорее, как в песне «Несчастного случая»:

Так пересёк ты свой божий мирок, вжился, пригрелся,

Так и доехал до райских ворот, кончились рельсы...

Вышел, размялся, спросил сигарет, просто для смеха...

Взял на перроне обратный билет,

Сел и поехал!

Лёня Одинцов оказался «другим», которому не нашлось места ни в адской преисподней, ни в райских кущах. Вернулся он в наш грешный мир, где и пытается понять, почему так оказалось.

Далее, собственно, ничего фантастического не происходит. Правда, периодически Лёня встречается с загадочным Акимом Ивановичем, который ещё во время реанимационного путешествия утешал Лёню, мол, ничего, не переживай, вот поймёшь на Земле, где твоя душа, глядишь, и найдётся тебе место где-нибудь.

И сюжет потихоньку сворачивает от Лёни к его друзьям, художникам и эзотерическим рассуждениям. Мамлеев представляет галерею довольно странных личностей, среди которых особенно выделяется крутой Трофим Борисович Лохматов, которому тесно в нашем мире, и он пытается найти проходы в параллельные вселенные.

Лёня тихонечко исчезает, попытки друзей его разыскать ни к чему не приводят, хотя контурно автор даёт понять, что этот таинственный Аким Иванович организовал в своё время его отравление, затем во время реанимации искусно внушил ему неуверенность в себе и своём существовании на земле. И, скорее всего, кончилось дело тем, что какая-то преступная организация «разобрала» его на части, чтобы продать его органы богатеньким забугорным буратинам.

Из-за детективной составляющей роман читается с интересом, хотя и оставляет странное впечатление. Все персонажи немножко неестественные, излишне экзальтрованные, с фобиями, заскоками, некоторым свихнутием.

Катарсис, который испытывает в эпилоге художница Алёна, непонятен даже самому автору: «Какое-то сверхъестественное облегчение вошло в нее, которому не было никакой причины. Необъяснимым образом сострадание в ее душе стало превращаться в нечто светлое, благодатное, словно на всех замученных жизнью опустился покров сверхъестественной любви. Она почувствовала, что ее эго исчезло, что она свободна. Слезы в ее душе – уже не слезы отчаянья. И они иссякают. Свет, один свет».

А как же Лёня?!

Добротный старомодный рассказ. Люди на острие фронтира, Странники, спасающие вымирающую расу, инициация люденов... Но почему, чёрт побери, всё это сопровождается тотальным убиением не только врагов, но и друг друга? Какие-то недалёкие эти Странники-чариты, не могут выбрать и организовать менее самоубийственные способы спасения. Да ещё и меркантильные к тому же, пусть их меркантильность проявляется не в области какой-нибудь энергии, а в культурной, в виде песни Армстронга.

Раз в три года (ну, или в пять, это непринципиально) я покупаю несколько книг серии «Фантастический боевик» (которая выходит в «Армаде») и усердно их читаю. В основном, стараюсь брать книги неизвестных, новых авторов. Обычно по прочтении какого-нибудь замысловатого «триллера» долго чешу репу, тяжко вздыхаю, думаю, что вот, появись такая книжка где-нибудь в 1983-м году, мгновенно стала бы бестселлером и затмила всех и вся. Принимаюсь за другую. Через неделю из памяти прочно вылетают имена авторов, названия боевиков, не говоря уж о сюжетах, героях и приключениях. Да.

Но на этот раз всё было совсем не так. То ли срок ещё не подоспел, то ли я ещё не созрел, но никаких боевиков в магазине я не покупал. Зато на «Евроконе» подошёл ко мне добрый человек и попросил разрешения подарить свою книжку. Я попросил черкнуть чего-нибудь на книжке, а он отвечает, мол, уже. (Удивительный факт, между прочим. Сейчас крайне редко подписывают книги незнакомым людям заранее. Даже знакомым. Но это так, к слову.)

У меня есть одна неприличная привычка. Книжки, которые мне дарят, я читаю. Может быть, не сразу, но обязательно. Прочёл я и «Компрессию» Сергея Малицкого. Практически сразу же после того, как вернулся из Москвы. И, вы будете смеяться, кое-что не забыл до сих пор. Это, как вы понимаете, в качестве дифирамба. Ещё один: книжка меня, что называется, «зацепила». Это крайняя редкость в последние годы. Ну, прочитаешь, ну, повосторгаешься даже. И на этом всё. Ну, здорово, но чего ещё говорить. А вот книжка Сергея заставила размышлять. Это уж совсем необычно и даже неприлично.

И на этом хвалить прекращаю. Ибо для меня эта книжка оказалась интересной в первую очередь не тем, что в ней есть, а тем, чего в ней нет! То есть, упущенными возможностями. Но сначала коротко о том, что всё-таки в этой книжке есть.

Это всё не так интересно. А вот разобрало меня – а во сколько раз можно было бы реально ускорять жизнь? Каково, так сказать, максимальное сжатие? Компрессия на всю катушку! Каковы последствия такой ускоренной жизни на психику, на организм, на работу мозга? Как изменилась бы жизнь общества, в котором каждый мог бы пользоваться услугами ускорения? Куда, в принципе, может завести это открытие?

Увы, эти вопросы в книге даже не намечены. Жаль, да.

Добротная история о засекреченном городке, в котором располагается Институт общих проблем. Этакий нетронутый островок из советских времён. Странный набор названий улиц: Ленина, Сталина, Сергия Радонежского, Николая Угодника, Октябрьской Революции, Николая Носова, Бабеля, улица Мёртвых... События развиваются сначала неторопливо, затем – бешеным темпом. В этот городок, в который не так-то просто попасть, приглашают на работу паренька, логиста, младшим инспектором охраны правопорядка. Вот этот инспектор и знакомится с тамошними обстоятельствами. С профессором из института, который периодически употребляет латынь. С директором, который оказывается един в двух лицах. Ну, ведьмочек там вообще полно. Но все эти параллели с НИИЧАВО чисто условны и антуражны, на самом деле там всё хитрее и сложнее. Вплоть до того, что и расположен этот городок в параллельном мире. Не буду спойлерить, но всё получает более-менее рациональное объяснение, насколько это выражение уместно по отношению к фантастическому произведению.

Из недостатков обратил бы внимание на то, что обстоятельный, иногда даже слишком многословный рассказ к концу сбивается на скороговорку. Такое впечатление, что автор устал или вынужден был ограничивать объём книги, которая и так составляет около 500 страниц.

Забавный, остроумный рассказ про «Наполеона» из другого мира («Всё её тело было покрыто тончайшим тёмно-бурым мехом. У неё оказалось три пары маленьких грудей, а грудная клетка была удивительно широкая, и я предположил, что объём лёгких у неё больше, чем у меня. Ушки остроконечные, на манер лисьих». Эльфийка, короче.) Всё хорошо продумано в рассказе о 1840 годе, но одна маленькая деталь удручает. В конце рассказа герой строит космический корабль, на манер капитана Немо заказывая детали для него по всему миру. Но! Откуда у него взялись средства на постройку этого сложного сооружения, если в самом начале он еле-еле сводил концы с концами? Простенькое «это случилось два года назад, и с тех пор я преуспел» не убеждает. Хотя придумать объяснение тому, где он нашёл деньги, вполне можно было. Пустяк, но почему-то раздражает.

После прочтения повести стал отчётливее понимать лозунг «Родина тебя любит!».

Интересная печальная повесть. Ну да, потребительское человечество, заполонившее мир. И все балдеют, точнее, кайфуют. Только главный герой немного не попадает в струю. По идее, от этого человечества давно должны были отделиться те, кто хочет странного. А может, и отделились, только никто об этом не знает?

Хорошая книжка, но совершенно беспросветная. Смех если и получается, то лишь сквозь слёзы. Хочется увидеть хоть какой-то «свет в окошке», но не получается. Я редко в последнее время бываю в деревне, но и этого достаточно, чтобы увидеть: это совершенно другой мир, весьма и весьма далёкий от мира «стеклянных закусочных и хрустальных распивочных», от интернета и генетической инженерии. Сначала «Ночной смотрящий» Дивова, а теперь вот и роман Логинова напомнили и ткнули носом в эту нынешнюю деревню. Когда-нибудь мы в неё вернёмся, но боюсь, это будет очень и очень не скоро. Такая вот фантастика.

В последнее время я прежде всего обращаю внимание на то, как заканчивается история. Ибо промежуточные моменты особым разнообразием не балуют. А вот как подойти к завершению, чтобы оставить себе возможность вернуться... «И вот сейчас он готовится бросить вызов тому, кто за этим стоял, – спецслужбы, Хозяева, Тьма, Свет – не важно». Это верно. Абсолютно не важно. Понравилась маленькая отсылка в тексте для тех, кто понимает: «Художественная литература: в ассортименте от любовных романов до серьезных писателей вроде Строгова и Минца – никого из них он не читал, хотя имена слышал». Как же, как же! И мы слышали!

Очень приятный рассказ в духе ИРП Сергея Другаля. Сейчас почему-то такое редко пишут, всё норовят кровя пустить или ужасов накрутить. Сюжетик, конечно, проходной, это или зарисовка, или, скорее, часть какого-то большого произведения. Будущее, добрые люди занимаются спасением животных или их перенаселением. Душевно.

Редкий случай в последнее время, когда я, начав читать, не остановился, пока не дочитал до конца. Вроде бы и новизны особой нет, и огрехи встречаются, не говоря уж про любовь-морковь, оборотней и прочие «сумерки». Но вот какая-то магия писательская есть у Колесовой, умеет она писать интересно и затягивающе. Молодца, чё!

Детектив из будущего. Круто, но сущностей наверчено свыше необходимого... И уж совсем жутко, что в качестве маньяка-убийцы выступает Дьявол. Делать ему больше нечего, что ли?

Во второй части мотания двух сыщиков по Преддверию, химеры и прочие Вергилии... Ничего не разъяснилось, а наоборот, затуманилось. «И не уловишь взглядом, как безо всякого труда заходит ум за разум».

Дурацкая история, но трогает. Чем мы готовы пожертвовать, чтобы спасти (может быть!) каких-то неизвестных людей? А вдруг эти люди окажутся твоими близкими? В принципе, если отбросить фантастику и мистику, очень жизненно.

Как говорит автор, идея этого романа вызрела у него при работе над «Баскервильской мистерией» – очень любопытным исследованием детективной литературы. Сыщики по Клугеру – из преддверья загробного мира, опасно подошедшие к ирреальному миру. В «Стоящих у врат» эта посылка доведена до предела прежде всего тем, что действие происходит в утопическом гетто второй мировой войны. Совсем рядом дымят трубы лагерей уничтожения, а здесь обречённые люди пытаются сделать вид, что живут почти нормальной жизнью. «Почти» – потому что от реалий гетто никуда не деться. Ирреальность, иллюзорность этой жизни показана глазами врача, у которого нет никакой возможности действительно врачевать. Да, можно даже сделать операцию больному, но выжить ему всё равно не удастся, потому что нет ни лекарств, ни должного ухода.

В этом ирреальном мире происходит убийство режиссёра, только что поставившего силами жителей гетто «Короля Лира». И появившийся «из ниоткуда» бывший детектив расследует это преступление. Это настоящий специалист своего дела, и он прекрасно проводит расследование. Вот только никакого смысла в этом нет. «Сезон иллюзий завершён», нацисты сочли эксперимент с гетто неудачным, и завтра все его обитатели, – и убийца, и детектив, и врачи, – отправляются в Освенцим.

Очень спокойное, обстоятельное повествование. И очень пронзительное, даже для нашего толстокожего времени. Чего стоит хотя бы эпизод с детьми, которых подкармливают для обмена каким-то банкирам, а когда сделка не состоялась, отправляют в небытие.

С удовольствием перечитал в книжном варианте «подлинную историю Исаака де Порту, служившего в мушкетерской роте его величества Людовика XIII под именем Портос». Меня поражает и радует умение Клугера в некоторых последних вещах возвращаться к давно известным историям (вроде путешествий Гулливера) и открывать совершенно неожиданные их стороны. Причём сделано это с любовью, бережно и тактично. (Просто вывернуть историю наизнанку, это и Бушков может, прости, Господи!) А тут чисто лемовский метод сбора информации и выверенный логический вывод, не составляющий и тени сомнения, что было именно так, как повествует автор. Приятно!

Как и полагается детективу, всё запутано, но стараниями оперов всё распутывается. Действие происходит в ближайшем будущем, у политика пытаются украсть частички кожи, чтобы использовать затем генетическую карту для шантажа или покушения на репутацию, и тот нечаянно убивает девушку, нейл-мастера, которая и пыталась похитить генный материал. Вот всё-таки есть во всех фантастических детективах какой-то изначально заложенный изъян – фантастическая составляющая выступает для автора как бы «роялем в кустах», потому что не очевидна, а значит, читатель заранее находится в проигрышном положении.

Я сначала и не заметил, что полное название звучит так: «Птица над городом, или Две недели из жизни оборотня». А когда заметил, поначалу испугался: ой, думаю, неужто и Лена в «сумерки» ударилась? Но уже первые страницы меня успокоили. Да, оборотни, но без этих вот зверств и прыжков по зеркалам. Правда, поскольку там и школа ещё элитная для этих самых обормотов наличествует, немножко отдаёт «гаррипоттеровщиной». Но совсем немного. В целом – приятная вещица.

Жутковатый рассказик. Группа землян испытывает костюм, делающий их невидимыми, в боевых условиях. Вполне возможно, что кого-то из них уничтожили таинственные невидимые наёмники Крейвн-Хиша, и теперь откликаются голосами убитых. Вот ведь незадача!

Недалекое будущее. Человечество почти полностью ушло в реальность Игр, питая Алгоритмы своей «эмонией». Главному герою приходится выбирать: помогать Информационному Разуму или его подпольному противнику. Противник почему-то оказывается недалеким и примитивным по сравнению с героем. Несколько лет подло готовит героя к переходу в информационное пространство, а потом вдруг признаёт его предателем и быстро-быстро пытается уничтожить. В результате получается ходульная конструкция.

По замыслу автора, видимо, повесть должна была продемонстрировать благость Истинной Веры. По-моему, получилось наоборот. Учитель школы с православным уклоном, сам воцерковленный (так, кажется, это называется?) верующий, оказывается Иным в мире Ночного и Дневного Дозоров. Естественно, Светлым. Естественно, поскольку магия – от неверного, сей православный Иной всячески уклоняется от сотрудничества с Дозорами, с упорством, достойным толстокожего носорога, раз за разом пользуя всё большие магические силы, хотя как бы искренне и не желая этого. По счастью, дар его – лишать Иных этой «инаковости». И врагов он лишает, и своих, и даже себя, в конце концов. Аллилуйя! Правда, двух вампиров он, оказывается, не лишил дара, а просто «замочил», но это нормально, это вполне в духе наших христиан, как сотни лет назад, так и нынче. И зря бедолага Городецкий переживал, что наш герой будет терзаться, аки «дон Румата с бодуна», «смывая с ладоней отнюдь не земляничный сок». Вот ещё! Зато его теперь оставят в покое, он будет учить детей вечному, ходить на воскресные службы и регулярные исповеди.

Всё-таки крупные вещи у Каганова провисают. Местами он слишком увлекается проповедями и многословен, местами – спешит, проглатывает события. В целом всё-таки получается хорошо, но концовка, как и у многих, завалена. Хотя бы чисто логически: получается, что Лена Сквоттер загадывала желание два раза, а это нарушает правила игры. Ну и оригинальностью желание Лены не отличается: выкрикнув старое сталкерское пожелание, спохватившись, решает жизнь прожить по новой. Зачем – вот вопрос.

Пожалуй, недостаток этой книги для меня лишь в одном: не верю я ни в какие конспирологические заговоры достаточно большой сложности. Ну невозможно так всё рассчитать заранее, чтобы где-нибудь не случился сбой! Собственно, автор и сам показывает такой сбой, когда

А сам по себе вариант, когда империя продолжит рассыпаться, вполне вероятен. Об этом писали многие, но обычно писали как о факте уже свершённом. А вот ключевой момент: что станет последней каплей, которая порушит империю, представлен, пожалуй, только в книге Идиатуллина. Хотя, скорее всего, не так всё это будет...

Стандартно книжки из серии «S.T.A.L.K.E.R.» движутся так: какому-то сталкеру взбредает в голову, что ему позарез нужен некий артефакт. Он бредёт по Зоне (как правило, в компании), по дороге уныло уничтожая всё, что попадается: бандитов, военных, вредных учёных, зомби, прочих порождений Зоны... К концу книги добирается до вожделённого артефакта и не знает, что с ним делать. На чём книга и заканчивается. Зоричи попытались уйти от этой схемы. Но куда они приплыли в результате? Искусственный интеллект на полупроводниковых схемах, путешествие во времени, Нобелевская премия почти по Савченко – «за фундаментальный вклад в развитие представлений о вариациях периода полураспада радиоактивных веществ». Мама-не-горюй! И глубокое философическое резюме: «Сложно всё это, отцы. Так, за бутылкой, эту загадку не разгадать. Пусть ее разгадывает сама жизнь». Оч-чень познавательно.

Пожалуй, основное отличие героев сталкерианы Зорича – Тополя и Комбата – в том, что они (на фоне других аналогичных сталкеров) иногда приобретают человеческие черты. Сами же по себе сталкерские заморочки и в этих историях совершенно не застревают в памяти. Куда-то ходили, что-то выходили, куда-то опять собираются... И ведь пойдут.

Я читал это ранее в файлах, а сейчас с удовольствием перечитал книжный вариант. Интересная ситуация складывается с Еськовым. Он как бы насквозь вторичен, во всяком случае, основные вещи основаны именно на известных и популярных книгах. А читается интересно и ощущения вторичности нет, даже если сплошняком идут пародия и штампы, как в книжках про Борю-Робингуда. Головокружительность сюжета естественна и затягивает.

Страшно сказать, почти пятьдесят лет назад я это прочитал впервые. Сейчас обнаружил, что не помню ни-че-го. Интересная задумка, созданная людьми биомасса пытается объединить всё человечество в единое сознание. Этакий океан Солярис, попытавшийся стать хозяином планеты. А текст неровный. Во второй половине провалы. И слишком много ненужных «актуальностей», а точнее, устарелл...

Запоминающиеся персонажи, яркий мир, добротный слог, читается с неослабевающим интересом – чего ещё надо от книжки? Но вот от Дяченок я жду всё-таки больше. Остались не до конца понятными сбросы в прошлое Стократа, зачем они понадобились? Эта «эвереттика» в данном случае совсем не играет. Ну и общий посыл романа всё-таки слабоват. Да, мир неустойчив, да, его спасение зависит от каждого. Надо его спасать, не надо убегать. Но просто выйти к восходу солнца – это не решение. Увы.

Удивительно резонансная для меня вещь. При том, что рассудком я прекрасно понимаю умозрительность всемогущего Пандема, что в середине почувствовал некоторое равнодушие к описываемому (мне бы те проблемы!), что только к концу понял основную функцию этого самого Пандема, которая по большому счету меня совершенно не трогает (равно как и авторов, насколько я разумею). И всё равно очень созвучно тем мыслям, которые меня занимают в последнее время. Не идеально созвучно, но в начале я об этом не догадывался.

Близкое будущее. Международный экипаж на орбитальной станции волею обстоятельств и инозвездных «прогрессоров» решает, каким путём пойдёт далее земная цивилизация. Немец и двое русских с помощью кувалды супротив слабого американца принимают решение и дальше идти путем технологий. Всё бы ничего, но в памяти сразу всплывает пьяный русский космонавт из «Армагеддона» и смазывает всю картинку.

Приятная вещичка. Трудно отвязаться от «бензина» и «железяки», хотя, на мой взгляд, Олег и переборщил с обилием этого «сленга». Местами можно было и обойтись без этого. А придраться хочется к тому, чего я от Дивова не ожидал, – раскрытию в конце всех и всяческих загадок. Подобное разжёвывание всех мелочей – беда мальчика, а не мужа. Не стоит превращать повествование в сплошной ребус, но хоть некоторое количество сюжетных непонятностей надо оставить для профессиональных читателей. Конечно, сам автор обязательно должен знать, что там произошло на самом деле, но разъяснять-таки – не след.

Короткий рассказ о выборах. Со свойственным Дивову измывательством над тем, что болит у народа. Вот теперь сижу и думаю: а что мы на последних выборах выбрали? То ли муйню, то ли поемень? А вдруг – тыздец?

История про Интеллектуальный Дом в стиле Тарантино. Русская мафия супротив совершенства западной технологии. Забавно.

Хороший, приятный рассказ. Набор дешёвых тривиальностей (вампиры, молодые искины, выборы, сигналы из космоса), но слеплен и завершён, как положено, неожиданно и оптимистично. И главный герой с чёткими этическими принципами, выражающимися не декларациями, а поступками. Редкость для наших времён.

История о том, как 103-летний астронавт, участник полётов на «Аполлоне», несмотря на болезнь Альцгеймера, помогает спасти туристов, потерпевших аварию на Луне. Хороший, душевный рассказ.

Мини-альтернативка. Как закрывать опасные изобретения. В результате в мире 2011 года в ходу паровые машины, не используется нефть в качестве горючего, нет самолётов, телеграфа, фотографий... И главный герой только что «прикрыл» изобретение шариковой ручки, чтобы процветал босс карандашного бизнеса.

Изящная миниатюрка: в МВД стали использовать «амулеты», которые «сгущают» вероятность встречи с преступниками. Ну и понеслось! Раскрываемость преступлений резко повысилась, но народ из органов стал бежать.

Детей в Зону запускали и раньше. Но всё-таки не одних, а с взрослыми. Здесь же шесть подростков отправляются сами. Нужно понимать, Зона ещё не огорожена как следует. Довольно наивна подоплека сюжета: 15-летние хотят немножко повзрослеть. Это им удаётся без аномалий и таинственного прибора. Вот только в живых остаются всего двое. Сурово. Но жизненно. Но жестоко. Детей жаль.

Много чего тут придумал Василий Васильевич. И пульсирующая Вселенная, и резонансные переходы в разные пульсации Вселенной и по времени, и по пространству, и цивилизация глубинников на коре земной мантии, и вневременная система управления земной цивилизацией, и напоследок пара представителей из параллельного мира. На мой взгляд, несколько чересчур сущностей... Естественно, экстремал Олег всех побеждает.

Жуткая картина будущего, в котором литературу исключили из школьных программ, а потому никто не читает книг. Ну-ну. Гедонистическую привлекательность чтения у отдельных людей отменить не так-то просто...

Чернуха беспросветная. Судя по всему, всепланетная. В результате чего – непонятно, но это неважно. Оказывается, братья по разуму пытаются собрать воедино (эвакуировать) – кого? Малоприспособленных к жизни людей? Зачем? Кто эти «братья по разуму»? Нет ответов.

Альтернативка. Два вида разумных существ на Земле. Естественно, одни правят, другие находят средства их уничтожить. Но вот именование ангелочков «мажорами», а создателя смертельного биовируса – Шевчуком, – это уже детство.

Это хорошая книжка. Прежде всего, потому, что редко встречается такой спокойный, но весьма продуктивный обзор новинок, где о свежих книгах говорится в сопоставлении с другими произведениями, не обязательно современными. Это позволяет при необходимости выпукло обрисовать проблему, выходящую далеко за рамки обсуждаемой книги. И довольно часто в результате появляются неожиданные для читателя параллели и меридианы, а то и попросту возникает новое видение. И да, речь действительно идёт не только о фантастике, но и о литературе в целом, о жизни, обществе и нашем месте во всём этом безобразии.

Книга о жизни, мемуарный роман. Видно, что дался он Евгению Львовичу тяжко. Но всё-таки написано и издано. История о красивых и сильных людях. И множество ярких примет времени. На всякий случай фиксирую несколько таких записей:

Прочитал «Моё дело» Веллера. Наглая, конечно, книжка, как и многое у Миши. Уже начиная с названия, которое проассоциировалось у меня и с детской малоприличной поговоркой, и с «Майн кампф». Это что-то вроде автобиографического описания до выхода первой книжки. С ярко выраженной неприязнью других авторов. Редкие исключения, когда он о ком-то говорит более-менее уважительно (как о Стругацких, например), это лишь исключения, подтверждающие правило.

Очень подробно пишет, как до изнеможения работал над рассказами. Удивительный пример, как за три недели написал черновик повести на 140 страниц, а в следующие опять же три недели «отжал» этот текст до одной страницы с четвертью!

Я посмотрел (это рассказ «Лодочка») и совершенно не понял, что тут делать шесть недель. Там в одном абзаце говорится о том, как он нашёл бумажный кораблик, расправил его... и на целую страницу выписки с оборванными словами чьей-то автобиографии. Даты, должности, награды... Да, забавно. Но есть ли это образец работы над текстом? Две страницы описания того, как он работал над этим рассказом, пожалуй, всё-таки интереснее, чем сам рассказ.

Вот тут есть забавное противоречие. Одни, как Веллер (или, скажем, Жарковский), всё ставят на язык повествования. Другие, как, например, Никитин, нарочито плюют на язык и стилистику, гонят сюжет. Истина, мне кажется, всё-таки посередине: в книжке важно всё – и язык, и сюжет, и идея, и характеры. А ещё чтоб было интересно ведь!

И ещё подумалось: а своего языка Веллер всё-таки не создал. Как и многие, кто очень тщательно работает над текстом. Это, наверное, вообще исключение и редкость дивная. Я подумал и назову совсем немного авторов, которые создали свой язык: Бабель, Зощенко, Грин, Платонов, Шефнер... Кто ещё? В поэзии Хлебников и, может быть, Маяковский, но в поэзии я не разбираюсь, лучше промолчу.

Сборник различных катастроф, кои писатель обрушивает на Москву. Я бы не сказал, что тут проявились предикторские способности автора. Тем более, что сам он признаётся: написал это «от скуки». Набрать спектр страшилок и предвещать: «А что скоро грянет чёрт-те что и мало никому не будет – не сомневайтесь», – это стандартный «нострадамовский» приём, давно взятый на вооружение астрологами разных мастей.

На редкость внятная для серии истории. Без зауми, с сюжетом, почти без завиральности и логических провалов. Название, правда, дурацкое. Непонятно, конечно, зачем пси-монстру дупликатор? Вообще, Зона в сериале поражает обилием энергии, которая тратится на всякую чепуху. Не очень жизненно это.

Селективная декогеренция – главная идея детектива. О том, как наблюдатель может выборочно влиять на некоторые струи мультиверса, в результате оказываясь в той вселенной, которая ему нужна. Очень, очень полезная вещь для преступников. Помогает изменить мир так, чтобы избежать наказания. Распутывать такие преступления, когда всё вокруг меняется, конечно, невозможно.

Альтернативная история в фантастике аморальна и бесплодна, особенно когда становится ведущей темой фантастической литературы. Что-то в этом есть.

Умный Дом музыканта сам становится талантливым музыкантом. Но «спивается» и погибает. Как в жизни.

Возвращение Майлза не триумфально, но всячески нами приветствуется! Да, «вор Косыгин» несколько подрастерял былую прыть, но по-прежнему на голову выше своих противников и врагов. Грешен, люблю. И этим всё сказано.

Сточкер делает перезагрузку. Внешне это выражается в том, что серия теперь называется STALKER или СТАЛКЕР (без точек), в книгах выражается благодарность БНС. Внутренне – появляются новые подмиры, имеющие, в принципе, другую основу, нежели Сточкер. Подмир «Я – сталкер»: Зона – это только игра. Движок игры столь сложен, что возникает ИИ, который предпринимает попытку научиться манипулировать сознанием игроков. Но доблестные игроки, конечно же, его переигрывают. Попутно происходят дополнительные чудеса: парализованный игрок начинает ходить в реале, один из создателей игры, похоже, перемещает разум в сеть и противостоит искину. История продолжается...

Всё подернуто мистическим туманом. Кто кого победил, непонятно. Инки. Путь Богов. Дом Грез. Земля Снов. Наемный убивец и его могущественная жертва. Всё в тумане.

Ах, какое наслаждение, доложу я вам, дорогие мои, читать книжку, написанную русским языком. Уже как-то отвыкаю помаленьку. После того, как насладишься фразами типа «Сидя на колу, эта мысль облегчит мои страдания», переход к нормальным фразам – это как опустить бедные ноги, измученные тесной обувью, в прохладную воду.

Книжечка Виталия Данилина являет собой классический детектив традиционной формы во всех отношениях. Безо всяких этих новомодных сбиваний читателя с панталыку. Читаешь и узнаёшь всё, что узнаёт главный сыщик. И ежели ты не сделал своевременный вывод о том, кто совершил преступление, то винить можешь лишь самого себя. Тебе всё уже рассказали и показали.

Действие книги происходит в январе 1888 года, и главному сыщику ещё не исполнилось и восемнадцати лет. Тем не менее, действует он стремительно и раскрывает преступление, находясь в весьма стеснённых обстоятельствах. И быть бы этому молодому человеку звездой полицейского сыска, если бы он не стал учителем и вождём трудящихся всего мира...

Я не собираюсь здесь пересказывать сюжет, да и смысла это вовсе не имеет, потому что текст у В.Данилина получился вкусный, стилизованный под повествование столетней давности, и стилизация эта, на мой взгляд, весьма удалась.

Рыхлый, аморфный текст. И даже не возникло желания посмотреть сам фильм. Неинтересно.

Повесть в «детективном» номере «Еслей». В основе идея о симбиозе всех вселенских разумов (связь осуществляется во время сна), впервые в немного другом виде появившаяся в статье Ю.Лебедева «Свирл» (всяческие эвереттовские штучки). Идея интересная, как всегда у Амнуэля, наполнена многоуровневыми смыслами, и детективная история выстроена хорошо.

Классический детектив об убийстве в закрытой комнате. «И никакого там многомирия в помине нет» (Автор). Действительно, никакой эвереттики, сплошная реальная настоящая физика. С перепутанными после Большого взрыва состояниями элементарных частиц и с попыткой управлять эволюцией материи с позиции грамотного наблюдателя. Закручено хорошо, хоть и не без некоторого авторского хулиганства, особенно в конце. Следователь, пожалуй, слишком грамотный. Но другому и не поручат сложное дело.

Тема примерно та же, что и в «Дежа вю». Запутанные переходы меж параллельными вселенными. Но впечатление совершенно противоположное: повесть захватывает. Главному герою удаётся помочь космонавтам из другого мира, хотя это, казалось бы, совершенно невозможно. Интересный поворот: попытаться дать понять своим двойникам из параллельных миров, что нуждаешься в помощи. Ведь их так много должно быть (10 в 67-й степени – эта цифра приведена в повести, позже Павел уточнил, что это результат расчётов в многомирии по Линде), глядишь, где-нибудь, да откликнутся.

Очень понравилось. И сама идея инфинитного исчисления (может, уже действительно созрела потребность в таком исчислении?), и вся история человека, у которого, казалось бы, нет никакой возможности воздействовать на окружение, а он умудряется не только расследовать детективную историю, но и найти решение своей проблемы. Нет, правда, очень здорово!

Только одно существенное, как мне кажется, замечание. В самом начале, рассуждая о телепатии, герой приходит к выводу, что её существование потребует пересмотра всех теорем инфинитного исчисления. Потом он попадает в мир, где телепатия существует и констатирует: «Теперь, когда я знаю, что телепатия не противоречит физическим законам...» Но к вопросу о пересмотре теорем уже не возвращается. Более того, развивает свои теоремы дальше. Или я что-то пропустил, или в тексте это противоречие не разрешено.

Ну и, конечно, слова о том, что герой доказал восьмую теорему и теперь может интуитивно выбирать миры, немножко выглядят «богом из машины». Если идти дальше, то он может выбрать и такой мир, в котором всё это проделал без комы. Кое-что забудет, конечно, но не теоремы.

Но это, конечно, уже придирки. А сама идея великолепна!

Мне никогда не нравилась идея человекобога – это, на мой взгляд, отрыжки антропоцентризма. И хоть понятно, что главное в рассказе не это, он всё равно рассыпается, потому что краеугольный камень непрочен. Не понравилось, что в текст (в сборнике 2002 года) вставлены уточняющие время детали («десять лет, прошедших после развала Союза»). А всё остальное-то осталось без изменения, и цены, и состояние общества. Уж от кого, от кого, а от Амнуэля таких проколов не ждешь...

Сложная и запутанная история с «дежа вю» из параллельных вселенных. По-моему, очень расплывчатая получилась история, не очень характерная для Амнуэля. Детективная составляющая получилась вымученная. Расследовали одно, а нашли другое. Не впечатлило.

Еще одна жуткая история о пути ко всемогуществу. И о том, что рановато человечеству достигать такого состояния. Мысль, в общем-то, не требующая особых доказательств, но описана добротно.

Книга из ничего, написанная непонятными значками, исчезла, но остался жив Библиотекарь. Великолепная интерпретация «Вавилонской библиотеки» Борхеса в Многомирье. Лучшее произведение 2010 года.

Рассказ написан учеником 7-го класса. Фамилия главного героя — отсылка к роману Стругацких — Александр Руматов. Автор предсказал ему такую судьбу: «Вы станете первым космонавтом без ног и будете владеть мастерством вождения кораблей не хуже прежнего». Добрым Женя Филенко был с детства.

Владимир Гопман о первом номере альманаха:

Признаюсь, я открывал номер с некоторой боязнью. Ведь издание журнала — дело не просто сложное, но и, мягко говоря, весьма затратное, и пускаться в наши дни в издательское «плавание» без достаточного материального обеспечения опасно. И как я обрадовался, увидев, что мои опасения оказались безосновательными!

Удовольствием было уже взять журнал в руки и рассматривать его. Оформлен «МП» стильно, с неким изящным максимализмом. Хороший формат, хорошая верстка, хорошая печать.

Радует продуманность композиции издания: сочетание в рамках одного номера произведений крупной и малой прозаических форм, причем представлены как написанные на русском, так и переводные, критических работ по фантастике и статей о науке, а также стихов. Такая «метадраматургия» номера наводит на мысль, что редакция стремится превратить журнал из узкоцехового издания в издание общегуманитарной, культурологической направленности.

Полностью согласен с высказанным в редакционном вступлении соображением, что рассказ М. Гелприна – своего рода камертон, по которому должно выстраиваться остальное содержание. Я перечел этот великолепный рассказ, знакомый мне уже года как два с лишним, и подумал в который раз, сколь велики и разнообразны возможности фантастики как социокультурного инструмента для влияния на сознание людей. Правда, беда с весьма и весьма большим количеством народонаселения разных стран современного мира в том, что людям надо просто-напросто прочесть рассказ, но как это делается, многие начинают забывать…

Я полистал было журнал перед сном, перечел рассказ Гелприна и подумал, что буду читать завтра. Но не тут-то было! Глаз ухватил несколько строк из повести Павла Амнуэля «Свидетель», и – все… Очнулся я только часа в три, когда повесть была прочитана буквально на одном дыхании. Затем я передохнул и просмотрел текст еще раз, как пьют – неторопливо, смакуя – чашку кофе после хорошего обеда, но проглоченного впопыхах. Интереснейшая научная идея, умело закрученная пружина сюжета, чистый русский язык, а главное, что это не о науке с техникой, а о человеке, о человеческой драме (архитипической – скользнуло в тексте сходством с «Дамой с собачкой»…), о человеческих отношениях, вне которых нет искусства. Эта повесть – прекрасный пример настоящей современной фантастики, той, какой она, увы, перестает быть на страницах нынешних различных журналов и антологий.

А вот дальше чтение не радовало меня так, как в начале. Напечатанные рассказы мне показались не самыми удачными. И это относится как к «Вердикту» Святослава Логинова, писателя яркого, но, увы, на этот раз не блеснувшего, так и к рассказам мне неизвестных Наталии Сорокоумовой, Александра и Дэна Шориных, Ольги Чертовой. Думается, что если бы эти рассказы были показаны на любом из семинаров – московском, ленинградском, малеевском, — шерсти и перьев от них полетело бы немало…

Среди переводов меня приятно поразил рассказ Эдварда Митчелла, писателя, которого «Млечный Путь» открыл для русскоязычного читателя. Такого рода «открытия», бесспорно, есть украшение номера. Чего не скажешь о «Госте и хозяине» Ханоха Левина, рассказе, написанном с претензией на принадлежность к абсурдистской прозе, однако же претензии здесь куда больше, чем оснований для нее. А Лем, бесспорно, хорош – это тот писатель, который хорош во всех своих ипостасях. Впрочем, как и Роман Арбитман, «человек-оркестр», рассуждающий о киберпанке; забавно, кстати, что хотя ни разу во время наших с ним встреч мы не обсуждали это явление (других тем, что ли, у нас нет?!), но его оценка оказалось близка к моей, начиная с фонетического неприятия самого термина.

Стихи интересны, хотя и небесспорны. Впрочем, поэзия – это такая субстанция, которая предельно субъективна, чем и прекрасна. Стихи, по моему глубокому убеждению, необходимы в журнале фантастики. Масса примеров, подтверждающих это: от нашего давнего сборника «Кибернетический Пегас» до НФ поэзии, которая появилась в большом количестве в 1960-е годы, с появлением «Новой волны».

Вообще поэзия очень близка фантастике: и тем, что не укладывается в прокрустово ложе литературоведческих дефиниций, и тем, что это иной взгляд на реальность, способ увидеть нечто новое в привычном и обыденном, короче говоря, не что, а как. Хорошо сказал о сути фантастической литературы Валерий Кичин: «Фантастика – это способ думать». Следуя этой формуле, поэзия – это способ чувствовать.

Выскажу несколько соображений о том, что было бы, как мне кажется (говоря по-компьютерному, имхо), неплохо добавить в следующие номера журнала.

Сохраняя разделы крупной и малой прозы, добавлять в них и переводные вещи, что было бы более обоснованно с точки зрения соблюдения законов жанровой чистоты. И чтобы не были соединены, как в первом номере, вместе «конь и трепетная лань» – в разделе «Переводы» находятся рядом рассказы и эссе Лема.

Выделить отдельный раздел «Критика и библиография фантастики», который просто необходим. Или же «Теория, критика и библиография фантастики». И в этот раздел можно было бы помещать такие вещи, как эссе Лема. Само же название раздела «Эссе» лучше не использовать вообще.

Выделить раздел «Наша почта» (или с подобным названием) для публикаций писем читателей. Контакт с читателем, обратная связь с ним – это залог успеха издания. Благодаря именно публикации писем подписчиков и ответов на них стали популярны и самые первые издания фантастики, начиная с журналов Хьюго Гернсбека, и легендарный «Уральский следопыт».

Раздел «Наука», конечно же, должен быть, но лучше печатать там не такие вещи, как статья Юрия Лебедева (это, собственно говоря, и не статья как таковая, скорее, реферативный обзор), а работы по различным проблемам науки.

И хорошо бы дать юмористический раздел. Ведь между юмором и фантастикой древняя и прочная связь, о чем можно говорить много, но, наверное, не стоит, приведя лишь только один классический пример: «Понедельник начинается в субботу».

Вернусь к тому, с чего начинал. Тяжка в наши дни, в трудных для «полета» условиях рыночной экономики участь культурных институций, и честь и хвала тем людям, которые пытаются сохранять культуру.

Семь парсеков команде «Млечного Пути» под килем. И – жду второй номер.