Томас Лав Пикок «Аббатство кошмаров»

Пародия современника на готический роман, который как раз входил в пору своего расцвета.

Его автор, Томас Лав Пикок, был лично знаком с массой выдающихся личностей своего времени, а также много лет дружил с Перси Биши Шелли, которого и вывел в пародии под именем Скюторпа Сплина. (а также Кольриджа в роли мистера Флоски, Байрона как мистера Траура).

Томас Лав Пикок чрезвычайно искусно использует используя антураж и сюжетные литературы «страха и трепета» (уж не потому ли, что в молодости сам был грешен и выпустил поэму «Философия меланхолии»?.

Он, как хороший повар, берет и мелко нарезает в сюжет следующие готические ингредиенты:

- одинокое запущенное поместье в унылой неприветливой местности

- меланхоличный, начитанный юноша с трагедией в прошлом

- загадочная и грозно-прекрасная дама

- тайные ходы и необъяснимые явления

- любовный треугольник

- долгие беседы о возвышенном и необъяснимом — в самых туманных выражениях:)

- разразившуюся ночью грозу

- зловещее уханье сов

- и т.д.

И с такими, казалось бы, неподходящим и неподатливым материалом Пикок создает блестящую, остроумную комедию, которую бы не постыдились переработать в пьесу ни Мольер, ни Лопе де Вега.

Взять хотя бы визит в Аббатство мистера Траура. Изгнанник, вынужденный покинуть родину... но мистер Пикок устами своих персонажей задает сочувственные вопросы о кредиторах, издателях, супруге-мегере, — и возвышенная скорбь мистера Трауэра вдруг начинает слегка отставать от его бледного, красивого лица, будто фальшивый ус. И черный, зловещий фон событий вдруг смотрится, как черный плащ на арлекине — только подчеркивает жизнерадостный алый и золотой цвета.

Персонажи в «Аббатстве» сначала кажутся воплощением какой-то одной черты, доведенной до крайности:

«Семейные интересы побуждали мистера Сплина время от времени наносить визиты миссис Пикник с супругом, которые отдавали их из тех же побуждений; и коль скоро бодрый джентльмен при этом почти не находил выхода кипучей своей жизнерадостности, он делался подобен лейденской банке, которая часто взрывалась неудержимой веселостью, несказанно расстраивая мистера Сплина».

«Мистер Флоски то и дело поминал «доброе старое время», разумея пору, когда в богословии царила свобода мнений и соперничающие прелаты били в церковные барабаны с геркулесовой мощью, заключая свои построения весьма естественным выводом о том, что противника надобно поджарить».

«Но дражайшим другом и самым желанным гостем мистера Сплина был мистер Гибель, манихейский проповедник тысячелетнего царства. Двенадцатый стих двенадцатой главы Апокалипсиса вечно был у него на устах: «Горе живущим на земле и на море! Потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени». Он уверял, что господство над миром отдано до поры в высших целях Закону Зла; и что тот именно период, который обыкновенно именуют просвещенным веком, есть время нераздельной его власти. Обычно он прибавлял, что вскоре с этим будет покончено и воссияет добро; но никогда не забывал уточнить: «Только мы не доживем». И на последние слова эхом отзывался горестный мистер Сплин».

Но потом я заметила, что все не так уж просто, а по отношению к главным героям и вовсе несправедливо. Они утрированы, но «склонны к объемности», и оттого чаяния и страдания Скюторпа Сплина находят отзвук в душе.

Конечно, готический антураж автор выбрал не только из-за его «контрастности». Томас Лав Пикок был настоящим сатириком, думаю, он признал бы родственную душу в Теккерее; и тогдашний предромантизм изрядно его раздражал неправдоподобными, кое-как пришитыми к характеристике романтических негодяев добродетелями, надуманностью коллизий, неистребимой страстью драматизировать ситуацию и общей тягой к року и мраку. По всему этому он хорошо прошелся в «Аббатстве кошмаров», и финальная сцена сконцентрировала все, что Пикок хотел сказать по этому поводу, насмешливо копируя традиционный финал романтически-готического романа: расставание с возлюбленной, бдение на башне,«роковой» неприезд и — о Боже! — заряженный пистолет у виска.

Но Пикок — не желчный писатель, его сатира все время норовит перейти к добродушной насмешке и дружескому поддразниванию. Так что я понимаю, почему Пикок долго не хотел показывать «Аббатство» своему другу Шелли — прототипу Скюторпа Сплина, но также понимаю, почему Шелли пришел от книги в восторг.

В общем, «английскому сердцу мило все, что настраивает на меланхолический лад», но парадоксальное чувство юмора англичан просто должно было проявиться в создании такого меланхолического произведения, настаивающего на самый оптимистичный лад:)

Ближайшие ассоциации — Нил Гейман, «Запретные невесты безликих рабов в потайном доме ночи пугающей страсти».

Великолепная пародия на «готические романы». Прекрасна главка о том, как молодой человек обуян идеей тайных обществ, мечтает стать главой иллюминатов или какого-то иного тайного (очень тайного!) общества Вершителей Судеб... и даже публикует свои соображения по поводу приведения человечества к счастью.

В общем, ОЧЕНЬ узнаваемые типажи, мало изменившиеся за 200 лет.

Не знаю, каким образом из данного произведения мог выйти жанр ужасов в том виде, в каком мы его сейчас знаем, потому что, на мой взгляд, «Аббатство кошмаров» не что иное, как сатирическая трагедия, не лишенная юмора и взвешенной доли цинизма. Веет «Портретом Дориана Грея» и русской классикой. Герои же и вся их жизнь словно взяты из «Семейки Адамс» — они мрачные, но им не чужды высокие чувства и отношения. У них также имеются друзья, что ставит их на одну планку с нормальными людьми, коих в произведении мало. Сами имена героев чего стоят — мистер Гибель, мистер Сплин и т.д. Ничего сверхестественного в повести нет, вся причуда в героях, для которых все ценное по какой-то причине сосредоточено в меланхоличном восприятии жизни, а также, в редких случая, в питии модеры из черепа предка.

Повесть очень живая, несмотря на мрачный антураж, она даже, если позволите, веселит. Юмор автора выражается в диалогах героев, которые он словно нарочно снабжает меткой язвой посреди серьезного, возвышенного текста. Вся чернушность сводится на нет.

+10

http://kobold-wizard.livejournal.com/645378.html

Бывает так, что в книге находишь то, чего совсем не ожидал. В случае «Аббатства кошмаров» текст оказался просто лучше, чем я предполагал. В первую очередь, наверно, потому что, несмотря на 1818 год написания, актуальность на лицо. Другим позитивным моментом является то, что автор — товарищ Джорджа Байрона, Перси Шелли и Мери Уоллстонкрафт, а потому в романе нет желчного издевательства, а есть только дружеская ироничная критика. Для того, чтобы написать так, необходимо прекрасно понимать эстетику и философию готического романа и принять их для себя.

Кошмарское аббатство — это вотчина эсквайра Кристофера Сплина и его сына Скютропа. В обветшалом замке периодически появляется их родня и друзья: мистер Траур, мистер Гибель, мистер Флоски и семейство Пикник. В этой дружеской группе старшее поколение пытается помочь Скютропу с личной жизнью. Дело в том, что его возлюбленная Марионетта — девушка со сложным характером, которая постоянно пытается подшутить над его образом жизни — образом печального мыслителя-мистика. Тонкая душа не способен понять этого и разрывается между книгами и любовью. Все меняется однажды, когда в его кабинете появляется таинственная Селинда. «Если одна молодая девушка непременно должна была испугаться, увидя другую под деревом в полночь, то еще больше должен был испугаться молодой человек, увидя в такой час девушку у себя в кабинете». Так ненароком и складывается любовный треугольник.

Хороший юмористический текст просто обязан быть книгой о жизни. Шутки в нем всегда только оттеняют происходящее. В «Аббатстве кошмаров» я с удовольствием разглядывал глуповатое интеллектуальное бунтарство Скютропа и житейскую мудрость мистера Пикника.

Итого:

«Мистер Гибель:

- «Честные люди добрые» — было столь же принятое выражение, как καλὸς κἀγαθός {добрый и хороший (греч.).} у афинян. Но давным-давно уже и людей таких не видно, да и выражения не слышно.

Мистер Траур:

- Красота и достоинство — лишь плод воображения. Любовь сеет ветер и бурю жнет. Отчаянно обречен тот, кто хоть на мгновенье доверится самой зыбкой тростинке — любви человеческой. Удел общества нашего — мучить и терпеть.

Мистер Пикник:

- Скорее сносить и снисходить, мистер Траур, какой бы презренной ни показалась вам эта формула. Идеальная красота не есть плод нашего воображенья, это подлинная красота, переработанная воображеньем, очищенная им от примесей, какими наделяет ее всегда наше несовершенное естество. Но драгоценное всегда было драгоценно; тот, кто ждет и требует слишком многого, сам виноват и напрасно винит природу человеческую. И во имя всего человечества я протестую против этих вздорных и злых бредней. Ополчаться против человечества за то, что оно не являет отвлеченного идеала, а против любви за то, что в ней не воплощены все высокие грезы рыцарской поэзии, все равно что ругать лето за то, что выпадают дождливые дни, или розу за то, что она цветет не вечно».