Ну типа так. Берём С.Гансовского,станцию Солярис, вампиров Уоттса, и чтоб страшнее-снарки говорят детскими голосами, как в Аннигиляции Гарленда. Всё засыпаем в блендер и тщательно размешиваем. Получилось так себе

Заинтересовавшись новым Сахалином, решил начать знакомство с автором с наиболее популярных его романов. И был разочарован. Ностальгия хороша как приправа, но эта книга состоит из неё целиком. В ней совершенно нет сюжета, нам просто день за днём показывают жизнь мальчика в провинциальном городке начала двухтысячных (что если и отличается от мемных «девяностых» то не много). Причём в выдавливании ностальгической слезы автор старается усердно, перетрясая практически всё что мы тогда переживали: ужин тушёной капустой, празднование дня города, игровой автомат «морской бой» и прочие киноафиши, нарисованные от руки. Если нет желания погрузится в провинциальный быт указанной эпохи — роман можно смело скипать.

Хорошая повесть, но пёс чересчур умён. Наверное, это сгодится для подростков, взрослому же читать сложнее. Например, сцена с мотоциклом — чистая диверсия. В «Чудовище с улицы Розы» эта умность не так режет глаз.

Язык хороший, хоррор присутствует. Сцена на реке замечательная. Монолог командира повстанцев в финале выглядит как пришитый. Можно было и без обьяснялки обойтись. Читателю не все надо знать, тем паче, что у пса своя теория.

Общие впечатления: крепкий постап, но слабее первой истории от лица мальчика.

Эту дилогию невозможно читать! Эту дилогию невозможно не читать! Неоднократно бросал, досадуя, что вообще взялся за чтение. Возвращался, потому что, как и персонажи, все же хотел знать, где правда? В итоге получил подробнейшую карту г. Чагинск, который по количеству улиц и локаций переплевывает приличный мегаполис. Это бесконечное и бесполезное бурление мыслей повествователя раздражает, словно застарелая чесотка. Этот проклятый город затягивает как тягучее черное болото. Кажется, я начинаю догадываться, почему не отпускает город. Хитрому Веркину нет нужды искать сюжеты, он берет классика и выворачивает его наизнанку. Вспомним «Остров Сахалин» и аллюзии на Чехова. А что теперь? А теперь перед нами «Преступление и наказание». Только в этот раз старушка живет долго и, похоже, счастливо.

Однажды детский писатель Эдуард Веркин решил написать взрослую книгу, в результате и вышел в свет «Остров Сахалин», но то, что автор ранее писал для детей и подростков весьма заметно. Да, и конечно же возникает масса ассоциаций — одноимённая книга Чехова, «Дорога» Маккарти и «В стране уходящей натуры» Остера — поднимаемые темы в общем-то не новы, так что куда уж без этого.

На Земле случилась ядерная война, как и можно было бы предположить, победителей не оказалось, а в океане хаоса и безумия неожиданным образом выжила и вполне себе неплохо сохранилась Япония, прихватившая под шумок «северные территории» — Сахалин с Курилами. На Сахалине вновь каторга, теперь японская, а на Курильских островах ведётся добыча полезных ископаемых. Научная сотрудница, этнограф-футуролог, путешествует по Сахалину, изучает обстановку и людей, ведёт путевые заметки. И внезапно оказывается, что этому филиалу ада ещё есть чем удивить путешественников.

Что автору удалось однозначно, так это атмосфера глубочайшего уныния — читая, рискуешь погрузиться в депрессию. Сам концепт постъядерного мира не сказать, что уж сильно оригинален, но геополитические реалии, тем не менее, способны слегка удивить. Пейзажи и окружение вполне себе апокалиптичны, весьма неприятны и слабо пригодны для жизни, но такого гнетущего ужаса, как у того же Маккарти нет. У самурая нет цели, только путь — герои движутся вперёд, безумие, окружающее их, становится всё более концентрированным, а декларируемые цели — всё менее целесообразными. Ксенофобия и расизм цветут буйным цветом, да и с прочими фобиями и сумасшествием всё хорошо. «Детскость» автора накладывает свой отпечаток — некоторые моменты завуалированы, жестокости хватает, но она какая-то сглаженная, будто бы будничная (страшная для взрослого, а для подростка — не очень). Ну и эпилог, без него было бы «по-взрослому», но не удержался автор. :)

В принципе, есть что покритиковать, но не хочется. Книга достаточно оригинальна, наполнена множеством символов, заставляет задуматься и оставляет след в душе. И, несмотря на мрачность, ростки надежды пробиваются.

Это настолько странное повествование и странный сюжет, что совершенно прекрасно. Первую половину первой книги читала мучительно, но “грызла кактус” и не могла бросить, а потом как будто что-то щёлкнуло в голове и дочитала запоем с восторгом и наслаждением оба тома. Это же “Алиса в стране чудес” по-взрослому и в русской провинции! Абсурд смешивается с ужасом, смех сквозь слёзы, загадочная русская душа во всей омерзительной красе. Детектив без финала и герой без целей и смыслов, но это и не нужно. Сюжет здесь многослойный и смысл, возможно, глубокий, но это не главное, а главное, что в книге скрыта такая магия слова, что она опьяняет.

Удивительная книга: вроде ничего особенного, но невозможно оторваться. Подростки в книге странные, непонятые, нелогичные, но за счет этого живее всех живых. Про слог уже все сказано — написано с огромным талантом, любовью к героям и фирменной авторской иронией между строк.

Не скажу, что эта книга ухватила меня за горло и держала так, чтобы ни о чём больше нельзя было думать (как после «Герды», когда целую ночь проходила, бормоча себе под нос), но она определённо затронула много разных струн внутри, и они ещё долго будут звенеть.

И не скажу, что эта история такая мрачная, как о ней отзываются. Скорее наоборот. Не знаю, может, я бесчувственное полено и у меня какое-то неправильное восприятие мрачного. Но, честно говоря, хороший постапокалипсис мне кажется всё-таки менее угнетающим жанром в сравнении с антиутопией. В сторону: после классических антиутопий вроде «Дивного нового мира» остаётся ощущение, что на тебя наступило что-то огромное, и осталось мокрое место, и от него теперь неприятно.

Здесь же… Да, значок 18+ по делу. Мир после ядерной войны описан с безжалостной дотошностью и правдоподобностью. Первая треть — вся в серых тонах, в этой части почти ничего не происходит, нам дана картина, более-менее статичная, как раз чтобы окунуться в то, что было «между», что для героев — их настоящее. Ужасное, но привычное. Тот же самый порог нужно преодолеть и Сирени, выросшей в Японии, где ещё можно жить по-человечески и надеяться на будущее. А дальше — внезапная катастрофа, которая оборачивается ещё большей катастрофой. Гроза. Краски чёрные, со всполохами красного. Действие несётся всё быстрее и быстрее. Настоящий ад.

Но Эдуарду Веркину удаётся почти невозможное — описать весь ужас, происходящий на страницах, очень деликатно, в интонациях классиков, чуть ли не по-викториански, без грязи, без того, чтобы хотелось отложить книгу и помыться. Но в то же время честно, как оно на самом деле могло бы, без сюсюканья. (И крови всё же много, но это неудивительно).

Конечно, многое решает рассказчик. Вернее, рассказчица. Сирень, девушка с японскими и русскими корнями, с храбрым сердцем, в меру скептик, футуролог, для которого будущее не просто будет — оно есть. И её голубые глаза — как символ того, что небо ещё не совсем отвернулось от земли. Её манера рассказа неспешная, сдержанная, много косвенной речи вместо диалогов (как же я такое люблю), много длинных, но простых, без литературщины, предложений — это заметки наблюдателя, которому очень тяжело оставаться всего лишь наблюдателем, но надо же как-то защититься, хотя бы через текст.

Прекрасный, к слову, текст.

Во вставках от лица Артёма интонации сразу меняются. (Почитатели Стругацких, Хемингуэя и, конечно же, Чехова оценят). Но у Артёма тоже очень чистая душа, несмотря на то, что вырос он на этом страшном Сахалине. Может быть, поэтому судьба подбрасывает ему бедных детей, за которыми больше некому присмотреть. В середине романа — немой и беспалый Ёрш. Потом, почти в самом финале — трое слепых маленьких корейцев (мне надавили почти на все болевые точки). Эти дети вызывают щемящую жалость и нежность. Пусть меня закидают тапками люди, которые считают, что тут нельзя испытывать ничего, кроме скорби, гнева и ужаса, — я понимаю вас, но я испытываю и другое тоже.

Отдельно не могу не упомянуть про Чека. Вот вроде озлобленный старый хрыч и ксенофоб к тому же — а полюбился. Наверное, потому что есть там глубоко что-то, отчего соглашаешься: да, действительно — Человек. Тоска по миру, который был. Отпечаток его.

Или просто смотрю на старика глазами Артёма.

И ещё юмор — такой, как надо, мягкий, потому что в полный голос тут смеяться нельзя, а вот так, с грустью, но искренне — можно.

И немного философии. Что такое будущее? Современная «философия» успешной жизни говорит, что будущего нет, что мы сами создаём его. Но что, если это вообще место, а не время? В какой степени будущее меняет нас сегодняшних? Постольку, поскольку мы сами что-то о нём думаем? Или, может, оно действительно уже есть и настоящее выстраивается так, чтобы мы пришли туда, независимо от того, какие ошибки будем совершать?

Мир жесток, люди напуганы и прижаты к стенке. Толпа страшна — вот от сцен с огромными толпами и впрямь жутко и муторно. Финал предсказуемо трагичен. Но главные герои носят свет внутри, пока стараются переждать тяжёлое время снаружи — и верно, так оно надёжнее всего.

В эпилоге придётся немного удивиться: «Ой, а как так получилось?» Но на самом деле не стоит. Во-первых, это отстранённое третье лицо может выболтать всё как было, а герой-рассказчик о самом личном промолчит и будет в своём праве. А во-вторых… может, это намёк такой. Евангельский. Какие параллели проводить, в какую сторону думать.

Закрываешь глаза после финала, и под веками сияние — то ли нити, прошивающие пространство, то ли фонари сквозь снег, под которым поэт Синкай думал про своего единорога.

Единорог ещё жив — это да.

Изначально правильная идея о совместной поездке талантливой молодёжи сначала по Золотому Кольцу России, а затем, через год, по немецким достопримечательностям с треском провалилась. Талантливые немцы отправились в путь с нашими блатными. Но живительная сила русской природы облагородила умы и поступки, сделав путешествие настоящим духовным восхождением.

За свои деньги читатель получает сразу две истории. Первая — уморительно смешная о поездке на экскурсионном автобусе по Золотому Кольцу, эффект будет вдвойне усилен для тех из читателей, что успели побывать самолично в Плёсе и Суздале, Ростове и Владимире. Детали сняты очень метко и раскрыты максимально остроумно. Это нужно читать и удержаться в процессе от смеха просто невозможно. Вторая же — о мистической деревне, где с заезжими горожанами происходит нечто необъяснимое с рациональных позиций. Что-то вроде ивановских «Псоглавцев» наоборот — ибо аборигены в Ефимовом Ключе добрые, щедрые и открытые. Я было подумал, что это такой российский «Lost», но, по счастью, всё закончилось как в мультфильме про суслика.

«Остров Сахалин» Эдуарда Веркина — это как если бы русским классическим романом была манга, прозрачная и печальная, с тем предназначенным расставанием, которое обещает встречу впереди.

Вопреки постапоку и зомби — это роман о том, как оставленное пространство занимается той исцеляющей силой, которая восстанавливает землю, воздух, людей. В романе много любви, но не в поступках или сюжете, а в атмосфере, которая постепенно сгущается и в финале выпадает дождём. Действия же наоборот схематичны, очень опять дорожны, часто — жестоки, ведь иначе не может быть в мире, который слизнул огонь. Веркин сознательно опустошает роман от любого приятельства, делает мир непригодным, шовинистическим, и когда это становится физически невыносимо — проливает его надеждой, смелостью, красотой.

Вот почему первая половина книги такая неторопливая. Она походная, от объекта к объекту. Просто картография, намётки. Очерчивание. Сахалин в романе «территория зыбкой странности», которая должна сопрягать контексты и что-то выражать. То есть говорить «зачем».

Прежде чем дать ответ, стоит спросить «как».

Очевидная связь с Чеховым не столько в этнографической миссии и уж тем более не в мета-игре. О какой игре речь, если всё на виду — от цитат до названия. Не в том дело. «Остров Сахалин» наконец-то стал законченным художественным высказыванием. Чехов отправился на Сахалин в том числе за большими впечатлениями для большого романа, о котором только что писал Суворину, а вернулся с подробным социологическим очерком, безусловно полезным и важным, но всё-таки прикладным. Этнограф Сирень отправилась на Сахалин за хладнокровной футуристической справкой, а вернулась с литературным произведением. Вместе с суровым замечанием профессора Оды («Ни одна великая книга не спасла ни одну великую страну») возникает необычная, уже вполне историческая альтернатива: Чехов с большим гуманистическим романом, который, быть может, вскоре бы спас нас от самих себя.

Если в более позднем «снарк снарк» Веркин напрасно проигнорировал антропологические рассуждения, в «Острове Сахалин» он ими всё же воспользовался. Увы, этнографические элементы вставлены в текст плотными отступами, которые не предполагают сюжетной нагрузки. Скорее протокол, чем исследование. Секты манихеев и ползунов, углетаски, рыбоеды, тайные общества ханьцев… После всеобщего мора языку хорошо — освободилось много вещей, которые можно заново именовать: никаких вообще-то зомбей, только посконные трупоходы. Но вместо того, чтобы заняться сложной этнографической копкой, Веркин зачем-то подражает Пелевину образца 2010-х. Если повод для Третьей мировой правильно оказывается нелеп, происхождение тяжкой секты ползунов объясняется через хаханьки над культурной повесткой современной Америки. Плевочки карбонового фольклора становятся совсем жиденькими, когда роман доходит до националистической передачи «Лотос и Погром». В чём смысл уподобления поэта Сиро Синкая прозаичному Егору Просвирнину? Синкай принёс поэзию в жертву радикализму, чем и обрёк себя, но Егор ничем таким никогда не жертвовал, он всегда был националистом. Просвирнин назвал свой проект «Спутником и Погромом», потому что это русские слова, вошедшие в английский обиход, одновременно что-то мрачное, нутряное (погром) и предельный помысел разума (спутник). Но «Лотос и Погром» такого содержания лишён, японский контекст остался единственным, ему не нужно ничего доказывать.

Это общая проблема «взрослой» прозы Веркина, в которой он уделяет мало внимания корням и причинам, вкладывая все силы в атмосферный столб. Как и в «снарк снарк», в романе брошена политическая линия, которая Веркину хронически неинтересна. Враждующие фракции на острове не получают сюжетного сопровождения, они только колоритно намечены вроде «Прикованных к тачке». Объяснение, что Япония выжила в Третьей мировой, потому что «глобальные игроки успели уничтожить друг друга, своих соседей и союзников» выглядит смехотворно хотя бы потому, что Япония является важнейшим глобальным звеном по сдерживанию Китая. Политические темы подводят Веркина, он бьёт по ним как по жестяному ведру, отчего они так пусто гремят.

Иное дело география. Веркин вписал Сахалин в современную русскую литературу. Холмск, Корсаков, Поронайск — рецензент, живший на «рабочем» Сахалине, вздыхал и кивал, и даже когда встречал нелепицы, пропускал их, потому что достоверно и так. То, почему каторжная тюрьма называется «Лёгкий воздух» поймёт любой житель Южного, а когда МОБ догоняет людей на Ловецком перевале от этого закладывает уши так же, как при дороге во всамделишний Невельск. Веркин выбрал вневременную имперскую позицию, где японская администрация подозрительно напоминает русских чиновников, а в пути к тебе подсаживается интеллигентный доктор с окосевшими рассуждениями о национальной судьбе. Бывшая, позапрошлая Россия. Осязаемая настолько, что можно говорить о возникновении сахалинского текста: такого же, как петербургский или крымский. Подобные тексты складываются на краю нашего пространства, обязательно у воды, в которую можно взглянуть.

Серьёзные рецензии редко смотрели в неё. Чаще всего в них звучала одна и та же мысль: роман замечательный, но черновой, подпорченный обидными ошибками. Об этом сокрушались Юзефович, Березин, Молдавская, Акимова... Критики недоумевали: когда Сирень забеременела и почему у неё в карманах неразменный рений? А птицы! А деревья! А ещё и ещё..!

Ох, друзья! Быть может — коллеги!

Веркин — это вилявый автор и добрый враль, путанник, непостоянный писатель, который всё время заметает художественные следы. «Взрослая» проза Веркина неоднозначна, противоречива, ошибочна и очень, очень ненадёжна! Она водит за нос всех, кто хочет в ней до конца разобраться, причём водит не из какого-то постмодернистского замысла, а из пофигизма и той подростковой шалости, когда неостановимо хочется что-нибудь заврать. Пока кто-то называет трикстером обыкновенного модерниста Пелевина, в зарослях клоповки ехидно перекатывается Эдуард Веркин.

Во-первых, Сирень — заинтересованное лицо, сознательно умалчивающая о невыгодных ей событиях. Из этнографических записей она создаёт литературный, дважды отфильтрованный текст. Когда в финале герои неожиданно находят лодку со слепыми корейскими детьми и мёртвой «матерью» — это мистификация Сирени. Вот как она записывает рассказ Артёма о заплыве к лодке:

«Выдержал. Не знаю как, заорал и выдержал, зубы выплевывал по пути, три штуки, да кровью плевался. И все только думал, чтобы сердце не лопнуло или не оторвалось там что внутри. Хотя, оно, может, и оторвалось — кровь-то, кажется, не от зубов, много слишком крови».

Так Сирень зашифровывает страшный поступок Артёма: он убил владелицу лодки. Сирень блокирует эту догадку, но не может до конца от неё избавиться. То, что Артём не бросил детей, не получается трактовать однозначно положительно — он отнял у них родителя и должен возместить мать. Каирн — это прежде всего равновесие. Что Артём и доказывает.

Во-вторых, Сирень — нездорова, у неё «реактивный психоз», это дважды травмированная женщина, которая даже своих глаз лишилась. Она писала итоговый текст после пересадки органов зрения, то есть подчёркнуто в другой оптике. На что жалуется профессор Ода. Будет ли путаться в воспоминаниях подверженный психозу человек? Ошибки лишь подтвердят достоверность произошедшего. Хотя часть из них всё равно остаётся небрежностями и описками.

В-третьих, сама концепция романа в том, что в различных мелочах «будущее посылает тебе телеграмму о скорой и непременной встрече». Кусок ценнейшего рения, который Сирень то топит, то отдаёт жадному моряку, то сохраняет для космического двигателя — это и есть точка бифуркации, проникновение будущего в настоящее, проточка кротовьих нор. Камень одновременно ушёл на дно, был пущен на «мыловарни» и отправился к звёздам. Всё это случилось вместе и по отдельности, здесь нет беды, только суть.

Таким образом, «Остров Сахалин» неожиданно приобретает нотки отстранённого автофикшна, где героиня, Сирень, от первого лица в реактивном психозе предпринимает путешествие к самой себе. Это ставит под сомнение её приключения на Сахалине, о которых мы знаем из наполненного пропусками дневника. Сирень аутична, с ней что-то не так и про это «что» прямо говорит глава секты ползунов. Ненормальностью Сирени объясняется отчуждённость повествования, его выморочность, нестыковки. Веркин проходит нормативные инстанции самописьма так, как их и нужно преодолевать — через инициацию, закрывая историко-душевный разрыв. Героиня сталкивается с властным наставником профессором Одой, претерпевает тяжбы с отцом, вспоминает маму и бабушку, превращаясь из безразличного хроникёра в живого сочувствующего человека. Такое письмо обычно раздирает травму, чтобы залезть внутрь и обвернуть себя изнанкой, но для Сирени травма становится порезом в иное, выходом в слепую космическую трансценденцию.

И вот здесь — да, именно здесь — возможно, сокрыта тайна беременности Сирени. Она не описывает связь с Артёмом. Может, умалчивает. А может… не было никакой связи. Сирень забеременела непорочно, в соответствии с теми грандиозными размышлениями о Царствии небесном, которые происходят в финале, когда Бог объявляется ждущим тех, «кто первым доберётся до Него», дабы наследовать созданный им мир. Позже эту идею проговаривает изменившаяся Сирень:

«Он далеко. Миллиард параллаксов, миллиард секунд, синяя планета в системе теплого желтого карлика. Ждет, пока мы постучимся в дверь его дома».

Прелесть текстов Веркина в том, что это так и не так, могло и — не было. Всё-таки внук Сирени обещал обладать «самым тонким чувством равновесия» и всё-таки — эсхатология. Будущее — это когда возможно всё.

В финале Веркин переходит к вселенским задачам, причём переходит из геройской травмы, из обожжённого, сгнившего мира, из тотального обнищания и поражения. Казалось бы, тянется к Японии мёртвый лёд, вот-вот протопчут его мертвецы, и тусклое солнце за радиоактивной пылью как будто уже сдалось, но всё равно звучит надежда, что мы, люди, выстоим. В мире, где крики последних чаек записаны на магнитофон, Веркин призывает верить в существование единорога.

Это как в блокадном Ленинграде смотреть на картины Эрмитажа.

Выстоит человек. Будет.

Сразу после дождя.

Очень понравилось. Прочитала на одном дыхании, в несколько дней. До этого мое знакомство с автором ограничилось его довольно таки пессимистичным «Мертвецом».

Тут все несколько иное, но стиль угадывается. Читать приятно, ГГ понравился, да и Алиса выглядит очень живой.

Понравилось, что ГГ к концу книги немножко, да изменился. Понравилась эта его своеобразная вера, его отношение к жизни: никакого расслабления и пр. В общем, восторг.

Половину книги можно растащить на цитаты, едкие фразочки, многое, очень многое заставляет задуматься.

Приятно знать, что где-то еще есть нормальная фант. (и не только) литература без вот этого всего, без «сильных и независимых».

Спасибо!

P.S. Многие сравнивают этот роман с Метро.2023. Их даже ставить нельзя рядом! ИМХО, «Метро» — роман крайне посредственный и переоцененный.

Эдуард Веркин «Физики» и Север Гансовский. В основу рассказа лег «День гнева». Здешние снарки не отарки, хотя покрыты мехом, имеют когти с зубами, позволяющие в минуты разорвать и сожрать человека, и странно детские голоса. Превосходя нас интеллектом примерно на порядок, они сотрудничают с людьми на планете Лаборатория в гиперпространственных исследованиях. С русского на понятный — возможность мгновенного перемещения из точки А в точку Б, тот самый нуль-пространственный портал, который так любили фантасты ХХ века, и который в реальности представляется еще менее осуществимым, чем сверхсветовая скорость. Снарки не только волокут в теории, но продвигают прикладные исследования, в то время, как человеческие гении пока не могут постичь даже азов. Здесь барьер понимания, для которого потребна эволюционная перенастройка мозга, подобная произошедшей с изобретением письменности. Они такие людены, только не безразличные, а жестоко-любопытные к нам, им нравится нагнетать избранной жертве (стигматизированному человеку, по определению главы службы безопасности Миллера) саспенс прежде, чем убить. Взрослый Веркин еще более циничен и горек, чем в своей условно подростковой прозе, но таки он гений. Страшная вещь с парадоксально оптимистичной: «Мы переживем, и вас и нас переживем» — концовкой.

Громкое слово «Бестселлер» на обложке, вкупе с упоминанием Чехова в аннотации вдохновили меня купить когда-то «Остров Сахалин» Веркина на старте продаж. Печально, но эта трата пополнила копилку моих бесполезных приобретений.

Словосочетание «картонные персонажи» здесь вышло на новый уровень. Герои не просто картонные, они никакие. Они идут по жуткому миру руин былой цивилизации, встречают каких-то людей, периодически философствуют в духе пьяного бреда на кухне, но остаются все теми же унылыми роботами, которым невозможно сопереживать.

Атмосфера уныния, тлена и безнадеги чувствуется в каждой строке (была бы веревка с мылом под рукой, искала бы табурет) – тут не попишешь, постап автору удался. Смутили излишне сухой слог и разорванность повествования, иногда складывалось впечатление, что целые абзацы, а то и главы были выдраны из книги перед самым выпуском.

Итог, «Остров Сахалин» — роуд-муви, в котором «у самурая нет цели, только путь», безликие персонажи галопом мчаться по мрачному суровому миру, но словно наблюдают за ним со стороны и не желают вступать в эмоциональное взаимодействие.

Черемша — это вам ни какой-нибудь пырей. Даже в название рассказа попала. Хотя в данной истории, судя по описанию, никаких тебе луковиц как у черемши, никаких тебе «ландышевых» листьев, да и вкус растения совсем неопределенный, и совсем не обозначен как чесночный или луковый. В общем автор придумал постапокалипсис, в котором вся планета заросла травой с общим названием черемша. И нет на этой планете ничего, вообще ничего кроме травы « по пояс» вернее выше роста человеческого и горстки людей пытающихся выжить. Атмосфера полной безнадеги и одиночества. А еще непонятные поступки отдельных героев, которые никак не вяжутся с логикой. Согласна с предыдущим отзывом, что это достаточно унылая история по содержанию и по художественному исполнению. Но образ воображаемой белой собаки в траве как образ надежды на что-то лучшее — он запомнится, очень хорошая метафора. Я ожидала, что это все-таки где-то стрельнет по сюжету, но не случилось. Собака появилась и пропала, а скорее вообще только привиделась. И это самое вкусное в этой истории.

В общем захотелось мне чиркнуть пару строк, т.к. рассказ попал в мое ныне меланхоличное настроение. Читать советую, если только вы тоже в полной грусти и печали.

Вот «Снарка» совершенно зря поставили рядом с «Гердой», «ЧЯПом», «Кусателем ворон». Даже «Друг-апрель» на его фоне смотрится куда радостней. «Осеннее солнце» заиграло красками, «Мертвец» наполнился смыслом. Впрочем может в этом и был план. А Снарк... ну такое, к нему разве цветы возлагать, в память писателя который когда-то нравился. Веркин отлитый в граните. Такой же унылый как и все памятники.

ps действие «Апреля» происходит в Гаване, но конечно автору виднее, что считать «провинцией», да и «трилогией» тоже ))

pps что до оценки... слишком уж разное отношение к произведениям входящим в цикл.

Что такое «футурология» как научная дисциплина, мы все знаем. Но не каждый задумывается о том, что любая постапокалиптика: письменная или экранная — тоже есть футурология. И вообще, мир меняется здесь и сейчас, в самый данный момент сходятся прошлое и будущее, как... Нити Хогбена. И мы все своего рода футурологи. Вы ведь, когда прочитали оглавление, догадались, что это будут не просто путевые заметки, а нечто большее — роман про будущее, которое возникнет внезапно и пройдется по героям санирующим огнем?

Книга оказалась, наверно, первой, которую мне захотелось перечитать сразу после прочтения.

8 из 10 баллов. Не 10, потому что:

(-1) — за «мясной» реализм (не верю);

(-1) — за то, что одного из первостепенных персонажей вводят после середины книги (не люблю).

Удивительная книга, удивительнейшая книга. Книга, которая тебя засасывает как болото. Начинаешь с легкого, ироничного чтива, вроде бы юмористического, а уже скоро понимаешь, что мутные воды повествования тянут тебя на какое-то неведомое дно. Потом снова луч света, теплая водичка, а дно еще ближе. Если в первой книге, даже без похмелья у меня начиналось натуральное похмелье, читая главу за главой, то на второй книге у меня начинала подниматься температура. Просто так, не из-за чего. Откладываю книгу, иду попить воды, посмотреть на летнее небо и все становится в порядке, открываю книгу, читаю — 37,5.

Вкуснейшие описание блюд и послевкусий и отторгающая горечь алкоголя. Гнетущая и наседающая пустота безисходности от страницы к странице. Нет собак, нет связи, нет воды, нет людей, вечный дождь и холод. Здесь никогда ничего не найдешь. Человек пропадет бесследно, будто его и не было. Читатель растворился в строках. Меня уже нет. Снарк снарк. Он уже тут. Я и есть снарк. Всё вокруг Чагинск. Вечный беспросветный Налимов.

На воздух, на воздух, срочно на воздух и к солнце глаза.

уфф, дочитал таки эпос Веркина, который велик, рассказчик блистательный и может интересно и забавно на ровном месте строчить километры ни о чем. От соразмерных современников отличает неизбыточный размер предложений. А так полицитатность, даже не столь Стругацких, сколь Прашкевича напомнил. Намеренный смысловой шашлык в финале напомнил и финалы лучших романов Михаила Шишкина.

Веркин щедр, роскошен и текст обречен на перечитывание и цитатность. Ряд сцен написаны с блистательным комическим эффнктом. Он один такой, именно что национальное достояние.

( Роман притом рыхлый, фельетонистый, первый том сильно лучше второго, — но и безусловно выдающийся; в эмоциональном плане не зацепил ни разу в отличие хоть от Герды, хоть от Облачного полка, да даже и Сахалина)

Прав был старик Брэдбери: писатели-фантасты не предсказывают будущее — они его предотвращают. Стоит фантастам сделать какой-нибудь прогноз — всё, пиши пропало, не сбудется.

Лично на мой вкус, одно из лучших произведений Эдуарда Веркина, если не самое лучшее. Разумеется, номинационными комиссиями всевозможных премий, от «Интепресскона» до «Филиграни», рассказ замечен не был, равно как и массовым читателем.

Для тех, кто любит тонкую фантастику о фантастике.

Эдуард Веркин – блестящий писатель.

Уникальность простоты повествования, переплетённая с лёгкой недосказанностью, игрой воображения, да твоего собственного, как будто тебе дали конструктор, где можно не только собрать рассказанные Веркиным миры, и прожить вместе с героями, при этом прочувствовать все запахи, от весеннего леса и бесконечного лета, до кислого перегара незадачливого попутчика, или холод полузабытого полустанка между зимой и весной. От бессмысленности существования как неясной сущности под именем «человек», до понимания движения вселенной как единого «механизма». И так или иначе собираешь, ибо ты и есть часть этих миров, они не выдумка, они есть в нас и в наших близких, друзьях, знакомых, незнакомых, в нашей стране. Не стоит забывать, что у каждого своя правда, что и отраженно в книгах Эдуарда Веркина.

Считаю что в произведениях «Провинциальной трилогии», а точнее уже многокнижия, каждый найдёт что-то своё, родную землю, лес, реку, близких или не очень людей, и самую капельку потустороннего, либо мифически-мистического очерка, словно быль на мгновение станет явью, и взволнует сердце. В этих книгах есть всё, от сатиры на современное бытие российских реалий, до прошлого великой страны, очерченной в её индустриальных развалинах. Поражает и точность персонажей, конечно можно допустить, что самые точные, яркие персонажи это люди с нами рядом, но настолько досконально выточенные, живые, может слегка гиперболизированные в своих идеях, высказываниях, очевидно что они настоящие.

А самое главное что раскрывается в книгах Веркина, это любовь к своей земле, не как в форме собственности, а как манифест. Очевидно что нет высокопарных слов, всё описано как есть, как есть именно в настоящем бытие, несколько скупых слов о красоте моря, о неприступности величественных гор, о полях и лесах на сотни километров. Красота к сожалению ограничивается нашим повседневным взором, но вот когда вырываешься на простор… Постараюсь описать, когда едешь на авто из Самары в Тольятти, проезжая Зелёновку после поста ГИБДД, несколько километров длится сосновый бор с высокими соснами, и продолжая движение к Жигулёвской ГЭС, открывается величественный вид, впереди Волга, слева через реку вырастают Жигули своими «горами», справа в зелени утопает Тольятти, а солнце блестит в Волге, и отражается в окнах многоэтажек города… И ты думаешь в каком красивом месте живу, и захватывает дух. И вот это самое чувство, чувство невероятной красоты родного края, или новой родины как раз передаёт автор, конечно у каждого своё место, и своя красота, но слова подобранные Веркиным универсальны, и сыграют у каждого в душе на своих струнах.

Может показаться, что некоторые книги для подрастающих детей, но в них нет ничего детского, они про взрослых, и для взрослых, очень сильные, они не оставляют равнодушия, возможно слишком жестокие в некоторых моментах, но такова жизнь. В целом отличные целостные произведения, превосходный слог, юмор, и конечно атмосфера России в полном погружении.

Давно вижу положительные отзывы в отношении произведений этого писателя, который получил уже с десяток разных премий. Решила, что мне тоже надо.

Аннотация к «ЧЯПу» обещала каникулярную историю безо всякой романтики (почти все остальные отпугивали меня намёками на первую любовь) и, в общем-то, не обманула. Ну и кроме того, в 2017 году эта повесть получила литературную премию «Новые горизонты» как лучшее фантастическое произведение года. Хотя я бы его к фантастическим точно не отнесла.

Это действительно оказалась очень летняя история. Наполненная тем жарким ленивым маревом и удовольствием ничегонеделания, которое присуще детству, и которому можно предаваться без чувства вины, непременно сопровождающего такое состояние, когда ты становишься взрослым.

Синцов едет на месяц к бабушке в деревню (зачеркнуто) в маленький городок Гривск. Глухая провинция, никого знакомых, интернет по модему, в общем, должна быть тоска. Но в городке находится для Синцова приятель – его ровесник Грошев (или иначе – Чяп), коллекционер монет, жетонов и прочих любопытных штук, из которых можно извлечь прибыль. Занимается он этим почти профессионально, и кроме того производит впечатление весьма взрослого для своего возраста мальчишки, как в суждениях, так и в широте кругозора. В общем, с Грошевым интересно. А еще он отличный рассказчик, который постепенно погружает Синцова в мир этого маленького городка, смешивая были с легендами и показывая ему мистическое в обыкновенном. Это можно было бы назвать своеобразным вариантом подросткового фольклора, возведенным в степень, если бы истории не носили столь явного авторского начала, что несколько смещает границы жанра в сторону мистического реализма. Впрочем, сами истории это совершенно не портит.

Вообще, это, пожалуй, самый любопытный феномен книги. По ощущениям и атмосфере это вариации страшилок типа «бегут, бегут по стенке зеленые глаза», только взрослее, обоснованнее, историчнее и с уклоном в городские легенды. И еще это такая типичная детская фишка. В моих собственных воспоминаниях всегда в новом для меня городке обнаруживалась девочка, которая зловещим шепотом рассказывала какие-нибудь местные легенды, показывала тайные места и секретные клады. Ух, как это было завораживающе, несмотря даже на весь мой столичный скепсис. Вот и здесь примерно так.

Но это что-то вроде начинки, вкусной, но ее немного. Слой теста – это почти познавательная книга о нумизматике и вокруг. Вряд ли она сподвигнет кого-то на собирание монеток (слишком мрачным мороком покрыл автор это занятие), но определенное представление о процессе и деталях даст.

Читается все это довольно легко, но особого восторга и желания продолжить знакомство с автором я не испытала. Книга, как книга, ценная скорее набором ощущений, чем сюжетом или увлекательностью. В рецензиях мне попадались мнения о куче слоев, намеков и тонкости повествования, например, о том, что Грошев мечтает дозвониться Богу, и таки делает это с определенным результатом. Ну… как по мне, это все натяжки. Но каждый читает о своем. И как читательская идея – это, как минимум, красиво. Так, что если соберетесь читать, обратите внимание на соответствующие страницы. Может это я что-то упускаю.

...Трудно только первые пятьсот страниц...

Сюрреалистичный псевдодетектив на бесконечную тему мутных дел в отдаленных небольших человеческих поселениях. Два крупных временных блока — лето 2001 года и лето 2018, понятно с флешбяками. Это — не Стивен Кинг с его ужасами, не Джин Вулф с его загадками, и не Стругацкие с их обстоятельствами непреодолимой силы. Это даже не авторский стиль его великолепных ранних «ужастиков».

Просто обрывки сознания неудачника по жизни Виктора, человека творческой профессии, оторвавшегося от своих корней, без семьи, недвижимости и целей в жизни. Такой вот плач по потерянному поколению.

Элементы города Чагинска с населением от двенадцати до восьми тысяч населения, в отдаленном углу северо-восточной России — декорация, без стабильного существования как улиц, так и жителей, каждый попавший туда — проклят.

Огромные по объему описания процессов — рецептов приготовления и употребления пищевых продуктов, возможно автор взял заказ на рекламу кулинарных сайтов или заключил пари, что продаст даже поваренную книгу, подписанную своей фамилией.

Десятки сюжетов нереализованных сценариев, с юмором, но абстрактность хороша в меру, потом уже абстракция утомляет. Есть почти идеальный образец подобного произведения — «Козлёнок в молоке» Юрия Полякова, где использование приема с абстрактными сюжетами полета авторской идеи отлично увязано с сюжетной линией произведения и сбалансировано по объему. А текст «Снарка» — это профанация.

Очень много можно написать про калейдоскоп картинок, нарисованных автором. Трагедию с пропавшими подростками в 2001 году, их подругой, которая избегла таковой участи, шизотусовкой городского управления городка и таинственной личности инвестора-олигарха-миллиардера — но по итогу — нет в этой мешанине оригинальности, хотя нет и отвратности, текст сделан профессионально.

Как вывод: не «Война и мiр», а автор — не Лев Толстой.

Почитал предыдущие рецензии и, в общем-то, все пришедшие мне в голову умные вещи про аллюзии, оммажи, символику, перекрёстные ссылки, судьбы Родины и все такое предыдущие рецензенты уже упомянули. На огромно длинную книгу надо бы писать такой же отзыв, но ограничусь своими впечатлениями, кратко: Веркин не разочаровал, здесь есть что почитать, есть над чем подумать, книга как минимум содержательная и лично для меня своевременная. Сложная, глупая, длинная, без начала и без конца, как жизнь. Рекомендую как минимум попробовать.

P. S. Чагинск стоит на трех китах, и если Стругацкие и Кинг очевидны, то третий, я уверен — Валерий Георгиевич Попов.

История про автобусное путешествие по Золотому кольцу группы одарённых и не очень (но с нужными родителями) подростков из России и Германии, организованное областным правительством. Рассказчик истории, обрусевший немец, стажер-журналист и блогер-тысячник, приглашенный в поездку ее руководителем, своим другом детства. С его ПОВ, наблюдательной, язвительной и ехидной всё и описывается. Первая часть это набор разной степени забавности дорожных сценок (мой фаворит про «Свободу лосям!» :-)), позволяющий раскрыть персонажей, вторая — эдакая «робинзонада» в заброшенной, практически нежилой деревне, показывающая, что даже «блатные» дети могут быть людьми, готовыми помогать другим. Мне сильно смазала впечатление от книжки достаточно идиотская с точки зрения поведения персонажей история с «урками». В остальном, хорошая книжка с позитивным настроем, где еще могут дружить чиновник молодежного правительства области и независимый журналист, за которым буквально через десяток лет придет Зимний прокурор ( но это уже из другой книжки другого автора :-)).

История о необычных детях – девочки и мальчика, появившихся вдруг в советском селе и заинтересовавшие сельских детей своим необычным поведением: вроде дикие, но в тоже время и продвинутые в плане силы и ума. Неожиданно появившись, они также неожиданно исчезают. Книга состоит из двух повестей, в первой не раскрывается происхождение и исчезновение этих детей. Действие второй повести происходит в далеком будущем, которая проясняет, что дети — путешественники во времени из апокалиптического прошлого, которые не смогли принять идеальный мир будущего. Финал трагичный.

Веркин пишет о подростках и о детях с небольшой долей магического реализма, его даже с Крапивиным сравнивают, ведь он пишет, как раз, о том ностальгическом времени СССР, а не о современном.

Кусатель Ворон – это роуд муви, просто ржачные истории и ситуации, которые происходят с подростками вовремя путешествие по «золотому кольцу» на автобусе, чего там только не было и даже кактусы ели и плакали) Главный герой и был Кусатель Ворон – журналист и пофигист, его шутки и отношение к происходящему и было самое смешное.

На последних страницах книги написано, что роман предназначен для старшего школьного возраста, в чём возникают сомнения. Попади он мне в руки лет в 16-17, я бы мало что понял. И дело даже не в литературных отсылках, а в необходимости иметь некоторый жизненный опыт, чтоб проникнуться книгой.

О художественных достоинствах книги и о ужасах, в ней отражённых, написали до меня. Не буду повторяться. Скажу лишь, что меня больше всего поразил эпилог — страшный в своей повседневности. Вроде бы всё прошло, минуло, жизнь Аксёна и Тюльки вроде как устаканилась, но в этом простом, будничном диалоге чувствуется поутихшая с годами, но всё ещё живая боль.

В поезде дядя Гиляй говорил, что всё пройдёт, всё забудется. Аксён ему возражал. Здесь я на стороне Аксёна. Кажется, что главный посыл книги в том, что настоящая боль, как и настоящая радость, не уходят окончательно, не растворяются в пустоте. Когда-то, будучи дряхлыми стариками, каждый сможет сказать, что всё прошло, всё увяло, но это не значит, что всё было неважно.

В центре романа – Виктор. В первом томе молодой, во втором средних лет мужчина без каких-то особенностей, кроме способности к неограниченному словоблудию. Еще в 90-х он написал неплохо принятый роман «Пчелиный хлеб», но дальше художка у него не пошла, и чтобы не пропадать зачатку писательского бренда, Виктор занялся так называемыми «локфиками» – выдуманный Веркиным термин для вполне реальных заказных книг о городах и селах (когда местные власти заказывают красивое издание с фотографиями, историей, легендами и современными достоинствами своего города, не особо заботясь, что там внутри будет конкретно написано, лишь бы презентабельно). То есть после «Пчелиного хлеба» Виктор пишет то, за что платят хорошие деньги, но что никто не будет читать.

В первом томе «Чагинск» (не путать с романом Водолазкина «Чагин») Виктор в 2001 году вместе с логорейным фотографом Хазиным приезжает по одному из заказов в город Чагинск, где в детстве он проводил каждое лето в доме у бабушки. Чагинск выдуман, но, судя по ориентирам, рассыпанным по тексту, он расположен в Костромской области, между Кинешмой и Чухломой. Рекламную книгу о городке писать откровенно не из чего: это просто место, где живет 12 тысяч человек, в том числе несколько знакомых Виктора, без знаменательных событий и фигур в истории и без малейших крупинок уникальности в 2001-м. Но заказ сделан, деньги выделены, а потому Виктор и Хазин с первых же страниц начинают выдумывать для «локфика» и великое прошлое, и привлекательное настоящее Чагинска.

Уже здесь, до сюжетообразующего события – исчезновения двух мальчиков, которое не хотят расследовать власти – Веркин задает центральный конфликт романа-эпопеи: слово против мира. Все 1450 страниц, по сути, посвящены тому, как человек с переменным успехом противостоит реальности с помощью языка. Сначала поведение Виктор и Хазина выглядит высокомерным: приехали, понимаете ли, из столиц умники, чтобы за бабки наврать с три короба – но это только до первого странного происшествия, после которого выясняется, что герои обстреливают цитатами, мемами и веселой чушью чагинцев и самих себя не столько по снобизму и даже не от автоматизма профессиональных сочинителей, сколько с защитной целью.

Автор показывает, что против пугающей реальности у человека ничего нет, кроме слов, из которых можно соорудить себе как своеобразный скафандр в агрессивной среде чуждого пространства, так и целый виртуальный мир, заслоняющий то, на что говорящему почему-то очень не хочется смотреть. При физическом столкновении с реальностью пользы от слов никакой, но как только равнодушный космос в очередной раз оставляет героев наедине с собой, они вновь обретают иллюзию контроля над своей жизнью и окружением с помощью силовых потоков прибауток, умствований и вранья. Не можешь ни познать, ни освоить мир? Сочини его!

Хотя язык не может бороться с реальностью, когда та прыгает бешеной мышью из-под пня или похищает двоих мальчишек, оставив только окровавленную кепку, у него все же есть громадная власть – над человеческим разумом. Мир не меняется от сказанных слов, магическая функция языка действует иначе: она перестраивает мировоззрения людей, поверивших услышанному или написанному. В первой книге романа Виктор буквально творит новую легенду Чагинска из ничего и в процессе засеивает умы чагинцев фейками, которые затем срастутся со старыми поверьями и превратятся в общепринятое мнение о городе. Шуточка о строительстве АЭС переродится в предубеждение, что в низовьях из земли сочится радон (что?).

Внешний сюжет в роман простецкий. В первом томе будет репетиция дня города, творческий вечер в доме культуры, шашлыки с местными чиновниками и столичным миллиардером, очень много алкоголя, регулярные увязания героев в костромских пейзажах, флэшбеки в детство Виктора, вялые попытки расследовать пропажу мальчиков вместо милиции – в общем, фиксация провинциальной российской жизни 2001 года, этакие «Особенности национального вранья». Но за бесконечной болтовней об адмирале Чичагине, способах применения чаги и перспективах развития региональной промышленности вперемешку с воспоминаниями, кто на кого как посмотрел 15 лет назад, начнет разворачиваться внутренний сюжет: что на самом деле происходит в городе? о чем врут и о чем умалчивают чагинцы? почему об исчезнувших мальчиках предпочитают не вспоминать? чего не видит Виктор из своего словесного скафандра?

Второй том «Снег Энцелада» повествует о лете 2018 года, когда порядком окрякшему Виктору приходится вернуться в Чагинск и дорасследовать дело 17-летней давности о пропавших мальчиках. Здесь Эдуард Веркин показывает, насколько в России все изменилось за время, прошедшее с начала первого срока Путина до начала четвертого срока Путина, и одновременно насколько все осталось тем же самым.

С одной стороны, стало больше здравомыслия и меньше угара, поэзия как-то ушла из жизни, зато проза вышла вполне комфортной. Одни за полтора десятилетия канули в забвение, другие неожиданное поднялись (директриса ДК стала мэром, жутковатый таксидермист – успешным бизнесменом). С другой стороны, взлета России к тем самым снегам Энцелада не случилось: полуразрушенная провинция осталась полуразрушенной провинцией, Чагинск теперь борется за переход из городов в поселки городского типа, и жизни в нем еще меньше, чем в пьяном 2001-м.

Попытка заново расследовать старый «глухарь» оборачивается для главных героев осмыслением пройденного за 17 лет пути и сведением счетов с российской действительностью. Желания с кем-то и чем-то всерьез контактировать у Виктора к 45 годам стало только меньше, а по части информационного огораживания от мира он прокачался до настоящего гуру самоизоляции. Реальность к 2018 году как-то раскисла, затихла, будто бы подчинилась человеку и его выдумкам – и в то же время осталась такой же тревожащей и непознаваемой.

В вымирающем Чагинске Виктора вместе с постаревшими знакомыми ждет целый квест по сбору улик, однако они что-то значат только в рамках тех фантазий, которые персонажи выдумали сами, и выходит, что расследование ведется не о том, куда пропали мальчики, а о самопознании: зачем герою узнавать правду? что изменит эта правда в нем и в мире? зачем вообще вмешиваться в реальность?

И вновь, все это подается автором не в каких-то долгих умных, но скучных беседах, а в режиме параноидального трагикомического триллера, где персонажи постоянно подозревают что-то очень плохое – и плохое в самом деле постоянно происходит, только не то, которое ожидалось. Подкисшая и притихшая реальность не раз даст отпор попыткам приручить ее, продолжая быть тем самым бесконечным «снарк снарк снарк снарк«ом, известным неуловимостью и смертельной опасностью. Мир есть снарк, намекает Эдуард Веркин своей провинциальной эпопеей, и пытаться заклинать его словами бесполезно. Но ничего другого человеку попросту не остается.

Купил эту книгу совершенно случайно, заинтересовали обложка и описание. Благодаря этой счастливой случайности, прочитал совершенно удивительное произведение.

В книге очень достоверно описан тот, с одной стороны мучительный, но с другой волшебный и неповторимый период жизни, когда детское искреннее удивление от мира сталкивается со смутными сомнениями, свойственными взрослению. Когда читал, узнавал себя 14-летнего.

В целом же написано просто, но вместе с тем волшебно, деревня, несмотря на все её недостатки, ощущается земля обетованной, раем на земле, её окрестности — целым миром, который зовёт подростков на приключения.

Сам я родился в пусть не таком заброшенном, но тоже тихом, спокойном, но вот уже 30 лет вымирающем поселении. Как же мне знакома та тоска, с которой ГГ книги покидает свой родной дом, место, где он рос, к которому привык и всегда считал своим.

Согласен, что текст — философское измышление на бесконечную тему приоритета идеи, формирующей материю. Рассказ сделан с четким закосом «под Стругацких», этакая струганина второй свежести в аранжировке будущего: своеобразный «полдень», некие «синхронные физики», которые скорее лирики или шизики.

На мой взгляд, далеко не лучший образец литературного произведения как автора, так и фантастического жанра.

Если бы не гнетущая атмосфера безысходности, я бы изрёк что-то вроде «…добротная классическая НФ. Твёрдая НФ…».

Да, твердей не бывает. Но, вот, это вот «…в общем, все умерли…» — и раздражает и отвлекает и — вообще, в итоге, делает бессмысленным сам процесс восприятия.

Старое доброе советское «…нам песня строить и жить помогает…» — далеко не столь уж и бессмысленно в своей предельной идеологической зашоренности. Да, свобода Личности — это важно, да — у каждого свои тараканы в голове, и вообще — «…правд на Земле — что заборов…». Ну да, ну да, ну да. НО… напомню ещё одну классическую цитату из стародавних советских времён: «…а зачем нужна улица, если она не ведёт к Храму?..». И — действительно: а зачем ТАКАЯ нужна?

[В погоне за чагинским Снарком, или Пространная история тьмы]

Десять лет назад Эдуард Веркин написал «Краткую историю тьмы», поставив в ХСМ жирную точку с запятой, и на долгое время как-то выпал из моего поля зрения, в смысле, новые книги его проходили мимо меня, лишь изредка доносились некие смутные слухи о них. А тут вот привлёк моё внимание «снарк снарк», в объёме нечестиво эпическом, с аннотацией загадочной, но прельстивой, и я его приобрёл, и я до него добрался.

И постиг, что через десять лет Эдуард Николаевич начертал «Пространную историю тьмы».

Это уже даже на типографском уровне заметно, ей же ей. Строгая коричневая обложка, шрифт без засечек. Вчитаемся – и сомнения пропадут. У нас снова есть писатель по имени Виктор, злой и циничный. В этот раз даже злее, потому как сугубо неустроен в личной жизни. У него снова творческий кризис, но есть люди, которые хотят, чтобы он всё-таки написал, и не абы какую халтурку, а настоящее. И это, а равно другие жизненные обстоятельства разной степени неправдоподобности, втягивают писателя Виктора в непонятное. Вам всё ещё мало совпадений? В «Чагинске» герои мимоходом обсуждают концепцию книг шёпота. В «Снегу Энцелада» шутят про ледяной небесный свод. Оба образа пришли аккурат со страниц «Краткой истории», чтобы влиться в «Пространную».

В полторы тысячи страниц, где веет радоном, где дышит зло.

«Краткая история», конечно, написана в основном от третьего лица, оттого стиль там несколько более сдержанный. В погоне за чагинским Снарком лицо у нас сугубо и сокрушительно первое, а потому мы видим классического веркинского рассказчика, который за столько лет нисколько не поменялся. Аллюзии, интонации, даже на уровне синтаксиса – этот слог не спутать ни с чем. Нет, бывали у автора разные эксперименты, но рано или поздно всё возвращается на круги своя, и новые словеса возвещаются старыми голосами. За плечами у Виктора стоят Куропяткин и Безымянный, Кокосов и Уткин; воспой Дросю Ку, убей василиска. Разве что в этот раз автор недвусмысленно пишет для взрослых и оттого может позволить себе преспокойно материться время от времени да обсуждать скоромное. Ну, без этого никуда, материал, в конце концов, обязывает.

Каков материал? Русская хтонь, эталонная, из палаты мер и весов, и дело тут отнюдь не в изобилии возлияний, картинах упадка, «свинцовых мерзостях жизни» или чём-то подобном (хотя так или иначе вы на них наткнётесь); нет, тут дело в куда более глубоком, по существу, даже мистическом измерении. На позднюю Марию Галину чем-то похоже, на поющих во тьме «Медведок», на неопределённо-уклончивых «Автохтонов». Готовы будьте, что вопросов будет больше, чем ответов, готовьтесь к отвлекающим манёврам, которых на порядок больше, чем существа дела (со временем вы поймёте, что до некоторой степени в них-то и состоит изрядная часть сути, но не всякая птица долетит до этого осознания). В этом саду расходящихся тропок поистине не знаешь, с чего начать. Ну возьмём, допустим…

Возьмём, допустим, заголовки глав.

Очень интересный эксперимент, если так вдуматься. Первые три главы обладают вполне понятными названиями, следующими из текста, усыпляют бдительность… А с четвёртой внезапно начинается рандом. И не простой, а, похоже, с хитрым умыслом. Заголовки глав изменены местами, да так, что кое-где названия из одного тома перебрались в другой. Можно даже предположить, что это приглашение к сопоставлению поучаствовавших в размене глав (однажды я проведу такой эксперимент), но обстановку усложняет то, что некоторые заголовки, кажется, ничему толком не соответствуют, тогда как другие – ещё более неожиданно – располагаются на своих местах. Иными словами, роман начинает нагло лгать вам уже на уровне оглавления.

Ну кстати да. Ложь. Главные персонажи много и афористично общаются, рефлексируют, пьют, отчего начинают трепаться и рефлексировать ещё отчаяннее, пока силы и сознание не покинут их – и не переставая гонят пургу. Снег мифического и недостижимого Энцелада заметает улицы Чагинска и других городов, невзирая на летний зной, укутывает в нарративные сугробы. Эта колючая смесь бытового вранья, профессиональной дипломатии, лизоблюдства, слухов, городских легенд и художественного вымысла – тот самый пресловутый радон, которым пронизан воздух книги. Удивительно, как мало обращают на это внимание в прочитанных мной отзывах и рецензиях. Если перестать выискивать в составе текста «реализм», сколь угодно магический, и сосредоточить газоанализаторы на витающих всюду квантах лжи и зонах их концентрации, многое, право же, станет яснее.

Ложь принято осуждать. Делая это огульно, обычно забывают, что человек – существо по природе своей лживое, это отметил ещё Э. А. По, любопытствующих отсылаем к «Надувательству как точной науке». Совсем любопытствующих и желающих более серьёзного обзора проблемы отсылаем к «Онтологии лжи» А. К. Секацкого. Приводить все рассуждения Александра Куприяныча здесь не станем, это уведёт нас ещё дальше, чем пьяная болтовня Виктора с Хазиным, но отметим, что искусство фальсификации, как он показывает весьма убедительно – один из сильнейших элементов прогресса, тропа к могуществу, путь к изменению реальности, прямому или косвенному.

В крохотном дремучем Чагинске реальность меняется постоянно.

На это тоже как-то не очень склонны обращать внимание, хотя всё на поверхности. Главные герои, как уже сказано, непрерывно брешут – пустой, безответственный трёп, ни к чему не ведущий, лишённый последствий… Ведь да? А как бы не так. Прислушайтесь как следует к народному ропоту, что сбегает по полуразрушенным улицам, отдаётся в библиотечных залах и шелестит краями газетных страниц. Практически любая нелепая небылица, которая со временем обретает силу общепризнанной реальности и прокатывается по событиям паровым катком, восходит к этому якобы невинному трёпу. Радиационная паника, строительство новой ЧАЭС, радон опять-таки? – всё прослеживается к легкомысленному вбросу Виктора в ранних главах, о котором он почти сразу и думать забыл. А вдохновенные рассуждения о Пересвете в доме культуры аукнутся уже лет через семнадцать, во втором томе. Примеры можно множить.

И ведь это даже не самое тревожное. Куда тревожнее непрестанное генерирование Виктором мертворождённых сюжетов – которые так и остаются невоплощёнными, никому не рассказанными… а потом как-то невзначай тоже просачиваются в реальность, коли не целиком, так уж хотя бы намёком на целое. Вспомним, например, про Снаткину и ложку. Виктор выдумывает про колоритную пенсионерку всякого, а потом реальность косвенно намекает, что не такой уж это может быть и вымысел…

И после множества таких моментов как-то иначе воспринимаешь настойчивые заверения Светлова, что Виктор должен писать. Если его праздное и не направленное в конструктивное русло олживотворение выплёскивается таким образом, какой же эффект может оказать настоящая книга? Это тем интереснее, если учесть, что Светлов – сам по себе фигура довольно неоднозначная. Фасад у него безусловно притягательный, краше большей части других персонажей, погрязших в пороках больших и малых (за вычетом разве что Аглаи, особенно во втором томе), но стоит ли доверять фасаду, вот в чём вопрос… Фамилия-то наверняка говорящая, но проблема возникает, когда вспоминаем, кого зовут «Несущим Свет». НЭКСТРАН вроде как несёт светлое будущее, но Чагинск обещание светлого завтра вдруг обходит стороной… И почему? Не оттого ли, что [i]жертва[/i] оказалась неполна и оттого не принята?

Сейчас мы вступаем на почву особенно зыбкую, опасную и к тому ж чреватую спойлерами, так что не желающим сего рекомендовано пройти мимо в любом угодном им направлении. Здесь рецензия плавно перестаёт быть рецензией и превращается не столько даже в эссе, сколько в охоту за тем самым Снарком, которого так и не нашли главные герои и которого, быть может, не существует вовсе. Над нами сгущается тьма, а может, просто темнеет в глазах от того, что стискивает горло пресловутый радон, существующий либо нет. В центре лабиринта лжи, о котором мы беседовали раньше, зияет невосполнимая лакуна, которую он призван оградить; в этой лакуне сгинули два подростка, и её постарались загородить стенами мифа и недомолвок не хуже тех, что на повседневной основе воспроизводит Виктор. Лжец индивидуальный и высоко одарённый столкнулся с ложью провинциальной, зато коллективной и распределённой; итог оказался смутным, мглистым и туманным, как и следует ожидать в таких обстоятельствах, и по сути нашему изучению предъявлен именно туман, а не сама лакуна, которой заманивают читателя аннотации.

И всё же некоторые спекуляции можно высказать – и, поскольку мне очень хочется ими поделиться, дальше будет мало велеречивого словоблудия и несколько пунктов чётко по существу, ГРОБ ГРОБ КЛАДБИЩЕ СПОЙЛЕР, так что вы предупреждены.

P.S.

Бродят дикие ягморты,

Мыши бдят.

Чучел пыльные когорты

Встали в ряд.

И шушун по лесу мчится,

Чтобы нам в ночи явиться.

Тёмен старый парк…

Снарк. Снарк. Снарк.

Искренне завидую людям способным наслаждаться самим процессом, глядя как автор переливает из пустого в порожнее. Пусть даже писатель «осуществляет трансфер» с большим знанием дела. Веркин конечно мастер бытописаний но раньше он не считал сюжет чем-то лишним. Да и черепашки бегали побыстрее.

Вот кстати выше не зря упомянули «Хроники страны мечты» (очень раннее) — Веркин вернулся к стилю «рулон туалетной бумаги катись» с которого и начинал свой путь в литературу. На новом, профессиональном уровне, да только уже без той легкости и чудинки за которую ему многое прощалось. Жаль, но автор которого я знал и любил похоже закончился. Прощай «Герда», прощай «Вендиго», прощай даже «Кусатель ворон», что во многом похож на нынешний чагинстайл, только куда короче и веселее. Ну а Снарк покрытый тиной пусть плывет себе куда собирался. Очень кстати характерная обложка, похоже художник приобщился к этому шедевру мировой, не побоюсь, литературы, перед тем как приступить к рисунку.

Размышление о научном познании, о стремлении к изучению скрытых до поры законов вселенной. Неочевидные взаимосвязи, влияние сложных структур на пространство, неожиданное, но лестное по отношению к человеку предположение об антропоцентричности и верховенстве красоты на вселенском уровне.

Я бы не назвала это научной фантастикой, здесь куда больше философии.

История с началом и без конца. Финал отсутствует как класс, оставляя читателя наедине с размышлениями и верой в то, что «всё взаимосвязанно». Неожиданный итог, вызывающий неожиданные ассоциации.

Апофения, апофения, моя изнурённая апофения

В рамках ознакомления с шорт-листом номинантов на Премию Книга года Фантлаба в номинации лучший рассказ/повесть русскоязычного автора.

Единственный НФ-рассказ среди всей пятерки российских номинантов.

«Крылья» входят в небольшой цикл Веркина «Поток Юнга», где кроме данной вещи есть ещё пара рассказов и одна повесть.

Человечество открыло много способов путешествия через пространство:

«Гиперсвет даст нам сотню-другую звездных систем, подпространство добавит несколько тысяч, а синхронистика обещает сразу Вселенную.»

Проблемам синхронной физики и посвящён рассказ. Для путешествия необходим актуатор — невозможная в нашем пространстве фигура. У человечества уже был опыт постройки актуатора, что чуть не уничтожило Солнечную систему. И вот попытка номер два.

Любопытная мне тема совпадений, синхронности, апофении, скрытых паттернов. Утверждение об антропоцентричности и урбанистичнлсти данного феномена. Как будто этого мало — добавление в уравнение красоты, «стремления к полёту».

И вишенкой на торте мысль о неудаче, как о необходимом этапе развития научной мысли.

Рассказ, заставляющий вспомнить лучшие вези из поджанра НФ «Великий Прорыв».

Возьмёт премию? Если учесть, что это единственный чисто фантастический рассказ среди всех отечественных номинантов — вполне возможно.

9(ОТЛИЧНО)

Участником одного из этапов эксперимента по изучению свойств поля Юнга невольно стал 23-летний криотехник Мартин. Место проведения эксперимента — Эрмитаж. Важное эмоциональное значение в антураже повествования имеет картина Яна Вермеера «Девушка с жемчужной сережкой».

Ничего особенного нового, но гнетущая атмосфера безнадежности передана хорошо. Почему-то в этом отношении напомнило антураж кинокартины «Таксист» Мартина Скорсезе.

Веркин ударился в реализм и получилось неплохо. Но наткнись я на эту повесть раньше на том бы наше знакомство с автором и закончилось. Ну не то все это. И наплевать на идеологическую базу (подведенную в предисловии), мол «нехватка произведений для юношества» и сравнение стилей — «смотрите как я вырос», если автора перестали посещать свежие идеи, а вместо вдохновения приходит Жмуркин. Да лучше бы сочинил еще одну вариацию «Герды», четвертую или пятую, раз ничего (сравнимого по уровню) больше не пишется.

САМАЯ АДЕКВАТНАЯ РЕЦЕНЗИЯ НА «СНЕГ ЭНЦЕЛАДА»,

в принципе, написана У. Эко:

«В порнографических фильмах всегда полно людей, которые бесконечно долго едут на машине; пар, которые тратят нереально много времени на то, чтобы зарегистрироваться в гостинице; джентльменов, которые несколько минут едут в лифте перед тем, как зайти к себе в номер … Прямо и грубо говоря, в порнографическом фильме, прежде чем увидеть нормальный трах, вам придется просмотреть нечто похожее на рекламный ролик городского транспортного управления».

Ну, только вместо последнего у Веркина трудовые будни, байки и немудрящие досуги нашего современника-гуманитария. И животноводство, тьфу, пищеварение означенного современника.

Я понимаю, что это такой модернистский прием – вроде псевдодокументального игрового фильма, снятого кривыми дрожащими ручками на любительскую камеру. Скажем, приходит герою такая пугающая посылка – и вместо леденящего ужаса, горячей волной накрывшего ГГ, нам несколько страниц описывают, как оный просматривает душеполезное на ютубе. Ну да, вполне себе достоверно психологически – но у Хемингуэя в «Белых слонах» про то же сделано лучше, а главное – короче. И ты читаешь, читаешь, читаешь, читаешь, читаешь все эти многая, без конца и краю, слова – а ведь ролики на ютубе сами себя не посмотрят...

Вот такой отзыв я написал, прочитав страниц 150 «Снегов Энцелада». Но все это, наверное, мимо, потому что роман все же цепляет. Даже вот приснился, а разговоры по мобильнику – нет, действительно, не снятся. Это «цепляет», конечно, во многом объясняется моей принадлежностью к целевой аудитории: XY 47 лет с провинциальным бэкграундом, гуманитарий, мигрировавший в бизнес. Но как портрет моего поколения, нечувствительно прогадившего страну, роман, наверное, интересен не только нашему поколению. И я не столько даже про точно схваченные черты, вроде потребительской фиксации у позавчерашней молодой шпаны, не брезговавшей накатить теплой водки из пластиковых стаканчиков. Нет, я скорее про особое умонастроение, которое многое в нас объясняет (например, про то, что активистами, пытавшимися что-то изменить в стране, стали люди не самые в наших компаниях умные – а самые умные сосредоточились на малых делах для себя любимых).

Ну и вообще, сегодня «настоящий» роман про современность распознать довольно легко: если кажется актуальным без обращения к текущим событиям – значит, перед нами хорошая литература. Для меня роман Веркина оказался именно таким.

Книга интересная. Много новой информации из области коллекционирования, с которой обычные люди не соприкасаются в жизни. Очень понравилось, как автор вводит мистическую составляющую, не часто, но концентрированно, местами пробирает.

Последние 2 главы не понравились, какое-то бессмысленное морализаторство на пустом месте. Хотя, возможно книга для подростков и их нужно настраивать на что-то вечное и доброе, а у меня это уже отмерло, потому и кажется, что глупо.

«Чагинск» – донельзя нескладный текст, хорошо отражающий нашу нескладную жизнь. Стругацкие на Стругацких (тут и словесное недержание вперемешку с холодком чудес из «Улитки», и мерцающие недосюжеты из «Хромой судьбы», и траченный молью Виктуар, который все никак не перестанет бренчать, и странная смесь Зурзмансора с Демиургом из «ОЗ»…). И все тянутся-тянутся перед героем кривые глухие окольные тропы, и всего этого чересчур, прям Дмитрий Быков какой-то. Читатель изнасилован мокрецом, тьфу, шушуном – старомодным, ветхим, своим. И миноги, тьфу, растебяка, quantum satis.

Ну или возвращаются такие Билл Денбро и Бен Хэнском в Дерри – только Билл пишет всякую фигню на заказ, а Бэн строит дома для нуворишей, с золотой лепниной. Презирая и заказчиков, и себя. И от тех тогдашних в них ничегошеньки не осталось. И то ли в победившем пластмассовом мире вообще нет ничего настоящего, то ли настоящее недоступно давно пластмассовым героям. Это в Дерри было It, а в русском Чагинске – только фрейдовское Id. Один черт, по-русски звучит одинаково. Талантливый режиссер сделал бы из этого сериал в роде «Фарго», только круче. В общем, невозможно это читать, но и не читать невозможно.

А самым любопытным мне показалось схваченное чутьем настоящего писателя ключевое значение нулевых для нас нынешних, сорока-пятидесятилетних. Что-то с нами произошло между советским детством и вот этим настоящим. Где-то на излете девяностых – начале нулевых шальное выживание сменилось циничным, я не знаю, corruption в самом широком смысле. Где «нас» отличает от «них» только ирония, сарказм и прочая ничего не значащая болтовня. И вот эта связка, она многого стоит. И пусть роман мне не понравился, но вторую часть, конечно, прочту, когда появится на Литресе.

Ценность этой книги необыкновенна, это понимаешь когда держишь в руках полуторатысячестраничный кирпич Веркина и знаешь что ты обеспечен прекраснейшим чтением как минимум на месяц. Поверьте, это дорогого стоит !

То, что читателя оставят в дураках, понятно из названия. Но не все читали Кэррола, и потому возможны недоразумения. Один известный ренегат и оппортунист как-то провозгласил: «Цель — ничто, движение — всё». Книга — о том же.

Но взбаламученное море со временем успокаивается, и остаются умеренно прозрачные воды и ил, покрывающий скрывающиеся на дне артефакты — кепки, сапоги, велосипеды и даже трелевщик изрядной величины.

Думайте сами, гадайте сами.

Но у Кэррола — много короче, да.

С третьим томом ХСМ отношения у меня сложились сложно.

С одной стороны, тот же самый сочный стиль, что в «Пчелином Волке». И история, в общем-то, дюже хороша и атмосферна, к чему перейду далей. Но... Есть у меня уязвимость — ужасно не люблю испытывать испанский стыд за персонажей. Тем более за протагонистов. А Кокосов... Евгений Валентинович Кокосов, эсквайр, такого рода моменты генерирует. Во-первых, конформист, всеми правдами и неправдами удерживающий своё положение в стае... пшепрашам, в лицейском классе, хотя велика ли разница? Во-вторых, влюбился, что толкает на закономерные подвиги. В-третьих, ещё и роняйка — не буду объяснять, кто читал, тот в курсе. По юности лет такие моменты воспринимались ещё тяжеле, так что при первом прочтении отложил книгу, ещё когда главгерой полез на дачу Панченко.

Но в последствии вернулся. Втянулся. И даже теперь нахожу, что люблю эту книгу не меньше иных в цикле, несмотря на неприятные черты как Кокосова, так и Лары (никогда ей не доверял, хотя во всей красе она раскроется только в четвёртом томе). КХП показывают, что реальный мир здесь на самом-то деле не менее странен и причудлив, чем та самая Страна Мечты. В чём-то, пожалуй, он даже загадочнее и мистичней. И это придаёт уже душевно обстёбаной теме эскапизма новый твист. Середина книги, с вылазкой на природу и дальнейшими приключениями в

Вырастание протагониста из прежних рамок вышло здесь куда нагляднее, убедительнее, чем у Зимина в МС. И в свете вышеизложенного даже ставит вопрос, как расценивать финал: как неполное превращение, или как то, что Кокосов перерос иных персонажей цикла, понял, что этот мир и сам по себе достоин, чтобы в нём остаться и жить полной жизнью? Сложно судить. Как бы то ни было, вышло красиво.

P.S. Со страниц моего однозначно любимейшего эпизода в третьем томе, если не во всей серии, Колчеданов гневно требует, чтобы я накинул книге ещё один балл, но я всё-таки воздержусь.

Оценка, безусловно, мотивирована тем, что я полжизни возвращаюсь к этой книжке. Обожаю этот роман, натурально. В своё время он на меня очень сильно повлиял. Не уверен, можно ли назвать его объективно лучшим в ХСМ, но у меня он однозначно любимый, остальные не производят такого же впечатления.

Во-первых, стиль. Тот самый веркинский стиль, который меня прельстил при первом, нечаянном столкновении с ним в «Вампире на тонких ножках» и который заставил меня приобрести первые книги ХСМ просто из-за имени автора. Блистательный афористичный слог. Первые страницы полторы я могу цитировать наизусть, и много-много ещё иных цитат и отсылок к «Пчелиному Волку» регулярно у меня на устах. Безымянный, безусловно, мой фаворит среди протагонистов ХСМ — и притом, что к «Снежным псам» он сделался значительно выдержаннее и мудрее, «Волк» вызывает на порядок больший эстетический резонанс.

Сложно поверить, сколь малый промежуток отделяет эту книгу от МС. После дёрганых приключений Зимина, создающих порой (ложное) впечатление, что автор сам не знает, к чему идёт, тут всё очень чётко, лихо закручено, слегка нелинейно, с перескоками, с кучей тайн — некоторые откроются по ходу книги, некоторые в следующих томах, а некоторые всё ещё ждут шестого тома, чтобы разрешиться. И масштаб резко взмывает ввысь. Проект «Двери» из смутной байки превращается в один из нескольких секретных, хорошо финансируемых и эффективных предприятий. Детский фольклор переплетается с безумной наукой и конспирологией. Из противостоящих сил непонятно, кто кого хуже (а в дальнейших книгах это станет ещё туманнее), и со всем этим пытается разобраться главный герой, без имени, без прошлого, без понятия, без своих знаковых револьверов — а также со светлой головой, подвешенным языком и бескрайним самомнением. Но харизма у него всё же бешеная, искупает юношеский максимализм. Персонажи прошлой части заиграли ярче (и частично успели превратиться в легенды — я искренне обожаю этот приём), да и новые не подкачали, от эксцентричного Ван Холла и крутейшего Варгаса до скромного Кипчака (тоже в дальнейших томах не такого уж скромного).

«Пчелиного Волка» я перечитывал много раз. Последний раз совсем недавно. И всякий раз на последних страницах по коже бегут мурашки.

Первый роман ХСМ, и, на мой взгляд, всё-таки самый слабый. Неровный, невыдержанный. Есть тут фирменные веркинские изощрения стиля, но ещё не столь изысканные и афористичные. Сюжет очень дёрганый, что отчасти соотвествует эстетике сна («лоскутность» Страны Мечты неоднократно подчёркивается и здесь, и в дальнейших книгах). Ну и герои, самое уязвимое место. Пытаясь сделать Зимина «никаким» подростком, Эдуард Николаевич несколько переборщил. Ляжка пока что тоже несколько карикатурный, хотя уже выказывает некоторые задатки того, что будет впоследствии. Перец тоже ещё не тот, хотя это оправдано сюжетно,

Но тут уже есть премного славных вещей. Дивные пассажи, которые хочется цитировать на память («Ищи верблюда в себе, а не себя в верблюде, тут тебе не нерестилище!»). Восхитительные сюрреалистические моменты, вроде бутылки со скелетиком мёртвого джинна. Сам сеттинг — кто мог подумать, что Страна Мечты похожа на огромный ролевой полигон без инфраструктуры и с чудовищами, где подростки выживают как могут? И, разумеется, История о Страшной Тайне, которая в детстве, при первых прочтениях, пробирала меня аж до костей, да и сейчас чуется ещё в ней что-то такое. История, намекающая на иной сюжет, который начнёт по-настоящему разворачиваться уже в следующих книгах. Есть и другие зацепки, другие ружья — их я обнаружил уже при следующих прочтениях, в первый раз «Место Снов» прошло у меня со скрипом, не с первой попытки.

Не так давно перечитал все пять книг, как в процессе с удовольствием узнал, что шестой и финальной всё-таки быть. Посмотрим, какой она выйдет. Хороший цикл, и первая книга тоже хороша. И всё же определённо хуже других, как минимум, на мой вкус.

Рискованно ставить не максимально возможный балл произведению о Великой Отечественной. Еще более рискованно пытаться это объяснить, не нарвавшись на обвинения: «вот ведь, гад! на святое варежку разинул!» Ну вот возникло у меня такое чувство, а объяснение пришло потом, очень даже не сразу. Как-то уж очень много эпизодов выглядят... натуралистично, но... как-то наигранно... натянуто что ли. И еще местами какое-то такое, извините, впечатление, что не про войну написано, а как пацаны в индейцев играют. Возможно, это специально выбранный стиль, так как целевая аудитория — современные подростки? Общая идея, конечно, интересная. Художник опять же колоритный. Облачный полк проявляется не сразу, как-то постепенно, даже в виде какого-то «послевкусия». Как элемент чего-то мистического, там, где этого совсем не ожидал.

Я хорошо помню, что когда я писал поэму,

никакого другого значения у меня и в мыслях не было,

но с тех пор люди всё время пытаются найти в «Снарке» значение.

Мне лично больше всего нравится, когда «Снарка» считают

аллегорией Погони за Счастьем.

(Льюис Кэрролл)

---

Отзыв на вторую книгу романа.

Коренное отличие второй книги от первой — здесь больше действия. Осмысленного действия. Сюжет заметно оживляется, появляется интрига. Если в первой книге главные герои практически все время находятся в состоянии алкогольного опьянения (со всеми вытекающими), то здесь они являют собой образец трезвости. Ну почти...

И — да, здесь читателя наконец-то ждет настоящее расследование. Я бы даже посоветовал тем, кому не зашла первая книга, начать сразу со второй, — возможно потом захочется перечитать первую. Хотя лично мне первая книга понравилась больше. Но считаю своим долгом предупредить: не смотря на наличие расследования, «снарк снарк» — ни разу не детектив. Никаких ответов на загадки в финале вы получите. Да, финал у романа есть, но совсем не тот, на который рассчитывает читатель.

Кстати, лишь перелистнув последнюю страницу, я понял, почему роман называется именно так, а не иначе. Думаю, не ошибусь, если скажу, что «снарк снарк» — роман-нонсенс, как и приснопамятное произведение Кэролла. Здесь главные герои тоже охотятся на Снарка. На своего личного Снарка. А поскольку место действия — российская глубинка, то и Снарк здесь соответствующий — местного разлива. Забористый такой Снарк, с национальными особенностями. Местные называют его Шушуном.

Но Снарк остается Снарком, как его не называй. Поэтому не ищите здесь некие тайные смыслы и посылы и не пытайтесь читать между строк. Просто наслаждайтесь хорошим литературным языком, тонким юмором, горькой иронией, блестящей сатирой, пускайте слезу над трагическими обстоятельствами, ломайте голову над загадочной русской душой.

Но Боже вас упаси, искать в этом грандиозном произведении хоть какой-то смысл. Шутка, конечно. Наверное какой-то смысл все же здесь есть. Он просто обязан быть. Хотя я его, увы, не нашел.

Первое знакомство с Веркиным.

Если вдуматься, невероятно страшный рассказ.

Настоящая антиутопия. Мир предельного социального расслоения. Доведенная до абсурда ситуация, корни которой находятся в сегодняшнем дне. Унизительные попытки перебраться поближе к центру, купить квартиру, завести ребенка. И всё это — работая на странной, но высокооплачиваемой работе кэт-токера.

Вот после таких рассказов можно становиться социалистом и начинать революции.

Ужас во фрактальности — люди, работающие на ничтожных должностях в Центре, являются богачами и випами в своем районе. Домработница Госпожи — практически божество, на одну ступень ниже домашнего питомца хозяйки.

Короче, мерзко всё это. Настоящая антиутопия.

Веркин молодец, пишет прекрасно!

10(ПРЕКРАСНО)

— Что вы пьете? — спросил Павор.

— Кто — мы? — осведомился Голем. — Я, например, как всегда, пью коньяк. Виктор пьет джин. А доктор — все поочередно.

(А. и Б. Стругацкие)

---

Отзыв на первую книгу романа.

Самое первое впечатление о произведении, возникшее еще до начала чтения, — его величина. Букв действительно — очень много. Роман не просто огромен, он — колоссален. И это вызывает легкую оторопь и опасение. И содержит некоторую интригу: в самом деле, ранее таких объемных вещей автор не писал.

Да, текст очень объёмен. Объёмен и плотен. Настолько плотен, что, кажется, можно есть его ложкой. Он застыл, как холодец. В нем мало действия и много диалогов. Много рассуждений и философии. Но приготовлено очень вкусно. Вкусно и удобоваримо. Незаметно втягиваешься и начинаешь поглощать целыми страницами.

Жанр определить очень сложно. В принципе, от Веркина можно ожидать всего, но я почему-то рассчитывал на хоррор и мистику, хотя аннотация обещала детектив. В итоге ни мистики, ни детектива как таковых не обнаружилось, разве что элементы и того и другого. Есть небольшой сюр, но именно что небольшой, уютно соседствующий со вполне себе объективной реальностью.

Наверное все же это — реализм. Ироничный и юморной вначале, печальный и трагичный — под занавес. Хотя и с элементами.

Мне книга понравилась. Я ставлю ей твердую 10. Но при этом понимаю, что понравится она далеко не всем. Даже почитателям таланта Веркина. Ибо Веркин тут совсем другой: мало действия, мало интриги, нет хоррора и фантастики. Сюжет прост и прям, как железнодорожный рельс: главный герой шатается по городку своего детства и предается в равной степени воспоминаниям и пьянству. Причем под конец перестаешь отличать реальные воспоминания от состояния, редуцированного алкоголем. А еще в его сознании постоянно рождаются разные сюжетные конструкции, обусловленные то ли его писательской профессией, то ли количеством потребленного алкоголя. Причем эти умозрительные фантасмагории, поначалу забавные, к финалу начинают приобретать такие причудливые, такие гротескные и пугающие формы, что реально начинаешь опасаться, не словил ли главный герой «белку».

В общем, интрига тут если и присутствует, то совсем незначительная, и какая-то невнятная. И если кто-то купился на аннотацию (она кстати совершенно не отражает сути произведения), спешу разочаровать: ни каким «случайным свидетелем» ГГ не становится, и ни какого «смелого расследования» не ведет. Хотя, если вам нравятся «Хромая судьба» и «Гадкие лебеди» АБС, то скорее всего книга вам зайдет. Попытаться в любом случае стоит. Все же это — Веркин.

Повесть Эдуарда Веркина «Осеннее солнце» продолжает успешно разрабатываемую писателем неиссякаемую тему взаимотношений тинейджеров с миром и друг с другом. Кстати, с этой повестью Веркин в 2019 году занял первое место во всероссийском конкурсе на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру». Четырнадцатилетние девчонки отличница-толстушка Дрондина и худая динноногая троечница Шнырова живут со своим одноклассником Иваном (от его лица ведётся рассказ) в деревне Туманный Лог. Даже не деревне, а в том, что от неё осталось: три обитаемых дома. Позади восьмой класс, а впереди – целое лето и неизвестность, связанная с тем, что деревня умирает, её обитатели разъезжаются. Рано или поздно придётся покинуть родные места и героям повести, а пока враждующие девицы «делят» между собой внимание Вани, который старается не обидеть ни одну, ни другую «конурентку» и постоянно выдумывает себе и девочкам интересные занятия. Выдумывает, конечно, Веркин – непревзойдённый креатор провинциальных детских приключений. Эта книга – о подростках, которые сами себя занимают во время каникул. О них, и о щемящей печали по уходящей деревенской натуре, вместе с которой мы теряем нечто очень важное и словами необъяснимое.

Все бы хорошо но много лишних букв. Где-то со страницы тридцатой начал пролистывать а затем и вовсе заглянул в конец бесплатного отрывка. Пытался найти когда случится хоть какое-то действие и начнется сюжет. Все же 115 страниц ни о чем многовато даже для позднего Веркина, который полюбил подражать классикам и разливаться мысью по древу. Может где-то там в конце и есть еще тот человек что написал Вендиго и Герду но пробиваться к нему сквозь унылую бытовуху выше моих сил. Кому-то антураж нулевых греет сердце, но для меня это время ушло, да и одним антуражем сыт не будешь.

Хорошая повесть с уже знакомым псом Баксом. В мире царит постапокалипсис, тварей стало много, они постоянно нападают на людей. Читается легко, необычно что в роли рассказчика собака, интересно следить за ее приключениями.

Саспенс присутствует, за героев переживаешь. Должно быть интересно как подросткам так и взрослым. Единственный минус на мой взгляд — слишком коротко, быстро читается.

К прочтению однозначно рекомендую.

Достаточно странная книга, это переработанный вариант повести «Чудовище с улицы Розы». Повествование ведется от лица пса Бакса, а в остальном это практически та же самая книга, сюжет идентичный, да и практически все диалоги тоже. Поскольку я только что прочитал первую книгу, эту читать мне было откровенно скучновато. Но сама по себе книга достаточно неплохая, да и животное в роли рассказчика это довольно необычный прием. Просто не очень понятно, почему вдруг автор решил написать такую версию своей более ранней книги.

Отличный подростковый хоррор. Но в книге есть довольно жестокие моменты, сцены убийства животных, сцена когда герой находит прибитого к дереву кота. Местами довольно жутковато. Впечатлительным подросткам (да и взрослым, пожалуй) лучше не читать. Думаю, возрастной ценз должен быть от 16+.

И ваши кудри, ваши бачки засыпал снег

По несчастью или к счастью,

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

Даже если пепелище.

Выглядит вполне,

Не найти того, что ищем,

Ни тебе, ни мне.

Геннадий Шпаликов

Действие «Снега Энцелада», второй книги романа «снарк, снарк» разворачивается спустя 17 лет после событий «Чагинска». Что-то около 2019, о ковиде и прочих мерзостях еще и речи не идет. Сытая спокойная стабильность. Виктору к пятидесяти, живет и работает на югах. Непыльно, хотя порой нервно, в далекой от литературы сфере. Возглавляет фирму по проведению мероприятий, «ивент-менеджер», кажется так это называется.

И все у него в порядке: упитан, воспитан, ведет здоровый образ жизни, принимает хлорофилл в таблетках в помощь организму. Не пьет, а у нас теперь никто не пьет, как-то незаметно трезвость в России стала нормой. Превратился в записного гурмана, по части оценки вкусовых, обонятельных и эстетических качеств еды даст сто очков форы любому ресторанному критику. Это к вопросу пищи физической, что до духовной — избранные каналы ютуб: девушка режет мыло, мастер единоборств расправляется с манекеном, милитари-мачо проверяет на дальнобойность и меткость разные виды стрелкового оружия.

Он сибаритствует, но в меру. Не обременил себя ни семьей, ни недвижимостью, ни даже машиной. Валить он собирается отсюда. В Черногорию. Там хорошо, там и прикупит все необходимое. Вот подзаработает еще и тронется — не бросать же дела, которое приносит стабильный доход. А тревожные звоночки, извещающие, что может уже и пора , дзинькают все настойчивей. Штатный поэт фирмы оказывается в эпицентре скандала, на очередном мероприятии случается драка между заведующими детскими садами, видео уходит в сети. Срывается богатый заказ, клиент требует стопроцентного возврата аванса, большая часть которого уже потрачена на подготовку мероприятия. Партнер успел заказать к тому самому событию брендированные сумки в количестве по ошибке не сотен, а тысяч единиц.

Все это хреново, но дерьмо случается. Даже пара бандюганов в трекниках, словно прямиком из лихих девяностых с требованием вернуть тот самый аванс и угрозами — нонсенс, но разберемся как-нибудь. А вот посылка, доставленная неизвестным курьером — пакет, в нем бейсболка, которую Виктор видел на пропавшем мальчике Андрее в день накануне исчезновения, бейсболка парня, которому теперь было бы 28, с кровавыми пятнами — вот это уже чертовски хреново.

Когда же на горизонте появляется Роман, артист, который тогда прибился к нему, вместе искали мальчишек, вместе пили, вместе участвовали в финальном трагическом действе, после ничего друг о друге не слышали. Вот когда появляется Роман с известием, что пишет книгу о тех событиях, это уже совсем нехорошо. Продвинутый ценитель хоррора скажет: «Ну да, «Оно», Кинг, совершенно та же схема, незакрытый гештальт из прошлого взывает, чтобы герои снов собрались вместе и довершили битву с чудовищем, даже против своей воли.»

Так, да не так. В отличие от порядочных кинговых героев, парсонаж принсипаль Веркина всегда циник и вряд ли какие-то моральные обязательства, даже вкупе с появлением человека-из-прошлого и предмета-из-прошлого сподвигли бы его на возвращение. Но предпринятый стихийно поиск еще одного человека, который мог обо всем этом что-то знать, того фотографа Хазина на раздолбанной «шестерке», который сначала был придан писателю Виктору в помощь, а потом как-то незаметно оттеснил его от синекуры, так вот, поиск увенчивается успехом.

Хазин находит его сам, он явно при власти и богат (не обеспечен, как Виктор, а по-настоящему богат, это большая разница), и он смертельно напуган. Предлагает денег, чтобы Виктор не лез в это дело. Много денег. И что в этой ситуации делает наш продуманный герой? Правильно, выдвигается в сторону Чагинска. Если сейчас столько дают, то на месте ставки повысятся. А там уж и Черногория не за горами. Вы поняли, о чем я? Он ни разу не рыцарь в сверкающих доспехах.

Итак, он едет. И застает в городе детства, который обещал стать круче Силиконовой долины (помните грандиозные планы миллиардера Светлова?) застает мерзость запустения. Чагинск словно по плечи ушел в землю, это и не город уже, а что-то вроде поселка. Радости прогресса используются горожанами, чтобы переругиваться в чатике, «Растебяка» давно закрыта, а с ней прочие плоды местного креатива, да что там, даже городская клиника закрыта.

А вот мэр новый, мэрша, Зизи, бывшая завклубом, там был скандал с прежним градоначальником, ну и... Она, Зинка (так чагинцы зовут власть предержащую), друг детства Федор (теперь подполковник полиции), да в прошлом чучельник, казавшийся не то тайным маньяком, не то с придурью Сарычев (Саруман у горожан, чо, прошаренные все, кино смотрим) — теперь экспортер леса. Эти трое живут в Чагинске совершенно по золотым европейским стандартам. Замечательно хорошо живут, со вкусом.

Это присказка. не сказка. Сказка будет впереди. А вы думали, я прям все расскажу?

Чагинск — город надежд

«С квантовой точки зрения клопы, кусающие постояльцев гостиницы «Центральная», – это те же самые клопы, которые кусали Чехова сто с лишним лет назад. Быть покусанным клопами, терзавшими Чехова — к удаче.»

2001 год, начало Тучных нулевых лето. Писатель со знаковым для современной русской литературы именем Виктор приезжает в город своего детства. В Чагинске, у бабушки он проводил каникулы до пятнадцати лет. С пятнадцати до нынешних тридцати не был ни разу. И на похоронах у бабушки, исполняя ее волю, тоже не был. Тогда, в то последнее лето, она взяла с внука обещание никогда не возвращаться в этот город. Что ж вернулся?

Да вот как-то так: у Виктора все складывалось неплохо, сумел найти свое место под солнцем, написал книгу, хорошую, «Пчелиный хлеб» про подростка, который приехал в деревню к деду и неожиданно остался один на хозяйстве — как он со всем управляется. Роман полюбили читатели, тепло встретили критики и... все. Печально, но он оказался автором одной книги. Имя, однако, уже составлено, что позволяет зарабатывать окололитературной фигней. В частности, лок-фиками — писанием фальшивых историй маленьких городков, коих в Расеюшке хоть тысячу верст скачи, всех не объедешь.

Знаете, все же хотят, чтобы у места, в котором они живут, в анамнезе было что-то значительное, свои события и личности, городские легенды, культурный бэкграунд , исторические анекдоты- чтобы все как у больших. Находишь более-менее известного персонажа, который когда-то проезжал через город, останавливался в нем, хотя бы по причине сломанной каретной оси, и фигачишь погонные километры славной городской истории осиянной светом вальяжной государственности. После книгу в роскошном издании ограниченным тиражом станут дарить почетным горожанам и гостям города, а Виктор унесет в клювике достойный гонорар Князю прибыль, белке честь.

Очередной заказ — Чагинск, и тут уж не до бабкиных запретов, где платят, туда и едешь, а то ведь заартачишься, и звать перестанут. А у Виктора в этом городке друзья детства, не то, чтобы прям пылал желанием встретиться, но все же. Не чужое место, не чужие люди, приехать столичным деятелем культуры при деньгах — разве плохо? Интересно как органично Веркин сплетает в экспозиции тезку героя Банева из «Гадких лебедей» Стругацких и Программу привнесения культуры в провинцию из «Пути побежденных» Лазарчука с постоянными темами собственных книг, начиная с «Кошки ходят поперек» (второй, кстати, роман того цикла называется «Пчелиный волк», ничего не напоминает?)

Провинция, но не убогое болото, а вполне себе обнадеживающая, где люди понемногу обустраивают жизнь, гордятся корнями, ищут и находят баланс между западным и почвенным, занимаются творчеством (хотя бы даже чаще всего уровня «лебеди из старых покрышек и пальмы из пластиковых бутылок»), находят способы приструнить коррумпированную местную власть (умеренно коррумпированную). Лелеют ростки своих талантов и в целом потихоньку обустраивают Россию, пока в москвах мутят непонятные схемы.

Таким предстает и Чагинск в долгой романной экспозиции, в продолжении которой ничего не происходит. Нет, не раздражает, потому что проза Эдуарда Веркина — то, чем можно наслаждаться так же бесконечно, как смотреть на огонь, воду и чужую работу. Хотя, чивоуштам, душа просит интриги. И она случается. Сразу после широкого празднования Дня города исчезают два мальчика. Один из них — сын Кристины, с которой герой дружил в детстве. Второй их друг, Федор, работает в местной милиции и по всему, ему бы на ноги всех поднять, не шутка — дети пропали. Но странным образом. ничего не происходит.

Удивительно, но пока масштабный поиск не инициирует олигарх, компания которого именно здесь, в Чагинске планирует некую загадочную и глубоко засекреченную стройку века — до тех пор, пока миллиардер Светлов, не организует поисковые мероприятия, буквально сам включившись в них, горожане как-то даже и не реагируют на ЧП. Напрасно бедная мать колотится рыбой об лед — все заняты своими огородами, более состоятельная часть посиживает вечерами в «Растебяке» (плод местного креатива: расстегай+кулебяка — наш ответ мак-даку). Да и после, потрепыхавшись словно для вида, скоро перестают искать. Родители второго мальчика говорят, что нашли какую-то записку, оставленную сыном, подались-де, пацаны на озеро Байкал. Найдутся.

«Снарк, снарк» в первой части — по сути развернутая метафора российской жизни нулевых, с ее большими надеждами, достаточным уровнем свободы, некоторым финансовым ростом, предприимчивостью и творческими импульсами, но прежним тотальным недоверием к власти и возведенным в абсолют принципом «моя хата с краю». Раздражало, как много в книге пьют, пока не вспомнила, как часто и помногу сама, и абсолютное большинство знакомых пило в тот период. Такое время тотального самоодурманивания.

Я сказала о развернутой метафоре. Весьма развернутая, страниц много, и это только первый том дилогии. Если вы еще не фанат Веркина, как это давно случилось со мной, начните знакомство с его прозой с «Облачного полка», «Друга апреля», «Герды», «Осеннего солнца». Но если любовь к настоящей литературе больше в вас, чем страх перед многабукв — заходите.

Написано интересно, качественно, с хорошей проработкой характеров и фантастического (постапокалиптического) фона, на котором происходит действие.

Читать стОит, хотя так высоко как его оценили всякими премиями, я бы не стал.

Но твердые 7 роман заслуживает.

Если охарактеризовать эту книгу одним словом, то эта книга — злая. Злая книга, пропитанная злостью и ненавистью. А источник всего этого — главный герой, школьник Никита.

Удивительно было читать произведение написанное в таком ключе, ведь все читанное у Веркина до этого было, наоборот, доброе, светлое и позитивное. А здесь все резко изменилось. Стала ли хуже книга от этого? Разумеется нет, талантливый человек талантлив во всем.

Если отбросить мрак исходящий от главного героя на протяжении всего повествования, то книга типично Веркинская. Небольшой захолустный городок, описание местной природы и достопримечательностей, обитателей и событий, которые происходят на этом краю земли.

Это все традиционно интересно и отлично написано. Сложно к чему-то придраться. Главных персонажей трое. Никита, его как бы друг Вырвиглаз и еще один типа друг Упырь. Почему как бы да типа? А потому что нет у Никиты друзей. С одной стороны, потому что Никита такой. С другой — потому что окружение такое. В сладком экстазе обе причины сливаются и получается странная троица, которая сопровождает нас до самого конца.

И вот они втроем общаются, развлекаются, работают, познают окружающий мир и людей. Кто-то ненавидит всех и все вокруг, для кого-то каждое местное событие — это целое открытие. А кто-то просто странный. Вот так и движуться постепенно к финалу.

Происходящее ближе к концу книги почему-то напомнило мне «Американскую трагедию» Драйзера. Вот только Клайд, несмотря на тщательную подготовку убийства своей подружки, в последний момент попытался остановиться. Стал ли он жертвой обстоятельств и окружающего мира? В какой-то степени. Главное ведь не то, о чем ты думаешь, а то — что делаешь. Никита не сомневался. Боялся, но не сомневался. При этом мотивация выглядит мягко говоря неубедительно. Да и нет ее по сути.

А мертвец — может быть и живым. И может быть, это даже хуже, чем мертвый. Быть никому не нужным — много ли в этом радости? Извечный вопрос, в деньгах ли счастье? В этой книге имеется точный ответ, не в деньгах. Но, вроде этот ответ и так все знают. Экая невидаль.

Что имеем в итоге? В плане стиля и манеры написания это типичный роман Веркина. И это однозначный плюс. Его книги легко читаются, обладают приятной и интересной атмосферой, а герои всегда отлично выписаны и живее всех живых. Даже будучи мертвецами. Пусть и не физически. До поры до времени. А вот какой-то яркой идеи я не увидел. Зато увидел много злости. Да, у нее есть причины. Да, не все в нашем мире белые и пушистые. То есть это не есть какое-то искривление реальности или неприятное фантазирование. Скорее суровая правда жизни. Сколько таких Никит гуляет на просторах нашей старушки Земли? А может в этом и была идея, показать в этот раз не то, как все в мире красиво, какие все хорошие и добрые? Что есть люди разные. И вырастают такими они не просто так. И стоит задуматься над всем этим. Ну вот, задумался. Все не зря.

Да одинаковые у него подростки. Тормознутый мальчик и вредная девочка. И нескончаемый «диалог» между. Где-то к середине это однообразное балабольство переходит грань после которой остаются лишь самые упоротые. Это кстати тенденция. Автор решил что он тоже живой классик и начал писать длинно и нудно. Нет я не спорю есть люди которым как раз и нравится эта нескончаемость. Но я бы предпочел Герду или Чудовище с улицы розы. Там тоже есть и мистика и нагнетание, но всего в меру. И у Острогина есть пара болтливая дечонка молчаливый пацан, но книга не состоит из одной их болтовни. Опять же кому-то именно подобная трепотня и строкогонство кажется главным достоинством «зрелого веркина», а по мне так автор перешел в на следующий уровень и уже малость испортился. Вот для чего он загнал бедных детишек в лес оставил без еды и воды? только чтобы растечься мысью по древу ака боян. Мол девочка бредит от обезвоживания поэтому автор может вспомнить детство и опять нести пургу в духе ранних хроник мечты. Из «Водопоя» мог бы получиться неплохой рассказ если оставить предпоследнюю главу, а из предыдущих двенадцати отжать воду. Правда название пришлось бы поменять )) Что до финала, то его лучше не читать (ну если вы не любитель комиксов) Выбрось автор последнюю главу книга бы только выиграла.

Оригинальный социальный пост-ап. Оригинальность как в слоге ГГ так и идее

Я понял, заболел Игорь. От укуса комара. А Анна ему понравилась. Но не сложилось

Небольшая фантастическая зарисовка из будущего.

И это — не «прекрасное далеко», выжить в этом мире очень непросто.

Рассказ об одном дне из жизни биолога Арсения, который вынужден зарабатывать оригинальным способом.

Необычная история, по-началу, не очень понятная. Но, прочитав несколько страниц, более-менее, все становится на свои места. Правда, повесть без начала и конца, всё-таки, мне хотелось бы, некой завершенности.

Не совсем я понял, что автор пытался донести до читателей. Просто, небольшой фрагмент из чьей-то жизни.

Пишет Э. Веркин, как всегда, ярко и интересно.

Сюжет пересказывать не буду, тем более что его тут и нет как такого. На протяжении всего рассказа автор нам подсовывает занудную историю отношений двух девчонок и попавшего между ними Ваньку. Разговоры, натужные ссоры, разборки из пальца... На чисто сюжетном уровне ничего примечательного. В нескольких местах вроде бы история немного нагнетает в сторону чего-то (динозавр, пиявки, подменыш, параллельный мир...), но тут же отскакивает назад в бытовуху.

Действие здесь играет вспомогательную роль — на нем плетется узор безысходности и тревоги.

Ванька-Граф старается не замечать, но детский мир, который он знал и создал для себя, пропадает в наступающем взрослом этапе. Не будет уже рыбалки, колокола, грибов. При этом сам герой еще не успел изменится, не вышел из детского мира. Это скорее взрослый мир принял его, в виде решения матери уехать.

Здесь нет зла или каких-то темных сил, которых можно победить. В повести мир героев разрушает обычная энтропия жизни. Вселенная остывает, звезды гаснут, темная материя наступает. Этому новому взрослому миру не нужна уха и ягоды, ему нужны деньги (которые зарабатывают уехавшие мужики).

На одном из второстепенных уровней можно увидеть, что земля в повести, несмотря на весь свой урожай, не нужна жителям. Деревня осталась где-то в счастливом прошлом, вместе с детством.

Идеи как таковой после прочтения не возникает. В отличие от черного настроя.

Это книжка про людей, про одиночество, про любовь, книжка пронзительная и одновременно изящная. Аналогов не знаю.

По сути, это про нас. Так же многие вещи к.б., и грань очень тонкая.

Хорошая книжка. Интересная идея, достойная целого цикла, а не одного романа. Убедителен немного специфичный взгляд ГГ на мир, вообще все динамично, интересно и заставляет сопереживать. Некоторые сцены описаны очень впечатляюще и красочно, такое ощущение, что ты сам все это видишь, и становится немного жутковато.

Да, все же очень жаль, что такая богатая идея уложилась всего в один роман.

Первым трем книжкам цикла поставил 8, а эта только 6. Испортила впечатление от книжки совершенно неудавшаяся Алиса, ее постоянные тупые плоские и однообразные подтрунивания над ГГ и Егором занимают очень много места, очень скучны и сильно раздражают. Раньше все читалось на одном дыхании, а тут вдруг застопорилось, и появилась скука. Жаль. Но в целом цикл очень хороший, прочитал быстро и с удовольствием.

– Здесь нет никаких букв, – ответил бот. – Книга пуста.

– Как пуста?

– Абсолютно пуста. Только бумага.

Эдуард Веркин -- Остров последнего злодея

На форуме упомянули, заинтересовался... Будущее, на Земле наконец-то построено некое благополучное общество (не коммунизм), подавляющее число его членов (судя по героям) правильные и глуповатые, и только главный герой выдумщик, хулиган, циник и вообще подросток широких взглядов. Увлекается историей. Берется доказать, что зло в их счастливом будущем осталось. Вызывает на необитаемый остров четырех примерных одноклассников и где-то за неделю доводит их до белого каления. «Зло внутри вас!» — кричит. Читал в ожидании интересных ходов и неожиданной развязки, но... Легкий слог, местами забавно, в целом же пусто. 0=0. Может быть, слишком много ждал от книжки для юношества.

В «Смене» Эдуарда Веркина описание одного дня инженера чел..., простите, нечеловеческих душ Арсения, дипломированного зоолога, концертирующего пианиста, специалиста по европейской поэзии и российскому Серебряному веку, который работает с Флоэмой. Нет, я не буду объяснять, кто это, Веркин моя давняя любовь и жаль, что теперь мало пишет, но он по-прежнему прекрасен.

Крайняя по времени издания повесть Веркина не относится к его лучшим вещам, но она очень перфекционистская. Фактически на маленьком пятачке через нескончаемые ссоры двух девиц и их хороводы вокруг резонера-пацана автор дает грустную картину вымирания деревни и традиционного уклада. Здорово нагнетает природные и рукотворные знамения, но вся ж история без спецэффектов и держится исключительно на мышцах авторского дарования. Эти сельские подростковые ссоры были и раньше, стилистически узнаваемы и эффекта новизны нет, отчего мне повесть показалась несколько вторичной. Но Веркин достиг такого уровня и мастерства, что и не лучший его текст и впечатляет и цепляет, ну а в части диалоговой вязи и юмора он точно один из лучших наших. Если не самый.

Вещь хоть и относительно ранняя в творчестве автора (и впоследствии продублированная в другом произведении), но вполне грамотно обрисованная. Выпад как против «старух-богомолок», так и против всего застарело — устарелого, в их лице.

Читать интересно, мизантропический стёб подан качественно, плюс с очевидным «преступлением и наказанием» в одном флаконе.

Ничего не понял. Все 32 минуты (именно столько длится аудиовариант чтива) ожидал некоего «развития событий»: появления инопланетян, вампиров, какой иной нечистой силы, ну — хоть чего-нибудь из этой оперы, что бы – ну, хоть как-то, хотя бы частично — «оправдало» бы предыдущий набор слов.

Нет, никаких претензий к чисто литературному, то бишь «технически – словослагательно – повествовательному» аспекту чтива – нет. Всё — предельно технично, корректно и т.д. и т.п.

Но… пардон, конечно… Однако – «…об чём конкретно спитч, уважаемый докладчик?...». Это сейчас было – что? Это – кому конкретно адресовано? Для какой аудитории создавалось? И – самое главное – ЗАЧЕМ? Одни вопросы. Никаких ответов

Не надо пытаться измерить «Остров Сахалин» Веркина мерилами традиционной фантастики и вообще литературы. История насквозь сюрреалистическая, воображаемый мир героини тут слишком смешан с ее реальным, чтобы пытаться их отделить. Поездка на «северные территории» это в первую очередь путешествие внутрь себя. Попытка взросления, обратившаяся кошмаром и регрессией обратно в детство.

Сирень впервые играет роль взрослого человека, серьезного ученого, отсюда этот канцелярский стиль изложения. На деле она нечто среднее между ребенком и взрослым. Она примеряет одежду взрослого, макинтош предков, и начинает искать нечто неописуемое, некий образ будущего.

Взрослый мир оборачивается чередой свинцовых мерзостей, жестокостей и вездесущей смерти. Чем дальше, тем мерзости свинцовей. Сирени самой приходится убивать, чтобы остановить убийства. Ее эмоциональную реакцию Веркин почти не показывает, зато в изобилии образы, нацеленные на эмоции аудитории. И вот то и дело к героине начинают приходить образы ее детства, они описаны с большим вкусом, ярко и подробно. Потом начинают появляться живые дети, сперва ее компаньоном становится Ерш (после особенно жуткого эпизода в деревне, уничтоженной медведем-людоедом), затем трое корейских слепых детей. Героиня их спасает, не считаясь ни с чем — и сама едва не гибнет. Затем у нее появляется сын. И начинается творчество.

На образно-эмоциональном уровне (а нужен ли здесь другой?) это выглядит как антитеза миров «взрослый смертельный и жестокий» — «детский живой и добрый». За творчество в структуре личности человека отвечает внутренний ребенок, и Сирень логично приходит к творчеству, это способ снова стать ребенком. Взрослый мир отрицает творчество, но ребенок оказывается сильней. Ребенка невозможно убить, он родится вновь, он переживет войну, будет творить, мечтать, полетит к звездам, и так далее. Если ты милая девочка, то за воротами райского сада еще жив единорог, альтернатива — ад взрослых на Сахалине.

Как я сказал выше, появлению детских образов предшествует нечто шокирующее, смертельное. Так первый ребенок является в разоряемой деревне айнов, один из бандитов бросает ему отрезанную голову, и Сирень убивает бандита. Появлению корейской троицы предшествует атака носителей МОБ. Рождению сына предшествует бомбардировка Сахалина. Логика образно-эмоциональная: взрослый мир жестокости и смерти отбрасывает читателя к миру детства. В финальном эпизоде Сирень снова ребенок, а Синкай среднее между ребенком и взрослым; голодный, но добрый — и все еще живы, и пишутся стихи, и все спокойно в этой уютной регрессии, хотя угрозы и маячат за горизонтом. А в будущем-прошлом Синкай вырос и стал жестоким убийцей — потому что променял стихи на политику.

Интересно, что кошмарное путешествие на Сахалин выглядит как неизбежность — без этого не найти дорогу в будущее; а возвращение в Японию к тихому творчеству не выглядит как нечто желанное. Сирень из-за всех сил цепляется за Сахалин и тех, кто там остался — невзирая даже на неизбежную гибель. Продолжение жизни имеет значение только с найденными на острове детьми, и для Артема так же, он спокойно остается с ними умирать. Это не просто высшее проявление человечности, в данном контексте это иррациональная преданность детству, которая сильнее страха смерти. Сохраняя верность образу детства, ты можешь не бояться образа смерти — только так ты и увидишь путь в будущее.

Три мужика едут на фестиваль косплея в костюмах Ведьмака, Чужого и Короля Ночи. Чем не завязка для анекдота. В дороге чешут языками и бухают. Застряли, просидели всю ночь в степи и окончательно нажрались не снимая костюмов. Настало утро, приехал БТР, сделали селфи с погранцами и поехали обратно. Занавес. И вот совершенно незаметно что это Веркин. Раньше у него получалось сделать смешно, таинственно или хоть немного страшно. Но не в этот раз. Халтура, три с минусом.

Проза будущего скучновата — возможно автор спешил или писал без вдохновения. В остальном, превосходно!

Не понравилось:

* как люди упрощены и смешаны с грязью

* сомнительны также многие моменты постапокалиптического быта и здоровья

Понравилось:

* концовка

* вообще литературный уровень на голову выше подавляющего большинства современной беллетристики

Немного смазанная концовка. Слащавая. В остально отличнейшее произведение, подарившее много смеха, «ора».

Ещё один странный рассказ. Есть некоторое очарование в том потоке сознания, которым описывается череда прыжков космического корабля и постепенная потеря рассудка его экипажем. Читатель успевает представить мир, ситуацию, в которой оказались герои, находится место даже небольшим экскурсам в прошлое. Но это все же поток сознания. С началом (сюжетообразующим событием) и без финала.

Написано, чисто технически, интересно. Оценивать трудно.

С книжной серией Эдуарда Веркина «INFERNO» у меня сложились странные отношения — с периодичностью в год или полтора, я достаю с полки первый том и с головой погружаюсь в чтение. Странные, потому что это единственная серия книг, которую я так часто перечитываю, и единственная, в которой мне нравится ВСЁ.

Мне нравится лаконичный и, можно сказать, рубленый стиль повествования автора. Веркин умело избегает тоскливого описания, например, заката на несколько страниц, как у некоторых «особо одаренных» писак. Четко, ясно и без лишней тягомотины.

Мне нравится главный герой. На вид глупый, недалекий, имеющий свое извращенное понимание мира, но, как потом оказывается, настоящий герой и мужественный боец, прущий, не смотря на все невзгоды напролом.

Мне нравится мир, который описал Веркин. Мир странного постапокалипсиса: оригинального, таинственного и очень интересного. Мир без четких ответов, но в котором, с каждым прочтением, открываются новые нюансы и аспекты.

Мне не нравится только одно — новых произведений в этой серии, к сожалению, не будет. А жаль.

«Печальная история взросления мальчишки из далекой деревенской глубинки» — именно так, одним предложением, можно охарактеризовать это произведение.

Деревня Туманный Лог расположена на краю цивилизации. Как следствие, осталось здесь всего три семьи, а вокруг раскинулась необъятная природа. Отцы семейств работают далеко, вахтовым методом ибо работы на месте, разумеется, никакой нет. Здесь вообще почти ничего нет. Дороги нет (зато есть рельсы, но не те), электричества почти нет. А вот мобильная связь есть. Всего-то надо залезть на тополь. И там, на высоте 10 метров, общайся не хочу. Зато есть река, лес, поля, свежие фрукты и овощи, в общем — природа! Много ли надо детям?

В целом это отличная повесть о взрослении на свежем воздухе, хотя и в наши дни. Звучит удивительно, но так и есть. Трое детей и летние каникулы. Солнце, река, рыбалка, грибы, ягоды, развлечения и ссоры — все как у детей. А еще разные истории и описание того, как Туманный Лог дошел до жизни такой.

А печаль из-за того, что нет у этой деревни никакого будущего и не может быть. Понимает это и восьмиклассник Иван, главный герой повести. Не хочет принимать, но все равно понимает. И от понимания того, насколько это актуально — становится еще печальнее. Сколько так или иначе умирало подобных деревушек? Умирало и продолжает умирать? Особенно печально это будет для тех, кто хотя бы краем, но касался подобных историй в реальности. Как то, что составляло всю твою жизнь, всё, что ты знал и ценил, а это особенно важно в детстве, тает на твоих глазах и превращается в мираж. И ты вынужден покидать родные края. Разве это не грустно? Более того, в детстве ты еще не понимаешь, почему это происходит. Только будучи взрослым осознаешь — по другому быть не может. Увы и ах. Закон суров, но таков закон.

Но Иван до последнего сопротивляется этому. До последнего надеется. А вдруг можно что-то придумать, и хлынут сюда туристы, чтобы посмотреть на Пушкин дуб, или колодец с гигантскими пиявками. Ну или хотя бы на колокол. Вдруг исполнится всего одно желание... Вдруг? Но читатель понимает, чем это может закончиться. А писатель не стремится подыгрывать, чтобы сказку сделать былью. Сказка останется сказкой, а нам достанется быль.

Атмосферу небольшого уединенного поселения с ограниченным коллективом у Веркина получается передать великолепно. Так было в романе «Друг-апрель», так шикарно все написано и здесь. Дети очень живые и характеры выписаны отлично. Язык написания приятный. В целом читается легко и быстро. Актуально — на дворе жара, фрукты, ягоды и на страницах тоже лето. Окунаешься в прошлое, в каникулы в деревне. Как же тогда было хорошо! А эта книга — дает возможность еще раз пережить эти мгновения. И хотя она пронизана грустью, практически от начала до конца, но все равно есть в ней что-то очень душевное и доброе. Да, может быть потом будет плохо. Но вот сейчас — хорошо. Надо уметь наслаждаться тем, что есть и уметь принимать то, что будет. Да и кажется, что у героев все должно быть хорошо. Где бы они не были в будущем. Хочу верить...

Очень хороший, добрый постапокалипсис. С необычным для этого жанра ГГ — таким себе благородным дикарём, но с рефлексией, с полным (несколько нарочитым) отказом от стандартно-РПГ-шного апгрейда вооружения и брони, с яркими второстепенными персонажами. Мир довольно типичный, смесь fallout, Сталкера и Тёмной башни, но при этом описан весьма самобытно с точки зрения людей, для которых этот мир родной. В последующих книгах серии стиль несколько проседает, зато герой развивается.

Неровный сборник. Заглавная повесть — нескрываемая игра на полях Улитки на склоне и Кыси — хороша. Неплохи и 3 следующие новеллы с разными вариантами выживания социума после катастрофы. Почти не меняется в них тип деятельного рассказчика. Хоть манера и тематика очень традиционные, первая часть сборника сколь не удивила, столь и добротна. Три финальные рассказа сильно портят послевкусие, они легко написаны и вполне себе халтурные

В целом мне серия скорее понравилась, съел 5 книг за 6 дней, что для меня — практически максимальная скорость книг уровня Аберкромби или Пехова. Сначала о том, что понравилось:

Хороший образный язык, временами испытывал чисто лингвистическое наслаждение от «правильной неправильности» использования языка. Видно, что это не очередной «мастер пера», который поиграл в игру Сталкер, прочитал Глуховского, да и начал писать. У человека фундаментальная школа из классики.

Хорошо прописан мир. Вообще, у меня уже почти иммунитет на описание постапокалипсиса, настолько эти миры бездарно замусолили, но здесь мир чувствуется. Жаль, «лесная» часть послабее, хотя по потенциалу автор бы мог ее хорошо так усилить.

Наличие юмора. Юмор есть и, главное, автор знает в нем толк. Но видно, что то ли не вычитывал после написания, то ли «потерял нить», местами юмор так себе.

Наличие фантазии. Много хороших решений, много интересных описаний, немало посвящено деталям и бытовым мелочам, но без перебора. Особая благодарность за то, что все же прошел по краю и не скатился в распевание гимнов пестикам и винтовкам типа Круза, коего вообще из-за этого не могу читать. Да, временами текст похож на оружейный каталог, но автор черту не переходит.

А вот теперь главное, что мне вообще не понравилось:

Дело в том, что у автора совершенно плохо с пониманием роли женщины в жизни мужчины. И это свое видение он переносит на всех читателей. Я не «бабоненавистник», сразу скажу, блин, да я 12 000 страниц «Колеса времени» прочитал, а там на 60% мир женский. Но, право, автор, так нельзя же.

Сначала Алиса. В первой части она как бы хохмила, но на грани, нормально. А вот в конце серии, простите, ее какая-то бешеная лошадь укусила. Мало того, что она регулярно напрямую оскорбляет парней, так те ей это все с улыбкой спускают. Простите, но когда какая-то великовозрастная дура ради прикола и «поржать» говорит пацану, что он ссытся в штаны и постоянно называет его «прыщелыга» — это уже как бы немного перебор, это тот случай, когда нужно ставить на место, раз уж вы в одной команде. Она меня бесила, я все ждал какой-то реакции Дэва, но тот только улыбался и, похоже, все ему нравилось. Ладно.

Но вот момент про то, как они шли по ветке метро, и был вариант — либо обойти мертвяков, либо измученному Дэву (которому тогда плохело) идти и прорубаться сквозь них — это за гранью. То есть парень честно говорит «я, блин, устал, я не могу, давайте обойдем». Но Алиса плевать на него хотела, начала гнобить и надсмехаться, брать на слабо, и послала никакущего по сути мужика на смерть тупо ради того, что ей лень обойти. У меня 2 вопроса:

1. Как после этого я вообще могу уважать такого человека (Алису)?

2. Что это за тряпка, который ради того, чтобы «принцесса ножек не испачкала» и после пары подначек идет на смерть ?

Где у этого типа воля? Где все его мужество и прочее? Сумасбродная баба захотела «стать царицей морскою», он и поперся как телок. Собственно, после этого вся концовка была смазана. В будущее Алисы и Дэва я уже не верил, просто потому что видел — она его в грош не ставит и готова разменять при любом удобном случае.

То же самое и с Эн в 5-й части. История с котенком. То есть у мамы радикулит, привези котенка, а иначе никакого замужества, я выберу другого. А то, что по сути она ради маминого радикулита конкретно подставляет парня (если поймают — это смерть, страшное преступление) — это как? Но ладно бы, мало ли дураков, но этот клоун настолько поражен возможностью женитьбы, что подписывается на подобное. Ау, чувак, но ты в курсе, что тебя настолько не ценят, что подписывают на убой ради котенка? Так нормальная женщина разве поступит? И все, пропало уважение к парню, не люблю соплежуев и тряпок.

Такое ощущение, что у автора какие-то искаженные представления о том, как должен вести себя мужчина и о том, до каких пределов можно позволять женщине собой манипулировать. Я вижу лишь о****их баб и пару тряпок, которые ради каких-то смутных бонусов позволяют вытирать об себя ноги. Все это настолько меня напрягло, что после этого я в «суперспособности» гг уже не особо верил. Отсюда и смазанный эффект — прочитал, но осадочек так себе.

P.S. Ну и концовка у тетралогии про Дэва — полный отстой. Ничего не понятно, сюжетные линии не закрыты, будущее неопределено. Так себе. Такое ощущение, что просто устал и бросил.

P.P.S Прочитал рецензию Kama Bullet — выводы и оущения очень совпадают, даже по структуре рецензия вышла похожей:)

Присоединяюсь к оценке. Веркин «холодный нос» чистой воды деградация. Не зря весь рассказ посвящен трем чокнутым пилотам которые прыгают сквозь пустоту как мартовские зайцы. И не экшен и не ностальжи по детству и не суровое очарование российской глубинки с готическим уклоном. И даже не веселые «денискины рассказы» про гроб на колесиках. Это просто унылый поток сознания на космическую тему. Какой-то неудачный писательский эксперимент на ни в чем не повинных читателях. Настолько ниже его привычного уровня что так бы и стукнул чем-нибудь. Впору у Дивова ломик одолжить. Может хоть так получится привести в чувство способного ведь писателя.

Роскошная повесть. Нерядовая. Меня зацепило.

Тут и мальчишки в стиле Крапивина (в первой части), тут и ассоциации с «Попыткой к бегству» Стругацких во второй.

Здесь фантастика — скорее фон, оттеняющий описываемые миры, выделяющая в них основное.

Возможно, мое отношение к данной книге субъективно, я — почти ровесник мальчишек из первой части. 80-м мне было 9. Читая, я постоянно ловил себя на мысли: «А как бы я повел себя на их месте?», на кого из персонажей поход я?

Детство — прекрасная пора...

Вчера в Казани дети погибли. В мирное время. Жутко.

Откуда в мирное время находятся #$%%##$#, берущие в руки оружие.

Целые поколения уже не знают, что такое война. Как это страшно. Когда дети гибли, защищая свою Родину....

Ну ладно, к роману Веркина...

Местами серьёзный привкус «Ночевала тучка золотая» Приставкина. Так же всё правдоподобно и жутковато. Возможно, подражание. Пусть и невольное, подсознательное. Понятно, что ручаться не могу. Но привкус «Тучки» серьёзный.

На самом деле, такие книги очень нужны. И жаль, что их так мало. Чтобы не романтизировали войну. Чтобы хоть чуток доходило, насколько это страшно.

Прочитайте. И дайте прочитать своим детям-подросткам...

Я немного внесу мрачности в светлое восприятие повести. Кто-то из критиков определил ее, как описание «изгнания из Рая». На мой взгляд, это скорее напоминает иное. То, о чем иронизировал Пелевин в «Вести из Непала» или был серьезен Логинов в «Свет в оконце». Произведение, в котором не просто описывается «Крах семьи, частной собственности и государства», как писал критик в «Коммерсанте», а посмертное восприятие конкретного человека.

Умирает деревня, постепенно растворяясь в тумане. Растворяется мир в глазах рассказчика. Все потихоньку уходит во мглу, исчезает.

При этом печали нет. За порогом, возможно ждут другие истории...

Может быть я ошибаюсь, но история вполне в традиции Веркина. И она ненамного веселее «Остров Сахалин».

Для детей, да.

Что-то такое импрессионистское вышло. Как предупреждали в аннотации «с необыкновенным вниманием к мелочам». Я бы даже сказал — с беспощадным вниманием к мелочам и психологии. Такое впечатление, что смотришь Ералаш через увеличительное стекло. Но получилось сильно и ярко, цепляет.

Здесь две части — в одной лето 1980 в российской глубинке и что-то в стиле Полдня XXII века где-то в тех же видимо краях.

Вторая — времяпровождение студентов и старших школьников в далеком замечательном будущем. Полеты в космос, прогулки по лесу, избыток здоровья и энтузиазма. Походе на ранних Стругацких. Эти трое, которые из будущего тоже встречают Марка и Анну —

Про этих Марка и эту Анну мало что понятно, но многое угадывается. Недосказанное, недописанное и сознательно утаенное обостряют впечатление, то есть импрессионизм опять рулит.

В чем смысл? Столкнуть лбом два, даже три мира — три системы? Ну, как-то так... версий много, мысли есть — значит, не зря прочитал...

Но перечитать вряд ли захочу.

Типичная для данного автора повесть про подростков и для подростков.

Сюжет?

Просто, маленький кусочек жизни. Летние каникулы в деревне.

Не соглашусь с предыдущими отзывами, что повесть «унылая». Нет, в этот раз, Э. Веркин полон оптимизма.

Рассказ о том, как существуют люди в глухой провинции. Тема, характерная для данного писателя. Опять все тоже, что и в «Мертвеце», «Друге-апереле», «Герде». Герой живет в настоящей «заднице мира», деревне, в которой остались три семьи. Работы нет, дороги смыло дождями, электричество кончилось... Полный п...ц, если сказать по-русски. Но, на мое удивление, произведение получилось бодренькое! Светлое. Не почувствовал я уныния. Главный герой, Ваня Васькин, ничуть не огорчён таким существованием. Он любит свой посёлок Туманный Лог, ему там не скучно. И, парень полон надежд оживить эту давно уже мертвую деревню.

Ну и приключения героя, его дружба с двумя девочками-соседками — описано все с присущим автору искрометным юмором, не злой иронией, приятной сатирой. Поэтому — читается легко и интересно.

Допустим, прочитал «Друг-апрель», остаётся щемящее чувство уныния, печали, безысходности. Здесь, после финала — оттенок легкой грусти. Да, как «Осеннее солнце», летние каникулы заканчиваются, скоро в школу. Чуть-чуть печально, но, впереди много всего нового и интересного. Ну, кончилось детство, «кончилась» и деревня. Жизнь продолжается, и в городе живут люди, а о тех каникулах будет приятно вспомнить, с чувством ностальгии.

Произведение без всякой мистики, хотя, при чтении есть некое ощущение, что, вот-вот, что-то произойдёт, странное и таинственное. Но, не происходит... Может быть, это и к лучшему, сказки не получилось.

Отличная подростковая повесть. Впрочем, и взрослым приятно вспомнить своё детство. Наверное, почти у каждого, когда-то, было «такое лето», проведённое в деревне, «у бабушки». Да, старики умерли, деревни заброшены, жить там никто не хочет, но, вспомнить — приятно. Вот, Э. Веркин легко и непринужденно заставляет это сделать.

Тут приходит на память анекдот про доктора который осматривает больного и все время приговаривает: «хорошо, хорошо...»

- Доктор, да чего ж хорошего?! — спрашивает пациент.

- Хорошо что у меня этого нет.

Так и с «певцом уныния» — надо мыслить позитивно )) Из школьных преподавателей вообще редко получаются жизнерадостные авторы, вот хоть того же Кинга вспомнить. Что до Веркина так поглядим. Раньше его книги не вызывали желания повеситься несмотря на тоскливый быт заедающий героев. В этот раз я думаю тоже не все так страшно.

upd Пожалуй соглашусь с предыдущим оратором. В повести и правда ничего не происходит. Раньше у Веркина был налет мистики который придавал готичность всей этой серости и безнадеге. Но не в этот раз. Теперь Веркин «твердо встал на путь исправления» и заделался в прозаики. Как те два персонажа из ХСМ которых он когда-то высмеивал. Впрочем, кому мистика только мешала, такой Веркин может понравится даже больше. А мне вот жаль что писатель покинул Страну Мечты.

Роман конечно цепляет, рекомендую к прочтению однозначно .

А теперь НО. Очень много нестыковок , впечатление что начало и конец писались с многолетним интервалом и автор позабыл то с чего начинал и повторяясь описывает некоторые вещи в конце уже по другому чем в начале. Природа и симптомы развития зомби бешенства в начале и конце разные, возраст Чела и время прошедшее после Войны , в холодную зиму император разрешил включить новые только что построенные атомные электростанции(как лампочку ага, щелк и готово) и многое многое другое. Роман явно нуждается в редактировании неувязок ,чистке и правке мелочей после которой абсолютно не потеряет ни капли своей ценности а только ярче засияет на фоне тусклых коммерческих звезд современной литературы.

Веркин вообще певец уныния, но здесь он переплюнул себя самого. И хотя в повести ничего реально страшного не происходит (строго говоря, в ней вообще ничего не происходит), картинка получается, как сказал другой писатель, такая, что остаётся лишь пририсовать сбоку осину и на ней повеситься. Невероятно красивый и щемяще печальный пейзаж последней осени перед зимой, которая никогда не кончится. А Веркина я больше не читаю, несмотря на весь его талант. Жизнь и без того грустная штука.

Короч, я что-то захотел постапа, психанул, и за три дня прочел четыре романа из Цикла INFERNO.

Двоякое впечатление.

С одной стороны, неплохо. Особенно первые две. Классическая такая постапокалиптическая фантастика, скорее юношеская. Своеобразный ГГ, принципы, всë такое. Читается легко. В мир погружаешься.

Но с другой. Блин, постоянно преследует ощущение, что автора не позвали в серию Метро 2033, и он такой: «А создам я свою вселенную, с мутантами и аномалиями!». Я, как фанат вселенной Метро, очень много там читал. И параллели невольно проводятся. Мир очень похож. Особенно первые две книги. Отдельные мутанты там, неприятности разнятся. Но будто смотришь в зеркальное отражение, оттуда Глуховский платочком машет.

Повторю, первые две книги хороши. Воспринимались как часть Метро. Но вот в третьей и четвёртой автор намудрил.

Для начала, он попытался объяснить всю херню не так, как в Метро. Конечно, своеобразно получилось, но ничего. Местами вполне атмосферно. Далее поплыл ГГ, сильно уж поменялся, размяк. Причём в своих репликах это постоянно повторял, и ты, читая, постоянно думаешь, мол, так соберись, бляха муха, что мешает?

Потом второстепенные персонажи. Автор, видимо, хотел создать одновременно милую и бесячую подругу ГГ. Но переборщил в бесячести, то ли какой женоненавистник, то ли ему в жизни прообраз попадался — тогда земля стекловатой. Но суть в том, что читать все сцены с этим персонажем решительно невозможно! Прям постоянно хочется втащить. Из-за этого ломается связь с ГГ, не можешь себя ассоциировать с ним и его чувствами — ну прямо терпила какой-то. Книга начинает бесить тебя, нелогичность, куча оставленных сюжетных моментов, несостыковки. И этот персонаж, второстепенный, так и хочется орать в экран планшета: «Заткнись ты, свинота, всë портишь же, тварина, зачем ты вообще тут, давно должно было трактором раздавить!».

Пусть в начале цикла ГГ был прост и однобок, но он был интересен. Захватывающ! О нём и его странных принципах хотелось читать, хотелось слышать. Пусть он неубиваемый, глупый, но с такими принципами — блин, интересный человек, особой закалки.

И конец цикла не порадовал. Будто автору вдруг надоело описывать мутантов, темные подземелья и всякие ужасы. И такой — ну это всë, чиллим.

Короче — первая книга супер.

Вторая — оставляет много вопросов

Третья — ружья на стенах не стреляют.

Четвёртая — заткнись, собака, хватит!

Цикл качественно НЕ соответствует имеющемуся высокому рейтингу, поэтому будьте готовы к разочарованию начав и закончив чтение. У цикла нет логического начала, нет логического и жизнеутверждающего конца — кровавые и тошнотворные приключения ради кровавых и тошнотворных приключений. Оцениваю цикл на 5,2 балла (не дотягивает даже до 6 минимальных баллов).

Цикл является «малобюджетным» подростковым постап-фентези и входит в один ряд с такими «произведениями» в этом же жанре, где максималистичные вьюноши идут, криво или суперточно паля направо и налево по всему «неправильно» движущемуся, нажимать «большую красную кнопку» во имя спОсения чИлАвечества. Близкие по такому же бессмысленному сюжету и упадническому духу произведения: «Путешествие на Запад» (Казаков), «Второго шанса не будет» (Цормудян), «Метро-2033» (Глуховский) и иже с ними.

Оценка: 5 из 10

С огромным удовольствием прочитал эту вещь: для подростков и надо писать именно так: жестко, правдиво, реалистично, не щадя нервов. Иначе говоря, без розовых соплей. Приучая к тому, что существует понятие «долг», и даже если дела твои плохи и смерть заглядывает в самые очи, долг надо выполнять. И, может быть, эта книга в какой-то степени подготовит подростков к тому темному холодному будущему, которое постепенно становится настоящим. Нашим настоящим.

Не знаю, стало ли лучше, после того, как Эдуард Веркин несколько доработал повесть «Чудовище с улицы Розы» и дал ей новое название: «Час охоты». Хуже не стало. Я больше сопереживал умному мальчику и псу, нежели одному умному псу, но это дело вкуса. Тот же драйв, тот же накал эмоций, та же хорошая правильность в духе: «Как бы ни был плох мир, ты всё ещё можешь сделать правильный выбор».

Другое скверно: мысль соединить под одной обложкой два варианта одной и той же повести, пришедшая в голову кому-то из соответствующей редакции ЭКСМО, привела к рождению сборника-монстра, в котором один и тот же текст воспроизведен дважды, притом вариации занимают 5-10 от общего объема. Хотя бы — хотя бы!! — предупредили бы в рамках предисловия или «от редакции», что это не причудливый литературный эксперимент автора, а тупая разгонка объема издателем.

Прекрасное далёко: материк закрыт, там все заражено, сожжено и смертельно опасно. Есть Япония, где опрятная бедность, достойная старость — вон бабай продает на улице пирожки, за ним бегут дети, а вон кафе, где собираются начинающие поэты — в общем и целом — приличная, пристойная жизнь, милые уютные картинки. А есть Сахалин-Карафуто – где живут, в основном, неяпонцы, где в одном месте съели всю землю, потому что есть было больше нечего, где добывают рений для японской промышленности, куда высылают самых страшных преступников, жизнь не стоит ничего, или очень дёшево, или что-то стоит, если из человека можно сделать что-то целебное, ну там, амулет или лекарство. С острова можно выбраться, переселиться в Японию, перебраться, примерно как из ада в рай, но только если ты японец по рождению, или имеешь особые заслуги перед Японией. Бытие на Сахалине предельно ужасно и безобразно. Предел этот настолько близок и осязаем, что существенно влияет на будущее. Понимающий и обученный специалист может уловить ответную реакцию и попытаться понять, что же там, за горизонтом, в этом будущем — так считает знаменитый японский футуролог. Он вдохновляет, возвышает своими идеями. Студенты им восхищаются, практически боготворят. А ученица профессора — Сирень отправляется на Сахалин, чтобы попытаться уловить и зарегистрировать отклик будущего. Фиксируй эти отклики, Сирень, побыстрее, и беги. Беги, рука об руку с Артёмом, у которого сверхъестественное чувство равновесия, и который, кажется, может построить каирн, ведущий, прямиком в небеса. Беги, что есть сил, прихватив трех маленьких слепых мышек, выпавших из райского сада, что ли, где поют птицы. (Какие ещё птицы? Их давно никто не видел). Беги, вместе с маленьким мальчиком-альбиносом, очень ценным, в прямом смысле этого слова, для своей общины. Артем и Сирень супергерои, конечно, но они устали, как же они устали. Лови, расшифровывай отклики будущего, если это возможно, если будущее вообще есть.

Этот безумный бег, встречи с обитателями Сахалина, ночные разговоры с Чеком, который помнит старую, довоенную жизнь, опять бег – дает ощущение ускользающего сквозь пальцы бытия, которое вот-вот окончательно ускользнет, высыпется и перестанет быть, и горизонт будущего все ближе и ближе, как средневековый край Земли, еще шаг – и упадешь в бездну.

Я вот не очень-то добрый человек, и в определенный момент мне хотелось, чтобы от тектонического сдвига и запущенных ракет среагировала какая-нибудь самая-самая последняя несработавшая оружейная шахта, и вотвам, получите свою уютненькую генетически-правильную Японию. Будет ласковый дождь, пусть, вон, морские котики эволюционируют, говорят, радиация способствует. Но Эдуард Веркин хороший писатель, и «Остров Сахалин» — хорошая книга. А хорошие книги для того и нужны, чтобы делалось стыдно за свои нехорошие мысли.

(А око за око, все же, было отдано.)

P.S.

И как ни странно, в книге есть юмор, фирменный веркинский — юмор на фоне Армагеддона.

P.P.S. Эта книга — как октябрьский эль, куда всяческие жучки и засохшие листья попАдали с такой дивной избирательностью, что трудно различать нестыковки и не нестыковки. Но это заставило внимательнее читать «Остров», обращать внимание на мелочи, перебирать, приставлять друг к другу кусочки и думать: а вот здесь – это что? Специально или нарочно? И как теперь узнать где что? :) Только построчным сравнением, если, конечно, переиздадут «Остров Сахалин» с пометкой: «отредактировано и исправлено».

Р.Р.Р.S. Через пресловутый макинтош :) я перебралась не с первого раза, но уж если и сам Антон Павлович поминал свое кожаное пальто добрым словом: «После 5–6 дня начались дожди при сильном ветре. Пошло в дело кожаное пальто, спасавшее меня и от дождя и от ветра. Чу́дное пальто…

О, милое кожаное пальто! Если я не простудился, то обязан только ему одному. Когда вернусь, помажьте его за это салом или касторкой» , то что уж говорить про Сирень!

В ялтинском музее Чехова, кстати, можно полюбоваться на этот предмет одежды.

Да здравствует макинтош! :)

В англоязычной литературе писатели, работающие для юной аудитории, в одной обойме с теми, кто адресуется ко взрослым и у Джо Аберкромби, Патрика Несса, Шибон Доуд свои странички в Вике есть, а маститым Кингу и Гейману не зазорно написать «Ветер сквозь замочную скважину» или «Истории с кладбищем». Да о чем я, там культовые «Гек Финн», «Над пропастью» и «Щегол». Пока великая русская, литература потрясает пыльными знамёнами с Достоевским, все обильнее покрываясь коростой местечковости. А вы хотели, чтобы умные, понимающие читатели сами собой вырастали, из какого-то сора? Читателя надо бережно взращивать, господа, из сора только сорняки и в виде исключения стихи У Анны Андреевны.

И, коль скоро произнесено заветное имя, самое время перейти к повести «Пепел Анны». Нет ничего об Ахматовой тут не будет. Хотя это как посмотреть, потому что настолько литературоцентричной книги в современной русской словесности я не могу припомнить. Даже сорокинская «Манарага», пожалуй, уступит. Ну, или вровень. Занятно, что приём, позволяющий говорить о заветном, не опасаясь осуждения со стороны потенциальной аудитории, оба автора выбрали один, условно назову его «человек, измученный нарзаном» — я не потому так много знаю о литературе, что люблю её, но ноблесс оближ. У Сорокина герой мастер книжного гриля, у Веркина любящей сын ударенной всей головой о литературу мамы.

Способ установления контакта с аудиторией в этой книге выбран куда более провокационный, никаких бедных, но амбициозных, талантливых и достаточно удачливых выходцев из низов. Герой Веркина из семьи интеллектуальной элиты: папа спецкор крупного новостного агентства, работает за границами, мама критик и устроитель международных книжных выставок и ярмарок. Если копнуть глубже, то в анамнезе бабушка, которая зимой топит камин собраниями сочинений, подаренными в знак почтения авторами, пруд с карпами на даче и прапрадед, махавший шашкой, устанавливая советскую власть. Имеют право на красивую жизнь. А впрочем, «Облачный полк « тоже начинается с приезда любимого внука на дачу, которую вернее бы назвать имением, патриарха деда.

Здешний герой не мажор, но к достойной жизни имеет естественную склонность и привычку, и первая реакция — как ни странно- отторжение. Как это, мы же знаем что культура у нас финансируется по остаточному принципу, а служители ея грызу сухую корку с маргарином? А вот и нет, то есть, не все, не всегда и не везде. Это плохо? Да нет же, замечательно, что есть оазисы, куда умным и трудолюбивым нужно стремиться.

С классовой неприязнью разобрались, герой в большей степени гайдаровский Тимур И Холден Колфилд, чем Квакин или несчастный персонаж Трумена Капоте. Теперь сюжет, незамысловатый: мама с сыном прилетают на Кубу проведать работающего там отца и заодно провести на Острове Свободы отпуск, и поработать над переводом кубинской прозы (у занятых людей приятное естественно совмещается с полезным).

Парня знакомят с девушкой из хорошей семьи, внучкой маминой подруги переводчицы, умницей и красавицей, поэтессой и гитаристкой Анной, к тому же графских кровей. Папа у неё высокопоставленный местный КГБшник, а власть может скоро поменяться, старик плох. И тогда неизвестно, куда маятник качнется. Ну а дальше, стоит почитать. Хотя бы из любви к литературе. Для которой нам с вами оправданий искать не нужно.

В начале было

- Убейте всех, сказал легат, господь своих узнает,

– Опять эту дрянь слушаешь?! – Седой подцепил пальцем наушник и вытащил из-под брони плеер. – Я же запретил! У вас и так мозги разваливаются!

– Это для поднятия боевого духа, – сказал я. – Ритмичная тяжелая музыка в сочетании с мужественными патриотическими текстами. Тонизирует.

«Пчелиный волк» Э. Веркин.

Эта книга два года пролежала у меня в разделе «читаю». Книжный сайт LiveLib имеет замечательно разумное устройство, в котором читающий человек чувствует себя как дома: есть специальные разделы для рецензий, историй, подборок и цитат; есть возможность вернуться к собственным впечатлениям от книги, прочитанной несколько лет назад; и возможность обсудить с умными людьми любой аспект интересной книги, от стиля до манеры чтения в ее аудиоверсии; есть игры на любой вкус: индивидуальные, командные, со сложными правилами, с простыми — короче, эдемский сад для книжника. Вроде ничего особенного не делают люди: немного общаются в свое удовольствие, немного лоббируют интересы издательств, создают литературную клаку (не в уничижительном смысле, этот термин, впервые ввел Гюго в «Отверженных» для обозначения группы людей, совокупным влиянием обеспечивающих успех или провал театральной постановки). А того неопределенного и трудноуловимого, что зовется Культурой и чем на самом деле держится мир, потихоньку прибывает в нем.

Экая самонадеянность. Это тобой, значит, и тебе подобными все в мире держится? Ну, в том числе. Вообще всеми, кто хочет, чтобы он продолжал быть. Всеми, кто делает свое дело в реальности и виртуальности, обустраивая кусочек пространства вокруг себя. Не задумывались, почему жанр посапокалипсиса настолько нынче популярен, что для удобства произнесения сократился до постапа? Ну, потому что показывать мир, лежащий в руинах, где бал правят примитивные инстинкты и борьба за выживание в ее дремучем первоначальном смысле «сожри или сожрут тебя» — такой мир описать (снять в кино) проще, чем отобразить реальность во всем ее многообразии, а цепляет полюбас сильно, так зачем напрягаться? Минимум изобразительных средств, драматургия содержится в теме, в качестве декораций подойдет любая смрадная помойка, а на выходе можно пристегнуть высокое философское обобщение — пипл хавает. Отчасти верно, но это не вся правда. Истина в том, что постапом мы совершаем ментальное жертвоприношение, кормим неведомые Силы, Которые Всем Управляют заверениями в лояльности на уровне коллективного бессознательного: «Мы только кажемся суетными неблагодарными тварями, которые не ценят того, что имеют и все время требуют большего. На самом деле мы ценим свой мир. Он — все. что у нас есть. Не лишайте нас его».

Реальность «Пролога» — люди, лишенные мира; успевшие позабыть, чего лишились; не умеющие и не желающие противостоять дальнейшей этропии. Мир убогого быта солежогов и натурального обмена; страшно расплодившихся волков — сожрут, чуть зазеваешься; и сома, который терроризирует целую деревню. У Веркина и постап какой-то странно обаятельный, и оттого еще более невыносимо жуткий. Детали, дьявол таится в деталях и сквозь них же смотрит на мир Бог. Единственное, что может вернуть миру равновесие, это то, чем он был создан. Ну, вспоминайте — правильно: В начале было Слово. Правильные слова, которыми можно вылечить Мир приходят со многими прочитанными книгами и становятся действенным орудием лишь соединенными усилиями многих подобных. От чего уходила, к тому вернулась? Выходит так.

Могу поспорить, его даже в Союз не приняли. Или выгнали за творческую недостаточность. Так что написано?

- «Убью за «тся» и «ться», — ответил я.

У него на спине было написано «Убью за «тся» и «ться».

Когда такие парни...

Провинция нынче в литературном тренде. Чи-во, что ты несешь? Да русская (и мировая) литература спокон веку презирала и ненавидела затхлое болото провинциальной жизни, которое душит прекрасные порывы, подергивает тиной все интересное, яркое и значимое и, в целом, являет собой скверную пародию на столицы. Всякий уважающий себя Ломоносов должен стремиться пешком из своих Холмогоров уйти, иначе загинет на корню. Все так, и жизнь в столицах ярче, звонче , динамичные, и очаги культуры, образовательные учреждения, мода — общество, наконец. А все-таки сравнивая сегодняшние ощущения от провинциальной жизни с теми, какие испытывала двадцать, десять, даже ещё три года назад, я вижу, что разница есть. Не в базисе, экономически в моем автограде сейчас куда хуже, чем четверть века назад, но в том, что дышать стало легче, из воздуха ушла парафиновая безнадежность.

Синцов, герой повести ЧЯП, отправлен родителями на два летних месяца из своего среднепровинциального города в совсем уж дремучую тьмутаракань бабушкин Гривск, предвкушает загубленные каникулы, тоску зелёную, местную гопоту и прочую мерзость запустения. Мечтает об интернете, понимая, что это вряд ли, а больше чем в том Гривске заняться, не книжки же читать? С интернетом, кстати, он ошибался, «по свистку», но есть. Это как? А это его бабушка так называет мобильный модем, а вы как думали? Да, провинция нынче не та. Однако Синцову будет в Гривске очень не до интернета, потому что у него появится дело. Какое? ЧЯП.

Я уже говорила об Эдуарде Веркине, что психологически, эмоционально его герои куда ближе к суровой зрелости Железникова, чем к нежной романтике Крапивина, тогда основное внимание сосредоточила на отношениях дети — родители, в сейчас хочется добавить о дружбе. Энергетически дружба и любовь близки, хотя первая проявляет себя менее ярко и яростно, и куда меньше,чем любовь, претендует на слияние и поглощение объекта привязанности. Хотя это лишь отвлеченные рассуждения, на практике встречаются разные градации: и любовь бывает сродни дружбе, и дружба болезненно-ревнивой — как влюбленность, Крапивинские герои — щемящая нежность дружбы-любви. совершенно не окрашенная плотски, но трепетно раскрытая навстречу партнеру, который вмещает в себя весь твой мир. У Железникова всегда дистанция: да, ты хорош и мы могли бы быть друзьями, но мне уже делали больно, потому не касайся меня, пусть между нами остается расстояние. Герой Веркина демонстрирует тот же тип отношения, вариант мужичка-с-ноготок «семья-то большая, да два человека всего мужиков-то: отец мой, да я». У него свой путь, пройти которым нужно как можно вернее, лучше и чище, даже в том случае, если пока еще не знаешь точно, где он лежит; а всякие «взвейтесь» да «развейтесь» оставим восторженным романтикам.

Синцов не исключение. Потому восторга перед новым гривским знакомым Петром Грошевым не питает, а в странных обстоятельствах знакомства долго склонен видеть подвох. Оно и верно, шутка ли, начать знакомство с человеком, с того, что он предложит купить семнадцать рублей твоей магазинной сдачи за тысячу, а после твою же удачу за процент от участия в совместных с ним предприятиях. Что еще за Мефистофель гривского разлива? Нет-нет, никакой мистики (то есть, мистика будет, но не в этом) все очень рационально. Он коллекционер, Грошев — ЧЯП, а прозвали так потому, что, почуяв в свое время невероятный взлет в цене юбилейных монет «Чечня- Ямало-Ненецкий автономный округ — Пермская область» скупил все, появившиеся в районе, по номиналу и теперь почти миллионер. Это в свои-то семнадцать. Да. феноменальная каузальная одаренность. И рукастый — все время улучшает жизнь под свои потребности. И нужные связи умеет устанавливать-поддерживать. Блин. я бы в такого друга с потрохами влюбилась, но я не герой Веркина. Да и есть в нем что-то. что саму возможность такой влюбленности отрицает.

Ну и что там будет, с этим ЧЯПом? Да все там будет. Столько всего, что голова кругом. Странные места, люди, события. Фирменная острАненность Веркина, совсем не похожая на депрессивную достоевскую, такая насупленно-восхищенная мальчишечья. И финал, допускающий многие трактовки. И одна из самых жутких сцен , встреченных в книгах за последнее время (о старушке и грибах), а я в чтении такого рода литературы, поверьте, немалый опыт имею. Ах да, и она перестает быть болотом, провинция. Когда такие парни в земле российской есть?

Живая книга о мертвом мальчике

Всегда есть двое: Пушкин или Лермонтов, Толстой или Достоевский, Пелевин или Сорокин, Крапивин или Железников. Крапивин взлетно-романтичный, исполненный несбыточных надежд, которые, рассудку вопреки, наперекор стихиям, сбываются, а герои, изрядно пережив и настрадавшись, приходят к своему счастью, как оно понималось изначально, может быть с небольшой корректировкой. Прямой наследник традиции Крапивина в современной российской словесности Шамиль Идиатуллин.

Эдуард Веркин это Железников: «Чучело», «Каждый мечтает о собаке» (да-да Пелевин — это Гайдар, а Сорокин — Хармс но теперь не о том). Железников, у которого невыносимая тяжесть бытия наваливается на человека, вчера ещё бывшего ребёнком, а сегодня вынужденного приспосабливаться к медвежьей хватке взрослого мира и слабым утешением служит, что во младенчестве с ним тоже никто особо не церемонился, «им игрушек покупать не будем, это можно лишь нормальным людям, а эти дауны схватят в лапы и будут грызть и кидать на пол». Что, какие-то особо суровые условия? Нет, не в том дело, скорее в ощущении себя, как человека более зрелого, чем те, кому судьбой назначено заботиться о тебе. Быть взрослее собственных родителей, искусственно стимулированная ответственность, отсутствие защитного слоя, который дают направленные на тебя любовь и забота. Ничего между тобой и механическими шестернями большого мира.

В таком случае, это должно быть изрядно депрессивным чтением? Нисколько, читая «Мертвеца» смеялась, как не доводилось с детства, со времен рассказов Марка Твена и «Троих в лодке». У Веркина удивительные отношения с эмоциональной сферой, редчайший уровень прямого воздействия на астральное тело (которое, согласно эзотерике, ведает эмоциями) : «Мертвец» — хохот до боли в щеках и животе, «Облачный полк» — рыдала часа полтора, никогда так не плакала от книг, «ЧЯП», сцена с грибами и старушкой — лютый животный ужас. Как то он может это делать.

И как-то ему удаётся писать умные, тонкие, глубокие книги, оставаясь понятным и доступным читателю, не испорченному излишком культуры. Это высший пилотаж, книжные черви, как я — особая категория, они создают статистику, разбавляя двумя сотнями прочитанных за год книг абсолютное большинство, читающее по одной книге в два года. Но у нечитающей в принципе нации есть резерв, люди, которые поневоле осиливают десяток книг за год. Да, я о подростках эту мысль, услышала в интервью Идиатуллина, поразившись точности и ёмкости. У них интеллектуальные мышцы, которые отвечают за чтение и понимание прочитанного, не атрофированы, как у большей части взрослых, в рабочем состоянии и если сейчас дать им возможность читать хорошие честные умные, но понятные книги, возможно, в следующем поколении полку читателей прибудет. Нет, не утопия, практический подход.

Но я увлеклась отвлеченными рассуждениями и отклонилась от темы, а рассказать хотелось о книге, которая доставила столько незамутненной читательской радости, подарила такой невообразимый коктейль ощущений, что серьёзно рассматриваю «Мертвеца» кандидатом на книгу года в личном рейтинге неважно, что год только начался, а читаю я много. Эта повесть того стоит.

Провинция, нет, ужас и безнадёжность провинциальный жизни оставим взрослым. Подростки прекрасно понимают, что не Москва, но во-первых другого не видели, во-вторых, все, что им по большому счету нужно находится здесь, в-третьих, дети, они же очень большие реалисты и ситуацию оценивают трезво: нет возможности изменить — приспосабливайся.

Тем более, что интересные вещи и тут происходят. И лучшая девочка на свете, дочь местного помещика, тоже тут (угу, а вы думали не бывает, в провинции сподручнеё хутор откупить, цены на жилье бросовые). А брательник твой и вовсе нашёл свое призвание в похоронном бизнесе, что с того, что всего тринадцать, он уже года два эти дела мутит и поднаторёл, надо сказать. Нет, пока с животными практикует, но лиха беда начало. Сильный восьмой дом, сказал бы астролог, но им и без астрологии не скучно.

Есть ещё друг, который как бы не друг, Вырвиглаз и это, доложу вам, ужас, летящий на крыльях ночи. Нормально, в общем. Пока не появляется этот мальчик, Упырь, с которым надо дружить, потому что его отец помог твоему бате выпутаться из очень серьёзных неприятностей. А что твою жизнь пускают под откос, кому это интересно?

Уморительно смешная книга с невероятно жёстким горьким финалом. И главное, конечного ужаса почти никто не разглядит. А был ли мальчик? Может быть мальчика то и не было?

Маленький Принц, Третье Тысячелетие

Лиза, — говорю,- Ты должна прочитать эту книгу. Потому что это очень... хорошая... книга.

Срываюсь на рыдание, дочитывая последние страницы, моя взрослая умная дочь смотрит спокойно, вмешаться не пытается, в отличие от мужа, который как раз в это время входит в комнату

- Что у вас случилось? Поссорились? Что с тобой? Лиза, почему она плачет?

- У нее книга.

- И что теперь надо выть? Брось эту гадость — муж принимает линию поведения заботливого собаковладельца животина которого подобрала во время прогулки какую-то подозрительную дрянь, пытается выхватить книгу из моих рук.

- Не надо, пап, у нее катарсис.

- У нее что? Да и тьфу на вас с катарсисом, — выходит из комнаты. Еще некоторое время реву, как раз, пока дочитываю, потом книга заканчивается. Назавтра первая мысль, проснувшись: «Герда». И послезавтра.

Ни в коем случае не слезоточилка. Сильная, стильная, умная, сложная, местами невероятно смешная повесть о любви и дружбе; о семейных ценностях и отношениях в семье; о социальном неравенстве и возможных способах его преодоления; об ответственности. Об ответе за прирученных. В книге есть дивный эпизод самодеятельной постановки «Маленького Принца», где сказку Экзюпери распинают, как это принято у современной фрондерствующей литературной молодежи, на все катушки: невыносимо-де сентиментальна, милый кувшинчик с соплями и в зубах у всех завязло. Да к тому же везде: от детских садов до институтов и вообще — ставить притчу на сцене — это пошло, кой черт дернул приличного человека Экзюпери эту размазню написать. Личные преференции девочки Аглаи оставим на ее совести, тем более, что это всего лишь частный случай модного нынче у умненьких мальчиков и девочек нигилизма. Однако, чеховская фраза о ружье, которое непременно выстрелит в третьем акте, сработает тут с неотвратимостью взведенного курка, а внимательный читатель сделает себе заметку «Герда» — это «Маленький Принц», взгляд из третьего тысячелетия.

Но то будет, в полном соответствии с предсказанием Антона Палыча, в третьем действии. А пока мы имеем возможность спознаться со скромным обаянием буржуазии в идеальной семье: папа, мама, четверо детей; замечательные родители, умненькие талантливые отпрыски — в милой сердцу автора провинции. Материальный достаток много выше среднего, жизнь в охраняемом коттеджном поселке, у папы ответственная солидная работа, мама работает мамой, хотя вполне себе дипломированный филолог, но четверых детей воспитать непросто, доложу вам. А к тому же, у нее есть Мруж. Что за зверь? «Материнский Рубеж», такая благотворительная организация, призванная встать на страже растлевающего влияния века-волкодава, защитить детей от возможных опасностей, максимально подготовить их к прохождению дистанции с препятствиями по имени Жизнь. Советом, личным примером, влиянием и связями. А вы как думали? На рядовых ролях в интернет-сообществе вполне могут быть обыкновенные тетеньки, но в генштабе непременно лучшие люди района. Лучшие леди. Между нами говоря, деятельность Мружа, главным образом, и сводится к благотворительным акциям разной степени тяжести. Ну так, что с того, Пиквикский клуб тоже исключительно филантропическая инициатива, а поди ж ты — воссиял во славе на века.

И вообще, у них все замечательно, а будет еще лучше. Старшая дочь, Аделина, умница и красавица, лучница-арбалетчица к тому же, сделала идеальную партию и планирует переезд в Москву, а там и в Лондон со своим идеальным суженым, сыном весьма заметных в губернии людей (у них английский с детства, а у Алексиса еще и востребованная в наше время работа финансового аналитика). Старший сын Игорь пока не определился с будущей карьерой, но у него еще год на раздумья до окончания школы, так-то парень умный и одиннадцатый класс непременно подскажет магистральное направление. Младшая дочь Аглая (Алька для своих), как раз определилась — актриса и драматург. Она уже и теперь в театральной студии, проделывает разные психологически-адаптационные штуки для преодоления зажимов и раскрытия внутреннего потенциала. А еще Алька написала пьесу «Мой друг Ктулху», угу, случаются и среди девочек поклонницы Лавкрафта, хотя нечасто. Что до Мелкого — пока о нем можно определенно сказать только то, что он всем покажет.

Они очень хорошая семья, повторю без иронии и сарказма. Идеальные родители, почти идеальные дети и ожидаемо идеальная жизнь. Только от судьбы не убережешься и недавно что-то случилось с Игорем и Алей, после чего родители пригласили к ней психолога (а был ли Доктор? Может быть Доктора-то и не было?), а в доме поселилась Собака. Герда. Любимица семьи, которой необходимо купить в самом дорогом зоомагазине все самое лучшее и которой прощается потоп от вырванного с корнем из стены смесителя (да, нехилая собачка). Вообще, тема Потопа, Ноева ковчега, «всякой твари по паре», отделения агнцов от козлищ: кому перспективы, а кому в братский скотомогильник — не единожды возникнет в книге, будь у меня побольше времени и ума, разобралась бы с ней подробнее. Но не стану и пытаться, некоторые темы опасно трогать.

Я даже не могу сказать, что «Герда» раскрывает новую грань таланта Веркина, в ней все, о чем уже говорила прежде не раз: невероятная степень эмоциональной вовлеченности читателя в действо; сложность за внешней простотой; необычная структура, наводящая на мысль о стилистическом экспериментировании — вполне органичном и осмысленном, в отличии от большинства подобного рода опытов; литературоцентризм. Но главное — в ней живые герои, которые держат за сердце много после того, как книга прочитана и отложена. Дочь, обычно игнорирующая мои книжные советы, читает «Герду», прыскает, смеется, хохочет.

- Ты про театр сейчас?

- Да.

- А как тебе Аля?

- Нравится. Очень.

А после, совсем уже ночью, слышу шмыганье носом, выхваченная материнским ретивым из сна: не загрипповал ли ребенок? Может таблетку заставить выпить? Но звук повторяется, и еще раз, и еще, пока не превращается в приглушенную серию всхлипов. Дочитала — констатирую.

- Закончила?

- Угу, — отвечает и бежит в ванную умываться. Мои дети не проявляют склонности к демонстративному поведению.

Кай эпохи развитого интернета.

И ни на одном из рисунков нельзя было рассмотреть его лица. Оно расплывалось в мельтешении штрихов, черточек, округлых и полукруглых линий, теней и полутонов, смазывалось, не определялось, точно передо мной как в дивном калейдоскопе мелькали тысячи других лиц, детских, старушечьих, взрослых.

В наше интерактивное время Таланты охотно идут навстречу Поклонникам: профиль в сети, сайт, телемосты (или уместнее будет скайп-конференции?), встечи с читателями в рамках промотура новой книги. Последнее, подозреваю, безумно утомительно и не слишком продуктивно, но дает возможность непосредственного общения. Так вот, в интерактивное время, Эдуард Веркин по праву мог бы зваться Господином Инкогнито. Нет статьи о нем в Вике, нет профилей в сетях, есть красивый сайт, но в смысле обратной связи совершенная фича. Есть фан-группа VKontakte и ведет ее человек по-настоящему увлеченный, но сам автор не является на зов поклонников и на глупые вопросы не отвечает. Может, оно и к лучшему, потому что тот, который хочу задать я, совершенно дурацкий: Что такое, вызывающее зависимость, вы подсыпаете в свои тексты?

Веркин — это читательская радость абсолютного узнавания, о которой говорит Стивен Кинг и набоковская дрожь вдоль позвоночника от встречи с хорошей книгой. И легкое головокружение, сопровождающее гипервентиляцию (это когда много-много чистого воздуха после спертой городской атмосферы). Он что-то такое делает со словом, что, едва закончив одну книгу, оглядываешься: есть ли еще? И если да, на время успокаиваишься. Забудьте о снбизме, который скривит привычно-недовольную мину: читать детскую литературу, фи, не комильфо! В нишевое гетто детской эти умные, тонкие, глубокие книги попали по инерции; хотя, если взглянуть с другой точки зрения: лучшее, что написано для детей, эталонно для любой аудитории.

«Кусатель ворон» — это история автобусной экскурсии по Золотому Кольцу, устроенной для одаренных детей российской провинции в рамках культурного обмена. Совместной с немецкими школьниками. Предполагается, что в этом году таланты из малообеспеченных семей поедут по России, а в будущем — тем же составом по Германии, дружба — фройндшафт и всякое такое; ну, вы понимаете. Жизнь,как водится, вносит коррективы, из «Батора» (сквозная реалия у Веркина, санаторий для детей, больных туберкулезом) только двое подростков, остальные — местная золотая молодежь. Сын МВД, дочь МЧС, Департамент образования, служители культа (бизнес по совместительству), здравоохранение также представлены. Что неудивительно, у солидных родителей и дети многообещающие, в них родители вкладывают достаточно энергии, а потому перед Державами не осрамят (за некоторыми исключениями).

Нет-нет, наш герой не из золотой и даже не из позолоченной, он тут по личному блату. То есть, благодаря близкому, в прошлом, знакомству с нынешним руководителем экспедиции. Ну и талантливый журналист, несмотря на младость. С таким, знаете, сугубо критическим взглядом на жизнь, умением всюду подмечать неприятные и постыдные вещи, по которым взгляд коллективного бессознательного скользит, не замечая. Подмечать, увеличивать до гротескных размеров, выкладывать прямо пред лицо — накося! И еще он придумал собственный жанр интернет-культуры, «быдлески». Это для особо своеобразных проявлений провинциального быта. Людям нравится.

Вам тоже понравится, гарантирую. В этом путешествии будет масса смешного и по-гоголевски сюрового (не сурового, я не оговорилась, именно сюр. но не с привычным кафкианским оттенком, а в изрядно подзабытом стиле Николая Васильевича). И грустного. И настоящего. Читайте.

Повесть о настоящем человеке

Ты думал, это может быть круто? Невероятная сила, мгновенная регенерация, движение со скоростью мысли? Брутальная/фамфатальная красота, неодолимая притягательность; бледная кожа, алые губы, сверкающие глаза. Грация дикой кошки, безупречный вкус в одежде, особняк, Ламборджини и много миллионов американских денег на банковском счету. Мир ковром у твоих ног: хочешь на Гавайи хочешь в Исландию. И ты такой весь р-раз – и закружил в танце лучшую девушку на свете. А она тебе: «Ах, обрати меня скорее, дорогой, хочу навек с тобой остаться молодой». Еще в летучую мышь, чуть не забыла. Оно, конечно, не Мальтийский Сокол, но на крайний случай сойдет — летишь, куда вздумается, эхолокация. И убить. Тебя невозможно убить, разве осиновым колом в сердца, а потом отрубить голову и натолкать в рот чесноку, и для верности сжечь, что останется. Только как они с колом подкрадутся, когда у тебя см. выше?

А если так, сила – да, совершенно немереная, кочергу в узел завяжешь, пяток велосипедов в одной руке на весу удержишь, но вот с мелкой моторикой проблемы: ты не можешь соразмерить усилия и хрупкие предметы от соприкосновения с тобой ломаются или гнутся, или сплющиваются. Потому разного рода технические гаджеты для тебя недоступны – чугунные игрушки твой потолок. Внешне ты похож на зомби, только лысый, совсем, бровей и ресниц тоже нет, и IQ примерно как у зомби. Ну, потому что циркуляция крови в организме предельно замедлена, а кровь, кроме прочего, еще и насыщает мозг кислородом. И грация курицы, которая носится по двору с отрубленной головой (вернее уже без). Твоя голова, кстати, не отрастет, если отрубить, но все остальные органы успешно регенерируют, руки, ноги, глаза, А клыки и вовсе прут со страшной силой и если не хочешь стать похожим на саблезубого тигра, надо стачивать пару раз в неделю. Трудно и болгаркой вслепую легко снести полчелюсти. Потому что в зеркале ты не отражаешься. Неизвестно почему, просто так есть.

А питаешься синтетическим гематогеном. Да, мерзко и тошнит, это единственное твое человеческое качество, не сказать, чтобы оно сильно тебя радовало. Что, какой весь мир и пару коньков в придачу? Хотя были коньки, да. Когда ты впервые встретил Кострому, зима выдалась аномально холодная, погодная установка не справилась, и пруд замерз. Ты сначала услышал звяканье металла о лед, а потом только увидел ее. Каталась. Пыталась. Ничего у нее не получалось и коньки в конце концов сломались. Костромина оказалась сильнее металла. Она вообще такая. Упертая. Захотела отучиться на права и довела до конца – получила право на собаку. А вот не нужно предположений делать, не за тем, о чем вы могли подумать. Собака нужна вупырю для того, чтобы отсрочить энтропию. В присутствии теплокровных животных мы окукливаемся на порядок реже. Хотите знать, что такое энтропия? Уверены? Уже не уверены, но я все равно расскажу. Нам трудно чего-то захотеть. Практически невозможно. Угу, та неуловимая субстанция, которая есть у людей и отсутствует у вупов, она как раз ведает желаниями, интересом к жизни (или не-жизни), в общем, поддержанию себя в активном состоянии. И очень легко в один непрекрасный день сесть, уставившись в одну точку; окликнут тебя – не отзовешься, заглянут в глаза – а они уж затянуты мутной пленкой; после все быстро и необратимо: между пальцами перепонки, уши ноздри, рот исчезают, руки прирастают к туловищу – был вуп, стал опарыш.

Эта повесть завершает мою весну Эдуарда Веркина, ну разве что Эксмо расщедрится-таки и подарит читателям до конца мая «Остров Сахалин», но то вряд ли. И эта книга была бы хороша для любого другого автора, но Веркин не любой, он лучший. От него ждешь встречи не просто с хорошей прозой, но с эталонной и когда находишь хорошую, можешь разозлиться или расстроиться, или разобидеться на любимого автора. Будто он подписывал обязательства наращивать твой процент радости от встречи по экспоненте и теперь ты вправе пенять ему. Не вправе и великое счастье, что он есть, а если эта книга не затронула, как другие его книги, твоих глубинных душевных струн – радуйся. По крайней мере, душа у тебя имеется.

А поезд идет

– Сударыня, вы волнуетесь совершенно зря, я не испытываю по отношению к вам никаких матримониальных перспектив, можете не надеяться. Видите ли, мое сердце уже отдано Алисе Ступоходовой, и мы с ней собирались обвенчаться в скромной сельской церквушке…

– Чего? – одуревше спросила Лара.

– В сельской церквушке обвенчаться, а потом на перекладных в Биарриц рвануть. С колокольчиками, с бубенцами… Там нас ждет моя мать – милая старушка, между прочим, столбовая дворянка, – она благословит нас. И мы будем жить долго и счастливо на побережье. Детей у нас будет пять. Моя мать будет воспитывать их в духе послушания и любви…

– Какая еще мать?

– Мать-моржиха.

– А, гонишь… – догадалась Лара.

Кажется на сей раз получится. Спрыгнуть с бешено мчащегося поезда по имени «Проза Веркина». В жизни мне раз приходилось выпрыгивать из поезда, заболтавшись с сестрой, которую провожала; состав тогда только отходил от станции, но какой-то доброхот сорвал стоп-кран, увидев, и пришлось мне пару часов просидеть в обезьяннике линейного отдела. Это лирическое отступление к тому. что имею понятие — сходить лучше на станции. Но как быть, если с каждой следующей прочитанной книгой этот поезд лишь набирает обороты и нет никакой человеческой возможности оторваться; неискренняя извиняющаяся улыбочка: «Да вот, представьте, читаю подростковую литературу» — давно отстегнута за ненадобностью, и сдана в утиль, а автор объявлен гением. И не то, чтобы совсем ничто не предвещало, «Облачный полк» уже лет пять не могу забыть, но это не мешало Эдуарду Веркину оставаться автором одной, прочитанной мною, книги.

Взяться теперь заставило промелькнувшее в новостях сообщение, что поклонники-де не поняли и осудили любимого писателя за «Пепел Анны». Стало интересно, прочла, восхитилась, взяла «Мертвеца» — влюбилась; «ЧЯП» — только еще глубже увязла, а потом посоветовали «Герду» и поняла, что совершенно пропала, а поезд уже несется на сверхзвуковой скорости и сойти с него сейчас — смерть. Остается только двигаться в заданном ритме: «Кусатель ворон», «Друг апрель», «Пролог». Да что же это делается, у меня уже веркин-зависимость сформировалась, а не попробовать ли клин клином, возьму подростковое фэнтези автора, оно должно отвадить. Написанное десятком лет раньше «Место снов», которое должно было покрыться налетом чуть смехотворной, относительно дня сегодняшнего, винтажности, вопреки ожиданиям оказалось остросовременным. Не так — вневременным. Ага, продолжения книжных сериалов всегда слабее первой книги, беру «Пчелиного волка», он не слабее — он совсем другой и снова восторг. Но третья-то книга «Хроник страны мечты» должна избавить от наваждения? Ничего подобного, «Кошки ходят поперек» снова автономное яркое и совсем непохожее на две предыдущих книги цикла, произведение.

С четвертой книгой серии, наконец повезло. «Снежные псы» не то, чтобы плохи, плохого Эдуард Николаевич не делает, но это именно продолжение сериала о детях-убийцах, пронизанное антивоенным пафосом и несущее отчетливый отпечаток усталости автора от темы и героев. Чувствуется, что он прямо сейчас с конандойловским удовольствием порешил бы всех своих героев оптом, да нельзя — они уже существуют, уже проросли в читательские души и живут там собственной жизнью. Ладно, убью, кого меньше всего жалко. Убивайте, мэтр, а я повременю, пожалуй, выпрыгивать из вашего поезда, у меня еще «Через сто лет» не читано. А там, глядишь, к моему и вашему (вы ведь тоже майский, так всю жизнь и маемся?)) дню рождения, «Эксмо» обещало выпустить ваш «Остров Сахалин». Я уж и на рассылку о поступлении в продажу подписалась. Ждем-с.

Легко ли быть молодым

- Мы в кольце враждебных государств, — сказал Найм, — Какие самые враждебные?

- Америка? – неуверенно предположил Антон.

- Китай? – предположил еще кто-то

- Главные враги России – это Польша и Финляндия, — просветил Найм после трагической паузы. – Именно эта парочка. Они затаили глубокую ненависть к нам за то, что веками пребывали в составе нашего государства. За то, что мы их спасали столько лет…

Все мы и так давно знали про двух главных врагов России, года два уже. Но каждый раз изображали дремучесть, это улучшало настроение Найма и в итоге повышало общую успеваемость.

У нас тоже были учителя, имевшие своего конька, технично усадив на которого, можно было без помех заниматься своими делами, время от времени поглядываю на часы – сколько там до звонка? Правда я училась в скверной школе и считала, что в теперешних статусных учебных заведениях, вроде лицеев и гимназий, дело с подбором кадров обстоит иначе. Так и есть, наверно, если руководство озабочено эффективностью учебного процесса, а не тем, как выдоить из родителей учеников побольше денег. Тот, где учится Кокос. О боже, что за прозвище? Нет-нет, это не то, о чем вы могли подумать, это производная от фамилии Кокосов. Мальчик из хорошей семьи, лицей престижный и обучение стоит недешево, потому, кто попало туда не попадает. А кто «попало»? Кухаркины дети, надо полагать. У них в классе всего один такой, учится на губернаторскую стипендию, Гобзиков. И эта новенькая, как ее, Лара? Неизвестно откуда взялась, одета в дурацкую куртку с рынка и дешевые кроссовки. Очки еще, нет, не диоптрии – солнцезащитные фиолетовые.

Что, прямо на занятиях в солнечных очках? Ну да. И никто не объяснил недопустимости? Пробовали, не слушается, никакого понятия о субординации. Я вам больше скажу, Автол пробовал снять. Какой автол? Аверьян Анатольевич, физрук, он ездит на единственном в городе Хаммере (фигасе, физрук); бывший целлюлозо-бумажный король одного из сопредельных районов. Понятно, откуда тачка, хотя принципы подбора педсостава становятся еще более неясными. А что неясного, он в прошлом чемпион области по боксу и наверняка имеет диплом физкультурного института, дающий право преподавать физкультуру в школе. А-а, ну тогда ладно. Вот и неладно, он беспредельщик и не гнушается рукоприкладством в отношении особо строптивых учеников. Один такой пробовал со старшим братом дзюдоистом прийти поговорить, после и он, и брат какое-то время лежали в больнице. Согласна, может городской фольклор, но очень похоже на правду. Так вот, Автол пробовал снять с Лары очки, но почему-то дважды оказался лежащим на полу, а третий раз не стал пытаться.

Ох, как интересно. Да уж, скучной их жизнь не назовешь. Хотя особенно веселой тоже. Она просто другая. Отличается от той, которая была у нас и у наших родителей, и у их родителей, и вглубь на многие поколения. Дело не в том. что объективных трудностей («по морозу босиком» и «я в твои годы работал») стало меньше. Да, это поколение сытых детей, не знающих товарного дефицита и с интернетом в кармане. Но если вы подумаете, что жизнь у них легкая, вы сильно ошибетесь. Она качественно иная. Это первое поколение, которому нужно совмещать реальный и виртуальный миры. Переиграют в компьютерные игры или пересидят в чатах до трех часов ночи, утром не добудишься, в каком месте начинать сочувствовать их сложностям? Это вы зря, я не то имела в виду.

Я о том, что это первое поколение, для которого недовоплощенность как свойство виртуальности максимально снивелировано. А с русского на понятный? Ну смотрите, создание виртуальной реальности – неотъемлемое свойство человеческой расы. Следует различать вторую реальность, которая мир предметов и вещей, от виртуального мира мечты и фантазии, представляющего собой совокупность наиболее ярких образов литературы, искусства, науки, философии. Коллективное бессознательное Юнга, ноосфера Вернадского, филогенез Тейяра де Шардена, теория пассионарности Льва Гумилева лишь отчасти передают суть этого образования. Возможно, горние миры Даймонов Даниила Андреева чуть ближе, но так или иначе — прежде предельно разреженная структура Места Снов за последние полтора десятка лет сгустилась до осязаемой плотности, а сакраментальное: «Бойтесь своих желаний, иногда они исполняются» скорректировалось до: «ибо они исполняются всегда».

Былая недовоплощенность виртуального, отмеченная Сергеем Хоружим (русский читатель в неоплатном долгу у него за перевод «Улисса») обратилась собственной противоположностью – скорым и гротескным воплощением. И они, нынешние молодые, оказались первым поколением, стоящим перед лицом революционного, в сути, явления. И что с этим делать совершенно непонятно, и как – неясно, инструкций не приложено, остается действовать методом тыка, уповая на интуитивно понятный интерфейс. Универсальное: «поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой» продолжает действовать; но это слишком общо; нужны солюшны, пошаговые инструкции прохождения для многих частных случаев, а на их месте пока табула раса.

То, что делает своими книгами Эдуард Веркин — это энциклопедия типажей молодежной субкультуры, которые мне удобнее распределить по социальному признаку: от самого дна («Друг апрель») до весьма благополучных сфер («Пепел Анны»). И одновременно набор менее универсальных решений для конкретных случаев. Хм, например, что делать, когда посреди пшеничного поля на тебя нападает Полуденница, больше похожая на зомби? И это тоже, но если на месте зомби окажется любая другая опасность, руководство останется действенным.

Вот уже и честь бы пора знать, а про книгу так и не сказала. Да ее лучше читать. Книга очень хорошая. с приключениями, опасностями, драками, психлечебницей, картами неведомых мест, предательством, необходимостью выбора из двух зол, каждое из которых остается злом и совершенно без розовых соплей. Впрочем,автор этим никогда не грешит. Лучше читать.

Хождение поперек

Вообще я хотел поставить сюда еще телескоп, но на телескоп старый наложил гнусное собачье вето. Типа стоит немало, а пользы никакой. Вместо телескопа старый подарил мне атлас звездного неба на DVD и посоветовал изучать Вселенную экономическим классом.

«Кошки ходят поперек» Эдуард Веркин.

Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что. Это сюжет. Герою предписано отправиться по неизвестной сильно пересеченной местности куда Макар телят не гонял и привести оттуда парня, о котором известно лишь то, что зовут его Персиваль. Постой, это как тот рыцарь Круглого Стола, который нашел Грааль? Дева Озера и всякое такое? На самом деле Дева Озера это к Ланцелоту Озерному и давай не будем слишком углубляться — рискуем затонуть в подробностях. Тем более, что к исходному сэру Парцифалю здешний имеет не больше отношения, чем одноименный герой «Первого игрока». Ах, так это просто ник? Верно, имя в игре, которая перестала быть игрой и стала реальностью. Но устроенной таким диковиным образом, что жить в ней взрослые не могут — только дети и подростки. Потому, будь ласка, ступай и разыщи Персиваля, а чтобы придать бодрости. мы имплантировали в твое правое легкое бомбу замедленного действия с трехмесячной отсрочкой.

Как-то чересчур жестоко, не находишь? Нахожу, а кто обещал, что будет легко? Жизнь вообще смертельно опасная болезнь, так почему бы тебе стать исключением? Немного «Лунной Радуги». Помните эпизод тренировки космодесантника? Дальше «Понедельник начинается в субботу» — закрытое учреждение, где ананасами в оранжерее, вызревают необычные таланты. Потом «Пикник на обочине» — брутальноый парень пробирается по опасным местам в компании фриков. Никто не знает, чего можно ожидать, хотя герой подготовлен к неприятным неожиданностям лучше спутников. Любя Стругацких, и Павлова, и Лазарчука, узнаешь отголоски их произведений во всякой хорошей книге, которая жанрово, сюжетно или тематически перекликается. А от Лазарчука что? Дети-бойцы, внутреннее сиротство, пронзительная отчаянная нежность и глубина звездного неба над головой.

Талант как растение: ветер несет зерно до тех пор, пока на пути не окажется душа, способная воспринять — подобное тянется к подобному.Тогда оно падает и укореняется, и прорастает, а во что вырастет — зависит от многого: степень питательности почвы, полив, уход, климат и удобрение. Степень готовности носителя служить дару; жертвы, на которые ради него готов пойти Из одного вырастет роза, из другого какой-нибудь кустарник, а третье станет деревом. Но когда придет время, семена таланта отправятся дальше. В книгах Веркина проросли зерна Стругацких, Павлова, Лазарчука. И Железникова, конечно, но о нем в связи с творчеством автора я без того. как попугай все время талдычу.

О служении дару. Естественнее всего было бы ожидать от второй книги подросткового технофэнтезийного цикла прямого продолжения первой. Зимин, Лара, Персиваль, Ляжка, рыцарский конь и верный дракон. Читатель знаком с персонажами, обаяние первой части придаст необходимого ускорения действию, поможет преодолеть начальную инерцию и строчи в том же духе — да хоть целый сериал. Они же уже полюбили, ты их с потрохами первой книгой взял; умеешь, вот и пиши в том духе, который у тебя хорошо получается. Он так не делает. Просто потому что может себе это позволить. Гений избыточен и вторая книга совсем не похожа на первую, а третья будет отличаться от обеих. Да, я назвала Эдуарда Николаевича литературным гением; и нет, не склонна разбрасываться этим званием; и да, это взвешенное определение на основе дюжины прочитанных книг, сочетающих интеллект с простотой подачи, сарказм со щемящей нежностью, заставляющих смеяться-плакать-пугаться-думать, ни в одной из которых он не повторяется; и нет — это не пожизненная индульгенция — я очень жду «Острова Сахалина».

Так а что с «Пчелиным волком»? Потрясающе хорошо, да вы сами почитайте.

Сияние безнадежной гениальности

Один человек рассказывал другому, как он всю жизнь считал, что гениальность – это выдумки, и как однажды ему удалось убедиться в том, что гениальность существует на самом деле. Этот человек имел какое-то отношение к литературе, отвечал за работу с молодыми в одном из отделений Союза писателей. Ему приносили много разных рассказов, романов и других текстов, как-то пришла девочка со скрипичным футляром и стихами. Стихи были скверными, литератору стало грустно, и он попросил девушку лучше сыграть на скрипке. Девушка сыграла. Какую-то короткую пьеску, как сказала девушка, собственного сочинения. Она подняла смычок и коснулась струн, у литератора зашевелились волосы. Он не мог и не может подобрать правильное слово... Это можно было определить так: музыка выворачивала.

«Кошки ходят поперек» Эдуард Веркин

Эта повесть выворачивает. Шамиль Идиатуллин в своем ЖЖ (тогда еще все, кто есть кто-то, обитали не на Фейсбуке, а в Журнале) говорил о ней в превосходных выражениях, и я положила себе непременно прочесть, да все как-то не складывалось, книга лежала в листе ожидания, побивая все рекорды долгостроя. Она бы и до сих пор там была, не случись для меня весны Веркина. Начала с «Пепла Анны» и не могу остановиться, читаю подряд все, написанное Эдуардом Николаевичем. Отчего так поздно к «Другу апрелю»? Честно, боялась, меня еще тогда насторожил отрывок, где мальчик прибивает гвоздем ладонь к забору, «Псих какой-то, — подумала, — Типа: «Просто такая сильная любовь»? Экстрим в среднем Нечерноземье?»

Да, он псих, точнее – Психоз, так прозвали Ивана Аксенова за невиданное упорство, с каким с детского сада отстаивает право на просто такую сильную любовь. И да, экстрима в среднем Нечерноземье будет довольно, хотя несколько не в том духе, на какой изначально настраивалась. Это не та провинция, к которой привычно относим города, не дотягивающие до миллионников и моногорода и райцентры, и поселки городского типа. Это совершенная глушь, разъезд Ломы, Когда на поезде, случается проезжать такие места: полустанок, сарай с провалившейся крышей, неказистые домики, кто-нибудь непременно скажет: «Как-то ведь и здесь живут». «А куда им деваться?» – подумаешь.

И будешь неправа. Люди разные, одни и на таком разъезде прилично устраиваются, а приходит время, вышагивают из него, как из калош с налипшими комьями глины, уезжают в большой мир. Семиволковы из таких: всегда хорошо жили, и в город перебрались дом – полная чаша, а потом наследство получили, дом у моря. Да они и без того то на горных лыжах ездили кататься, то в Диснейленд. Ульяна Семиволкова – девочка, в которую Аксён влюблен с четырех лет. Он ее ждет теперь, в апреле она непременно должна приехать.

А-а-а-а! Это невозможно вынести, это как ржавым куском жести по сердцу. Помните, такие жестяные полоски, на деревянных ящиках в советское время. Серо-стальные на золотистом дереве, а года через два — в бурой ржавчине на неопрятно черном. У Ивана и его младшего братишки Тюльки жизнь как тот ящик. Так-то малого Славиком зовут, но прозвище Тюлька намертво прилипло несколько лет назад, когда самый старший Аксенов, Иннокентий (никто так не называет, все зовут Чугуном) наворовал с железной дороги консервов — вечно голодный Славка в минуту умял жестянку тюльки в томате и еще одну, подсунутую охочим до халявных развлечений Чугуном. И еще одну, и еще – десяток. Потом, правда, плохо было, а кличка пристала.

Мама не мама, а Верка и перегарное амбре от их с Чугуном пьянок физически отравляет воздух в месте, которое Иван должен назвать домом, но это не дом. Потому что душевная атмосфера здесь отравлена тупой злобой и равнодушием, как душевным ипритом. Кажется сто лет на таком месте ничего не вырастет. Вырастает. В каждого положен свой талант, Аксён любит, заботится и защищает в меру отведенного ему умения и понимания. А коли большей частью не совпадает с социально-одобренной практикой, так ведь объяснить некому было. Если вы думаете, что это о социальных проблемах, то правы на ничтожно малое «отчасти», зло расцветает махровым цветом там, где для него создан режим благоприятствования, и девяностые прошлого, нулевые нынешнего века в России такому способствовали; но вот прямо сейчас всплыло уведомление о добавленном сестрой видео, на котором суд над женщиной из Окленда, больше тысячи раз продававшей свою дочь-подростка за секс; в благополучной Новой Зеландии.

Дело не только в социальном. И даже не столько в том, что это о первой любви, которая не бывает счастливой. Дело в гениальности, которой не находится применения и она вытекает из человека водой в песок; незамеченная-неоцененная ни самим носителем, ни тем, на кого направлена, ни окружающими. В него положен

был дар Любви, которая есть Бог, а он (да и все вокруг) думали что умение не проигрывать, передавить всякого, кто встанет на пути. Как та девочка из эпиграфа думала про себя, что она поэт. Сияние безнадежной гениальности освещает эту книгу

Есть люди, они как солнце. Светят и согревают всех, оказавшихся рядом. И возле них, как бы схватить это ощущение, вот — рядом с ними яснее. Таков герой-рассказчик. Влюбилась. едва начав читать. Не понимая еще расклада: кто эти люди в просторном загородном доме у реки? Ну Вовка ясно — подросток. А Старший и Младший? Они так и останутся безымянными, нет для них работы в этой истории кроме полукомичных реплик о свинцовых трусах по кайме ее. Как способности понять. Кому-то дано, другим нет.

Зато создают фон. Мужской фон в мужской истории без женщин. Они без надобности, потому отсутствуют. А патриархальное очарование хорошо и правильно обустроенной летней жизни, невольно приводит на память аксеновский из «Острова Крыма» мужской быт. Угадала (почти), здесь четыре поколения, не три. И рассказчик — впрямь патриарх, прадед. И твоя любовь к нему, противу рассудка (под девяносто деду должно быть при уяснившемся раскладе), разгорается, вместо угаснуть, сокрушенная реальностью.

А потом война. Знала, что об этом будет, но физическое погружение в холод, неприкаянность и перманентно-гриппозное состояние нелегко после томной неги очаровавшего начала. Именно телесное: боль, неуют и дезориентация. Первая терпима, второй — война, однако. И от третьего есть средство. Мальчишку с топографическим, после контузии, кретинизмом прикрепляют в партизанском отряде к другому, постарше.

И тот другой не Солнце даже, сверхновая (рискуя неоправданно злоупотребить астрономическими сравнениями). Есть люди, о которых их друзья могут говорить бесконечно. Не за-ради рекламы, оттого, что их много. Гипернасыщенный каузальный, событийный план в сочетании с врожденным умением ориентироваться в потоке. Какая-то правильная житейская мудрость, невероятная сноровка, такой сам не пропадет и тебе нипочем не позволит. Саныч, шестнадцати годков.

И вот ты, читатель, включился уже потихоньку в эту реальность. Видишь, что и на войне живут. Ловишь с героями эндорфинный выброс после удачной операции (именно, что переживаешь, у автора мощный физический план, все, данное в ощущениях мгновенно входит в тебя). А потом эта сцена в лесу с замерзшим немцем и детскими письмами. И мгновенно сносит из первого круга ада, в котором обжиться успел, даже не без приятности, глубже. В четвертый, пятый?

Внутри крик, нескончаемый, до хрипоты, а после только сип на выдохе. И уши руками зажать, и зажмуриться. И не вдыхать. Потому что со вдохом в тебя устремится такое, чего не хочешь знать, потому что не хочешь знать никогда. И дальше будет только хуже. Первый шок от столкновения с этим глубоким кругом уйдет, только начнешь озираться: как все устроено (человек — скотинка приспособляемая). А тебя еще чуть ниже сносит. Это война, дети. И другой она быть не может по определению.

Мелко порубит, перемелет в фарш, тщательно перемешает все солнца, луны и планеты, сколько их есть. Наделает котлет, скушает с аппетитом и не подавится. Посмертно наградит героев, кого вспомнит (единицы из миллионов), подарит победителям прекрасный праздник День Победы. И затаится до времени. Знаете, это о Лене Голикове книга (в смысле, о нем тоже, Саныч — это он).

Чтобы солнечный человек отдал миру свою солнечную суть, мир нужен. Герои не должны умирать.

Натяжение звенящих нитей

»

Будущее способно воздействовать на прошлое.

Хотя бы в силу того, что в настоящем крепко укоренены ростки этого будущего.

Девушку зовут Сирень, у нее необыкновенного цвета глаза. Не сиреневые, как вы могли подумать, а ярко-синие. В мире, где только карие и черные. Потому что его населяют японцы, китайцы, корейцы. Ну, еще немного негров для мордования. Русские тоже встречаются, очень редко. Их почти не осталось, на социальной лестнице приравнены к титульной нации, японцам (китайцы много ниже, корейцы изгои — есть причина, они начали войну, в которой мир сгорел). Мама Сирени русская, а папа японец из рода, честной службой императору, заслужившего почет и уважение. Династия воинов и ученых. Отец в немалых научных чинах, дочь тоже пошла по ученой части, хотя не по отцовым стопам, Сирень футуролог. Не путайте с уфологами, которые устраивают палаточные лагеря в местах, где по слухам, встречают инопланетян. В суровом жестоком мире, что выжил после Третьей Мировой, не до подобных глупостей.

Футурология в реальности «Острова Сахалина» — это, по сути, прикладная социология, наука, прогнозирующая наиболее вероятные сценарии развития сегодняшних событий. А название? Ну, может потому что экономисты и социологи прежних дней дискредитировали свою науку шарлатанскими или откровенно финансово ангажированными предсказаниями (говорили, что хотел услышать тот, кто платит — с русского на понятный). А миру нужно понять, куда двигаться дальше. Мы ничего не знаем, кроме того, что прежние пути завели в тупик; относительная стабильность нынешнего существования больше похожа на то, что в договорах страхования жизни называется «дожитием»: исчезли птицы и насекомые, океан отравлен радиацией, а значит, рыба и моллюски непригодны в пищу; фертильность земли упала, да и осталось ее всего ничего; Китайцы, правда, научились делать почву съедобной, да и сожрали, до какой смогли дотянуться.

А главное, на континенте МОБ, нет, это не то, в чем мы периодически участвуем в сетях (живописный моб, музыкальный или литературный), вирус мобильного бешенства, явно искусственного происхождения, появился в конце войны. Не иначе, просочился из разрушенной лаборатории. А может явился результатом человеконенавистнической акции разработчика. Да какой теперь смысл разбирать, откуда взялся. Главное, что невероятно быстрый и стопроцентно смертоносный, одно обнадеживает, носители страдают водобоязнью и не могут перебраться на Острова по воде. Сахалин в этих условиях стал своеобразным буфером, на него устремляются беженцы с материка, да там и оседают. Немало способствуя поддержанию экономической системы,

Сахалин, от веку бывший каторгой, ею и остался, только теперь не российской, а японской, и вся тамошняя жизнь построена вокруг кошмара тюрем, убожества вольных поселений, относительного благополучия надзирающих, на поверку таких же пленников гиблого острова. Исключение из практики Итуруп с его рениевым рудниками, туда отправляются по контракту, а уж климат, условия труда и сама «звездная медь» за год работы делает человека инвалидом, если не убивает. Зато по окончании срока контракта он может вернуться богачом. Мда. Сирень, как в свое время Чехов, едет на Сахалин по доброй воле с той же, что у него целью собрать материал. И так же, как Антон Павлович, все время поезки подозревается в тайной инспекции. Ну не могут люди поверить, чтобы кто-то сам захотел, хотя бы и ненадолго, хотя бы и в относительном комфорте, оказаться в этом аду.

Картины, предстающие перед ней, впрямь напоминают о дантовом аде, разве что ужас примерно одинаков от начала до конца, к финалу даже побогаче-повольготнее, впрочем, ладно, не буду об этом. Ну и зачем все-таки девушка из хорошей семьи, многообещающий молодой ученый, потащилась в этот медвежий угол? Дело в том, что ее наставнок, фигура в современной футурологии легендарная, утверждает, что будущее громче всего звенит в местах, совершенно безнадежных. Там, где у человека есть привязка к сегодняшнему миру, он склонен жить сегодняшним. Когда никакой надежды не остается, можно физически ощутить натяжение нитей между сегодня и завтра. Есть методики.

Остров — это не каторга. это реторта. Радиация, голод, болезни,это всего лишь катализаторы, соль роста. Для перехода нужна точка, крупинка грядущего света, чтобы вокруг нее вспыхнул яростный завтрашний день.

Страсти-Мордасти

Вроде всё замазал. Всё. Но она проникла. Просочилась. А может, она всегда была здесь? Всегда была с нами.

Давно, во времена, когда пишущая братия еще не променяла ЖЖ на Фейсбук, а я знать не знала Эдуарда Веркина, первое, что прочла о нем вообще была рецензия Шамиля Идиатуллина на «Друг апрель». Восхищенная, в которой, среди прочего, говорилось, что этому автору как-то удается писать, словно бы двумя руками и всякой свое: одной подростковые ужастики в промышленных масштабах, второй — немногое, но для вечности.

Подивилась, и такое бывает; положила себе непременно свести знакомство; с годами стала одной из самых преданных поклонниц, теперь стараюсь не пропустить ни одной книги. Потому, наткнувшись на Литресе на новый сборник, взяла без колебаний. Не отпугнула даже демоническая кошка на обложке. Таки да, оказалось подростковыми ужастиками. Отменного качества, однако совершенно в русле жанровой литературы. Да и написано, судя по всему, давненько, вторую повесть сборника уже читала, даже и не вспомню, когда.

С нее и начну «Пятно кровавой луны». Ну да, ну да, понимаю, что звучит и выглядит трэшево, но как уж есть. Детишки в летнем лагере развлекаются рассказыванием на ночь страшных историй, когда очередь доходит до новенького, он предлагает не пересказывать уже тысячу раз слышанного, а прочесть записи девочки, которая попала в историю ужасов. Такого еще не было, чтение начинается.

Нехорошее место этой истории школьный подвал, где год назад произошло самоубийство и с тех пор там стало страшно. Пугающие звуки, общая атмосфера жути. Сходить туда ночью подбила на слабо мальчика из своей компании девочка — автор дневника. После чего тот исчез, а друзьям ничего не остается, кроме как отправиться в подвал в экспедицию по его спасению.

События развиваются параллельно в двух плоскостях: напуганные дети в подвале и не менее напуганные — во время ночных чтений в летнем лагере, куда, кажется начинает просачиваться зло со страниц записей.

Титульный «Ведьмин день» проще по структуре, линейный нарратив, воспоминания о событиях двухлетней давности, когда ценный специалист с семьей прибывает в деревню, поблизости от которой производство, которое он должен наладить. Два года такой вахты, потом обещают перевести в Москву — можно и потерпеть. Классическая идеальная семья: мама, папа,старший сын, младшая дочь. Дом, в котором предстоит жить, современностью и технологическим совершенством превосходит все ожидания.

Тут бы и радоваться, да в первый же день по приезде замызганный задохлик мальчишка из местных предупреждает, что лучше бы им в этом красивом доме не селиться, а вообще убраться подобру-поздорову. И рассказывает жуткую историю о ведьме, живущей в развалюхе по соседству. Ее боится вся деревня, а прежнего хозяина, так и вовсе под корень со всем семейством извела — Один я уцелел, потому что успел сбежать — завершает мальчишка.

Герой-рассказчик верит и не верит, скорее второе, но сестренку принимается запугивать в той гадкой, старшим братьям присущей манере, какая известна девочкам, имеющим старших братьев. Не идеально книжных, а настоящих. И очень скоро придуманные ужасы становятся излишни, потому что в жизнь семьи входит подлинная жуть.

Подводя итог: Веркин умеет напугать, но он и в таких простеньких вещах хорош. И уму, и сердцу.

«Пятно кровавой луны». Ну да, ну да, понимаю, что звучит и выглядит трэшево, но как уж есть. Детишки в летнем лагере развлекаются рассказыванием на ночь страшных историй, когда очередь доходит до новенького, он предлагает не пересказывать уже тысячу раз слышанного, а прочесть записи девочки, которая попала в историю ужасов. Такого еще не было, чтение начинается.

Нехорошее место этой истории школьный подвал, где год назад произошло самоубийство и с тех пор там стало страшно. Пугающие звуки, общая атмосфера жути. Сходить туда ночью подбила на слабо мальчика из своей компании девочка — автор дневника. После чего тот исчез, а друзьям ничего не остается, кроме как отправиться в подвал в экспедицию по его спасению.

События развиваются параллельно в двух плоскостях: напуганные дети в подвале и не менее напуганные — во время ночных чтений в летнем лагере, куда, кажется начинает просачиваться зло со страниц записей.

Крайне абстрактный текст. Он абсолютно не имеет отношения ни к политике, ни к географии, ни к творчеству Эдуарда Веркина, по крайней мере, его никак здесь не опознать. Что это? Про что это? Зачем это? В общем и целом, впечатление тягостного недоумения.

Мне повесть показалась какой-то нецелостной, как будто отрываок чего-то большего, что не сложилось. Хотя сюжет интересный, но без каких-либо объяснений и предположений, и довольно странный. Короче говоря, совершенно непонятно, что там за аномалия, откуда она взялась и почему. И особого «страха», заявленного в названии, там тоже нет.

Легко читается, несмотря на иногда нудные диалоги главных героев, но сюжет и мистика все спасают. Немного не раскрыта тема предыстории этой странной семьи, хотелось бы узнать больше, но нет — так нет, будем считать, что читатели сами все додумают.

Заявленная постапокалиптика от соотечественника. «Книга года» по версии Фантлаба. Хорошая средняя оценка пользователей данного сайта и отдельные восторженные отзывы. После такого анонса хочется только хвалить, но по обыкновению приходится ругать. Что уж там, я даже сейчас, после прочтения, могу понять, за что можно было положительно оценить российскому читателю «Остров Сахалин»: местных образцов жанра, за которые просто не стыдно, не говоря уже о чем то большем, кот наплакал. На деле же мы имеем довольно средненький роман по всем параметрам. Художественная составляющая откровенно слабая. Когда берешь в руки книгу на родном языке, хочешь получить нечто большее, чем обычно получаешь от переводнухи. С Эдуардом Веркиным такой номер не прокатывает: очень сухой, упрощенный, бессвязный слог, где «отмечается явный доминант образной системы над формой» (цитата из самого «ОС»). Некоторые абзацы и предложения так вообще из серии школьного сочинения «Как я провел лето». В этой связи та же Википедия позиционирует Веркина именно, как ДЕТСКОГО писателя, что многое, кстати, объясняет: было изначально странно, что сорокапятилетний бородатый дядя рассказывает свою историю от лица молодой двадцатидвухлетней девушки. Поэтому кто бы что не говорил, а перед нами в первую очередь подростковое чтиво. Да – вплетенное в конву постапокалиптики, да – временами достаточно жесткое, но все-таки это пресловутый замаскированный «янг-эдалт». Стал бы я читать, если бы узнал заранее – не уверен. По мне, так лучше в очередной раз перечитать приключения Эммы Мухиной от Валерия Роньшина из серии «Детский детектив». Там хотя бы смешно. «Остров Сахалин» добрых 200 страниц начального текста не предлагает ничего кроме тягомотных описаний локального мира и неуклюжего подросткового философствования. На Земле случилась ядерная война, корейцы атаковали США, втянулись другие страны, цивилизации пришла амба. На континентах выживших почти нет, на материке свирепствует мобильное бешенство (читай – зомбаки), островная Япония уцелела, захватила Сахалин и теперь это Карафуто. Туда принимают беженцев: корейцев и китайцев. Туда ссылают преступников из самой японской империи. Русских на всю книгу два с половиной человека. Одна из них – полукровка Сирень – путешествует по острову в качестве футуролога, второй – полусвободный Артем – ее сопровождающий. Попытка резко придать действию динамики через боевые сцены и внезапный коллапс (землетрясение) оборачивается для Веркина провалом: описывать боёвки он совершенно не умеет, нагнетать тревогу тоже. «Я выстрелила. Убила одного. Потом убила второго. Потом убила всех. Такая я, оказывается, меткая». Вот что-то из этой оперы. Джо Аберкромби надрывно хохочет в сторонке. Вообще Веркин, такое ощущение, взял кучу понравившихся ему элементов у разных авторов и в разных жанрах и попытался всё это вплести в свое повествование. Тут и попытка сделать что-то неожиданно жесткое и кровавое в стиле Тарантино (отсюда и мое, возможно, не очень уместное сравнение с Аберкромби). И показать все тяготы выживания в постапокалиптическом мире с ребенком на руках (привет Кормаку МакКарти и его «Дороге»). И «Рассвет мертвецов», и много чего еще. Я бы со своей стороны провел параллели с Паоло Бачигалупи: достаточно общего, начиная регионом места действия и заканчивая беспросветом вокруг. Учитывая, что Бач не так давно выпустил свою собственную «янг-эдалт», было бы неплохо сравнить. Однако в целом у Веркина не получилось. Многое не вяжется.

Зрелая работа Веркина, в которой антураж и вся страшилка интересна постольку- поскольку. Диалоги между сверхразвитыми остроумными как бы подростками представляют основное достоинство повести. В этом Веркин силен. Концовка показалась стандартной, а эпилог с мутацией в персонажей комиксов — откровенно неудачным. Решил мастер поиграться в писанные в период становления страшилки — имеет право. Его написанным в тот же период вещам уступает здорово.

Хочу обратить внимание уважаемых читателей на то, что общая оценка «активный словарный запас: очень низкий» в случае текстов Эдуарда Веркина означает очень стильную и ритмичную прозу, со множеством повторов, обусловленных именно требованиями авторской стилистики, но отнюдь не авторской ограниченностью.

К произведению «Здравствуй, брат, умри» эта моя оценка тоже относится.

Не могу назвать роман безупречным. Технически сделано рвано. Начало прям откровенно нудно, с этими общими описаниями. А в конце педаль боевика врублена на полную, и все начало летит в корзину для грязного белья.

Есть несколько цельных эпизодов, которые прям чуждо смотрятся в лоскутном одеяле.

Откровенно натужный юмор по поводу негров. Фабула ходульная в прямом смысле. Ходют и все. Фантдоп — смесь из «Заводной» Бачигалупи, Войны Z, Дороги и еще других известных вещей.

Но между тем. Местами проступает в тексте нить, которая связывает землю и небо. И вот когда эта нить проступает, и начинает звучать от вибрации, то тут и понимаешь, что можно ради этих мест лопатить породу пустого текста.

Эдуард Веркин придумал и расписал во всех подробностях очень интересный мир постапокалиптического будущего, в котором на руинах былого, осталась практически одна только Япония, а Сахалин превратился в последний рубеж и форпост цивилизации. Просто удивительно, насколько много мелких деталей, создающих эффект присутствия, разбросано автором по ходу текста. Но, мне кажется, это и плюс, и минус книги одновременно. Такие подробные описания мельчайших деталей делают книгу очень тягучей, медленной, тяжелой. В конце концов от них начинаешь уставать, становится просто скучно, начинаешь пропускать абзац за абзацем. Скучно читать несколько страниц про костюм главной героини, пару страниц про описание какого-либо здания, или лесную дорогу... Кроме того текст изобилует прямо-таки физиологическими подробностями смертей, отправления естественных надобностей и т.п., от которых неподготовленному читателю может стать дурно.

Книгу можно разделить на две части. Первая — это роуд-муви с яркими персонажами-подростками и интересными сюжетными ходами, изобилующая отличным юмором. Давненько я так не смеялся, читая книгу! А вторая часть — это типичный магреализм в деревенских декорациях с толикой философии и приятным послевкусием. Великолепный язык автора доставил мне искреннее удовольствие от чтения. Рекомендую!

Нет ничего в мире случайного, так и эта книга попалась мне в руки в нужный момент.

Книга о взрослении, о первой любви, о жизни в забитых вымирающих деревушках и о неблагополучных семьях. И всё это предельно реалистично и в самых ярких красках. Но самое главное, что вроде и довольно мрачная картина вырисовывается, однако сквозь весь роман красной нитью проходит ощущение надежды. Да, ты довольно быстро начинаешь понимать чем всё это может закончиться и скорее всего закончиться. Это еще один плюс в копилку реалистичности. Да, в жизни бывает именно так. Но несмотря на всё это, ничто не может заглушить надежды в светлое будущее. Во что-то хорошее, что ждет героя впереди, несмотря на все неурядицы. И вот это чувство сопровождает до самого конца, заставляет перелистывать страницу за страницей, пока не перевернешь последнюю.

Очень пронзительное и очень живое произведение. Не ожидал такого, но в итоге очень рад, что прочитал. Достойная книга.

Сборник разнородных произведений малой формы — от абстрактного постапокалипсиса в духе «Кыси» Татьяны Толстой — собственно повести «Пролог» — до фантастики, фэнтези, и просто сказки. Мне эта книга как сборник не особо понравилась, хотя сами по себе произведения вполне читабельные, на любой вкус.

Например, разного рода дико абстрактные ведьмы, заговоры, философия умирающего мира в «Прологе» у меня вызывают чувство неприятия, но кому то, может быть, и понравится. Рассказ «Кусатель ворон» наоборот мне понравился своей идеей и исполнением — стебом над попаданчеством и иже с ним. Мрачная сказка «В восьмом кувшине», при всей доступности идеи, непонятна своей логикой — зачем облегченным властью людям понадобилось бесплатно дергать смерть за усы. «Все силы Земли» — отлично оформленный вариант вторжения в современный мир некоего потустороннего зла, борьбы с этим злом и откровенный развод читателя в финале. «Черемша» — на мой взгляд, похожа на наркоманский бред под личиной апокалипсиса, с лозунгом «но косить надо». Политкорректный рассказ «Вонючка»» понравился меньше всего.

И, наконец, отличный не только по идее, оформлению, но и по глубинному смыслу научно-фантатический постапокалипсис «Весенний рейд». Жуткий и мрачный, почти хоррор.

В целом же, по моему мнению, отдельные романы / подборки однородных повестей у Эдуарда Веркина получались заметно лучше.

С одной стороны вполне подростковый кошмарик, с другой, если вглядеться пристальней, не такой он и простой. Мораль конечно несколько корежит, но если подумать, сколько осталось «неотстрелянных ружей» и несыгранных концовок, то все оказывается не так просто. Думаю, что автор сделал это намеренно и это у него получилось. Очень неоднозначная вещь.

Грустная история, начинающаяся вполне весело. Веркин любит приколы и байки (на многих и строятся основное «тело» его произведений). Здесь так же, только в роли клоуна выступает собака.

И мальчик правильный, бывают такие у богатых родителей-функционеров. Я знаю, я сам видел.

Тем жестче финал, тем жестче оба финала.

И это, возможно не правдиво (в жизни немного не так бывает, как правило), но очень внутренне логично. Потому, что не смотря ни на что, бывает и так. Хороший богатый мальчик...

Рассказ внушает и пробирает.

Ничего лишнего, все по канонам. Интересно будет прочесть полную вещь.

Сюжет вкратце таков: двое близких друзей однажды заприметили необычных сверстников в своём маленьком городке. Начали за ними слежку и через некоторое время узнали, что их зовут Анна и Марк. После недолгого общения стало ясно, что эти паренёк и девчонка какие-то странные. Выдаёт их непривычное поведение. И вот разгадка будет уже к середине повести.

От этой истории, на удивление, будут в восторге именно читающие родители, а не подрастающее поколение. Такой наплыв ретро атрибутов ушедшей советской страны. Здесь и упоминание велосипедов и передач, кино и журналов. Всё это у нынешних тинейджеров вызовет желание беспрестанно гуглить термины и разъяснение непонятных предметов. Но вот с некоторыми вещами и речевыми выражениями, которые используют персонажи, станет проблематично. Встречаются там и «газетные пакеты», и молоковозы, а ещё и магазины с порядковым номером. Для молодёжи это явно станет причиной разбухания головушки от новых слов и явлений, с которыми уже точно надолго, если не навсегда, никто не будет встречаться в современном быту.

При этом даже часто затянутые диалоги с массой подробностей найдут «своего» читателя. Надо лишь знать, что Эдуард Веркин пишет всегда с душой и своего преданного читателя не разочарует. Хотя мальчишеским разговором он всё же перенасыщает произведение, тем более что сюжету это полноценно не помогает. Но понять можно: автору захотелось наполнить некий лист памяти, где праздные болтания из собственного детства останутся в воспоминаниях на бумаге, чтобы сохранить надолго в качестве долга перед счастливым прошлым.

Мне знакомо это. Пусть я и рождён в 1985 году, но многочисленные вещи в книге «Звездолёт с перебитым крылом» я смекал легко и проникался тем же чувством любви и грусти, которые сопровождают творчество Эдуарда Веркина. Скажу честно, и в остальных произведениях для молодого поколения у писателя выходит схожим образом.

Любой, кто прочтёт книжку от Эдуарда Веркина, сможет настроить на такую идею: памятный советский фильм по произведению Кира Булычёва, где рассказывается об Алисе Селезнёвой, стал явным источником вдохновения. Воздействие этого давнего сюжета на творческую мысль Веркина очевидна. Девочка из будущего, знакомая для взрослых читателей, — очевидный прототип главной героини современного произведения Эдуарда Веркина. Скажу больше, я убеждён, что автор книги в своём детстве явно был влюблённым в молодую актрису, появившейся в советском фильме впервые. Так, наверно, и для Веркина она появилась внезапно и запомнилась навсегда. Не интересовался у него, но почему-то уверен в своей догадке.

Безусловно дополнительным влиянием, как и для любого писателя, был и собственный опыт обитания в личине советского ученика. Веркин — писатель вдумчивый и каждый момент жизни переосмысливает тщательно, а потом использует в своих книгах, наполняя их кровью памяти.

Приятна история, случившаяся на картофельном поле с двумя героями, которым пришлось потрудиться, чтобы получить заветный букетик роз, чтобы вручить необычной девочке по имени Анна.

Современному поколению весьма трудно понять, как жилось нашим родителям, а ещё: почему это во время СССР всем приходилось тяжеловато, а память обо всём этом сохраняется непременно с теплотой и положительной оценкой.

Сплав иронии, приключений, детского почти триллера и драматического финала с моральной составляющей в отношении главного героя, изначально — отнюдь не самой позитивной личности. Кстати, именно такая «перековка» на мой взгляд выглядит неестественно для взрослого читателя, прямые ассоциации с лагерными «на свободу с чистой совестью» с их откровенно фальшивой сутью.

Для подростков на момент написания повесть вероятно была бы интересной, но развитие или скорее изменение социума идёт слишком быстро, поэтому сомневаюсь, что сейчас книга, в отличие от «страшилок» автора, будет сильно востребованной.

Тем не менее, с литературной точки зрения повесть сделана вполне органично и добросовестно, в отличие от сонма разного рода детских «произведений» писателей типа Усачевой и иже с ней.

Хорошая детско-юношеская повесть с юмором, детективным сюжетом, кровожадными инородцами, а также познавательными элементами в области как биологии — рыбалки так и просто культурных традиций современного российского общества в его молодежной ипостаси.

Абсолютно реалистичный сюжет, причем и в части существования инородных существ в российских водоемах, что на мой взгляд выгодно отличает эту повесть от большинства книг серии про Куропяткина и его помощницу.

Рекомендую для подрастающего поколения.

В предисловии к этой рецензии, уже после прочтения книги целиком, традиционно хочу кое-что добавить. Это одно слов — чересчур. А почему это — в конце узнаете.

Эдуард Веркин однажды поразил меня. Остров Сахалин — это мощная работа, они после нее он ничего не написал. Но он писал до.

Судя по аннотации, нам предстоит оказаться в будущем, где в постапокалиптическом мире вампиры решили заново научится эмоциям.

Начало книги отправляет нас к событиям чуть более поздним, в которых человечество уже восстановлено, покоряет Солнечную систему, но вампиры все еще живут на Земле. И именно с одним из них мы начинаем свое знакомство.

К нему приходит журналист, чтоб взять интервью. Журналист этот из Японии, он студент одного профессора, которого наш вампир когда-то знавал, но в не очень приятных обстоятельствах.

Все-таки любит Веркин Японию и приплетает ее в который раз. Ну а как без неё.

Журналист сравнивает нашего героя с Колумбом, хотя герой про себя вспоминает, что его обычно сравнивали в Ганди, а это ему не очень нравилось, но чтоб с Колумбом... и в итоге журналиста он успешно отвадит, и мы отправляемся в его прошлое.

А в прошлом, видимо за сто лет до событий начала книги — наш носферату — школьник. Он занимается тем, чем раньше, по крайней мере в 90е и начале 0х занимались все российские школьники на каникулах — отработкой. Только вот в его случае отработка — это не таскать парты и не поливать цветы в школьной теплице — это сбор испорченных велосипедов на улице. Мимоходом упоминаются его однокашники,  про одних вскользь говориться, что дед у них не окуклился и для этого они его мажут кислотой, а не в колбе хранят, как это положено у приличных семей. Видимо у вампиров свои жизненные циклы и мы еще о них узнаем подробнее позже.

Тут же наш герой обнаруживает одного окуклившегося. Называет его «энтропиком» и почему-то ему очень мерзко даже прикасаться к этому телу. Вроде как так происходит, когда не следишь за собой, что-то вроже депрессии вампирской, которая приводит к такому результату. А еще есть какие-то энтропийные команды, которые тела эти забирают.

Наконец мы узнаем, как зовут главного героя. Поленов... Поленов?! Серьезно?!

Ах да, это ж young adult, как же я забыл... и нас знакомят с некой Костроминой, которая притаскивает ему пару великов — по ходу они все тут суперсильные, независимо от пола.

Поленов, Костромина... Чё за фамилии персонажей из Ералаша?! Хотя Веркин вроде как любит копировать советских писателей Булычева, Стругацких, Крапивина и других... вот видать и с фамилиями решил поиграть.

Нам рассказывают о силе воли и ее значении в их вампирском обществе. Есть некие аут-положительные, которые скоро окуклятся, а есть более волевые, которые могут еще и рулить другими. Наш герой он где-то посередине, не рыба не мясо. А вот подружка — боевая девчонка, воли у ней побольше.

Далее нас все сильнее погружают в общественный порядок и этику вампиров. Оказывается, они боятся энтропии и стать аутами — этнтропиками. И всячески с этим борятся, в том числе заводя животных, живых теплокровных. Но это не так-то просто заслужить право иметь питомца, но от того — весьма престижно.

Впрочем на Земле есть и люди, живые. Их немного, но они — элита. Владеют наукой, технологиями и производством, все блага цивилизации держатся на них. А вампиры, или вупы — это серая масса, толпа. Аллюзия автора на современное общество, которому нужно развивать эмпатию, учится человечности... Ну так ему по крайней мере кажется, по-видимому. Тут я бы с ним не совсем согласился, но это же бумеры... что с них взять — у них всегда раньше было лучше, и трава зеленее, и солнце ярче.

Жизнь вупов в общем-то весьма скучна. Им особо ничего не интересно, ничего не хочется и они не к чему особо не стремятся... так и подрывает, впасть в это возрастное высокомерие и с высоты своего 4го десятка лет жизни сказать, что это — ну чисто вот современная молодежь Зеты эти, зумеры, будь они не ладны... Но вот не скажу, ибо верю я в людей с одной стороны, а с другой не надо однобоко так смотреть на человечество и на поколения.

Забавные термины предлагает нам автор гемоготика и бладфикшен — первое, это аксессуары, делающие тебя похожим на фэнтезийный образ вампира — клыки и прочая требуха, а второе — это книги про вурдалаков.

Нам немного рассказывают историю о происхождении вупов. Некое вскрытие склепа, после которого произошло заражение... все очень неясно, полумифически... будто бы у них нет души, потому они и такие... условно витальные существа. В какой-то момент люди остались только на Новой Земле и на Луне, а были одни вампиры, но они не могли так больше жить и попросили людей вернуться, даже ради этого прыгали в вулкан и многие вроде как прыгнули, пока люди не пришли и не остановили их.

Естественно, без людей не может обойтись это произведение и человек появляется в нём. И тут я снимаю шляпу за стёб над Сумерками, как вампиры хотят спасти человека от сбивающего автомобиля и тем самым впечатлить, браво, маэстро! Ну и Дориан Дорианович, кстати, физрук — это тоже великолепно! Розовый грузовик любви... уверен, что половина это щас пропела, под мелодию из Белой стрекозы любви, лично у меня так и было. Здесь вообще будет много разных отсылок к литературе и попкультуре, но все это глазами эдакого глуповатого советского Буратино...

Ну и опять аллюзии, на любовь к космонавтике у советских детей, на жажду к покорению новых просторов, желание вырваться из глубинки в столицу и прочее. Вот, интересно читал ли Веркин Уоттса? Ведь вампиры-космонавты это в Огнепаде присутствовали, более того они имели некоторое преимущество перед людьми.

А еще, что я начал замечать, так это не только закос под нечто советское, но еще и на постсоветское — этот районный дом творчества с колоннами и декором, что на улице Пионерской, возле телевизионной мачты, построенной 200 лет назад, уже истрепавшейся, но стоящей крепко. Прямо как в середине 90х в моем постсоветском детстве — я смотрел на здания и сооружения, стоящие без ремонта уже 30-40 лет, которые должны были бы уже развалится, но они держались. И под этой потрёпонностью скрывался размах и триумф человеческого труда, вложенного в них!

И вообще, если отключиться немножко от этого постаповского антуража, то кажется, будто это книга толи про безпризорников, то ли про душевно-больных... чем-то напомнило фильм Класс коррекции, грустный такой фильм, атмосферный... вот и тут атмосферно так все и грустно, даже не грустно, а пусто как-то, можно сказать, пустынно... как в душах у вупов... потеряно всё, а может не всё, но как-то света не видно совсем, не в конце туннеля, не за тучами. Как бэ не видно... как вупы любят говорить, всё у них вот так — как бэ.

Ну и они, конечно, зло. Все они, отрицательные протогонисты и главный герой тоже... И по закону жанра, конец тут предрешен... Но каким он будет — этого я вам не скажу.

А еще здесь есть МОБ, вирус мобильного бешенства, про него вполслова упоминается... непонятно только зачем, в чём пасхалка от автора, ведь в Острове Сахалин никаких отсылок к этой книге нет? А может еще будет книга, которая как-то эти произведения свяжет... или не будет, потому что Веркин что-то уже два года ничего не издает...

Что хотелось бы сказать в итоге? Это очень сложно и замудрённо для young adult, но на мой взгляд, слишком наивно и по-детски для человека средних лет, коим я являюсь... Это неплохо, но и не отлично, до Острова не дотягивает, но и написано на 4 года раньше в принципе... может быть я слишком обчитался и чересчур глубоко гляжу, но мне показалось, что здесь слишком много смысла, а его тут столько не ждешь и даже не хочешь. И да — эта книга точно не для всех.

В НАШИ ПРЕДПОСЛЕДНИЕ ВРЕМЕНА

Но на самом деле Евангелие учило вот чему: прежде чем кого-то убить, проверь как следует, нет ли у него влиятельной родни? Такие дела.

«Бойня №5» Воннегут

Веркин может писать разное, об этом нужно помнить. Не затем, чтобы не ждать от очередной книги слишком многого, он, в любом случае, не разочарует. Но потому, что нахождение в жанровых рамках диктует необходимость подчиняться законам жанра — наделяя многими возможностями внутри континуума, ограничивает свободу выхода за пределы. Сказать, что Эдуард Веркин хорош с подростковым хоррором — ничего не сказать. Он лучший, он мог бы делать это с широко закрытыми глазами и со связанными за спиной руками:

Я чувствую талант. И люблю талант. Ты продираешься через этот мир день за днём, и всё это давно тебя не забавляет. Единственное, что ещё может удивить. Талант.

Он и удивляет, однако бортики и барьеры ограничивают возможности даже очень большого дарования.

Сборник «Страж водопоя» включает две повести: титульную и «Цвет страха», которые соотносятся по объему как три к одному, заглавную повесть естественно рассматривать, как основное произведение. Итак, по российской глубинке колесят отец с двумя детьми-погодками. Путешествуют, вроде как, без определенной цели, хотя некоторые оговорки позволяют предположить — для того, чтобы подыскать место, где осядут. В их прошлом было что-то очень нехорошее, ставшее причиной маминой смерти, в которой девочка винит себя. В непримечательном городке Холмы, славном плотницкими традициями, самой толстой в мире сосной и пеньковым техникумом (не тот, где пеньки обрабатывают, а от «пеньковая веревка»), никто из троих не предполагал оставаться дольше времени, потребного на осмотр местных достопримечательностей.

Но обстоятельства сложились так, что папа оказался в больнице соседнего райцентра, а Марсель и Света до его выписки застряли в «Столице топоров». Жаль, что связи с внешним миром нет, какую-то вышку повалило. Но горожане приветливы, как-то даже чересчур. Кормят в местной больнице, а подростков поселяют именно там, гостиниц в Холмах предсказуемо нет — кормят на убой. Хм. И все время стучат топоры («каменщик, каменщик, в фартуке белом, что ты там строишь, кому?») В общем, вы уже догадались, что все неспроста. Микс из «Гензеля и Гретель», кингова рассказа «Сезон дождей» (молодожены останавливаются в месте, где зубастые жабы раз в семь лет падают по ночам с неба) и «Города Зеро» ожидаемо хорош, Веркин умеет. А вот финал окажется неожиданным и правильным. Хотя несколько чересчур назидательным. Но тут уж жанровые ограничения, из городской легенды в философскую притчу сложно перелить без потерь.

Вторая повесть «Цвет страха» снова о российской глубинке, только здесь совершенная глушь — заброшенный поселок при давно недействующей узкоколейке. Но когда-то это место было семейным гнездом. Ну как, гнездом, мы же нация, насильственно лишенная корней, и о предках до третьего колена еще что-то можем выведать у родни, а до седьмого уже нет. Дом из пропитанных шпал в середине прошлого века построил прадед, инженер-обходчик той самой узкоколейки, а в начале семидесятых в лесу пропала его дочь. Предок все пытался разыскать девочку, повредился в уме, жена оставила его и со старшим сыном, который после стал дедом героев повести, переехала в город. А прадед после и сам сгинул.

Теперь вот мамы Галки и Тимы, сестры, одержимые здоровым образом жизни, решили провести в «имении» пару летних недель, оздоровиться природой, пособирать целебных трав. Кузенам подросткам меньше всего хотелось бы сопровождать, да кто же их спросит. От скуки в отсутствие интернета и телевизора, эта пара начинает собственное расследование давней драмы, которое приведет к неожиданным последствиям. Что ж:

...Текущая задача на данном уровне ваших компетенций – выявление агнцев, а не ошкуривание козлищ. Это гораздо, гораздо важнее...

Порой мне кажется, что Веркин может писать про что угодно. Вот дай ему любую тему и скажи: пиши. И ведь напишет. И так напишет, что будешь читать и не сможешь оторваться. Прямо магия какая-то. Магия слова.

На этот раз тема была сложная: ни много, ни мало, — Лавкрафтианский хоррор. Признаюсь: я нежно люблю Лавкрафта, и очень ревниво отношусь к попыткам «поиграть на его поле». Тем более, что по-настоящему удачные попытки можно буквально пересчитать по пальцам. На мой взгляд, у Веркина — очень даже получилось.

Эту его вещь я перечитывал не один раз, и всякий не мог оторваться. Вроде бы все уже знакомо: и сюжет знаешь, и финал известен. Ан нет, — читаешь, как подорванный. Взахлеб! Для меня самый надежный критерий хорошей литературы, — ее тянет перечитывать. Тут как раз тот самый случай. Может конечно и предвзято, зато — от души.

Подростковый хоррор.

Все очень стандартно:

Семья — отец и двое детей-подростков, путешествуют по северу России. И, на перекрёстке дорог, сворачивают «не туда».

Классика. Но, несмотря на шаблонность сюжета — интересно.

— Во-первых, герои живые. Как обычно, у Веркина, трудные подростки.

— Во-вторых, пишет автор легко и приятно.

Что ещё сказать?

Местами — довольно страшно. Немного хорошего юмора. Отлично прописанный маленький городок — невольно напрашивается сравнение с «кинговскими городками», не фанерные декорации, а, очень реалистичный населенный пункт.

Хорошая, качественная развлекательная повесть. Да, все-таки, ориентирована эта книга, в основном, на подростков, но, я прочёл с удовольствием.

Самая насыщенная мистикой в «серьезном», почти лавкрафтовском формате повесть о похождениях Феликса Куропяткина и его помощницы с тоскливым псевдонимом. Соответственно, при всем богатстве выбора произошло смещение практического элемента в пользу развлекательного. В результате получилась байка — страшилка для пионерлагеря, хотя и неплохая.

Остров Сахалин у Чехова — место жизни. Пусть убогой, временной или просто каторжной. Наполненной обидой и презрением. Но — небезнадежной. Новый край, в котором когда-то появятся настоящие города. Хотя бы для внуков-правнуков...

У Веркина Сахалин — место дожития и смерти. Сотни тысяч китайцев бегут на остров с материка, но в саму Японию их никогда не пустят, лишь отберут всех здоровых детей.

При некотором сходстве — люди живут на острове временно, устраиваются не навсегда, отказываются думать, что пустят здесь корни — Веркин ставит совсем другой вопрос. И звучит он так: что останется после исчезновения народа? Твоего народа?

Держава и земли? России больше нет, а бескрайние просторы теперь заражены, отравлены и там бродят зомби. Всё будто проклято на веки веков.

Имена? Как от Советского Союза остались названия кратеров на темной стороне Луны? Или как от Рима нам остались сотни слов? Но Веркин безжалостно показывает, что сохранение старых сахалинских названий — это просто фиговый листок, которым другие народы прикроют собственную неблагодарность. И еще это способ не называть японскими именами землю смерти.

Достижения? Вы полетели в космос? Оставшиеся после ядерной войны люди просто не вспомнят, кто первым это сделал. Пусть они сами стремятся к небу и другие планеты становятся чуть не последней надеждой — зачем им память о вас?

Православие? В книге христианство показано настолько гротескно, настолько безнадежно и бессмысленно, что даже не хочется так оставаться в будущем. Мистическая вера становится отравленной и больной, как сахалинская земля, на которой процветают некротические культы. Теплится лишь вера в отъезд — сейчас в Японию, а потом — к звёздам, на космических кораблях.

Твоя кровь будет жить в других народах? Если только останутся дети, и уцелевшие согласятся признавать родство. Голубоглазая героиня помнит о происхождении своей матери. Но таких как она слишком мало в Японии. Да и сегодня, оглянитесь, многие ведь народы задумываются над тем, что Париж это место, где когда-то жили французы...

Твои книги? Поэзия? Идеи? Может они и сохраняться в памяти горстки ученых. Но уцелевшие после ядерной бойни народы переживают вспышку национализма. «Остров Сахалин» рисует предельно милитаристскую, опростившуюся культуру Японии. Осталось мало учёных, еще меньше поэтов. Жить просто тяжело, и очень надо найти постороннего, чужого, которого можно обвинить во всех бедах. После чего унижать и сладострастно презирать. Япония стала той жестокой, отчаянной державой, с которой готовился воевать Аркадий Стругацкий. Слесари, матросы, надзиратели и санитары — зачем им писатели-гайдзины из других эпох? Разве что просвещенный чиновник прикажет подавать чай в подстаканниках. Но это всего лишь каприз бюрократа — чтить обычаи прошлых народов.

Кроме того, чтобы остаться в умах немногих уцелевших после ядерной катастрофы — надо владеть умами людей до её начала. Сегодня дискурсом владеют американцы, потому в романе куда больше англосаксонского, чем русского. Стать античностью для нового мира — третьим Римом для азиатских культур — у русских не факт что получится. Мало мест в умах людей завтрашнего дня, и жестоко дерутся сегодняшние образы за эти места.

Как Парменид, философствуя, отнимал у вещи все качества, оставляя лишь её бытие, так и Веркин отнимает все привычные образы бессмертия народа. И лишь когда исчезает всё преходящее, становится понятно, зачем же понадобился ему парафраз чеховской книги.

В «Острове Сахалине» восемьсот девяносто пятого года издания описаны гиляки. Последние сахалинские аборигены, у которых не осталось ничего, кроме ненависти и дисциплины. Лишь в служении чужим людям, чужим идеям они ещё могут найти себя. Потому используют их для поимки беглых либо для охраны. Им по силам любые ответственные поручения, для выполнения которых не надо знать грамоты.

Русские в романе как гиляки. Главный герой это «прикованный к багру» каратель, заботам которого можно поручить молодую девушку из метрополии. Молодой парень с уже пошатнувшимся здоровьем. Артём убьет десятки людей, но её не тронет — таков приказ. Ещё будет строить столбики из речных камней — каирны — единственный вид искусства, который он понимает. Благородный дикарь, вот кто он такой.

Но русские и не гиляки. После нас остаётся некое свойство души, без которого в мире завтрашнего дня очень плохо. Когда-то наш народ был признанным носителем этого качества, играл свою роль в большом концерте «мировых чувств». Сейчас его не стало — и без русского милосердия невыносимо жить что японцам, что китайцам, что немногим оставшимся американцам.

Нельзя сказать, что бессмертие народа через чувство — уникально. В романе буквально парой абзацев рассказано, как американцы оставили японцам самоиронию. Лучший миноносец империи теперь называется «Энола».

Героиня — милосердна. Она сама не осознает этого, не умеет обращаться с этим своим качеством. Молодая красавица, которой сложно ограждать себя от назойливого мужского внимания. Роман — это её воспоминания, она много где противоречит себе, порою врёт, как очевидец. Впервые Сирень покидает родной дом и привычную академическую среду, чтобы совершить путешествие — оценить будущее Сахалина, его перспективы. У неё с собой отцовский макинтош, пара пистолетов и лучшие рекомендательные письма. Стреляет она без промаха, смотрит на мир не зашоренными глазами и хочет быть порядочным человеком.

Её образ — тоже совершенно не подходит для посткатастрофической Японии. Светлый и строгий, не отягощенный жаждой власти, наживы и умением идти по головам. Он будто пришел из романтического анимэ, которое объявили «фривольной мультипликацией» и уничтожили. Сирень почти ничего не пишет о любви, и очень много о страданиях и смерти. Но рядом с ней люди меньше всего хотят страдать, и пытаются отыскать в себе что-то хорошее, яркое. Не всегда у них получается и она устает заглядывать в раскрывающиеся души.

Фоном для путешествия Сирени становится гибель острова.

То, как героиня пытается спасать людей, кого стремится спасти, какой возвращается из путешествия — ослепшей и облученной, потерявшей свою любовь — показывает, насколько неудобно милосердие, как с ним трудно обращаться.

Как с огнём.

Но разумный эгоизм и сухая рациональная взаимопомощь приводят в тупик. Лучший поэт эпохи окажется на каторге, и умрёт, отказавшись от всего человеческого в себе, обернувшись натуральным зверем. Миллионы людей, оставшихся на острове, власти просто бросят и убьют, опасаясь эпидемии мобильного бешенства.

Так что в мире, где так мало осталось шансов на выживание человечества — невозможно без милосердия. Либо японцы в итоге станут милосердными, и научат их этому воспоминания Сирени, а её внук увезёт с Земли — либо кончатся, как прочие народы, назначая всё новых отверженных, выжигая очередные острова.

Это примиряет надежду на существование человечества с финалом романа, где русских больше нет.

Выдающаяся работа. При формально тех же исходных — развитый подросток и его инициация в провинциальном городке — что и в других романах, отсутствие ироничного рассказчика, кислотной и тотальной социальной критики. Это, собственно, готический и интересный небольшой роман, в котором подросток попал на территорию обитания небожителей ( история с бессмертной как бы простой истеричкой-энтузиасткой тому подтверждение), но у него все ж был выбор и он сумел определиться насчет своего участия. Много фактуры и технических аспектов про коллекционирование, которые и сами по себе интересны и работают на концепцию романа, здорово в городке разделены роли между персонажами второго плана ( дремлющая бабушка персонажа выполняет очевидные функции). Традиционно хороший язык. Роман в большей степени чем остальные рассчитан на не эмоциональное, а интеллектуальное вовлечение. Выдержал искус парень, молодец

Смешанные впечатления от повести. Хороший и интересный сюжет (в отличие от нудного «Супербой, Маньяк и Робот» или глупого «Лесной экстрим. В погоне за снежным человеком»), живые герои, отличный финал. Но впечатление от книги портит авторская небрежность.

Дело в том, что при чтении повести я то и дело натыкался на подтверждения того, что она написана с большим перерывом после основного цикла. Приключения Витьки, Генки и Жмуркина происходят в небольшом приволжском городке в первой половине нулевых годов. И по тексту приметы того времени обозначены довольно отчётливо (одна только привычка подсчитывать более-менее серьёзные суммы в долларах чего стоит!). В этой повести всё иначе. По хронологии цикла со времени событий, описанных в «Т-34 – танк Победы» прошёл всего год, но сразу чувствуется, что эпоха на дворе стоит совсем другая. Семьи главных героев стали заметно зажиточнее (уровень жизни у населения между 2003 и 2016 годом поднялся довольно заметно). Автовокзал провинциального городка внезапно оказался оборудован видеокамерами (довольно редкая ситуация для какого-нибудь 2004 года, но обычная к середине десятых). Спасатели МЧС обзавелись квадрокоптерами. Ну и кто в 2005 году мог смотреть «Битву экстрасенсов (начавшуюся в 2007-ом) или знать Илона Маска?

Подобные анахронизмы разрушают впечатление от цикла. Автору надо было выбрать: или начитать новый цикл с новыми героями, либо соблюдать хронологию прежнего и не тащить в 2005 год реалии 2015-го.

Итог: если не читать предыдущих частей цикла или не быть столь придирчивым как я, то перед нами неплохая повесть про трёх подростков. В целом все книги про Витьку и Генку, не смотря на некоторую неровность между отдельными историями производят приятное впечатление и не вызывает сожаления за потраченное время.

Самый «трешевый», хоррорный и триллерный минисериал Эдуарда Веркина. Противостояние героев — одиночек Семена / пса Бакса с кровожадными тварями, умеющими мимикрировать под людей, изображено весьма талантливо, без всяких скидок на «детско-юношескую» классификацию произведения.

Существенное замечание одно, но глобальное — в серии три книги, но две из них представляют собой зеркальные копии, отличаясь только главным героем, в «Чудовище с улицы Розы» это паренёк Семён, в «Часе охоты» — пёс Бакс. В принципе оба варианта по-отдельности безусловно хороши, но если читать их подряд, впечатление будет вряд ли позитивным.

Новая книга серии вышла спустя восемь лет после предыдущей повести. Автор дополнил приключения Витьки, Генки и Жмуркина очередным авантюрным квестом. Поскольку к этому моменту уже вышел «Кусатель ворон», где действуют повзрослевшие герои сего труда, Веркин показал, как сии персонажи формируют свой будущий профессиональный выбор.

Отмечу, что градус приключений в новой повести не понизился, но вот уровень достоверности, увы, стал совсем детским, думаю, даже подросток испытает сомнения в части внезапности наводнения и его скорости распространения.

Меня же сразу смутила ситуация с самоваром. Увы, сейчас не времена мультяшного СССР «дом свободен, живите, кто хотите», любая доска имеет собственника, не говоря про изделие из металла, современные «расхитители гробниц» добираются не только до деревенек Средней полосы, но и военных городков в тундре, куда только вертолетом можно долететь. Поэтому на мой взгляд с идеей основной интриги сюжета автор явно не доработал.

В остальном конечно все на высоте, увлекательно и с юмором, хотя концовка реально напоминает окончание сезонов «Нашей Раши» в части подыгрывания незадачливым персонажам.

Тем не менее, продукт приемлемый, если современный подросток читает книги, эта повесть должна «зайти».

Повесть о неравнодушных (кто — к деньгам и славе, кто — к участи непутёвого товарища) подростках, порешивших снять клип на средства спонсора — местного уважаемого бизнесмена.

Поскольку волей автора «сдать назад» не получилось, Витька, Генка и Жмуркин, в борьбе добывая все необходимое, рискуя здоровьем, деньгами и репутацией проявляют все свои таланты в этом творческом поиске.

Отмечу, что идеи Веркин заложил интересные, хотя безусловно гиперболизировал сюжетные события, всё-таки книга — для подростков.

В целом, произведение получилось, рекомендую.

Небольшой юмористический этюд на тему карнавала и новогоднего бала. Автор изощрённо использовал фантазию, в очередной раз явив конструкторскую гениальность юного поколения, способного из картона, старого амортизатора и электронной игрушки сотворить полевой набор терминатора.

Получилось смешно, хотя и малодостоверно, например, зарисовка о пытках хулиганистого боксера — разрядника просмотром учебного фильма «Обитатели болот». Тем не менее, как развлекательная повесть для подростков книга вполне удалась.

Весьма условный по идее сюжет — заблудиться в пригородном лесу и шастать по нему же, скрываясь от «йети» несколько суток троим вполне себе грамотным и уверенным в себе джентльменам, пусть и подросткового возраста.

В остальном — вполне на уровне, приключения разнообразные, хотя и локализованные, юмор присутствует, загадка — интрига — тоже.

То есть, неплохая развлекательная повесть для подростков, хотя и уступающая по основной идее остальным книгам серии.

На этот раз двигатель команды — Жмуркин — волею судьбы в очередной раз создаёт очередной квест — добыть клад, заныканный в укромном месте аж в период Гражданской войны. Конечно, дед — ухоронщик получается супердолгожитель, да и обстоятельства получения плана Жмуркиным весьма курьёзные, пригодные только для детской книги.

А вот реализация плана — проникновение в скаутский лагерь, трудовые подвиги на благо общества, а также подкоп к месту залегания сокровища описаны грамотно, хотя и сомнительно в ряде технических придумок гениального Генки. Кстати, вспомнился детский юмор: «Гена, ты — гений. А, нет, ты — Геннадий».

Но в целом произведение хорошего качества, отличное для своей целевой аудитории.

Патриотическое произведение без пафоса и с нормальной оценкой любой «обязательно-бесплатной» работы со стороны школьников. С приключениями, юмором, даже взрослым стебом, реальными рисками любого проекта благоустройства, моральным содержимым и хорошими педагогическими советами для правильного восприятия правильных вещей малолетними оболтусами.

Конечно с элементами гротеска, но все в границах «подросткового жанра».

Рекомендую, интересно, полезно и без всякой натужной пропаганды.

Позитивная вещь. Детско-подростковый производственный роман в стиле 'сделай сам себе мопед». Со всеми полагающимися квестами по добыче необходимого сырья и материалов, в том числе и миниклада в виде боевого трофея геройского прадедушки. Написано красиво, логично и со знанием дела, хотя сейчас уже вряд ли современные дети сами собирают подобные девайсы.

Конечно с элементом волшебства и некоторым сомнением относительно допустимости мотогонок среди лиц, не достигших четырнадцати лет — всё-таки байк — это не картинг.

Да и психологическая фишка, беспардонно утянутая у Ремарка из его бессмертного труда «Три товарища», выглядит хотя и правильно, но не логично по сюжету, поскольку гражданин Жмуркин представляет собой как раз типаж менялы — воротилы, отказа в денежных ресурсах не имеющего.

Но в целом, для целевой аудитории — подростков и иже с ними — отличный вариант.

Рекомендую.

Отличная, качественная подростковая проза, с интригой, юмором, рискованными приключениями, полезными сведениями и оптимального размера. Хотя юмор зачастую переходит в стёб, понятный только взрослому человеку.

Собственно идея повести — избавление родной тети главного героя от разорения, вызванного несокрушимым чудовищем, весьма гармонично накладывается на суровые экономические реалии современной жизни, которая бьёт не ключом, а рублём, и все по кошельку. Если же прикинуть, во что обошлись мероприятия друзей — товарищей по уловлению суперрыбы, то выяснится, что охота на монстров — весьма затратный инвестиционный проект. В общем и в этом тоже раскрывается полезная для подрастающего поколения сермяжная правда: «не изобретай велосипед, если не можешь его продать».

Рекомендую, вещь смешная и интересная.

Роман по качеству изложения очень даже неплохой. По крайней мере, не уступает в этом большинству авторских вещей. Я, кстати, изучив отзывы, приступал к книге с опаской, ожидая, что она окажется перенасыщена психологией — философией, однако это вполне годный приключенческий фантастический роман без избытка «зауми». Конечно, философские рассуждения на несколько страниц действительно присутствуют и действительно восторга не вызывают, но их немного, и сильно испортить впечатление от романа они не могут.

Гораздо больше мне не понравились логические и технические (по тексту) ошибки — то на одной и той же странице начальник тюрьмы несколько раз обзывается майором, потом полковником, потом снова майором, то макинтош то теряется, то снова на плечах, то постоянно упоминается дефицит патронов к пистолетам, который отнюдь не соответствует уровню расхода по сюжету и прочие неувязки. Но это мелочи на фоне глобальной логической несуразности, связанной со спецификой придуманного автором мобильного бешенства, которая полностью разрушает суть и смысл ключевой драмы произведения.

Черный юмор типа рационального использования «давальческого сырья» в виде переработки китайцев — корейцев на топливо и мыло, либо сплачивающие нацию традиции «мордования негра» выглядит весьма натужно, хотя автор явно старался таким образом — за счёт абсурда ситуации — разбавить шуткой мрачную картину непрекрасного нового мира.

В общем, если опасения относительно того, что книга окажется скучной, не оправдались, то и признание книги «взрослой» тоже на мой взгляд, не оправдано. Хорошая развлекательная вещь, но по классу — юношеская фантастика.

Лихой ироничный роман с элементами сюрреализма и магического реализма. Герои — подростки, десяток отечественного разлива, ещё трое — из Германии, путешествуют по Золотому кольцу с прогрессивной целью — творить добро. Что, в конечном итоге, у них получается.

Главное — продержаться первый десяток страниц, поскольку начало получилось слишком уж абстрактным, потом интерес к сюжету развивается, в том числе и потому, что юмор автора блеснул не одним бриллиантом, выстебывая реалии современного российского мироустройства.

Относительно элемента магического реализма — «сказочной тайги». Описание получилось отличное, хотя логика конечно как и в любой сказке — весьма упрощённая. Плюс просматривается явно надежда автора на экспорт своего произведения в «Европу» — чересчур положительные герои с исторической родины рассказчика.

Тем не менее, в целом роман очень даже примечательный, рекомендую.

Рассказ мрачный мизантропический хотя и хорошо написанный и вполне литературный. Очередной поход бабушки в сопровождении старого пса Роя на кладбище «навестить могилки» обрисован весьма доходчиво, но впечатление от текста остаётся неприятное.

То ли у автора настроение было слишком плохое, то ли заказ был на рассказ о том, как все у нас «да ты не приукрашивай», в общем не могу рекомендовать это произведение, своего рода моральный сплаттер какой-то.

Один из сонма рассказов про мелкого пакостника, мечтающего вырасти в крупного паскудника. На мой взгляд первоосновой подобного стиля послужили «Похождения штандартенфюрера СС Макса Отто фон Штирлица», выпущенные в начале 90-х годов Павлом Ассом и Нестором Бегемотовым.

Ничего особенного в рассказе нет, хотя написано вполне литературно, с иронией, а пакости показаны со знанием материала. В общем рассказ из категории стебных для разовой журнальной публикации.

Подростковая фантастика в странном стиле «Крапивина укусила обкуренная кэрроловская гусеница из Зазеркалья».

Все книги разные, складывать этот пазл хочется не больше, чем главным героям мечтать в мутной Стране Мечты.

Замах чувствуется. Но дальше я читать пас.

Фактически одна большая повесть в трёх эпизодах, уровень восприимчивости («класс игры» автора) везде не особо высокий. «Остров последнего злодея» — откровенный детский китч, избыточно много словей, хотя идея в принципе имеется. «Черничная чайка» и последняя часть более выдержанны, приключения и диалоги не настолько аляповатые, то есть, присутствует небольшое улучшение воспринимания персонажей как людей, а не героев комиксов-симпсонов.

На мой взгляд, хотя в целом уровень эпопеи вполне профессиональный, но уровень этот резко средний — не ощущается ни оригинальности, ни какой-нибудь авторской «фишки», рядовое развлекательное чтение, причем не самое лучшее для подростковой аудитории.

Произведение, написанное не по вдохновению, а скучно на заказ. Это сразу ощущается, избыток словесного по...тока (авторский неологизм, правда, из другой книги), события хотя и формально приключенческие и также формально с идеей, и даже также формально с юмором, но фактически безликие, без души.

В целом абстрактная картинка попытки мальчиша — плохиша из будущего, искусить и совратить в свою веру честных недотепистых (но не всех, Кибальчиш свой также нашелся) ровесников.

Конечно, написано профессионально, но слишком типично, думаю,что для читателей-подростков эта книга не особо необходима.

Неплохая по исполнению юношеская «космическая» фантастика с остросюжетными моментами, которые для подростков возможно являются (хотя скорее не являются) хоррорными.

Из недостатков, по моему мнению, это избыток разных придумок, возможно автор предполагал сотворить роман, но ужался до повести, в результате ключевая по смыслу интрига произведения — каким образом все собственно завертелось — так и осталась нераскрытой, то есть, вещь выглядит незавершённой.

Но в рамках истории о летней практике в космосе одного не очень добросовестного студента из светлого будущего книга сделана на приемлемом для юношеской целевой аудитории уровне.

Хороший сериал для развлекательного детского и подросткового чтения, на мой взгляд, не устаревший, хотя и создан двенадцать лет назад. Есть качественные приключения с интригой, есть харизматичные главные герои — как паренёк — мужчина в полном расцвете сил в кожаной шляпе и зелёных очках Феликс Куропятников, так и младая юница Антонина, с прозвищем Тоска, обрисованная симпатичной, наблюдательной, язвительной и не страдающей отсутствием поклонников.

В общем, есть с кем отождествить себя юным читателям обоего пола.

Приключения также не подкачали — и мистика, вполне достойная называться детской остросюжетной, и детективная составляющая, дающая работу для пытливого ума, и доступная ирония, украшающая текст, и даже познавательная информация на абстрактные темы, хотя последнее похоже для современных детей уже избыточно.

В целом, вполне годный литературный продукт для подростковой читательской аудитории.

Очень неплохой, «с подковыринкой» детско-подростковый рассказ на кровавую тематику. Автор весьма постарался в обстебывании современных кинокультов, от Фродо Девятипалого до разных Ван Хельсингов. Стиль также не подкачал — динамичный сюжет одновременно с псевдонаучными размышлениями про жизнедеятельность кровососущих представителей фэнтези-фауны, что добавляет юмора ситуации.

Тем не менее, логично-реалистичные повести, в рамках консорциума «КиТ», по моему мнению, полезней для подрастающего поколения, чем интересные, но сугубо развлекательные «ужастики».

Первая и единственная книга для взрослых от детского писателя Эдуарда Веркина. По крайней мере первая, которая так позиционируется.

Постап, непонятно какого толка, пока кажется, что чисто климатический. Хотя, наверно не только. Курилы не наши. Девушка, наполовину русская, наполовину японка, ну вроде бы так кажется по итогам первой главы. Она этнограф-футуролог. Безумие — футурология в постапокалиптическом мире! Но мир этот тоже разумностью не отличается.

Остров Итуруп, действительно существующий Курильский остров, на котором действительно есть запасы рения.  И его на самом деле будут добывать в ближайшие годы. Он нужен для радиоэлектроники, оптики, но главное для оборонки — обтекатели ракет содержат сплав с этим материалом. А в постаповском мире у кого ракеты — тот и главнее.

Чиновники, хоть теперь и японские — изображаются все теми же образами русских классиков. Все те же жалобы, все та же нужда... образ здоровенного, а точнее просто славянского роста священника, который для миниатюрных азиатов кажется великаном, китовое кладбище, вымершие птицы, умерающие шахтеры... Все нагоняет тоску, не в смысле скуку, а прям настоящую депрессивную обстановку. В образе священника, мне почему представляется дядька, похожий на Льва Толстого, уж не знаю, но как-то ярко так высветился в сознании. Немного намёков на какую-то мистику, но не более чем, хотя почитаем-увидим.

А вот мы и узнаем, что все-таки причина конца привычного нам порядка — это война. Не совсем понятная, начатая Ким Чен Ыном... Ну нет не Ыном, а Юном, в общем КНДР всему виной, замес получился странный, как Россию в него закружило непонятно... Но в общем России больше нету. Есть Японские северные территории с сохраненившимися русскими названиями. Вот таким автор показывает нам картинку из конца 21го века, ну или начала 22го, год нигде не мелькает.

То, что мы узнаем дальше — это жутко... хорошо, что наших не осталось, было бы ужасно и даже мерзко, если бы и им пришлось бороться за выживание ТАКИМ способом. А японцев начинаешь ненавидеть, эти милые анимешные образы, сложившиеся в начале, начинают преображаться в подлые и страшные... хотя дело тут совсем не в нации, такова природа человека.

Далее мы видим эдакий почти стимпанковский Холмск, хотя весь мир балансирует где-то между 19м и 21м веком, склоняясь чаще к первому, чем ко второму... Ну и узнаем о некоем мобильном бешенстве,  которое свирепстувует на материке, не уже ли зомбиапокалипсис тоже, вдобавок к ядерному — да потрепало этот мир, ох как потрепало. Ну и есть предположение, что скоро появиться персонаж, с которым случится романтическая линии у героини. И его имя такое до боли знакомое, взятое у персонажа одного из известнейших межавторских циклов в нашей стране.

Отдельный респект за подстаканник в поезде, как-то прям стало тепло, при прочтении этих строк, в голове застучали колёса и будто бы лесок показался за окном.

Ну и немножко нам показывают историю с другого ракурса, воспоминания того самого телохранителя, о его прошлом, непонятно на сколько недавнем или отдаленном. Сжигание трупов ради топлива — это отсылка к какому-то произведению, но я не могу вспомнить какому, даже Гугл не в силах мне помочь. Ну а описываемый напарник телохранителя — это вообще прям колоритнейший персонаж. Старик, помнивший еще прежний мир, ура-патриот и националист, самоувернный самодур... В общем очередной символ нашей страны, от которой в том мире остался только призрак. Ну и названия глав, в которых повествование идёт от имени нашего соотечественника, как бы намекают на что-то, но это, конечно же, не точно.

Ну и про секты, существующие на Сахалине, их несколько и видимо они еще себя покажут, а может быть и нет. Пока сложно выделить какую-то прямую линию сюжета, помимо путешествия.

Не могу не отметить фамилию одного из заключенных — такая же, как у известного режиссера аниме, работы которого мы недавно смотрели, совпадение ли это? Не думаю.

Хотя мы его еще увидим дальше, там это совпадение уже не покажется таким милым...

Ну и конечно, автор не обошел стороной тему убийства и чувств, которые человек при этом испытывает.

Хотя в данной книге эти внутренние метания как-то легко разрешаются, может быть это постаповский мир так располагает к этом?

Отдельного внимания заслуживает брань на неизвестном языке, которую периодически использует русский спутник нашей героини, подозреваю, что она тоже русского происхождения, брань эта, просто Сирень была не посвящена в этот раздел великого и могучего.

Еще классно, когда места тебе знакомы, пусть не в реале, но при расчете доставки и последующих отгрузках — мы часто отправляли товар на Сахалин. Углегорск, Анива, Александровск, Поронайск, Невельск, Корсаков — все эти места мне знакомы, я могу зайти на Гугл-карты и посмотреть где они, относительно друг друга, прочертить маршрут героев... Это изрядно добавляет реализма!

А вот от хрономиражей, или хрономороков, как их зовёт автор, стало как-то жутковато, почему-то такие штуки меня всегда пугают. Гугля эту тему — наткнулся на кучу лженаучных сайтов, рассказывающих о хрономиражах в нашем мире, самолёты времен Второй мировой, солдаты Конфедерации, славянские витязи... А что если? Да не... не может быть... или...

Ну и конечно же, в процессе всех этих путешествий по острову не может, ни произойти нечто... А вот что, я вам, конечно, рассказывать не буду — это вы узнаете, прочтя книгу.

Еще хочется отметить некое безумие, встречающееся на протяжении книги. Оно как будто бы затаивается, а потом вылазит из-за угла и показывает свое жуткое лицо, иногда в виде событий, иногда в виде персонажей, иногда в виде объектов материального или не очень материального мира. Доставляют некоторые параллели с нашим сегодняшним днём, сбор валежника — выглядит словно бы отражением мема 2018 года, про то, что Илон Маск запускает Falcon Heavy, а в России легализовали сбор валежника... Эдакая усмешка, правда понятная здесь и сейчас, в год выхода книги, уже менее понятная сейчас, спустя пару лет и врядли будет понятна лет через 10.

А ещё это не только роман об исследовательнице будущего — это роман и о будущем. О том как ядерная война уберегла от климатической катастрофы и даже еще кое чего, гораздо более страшного. Но вот только это все вроде как философия, потому что непонятно толком от чего, что там такое изобрели? Не объясняется подробно. А может оно и не надо, чтоб объяснялось, ведь не в этом соль вся?

А еще этот спутник, с известным русским именем, как-то он похож на своего тёзку с таким же русским именем из очень популярного цикла, о котором я уже говорил — ведёт он себя так же по-тенейджерски, не на свои годы. Хотя, это и понятно — ведь автор то детский, вот его по ходу не отпустилодо конца, мир страшный он выразительно обрисовать смог, а вот тут что-то не задалось. А может я придираюсь, но вот коробит прям, ну что он тупит-то так? Ладно, еще ведь не конец, может дальше оно по-другому будет? А может автор хитрит немного и опускает какие-то детали? Ну об этом мы не узнаем или узнаем, но только в конце, а спойлерить я уж прям так не буду.

Хотя про конец сказать стоит. Он с одной стороны впечатляет, а с другой смазывает общую картину всей книги. Мне напомнило трилогию Экзо, тоже Эдуарда, только не Веркина, а Катласа. Особенно последнюю книгу трилогии, где было меньше боёвки и больше философии.

Нам дают ответы, но не все. А ещё нам дают надежду. Надежду на будущее. Которое Сирень всё-таки застанет. Но это уже совсем другая история...

Для меня Веркин стал очередным открытием в российской фантастике, на этот раз более современной и трендовой.  После Ибатуллина, который написал и закончил с прозой, тоже немного страшно, что вот великий несерийный роман и все,  дальше не будет ничего, но тут автор пишет давно и упорно, потому есть надежда, что будут еще вещи, пусть не о Сахалине, но будут, остается только ждать и верить.

Детская повесть, вполне подходящая для младшего и среднего школьного возраста. В отличие от «детективных» повестей из серии про Феликса Куропятникова, здесь жанр исключительно сказочный — используется волшебный по своим свойствам приборчик и соответственно аналогичные приключения группы парнишков и одной девчонки (та самая Тоска — Антонина).

В общем юмор есть, приключения имеются, реалистичность отсутствует.

Автор изменил стиль, оформив идею романа как бред воспалённого мозга писателя -фантаста. Отмечу, что хотя идея отнюдь не новая или неподходящая, сама книга исполнена профессионально, с элементами мистики, даже остросюжетной.

Другое дело, что мрачности прибавилось весьма и весьма, и роман на юношескую литературу стал не особо похож.

В целом же впечатление, что автор реализует подсознательное / сознательное желание признания своих творений «во всемирном масштабе», «даёшь восторги, лавры и цветы» плюс конечно экранизацию. Желание хорошее, правильное, но на произведении, да и на всем цикле сказалось весьма неоднозначно.

Очень сильное и целостное произведение. Это про тот период, между Алисой Селезнёвым и Колей.

Неравномерный роман, начало может даже разочаровать поклонника предыдущих книг серии, но к середине «фиглярский» стиль все таки пропадает, а завершающая часть выглядит вполне достойно с серьезными драматическими элементами.

По сути это приключения в Стране мечты героев предыдущей книги и конечно главгероями выступают два несокрушимых удальца, одинаковых с лица. Интрига на уровне, чувство юмора также не изменило автору, хотя сходства со страной Оз / волшебника Изумрудного города все больше и больше.

В целом книга для почитателей и читателей предыдущих книг серии, неплохая, но не самодостаточная.

На мой взгляд, одно из самых «хоррорных» произведений Эдуарда Веркина. Ситуация — постапокалипсис — мир, пожираемый существами, обладающими особыми свойствами, в том числе мимикрии под людей, склонными к мучительству и теперь уже способными объединяться в стаи.

Отлично нагнетается чувство тревоги / саспенса, например, ситуация с оставшимися без опеки детьми в лесном пионерлагере, в условиях нарастания заражения территории «небратьями» по разуму, любителями запугивать беззащитных перед основной «стадией» процесса кормления «существа с вершины пищевой цепочки».

Приключенческая часть также великолепна — сплошная динамика, причем без особой наигранности, нет ощущения, неестественности событий.

В целом очень хороший экземпляр в жанре остросюжетной мистики, рекомендую.

Душевный юношеский роман, где интрига с персонажами Страны снов только фон для оттачивания основной идеи — выбора подрастающим человеком своего пути, способен ли этот чел пробиться к своей мечте, либо не способен, хватит ли юному падавану пороха для накопления силы, чтобы стать джедаем, или ему лучше переквалифицироваться в продаваны.

Вот такой роман взросления, интересный бытовыми подробностями, с достаточно условной проработкой фантастической составляющей, неплохим юмором и вполне интригующей финальной частью.

На мой взгляд, отличная повесть для читателей юношеского возраста.

Фантастический боевик для подрастающего поколения. Продолжает серию «Страна снов», в которую, на этот раз, заброска осуществляется научно-лабораторным путем.

Имеет все недостатки книги для целевой аудитории — супергерой, от рождения крутой (и которому за это ничего не было), злой и жадный триллионер, предложение, от которого нельзя отказаться и прочие элементы «жареного» стиля.

Тем не менее, с иронией, нормальными относительно (с поправкой на суперкрутизну) приключениями и в принципе определенной моралью.

Минусы — книга промежуточная — без разгадки и четкого завершения, в связи с чем может вызвать у подростка неудовольствие.

Но в целом неплохой вариант для развлекательного чтения юношеской аудитории.

Роман с отнюдь не новой идеей попадания посредством хитровыделанной компьютерной программы в мир исполнения желаний. Видимо, поскольку главные герои — серьезные граждане возрастом годков этак тринадцати — четырнадцати, то их мечты реализуются несколько сумбурно, мягко говоря. В результате у автора есть формальное обоснование для длинного-длинного квеста по стране невыученных уроков, в смысле набивания шишек, пока до героя дойдет, что он слегка переоценивал свои потенциалы.

Тем не менее, приключения вполне гармоничные, хоть и подзатянутые, имеется пара-тройка неплохих шуток юмора и аллюзий на корифеев фантастического жанра, и конечно правильный, пусть и простенький и нравоучительный финал.

В общем неплохая вещь для подростков, способных осилить учебник по литературе школьной программы, так как объем книги для современных тинейджеров всё же великоват.

А мне этот нравится больше предыдущего. Написано более основательно, в отдельных фрагментах напоминает последнюю часть Града обреченных бр. Стругацких.

Сюжет опять системы бродилка-стрелялка. То есть наш ГГ в компании с еще одним странным типом движется в разведывательный поход на Запад. Начинается стандартно: аномалии, бандиты, тихие сектанты, потом крутой мутант, блуждания и т.д. и т.п. По ходу дела автор начинает продвигать тему с Героем, которого пуля боится и штык не берет. Есть отдельный доклад о праведности и непобедимости, природе Героизма и т.д. Вообще, здесь гораздо больше авторских отступлений и отвлеченных диалогов.

Ав конечном итоге наш Дэв

Хороший «классический» юношеский хоррор, с типовой для подростков ситуацией — байки вечером в пионерлагере, современными условиями городских школьников, где все самое таинственное и страшное находится в школьном подвале и конечно добросовестно придуманными приключениями и нагнетанием ужаса.

Ужасы нагнетаются весьма грамотно — нарастание к финалу, загадки и ловушки, коварные и мрачные обитатели подвала, а также вполне кровавые, но абсолютно не сплаттерные приключения троицы подростков, отправившихся «на святое дело — товарища выручать». И конечно, юмор тоже присутствует и также вполне грамотно и в нужных местах.

В целом, рекомендую для подрастающего поколения.

Полезная, правильная и одновременно — интересная книга, что встречается весьма не часто. Описание будней подростка — партизана в начале Великой Отечественной войны, причем рассказ ведется уже для современного подростка, и так, чтобы было понятно и доступно именно этой категории выполнено очень тщательно.

Боевые и житейские эпизоды перемежаются юморными моментами, трагедии и драмы — мистикой и доступными для юношества размышлениями «за жизнь». Любовь и соперничество, храбрость и предательство, нечисть в Псковско-Новгородских болотах и художник с необычным талантом, в общем роман очень разносторонний или точнее многогранный.

Книга одновременно и реалистичная в части канонических сведений о жизни, подвиге и создания легенды о Лене Голикове, и с элементами мистики, для увлекательности сюжета.

В общем доступная для современного юного читателя книга с умными идеями и правильным смыслом.

Роман в жанре абстрактно-фольклорного постапа, в том смысле, что описывается Москва через много-много лет после невнятной такой катастрофы: Волна. китайское бешенство и еще что-то непонятное, отчего остались мутанты и аномалии, сектанты и бандиты. все как у людей. Называется все это в стиле толстовкой «Кыси» или никитинских «Троих из леса»: жнец, мрец, сыть, хлябь, падь, еще в наличии волкеры и труперы, навки и шейкеры, рейдеры и бомберы. Что-то из этого механическое, остальное неясной магической природы. Похоже и на Метро (бункера, метро, плантации и свиньи под землей), что-то из Пикника на обочине просматривается, но в целом все закручено очень плотно и в итоге получается очень даже самобытно. Автор в процессе повествования старательно темнит и интригует. Так, то

Откровенно говоря, если бы я прочитал это десять лет назад, до того, как прочитал многое другое из постапокалиптической прозы, то был бы этот роман для меня классическим и эталонным, а сейчас — увы, представляется пресноватым и банальным. Есть ГГ, по имени Дэв — мальчик из глубинки с дульнозарядным карабином, который бредет в хорошей компании в Москву и попадает там в сложный переплет:

Все вместе образует типичный сюжет типа бродилка-стрелялка.

Самое интересное — это собственно Дэв. Он носит вериги для укрепления духа, читает душеполезные тропари и вообще исповедует суровую религию постапокалипсиса, заточенную на спасение праведников и борьбу с мерзостью и грехами. Такой вот Кожаный чулок. Прост, но не глуп, отважен, но не отморожен и в сущности очень добр и чист душой. В следующих романах точно будет спасать мир.

Переиздание повести «Шаги за спиной» в серии «Большая книга ужасов 70». Я приобрел именно эту книгу специально для ребенка — подростка, поскольку повесть плотная по событиям: юмору, мистике, хоррору и вообще по пропаганде развития человеческой личности — как физически — спорт, техника, учеба, так и гуманитарно — читать не только сообщения в смартфоне.

С другой стороны, есть и правильный философский вывод об опасности всякой увлеченности чертовщиной, хотя финал-эпилог все же слишком нравоучительный на мой взгляд.

И наконец, повесть небольшая по размерам, что также в плюс автору, поскольку современные школьники, увы, крайне невосприимчивы к чтению литературы.

В общем, книга по моему мнению, полезная, несмотря на свою специфику развлекательного жанра.

Вещь очень и очень психологичная, текст в основном про детей — подростков, но по читательской аудитории — книга как минимум для юношества. Написано тщательно и безупречно с художественной точки зрения — картины рисуются четко, недопонимания не возникает. А вот насчёт реалистичности персонажей имеются сомнения — слишком уж все гипертрофировано — супербой Аксён (главный герой Иван Аксёнов), непобедимый боец, умнец и на педагогическую жилку тоже игрец. Непонятная его первая любовь — тоже с педагогическим талантом, но в целом образ какой-то куклы, которую за руку водят, которая что-то говорит, но в остальном впечатления живого человека не создаёт.

Вообще у автора женские образы получились размытые, что мама «Верка», резко изменившаяся в своем психотипе, что второстепенные персонажи, в отличие от героев мужского пола — те прорисованы отлично, пусть и вызывают сомнения избыточной интеллектуальностью.

В целом автор жёстко давит на сентиментальность, трудная жизнь бедной семьи на отдаленном полустанке и соответственно играет в масть товарищу Сергею Шнурову с его песней «Когда нет денег, нет любви. Такая сука — эта селяви». Но выглядит это не логично, поскольку ни промысел семьи главного героя, ни собственно их личные качества не позволяют прийти к выводу о суровой убогой и нищей жизни, да и ситуация «пьяница мать — горе семье» обрисована малодостоверно.

Как вывод: роман сентиментальный, «за жизнь», но ощущения доверия не вызывает, слишком много абстракции, и конечно он не для подростков.

Большая повесть юношеского хоррора — фэнтези, неплохая по литературному качеству, но не особенно плотная по событиям и уровню драматизма.

По форме это классический «превосходный маленький городок» в «сезон дождей», которым несть числа. Вероятно еще до изобретения письменности, древние люди у костра рассказывали друг другу страшные истории о коварных жителях маленьких отдаленных поселений, ублажающих своего идола ради хорошей охоты и урожая.

Автор попытался несколько разнообразить жанр, что возможно не обрадует многих читателей, нацеленных на типичный ужастик.

Тем не менее, написано хорошо, читать нескучно, хотя это не самое лучшее, по моему мнению, произведение Эдуарда Веркина.

Неплохая повесть с окном в иную реальность с иными условиями жизни и существования, периодически возникающим в отдаленном лесном краю. Безусловно с подростками — исследователями, историями и записями -преданиями старины глубокой, в том числе отраженными и на военных картах местности, и, как водится, с периодически пропадающими людьми. На мой взгляд, есть небольшое пересечение по идее с «Почти как бьюик» в части портала и особенностей иного и враждебного мира.

Тем не менее, книга — не хоррор, мистика с драматическими эпизодами.

Мне лично понравилось, но все же меньше, чем «хоррорные» вещи автора.

Это, конечно, не Кинг, но тоже довольно неплохо. То есть, ближе к концу автору удается сгустить атмосферу до вполне приемлемого градуса хоррора. Страшилка из серии: на далекой-далекой планете лежит черный-пречерный корабль. В этом черном-пречерном корабле..... Но подано прекрасно, герои вполне убедительные, страшилки архетипичные. Сюжет не особенно логичен и многое краями не сходится, но в данном жанре это приемлемо.

Действие происходит на Земле будущего,

С общий смысл такой- трое подростков сели не на тот космический корабль и попали не на ту планету. А там ТАКОЕ началось... Что-то типа страшного Булычева получилось в итоге. И стиль похож — что то такое стилизованно упрощенное как бы подростковое. Но читается легко и впитывается прямо в мозг.

Роман, который смело можно было назвать «В ожидании Светы». Вообще, хочется поделиться одной мыслью — те самые подростки упыри-зомби, о которых идет речь — слишком часто напоминают обычных подростков, так слегка все гипертрофированно, но не более. Такой роман-притча, что дети — это дети, пока в их жизни не появляется любовь или, до тех пор, пока не исчезает призрачная цель.

Все сделано мастерски, но... Для взрослых — все слишком просто, а для подростков, которые должны быть ЦА — достаточно занудно, да и с такими ГГ, кто захочет себя ассоциировать, несмотря на 100% попадание в образ...

Совсем не понял я этот роман.

Прочёл я почти все книги Э. Веркина. Отличного уровня развлекательная литература. В большинстве случаев — подростковая. Фантастика, хоррор, реализм, военная проза, фэнтези — писатель пробует себя во многих жанрах. Везде прекрасный юмор. Легкий язык. В некоторых книгах — драматизм зашкаливает. Море эмоций.

И вот — «Остров Сахалин».

Читать это сложно. Такое ощущение, что писал не Веркин — вообще, не его стиль.

Если в двух словах — три четверти книги — записки путешественника по Сахалину. Да, можно сказать, как в аннотации, что это парафраз Чехова, его записок о посещении острова, плюс ещё, Солженицына и его «Архипелага ГУЛАГа». Только, с учетом того, что действие происходит в постапокалиптическом мире.

Задумка интересная. Да такого и в дурном сне не приснится!

Но, как я уже писал — три четверти книги — описание сахалинской каторги и тюрем. Да, почти ничего не изменилось — те же ужасы. Да, Чехов, да, Пикуль «Каторга», ну и опять же, Солженицын. Надзиратели и зэки. Беглые каторжники и остроги.

И лишь в последней четверти романа, Веркин вернулся к уже опробованной в ряде книг теме — непосредственно апокалипсису — зомби, солдаты, ядерная война. Читал — полное ощущение, что читаю М. Брукса «Война Z», или, смотрю экранизацию этой книги. Один к одному.

Финал, опять муторный.

Да, можно бесконечно долго писать на тему глубокого философского подтекста этой книги. Да, при желании, можно «нарыть» и сложный символизм происходящего. И аллегорически трактовать смысл романа. Можно искать в нем интересные стилизации под японскую литературу. Можно. Ага, при наличии фантазии, все это можно найти в любой книге. Было бы желание. Дело в другом.

Просто — я привык к совсем иному Э. Веркину. Легкому, озорному. Веселому и грустному. Серьезному и детскому. Лиричному. Всегда эмоциональному.

А здесь?

Даже сложно назвать жанр книги. Некая попытка из рядовой постапокалиптики сделать сложное философское произведение? Или, «перепрыгнуть» с боевой фантастики в научно-фантастическую плоскость? А может, автор хочет сменить имидж подросткового писателя?

Понял я одно — как развлекательная книга этот произведение точно не пойдёт.

Напрашиваются сравнения с «Дорогой» Маккормака, но, там акцент на героях, их внутреннем мире, а тут, по-моему, герои достаточно безликие...

Вообще, где эмоции у персонажей? Да, японцы — замкнутая нация. «Все в себе». Но, главные герои, с русской кровью. Да, главы написаны от первого лица, так сложнее увидеть персонажей «со стороны». Но — такое сложилось у меня ощущение, что героиня просто наблюдает, фиксирует в памяти все происходящее. Никакой инициативы, никаких эмоций. «Я пошла, я увидела, я запомнила». Ходячая кинокамера. Потом, почему опять «Сирень»? Это имя героини кочует из одной книги писателя в другую. Ну и ее попутчик Артём — под стать Сирени. Молчит, смотрит, думает. Потом — раз! Багром в живот одному, другому. То, он совсем больной, еле дышит, ходит с трудом. А потом, «встал с печи», смастерил кистень — махнул рукой — все китайцы в ряд лежат... Илья Муромец. Вот решил автор написать серьезную, «взрослую» книгу, а, вот в такие моменты, опять «скатывается» на детско-подростковый уровень.

Из героев мне был интересен один — Чек-Человек. Сумасшедший старик-философ. Он хоть живым получился, смешной и грустный, по-своему. Нелепый, но, реальный. Но, это, всего лишь, эпизодический персонаж.

Печально.

Но, это мое личное мнение.

Много положительных и восторженных отзывов.

Повторюсь, не такой книги я ждал от Э. Веркина. Опять же, это только мое личное мнение, но, не его жанр и стиль. Понятно, что хочется писателю перейти на иной уровень, писать сложные и серьезные книги для взрослых. Но, зачем? В своей нише, на мой взгляд, Э. Веркин — один из лучших и самых ярких писателей. А фантазии на тему футуристических японских прогнозов меня не очень заинтересовали. Впрочем, как и быт фантастических каторжан.

Молодой человек со своими родителями, клиническими филологами, приезжает на Кубу. (Или в Кубу? Или кубинцы не обижаются на предлог «на»?) Гуляет, ест, пьет. Встречается в некоей девушкой Анной. И кагбэ всё. Фабула есть, сюжета нет. Завязки, конфликта, кульминации, развязки — ну нету их, одна видимость. Пепел. Самый колоритный песонаж романа, некто Великанова, на сцене вообще не появляется.

Написано от первого лица. Веркин часто пишет от первого лица, любит он это. Другие, конечно, тоже пишут, но у Веркина получается лучше. Фирменно у него получается. За счет стиля, типа изустного. Или, точнее, из-мысленного. Таким примерно стилем рассказывают истории не другим, а самому себе, в мыслях. К фирменному стилю у Веркина, как всегда, прилагается фирменная ирония, с легкой такой грустинкой от безысходности бытия. И совершенно роскошные оценочные суждения, просто пипец, чиста афоризмы! Как такие можно придумывать — не знаю даже, пальчики оближешь. Блеск! Веркин, кажется, уже не способен опуститься ниже некоторого уровня, недоступного как всему сонму фандомных лукьяненок, так и большинству боллитровых прилепиных.

То есть, сам процесс чтения — кайф! Но в итоге какой-то пшик. Кагбэ.

Я не любитель играть в школьные игры «что автор хотел сказать своим произведением». Да ничего не хотел! Ну или что хотел — то и сказал (см. текст произведения). А если вдруг сказал что не хотел — то это скорее на совести критиков, которым надо же как-то оправдывать свои доходы. Или издателей, которые, внеся предоплату, торопили-торопили, ну и отбили у автора желание вообще что-нибудь говорить своим произведением, лишь бы закончить к сроку.

Но я таки выскажу гипотезу. Потому что в юности зачитывался Кортасаром, Маркесом, Борхесом и прочими гутьерресами. Но недавно тут вот перечитал Кортасара — и как-то не понял даже, а что в нем, собственно, такого? Экзистенциализм, магический реализм, ага. Но я же не только не клинический, но даже вообще ни разу не филолог (может быть, к сожалению, но так уж сложилось). То, что по молодости казалось прям ах каким откровением, сегодня, увы, воспринимается как многабукафф ниачом. «Блестит. Но не радует».

Так вот. Мне кажется, Веркин написал пародию. Или не совсем пародию, скорее подражание, или просто вздумалось попробовать себя в жанре. Куба же, жара, следы Хэмингуэя на каждом углу, время остановилось, все часы ушли в сторону, да и вообще, нет у революции конца, а у жизни смысла. Получился кагбэ классический магреализм. Получился, может, и неплохо, но сам-то жанр скучный... В итоге вкус текста, как обычно у Веркина, шикарный, а послевкусия нет.

Как-то так. Кагбэ.

Повторю предыдущих ораторов: две абсолютно разные части.

Первая вызывает некоторую ностальгию о советском детстве, с его некоторой беззаботностью и уверенностью в завтрашнем дне. Как всегда — воспоминания у всех разные: уж слишком много у автора воспоминаний о дефиците и сложностях советской деревенской жизни, которые меня как ребенка тогда совсем не напрягали, но как говорится память избирательна. Из-за этого у меня не получилось в описанных детях увидеть детей и их столкновение с непонятным, на мой взгляд действия персонажей неестественны и поэтому не вызывают особого сопереживания.

Вторая часть тоже про детей, но из будущего, из будущего классической советской фантастики. Но персонажи опять не выглядят детьми — скорее мужчины лет 25. Большая часть посвящена жизни и развлечениям будущих «детей» и только в конце идет так же столкновение с непонятным. И опять почему то все кажется неестественным. Может потому что для советской фантастики такие концовки были неестественны, может из-за плохого раскрытия персонажей.

Резюмируя скажу так — неплохая задумка под классическую советскую фантастику, но из-за современных идей превратившаяся в ни-то ни-сё.

Русский язык у автора хороший.

У меня создалось впечатление, что это скорее фантазия на тему «Обитаемого острова» Фёдора Бондарчука. Те, кто смотрел, едва ли забудут Максима Каммерера в исполнении Василия Степанова — соображает туго, постоянно улыбается. Вот тут такие все. Удивляет, что дожили до своих лет. Разве что намёки на фантастические возможности медицины и спасателей несколько обнадёживают. Главного героя как раз зовут Макс, и немецким он тоже владеет.

В первой повести недосказанность к месту, сюжет завершён. Здесь же он выглядит обрезанным.

Ко всему прочему остаётся множество вопросов без ответов. Почему переименованы Черняховск и Советск? Если войн нет, то почему бластер времён Последней войны однозначно определён как устаревший? Зачем столько бессмысленных действий вроде той же замены РИТЭГа на «Вояджере»?

Возможно, третья часть расставит все точки по местам, но пока всё это выглядит не слишком прикрытым стёбом.

«Северная часть Сахалина, через которую проходит линия вечно промёрзлой почвы, по своему положению соответствует Рязанской губернии, а южная — Крыму. Длина острова 900 вёрст; наибольшая его ширина равняется 125, и наименьшая 25 верстам. Он вдвое больше Греции и в полтора раза больше Дании.»

А.П.Чехов «Остров Сахалин».

В отзыве, набравшем на сегодня наибольшее количество баллов (38), сделано несколько особо ценных наблюдений, касающихся девушки по имени Сирень. Вот первое из них: «... умеет обращаться с оружием и великолепно выпутывается из любых ситуаций. Все встреченные ей люди относятся к ней с уважением и пиететом, предоставляют транспорт, ресурсы, поят дефицитным чаем и охотно идут на философские беседы.»

Здесь верно только про оружие, ситуаций же, из которых она выпуталась бы самостоятельно, в романе просто нет — если бы не Артём, её путешествие закончилось бы где-нибудь между Углегорском и Александровском. Что касается уважения и пиетета, так администрация острова, государственные служащие и японские офицеры это далеко не все люди, с которыми встречается Сирень, есть среди её собеседников и те, кто не хочет отвечать на её вопросы (особенно на вопрос «Что вы думаете о будущем?»), есть и те, кто мог бы её убить или похитить, и обязательно сделал бы это, не будь рядом Прикованного к багру телохранителя.

Второе ценное наблюдение, сделанное отзывистом ещё более удивительно. Это — «отсутствие у неё эмоций, реакций и вообще каких-либо человеческих проявлений. У неё нет слабостей, страхов, фобий, вредных привычек, увлечений и, что хуже всего, эмоций. Казалось бы, она путешествует по безумному выморочному миру, наблюдает закат человеческой расы, но это никак на ней не отражается.» Автор отзыва предвидит возражения и предполагает, какими они будут, но лучше всех ему возражает сам Эдуард Веркин: «Артём молчал и выглядел спокойным. Я же пребывала в смятении. Я находилась за гранью смятения, в карте моих эмоциональных реакций не находилось нужного образца, я не знала, как себя вести. То, что случилось со мной в последнее время... Наверное, если бы рядом со мной не было Артёма, я бы кричала. Артём это понимал.» Если бы отзывист прочитал роман не по диагонали (или через страницу, есть и такой способ), ему не пришлось бы сочинять собственную фантастику по поводу Сирени.* А так у него всё выглядит убедительно, поэтому, видимо, не читавшие роман высоко оценили этот отзыв.

Ещё одна, последняя цитата из того же отзыва (который очень помогает мне в написании собственного): «Ближе к последней четверти книги цель вроде бы проступает, проговаривается вскользь – оказывается, герои хотят выбраться с Сахалина.» Выше отзывист написал, что у похода по Сахалину нет явной цели, и с этой его выдумкой я спорить не буду. Но вот только что приведённое утверждение («цель ... проговаривается вскользь») вообще ни в какие ворота не лезет. Да они предпринимают героические усилия, чтобы выбраться самим и спасти детей! Отзывист этого не заметил, как не заметил, очевидно, и причин, которые им мешали, причин, которые привели к тому, что Артём повторил подвиг учителя Януша Корчака.

Но роман написан плохо (плохо — понятие слишком ёмкое, что значит плохо, если от книги оторваться трудно? скажу конкретнее — неаккуратно он написан и даже очень), и это единственное, в чём я с вышеупомянутым господином согласен. Кавардак в романе, пусть даже устроенный намеренно, с целью отразить кавардак, царящий на острове, всё же неуместен. Когда главное лицо Сахалина (префект) говорит, что «до Углегорска и до Александровска ... железнодорожных дорог пока нет», а через сутки Сирень и Артём выходят из поезда на перрон Углегорского вокзала, то о чём это говорит? Префект не в курсе или автор напортачил? Чтобы ответить на этот вопрос желательно было бы узнать, как герои романа добрались от Углегорска до Александровска, а это подальше, чем от Холмска до Углегорска. Автор заболтал эту проблему интересным и совершенно не нужным для сюжета лирическим отступлением о секте ползунов. После разговора с руководителем секты Сирень и Артём сразу, как по волшебству, оказываются в Александровске. Складывается впечатление, что ехали в том же вагоне и добрались без проблем, так что и говорить не о чем. Это подтверждается словами каторжного, который плывёт по Тыми на байдарке — «возможность уехать на поезде пропала после первого сильного толчка». Раз пропала, значит была, и, стало быть, префект не знает важнейших подробностей жизни острова.

И тогда вопрос — почему Автор этого не замечает? Правда, он и куда более важных вещей не замечает, например, откуда у Сирени ребёнок, если между ней и Артёмом ничего не было? Иначе говоря, мне очень не нравится такая манера повествования, когда некоторые существенные события нужно выискивать между строк, испытывая при этом ясное ощущение, что эти события и между строк не происходили.

Всё это ещё терпимо, куда более странной мне показалась история слитка рения, очень дорогого раритета, полученного Сиренью от патэрена Павла. В эпилоге Сирень совершает труднообъяснимый поступок — вместо того, чтобы передать измученному дождём человеку в клетке проплывший мимо него кусок пластика, она отдаёт ему свой макинтош (вернее то, что от него осталось), предварительно достав из кармана «звёздную медь», «кусок тусклого серого металла, овальный, с ямками от пальцев.» Нет никаких сомнений в том, что это тот самый кусок рения, который не очень давно (читатель ещё не забыл, когда) Сирень отдала помощнику капитана сухогруза за небольшое количество питьевой воды; а этот, обмененный на воду, кусок был незадолго до обмена на воду выброшен Сиренью в море («Артём спросил: «Зачем?»). Вот и я спрашиваю Автора (Веркина) — зачем он плёл эту дырявую сеть? кого хотел в неё поймать? Почему Сирень говорит в эпилоге, что через сорок семь лет металл всё ещё будет у неё? Да за такой срок она десять раз успеет кому-нибудь этот слиток подарить или продать. Автор уверен в том, что это волшебный слиток, всегда возвращающийся к владельцу? Так это и задумано?

Да, такой вот приключенческий роман мы тут обсуждаем. Много в нём и отличных мест, мастерство Автора в описании драк и перестрелок несомненно, но особенно привлекают неожиданностями японские сахалинские тюрьмы, которые не имеют ничего общего с тюрьмами российского Сахалина, описанными Чеховым. Японцы превратили свои тюрьмы в произведения искусства. Стаканы Александровской тюрьмы, негр в болтающейся над камерами клетке в тюрьме Углегорска, а построенная гениальным архитектором тюрьма в Южно-Сахалинске** это настоящее строительное чудо и, следовательно, блестящая идея Автора романа, заключающаяся в литературном воплощении фантазий гениального художника (к сожалению, он так и не смог остановиться на каком-либо одном варианте названия этой тюрьмы и называет её в романе то «Летний воздух», то «Лёгкий воздух» так же, как один майор в романе то и дело превращается в полковника и сразу же обратно в майора).

Но в то же время изложенная Автором (даже странно, что тем же самым) история начала и хода Третьей мировой войны представляет собой такой жалкий детский лепет, который любого военного аналитика заставит схватиться за голову. И опять-таки но... Но описание послевоенной ситуации, когда на земле никого, кроме Японии, принимать в расчёт уже нет надобности, содержит интересные подробности. Например, то, что японцы сохранили на Сахалине русские географические названия, а их крупная военная техника названа известными американскими именами (миноносцы «Энола» и «Мак Артур»)***.

Ещё пара замечаний и «летопись окончена моя».

Много в романе говорится о футурологии. Говорится очень серьёзно — цель экспедиции, как-никак, связана с идеями профессора, научного руководителя Сирени. Но однажды Автор совершенно недвусмысленно даёт понять, чего стоят все эти разговоры. Сирень рассуждает так: «Общество, в котором нет детей. Общество, в котором вырваны малейшие ростки завтрашнего дня похоже на заполненный пустотой цилиндр барометра, который с тончайшей отдачей реагирует на изменения в окружающем пространстве. Именно в таком звенящем вакууме корпускулы грядущего особенно заметны, как заметен алмаз, угодивший в золу. .... Профессор, безусловно, гений.» Этот образчик ярко выраженного словоблудия (ясно, что Веркин издевается) показывает, чем на самом деле заполнены мозги этих, т. н. футурологов — примерно тем же, чем и цилиндр барометра. А в остальном они, конечно, прекрасные люди.

Второе замечание касается всё той же необычной, т. е. очень мало кому из писателей свойственной манеры Веркина за красивым многоглаголанием скрывать тот простой факт, что описываемое элементарно невозможно физически. Чек (вообще-то он много врёт****, но тут-то вроде бы нет смысла) рассказывает страшную историю из детства Артёма. И, заканчивая рассказ, вспоминает такой эпизод. Мальчик лежал у стены с переломанной спиной. Чек принёс ему «ведро гладких круглых камней и высыпал их под матрас ...» и ушёл. «... вечером он обнаружил столб, построенный из окатышей. .... Столб уходил под потолок. Через полгода он [Артём] смог подняться на ноги.» Не скажу, что так написан весь роман, но чем-то он всё-таки похож на тот отзыв, несколько цитат из которого я приводил выше.

*) Отзывист сравнивает Сирень по эмоциональности с Терминатором. Это стопроцентное свидетельство в пользу моего предположения о способе, которым он читал книгу. Однажды в очень напряжённый момент Сирень не смогла от волнения поменять магазин пистолета, руки дрожали. Может быть автор этого чудовищного по количеству неправды отзыва считает, что у Терминатора могли возникнуть сходные проблемы, может быть (чур меня!), он и «Терминатора» не читал или не смотрел!?

**) Читая об этой тюрьме, есть смысл посмотреть цикл гравюр Д. Б. Пиранези «Тюрьмы». Об этих гравюрах и вообще о творчестве Пиранези очень хорошую книгу написал А. Ипполитов. В его книге есть все листы цикла «Тюрьмы».

***) Миноносец «Энола» занимается в романе делом очень похожим на то, что сотворил американский бомбардировщик с почти таким же названием 6 августа 1945 г. (почему-то японцы «потеряли» фамилию матери командира экипажа). Миноносец «Мак Артур» (у нас принято написание Макартур), названный в честь генерала, принявшего капитуляцию Японии, представляет из себя последнее слово кораблестроительного искусства. Так в романе показаны два вида народной памяти — японский народ помнит своего главного врага (а есть ещё и обряд «мордования негра»), и, конечно, не забывает друзей, ведь в начале Третьей мировой Россия предотвратила удар корейских ракет по американским базам в Японии, что спасло, естественно, не только и даже не столько американцев. «Ваши предки так много сделали для нашей страны...» — говорит Сирени чиновник в Холмске.

****) Интересный пример такого вранья. Речь идёт о Нитях Хогбена открытых до войны. «За две недели до первого удара — уточняет Чек — я помню, я был там, на Русском, там чудесные подземелья...». И сразу же вспоминает, что «первую установку [использующую это открытие] построили буквально за месяц до войны, торопились очень.» Ну, Чеку простительно, он такой, но Автор романа вроде бы ничего против не имеет, что, как минимум, странно.

PS. В аннотации на обложке говорится, что Автор трепетно чтит Чехова. Не верю. Будь так, Сирень, как частично русская, обязательно побывала бы у памятников Антону Павловичу в Южно-Сахалинске и Александровске. Ну, хотя бы к одному из них её бы направили представители администрации этих городов. Но, нет. Разглядывает она только плохо сохранившийся памятник неизвестно кому (Чек, который должен бы это знать, молчит) в посёлке Огоньки. Между прочим, в этом посёлке действительно существует гора Влюблённых.

Июнь 1980 года. Москва готовится к Олимпиаде, а в маленьком городке в Костромской области двое друзей-подростков, Вадим и Андрей, обнаруживают пришельцев (не то чтобы из космоса, хотя кто знает). Анна и Марк ведут себя столь нетипично для данной местности, что просто так забыть о их появлении не получается, тем более, что лето, скучно и заняться в общем-то нечем...

Год назад, в январе, я читал «Пищеблок» Алексея Иванова и там тоже речь про лето-1980, провинцию и подростков, так что от сравнений не уйти. И если вести речь о воссоздании реалий эпохи, то тут Иванов однозначно выигрывает. Полагаю, оттого, что он несколько постарше Эдуарда Веркина, и потому восприятие того времени у него точнее. Во-первых, я не понял о каком «чае в пакетиках» идёт речь в местном магазине. Чай был либо в бумажных пачках с этикеткой вокруг, либо в стандартных картонных коробках. Во-вторых, у меня был велосипед «Салют» и как там можно повесить сапоги на раму мне абсолютно невозможно понять. Это же не «Сура» и не «Украина». Во-вторых, главный герой, Вадим, постоянно скачет из возраста в возраст в моём восприятии. То слишком прост для своих пятнадцати, то наоборот начинает рассуждать чересчур сложно для своего возраста и описываемых жизненных обстоятельств.

Что же до утраченной Мечты, то и тут не всё так однозначно. Очевидно, что разделяли её далеко не все, как приятель наших друзей Котов. А те кто разделял, то в возрасте героев прекрасно понимал, что попасть туда можно, говоря словами Коли Садовского из телефильма «Гостья из будущего» — «своим ходом, год за годом» и больше никак.

Не понял я эту книгу.

Пытался найти в романе глубокие проблемы, сложные психологические повороты. Также, как и черты магического реализма, не нашёл. На мой взгляд, простая и скучная книга, с некой претензией на то, чтобы казаться драматичнее и загадочнее, чем она есть.

Герой — шестнадцатилетний оболтус Игорь. Один из любимых типажей Э. Веркина — или подросток из неблагополучной семьи, или, «золотая молодежь». Здесь — второй вариант. Сынок богатеньких родителей. Почти «мажор».

И весь роман — его путешествие на Кубу.

Небольшой путеводитель по «Острову Свободы».

Мне было скучно. Впрочем, как и главному герою. Сейчас Куба — уже не тот загадочный мир, как несколько десятилетий назад. И «хемингуэевской» Гаваны я не увидел. Не та атмосфера.

Что же касается романтической линии — то ее нет. Нет желания, нет действия. Парню лень, девушке не очень интересно. Вялые попытки построить некие отношения так ни к чему и не привели.

Конфликт «отцов и детей» — тоже все очень бледно. Вообще — все неторопливо, равнодушно и нехотя. Жара. Ничего не хочется делать.

В общем, можно искать в романе какие-то скрытие символы и параллели, если есть желание. У меня его не возникло. Такая лениво-безразличная книга. Страсти не кипят, всем жарко...

Не знаю, думал, может в конце романа все изменится, но, все закончилось, так и не начавшись.

Да, пишет Э. Веркин легко и приятно, но, это не лучшее его произведение, естественно, на мой взгляд.

Четыре романа на постапокалиптическую тему.

Книги, примерно, одного уровня.

Один герой.

В первом романе — деревенский простачок, неумеха, пришедший в Москву в поисках невест.

Ну, а в следующих книгах — персонаж уже превратился в супер-героя. И его цель — спасти мир.

Сюжет прост. Герой путешествует из точки А в точку В. По пути «мочит» монстров и мутантов. Или, спасается бегством. Попадает в разные аномалии, ловушки.

Руины и подземные бункеры. Тоннели метро. Банды мародёров и религиозные фанатики.

Все стандартно. Книг такого уровня — сотни. Возьмите серию « S.T.A.L.K.E.R.», или, «МЕТРО 2033». Все один к одному. Ну, а до классики постапокалиптической литературы, эти книги не дотягивают.

Но, есть и плюсы. Нельзя сказать, что эти книги — плохие. Стандартные — да. Шаблонные — да. Но, скучными их не назовёшь. Очень динамичные. Легкий и яркий язык. Хорошие диалоги. Много юмора.

Разок прочитать, развлечься — можно. Но, забываются также быстро, как и читаются.

Но, а пятый роман — «Здравствуй брат, умри», вообще, к этому циклу отнесён по ошибке. И вселенная другая, и, герои — другие. Да и жанр и стиль книги резко отличается от остальных.

Роман, включённый в цикл «Inferno», но, никаким образом не относящийся к этой вселенной.

Две тысячи двести какой-то год. Земля опустела после вируса. Оставшиеся в живых — некие одичавшие создания, забывшие речь, цивилизацию, по-сути, животные.

И, есть база на Меркурии. Там — цивилизация сохранилась, но припасов нет, приходится доставлять все с одичавшей Земли.

Два главных героя — подросток с Меркурия, по имени Алекс. Ему предстоит первое в его жизни путешествие на забытую родину.

И, второй герой — тоже Алекс, молодой человек, потомок пропавшей меркурианской экспедиции.

Все, казалось бы, сложно, сплошные загадки, но, в финале оказывается, что все просто, как дважды два. И, вместе с этим, страшно и трагично.

Книга, начинающаяся как обычная приключенческая фантастика, оборачивается психологически сложным и драматичным произведением.

Стандартная, постапокалиптическая фантастика.

Вот, прочитал я уже четвёртую книгу данного цикла. Все ждал, что Э. Веркин блеснёт своим талантом: введёт в сюжет нечто необычное, или, изменит стиль повествования. Но, нет. Каждый роман — копия предыдущей книги. Путешествие героя из точки А в точку В. Цель — спасения мира. Остальное — повторяется. Напарники — гибнут, но, сам главный герой — по-прежнему, жив.

Все те же монстры, туннели метро, руины домов.

Читается легко и быстро, но, книг такого уровня, с таким сюжетом — тьма.

Новеллизация компьютерной игры. Прошёл надземный уровень, убил пару монстров, спустился в подземелье. Играешь дальше.

Осталась последняя, заключительная книга цикла.

Как развлекательная приключенческая фантастика, книга имеет место быть, но, это — совсем не уровень этого писателя.

Написано здорово! Но...после первой части — ощущение мрачной тоски. Вторая часть это ощущение смывает, пока ближе к концу не начинается натягивание совы на глобус. Поведение героев становится всё менее логичным. Да и очень уж жёстко автор обходится с героями...

С опасением жду третьей части.

Классический постапокалипсис.

И в третьей книге цикла «INFERNO», продолжается все то, что и было в двух предшествующих — поход героя из точки А в точку В. Меняются лишь его напарники. Ну и цель похода. Дэв идёт в Москву «за невестами» в первом романе. Во втором, пытается найти дорогу на Запад. В третьем — ищет архивы телецентра, чтобы узнать причину катастрофы и понять, как спасти мир.

Руины и подземка. Коридоры зданий и канализационные колодцы. Различные монстры и аномалии. Враждебные «китайцы».

Дэв — супергерой. Сколько раз его грызли твари, стреляли бандиты, рвали на части, жгли и замораживали — а он все жив! И, всегда пытается подвести разные теории на происходящее с ним и со всем миром. Задумчивый супергерой.

Этот роман — ни лучше, ни хуже, чем остальные книги этой серии. Вообще, они очень похожи, и, одна без другой — не интересны. А в целом, вместе — получился стандартный постапокалиптический мир, где герой старается не просто выжить, а ещё и спасти весь мир.

Написана книга ярко, интересно. Отличные диалоги, хороший юмор, порой чёрный.

Но, на фоне сотен подобных произведений серии «МЕТРО 2033», «S.T. A. L. K. E. R.» и других подобных серий, цикл Макса Острогина, (или, Э. Веркина), ничем не выделяется.

Ни сюжетно, ни героями, ни типовыми монстрами и декорациями.

На мой взгляд, эта, вторая книга цикла «Inferno», слабее первой.

Сюжет — одинаков. Постапокалиптическая Москва. Руины, монстры, различные банды мародёров и религиозные секты. Герой — подросток, по имени Дэв, путешествует из точки А в точку Б. В первой книге — из провинции шёл в Москву, в этот раз, с Юга — на Запад. Конечно, спасать человечество.

Опять сравню:

- в первом романе, герой, неуверенный в себе, «деревенщина из Рыбинска». В большинстве случаев, спасается бегством. Много раз, остаётся в живых, благодаря напарнице. И, вообще, Дэв — высокоморальный персонаж. Стрелять в людей ему не позволяют религиозные принципы.

- в этой, второй книге, Дэв — обычный, шаблонный супергерой. «Мочит» всех направо и налево. Пяток страшных монстров — нет проблем. Сотня зомби — легко. А «замочить» в одиночку целый вооруженный отряд бандитов, ему не составляет никакого труда. И — никаких моральных запретов. Угрызениями совести герой больше не терзается.

Так что, опять же, на мой взгляд, книга получилась более скучная и простая. Вернее, нет, она не скучная. Просто — шаблонная. Таких книг — сотни. Одного уровня, с таким же примитивным сюжетом. Компьютерная игра. Пройти все «коридорные» уровни, «вынести» монстров, спасти человечество. Но, в первом томе была «изюминка», здесь — все примитивно.

Опять же, как и в первой книге, мне не хватило атмосферности. Не знаю, но, мрачного апокалипсического мира, его унылости, безнадежности — нет. Вроде бы, кровавых сцен много, а назвать книгу жестокой — не могу.

Но, автор — Э. Веркин. А пишет он — здорово. Да, пустой сюжет, бледный мир. Но, диалоги — интересные. Юмора — хватает. Читается книга на одном дыхании. Как развлекательная литература — вполне пойдёт. Но, просто этот роман ничем не выделяется из огромного количества подобных книг.

Впереди — ещё три романа. Может быть, общее впечатление об этом цикле и будет другим.

В Москве – Олимпиада-80, а у героя повести «Звездолёт с перебитым крылом» (имени автор не называет) и его закадычного друга Дюшки – летние каникулы. Свободная от учёбы в школе июньская жизнь, конечно же, хороша, но привычно скучна и предсказуема. И вдруг серое провинциальное однообразие оказывается сдёрнутым, словно надоевшее покрывало: в городке появились два загадочных персонажа – девушка Анна и её брат Марк. В этой парочке всё необычно: от одежды до поведения. Для наших мальчишек знакомство с ними – шаг в новый мир, интересный, таинственный, притягивающий, и одновременно – непонятный, пугающий. Возможно, не все литературные отсылки и аллюзии автора будут расшифрованы, но уж с «Главным полднем», надеюсь, многие знакомы. Во всяком случае, друг главного героя Дюшка Александра Мирера точно читал.

А я – словно в детство окунулся. Взять хотя бы это, пару раз мелькающее в тексте обозначение «за линией». Оно мне о многом говорит: в рабочем посёлке, где я родился, «за линией» (железной дорогой), делящей посёлок пополам, жили пацаны, с которыми я и мои товарищи с нашей стороны «линии», мягко говоря, не очень дружили…

Эта вещь Эдуарда Веркина сделана из органичного текста, ненавязчиво вливающегося в читателя… Из тайны… Из светлой грусти… Из ощущения несбывшихся надежд… А читатель, становясь полноценным участником событий, и, если хотите, соавтором создателя повести, сам сможет достроить, довоображать, додумать, дооттенить все полутона, умно недописанные автором…

Своё умение недоговаривать Эдуард Веркин продемонстрировал в «Звездолёте» в полной мере. Теперь, после романа «Остров Сахалин», об этом его умении все знают. А вот мы с Валерием Гаевским отметили повесть «Звездолёт с перебитым крылом», вышедшую в журнале «Октябрь» (№6, 2016), премией «Планета Крым» ещё в 2017 году.

У «Звездолёта» есть продолжение. Оно называется «Каникулы что надо» и теперь издано вместе со «Звездолётом», в одной книге. На задней обложке сообщается, что «Будущее прекрасно и далёко, притягательно и неумолимо. Звездолёты из чистого рения бороздят космическое пространство. Каждый хочет попасть в будущее, но не каждому достанется счастливый билет. Книга «Звездолёт с перебитым крылом» состоит из двух частей и в таком виде издается впервые. И это очень важно, потому что. только прочитанная целиком, история позволяет читателю увидеть то, что намеренно скрыто автором».

Я побаивался читать продолжение. Опасался, что в нём появятся такие объяснения недомолвок первой повести, которые разрушат всё её очарование... Но опасался я зря. Продолжение первую часть не испортило, но почти ничего и не объяснило. А 21 июня 2019 года после церемонии вручения премии им. братьев Стругацких («АБС-премии»), где Эдуард Веркин был в числе финалистов, я с ним поговорил, и писатель сказал мне, что собирается написать ещё одну, третью повесть. Вот в ней-то он всё и объяснит…

Обычная постапокалиптическая фантастика.

Ничем не выделяется из, наверное, сотен книг серии S.T.A.L.K.E.R., METRO 2033 и других подобных.

Все один к одному — разрушенные города, монстры и мутанты. Банды «охотников за головами», подземные бункеры, туннели метро.

И герой, как в компьютерной игре, проходящий от уровня к уровню, сокрушая различных «поганых» чудовищ.

Как всегда — пистолеты, дробовики, карабины. Патроны и амуниция. Поиск боеприпасов и продовольствия.

Спасает эту книгу несколько вещей:

- во-первых, автор — Э. Веркин, который и пишет под псевдонимом М. Острогина, умёт сделать даже из такого проходного сюжета нечто увлекательное. Все просто — он обладает талантом писать ярко, остроумно. Поэтому, книга читается легко и быстро.

- во-вторых, интересно стилизована речь главного героя. Эдакий, язык русских-народных сказок, то ли, деревенский, то ли, фэнтезийный. В общем, необычно получилось.

- в-третьих, уже к концу книги, когда я уже почти совсем разочаровался в книге, автор умудрился создать некую интригу, добавив роману психологичность и драматизм.

Ну, а в остальном — все шаблонно и стандартно.

Много несуразностей, но, да ладно, фантастика, все-таки.

Мне не хватило атмосферности. Монстры, развалины старого мира, а книга получилась совсем не мрачная. Да, саспенса, по сравнению с «МЕТРО 2033» Глуховского, совсем нет.

Попробую и другие книги этой серии, но, многого от них ждать не нужно, не тот жанр. Впрочем, как легкое развлекательное чтение — вполне. Повторюсь, пишет Э. Веркин увлекательно.

Как я тут прочитала в одном из отзывов (на другой рассказ), Веркин это либо раз и навсегда, либо выкинуть и забыть.

Я так заразилась.

Первым был другой роман, к сожалению не дочитала, но ещё вернусь.

Теперь к сути: мне жаль, что кто-то не понял, не проникся, отхватил с поверхности. Я пожалуй могу Веркина с Дивовым сравнить, ощущения от рассказов схожие. Не светлые и радостные, а очень-очень тяжёлые. Жиза, как говориться. Было бы хорошо, если бы это ещё и родители читали, не только дети/подростки...

Вот точно получилось бы движение навстречу.

Тут действительно много всего, много философского, жизненного. Вначале я смеялась до колик, а вот теперь плачу.

Ведь как было бы чудесно, если хотя бы в семье люди не врали друг другу, не притворялись и больше доверяли...

Грустно, все это грустно.

Почитайте, сделайте выводы и делайте как должно, а не как все.

Три небольшие повести про приключения ребят из будущего — Антона Уткина и, его подруги-соперницы Авроры Сон.

Очень похоже на книги К. Булычева. Эдакие, непослушные герои-хулиганы, которые стремиться выглядеть крутыми ребятами, злодеями, но, на самом деле, добрые и хорошие.

На мой взгляд, чисто подростковые книги. Но, без лишнего занудства и попыток наставления молодого поколения. Просто — легкая развлекательная, приключенческая литература.

Космические корабли, джунгли далеких планет, покинутые базы, хищные монстры.

Ну и, дружба-соперничество главных героев.

Читается легко и быстро. Книга на вечер.

Заключительная часть трилогии «Черничная чайка».

Приключения Антона Уткина и его подруги-напарницы Авроры Сон продолжаются. «Звездные пираты» — как себя называет этот тандем, задумали совершить налёт на планету Гоген.

Джунгли, бурные реки, неизвестные хищники. В общем — сплошные приключения.

Все бы хорошо, но,

во-первых, читай я эту книгу в возрасте 12—13 лет, наверное, оценил очень высоко. А сейчас — понимаю, что повесть — подростковая. Или, даже детская. Причём, есть детские книги, которые и взрослые читатели с интересом перечитывают. Здесь, по-моему, не этот случай.

во-вторых, это — «ранний Э. Веркин». Тут ещё нет того мастерского стиля, который, опять же, по-моему мнению, появится в более поздних книгах этого писателя. Да, есть и юмор, финал достаточно трогательный, но — все это ещё не на должном уровне. Я имею в виду, если сравнивать с другими книгами Веркина.

Прочитать можно, читается книга легко и приятно, но, забывается также легко и быстро.

Вторая книга про приключения Антона Уткина, парня, живущего в XXII веке.

Несколько напоминает книги К. Булычева про Алису Селезневу. Только, вместо Алисы здесь — Аврора, вторая главная героиня этой повести.

Произведение для подростков и про подростков. Есть немного морально-поучительных моментов, но, в общем — приключенческая история.

Два подростка на необитаемом острове. Причём, оба — лидеры. Естественно, книга про их противостояние.

Хороший и легкий язык книги, увлекательный сюжет. Читается за вечер.

Финал открытый — приключения продолжатся в третьей повести этого цикла.

Небольшая фантастическая повесть для подростков.

Не очень далёкое будущее. По-моему, XXII век. Главный герой, Антон, решает доказать своим приятелям, что человеческая природа неизменна, злое начало, по-прежнему, есть в каждом человеке. Для этого, на необитаемом побережье Южной Америки проводится некий эксперимент.

Читается легко, но, фирменный стиль Э. Веркина, с отличным юмором, сложным сюжетом и сильными эмоциями, на мой взгляд, отсутствует. Нет, книга на один вечер, развлекательная подростковая повесть, сравнивать ее с глубокими и психологически сложными романами этого автора нельзя.

Авторский почерк Веркина хорошо узнаваем. Маленький городок, густой лес, в котором скрывается тайна. Первая подростковая любовь, что всегда заканчивается расставанием. Обязательно герой-фантазер, чтобы не сказать врун. И легкие элементы сюрреализма. И вороны. И странное ощущение, что вот-вот герой поймает за хвост удачу, единственный шанс из многих миллионов. И самое интересное — бесконечное гадание на тему, что же перед нами: фантастика, мистика, или так необычно сложились обычные обстоятельства? Читаешь, гадаешь, и неизбежно взгляд на собственную обыденную жизнь начинает меняться. А ведь странные ребята, поселившиеся по соседству могут быть инопланетянами. И странный след в лесу — от инопланетного звездолета или машины времени. А волшебные детские впечатления могут спустя десятки лет стать причиной великих научных открытий. И обязательно грусть, оттого что кто-то смог прорваться «туда» и изменил мир (к добру ли, к худу ли), а кто-то нет. Вырос и остался простым и скучным. Оттого, что не хватило духу или веры в чудо в самый важный момент — для того, чтобы достать бумажного журавлика из кармана, и в обмен получить пропуск в будущее.

Веркин — такой автор, что или бьет тебя навылет, швыряет навзничь, что ни вздохнуть, ни крикнуть, или морщишься, о строки спотыкаешься, кривишься кисло, не те слова в горсти перебираешь, разочарование и кефир.

Меня просто сбило поездом этого текста.

Все в нем ладно и уместно. Все опрокидывает, крутит, бьет поддых, кладет пулю к пуле.

Вот Психоз отучает Ульку от скверноты.

Вот Ульяна отколупывает с Ивана коросты.

Рука в руке, после школы, тяжелый портфель.

Чугун, Тюлька, Гиляй, автомат, свинец, колодец.

Вот ожидание, липкая судорога весны, день от дня, сон как спасение.

Вот старшие классы, Аксён не ходит, Ульяна уходит за горизонт.

Не знаю, что сказать.

Лежу, сбитый товарным, щека к холодной банке — вывалилась из приоткрытого вагона.

Что внутри? Каша? Канифоль? Патроны?

Читайте.

Равнодушие не про Веркина.

Или плюнете, или ляжете со мной рядом.

Пять книг — совсем разные. Сюжет, стиль — все отличается друг от друга.

Ну, казалось бы, что может быть проще?

«Страна мечты» — вселенная, где сбываются желания каждого подростка. «Питер Пэн» и его «Нетландия» в новом исполнении.

Но:

Есть вымышленная страна.

Есть клоны-двойники героев из «Страны мечты», которые существуют в нашей реальности.

Есть обычные подростки, которые живут в нашем мире, учатся в гимназии и мечтают найти путь в волшебную страну.

А ещё ещё, писатель, который и выдумал и «Страну мечты», и мальчишек и девчонок, которые, якобы, в нашем мире, но, мечтают попасть в волшебную страну...

И, для полного счастья, этот писатель-фантаст, то ли, создал альтернативную реальность, то ли, сошёл с ума, в общем, все вселенные смешались, сплелись и срослись.

Но, общее впечатление от цикла — нет завершенности, гармонии, единого и логичного целого.

Эксперимент автора, который пробует себя в разных жанрах.

Читаешь одну книгу — обычный подростковый роман о сложности взросления, взаимоотношений между ребятами. О первой любви, дружбе.

Берёшь второй роман — чистое фэнтези. Драконы, гномы, рыцари. Просто, незамысловато. Сказка для детей.

Другая книга — какой-то, фантастический боевик, пополам с философской притчей.

Пять книг — все разные.

Будет читать подросток — ему понравится только половина цикла. Будет читать взрослый человек — та же история.

Главное — нужно читать все книги строго по очереди и друг за другом. Я читал с перерывами — все смешалось в кучу. Много героев, сюжет скачет из мира сказок в наш мир. Постоянные отсылки туда-сюда. Перечитывать не хочется.

Ощущения целостности и завершенности у меня нет.

Пишет Э. Веркин хорошо и увлекательно, но, уж очень много всего намешал, по-моему мнению, в эту серию. Что-то, лишнее, чего-то, не хватает.

Ох, любит Э. Веркин удивлять читателей и писать в разных жанрах, стилях, вообще, талант его пластичный и разносторонний.

Предыдущий роман — чистое фэнтези. Сказка для детей — волшебная страна, рыцари, драконы. Легкая подростковая книга.

Это произведение — продолжение цикла. Но — совсем другой жанр. Вообще, история, написана, как будто, другим писателем.

Сложная книга. Не могу сказать, понравились она мне, или нет. Сшита из совсем разных кусков.

Одна сюжетная линия — приключения героев-подростков в подземном бункере.

Для любителей «S.T.A. L. K. E. R.» и «M.E.T.R.O.». Туннели, мрак, бетон, ловушки и монстры. Мрачно.

Вторая линия — нелегкая жизнь писателя-фантаста. Альтернативная реальность и обычная жизнь. Все меняется в зависимости от созданных им произведений.

Сложно. Для взрослых.

И плюс к всему, это — книга, завершающая серию из четырёх романов. Теоретически, она должна объяснить, упростить, связать все в единое целое, и привести к финалу. Какое там! И без этого все было сложно и запутано, книги с трудом увязывались между собой. А этот роман все ещё больше усложнил!

Ну, да, хорошо пишет Э. Веркин. Легкий язык, читается отлично. Юмор приятный. Но сюжетно — понять эту книгу мне сложно. Да, и, наверное, незачем. Попытка из легкого и развлекательного фэнтези и простенькой фантастики сделать философское произведение, мне не очень понравилась.

Да, прочитать книгу стоило, но, не такого завершения истории я ожидал.

Четвёртая книга из цикла «Хроники Страны Мечты».

Честно говоря, эта выдуманная Э. Веркиным вселенная, стала мне надоедать. Не настолько, как мне кажется, это оригинальная и интересная задумка, чтобы растянуть повествование на целых пять книг.

Читать эти книги нужно обязательно друг за другом. Иначе, уже подзабываешь главных героев. А у них, есть ещё и двойники-клоны. И действие происходит то в нашем мире, то во вселенной «Страны мечты». В общем — легко запутаться. Все дело в том, что и герои, и сюжет, не настолько увлекательны, чтобы надолго врезаться в память. Поэтому, и читать книги надо по очереди и без перерыва. У меня так не получилось, поэтому, постоянно хотелось вернуться к прошлым романам, но, перелистывать три книги, чтобы вспомнить, кто, например, этот гном и чем он знаменит — неблагодарное занятие.

По жанру — фэнтези. Если, в предыдущих книгах было много фантастики, то тут — все происходит в фэнтезийном мире, с его обязательными атрибутами — драконами, гномами, эльфами. Фэнтези. То ли, героическое, то ли боевое. Ну, ещё и ироническое. Юмор у Э. Веркина довольно приятный.

Читается легко, но, смысловой нагрузки, в этой серии книг, этот роман почти не несёт.

Обычно, у автора, герои получаются очень живые, за них переживаешь. Вообще, книги Э. Веркина очень эмоциональные. Есть драматические, есть лирические. В большинстве случаев — пронзительные, заставляют читателей сопереживать. Здесь — не тот случай. Книга про север, холод. И получилась такая же — спокойная, бесчувственная, ледяная.

Нет, роман не скучный. Но, на мой взгляд, проходной, прочитал и забыл.

Написана книга хорошим легким языком. Отличный юмор. Вот, наверное, и все достоинства, как мне кажется.

Вещь мрачная, очень условная, как и положено сказке — притче, с неновой идеей — поставленный в экстремальные условия человек способен резко повысить свои возможности, расширить горизонты и стать хозяином собственной судьбы.

Несмотря на всю жесткость базовых условий.

Однако конечно не каждый, критерии отбора автор задал вполне сурьезные.

Другой вопрос, зачем это было нужно ключевым персонажам — безо всякой необходимости играть в русскую рулетку.

В общем, исполнение красивое, а логика событий непонятная.

Очень понравилось. И роман взросления (читай — ностальгия), и психология, и увлекательность, и остросоциальное, и даже юмор в больших количествах — что не очень свойственно книгам Веркина. И юмор преимущественно чёрный, или около того)

И бонусом — элементы магреализма. Настоящего. Когда и не поймёшь сразу, где грань выдумки с реализмом и бытописанием.

По моей вкусовщине — лучшее на сегодня из прочитанного мною у Веркина.

Удивительные впечатления от книги: вроде все и плохо, но и все хорошо. Написано блестяще, вот только повествование ведется от лица подростка, чей интеллект, показанный в книге, совсем не соответствует ни языку, ни юмору, ни иронии, с которыми все написано. Попросту говоря, так главный герой не мог ни говорить, ни думать, ни писать тем более. Образ не соответствует.

Есть также проблема с образами героев: все яркие, но до жути неправдоподобные. Персонажи — подростки лет 14-15, но ведут себя, как 11-летние. Главный герой и вовсе бесконечно совершает поступки, которые ну никак не вытекают из его характера, из сюжета книги, да ни из чего не вытекают. Например,

Написано, повторюсь, прекрасно, смеялся много. И вроде наполнение есть (пусть и банальное), и сюжет увлекательный (но не находит никакого завершения), но весь текст вызывает тот же диссонанс, что главный герой: неприятный и скучный подросток, который из-за языка повествования предстает ироничным интеллектуалом. Есть во всем этом какая-то недодуманность. Что и портит книгу, для меня, по крайней мере. Но не делает ее неинтересной.

Роман, из двух, абсолютно разных частей.

Два героя — подростки. Но, они солдаты, и реально воюют. Тут — ( как обычно!) — раз! и героев перекидывает во времени.

В первой части в 80 годы XX века. СССР — провинция. Жаркие летние каникулы. Очаровательная ностальгическая книга. Где-то под Крапивина, где-то, под остальных советских детских писателей. Для меня тут важны детали и атмосфера моего собственного детства. Фантастический элемент тут вторичен.

А вот дальше, опять — раз! И героев переносит (как?) в уже совсем далекое будущее. Тут уже многочисленные параллели со Стругацкими. Да, «Парень из преисподней», «Попытка к бегству», все это уже было. Интересно — да! Но, на мой взгляд, уже шаблонно. Эта книга уже ориентирована на подростков.

Просто, на мой взгляд, не очень укладываются две эти совсем разные повести в один роман.

Фантазия на тему произведений К. Булычева, Стругацких. Может быть, Крапивина.

Тут и вариации «Парня из преисподней» и «Попытки к бегству».

Будущее и прошлое, альтернативная история и путешествия во времени и пространстве.

Два героя — подростки, непосредственно с поля боя вдруг попадают в совсем другое время. Они-то, все ещё сражаются, но, война-то, сорок лет, как кончилась.

Написано отлично. Как всегда, у Веркина, ярко и увлекательно.

Но, все это я уже читал у других советских фантастов.

Неплохая фантастика — с космическими полетами, взрослением, загадкой с риском для жизни, небольшой историей будущего и незавершенной интригой.

Не скажу, что это лучшая книга автора из написанных, но мне понравилось. Много действия, хватает описаний как окружающей среды, так и персонажей, хотя «попаданцы» получились не очень натурально. Вероятно из-за незавершенности это не самая лучшая вещь для юношества, но взрослым читателям наверняка понравится.

Рекомендую.

Отличный роман про современных российских подростков в маленьком городке, реализм с элементами абстракционизма. Очень гармонично изложен, с мощной иронией, социальными контрастами и драматическим настроем. Главный герой выписан вполне конкретно и проблемно, его протест против навязываемой родителями роли «опекуна» над сыном нового начальника отца, выраженный в подготовке убийства, основная интрига романа. Именно эта мрачная цель формирует драматический настрой в целом яркому ироничному произведению.

Персонажи четкие, единственно не поверил в «зоологического патриота» местного олигарха, его меценатство выглядит неестественно в российских условиях, особенно личное участие в культпоходах.

Действительно, есть два блока дублирования текста, причем немаленького объема. Если в прологе это понятно — ради завязки интриги, то впоследующем выглядит как досадное недоразумение.

Как вывод: композиция — городок, лес, люди, конфликты, персонажи обрисованы очень хорошо, интрига в основном поддерживается, действия героев сомнений не вызывают, хотя некоторые, особенно с похоронным бизнесом выглядят явной абстракцией. С другой стороны, они же дико смешные, так что чувство недоверия не возникает, поскольку забивается стебом. Единственно несколько смазанный неконкретный финал, поэтому не 10 из 10.

Насколько все таки разными получились произведения из этого цикла.

Если 1 повесть «Звездолёт с перебитым крылом», о каникулах детей в Советском Союзе получилась скучной, мало что происходит, много не нужной болтовни. Уже читал с мыслями, — когда же эта нуднятина закончится.

То 2 повесть «Каникулы что надо» получилась действительно, что надо. Тут вам и звездолеты покажут и приключения, и хороший сюжет.

В целом, за счет 2-й повести «Каникулы что надо» весь цикл вырос, стал лучше.

Если первая повесть, цикла «Звездолёт с перебитым крылом», описывающая советское время, была скучна, нудна и там мало что происходило, то тут мы наконец получили нормальный сюжет и приключения. Автор даже запоздало показал нам звездолет. Напомню, что в 1 части (повесть «Звездолёт с перебитым крылом») его так и не показали.

2 повесть -«Каникулы что надо» однозначно лучше первой. Да и весь цикл в итоге выиграл. Ради общих впечатлений можно и 1 часть перечитать.

P.S.

Автор вроде намекал, что собирается писать и 3 повесть для этого цикла.

В целом хорошо, что автор исправился и написал наконец нормальное произведение в этом цикле.

Только как быть с оценками? Первой унылой повести — «Звездолёт с перебитым крылом» поставили завышенные оценки, а какую теперь ставить второй, которая лучше? 9 баллов, что ли? Зря товарищи вы не ставите объективные оценки, теперь у этой, более лучшей, повести «Каникулы что надо» будет более низкая оценка! Это же абсурд.

Ох, други и подруги, а и послушайте сказ надцатый о фантастике нашей. Плохо ей, любезной, нездоровится который год (или уж десяток лет?) Синематограф большой? Мрак. Синематограф малый ака сериалы? Пустота. Игрища компьютерные? Померли. Игрища настольные? Да и родится толком не успели, а уже там же. Комиксы? Ну одни армяне что-то дергаются, но там тоже три шага вперед, шаг назад. В общем, наши демиурги уже взрастили определенную прослойку населения, что автоматически воротят нос от всего «нашего». И их сложно в это винить, несколько лет кряду обжигаясь на молоке, на отечественную воду даже уже не дуешь, а порой сразу ее выливаешь.

Литература… Тут есть разные мнения, но в общем-то ей тоже нездоровится. Сильно так нездоровится. Кто-то все ждет, что вот-вот оклемается родимая, но я вот уже подустал малек ждать. И поэтому каждую новую припарку к ее болезному телу многие встречают с некоторым скепсисом, который, увы, как правило, не обманывает.

В общем, это если не хорошая, то вполне достойная книга в жанре постапокалипсиса. Была бы. Если бы это было какое приложение для несуществующей ролевой игры, а не, прости Деус, художественное произведение.

Итак, начнем со сферической героини в вакууме. У нее нет внешности (забыли прописать), характера (забыли наделить) и четкой мотивации (видимо ей вообще не нужна такая «мелочь»). Ну ни дать ни взять, просто заготовка для персонажа с меткостью высоко уровня, так недругов она в первой же схватке раскатывает на раз. Ее молчаливый напарник – типичный самурай-телохранитель, герой-функция, что помогает выполнять мутное основное задание, и умеет в общем-то две вещи – бить или не бить. К тому же его образ-набросок местами весьма нелеп (сверх-солдат, специализирующийся на умертвении людей оружием ближнего боя, который заслужил кучу наград, но так никого и не убил до начала задания — это вообще как?) Порой этого болванчика пытаются раскрыть путем жиденьких воспоминаний, но получается не очень. Остальные же герои – типичные неписи. Кто-то часть картины мира в монологе обронит, кто-то предмет для побочного задания передаст (про которое автор и героиня разумеется, забудут на следующей странице), кто-то экскурсию по городу проведет, а кто просто поведает свою грустную историю перед тем, как начать бросаться на героиню и схлопотать от нее пулю (типа минимальная работа над образом антагониста, да). А многие просто появляются просто чтобы нагнать драматизму своим склеиванием ласт.

Значительную часть книги занимают описания различных мест – городов, тюрем и прочего. Но в сюжете они в большинстве своем они не играют никакой роли, а безликая и безэмоцианальная героиня, чьими зенками мы все это наблюдаем, в большинстве своем на происходящее реагирует слабо или же начинает страницы три вспоминать про вареники и жаренную рыбу. Ну точно – какие-то заготовки для приключений игроков, чтобы они сами по всем это походили, посмотрели, хоть как-то использовали в собственных скитаниях и секту ненужную, и неписей бесполезных, и тюрьмы однотипные, и много чего еще.

А вот если это путеводитель по выдуманному миру, то в этой роли он достаточно плох. Так как сферическо-вакуумной героине с ее минимальным эмоциональным диапазоном почти все вокруг фиолетово, значит и читателю тоже. Против погружения в этот кисель безысходности работает и энная нелогичность всего происходящего, начиная от вопроса о том, как это весь мир разбомбили, а Японию с ее научно-техническим потенциалом никто даже парой ракет напоследок не обрадовал. (Я в таких случаях всегда говорю, что «это магия» все стерпит. Вторглись бы какие демоны или рептилойды, вирус какой на худой конец, от которого только на островах успели вакцину заделать, и никаких тогда проблем. Или это такой привет «Бегу в тенях», где все развалилось, а Япония осталась? Но там как раз магией все и объяснялось…).

Ну и какое же приключение без врагов. Тут все стандартно – бандиты, дикие звери, злые солдаты с приказом все взорвать. Мутантов правда не завезли. Зато есть куда более банальная и надоевшая штука – зомби. И автор тратит несколько страниц на описание того, кто они такие, как появляются, будто до него этого никто не делал (сотни раз. тысячи). Но и из такого нехитрого набора можно было бы вытянуть. Если бы это таки была настольная игра. А так героине без внешности, характера и мотивации что беглые каторжники, что медведь-людоед, что толпа зараженных – все едино. Встретили, отстреляли/убежали и пошли дальше.

А еще тут есть вроде философия, уровня «кухонная». Из серии, как бы мы жили хорошо, если бы не жили плохо. Какие мы были чистые, если бы не были грязные. Ну и все в том же духе. Героини-заготовка-для-персонажа на подобные редкие излияния из уст очередных неписей, от которых автор отделается уже через пяток страниц, реагирует примерно также, как и на все остальное. Ну то есть примерно никак.

В общем если книга должна была вызывать тоску, то с этим она определенно справляется. Только видимо не так, как это было задумано. В компьютерных играх был когда-то такой прием – максимально обезличивать героя, лишая его голоса и всего прочего, якобы для того, чтобы игрок себя лучше с ним ассоциировал. И большинстве случаев это не работало и выглядело весьма нелепо, так как герой просто выглядел немым идиотом, который не отвечает на реплики других персонажей и вообще слабо реагирует на происходящее. Тут видимо было решено использовать что-то вроде этого устаревшего приема, и весьма неудачно. Если в играх или фильмах дело все еще может вытянуть визуальный ряд, то в случае текста если никакущая героиня-амеба жидко и безэмоцианально о чем то вещает от первого лица, не поможет уже ничто. Зачем читателю проникаться ужасами выдуманного мира, если самим безликим героям они параллельно-перпендикулярны?

Как литературный труд это весьма слабая вещь. Как путеводитель по миру после катастрофы в общем-то тоже. Как модуль для настольной ролевой игры было бы неплохо (может автор просто не совсем тем занимается?..), но это все-таки художественная книга, а не модуль. И засим тут все печально, и в этом плане она попросту никакая. Засим плесканите мне прогорклого сакэ, сяду я на обоженном берегу радиоактивного моря и печально буду грезить о тех временах, когда авторы наши наконец просто научаться писать интересные книги с нормальными героями, а не пытаться от безысходности опять играть с читателям в очередную, заведомо проигранную, литературную игру. Может, оно как-нибудь все же наступит. Может, есть свет в сумрачном небе. И это не пылающий шлейф падающей на меня баллистической ракеты…

Неплохой динамичный фантастический приключенческий боевик с элементами драмы. Пригоден для подрастающего поколения. Есть постапокалипсисный мир — не загаженный, люди почти все вымерли от ретровируса, буйство природы, паренек — хранитель памяти предков, а также потомки человеческого поселения на Меркурии, наведывающиеся на планету — праматерь для мародерки имущества и заготовки запасов. Ключевая нестыковка в сюжете — почему эти товарищи не вернулись в чистый свободный мир. Объяснения насчёт непереносимости соли и йода слишком уж натянутые.

Тем не менее, потребность в рейдах создаёт основную интригу сюжета, изложенную очень даже динамично, хотя и в рамках рафинированного «12+“ формата.

Название романа вполне адекватное, возможно избыточно спойлерное.

В целом хороший легкий вариант развлекательного чтения, причем даже с четкой идеей.

Рекомендую.

Чехов, Чехов, Чехов... Цитируя один из отзывов «несмотря на то, что Чехова я не читал, очень хорошо было видно, в каких местах автор опирается на Антона Павловича», вот пожалуй и все функции «Чехов, Чехов, Чехов» в аннотации. Разбавив Чехова Лемом и Стругацкими, описание романа выглядит как «изящная классика, для тех кто помнит толк...»

На деле мы имеем макинтош, который в первой трети книги так и не «выстрелил», плачущую горничную, с просьбой передать какое-то «мертвое» письмо, расплывающегося от болезни офицера-управленца в коляске с усиленной рамой. Пассаж о веганах, которые встали на четвереньки — не смешно и пошловато (я не веган), да и не зачем. Прикованные к ведру, прикованные к багору, прикованные к тележке... В конечном итоге вся этнология сводится к тому, что японцам вроде хорошо, но вроде и не очень, а всем остальным просто плохо. Остальное детали, но не Чеховские. Всем нечего жрать, у всех риск смертельной болезни (печень, легкие, кожа на выбор) и понос, будь ты местным бутлегером, каторжанином или забитым китайцем. Отличия несущественны. И дело не в том, что ждешь развития действия, а книга предлагает погружение в атмосферу катастрофы. Проблема в том, что глубина погружения не меняется, даже оно статично.

Я играл в Фоллаут 2, с тех картина пост апокалипсиса сама по себе ценности для меня не представляет. Равным образом рассуждения старика философа о том, что мы погибнем в говне, а не в огне, кажутся скорее школьным каламбурчиком, нежели остроумной шуткой. Ну и разумеется, русская фантастика. РУССКАЯ!!!! Это болезнь как будто бы. Нельзя без русскости же, какая же русская фантастика без бабушки, печки и пирожков... Уровень душевности зашкаливает.

Тюрьма Александровская, тюрьма Холмская, тюрьма Петровская, Захаровская, Ивановская. Они не чем не отличаются, но зачем писать об этом столько текста, если отличий нет. Художественной или эстетической ценности тоже. Ну набор очерков, так набор очерков. Спишем на жанр путевых заметок.

Действительно, интересный как по идее, так и по исполнению постапокалиптичный рассказ, переработанный из романа «Здравствуй, брат, умри». Есть, в отличие от романа, логичное обоснование невозврата меркурианцев, в романе очень неубедительно.

С другой стороны, в романе есть объяснение ужаса людей от вида экспедиторов, а также причины запрещения зеркал и фильмов.

Один из немногих рассказов сборника «Пролог», который соответствует по качеству повестям и романам автора. Похоже, что если в крупных формах «ужасного» жанра простая идея — ««выжить и победить» у автора вполне прослеживается и реализуется, то а рассказах никакой идеи нет, простое описалоао абстрактных ситуаций, что снижает интерес к произведению.

Ироничный фантастический рассказ на тему «антипопаданцев». В том смысле, что обыгрывается сюжет мира, для которого пришельцы из иных времён/вселенных — рутинное событие. При этом вариант устранения негативных вариантов будущего выбран весьма нетривиальный.

Сам по себе рассказ написан вполне складно и с многими любопытными аллюзиями типа «гостьи из будущего», но на мой взгляд особым шедевром не является. Хороший добротный труд, каких немало.

Какой-то развод читателя, чтобы он, как и один из персонажей рассказа почувствовал себя в конце рассказа, мягко говоря, не очень умным. Вполне связный текст, некая идея, тоже понятная, доступный мир современного Среднего Запада, среднего западного подростка, среднего уровня вызов, в общем все явно среднее.

Такой же обыденный поход современных паладинов — и все, дальше обрыв и многоточие.

То ли экспериментальная вещь, то ли очередная авторская заготовка под будущий роман, по любому четкое ощущение незавершенности сего труда.

Рассказ с оригинальной идеей, но слишком абстрактный. Вся плоть — трава, это только образное выражение. Убить живое гораздо проще, чем воссоздать, поэтому в придуманную автором проблему сложно поверить. Сам текст на мой взгляд скучен и не интересен — косить, косить и ещё раз косить, как в известном анекдоте про зайца — наркомана.

В общем, унылый рассказ, без градуса сопереживания или сочувствия персонажам.

Повесть с философским уклоном, не столько постапокалипсис, сколько сюр. Конечно, не такой кромешный, как у Татьяны Толстой в «Кысе», но сходство явное. Мне лично такое не нравится, абстрактный жанр, ведьмы всякие, отчитки Словом от болезней и нечисти на фоне вымирающего мира, в общем настрой у произведения какой то декадентский.

Написано в основном складно, но не могу рекомендовать, это явно вещь не для асех, тем более — не для детей

Хорошо написанная повесть на тему «Как я провёл лето» в изложении старшеклассника. Маленький городок, анализ удачливости в вариантах ее применения от поиска раритетов типа монет и жетонов до вопросов жизни и смерти. Есть и мистическая составляющая, исторические зарисовки, путешествия на мотоцикле по заброшенным местам с сопутствующими приключениями, легендариум местного российского средиземья, а также правильные истины и науч-поп по нумизматике. То есть, грамотная и интересная книга как для подростков, так и для взрослых, без ненужных деталей, зато с нужным настроем

Прекрасная вещь. Мучительная привязанность, чудовищный быт, неприкаянность, одиночество... казалось, из этого не выбраться, казалось, что в жизни Ивана и маленького Славы всё предопределено, и ждёт их всё тот же сценарий никчемной жизни, что и у их страшных родственников, но нет, повезло, и за это огромное спасибо автору. Ведь такие развязки дарят надежду и в нашей реальной жизни. И, Бог с ней с этой трагичной любовью, это рассказ ещё об одном мальчике, который выжил.

Вещь хорошая, много хорошего юмора, много мистических приключений, даже своего рода хоррора. Продвинутый и прикинутый школьник вовсю работает на свой имидж создателя ужасов. Однако, как говорил один из вдохновителей сего персонажа Лввкрафт, когда ты всматриваешься в бездну, бездна также всматривается в тебя. А это не остаётся без последствий.

Сама идея о генерации подсознательного сверхъестественного конечно не новая, но выглядит вполне логично. И ещё, очень натуралистично описаны сцены разрушений, как из описания ущерба, даже возникает абстрактное чувство сожаления об утрате имущества:).

Рекомендую.

Хороший психологический роман — драма из жизни современной российской золотой молодежи. Остроумный, четкий по конфликтам нынешнего времени — деньги, властные проделки, политика как метод подняться, причем целеустремленность «на подняться» закладывается с детских лет.

И все в романе в подавляющем большинстве, за исключением группки маргинальных элементов, а также типичных властных жуликов, вроде бы положительные люди, причем не просто не делающие зла, а сознательно позитивные, то есть, тратящие личное время и деньги на бескорыстную по форме помощь слабым. Понятно, что для кое- кого это тоже трамплин, но это не умаляет факта доброго дела.

Кстати, с точки зрения именно правильности, поступок семейства Орловых высокоморален. Отказ от личного в пользу блага общественного, несмотря на всю психологическую сложность этого поступка. Я вообще сомневаюсь, что это жизненная ситуация, любой «хозяин жизни» забил бы на все риски, делов то, бродячие псы и бомжи, против личного психологического комфорта и безопасности для детей, доказанной делом. Да и не особо крутой, тоже не стал бы грузиться подобным вопросом. Однако драма требует развязки, хотя на мой взгляд, финальная ситуация чересчур заряжена негативом.

Как вывод: произведение высококачественное, но слишком эмоциональным людям однозначно не рекомендуется.

Действительно, это трансформация повести «Чудовище с улицы Розы» — место главного рассказчика занимает ранее уважаемый, но вполне обычный пёс Бакс. После перестановки главного героя книга стала более детской — под другим углом показаны монстры, плюс идея «бродяг» — разумных животных также скорей фэнтезийная, чем научная.

В остальном — тот же самый мир и тот же самый конфликт и интрига, несколько изменённые под «собачий» формат. В чем то книга стала гармоничнее, логичнее, более адаптированная к детскому возрасту, плюс появилось великолепное продолжение — «Вендиго — демон леса».

Рекомендую приобрести для подрастающего поколения.

Повесть «про ведьмов» для подрастающего поколения, очень неплохо сделанная. Психология, призраки, вполне материальные силы зла, охотно творящие зло, и конечно бравый юный герой, способный сделать винтовку с помощью обрезка трубы, толстой доски и мотоциклетного насоса (культовый фильм поколения так просто не проходит!).

Достаточно приключений, кошмаров, легендарных ведьминских приколов от сглаза и порчи до оборотничества, то есть, сюжет насыщен действием.

Для взрослого читателя конечно вопросы возникают — прежде всего, куда смотрели органы и какая корысть ведьме забесплатно делать гадости, причем со смертельными исходами. Объяснения автора — «все ее бояцца» — устроят только непосредственую целевую аудиторию — подростков, а мнение, что ведьм сжигали вовсе и не зря высказано вполне открытым текстом.

Как вывод: вполне качественное произведение развлекательного жанра для молодежи, конечно не без логических огрехов, но с другой стороны, жизнь часто фантастичнее любого вымысла.

Народная мудрость о степенях взросления человека: 1. Боишься фильмов с Фредди Крюгером. 2. Смеёшься от фильмов с Фредди Крюгером. 3. Согласен с Фредди Крюгером.

В этой повести, несмотря на провоцирующее название, чудовище не мистическое, которому не надо ни мармелада, ни шоколада, и которое предпочитает маленьких детей, хотя может обойтись и кошкой или кроликом. Тем не менее, хоррор вполне добросовестный, а его выпуск в «детской» серии относится скорее к методам развязки сложных сюжетных узлов, чем к уровню нагнетания ужаса. Возможно некоторым впечатлительным подросткам действительно не рекомендуется читать эту повесть.

Но для стойких разумом юношей и девушек, а также и большинства взрослых, книга будет вполне интересной.

Качественный роман, интересный и детям, и взрослым. С великолепной иронией, легкопредставляемым постапокалиптичным миром с искусственной экологией, вампирской мутацией, особенностями поведения и состояния — как физического, так и социального — клыкастых школьников. Этический аспект похож на показанный в «Фотографии класса за этот год.» Симмонса, возможно сознательная аллюзия на это произведение.

В общем, мне понравилось: цельное произведение, без затягиваний, без воды, с простой и правильной идеей и доступное и увлекательное для современных школьников.

PS: действительно, есть некое подобие идеи с «Кваzи» Лукьяненко, но вряд ли мэтр Пилюлькин опустился до плагиата.

Интересная вещь. В том числе и тем, как при прочтении меняется к ней отношение. Вначале годная, толково написанная детско-юношеская фантастика с «пришельцами» и родными советскими подростками — этакий вариант «Звездолёта в лесу» Булычева. Потом некоторое разочарование и ощущение неправильного, когда подростки вдруг выходят из образа, начинаются беседы с терминами, нехарактерными для того периода. Затем вспышка — автор воспользовался фирменной фишкой доктора Пилюлькина с серьезным видом простебав / или сыронизировав очень известную песню вечно живого гения.

В общем, ощущения: «круто, фуфло, нет все же круто». И вполне достойный финальный аккорд. Рекомендую, но для нынешних подростков повесть будет не очень понятной.

https://kobold-wizard.livejournal.com/897423.html

Лучший роман 2018 года по версии Фантлаба, Лучшая отечественная книга 2018 года и Книга 2018 года по версии журнала «Мир Фантастики», лауреат премии «Час быка» в 2019 году. Глаз зацепился за такое количество плюшек. Ранее автор заработал мое доверие романом «Облачный полк».

Мировая война закончилась. Старые государства разрушены. Большинство людей погибло. Неделя Огня и последующая эпидемия выкосили Евразию, Северную Америку и, вероятно, остальные континенты. Мы смотрим на мир из Японии, сохранившейся из-за нейтралитета в войне и островного положения. Поскольку Россия была уничтожена, то возрожденная империя наконец присоединила к себе острова Курильской гряды и Сахалин. Русских к тому моменту там уже не было. Китайцы и корейцы, бежавшие с материка, устроили чистки. К началу истории в ойкумене насчитывалось 17 чистокровных русских. Все они жили на острове Сахалин.

Объединенному пространству должна соответствовать героиня. Она — полукровка с четвертью русской крови. В ее памяти продолжает жить наш язык, на котором говорила бабушка, жившая когда-то в Архангельске. Такая героиня плывет на север. Ее профессия — прикладная футурология. Никто не понимает, чем она занимается, но бумаги Императорской академии наук открывают все двери, дают транспорт и выделяют сопровождающих. Цель экспедиции — собрать материал о рассогласовании между представлениями о реальности и самой реальностью. Героиня едет по острову и раз за разом задает встречным вопрос: «Что Вы думаете о Будущем?»

«Профессор полагал, что Империя, допуская существование префектуры Карафуто и нечеловеческих порядков, царящих в ней, входит в определенный этический резонанс, и новый конфликт с будущим неизбежен».

Антон Павлович Чехов, взяв деньги в долг, отправился на каторжный остров. Его целью были впечатления, с помощью которых он смог бы написать роман. Никакого плана не было. Приехав на остров он сам придумал себе занятие — провести перепись населения. В результате появились тысячи карточек, за каждой из которых стоит человеческая жизнь. Роман Чехов так и не написал. Вместо него в 1890ом году появился сборник очерков «Остров Сахалин».

Назвав свою книгу так же, Веркин обозначил связь с классическим текстом. Герой-рассказчик выезжает из Империи на ее дальний рубеж с неясной целью, а в итоге проезжает по всему каторжному острову и собирает впечатления о текущем положении дел. В финале он/она пишет вовсе не то, что собирался изначально.

» — Как все некстати, – поморщился профессор. – Очень некстати. Столько усилий, столько трудов… Когда теперь еще представится такая возможность? Мы застряли, как мухи в смоле, динамика едва уловима, я очень рассчитывал на ваши сахалинские впечатления… А у вас беллетристика, Сирень.

Ода с сожалением поглядел на меня.

– Нет, с литературной точки зрения это, безусловно, интересно, – успокоил меня он. – Знаете, мой учитель любил повторять слова одного вашего… Не знаю, как это звучит в оригинале… «Счастлив, кто жил в мгновенья, когда качнулся мир», кажется так.

Я поздно встал. Дорога, ночью, Рим.

– Вы видели… много. Вы могли написать хотя бы про это. Но новеллы! Я совершенно не ожидал такого…»

Связь с Чеховым дает структуру текста, а дальше начинают работать различия. Правнучка адмирала, дочь почти адмирала, выросшая в Японии, не похожа на купеческого сына и крестьянского внука из Таганрога. Там где Чехов, хоть и известный в Центральной России, проехал на свой страх и риск, она путешествует, подкрепленная академическими справками, родственным статусом и экипировкой. В художественном тексте ощущается диссонанс между жестоким и физиологичным описанием мира и такой мерисьюшной героиней. Особенно это чувствуется во второй половине романа, когда начинается быстрое действие. Бесчеловечная фантазия на темы тюрьмы заканчивается, и вместо нее начинается резкая манга со стрельбой без промаха, горьким предательством соратников, черным снегом и первыми шагами ребенка в финале. Быть может, и вся книга выдержана в японском стиле, но вначале он не чувствуется.

Лучший роман 2018 года... «Это не говорит о твоих достоинствах, это говорит о недостатках моей жизни». Если сравнивать с «Чужой землей», то Веркин безусловно интереснее. Впрочем, свой роман о гибели русского народа Дивов написал уже давно. «— Ты неправильно переводишь. Русский mudak и английский мудак — совсем разные вещи. По смыслу близко, а интонация другая. То, что ты сказал, по-русски будет hui. Это всего-навсего член, причем в очень грубом варианте. А вот mudak… — Рашен мечтательно закатил глаза. — Хороший был у нас язык, Жан-Поль. Глубокий. Богатый. Красивый. Был да сплыл».

Итого: От претензий к правдоподобию роман рассыпается. Поэтому его нельзя воспринимать буквально, как нельзя воспринимать буквально христианские притчи. Героиня обречена на скитания в поисках точки отсчета, и она ее нашла.

Душевная история про детей вампиров будущего. Только в отличие от от других авторов, тут разрыв шаблона, т.к. они не злые, а в целом добрые. Учатся в школах и очень хотят быть похожими на людей.

Теперь понятно зачем был написан средненький «Звездолёт с перебитым крылом», там автор тренировался писать о детях, ну а тут уже выдал хороший качественный роман.

P.S.

Главному герою сопереживаешь, да и у него с душей походу все в порядке...

Очень удачная подделка под Крапивина — если бы не фамилия на обложке, было б не отличить. Своего рода Стругацкие для детей.

Классический для советской фантастики сеттинг: СССР. Тихий провинциальный городочек; уже не деревня, но гуси по улицам еще ходят. Начало лета. Компания мальчишек. Скучно. Есть, конечно, речка, но она еще холодная. Кто-то из друзей уехал, остальные тоже не знают, чем себя занять. И тут очень удачно появляются ОНИ. ТАИНСТВЕННЫЕ ПРИШЕЛЬЦЫ! Ну то есть как таинственные — не местные, по крайней мере, девушка и мальчик. Не особо странные, но все же в каких-то моментах, скажем так, странноватые.

Что Веркину удалось мастерски — это нагнетание и недоговаривание, в лучших традициях АБС. Потому что большую часть повести буквально ничего особенного не происходит — но при этом все так же интересно и держит читателя в приятном напряжении. Да чего там, и под конец ничего особо выдающегося не происходит — по крайней мере, никакого разоблачения всех тайн и открытия страшной (или тривиальной) правды о пришельцах. Написано действительно очень хорошо, с юмором, прекрасным точным языком, так что картинка встает как живая — и городочек этот, и эти дети, и все нехитрые подробности их быта и занятий. Не хватает только напряжения, присущего АБС — которое у них давно перевалило бы за просто милую развлекательную вещицу — но на то все-таки и повесть не только про детей, но и для детей даже скорее. Не в том смысле, что она леговесная — но определенная наивность в ней есть, особенно в этом не совсем ловком эпизоде с бластером, вывалившемся из-под куртки у девочки. Но самое главное — она очень добрая и уютная, что особенно роднит ее с Крапивиным.

Можно еще обсудить, конечно, зачем в 2016 писать так, как Крапивин написал бы в 70-е. Понятно, что художники учатся, копируя картины классиков, но не уверена, что это так уж применимо к литературе. С другой стороны, этот вопрос должны скорее обсуждать профессиональные критики, а мне было приятно читать.

Фантастическая повесть о детях советского союза и их время провождении на летних каникулах 1980г. Честно говоря нудновато. Слишком мало что происходит.

P.S.

Кстати, в книгу входит продолжение этой повести — «Каникулы что надо». И там уже в будущем все куда интереснее! Но тут даже в разделе автора нет этой 2-й повести — «Каникулы что надо».. И нет возможности даже поставить ей оценку!

Первую повесть перечитал бы разве, что только при прочтении всего цикла, исключительно из-за второй повести — «Каникулы что надо». А автор кстати, вроде, намекнул уже где-то о продолжении цикла.

Чем я люблю книги Э. Веркина — пишет здорово! Независимо от сюжета и жанра — фантастика ли, фэнтези, детские ужасы или взрослые, серьезные книги. Все читается легко, быстро и приятно.

Этот роман, всё-таки, подростковый. Мне было интересно, но, если бы, читал в детстве, впечатления были бы совсем другие.

Книга для меня очень четко распадается на две части — подростковый реализм и фантастическая линия. Вот, что касается описания жизни школьников, вернее, гимназистов — отлично! И психологически интересно и достоверно, и увлекательно в сюжетном плане.

А вот фантастика — «Страна мечты» и все, что с ней связано — меня не зацепило. Нет, я читал две предшествующие книги этого цикла, причем, относительно недавно, но, все герои и сюжетные линии в голове не задержались. А читать этот роман не помня персонажей первых произведений — мало что понятно. Поэтому, как книга про подростков — отлично. Хороший юмор. Где-то, трогательно, романтично. Где-то, жестоко, цинично. Про дружбу и любовь, взросление и детские мечты. Хоть и подростковый жанр, а увлекательно.

А вот, повторюсь, фантастическая составляющая — как самостоятельное произведение, этот роман мало понятен.

Есть отзывы, которые можно писать только взахлёб, пока не стыдно, поэтому сразу карты на стол — роман «Остров Сахалин» Эдуарда Веркина — лучшее, что я читал из недавней русской прозы. Так неправильно говорить, наверное, про книжку, где по трупам ходят, по трупам ездят бульдозерами и трупами отапливают города, но в неё правда сложно не влюбиться. Ощущения примерно, как после Маркеса: «А что, так можно было писать?» Можно! Выкидывать всю любовную линию, обрывать диалоги и сцены, где хочешь (на самом деле, где нужно, но всё равно в этом — небывалая свобода), вводить фантдопущения за 70 страниц до финала — всё можно и всё будет хорошо (а закончится очень скверно).

Страшно хочется, чтобы Веркина прочитало как можно больше людей и было с кем обсуждать вот эту гиковскую хрень, которую я обычно не перевариваю: откуда у Артёма татуировка, а может то, а может сё, — но в голову не приходит ни одного вменяемого способа вам всем его продать. Чехов+зомби? Ну да, но, видит бог, нет. Блестящая стилизация под Акутагаву? Ага, и толпы немедленно бросились покупать. История про конец света с главной героиней по имени Сирень? Лучше, кажется, не начинать.

Это просто книжка, которая бежит всех ярлыков, которую непонятно на какую полку ставить — то ли к мощным русским старикам, то ли к фантастам из числа самых шандарахнутых. Лично мне придётся впихивать в ряд с самыми любимыми

Полнейшее разочарование. Нудно, мрачно, повторы, мутно, повторы, нудно, мрачно, мутно, повторы... Последние страницы пролистал, жалея, что на этот отстой потратил деньги и время. В ведь кто-то хвалил... Ну-ну. Вкусу тех кто хвалил — впредь не доверяю.

От «Мертвеца» и «Звездолёта» я был в восторге. А вот данная повесть... не понравилась. Даже после того как прочитал умные отзывы про что она на самом деле.

По-моему, не стОит Веркину «умничать» столь витиевато. В смысле, столь неявно смысловую нагрузку подавать.

По мне, так в книге получились не очень правдоподобные образы подростков с часто неадекватными поступками и таким финалом, что я почувствовал себя обманутым.

Понимаю, что, наверное, это я недостаточно умён и искушён в образности. Ну уж так всё воспринялось. Да простит меня автор.

На моих личных ощущениях — эдакий гибрид книг Крапивина и чешского сериала про Майку, «Приключения в каникулы». Именно по ощущениям. Ибо отличается и от Крапивина, и совсем уж — от сериала. Но что-то есть)

Эпоха СССР. Подростки. Детство моё и таких как я и тех кто постарше меня. Уже цепляет, сами понимаете. Вызванная ностальгия сразу даёт плюс к карме любого произведения. Но тут и ехидничать не надо. Пусть у Веркина книги посуше, менее душевны, чем Крапивинские, но точность-то никуда не девается. При чтении узнаёшь (вспоминаешь) всё написанное автором. От описания мелочей быта того времени до нюансов подростковых образов.

Фантастическая составляющая — отдельный бонус. Очень интересные образы двух странных туристов нарисовал Веркин.

С удовольствием бы, если бы он был бы, прочитал бы роман с таким сюжетом. Полновесный роман. С более подробными приключениями, событийностью.

Очень понравилось!

Добро пожаловать на остров Сахалин! Приготовьтесь к увлекательному путешествию вместе с Сиренью и Артемом! Что нас ждет на этом чудесном острове? Помимо природных красот уничтоженных войной мы посмотрим на кладбище китов, удивимся местным обычаям особенно тем что называются мордование негра, посетим местные тюрьмы, пообщаемся с безумными каторжанами, вспомним как вкусны собаки на вкус и захотим попробовать все блюда с этим вкусным животным, одним глазком глянем на удивительных людей, что не ходят прямо, а ползают на четвереньках, издали посмотрим на электростанцию что работает на мертвецах ну и конечно во всей красе насладимся всеми прелестями МОБа.

Если вы ждете интересных персонажей или хорошо прописанных приключений, то лучше пройти мимо. Это книга будто путеводитель, тут у нас то, а тут у нас это, герои идут от одной точки к другой и мало где задерживаются. А в какой-то момент книга просто заканчивается. Главные достоинства этой книги это ее сеттинг и глубочайшая атмосфера. Она цепляет и обволакивает тебя с ног до головы с самых первых страниц.

Стоит отметить что первая половина книги написана гораздо лучше, она более мрачная, более холодная и безразличная ко всему вообще.

Кстати, если у вас в руке черная книга и вы читаете аннотацию, ну или вы читаете аннотацию здесь, на фантлабе, то верить ей не советую. Единственное что из нее правдиво так это “великолепный постапокалипсис”, все остальное написано, видимо, про другую книгу. С Сахалином Чехова знаком поверхностно, но суть его визита знаю. Общего между визитом Чехова и Сирень мало, как по мне. Нет в книге никаких “непредсказуемых поворотов сюжета” и уж тем более нет никакой “истории подлинной любви”. Эта книга про хорошо выверенную атмосферу ужасающего будущего,про холод, мрак и безнадегу. Вот основные достоинства этой книги.

Не поднимается у меня рука поставить оценку ниже, так что балл чуть чуть завышен.

Я ходил по тунисскому аэропорту Монастир с сестрой жены и в ожидании вылета искал бесплатный вай-фай. Все говорили, что он есть, я поднимал телефон находил бесплатную сеть, но подключиться не мог. Мы еще и еще спрашивали у местных они отвечали, что да вон в том кафе, бесплатно, нет, ничего не надо заказывать, мы были готовы заказать, но вай-фай не появлялся. Куба, Тунис, один черт, где отпуск, но интернет от нас убежал.

Я прочитал предыдущий отзыв, мы с его автором читали разные книги от слова совсем. Я вспоминал и Сэлинджера, и Валентинку Шеппарда (не в части 18+, этого в романе нет вообще, а в плане того, что происходит нечто, что ощущается, но не понимается) и даже Пинчона, благо теория заговора используется автором от души и с удовольствием. Этот текст интересно читать, но совсем неинтересно, то куда он приводит.

Фишка в чем, это не хоррор, но нагнетание чего-то нехорошего присутствует и, если подумать, по мне, произведение с плохим финалом (особенно это касается тех, кто вырос на Докторе Хаусе — галлюцинации, паразиты, тропические болезни, грязные бассейны, даже ювенильная шиза в конце концов), но у каждого свое мнение.

Считать ли магреализмом тот момент, что действие происходит на Кубе? Как то странно, но нынче каждый читает то, что хочет читать.

Я, наверное не буду слишком не прав, если скажу, что можно наслаждаться этой повестью, практически до самой последней страницы, когда понимаешь, что автор оставил тебя в дураках, но, вспоминая так же любимого мною Приста, возможно, не справившись с текстом, он оставил в дураках и себя.

Как для Веркина — текст достаточно проходной. Без особой смысловой и идейной глубины и художественных изысков. До него подобную тему разрабатывали уже не раз, причем те же Брэдбери и Кинг делали это на значительно более высоком и серьезном уровне. В этой же повести автор словно бы играет вполсилы, видимо, сберегая свой талант для чего-то более интересного для него самого. Но даже при всей вторичности нельзя отрицать общий высокий уровень мастерства Веркина как рассказчика. Повесть читается быстро и легко, написана доступно и современно, отчего абсолютно точно попадает в тот читательский сегмент, на который нацелена, а именно — подростков. При замене имен на англоязычные, книга вполне бы аутентично смотрелась в бесконечной серии того же Стайна. И на все 100% выполняет свою развлекательную функцию. И все же от автора «Друга-апреля», «Звездолета с перебитым крылом» и «Сахалина» ждешь чего-то большего, чем просто развлекательное чтение. Эффект завышенных ожиданий? Возможно. Но уже вторая вещь в том же сборнике показывает, что Веркин в жанре подростковых ужасов способен выдавать вещи гораздо более сложные и оригинальные.

В этой истории Веркин достигает совершенства авторского стиля. Странно, что на «Герду» столько негативных и недоуменных отзывов. У меня ощущение, что именно здесь Эдуард попытался дать читателю все ключи для понимания своих ребусов. Главный принцип – неоднозначность образов и явлений. Герда (бойцовская собака) спасает детей от смерти, но и сама при этом – живое орудие для убийства. Семья Орловых дает детям заботу и высокий материальный достаток – но превращает в бездушных негодяев. Дуалистична и перспектива: от лица Игоря и Альки, у которых есть общие и различные черты. Часто образ распадается на два смысловых уровня. Бомжи-убийцы — это инопланетяне, «центавры», Герда – загадочное существо с волшебными глазами, способная видеть тайное. Даже когда она ослепла после предательства тех, кого спасла, сохранила это зрение. Сам мир в романе двуслойный: из-под обыденного проглядывает фантастическое, необъяснимое.

Некоторые разгадки лежат на поверхности. Очевидно, что Алькин психотерапевт – плод ее воображения. Никто больше из членов семьи его не видит, они с удивлением слушают ее рассказы о нем, но не спорят. Фантазии Альки — это ее форма взаимодействия с миром, психологический щит. Старшую дочь родители уже воспитали неприятной особой; средний сын Игорь на глазах трансформируется в такого же типа (предавая свою любовь и убивая спасшую его Герду); самый маленький сын, Мелкий, еще неизвестно кем станет, но родители над ним уже работают (держать двухлетнего ребенка на поводке – символично). И только Алька, закрывшись своими фантазиями, имеет шанс спастись и остаться хорошим человеком.

Тема Ковчега и спасения немногих проходит красной нитью. Взросление по программе родителей Орловых равносильно гибели, и лишь немногие спасутся. «Спасутся лишь те, кто хочет спастись», говорит Саша. Игорь легко, не бунтуя, выполняет родительскую установку, и от предложенного судьбой шанса отказывается. Интересен образ Саши – она единственный довольно однозначный персонаж (и по отзывам видно, что читателям она как раз понравилась больше других). Саша и была шансом Игоря.

Везде по тексту рассыпаны пугающие образы, отсылки к гибельному потопу – чудовища глубин: Левиафан, Ктулху, «Латимерия, символ древнего зла из бездны». Герда, кстати, латимерию уничтожила.

Восхитительно и то, что от настоящего места и времени тянутся своеобразные ниточки к другим местам и временам. Постоянно упоминаемые инопланетяне, божества из мифологии шумеров и филистимлян, мамонты и окаменелые морские существа, литературные герои разных стран и эпох. Конечно, это все непросто для подросткового восприятия, даже я несколько раз заглядывал в интернет, чтобы понять, о чем идет речь. Что еще раз подтверждает: никакой Веркин не детский писатель.

Роман про подростков и для подростков.

Причём, у Э. Веркина много книг про жизнь молодежи, но которые с большим интересом читаются и взрослой аудиторией. Здесь, на мой взгляд, не тот случай.

Первая половина книги — фантастика. Причём, с боевым уклоном. Бластеры, ножи из супербулата, револьверы и перестрелки.

Вторая часть — фэнтези.

Если характеризовать роман в целом, то это история о «попаданцах».

Экспедиция главного героя в «Страну мечты». Ну а там — все, что и должно быть в стандартном фэнтези. Эльфы и гномы, рыцари и оборотни. Классический набор.

Мне книга не понравилась. Вернее, не так. Книги Э. Веркина не могут не нравиться, уж очень он хорошо пишет. Скорее, оставила меня равнодушным, не тронула. Особенно, на фоне других великолепных произведений этого автора.

Да, много отличного юмора. Есть и грустные моменты. Много приключений. Все это написано живым и ярким языком. Читается легко.

Но...

Как то все стандартно, очень предсказуемо. Эта книга — как пролог к другим романам серии. Финал — никакой, нет финала. Плыли, плыли, и приплыли. Что, как и почему — продолжение следует.

Вообще непонятно, зачем автор ввёл многих героев, какая их роль в этих событиях.

В общем, рассматривать этот роман как самостоятельное, цельное произведение у меня не получилось.

Впрочем, мне сложно оценивать эту книгу. Как я уже писал, она чисто подростковая.

Веркина я для себя открыл неожиданно. Наткнулся на рекламу «Сахалина», почитал рецензии, от разгромных до умилительных, решился почитать. Мой отзыв где-то здесь болтается. Я был потрясен картиной, открытой мне автором. И возомнился мне сам автор, мрачный, пессимистичный, даже где-то суровый...

«Кусатель ворон» мне попался в руки практически сразу после «Сахалина». Образ сурового творца постапокалиптических пейзажей развалился с треском. Давненько я так не веселился! Дорожные приключения — сам по себе жанр динамичный. А тут такой коктейль из персонажей: два функционера, водитель с переменной фамилией, целая куча малолетних обормотов разной степени воспитанности и жизненного опыта. Плюс иностранные гости, несколько ограниченные в возможностях, зато талантливые без дураков. Плюс язвительный летописец со специфическим чувством юмора. Такая смесь не может не бабахнуть. И она бабахнула! Диалоги и взаимные «шпильки», саркастические раздумья самого «кусателя», ситкомы, в которые периодически проваливаются герои... Ну и конечно она, русская природа, описанная скупыми, но очень точными словами. И вообще — язык автора в этой книге легок, приятен и невероятно смешон. Считаю своим долгом рекомендовать для чтения. Хотя бы просто для того, чтобы посмеяться от души.

А я вот читал эту «Место снов» первым, как и положено начинать «освоение» авторского цикла.

И что же?

Мне потом в следующих томах страстно хотелось немного Светлозерья с такой теплотой, хотя и скудновато (в смысле объема) выписанного автором именно в «Месте снов«! Светлозерье дотащило меня до «Снежных псов», тут я понял, что дальше его ни в каком виде не будет, и не захотел читать новый том. Так что для меня первая книга — лучшая книга. А чем дальше, тем... ненужнее.

Благодаря анонсам и наградам прочёл этот роман до конца. Жалко потраченного времени. Хотя окончание романа мне понравилось. В этом есть своя поэзия хокку. Можно сказать, что роман сильно затянут. Мрак романа распространяется на его эмоциональную оценку. Это постапокалипсис. Антиутопия. Роуд-муви. Динамика повествования очень слаба. Активно действовать героиня романа начинает только ближе к концу.

Связи романа с «Градом Обреченным» Стругацких, Чеховым и «21-м путешествием Ийона Тихого» Лема весьма надуманны. Любовная линия не проработана. Главная героиня (Сирень) представляет из себя бесполое существо. Женственности её не раскрыто. Нет даже описания внешности, как и у других персонажей.

Вообще, создаётся впечатление, что роман писался на скорую руку. Многие эпизоды высосаны из пальца. Много выставлено пугал-страшилок вроде зомби или гниющих трупов. Поражает ненависть автора к корейцам и афроамериканцам. Странными кажутся введённые термины «прикованных к багру, к тачке, к ведру». Целевая аудитория — скорее всего дети, для которых Стругацкие, Лем и Чехов покажутся слишком сложными.

Сколько раз поражалась — насколько удивительным образом отличается восприятие книг, характеров, историй разными людьми, причем довольно похожими друг на друга: думающими, читающими, пишущими )))

Нет, совершенно не показался мне мальчик Никита каким-то социопатом, мизантропом, патологическим лжецом и так далее — просто обычный подросток, не очень-то любимый, не очень-то понятый, довольно одинокий, несмотря на наличие друзей. При этом умный, с неординарной фантазией, с прекрасным чувством юмора и очень неплохо образованный. И вызывал он на протяжении всей истории только одно чувство — сочувствие. Ну не повезло бедолаге встретить ни одного нормального думающего взрослого, с которым можно поговорить о важном, обсудить свои детские травмы и избавиться навсегда от этих клопов, тумбочек, щелбанов... Но почему-то мне кажется, что такого мальчишку они не «утопят», что ему хватит ума и самостоятельности для того, чтобы построить свою жизнь иначе, не застревая в том колесе нелюбви и неуважения, в котором крутятся его родители, бабушка, родители его друзей и так далее.

А вот история с подготовкой убийства мне не показалась достоверной. Не сформировалось такого накала страстей, такого непреодолимого кризиса, который мог решиться бы только одним, смертельным способом. Ну, таскался этот малопонятный богатенький мальчик хвостиком за главным героем, ну, молол языком без перерыва всякую фигню. И что? Скорее раздражал, чем смертельно бесил. Не знаю, зачем автору потребовался именно такой финал, мне он совсем не показался органичным.

Но это не так значимо; значимо то, что повесть Веркина для меня легко и непринужденно оказалась на позиции номер 1 самых увлекательных, психологически достоверных, написанных прекрасным языком и наполненных замечательным юмором книг за последние года три. Или пять, не важно. Теперь у меня есть новый любимый писатель и столько непрочитанных историй, я счастлива!

Пара цитат напоследок:

«Рожей судьба обделила, мозгом зато укрепив».

»...драться с ним – удовольствие небольшое. Впадает в настоящее психопатство, начинает плеваться, кидаться чем попало, краснеть лицом, – короче, зрелище безобразное».

«У них лошадь есть. Такая, широкого профиля – и огород вспахать, и за грибами сгонять, и просто для души».

«Это был не простой двухголовый волк, каких везде полно...»

Дальше собирать поленилась, но там целая книга такого! Истинное удовольствие))

«Лучшее, захватывающее, нешаблонное, странное, неожиданное…» такими эпитетами наградили роман коллеги-лаборанты, которым он понравился. Несомненно, вещь перед нами не совсем рядовая. Возможно, даже совсем «не». Но назвать ее неким откровением, или расценить, как новое слово в современной русскоязычной SF, не могу совершенно. Даже инаковости, за которую я обычно добавляю балл, не хватило. Этот самый – седьмой – балл набежал только благодаря печальной философичности финала.

Идем дальше. Посмотрим на премии, полученные «Сахалином…». Из номинантов-финалистов, который роман Веркина опередил, ему, как минимум, не уступают (а я читал не всех конкурентов) «Чужая земля» и «Рунные витражи» (Книга года по версии Фантлаба), «Блудный сын» и «Отражение» (Лучшая отечественная книга от журнала «Мир фантастики»). Так что, остается «Час Быка», вручаемый за «самое социально-ориентированное произведение». Здесь, да, здесь, пожалуй, и не поспоришь.

Как не поспоришь и с тем, что жанров и сюжетных ходов намешано в романе множество, как и стилистических калек с других писателей. Только навскидку, кроме уже упомянутого коллегами Пелевина («В память об этом дне, и чтобы не гневить духов, русские названия городов, рек и островов были сохранены, а всем русским беженцам, уцелевшим в Войне, назначили усиленный паек»), здесь можно найти и вполне себе дивовские нотки («Но шли годы, лета и зимы, тайфуны и туманы, и теперь у префекта ревматизм и люмбаго, у него нет жены и детей, и вся его жизнь прошла здесь, в заботах и мечтах. Постепенно забот становилось все больше, а мечтаний все меньше…»), и турбореализм Лазарчука («Будущее, чтобы состояться, должно отрицать прошлое. То есть, настоящее для нас. И задача практикующего футуролога – определить векторы вторжения грядущего…»), и даже экзерсисы в духе Проханова («…но в метафизическое пространство Империи до сих пор не включены в силу того, что… не были приобретены надлежащим путем – ни завоеваны силой оружия, ни присоединены мощью экономики, ни отторгнуты хитростью дипломатии… сакрально они не могут являться полноценным уделом императора»).

Впрочем, полученная эклектика вполне себе читабельна и любопытна. Как любопытен и смоделированный (пусть исключительно волей автора) мир. Как любопытно ждать, что ждет героев за поворотом, как… Претензия у меня, по большому счету, одна. Даже не претензия. Факт, строго не позволяющий мне оценить роман выше, чем на «четыре с плюсом». (Да и эта оценка – с натягом).

Я имею в виду затянутость, наигранное равнодушие, заунывность повествования. Уже на исходе четверти книги это начинает… не раздражать, нет. Но мешать, путаться «под ногами» и в мыслях. И это ощущение замедленности, тягучести никуда не девается, даже когда спокойную «этнографическую» экспедицию сменяет жесткий, беспощадный квест на выживание. Да, легко допущу, что это плод направленной имитации, что все так и задумано, и что Веркин заслуживает исключительно оваций. Недаром же он устами гг заявляет: «Футурологи – фаталисты. Как и все японцы, впрочем». Но собственные-то ощущения никуда не деть!

Резюме. Вполне приличная книга, которая может понравиться любому поклоннику пост-апа, пост-модерна и т. д. (смотри жанрово-тематический классификатор ФЛ). А может и совершенно не понравится любому поклоннику пост-апа, пост-модерна и т. д… Далеко не тот роман, про который я рискну сказать: обязателен к прочтению

P.S. Предлагаю писателям-фантастам новую профессию персонажей: «боевой футуролог»))).

Удивительная, трогательная, смешная, грустная и необычная история о том, что делает человека человеком. Мрачный сеттинг (постап, дождь, грязь, плесень и слякоть), далеко не гламурные герои (вампиры, вурдалаки, вупыри, монстры) и  ощущение просветления на протяжении всей повести.

Взрослая книга, которую хочется дать почитать своим детям-подросткам и обсудить с ними.

Великолепно! Захватывающее! Мрачно! Безнадёжно! Остроумно! Чего стоит только одно имя главной героини — Сирень! Во времена когда весь мир катится в тартарары по дорогам Сахалина путешествует милая девушка с этнографической миссией — трудно представить более глупого и в то же время более важного задания, чем её наблюдения за этносом острова...

Мои впечатления от этой книги, сродни впечатлениям от хорошего коньяка — чем больше выдержка, тем лучше. Прошло уже больше месяца, а я всё ещё не могу отойти от Острова Сахалин. Всё вспоминаю и вспоминаю...

P.S. Возможно, некоторые сочтут концовку немного оптимистичной, или же, вообще, как хэппи-энд ))) Люди, дайте на вас посмотреть ))

Прекрасный язык, но это не совсем фантастика. По сути это интеллигентное переложение жанра «по тюрьмам» на альтернативную историю/постапокал, где автор дрейфует между Чеховым и Пелевиным. Но хотя содержание рыхло, чего не отнять, так это мастерства слова. Это хорошо написано, прямо удовольствие, а вступительная сцена с описанием характера героини через описание макинтоша — высший пилотаж.

В книге оригинальная и интересная идея. Я получил удовольствие. Почувствовал, ощутил и хочу продолжения.

...довольно мрачная история о мрачном постапокалипсическом депрессивном загибающемся мире, которую читаешь, а перед глазами вспыхивают (именно вспыхивают застывшими картинками, стоп-кадрами, стробоскопическими мгновениями, и мельтешат со скоростью пейзажа, мелькающего в окне проносящегося мимо тебя скорого поезда) описываемые картинки бытия и небытия выживших и прозябающих людей: трупы, мор и язва, глад и хлад — все четыре всадника Апокалипсиса уже прошлись галопом, прорысили и проскакали аллюром четыре креста сквозь человечество, унеся и уведя с собой тех, кому было суждено уйти сразу и оставив здесь на этой выморочной земле тех, кто считает себя ещё живыми и кто на самом деле дотлевает искры существования в этом догоревшем костре того, что мы когда-то гордо называли цивилизацией — цивилизация ли то, что было нами выстроено и создано? коли допустили себя и довели планету до хлопьев пены на поверхности океана и до кислотных дождей с чёрным пеплообразным снегом, с тварями вместо животных и с людьми-тварями не менее страшными, нежели эти самые метаморфы-мутанты и ещё с бичом эпидемии неизлечимого и скоротечного, быстрого как полёт пущенной из лука стрелы заболевания, холодно, голо и аббревиатурно именуемого МОБом, что расшифровывается как мобильное бешенство и на практике превращает человека в смертельно опасного одержимого жаждой убийства хищника, с которым невозможно договориться и с которым нельзя контактировать от слова вообще во избежание, а можно только устроить ковровую бомбардировку или ракетный удар с применением того самого уже никем не запрещённого оружия тотального уничтожения; а ещё совершенно разболтавшаяся тектоника, сотрясающая землю и острова и заставляющая то и дело вулканы жарко и смрадно выпыхивать клубы дыма и сыпать горячим пеплом, угрожая всему и вся… мир, в котором казалось бы уже не осталось места ни самому человеку и ничему человеческому в человеках и только ты сам можешь поколебать это предположение, только ты сам можешь сохранить в себе человеческую жалость и сострадание… или не можешь, что встречается гораздо чаще… и уже Сахалин неостров, и...

Странное, неожиданное чтиво, к которому необходимо подготовиться. По количеству грязи, вони и запущенности, царящей на протяжении почти двадцати авторских листов, впечатления можно сравнить с мизансценой германовской культовой постановки «Трудно быть богом». Парадоксально, что к такому сеттингу быстро привыкаешь, и не испытываешь брезгливости.

«Остров Сахалин» невероятно сложен… и очень прост; в нем мало красок и еще меньше эмоций на фоне кричащего реализма, умирающей от стыда и ярости цивилизации. Это роман-репортаж, как редкий, маловостребованный жанр – между памфлетом и антиутопией. Его стиль, провокационный в плане «равнодушного» присутствия автора, в моем понимании сравним с моделью описания путешествий Гулливера на остров Лапуту и страну гуигнгнмов. Только здесь главгером выступает скромная девица, вооруженная не хуже Лары Крофт и проявляющая абсолютное хладнокровие при виде трупов, расчлененки, агонии, судорог умирающих от болезней и насилия. Она может бояться или иронизировать, но не испытывают омерзения от ужаса окружающей вакханалии, ее не смущают разлагающиеся трупы. Миссия Сирени(ГГ) – изучать, анализировать, сопоставлять. Это дикая бессердечная кукла, прошедшая спецподготовку убийца или свихнувшаяся фанатка футурологии? Такими вопросами, возможно, озадачен читатель в моем лице.

Я вновь пытаюсь проникнуться идеями автора, сформировавшего настолько абсурдный социальный конфликт международного масштаба, что невольно веришь во все происходящее, как веришь в две первые мировые войны и кошмарные результаты исторических катаклизмов. Этот мир сошел с ума после катастрофы (техногенной, мутагенной, гонок на выживание… неважно), и лохмотья, обрывки людской массы сосредоточились в условном дальневосточном регионе.

Необычный постап, непривычный в плане отсутствия сверхмонстров, кошмарных чудовищ и постоянного противостояния изуродованной природы и остатков человечества с лихвой унифицирован грязью, болезнями, убогим прозябанием, голодом, возведенным в ранг конфессии. Уродливые проявления отчаяния погибающего разума воспринимаются, как должное, как безусловный итог радикализма всепланетных шалостей.

Шокирован? Скептически усмехаюсь? Подавляю зевок равнодушного читателя?

Или унижен, обескуражен, возмущен?

Нет… все вместе, все чувства одновременно сплетаются и шипят.

Эдуард Веркин долго и старательно специализировался в детских ужастиках, совершенствовал профессионализм на приближающейся к трэшу самобытности пограничного беспокойства. И вот результат: книга, которая никого не оставит равнодушным. Потому что в ней максимально честный прогноз субъективного футуролога.

Вроде как и не заметил никто, что это перелицованный роман «Здравствуй, брат, умри». Лучше или хуже, — сказать не берусь, — и то и другое — попытка написать «Войну миров» XXI века (как «Черемша» — попытка написать «Геноцид» Диша через полвека). Пересказывать не надо, кому важно и интересно — сам прочтет, тем более что начало со «Здравствуй, брат» совпадает слово в слово.

Но это «товарный знак» Веркина. «Сахалин», вещь поразительной силы, тоже написан по следам Чехова и Дорошевича, да и как бы не по фильму Минору Кавасаки «Весь мир, кроме Японии, тонет», — если бы тот не был пародией на «Япония тонет» Сиро Моритани. Тому, кто хочет видеть в прозе Веркина не просто вариации на темы «Улитки на склоне» и «Обитаемого острова», надо прорву всего знать того, о чем автор молчит, полагаясь, видимо, на то, что знающему и так понятно, а не знающему — и так хорошо. Вполне и достойная и не часто встречающаяся позиция, удивляюсь лишь тому, что об этом молчат рецензии.

Как хотите, но перед нам слишком хороший писатель, чтобы осуждать его за то, что он пишет что хочет и так, как хочет.

Все про Чехова да про Чехова. Вообще-то в этом «Сахалине» куда больше от книги В. М. Дорошевича «Сахалин. Каторга». Но не только.

Многие десятилетия японское искусство, – и литература, и особенно кино, – эксплуатирует тему «Гибель Японии». Веркин решил вывернуть ее наизнанку: а ну как в мире останется одна Япония. Разумеется, получилась антиутопия, наиболее плодотворный жанр в современной литературе; есть основания подозревать, что наше время в будущем будут считать золотым веком этого жанра. Велик соблазн только такое писать, да и читать только такое. Только вот оказывается, что получается то уцененный «1984», то его предшественники (Фиалко, Бойе, Хаксли, куда более значительный Замятин и пр.), то уж просто «Град обреченный».

Однако здесь не то, – здесь то, что Набоков уложил в одну строку: «И понял я, что я в аду». В этом аду с трудом можно выжить, хотя в таком мире кому это захочется, кому нет. Доказывать, что это хорошая книга, бесполезно. Сожалею, что не могу поставить больше десятки. Подобное пишу впервые за последние лет десять. Не зря роману ставят то десятку, то единицу, притом примерно поровну. Книга решительно делит читателей на своих и чужих: случай редчайший.

Если это экранизировать, то выйдет не хуже, чем «V – значит вендетта» или «Эквилибриум», причем без сладкого хэппи-энда, который там ради проката прилеплен. Но в артхаусе такой фильм провалится, а для большого экрана денег не дадут.

Земной поклон автору.

Крайне забавная книга, потому что это классический постап (с ядерной зимой и зомби), местами оригинальный, местами шаблонный, но благодаря привязке к АПЧ умудрился выбиться из фантгетто и воспринимается многими как серьезная мейнстримная литература. Несмотря на то, что Чехова я не читал, очень хорошо было видно, в каких местах автор опирается на Антона Павловича — текст вроде не менялся, но какое-то неуловимое дуновение тут же подсказывало: во, тут Эдуард Веркин явно использует труд классика.

В романе, к сожалению, присутствует определенная неряшливость. То майор вдруг станет полковником, потом снова майором, то персонаж, который вроде спал, описывается как что-то делающий, хотя вроде не упоминалось, что он проснулся, кореец в одном предложении может легко превратится в китайца в следующем. Я уж даже не буду говорить, что сама по себе идея, что Япония выживет в ядерном апокалипсисе, тоже довольно смешная, особенно учитывая, кто именно, по версии автора, станет его инициатором.

Книга весьма задорная, с неким ухарством и иронией, и читается и усваивается довольно легко, как йогурт с кусочками фруктов. Описания постоянного членовредительства и человекоубийства — красочного или на худой конец массового — автор дает как-то походя, не то чтобы равнодушно, а как само собой разумеющееся, эдакие этнографические зарисовки, обычай тут такой, что поделать. Эти описания даже создают странную душевную атмосферу упорядоченности и логичности.

Здесь очень сочная и вкусная бытовуха. Авторы постапа зачастую не размениваются на детали, главное — фон и действие, Веркин же, благодаря использованию элементов травелога (Маккарти нервно курит в углу) вываливает целый ворох подробностей — как живут, что едят, как сидят, обычаи, общество, коррупция, народное хозяйство, промышленность — все это подано удивительно компактно и познавательно.

Текст весьма расистский и способствует разжиганию межнациональной ненависти. Переводить его на другие языки нельзя, ибо непременно вызовет лютую попаболь у китайцев, корейцев и американцев. Даже и некоторым русским может не понравиться, что хоть главные герои — русские, но в целом этот этнос относится к вымирающим меньшинства. Если это экранизировать, то все фестивали откажутся показывать, а Минкульт не выдаст лицензию на прокат. Хотя я лично посмотрел бы.

(предупреждение: весь обзор один большой спойлер)

У Веркина мало историй полностью лишенных фантастического или мистического элемента, эта одна из таких. В центре ее подросток Никита из российской глубинки: не то, чтобы «трудный» и безнадежный, но проблемный. Патологический лжец, неспособный испытывать добрые чувства к самым близким людям. В нем еще живо что-то врожденно-хорошее, но оно легко сметается любым эмоциональным ветерком. Поведение и мышление его настолько напитаны негативом, что сочувствие к протагонисту по ходу чтения все время исчезает. Благодаря скверному характеру он никак не может установить нормальные отношения с братом, подружкой, родителями, приятелями Денисом (его он хочет натурально убить и зовет Упырем) и Ильей (его он кличет не иначе, как Вырвиглаз). Кто же мертвец в этом романе? Никита и есть мертвец. Физически он жив, но эмоционально мертв. Он желает всем зла. Все персонажи совершают какие-нибудь действия, Никита просто плывет по течению, его единственный реальный поступок – попытка убить Дениса. Из зависти перед тем, что у того в жизни все есть — любящие родители, интеллектуальное превосходство и восемь сортов мороженого в холодильнике. Денис – его каталист.

Причина проблем Никиты открывается в самом конце — а с нею и второй смысловой слой: его не любят родители. Поэтому он сам не способен полюбить. Ложь – это способ ребенка привлечь внимание, закамуфлированный крик о помощи, попытка стать интересным и любимым. Ужас в том, что объект его ненависти, Денис, в еще худшем положении: родителям он вообще не нужен, его родили «по медицинским показаниям» и сбагривают на сторону, под крылышко первому попавшемуся «другу», который становится для парня смертельной угрозой. Думаю, и внешнее безобразие «Упыря» — лишь перекос в восприятии со стороны Никиты. В минуту просветления он видит Дениса нормальным парнем. Человек ненавидит человека из-за того, в чем тот еще более несчастен, чем он сам.

Единственный друг Никиты – Вырвиглаз, такой же бедолага, даже хуже, отец бьет его и запирает в подвале, когда напьется. Представитель социального дна, Илья помогает протагонисту опуститься на свой уровень. Интересен младший брат Никиты – он с детских лет профессиональный организатор погребений. Старший — мертвец, младший — похоронщик. Старший (тут аллюзия на ЧЯП) имеет запас удачи, он выигрывает деньги в автомате, находит старинный собачий ошейник с картой сокровищ, но отказывается от него из ложных надежд – зато брат действует активно и перехватывает ошейник, а с ним и удачу. Перспективы старшего брата выглядят скверными, зато младший явно далеко пойдет, он уже успешный человек: ведь он умеет извлекать пользу и выгоду даже из смерти. Почему так вышло?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно опуститься глубже, на третий смысловой слой. Когда Никита подслушивает разговор родителей, они говорят о нем с беспокойством и интересом. Может быть, ему и в самом деле не хватило родительской любви, но все же они не злодеи, как отец Ильи и, как могут, забоятся о нем. Никита злопамятен, он лелеет в душе все понесенные обиды, и это искажает его восприятие всех людей вокруг. Единственный персонаж, с которым он не находится в конфликте – грубая и язвительная бабка. Вот чей характер он унаследовал, а с ним и проблемы. Ее хамское отношение к его отцу и матери он тоже унаследовал. К счастью, Никита все же не безнадежный парень: эта история может оказаться подростковым кризисом, из коего он выйдет психически здоровым и социально успешным человеком. Да и Вырвиглаза с собой подтянет вверх. Стопроцентный драматический персонаж на развилке – качнется ли маятник его судьбы в темную сторону, или в светлую, мы можем только гадать. Если в светлую, то благодарить надо Дениса.

История печальная, но в стиле Веркина – дающая парадоксальную надежду на лучшее в итоге, когда уже кажется, что перед нами трагедия. Концовка полуоткрытая, можно истолковать обстоятельства так, что Денис умер или же остался жить; мне все же кажется, что он скорее жив. Резкий контраст веселого стиля и печального содержания добавляет драматизма. В завершение обзора не могу не сказать – вот еще одна книга, заявленная у Веркина как детская, в действительности же она доступна пониманию даже не для всякого взрослого. Судя по отзывам, что я смог найти — далеко не всякого. Исследуя архитектонику романов Веркина я начинаю склоняться к мнению, что это не просто авторский стиль. Значительная часть его историй — это вариации одной и той же грандиозной истории, гранями которой становятся судьбы близких по духу героев.

У меня странное впечатление от этой книги. Возможно, чуть позже, когда улягутся впечатления, то смогу понять более точно — пустышка это или что-то серьёзное. А может и останется то двойственное чувство, что автор хотел сказать, но так и не досказал , пусть даже лично мне как читателю, то, что хотел передать из этой череды странных странствий по острову, который вновь стал местом ссылки и убежищем для многих, кто бежал от Войны; по острову, который вроде перестал быть русской землёй, но всё же так и не стал Карафуто.

Осталось же пока то, что кажется главным — будущее есть, пусть оно и кажется не таким, как многие себе представляют, да даже не таким, каким оно кажется дожившим до времени, когда ушло многое из того, что вроде было главным в жизни. Ну да и отсюда отсыл к поэту, получившему не то чтобы вторую жизнь, но новый путь для того, чтобы найти что-то неясное, всё так же живущее...

История о том, как очень разные подростки могут подружиться и стать единым целым, несмотря на скверные характеры, общий бардак и трудности взаимопонимания. Сюжет скользит по тонкой грани между реализмом и мистикой. При чтении я вспоминал повесть Сергея Михайлова «Трещина» 1991 года – о пассажирах рейсового автобуса, провалившегося в далекое прошлое; а еще конечно же, на ум пришел сериал LOST. Группа конфликтующих пассажиров оказывается в экстремальной ситуации, в глуши, вдали от помощи, встречает странных местных жителей и ищет ключ к скрытой в земле тайне. Только без элементов хоррора, скорее перед нами комедия. Такой веселый русский LOST про подростков.

Это первая книга Веркина, что я читаю, которую безусловно можно отнести к детской литературе (в отличие от вроде бы детских «Облачного полка» или «Друга-апреля», например, которые по сути совершенно не детские вещи). В стилистике ощущается дыхание советской литературы для подростков: Голявкин, Носов, Алексин… При этом герои по социальной грани уже практически взрослые: один входит в молодежное правительство области, второй начинающий журналист, третий поэт, четвертый боксер и так далее – но ведут себя совсем по-детски. В путешествии они проходят закалку трудностями и их реальные качества берут верх над декларируемыми. Начинается взросление.

Центральный персонаж, Кусатель Ворон Виктор Бенгарт, по рождению русский, по происхождению иностранец (привет, Сирень), описывает путешествие по Золотому кольцу коллектива из одаренных ребят, в т.ч. троих немцев. Сквозь призму его личности и стоит эту историю воспринимать. Бенгарт безостановочно сочиняет и преувеличивает. Немецкую подружку Александру он попросту обманывает. А его спутники рады обманываться всегда и всему, что встречают по дороге (особенно доверчива Александра). Из-за этого возникает множество смешных ситуаций. Самообман героев двигает сюжет. Помимо прочего, это еще и сатира на нашу современность, с ее хайпом, блоггерами, желтой прессой и западными стереотипами о русских. Взрослея, Виктор становится более честным и адекватным рассказчиком.

Градус загадочности и неоднозначности в «Кусателе ворон» ниже, чем в «Острове Сахалин» или «ЧЯП», я ждал, что придется привычно включать толкователя, но к концу загадок почти не осталось, рассказчик объяснил все, что с героями случилось, и даже описал их дальнейшую судьбу. Впрочем, толкователю-веркиноведу работа, безусловно нашлась. Он строил догадки, что же за место, в котором герои оказались, кто такой его хозяин Капанидзе, почему его лицо не смог зарисовать даже большой мастер живописи Кассиус, почему его до ужаса боится Дрынов? Но так как до однозначности тут очень далеко, толкователь решил махнуть рукой и расслабиться. Иногда загадке лучше оставаться загадкой. История насыщена аллюзиями на другие романы Веркина. На удивление нет печальных или трагических ноток, свойственных его сюжетам, напротив много юмора и веселого хаоса. Как сказала бы одна известная критикесса с Медузы — «Гоголь с Булгаковым аплодируют».

Две трети книги автор планомерно создает образ жестокого, безразличного, но при этом по-своему рационального, крепко сбитого мира. Атмосферу создать удается, отдельные явно чуждые концепции вещи (ползуны, мистика в архитектуре, нити хогбена) на фоне добротного фона прощаются.

Но потом происходит нечто странное. Герои напрочь забывают в каком мире живут, теряют всякую рациональность и начинают играть в добро. Простите, но нет. Либо я верю в первую часть книги, либо в это. Вместе оно не вяжется.

Также после прочтения понимаешь, что неплохо познакомив нас с миром, автор совершенно не познакомил с персонажами. Вот откройте любую биографию на Википедии, из тех что побольше и спросите себя — вы познакомились с человеком? С его тайными желаниями, с причиной его успехов и поражений, с тем кого, что и как он любил? Да нет же. Самый большой набор внешних фактов не позволит этого сделать. А ни одного внутреннего нам раскрыто не было.

Но с другой стороны, даже не попытавшись нам раскрыть персонажей, автор не смог и напортачить в этом деле, не было возможности. Что добавляет книге некого сорта правдоподобности. Так что ориентируйтесь на интересное чтиво до конца, который вы с неким удивлением быстренько проскочите и останетесь со странным чувством смазанного удовлетворения.

Начитался отзывов, захотел наконец то отечественного автора в этом жанре оценить. Первую половину книги я откровенно скучал, такой ведь зачин, достойный любой космооперы, но тут одна книга, маленькая, но страницы кончались и все же на 580 из 800 я закрыл книгу. Просто путеводитель по выдуманному миру, очень пространное описание весьма неправдоподобных тюрем, быта и бесконечных

Серьёзность за кажущейся простотой, и слишком неприглядная тема, прямо высказанная нам в прологе, и приведшая к финалу истории, предопределили не слишком высокий потенциал книги для её издания. И это не смотря на то, сколь осторожно всё подал Веркин. Так осторожно, что даже финал сидишь и сам домысливаешь.

Впрочем, кажется, я не о том.

Лучшая часть книги — бОльшая часть книги, именно то, что не касается той самой неприглядной темы, поднятой автором. Повседневность школьника показана отлично. Что особенно привлекает — без крайностей. Повседневность именно обычного школьника. Не отъявленного хулигана, не гопника, но и не зануды ботаника. Практически обычного среднестатистического пацана. Читается отлично. С удовольствием. И на фоне всего этого я ну напрочь не увидел напряжения, озлобления, вообще ничего, что бы привело к столь суровому финалу.

По моему сугубо личному мнению, отличный роман даже не взросления, а просто о подростковом возрасте, который был бы ещё лучше, если убрать из него ту самую тему мертвеца. Не удалось автору показать появление и нарастание психологического кризиса, приводящего к дурному решению и трагедии. Совершенно не удалось. Возможно, потому, что Веркин усиленно старался по данной проблеме говорить экивоками, иносказательно, а то и вовсе недоговаривать. Вот и недоговорил....

Проблемная часть показана настолько завуалировано, что книгу можно давать читать школьникам и они попросту не поймут взрослую составляющую романа.

Но, повторюсь, роман мне однозначно понравился. Конечно, недотягивает до «Город Брежнев» Шамиля Идиатуллина, но тоже хорош.

(предупреждаю, сплошные спойлеры)

Красивый образчик современного магического реализма. Тема повести – первая любовь. Главный герой Игорь, парнишка шестнадцати лет, с подачи родителей получает импульс зажить взрослой жизнью: они сводят его с девушкой Анной и помогают завязать с ней отношения – весьма настойчиво, руководя им вплоть до интимной сферы. Но их усилия пропадают зря, потому что любовь не рождается по приказу. Девушка не принимает паренька. Метафорой вступления во взрослую жизнь служит путешествие в далекую заморскую страну. Игорь в ней неминуемо теряется и ничего не понимает. Мать и отец наивно мечтают, что сын повторит их опыт восемнадцатилетней давности. Люди они умные, культурные, и пару сыну подобрали прекрасную, хотя у него уже есть подруга на Родине.

По мелким деталям можно догадаться, что и родители героя – не особо удачная пара. Отец возможно изменяет матери, любовь между ними не чувствуется, и сын растет хорошо образованным, но не любимым и непонятым ребенком. Можно было бы сказать, что вторая тема повести – конфликт отцов и детей, но конфликт латентный: скорее здесь «пустота между отцами и детьми». Внутренний мир родителей – мир бумажного слова, журналистика и литература; Игоря же больше волнуют звездолеты. Он отличный боксер, хотя из него пытались сделать скрипача. Родители волокут за собой огромный воз знаний, от узкоколейки в Алапаевске и Джексонвилла, до вкуса аламарского мороженого 18-летней давности. Это их ощущения мира, их жизнь, и новое поколение не должно снова проживать все это, в этом идея книги. Для новых людей будут свои собственные ощущения. Мать упрямо везет сына пробовать мороженое из своей молодости, и он не отказывается… но, распробовав его, они выбрасывают все оставшееся мороженое в кювет.

Анна, пожалуй, немного постарше и опытней своего неудавшегося партнера. Она с его помощью сжигает старые вещи и книги из своего дома (вместе со своими стихами). Их пепел летит над морем, символ свободы от минулого, ненужного. Частью этого пепла уготовано стать Игорю. Не лично — а воспоминаниям о нем. «Душа выгорает в возрасте от 14 до 18, дальше начинается доживание» — слова матери героя. Но так ли это? Возможно, выгорает не душа, а что-то другое? Анна как персонаж раскрывается не сразу и редкими эпизодами. Она знает где Христофор Колумб открыл Америку, верит, что он похоронен в ее городе. Здесь должен был загореться новый свет, говорит она. Колумб для нее, кубинки, является неким важным образом, схожим по яркости с Гагариным, что кочует из романа в роман Веркина как некий символ-маяк для героев. В «Пепле» образ Гагарина тоже появляется: его именем названа школа. Именно сюда приводит Анна Игоря, чтобы показать место, которое ей дорого… но вскоре на это же место она запросто приводит другого приятеля. У нее много вопросов, ей интересен огромный мир, и Игорь мог бы много рассказать ей о нем – но он рассказывает только скучные и банальные вещи. Он мог бы и раньше подобрать к Анне ключик – к примеру, поговорить о ее предках-конкистадорах, но, сам понимая, что совершает глупость, спрашивал ее о книгах. Анна верила в то, что правда всегда одна и надо ее держаться – а Игорь предложил ей научиться мимикрировать в мире бредовой информации и скользить сквозь нее, как нейтрино. Он сам начал засыпать ее бредом о Ложе Гутенберга и термитах. Игорь Анне не подошел, и она из его жизни исчезла. Они как два куска кремня, которые били один о другой, чтобы вспыхнула искра, но один из камней был мокрым, и искра так и не появилась. Новый свет не родился.

Ближе к концу реальность начинает здорово искажаться – то ли это сон Игоря, то ли последствия укуса москита, но сюрреализм захлестывает. Как всегда, о смысле некоторых образов в произведении Веркина остается только гадать. Кто такие загадочные горбуны со звезд? Есть ли параллель между ними и Игорем — ведь он такой же гость на Кубе, как и они на Земле. Что символизирует вайфай, который тщетно ловят? Свободу? Почему родители героя говорят очевидно безумные вещи? Повесть, как и другие книги Веркина, состоит из множества составляющих, которые можно долго вертеть так и эдак, словно кубики рубика — и когда одна или несколько граней собраны, все равно остаются другие, над которыми нужно ломать голову.

И снова история у Веркина не тянет на детскую. Персонажи – дети и подростки, но книга не для них. Лексика, тематика, идейная глубина – все не детское. Возможно, часть старшеклассников поймет что-то, но в массе вряд ли.

Роман о том, как двое людей начинают жизнь вместе, но потом социальная пропасть разводит их в стороны. Они могли бы быть вместе до конца дней, они друг друга по-детски любили, и отлично друг другу подходили — но начав взрослеть, не смогли оставаться парой. Они старались, но обстоятельства оказались сильней. Иван страшно комплексовал, и это ему мешало быть более решительным — хотя трусом его нельзя назвать. А Уля не дождалась. Главный вопрос из финальных строк можно перенести в начало истории: «почему у нас так?» и ответ на него: «так бывает». И все же — в эпилоге социальной пропасти между Иваном и Улей уже нет, и для читателя остается надежда, что герои еще будут вместе. Не зря же они встретились после стольких лет. Так тоже бывает.

Интересна аллюзия на «Братьев Карамазовых». Прием создания портрета современника в трех лицах, тот же что у Достоевского. Коллективный герой. Младший – светлая душа (Алеша – Славик), средний – стихийный философ и мечтатель, запутавшийся во внутренних конфликтах (в обоих романах Иван), старший… за старшего я долго принимал Чугуна, и не сразу понял, что Чугун – это Смердяков, бастард. Уже в конце «Д-А» упоминается, что самый старший сын ушел из семьи Аксеновых. Как и Дмитрий Карамазов, он уехал из родного города – но, в отличие от него, не вернулся. Чугун внешне не похож на Аксеновых, он темный, с монголоидными чертами; подобно Смердякову, он говорит братьям: «вы, Карамазовы»; также внимательный читатель заметит, что у детей разные отчества. От матери все трое отчуждены (как и Карамазовы от отца), они зовут ее по имени, а не «мама», и даже имя это неправильное (Верка, а не Вероника). Впрочем, сюжет «Друга-апреля» на сюжет в романе Достоевского совсем не похож, и вообще между ними нет параллелей, но такая связь не случайна. Это нить, соединяющая времена. Россия тогда и сегодня.

Еще один литературный «гость» из XIX столетия – дядя Гиляй. Это прозвище носил писатель Владимир Гиляровский. Родом он был из Вологодской губернии (близко к месту событий «Д-А»), много путешествовал, исследовал социальное дно, был цирковым артистом, писал и переводил с других языков на русский стихи. Он мог бы походить на плод фантазии Ивана: порой его действия выглядят, как чистая фантастика – тем не менее, он вполне реален, его замечают и с ним говорят другие члены семьи Аксеновых. Он поселяет в душу Ивана стих про ворона, и тот, словно семя, прорастает в ней. Сначала любовь к девочке помогла Аксену не стать таким, как Чугун еще в детстве, затем любовь к поэзии помогла ему развиться в хорошего человека. Кто же такой дядя Гиляй на самом деле? Он называет себя человеком, морально павшим — и делает добрые дела в качестве компенсации мирозданию. Он материализует предметы и разговаривает с пустотой, сам неожиданно исчезает и появляется – то есть для него нет грани между материальным и нематериальным. Он и плод фантазии – и реальный герой. Он помогает Ивану подняться над его печальной действительностью в волшебном пузыре. И Иван не только спасается сам, но и спасает младшего брата.

Как-то на одном из сайтов, у которого зеленый фон, а логотип похож на пироженку, увидел рекомендацию этого романа — понравилась обложка и звучное название. Это произведение очень атмосферное, эмоциональное — сразу погружаешься в их жестокий мир, сопереживаешь главным героям (это больше относится к ГГ, который на Земле). Название подобрано идеально! Стиль написания вроде как и кажется сухим, но эта сухость с горчинкой, то есть ощущаешь, что персонажу просто некогда ныть и жаловаться на жизнь, надо выживать и дальше идти к цели. При этом все равно чувствуется его внутренняя печаль.

А другая точка зрения интересна интригой: как люди дальше стали жить вдали от Земли и зачем возвращаются на нее? Хоть и есть объяснения, но они неубедительны, в финале все это объясняется...

В целом и общем повествование понравилось непредсказуемым сюжетом и стилем написания: жестко, сухо, цинично — но при этом, а может именно и поэтому, цепляет за душу. Считаю, эта книга понравится больше чувствительным, импульсивным людям, к коим себя отношу.

Автору лучше продолжать писать книги в таком же стиле. Другие книги его читал (про калибр и продолжение, а эту у него читал первой, потом уже предыдущие) — особо не зацепили, к сожалению...

Не считаю, что эта книга для подростков. Для всех возрастов. Я далеко не подросток (мне за 30), но книга понравилась. Также можно сказать, что «Тихий Дон» иди цикл «Льда и Огня» для подростков. Есть люди эмоциональные, а есть нет — это никак не связано с возрастом. Это от характера и генов зависит.

Не понимаю, почему это маркируется, как детская литература. Это книга для взрослых, да еще и далеко не для всякого взрослого. Неудивительно, что в сети так много недоуменных отзывов. Убеждаюсь, что Веркина нельзя просто прочесть, чтобы его понять, его нужно толковать, и именно это я попробую сделать с «ЧЯП».

Дальше интересно только тем, кто читал, а остальных предупреждаю: спойлеры.

В прологе отец путешествует с сыном и заводит его в тупик. Юноша начинает сам исследовать окружающий мир, собирая то, что ему понравилось, и встречается с чудесным, возможно инопланетным созданием, сперва пугается его, но потом предлагает помощь – и существо помогает ему в ответ: награждает даром удачливости. Конечно, это никакой не сон. Все, что происходит с Синцовым дальше не случайно. И удачная встреча с Грошевым сразу по приезду тоже.

Синцов на первый взгляд герой серенький, но это не так. Во-первых, он зеркало для дуэта Грошев — Царяпкина, он оттеняет их. Во-вторых, у него важнейшая функция, он носитель удачи, вокруг которой вертится вся история – и правильно, что такой герой выбран как протагонист. По ходу сюжета удача сопутствует ему и окружающим постоянно, а в кульминации с ее помощью даже воскресает погибшая Царяпкина.

ЧЯП и Царяпкина дополняют друг друга, они как Дао. Не зря у них созвучные имена. Грошев – гениальный юноша, тяжело пострадавший физически и психически, городской изгой, вхожий в самые высокие кабинеты. Он напоминает манекена, а становится настоящим лишь когда мечтает о несбыточном. Первый уровень его собирательства – монеты для перепродажи («темное дело», нумизматов презирает), второй уровень – жетоны, и стоящие за ними легенды, третий – вещи, связанные с Гагариным. Он сам хочет стать в чем-то первым на Земле, как Гагарин, первым дозвонившимся до Бога. Он рассказывает притчи, через которые передается магическая природа материальных вещей – и сам же учит Синцова сочинять легенды о вещах, то есть создавать ложь, за которую люди будут выкладывать деньги и тратить жизни, как Чучел. Царяпкина тоже живет в мире иллюзий, боготворя «художников и поэтов» Дятловых, раскрашивая собак, сражаясь с мельницами и с теми, кто осмелится с ней спорить. При этом Ц и Ч к друг другу очень неравнодушны. Это вечная битва материального и духовного, и вечная их неотделимость друг от друга.

Идея романа лежит на поверхности: гоняться за вещами, копить их и одухотворять материальное – способ потратить жизнь зря. Не бегите за великой, но нереальной мечтой, не стремитесь стать владычицей морскою. Лавр Чучел – это возможное будущее ЧЯПа. Имя Лавр двузначное: лавровым венком можно увенчать победителя, а сушеную лаврушку добавляют в суп. Он хотел стать кем-то, но уже забыл кем, и теперь он старик, преисполненный сожалений, живущий среди чучел и распродающий, уничтожающий свою коллекцию барахла. Не зря в финале герои обнаруживают себя на помойке, покупающими таракана у человека по имени Ливингстон.

Ниже лежит еще один смысловой уровень – злоупотребляя удачей, можно разбудить антиудачу (они, по-видимому, находятся в природе в некоем равновесии), а это смертельно опасно. Собирая в реке редчайшие жетоны и монеты, герои едва не погибают, наткнувшись на медведя. Пытаясь дозвониться до Бога в заброшенном поселке, ЧЯП пробудил лихо, что чуть не убило его подругу.

Синцов понял, что с ним происходит и отказался от пути собирательства, указанного ЧЯПом, он стал раздавать свой дар, приносить удачу другим людям.

Интересно, что многие рецензенты даже не могут понять где в «ЧЯП» фантастика.

Как-то не верил, что могу уже чему-то искренне удивляться! Лучшее, что я читал в этом жанре,пожалуй, с десяток лет!! А случайно узнав,что автор еще и творец «Бога калибра 58», то просто обмер в экстазе. Много всего намешано, но с каким вкусом и претензией. Спасибо!

Каюсь, чеховский «Сахалин» в свое время прошел мимо меня, поэтому никакого «парафраза», указанного в аннотации, я не ощутил. Есть такие книги... Их, к сожалению, в последнее время все меньше и меньше... Которым веришь сразу. Даже при наличии небольшого фантастического допущения (в нашем случае — МОБ, я считаю). И толпы отчаявшихся людей, и печи, работающие на пропитанных «отработкой» трупах, и тотальный экоцид, и варварская разработка недр — это, мне кажется, не фантастика, это больше прогноз! И прогноз совершенно неутешительный, а оттого и правдоподобный. Напрасно некоторые рецензенты сетуют на «картонность» и отсутствие каких-либо эмоциональных качеств главных героев: Сирень в самом начале книги позиционирует себя как бесстрастного наблюдателя, что, в целом, ей и удается. Если не считать финала... Некоторая «камерность» сюжета (место действия — остров, пусть и не самый маленький) с одной стороны, умаляет картину послевоенного постапокалипсиса, но с другой стороны — детализирует кошмар. Поневоле возникает мысль: если на этом клочке суши творится подобное, то что же происходит там, на Материке? Рекомендую к чтению.

Роман — смесь многих жанров. Тут и фэнтези и приключения. История про «попаданца» в волшебную страну и магический реализм. Наконец, просто сказка. Или, новеллизированная компьютерная игра.

Главный герой — подросток Зимин, попадает в «Страну мечты», современный аналог острова Питера Пэна. Только, вместо индейцев и пиратов, там гоблины, гномы, эльфы и волшебники. Вроде, близко к Вселенной Толкина, но на иной, приземлённый лад.

Проблема в том, что главный герой сам толком не знает, что он хочет. По-сути, ему ничего не интересно. Нет у него мечты.

Вот он и проходит все уровни этой компьютерной игры, в реальности.

Местами интересно. Местами трогательно. Есть страницы, заставляющие призадуматься. А есть просто бледные и шаблонные моменты.

Но, нужно сделать скидку, что эта книга — про подростков и для подростков. Мне было несколько скучновато.

Мне нравится, как Веркин обращается со временем, в его книгах повествование легко прыгает из будущего в прошлое, и на третий временной слой, и снова в будущее — это дает новый взгляд на события, разное ощущение от них. Так же легко он двигается от события к событию, отсекая несущественное, промежуточное. Долго описывается бытовая жизнь отряда, без боестолкновений – и когда начинаешь с удивлением думать, что партизаны ведут вполне себе безмятежную жизнь, война врывается во всем ужасе. Одна боевая операция, но этого достаточно. Это, конечно, авторский прием: в жизни Саныч провел много боев. Роман подчеркнуто неполиткорректный, и потому правдивый. Легкие элементы сюрреализма удачно передают восприятие войны, особенно — контуженным подростком. Блестящий образ замерзшего в лесу одинокого немца с пачками писем. Кто он такой? Как сюда попал? Заставляет работать фантазию. Прекрасная книга, из которой вышел бы прекрасный фильм.

Приходилось читать отзыв, в котором говорилось, что «выпадает» эпизод с художником. А на мой взгляд он как раз один из ключевых.

Книга — попытка изобразить героя, дать его портрет. Четко, фотографически, это невозможно — ушло много времени, наслоились пропагандистские искажения. В романе Саныча старательно живописуют: рассказчик, корреспондент, он сам (привирая), художник (вписал в картину), потом снова корреспондент, уже как писатель в мирное время, и в конечном счете все это сам Веркин, подступающий к задаче с разных сторон. Кстати, настоящая фотокарточка Саныча есть, но ее нашли не сразу и в пятидесятые годы растиражировали фото младшей сестры, изобразившей его по просьбе биографа. Художник в романе — это собирательный образ человека искусства, изображающего героев войн. Получается у него не очень четко, но все равно образно.

Предупреждаю: весь обзор – сплошной спойлер.

Эта история не в полном смысле сошествие в ад, потому что Сахалин лишь часть погибающего, страдающего мира. В уцелевшей Японии все то же, хотя и мягче: голод, «негры» в позорных клетках, милитаризм, шовинизм, исчезновение литературы – грязь души, приведшая к Войне. Но Сахалин это еще и место, где каждый (кроме детей) страдает за свои грехи. Последний эпизод, «Показания Синкая», по хронологии первый. Остальное – прикладная футурология по отношению к нему, наслоение уровней будущего. Здесь, в отправной точке, на руинах, люди заняты ничем иным, как попыткой восстановить потребительскую цивилизацию, основанную на лжи. Персонаж-аллегория этого занятия — Масахира, полубезумный, всегда пьяный, лживый автобиограф, поедатель кошек, адепт теории плоской земли. На Сахалине Чек даст Сирени знание: апокалипсис стал благом — он открыл зло, сорвал с него маску лжи. Масахира пытается вернуть маску. Сахалинский ад построен масахирами… но вторжение будущего уже не остановить.

Не надо требовать реалистичности от такого мира. На Сахалине размывается и материя, и время. Это место – реторта, где реальность возгоняется в новое качество. Сирень прибывает для того, чтобы ее изменить, найти точку в настоящем, откуда стартует будущее нового мира и дать ему начало. В таком мире нужно искать не реалистичность, а чудеса. Чек чудесным образом исцеляется и доживает до глубокой старости: ему предопределено встретить Сирень и передать ей знание. Артем чудесным образом спасается, когда его почти убили китайцы (находит серебряный нож). У Сирени появляется «неразменный» рений, чтобы путешествовать между мирами в будущем. За редким исключением люди здесь — безликая масса. У них не осталось даже инстинкта выживания, они мечутся, ведомые инстинктом стаи. Большинство не имеют даже имен: они просто врач, префект, мэр. Двадцать миллионов людей едят землю, мучают «негров», сходят с ума, убивают себя и ближних и продолжают опускаться. Живые неотличимы от мертвых. С Сахалина нет исхода, даже для привилегированных японцев, ведь здесь не раскаиваются в грехах, а только усугубляют их через жестокость, зависть, кровожадность. Грех — не поступок, а состояние души, толкающее на эти поступки. И все лгут о том, почему их отправили на Сахалин. Вырвется отсюда лишь Сирень, излечившись от своего греха.

Сахалин как сцена выбран удачно. Крайняя, рубежная во многих смыслах точка мира. Удачно выбраны и азиаты, как участники межнациональной драмы: массовому русскому читателю их даже сложно различать на вид, оттого лучше заметна иррациональность их взаимной ненависти. Впрочем, русскому тяжелее ассоциировать себя с протагонистом-японкой, но Веркин ловко сделал ее отчасти русской (в том числе по имени и менталитету). Так же изящно он решил проблему с топографией: «Остров Карафуто» и прочие Тоёхара, Маока, Эсутору, Сикука – быстро зарябило бы в глазах, но все названия остались русскими. Важно: на месте японцев мог быть кто угодно. Их корабли носят американские имена, в аду есть и финны, и поляки, и «латинос», есть вымершие айны, словом весь мир. Русских совсем немного (их почти уничтожили), но они в центре истории – Сирень, Артем и Чек.

Сиро Синкай. Персонаж, олицетворяющий человека в мире постапокалипсиса (настоящее время (хотя для нас оно будущее, как и вообще все времена в романе)). Начинает как прекрасный поэт, способный пожалеть даже дровяного вора. Приютивший кошку. Вдохновляющий девушку смотреть в будущее, мечтающий встретить ее в Эдеме. Но мир пережевывает его, превращает в политического журналиста; Сиро проповедует ненависть, отправляется в сахалинский ад и становится садистом-убийцей. А кончает его девушка, которая восхищалась его стихами.

Человек (Чек). Персонаж, олицетворяющий человека до постапокалипсиса (прошлое). Глубокий старик, жил на Дальнем Востоке еще до войны, в ад его не ссылали. Он сохранил человечность в аду: спасает детей, невзирая на расу. Чек – значительная фигура, открыватель Нитей Хогбена и строитель прототипа устройства, позволявшего по ним перемещаться и генерировать Х-поля. Чек выполняет важную роль в романе: вместе с патэрэном Павлом он открывает Сирени устройство мира и его философию. Для этого высшие силы сохранили его до такого возраста, вопреки голоду, болезням и усталости ума. В Чеке, как и в юном Синкае жива любовь к поэзии, он читает вслух стихи, это признак живой души среди ходячих мертвецов. Но он, как и все здесь, грешен, и гибнет, когда новая вспышка хаоса (МОБ), по его словам, «выжигает скверну».

Артем. Олицетворяет будущее. Проводник Сирени по аду, сахалинский Вергилий. Дважды чудом (это не фигура речи) выжил, чтобы исполнить до конца роль — провести через ад слабую и хрупкую героиню. Когда герои попадают на «Каппу», роль заканчивается. Он больше ничего не боится, и только молчит, улыбается, а затем уходит с корейскими детьми умирать. Артем всю жизнь строит невероятные конструкции, уходящие к небу – и за миг до смерти он вместе со слепыми детьми (аллегория всего человечества) снова строит каменную башню. А его внук также поведет человечество к небу по солнечным нитям.

Сирень. Каталист всех персонажей. Они пассивны, но встречая ее, начинают действовать, рассказывать, философствовать, прогнозировать. Даже природа активизируется, пробуждается МОБ и трясется земля. «За тобой идет огонь», кричит ей Чек. Сирень пришла на Сахалин, потому что грешна, но она также пришла возвестить конец ада.

Ее грех – неверие в Бога. Неверующий в Бога – единственный доброволец в аду. Пройдя преисподнюю, она уверовала – и потому спасается. В адской реторте, где почти все (кроме людоеда Накамуры) стали лишь более грязными душой, она очистилась. За исключением этого греха, героиня невинна, и сама еще почти ребенок. Она ведет себя очень благородно, и видящий всех насквозь Чек именует ее ангелом. Даже когда уже нельзя ничего сделать, она пытается спасти Артема и «неполноценных» детей — иррационально, без всякой надежды. В этот момент Господь и являет ей свое могущество, стирая ад и показывая Нити – хотя за это ей приходится отдать свои глаза.

Сирень получает новую кожу, новый облик, новые глаза (новый взгляд на мир). Важная деталь ее образа, роскошный макинтош, наследство многих поколений предков, выгорает и съеживается, женщина отдает его старому «негру» в позорной клетке. Макинтош это символ старой культуры, в которую одето человечество; воинственной культуры, полученной во времена старых жестоких богов. Культуры, превращающей поэтов в чудовищных убийц. В адском пекле она выцвела и стала ненужной будущему человечеству.

После ада Сирень родила ребенка от Артема. Она верит: сын мальчика сможет увести человечество к другим мирам. Таким образом, она становится бабушкой нового пророка. Называть ее Богоматерью, как делают некоторые толкователи, по-моему, слишком громко.

Кроме того, из преисподней она вынесла брусок рения, который послужит деталью для двигателя нового транспорта (она так верит). Подарок патэрэна Павла, последнего священника.

И еще: Сирень становится писателем. В мире, где перестали читать книги.

ОПТИМИСТИЧЕСКИЙ ЗОМБИАПОКАЛИПСИС, ИЛИ ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЭДУАРДА

Настоящая фантастика – о будущем. В принципе, вообще настоящая литература должна быть о нём; но фантастика – в первую голову.

Весьма трудно при этом видеть в грядущем позитивные картины: достаточно пролистать новостные ленты или, если вы храбрый человек, включить какую-нибудь «Россию 24» на полчаса (свят-свят-свят) – сразу исчезнет вера в человечество и его перспективы.

Нет, году этак в 1963 членам Союза писателей СССР было легче: космос почти наш, саженцы для марсианских яблонь заготовлены, американские империалисты загнивают; будущее было незамутнённым, как текст «Программы КПСС», по которой мы уже с 1980 года живём при коммунизме То есть сорок лет вокруг – рай, Утопия, Солнечный город.

И очень тяжело, невозможно, физически больно признать: будущее не свалится победой в лотерее, его не пришлют из «Али», не объявят приказом коменданта (хотя, конечно, объявить могут – рупоров, спаренных с пулемётами, хватит). Его надо… Даже не заслужить. Его нужно выродить, вылепить из собственной плоти, обильно политой собственной кровью.

Унавозить поле Армагеддона собой – потому что больше некем. Тогда, быть может, пробьётся росток.

Веркин провёл нас через это. Через Чистилище, через чудовищные картины постапокалипсиса, через смерть, ненависть и мобильное бешенство. Именно так: в крови, задыхаясь в родовых путях, ломая кости прошлого, Человек доберётся, на зубах доползёт до времени обетованного.

Очень трудно верить в Человека, когда перед глазами – миллиарды тщательно выпотрошенных и набитых паразитами, лишённых сердца и души оболочек. Когда людьми топят печи (хотя это нерационально, люди – жидкие, с таким же успехом можно топить огурцами или медузами; но расскажите об этом техническим специалистам нацистских концлагерей).

Очень трудно верить в будущее, когда каждый из нас – это слепой корейский ребёнок, или обгрызенный шаманами мальчик-альбинос (кстати, вполне реальный опыт в современной Африке – отрезать альбиносам уши и пальцы, выбивать зубы и готовить из этого зелья), или негр (независимо от цвета кожи), подвешенный в клетке на потеху толпе.

Очень трудно.

Но Веркин смог. Он смог провести читателя через девять кругов ада; он смог заново пройти сорокалетний путь через пустыню; в его Евангелии Лотова жена тоже обернулась на погибающий Содом – и сожгла в адском пламени синие глаза…

Это очень сильная книга.

Её надо пройти до конца, прорваться сквозь кровь, вонь и пламя – чтобы увидеть Будущее. Чтобы когда-нибудь наши потомки нашли планету Бога у тёплой жёлтой звезды.

И унаследовали царствие небесное.

Низкий поклон тебе, Эдуард Николаевич.

Это одна из самых слабых книг, что я читал за всю свою бесконечно долгую жизнь. Обратить на неё внимание меня заставили восторженные статьи на паре авторитетных ресурсов, да и сама постапокалиптика меня живо интересует, тем более та, что не сводится к беготне в противогазе по промзонам. И как же я был удивлён.

Далее следует масштабное полотно из придирок и претензий, и я не жду, что кто-нибудь дочитает его до конца, но мне (по какой-то неясной причине) хочется разложить всё по полочкам и сформулировать своё отношение максимально полно и чётко.

Итак, поскольку, на мой взгляд, в этом романе плохо почти всё, я для начала перечислю то немногое хорошее, что в нём есть.

1) Сама диспозиция: война смела весь мир в труху, кроме Японии и собственно Сахалина. Последний — пограничная зона между цивилизацией и хаосом. Это интересно, уникально и неплохо привязано к нашей действительности. Этот расклад – несомненная удача.

2) Атмосфера. Мрак, тлен, безнадёга, безумие, всякие макабрические причуды – всё это здесь есть и неплохо воздействует на читателя.

Таким образом, сеттинг романа уникальный и достаточно занятный в основе своей. Проблемы же лежат в плоскости сюжета и языка (то есть, фактически, во всём остальном).

Скажу пару слов о сюжете – благо, больше и не получится. Девушка по имени Сирень, практикующий футуролог (что-то вроде прогрессора без права вмешиваться), приезжает из Японии на Сахалин с заданием осмотреть остров и дать отчёт какому-то там этнографическому обществу. И она странствует. В общем-то, всё. На протяжении всей книги она движется из одной стороны острова в другую, описывая то, что видит.

Проблем здесь много. Для простоты – снова по пунктам:

1. Главная героиня.

Начнём с того, что Сирень — типичная Мэри Сью, как по учебнику. Красивая, умная, начитанная, решительная, умеет обращаться с оружием и великолепно выпутывается из любых ситуаций. Все встреченные ей люди относятся к ней с уважением и пиететом, предоставляют транспорт, ресурсы, поят дефицитным чаем и охотно идут на философские беседы.

Почему это плохо? Как минимум потому что недостоверно. Выдающиеся качества и навыки никак не вытекают из предыстории персонажа. Сирень — учёная, не солдат и не выживальщик, она никогда не бывала на Сахалине, и ей просто негде и некогда было воспитать в себе характер и волю закалённого бойца. Да, формально у тексте есть описание, как она перед поездкой на Сахалин стреляет по мишеням, но по ходу повествования она проделывает такие вещи и с таким хладнокровием, что несколькими сессиями в тире это никак нельзя объяснить.

Но это не единственная проблема, связанная с Сиренью. Хуже другое — отсутствие у неё эмоций, реакций и вообще каких-либо человеческих проявлений. У неё нет слабостей, страхов, фобий, вредных привычек, увлечений и, что хуже всего, эмоций. Казалось бы, она путешествует по безумному выморочному миру, наблюдает закат человеческой расы, но это никак на ней не отражается.

Тут мне могут возразить, дескать, так и задумывалось, это же этнографический отчёт, поэтому в нём и нет эмоций. Могут предположить, что это намеренное отстранение, которое лишь подчёркивает описываемые кошмары. Я принимаю это возражение и отвечу на него в самом конце отзыва.

Пример грамотного использования отстранения — Камю, «Чума». Показываем эпидемию чумы с академическим спокойствием. Но даже там герои не были бездушными истуканами, у них были эмоции, они страдали и переживали. На уровне текста это описывалось скупо и холодно, но всё-таки описывалось, и поэтому эмпатия между читателем и текстом возникала, и возникало погружение.

Словом, главный герой книги — безэмоциональный терминатор. И я убеждён, что и безэмоциональность, и терминаторность только вредят роману, и вредят, пожалуй, больше, чем что-либо другое. Если бы Сирень была внятно прописанным человеком, а не болванкой, если бы реагировала на происходящее, общалась, сомневалась, испытывала страх, симпатию и антипатию, это была бы совсем другая книга, и лично мне бы она понравилась (даже при том же самом сюжете, от которого я тоже не в восторге) гораздо сильнее.

2. Динамика отношений между персонажами отсутствует. Её попросту нет. За время похода к Сирени присоединяются двое человек, и они почти не общаются друг с другом. Ни во время долгих переходов, ни во время стоянок. Почти нет диалогов между ними, нет совместных действий (помимо ходьбы, конечно), нет реакций друг на друга. В аннотации сказано что-то про истинную любовь, но это прямая ложь, ничего такого в книге нет и близко.

И это выглядит крайне странно. У нас есть как бы партия приключенцев, которая идёт в поход, но мы толком не прописываем ни одного из них, и общаться друг с другом они тоже не будут. Они все просто присутствуют в одной пространственной точке, не более. Зачем это, почему? Вы ведь понимаете, какой потенциал заложен в общении между персонажами? Диалоги, настроение, передача читателю информации, раскрытие образов... Ничего этого здесь практически нет. А если персонажи и начинают говорить, то выдают декларации. Местами интересные и неплохо сформулированные, но декларации. Таким образом, мы и здесь не видим людей, а видим лишь функции, которые к тому же работают неизвестно на какую задачу (об этом чуть дальше).

Хотите положительный пример? «Тёмная башня» Стивена Кинга. В более чем абстрактных обстоятельствах выписана партия приключенцев, которые безусловно являются и выглядят людьми — они шутят, ссорятся, обижаются, сомневаются, боятся, учатся и меняются. А ещё иногда справляют нужду и занимаются сексом. Но, видимо, в случае Острова Сахалин всё это богатство тоже принесено в жертву «этнографии». По-моему, размен просто неравноценен. Кажется, это именно тот случай, когда стилизация играет против произведения.

3. Арок персонажей тоже нет. Мало того, что они не взаимодействуют друг с другом, они ещё и не меняются, ничему не учатся, не корректируют взгляды на мир. Внутренняя динамика персонажа – один из основных принципов драматургии, но автор и здесь свёл всё к абсолютному нулю.

4. У похода по Сахалину нет явной цели, как нет и зацепок-вопросов по ходу повествования. Книга достаточно объёмная – 480 страниц, стиль отличается скрупулёзностью и многословием, и читать такой текст, не понимая цели происходящего – удовольствие сильно ниже среднего. Перед нами мелькают города, деревни, люди, переправы, реки, горы, но для чего всё это происходит, нам неведомо. “Осмотреть Сахалин” – слишком расплывчатая цель, и не годится как побудительный мотив к чтению. Это как если бы Фродо и Сэм отправились в Мордор просто так, осмотреть достопримечательности (а по сути это именно то, что происходит в Острове Сахалин). Ближе к последней четверти книги цель вроде бы проступает, проговаривается вскользь – оказывается, герои хотят выбраться с Сахалина. Отлично, но и этого бесконечно мало. Да и персонажи столь вяло реагируют на происходящее и столь скупы на общение, что и эта цель тонет в потоке описаний. Помимо отсутствия чёткой глобальной цели (что ещё можно было бы стерпеть и счесть за концепцию), в книге нет и промежуточных целей и вопросов. Что означало это событие? Чего добивается этот человек? Как разрешится эта ситуация? Подобных вопросов в сюжете не возникает, а ведь именно они – основное топливо для читательского интереса.

Здесь хочу прерваться и предвосхитить ваш вопрос: “А разве нельзя написать хорошее и увлекательное произведение со статичными персонажами, перед которыми не ставилось бы никакой конкретной цели”? Разумеется, можно. У нас есть близкое по духу произведение — “Дорога” Кормака Маккарти, написанное почти о том же самом. Там очень условные характеры, там двое так же бредут по атомной пустыне без всякой видимой цели помимо выживания. Но есть два важных отличия. Во-первых, “Дорога” чуть ли не втрое короче “Острова Сахалин” и текст в ней бесконечно более плотный. Во-вторых, Маккарти просто лучше пишет.

5. Удачный сеттинг подаётся исключительно в лоб — рассказами, что да как.

Вот у нас секта, читайте десять страниц об истории секты (надо ли говорить, что в сюжете она не играет никакой роли и после этого описания пропадает из книги навсегда). Вот город, читаем как бы выдержку из путеводителя. Вот появляются зомби — держите подробнейшее описание течения болезни и поведения инфицированных (как будто зомби это некая новинка, которую стоит подробно описывать).

По сути весь роман это набор описаний – городов, деревень, сект, тюрем, кораблей. И все они длинные, и все они написаны канцеляритом, и все они существуют отдельно от сюжета, никак на него не влияя. Один рецензент сравнил роман с собственным черновиком, но я бы сказал, что это просто сборник дополнительных материалов к сеттингу, которые можно было бы поместить в приложение. А роман – с персонажами, конфликтом, идеей, сюжетом – на их основе ещё предстояло бы написать.

И здесь мы снова сталкиваемся с последствиями стилизации под отчёт этнографа. В Острове Сахалин нам постоянно о чём-то рассказывают и очень редко что-то показывают. Нам не предлагают пожить в заданных обстоятельствах, не дают посмотреть на них изнутри, мы лишь изучаем их снаружи, со слов каких-то третьих лиц.

Мне могут сказать, что я просто не согласен с концепцией книги, и будут правы. Этот сеттинг с его атмосферой действительно хорош и заслуживает чего-то большего, чем поверхностное описание-экспозиция. От ощущения упущенной возможности и поворота не туда становится ещё обиднее.

6. Язык и стиль произведения плохи.

Я понимаю, что это самая субъективная часть литературы, но здесь мне остаётся только передать собственное впечатление. Почти весь текст написан в духе этнографической заметки, что подразумевает обилие сложных и длинных фраз на канцелярите. Средняя фраза выглядит примерно так: “Город N занимает крайне важное положение в экономической структуре этих земель в связи с успешным производством электроэнергии, связанным с действиями местной администрации и выгодным географическим положением”. Это сошло бы за приём, но так написана почти вся книга. Читать это утомительно и не приносит эстетического удовольствия.

Но канцелярит – лишь одна грань проблемы. Вторая – общая небрежность. Предложения в массе своей очень длинные, в них попросту через запятую перечисляется несколько разных мыслей, которые по-хорошему нужно разделять точками. Это похоже на рассказ малыша о том, как прошёл день: “Сначала мы гуляли, потом ели кашу, она была вкусная, я попросил добавки, но воспитательница сказала, что больше нельзя, и я обиделся, а вечером мы ещё раз погуляли”. Дело вкуса, конечно, но от таких текстов мне лично хочется выть.

Причём не сказать, чтобы автор не умел писать – он умеет. Порой в этом многословном потоке попадаются прекрасные и точные места. Приведу самый яркий пример. В первой трети книги есть отрывок, в котором двое напарников вылавливают из моря сушёные трупы. И этот отрывок написан блестяще! Как будто щёлкнули невидимым переключателем в положение «Хорошо». Красиво, образно, колоритно, отточенными фразами. Но на весь роман это, пожалуй, единственный пример. Выглядит так, будто автор либо потратил на этот отрывок больше времени (подозреваю, что изначально это был отдельный рассказ), либо пригласил какого-то очень грамотного редактора.

На этом, пожалуй, всё.

Что в итоге? В итоге получается, что Остров Сахалин — это скверно написанный отчёт о бесцельном походе безликих персонажей по относительно интересному миру.

Теперь побуду адвокатом дьявола. Я прекрасно понимаю, что всю мою критику можно разнести одним простым аргументом: автор всё нарочно так задумал. Это этнографический отчёт, поэтому в нём нет эмоций, переживаний, нет прописанных характеров, нет живых диалогов, нет интриги, и вообще это всё одна большая экспозиция. И я согласен — если принять концепцию книги, то получится, что в рамках своей задачи она работает неплохо. Да вот только принять эту концепцию лично у меня никак не получается. По двум причинам.

Во-первых, намёки на всё перечисленное в книге *всё-таки* есть. Автор не совсем уж выхолостил произведение от всех примет условно «обычного» нарратива. Здесь есть и персонажи, и характеры, и приключения, но всему этому будто нарочно не дают ход, купируют едва намеченные ростки, будто автор сознательно бил себя по рукам, чтобы нечаянно не написать как пишут все.

Во-вторых, я убеждён, что наличие этих купированных вещей сделало бы книгу намного лучше, полнее бы раскрыло её потенциал.

Но окончательно поставить крест на романе всё-таки не получается; надо признать, что удивительным образом, несмотря на массу глобальных и локальных проблем он всё-таки оставляет некое приятное послевкусие. Сеттинг сам по себе интересный и запоминающийся, попадаются занятные локации, интересные рассуждения о природе будущего, отдельные удачные сцены. Но всё это похоронено под настолько толстым слоем некачественного и бессмысленного текста, настолько испорчено чудовищной реализацией, что впору рыдать. Могла бы получиться отличная книга, но для этого нужна вторая попытка или просто другой автор.

Dixi.

Мне понравилось как пишет автор, но не понравилась сама книга.

Произведение неровное. Первая часть — весьма остроумная, едкая сатира на реалии жизни, где одаренным можно назвать не только ребенка-гениального художника, но и сына начальника местного управления МЧС. Природа его разве не одарила? Не каждому дано появиться на свет с серебрянной ложечкой во рту.

Внезапно рассказ теряет весь свой задор, и появляется вторая вставка — темная дорога, сломанный автобус где-то у черта на куличках и пеший поход к ближайшей деревеньке.