Я все-таки хорошая девочка — всегда даю вторые шансы. Непонравившимся авторам в том числе. В школе я отчаянно плевалась от «Данко» и «Буревестника», ядовитой слюной практически. Но тут решила восполнить свои пробелы в образовании и прочитать у Горького что-нибудь еще.
Увы, эффект тот же. Как, как *это* умудрилось стать классикой нашей литературы?! Даже закрывая глаза на Достоевского и Тургенева — даже среди писателей веремен соцреализма есть приличные вещи, но это уже ни в какие ворота. По мере чтения у меня постоянно возникало ощущение, что я смотрю старые советские мультики для взрослых — знаете, такие, черно-белые, с грубо прорисованными фигурами, и кадров в секунду не 24, а от силы 6. Это не литературы и не изображение характеров и персонажей, это какая-то очень грубая пародия для умственно отсталых. Неловкость, какая-то неестественная, нарочитая простота и пафос, ПАФОС!
Я не знаю, как воспринимать такой язык, и в глубине души все-таки надеюсь, что Горький прилагал усилия, чтобы сделать его таким корявым и неестественно пафосным — потому что ну не может человек сам по себе так писать! Словечко «так» надо вымарать из романа с кровью, потому что это уже паразит. Когда герои-одноклеточные пытаются своей единственной извилиной выразить какую-то сложную для них эмоцию, они с выражением произносят: «Так!» Аналогично со словами «хороший (вариант: хорошо)», «добрый», «сильный», «смелый». Вне контекста они, разумеется, имеют некий смысл, но в конкретной ситуации их начинают употреблять кипами и грудами, не особо заботясь значениями. С каких пор уклонение от уплаты налогов стало у нас «хорошим, сильным, смелым» и «за правду». Ах, да, еще — «по совести». Рефлексия уровня «Брата-2» и рекламы не-к-ночи-помянут Прохорова — «кто прав, за тем и сила» (или что-то вроде). Применительно к нашей отвратительной, страшной, кровавой и тупой революции эти словечки вообще не воспринимаются. Применительно к контексту романа, в общем, тоже — потому что никто из героев не делает ничего такого, что заслужило бы подобные громкие слова. Ну раздают тихонечко запрещенную литературку, ну перестали пить, как сволочи, и бить женщин — и сразу после этого заслужили мученнический венец борца за правду, само собой!
С психологией еще хуже — такое чувство, что через POV героев смотришь на мир глазами Полиграф Полиграфовича. Это ведь его лексика, его словарь и его отношение к жизни вообще! За период действия романа герои проходят путь интеллектуального и нравственного развития от хвощей и плавунов до беспозвоночных, но до нормальных человеков им еще расти и расти. Нет ни одного глубокого, интересного персонажа, который был бы личностью, а не функцией, не «представителем класса», типичным или атипичным. Только некие двухмерные проекции этих «представителей» — проекция матери, проекция «мужика от сохи», проекция «рабочего от станка», проекция «трудовой интеллигенции». Аналогично и противная сторона — злобные жандармы, «шпиёны» и судьи — они изображаются в том же стиле, в котором на советских плакатах рисовали западную буржуазию — с упором на злобные глазки, животы и общую «ауру зла». Выглядит забавно, но совершенно ненатурально. Где-то читала и согласилась, что признак того, что называется «большая литература» — это в меньшей степени борьба характеров с обстоятельствами и в большей — борьба характеров друг с другом. У Горького нет ни внятных характеров, ни интересных обстоятельств — а только какие-то невнятные картонные персонажи и громкие, но ничего не значащие слова. Еще раз убедилась, что не люблю Горького, в общем.
цитировать
свернуть ветку
