Чайна Мьевиль «Вокзал потерянных снов»

сабж

Мьевиль страдает тем же пороком, что и, пардон, некоторые мужчины — периодически сбивается с ритма Я не знаю, как еще это описать: у него встречаются отличные, очень динамичные страницы, полные мгновенно меняющихся событий, напряжений и тд, когда действительно *интересно* и не хочется отрываться от книги. Но они сменяются длинными, скучными и никчемушными периодами — двадцать страниц про то, как тянут по городу пресловутый кабель, на что не пожаловался только ленивый. Пафосные и скучные излияния Ягарека (зачем они там вообще)? Все это очень сбивает достигнутый за счет этапажности текста и стремительности сюжета уровень напряжения практически до нуля. Дорогие читатели, кагбэ говорит автор, я сейчас остановлюсь, подышу, а потом мы продолжим. Ок, продолжим, но необязательно в момент восстановления дыхания безостановочно нудеть — даже Дюма с построчной оплатой так не делал. Собственно, это основной минус романа, по моим ощущениям.

Со всем остальным, пожалуй, можно вполне смириться — если подходить к тексту без предвзятости. Я счастливый читатель, не имеющий привычки и не умеющий визуализировать — поэтому обилие грязи, кишок, крови и прочих физиологических жидкостей, а также насилия и паразитов меня не сильно смущает. Тем более, что в отличие от Паланика, они все же существуют не сами по себе, но как часть антуража, оригинального мира Нью-Кробюзона. Который, к слову, именно этим-то и отличается приятно от большинства остальных фантастических миров, в которых все мостовые чисто помыты, волшебники почтенны, крестьяне довольны, правители мудры, кумачи пламенны и дальше по тексту. В таких мирах тоже могут происходить очень интересные события, точно так же, как театральная постановка может полностью увлечь — но все равно ты четко осознаешь, что вон та гора нарисована на полотне, дверца в замке ведет всего лишь за кулисы, и все декорации колышутся ветром. Мьевиль же выдает на-гора огромный объем ненужной, в общем, для сюжета информаци об окружающем мире (и зачастую довольно нелицеприятной), но именно эта информация в сочетании с ее нелицеприятностью создают эффект если не достоверности, то присутствия. Мир Нью-Кробюзона огромен, это ощущается, и герои в своих похождениях захватывают лишь небольшую его часть. Именно этим он, собственно, и интересен — как мир, существующий в том числе там, где, фигурально выражаясь, не ступала нога ни одного из героев. Я такие миры очень люблю, ценю и про Нью-Кробюзон по этому поводу еще с удовольствием почитаю.

Собственно, к сюжету этого романа — не знаю, то ли это плюс автору, то ли минус, то, что сначала побежали в одну сторону, потом в другую и, наконец, в третью. Первую половину текста нельзя даже близко предположить не то, чем все закончится, а куда все пойдет в целом. При этом начатые сюжетные линии (которые в начале кажутся основными) тоже не остаются в подвешенном состоянии, но просто отходят на второй план как менее важные и срочные. Сюжетные линии, к слову, весьма разнообразны: тут и проект помощи несчастному птицеобразному созданию, в результате наказания за таинственное преступление лишившемуся крыльев; и скульпторша, ваяющая в полный рост жуткого мафиозного босса; и, наконец, ловля зловредных созданий из другой реальности, терроризирующих город. В принципе, они интересны не сами по себе даже, а через то, каким образом они поданы: по ходу действия текста появляется множество новых персонажей, мест, информации и мире, и вся она очень логично и аккуратно укладывается вокруг предыдущей, нарастая этаким культурным слоем. Именно в создании культурного слоя и его проработки, по-моему, Мьевилю в фантастике мало равных.

Некая схематичность персонажей и их психологии в этой связи — не то чтобы большой недостаток. Тут уж либо антураж, либо психология, совместить то и другое удавалось мало кому из бессмертных классегов. При этом к логичности действий героев, а также их человеческим слабостям, недостаткам и достоинствам как раз нет претензий. Просто суть отношений между героями не расписана особо — но за скоростью движения сюжета на нее и нет времени. Да, никто из главных героев (а таковыми можно считать, пожалуй, Айзека, Дерхан, Лин и Ягарека) не вызывает особой симпатии и сочувствия. К тому же у Мьевиля герои вокруг мрут, как мухи, с ними периодически случаются такие жуткие, но сюжетно логичные вещи, что подсознательно и не тянет ни к кому привязываться. Бывают романы о характерах и романы об обстоятельствах. Где-то я увидела фразу о том, что вся классическая литература — это литература о противоборстве характера и обстоятельств, или даже исключительно о противоборстве характеров. В этом плане Мьевиль — чистый анти-классик, поскольку «Вокзал» — роман исключительно об обстоятельствах, а характеры там дело десятое. Что не делает его лучше или хуже с точки зрения вечности, конечно. Впрочем, нет, один персонаж все-таки вызывает во мне нежную симпатию и интерес — это Ткач. Ткач is love. С другой стороны, он тут как раз deus ex machina, и в меньшей степени, чем остальные, подвержен риску «внезапной смертности» — нему испытывать читательскую симпатию как-то надежнее. В остальном же злоключения героев вызывают интерес ровно постольку, поскольку они связаны с движением сюжета, а в остальном оставляют равнодушными (поэтому самый конец так скучен и вял).

Напоследок хочу похвалить перевод, он действительно хорош, и адекватно перевести многочисленные имена, названия, топонимы и термины (которые как раз и придают тексту особую прелесть) — это большой труд.