В 1972 году РОСИНЬСКИЙ, уже более или менее известный на родине график, иллюстратор и художник комиксов, впервые посетил Францию. «Я привез с собой своих “Капитанов Жбиков”, показал их одной художнице, сестре моего варшавского приятеля. Она иллюстрировала книжки и журналы и у нее были кое-какие знакомства», -- вспоминает РОСИНЬСКИЙ. «Жбики» попали на рабочий стол к редакторам культового французского журнала комиксов «Pilote», публиковавшего в ту пору произведения знаменитейших европейских художников комиксов: ГОСТИННИ/Goscinni, УДЕРЦО/Uderzo, БИЛАЛЯ/Bilal, МЕБИУСА/Moebius. Редакторы готовы были предложить сотрудничество РОСИНЬСКОМУ, но тот… испугался, позвонил в «Pilote», сослался на тут же выдуманную автокатастрофу и необходимость срочно вернуться в Польшу.
В 1975 году в Польшу приехал бельгийский издатель открыток и настенных календарей Карлос Бланшар/Carlos Blanchart, ездивший по Восточной Европе в поисках талантливых графиков для своего издательства. Бланшар навестил РОСИНЬСКОГО у него дома и там, к своему немалому удивлению, застал его за работой над комиксом. Хотя бельгийский издатель не занимался профессионально публикацией комиксов, он решил, что на этого талантливого поляка стоит обратить самое пристальное внимание.
После возвращения Бланшара в Бельгию, РОСИНЬСКИЙ с его помощью попытался заинтересовать своими иллюстрациями западных издателей. Без особого успеха. Он повторил попытку в следующем, 1976 году, и эта попытка оказалась более успешной – приглядеться к нему решили крупнейшие бельгийские издатели комиксов «Le Lombard» и «Dupuis». Весьма вскоре короткие комиксы РОСИНЬСКОГО появились на страницах журналов «Spirou» и «Tintin».
В том же 1976 году РОСИНЬСКИЙ познакомился с бельгийцем Жаном Ван Аммом/Jean Van Hamme (род. 1939). Тот работал на руководящей должности в одном из департаментов фирмы «Philips», но как раз в это время уволился оттуда, чтобы целиком посвятить себя написанию книг, пьес для театра и сценариев для комиксов. «Мне было 37 лет, -- говорит Ван Амм, -- и я понял, что живу не так, как мне хочется. И решил заняться тем, что меня всегда привлекало. И сказал жене, что не пройдет и пяти лет, как я стану богатым и знаменитым. Ну что ж, это заняло у меня несколько больше времени». O Ван Амме РОСИНЬСКИЙ впервые услышал за обеденным столом у Бланшара.
«Был там какой-то парень из “Philips”, -- вспоминает художник. – И вот он-то и рассказал о своем сослуживце, который бросил работу на фирме, чтобы писать книжки, театральные пьесы и сценарии для комиксов» Будущие соавторы встретились через пару дней… и приглянулись друг другу. Этому способствовало к тому же почти мистическое совпадение. «Даю ему свой номер телефона, -- рассказывает РОСИНЬСКИЙ, -- а он мне: “Погоди, это же мой номер!” Оказалось, что номера и в самом деле, считай, одинаковые: его брюссельский – 3748014, а мой варшавский – 348014…»
Ван Амм предложил РОСИНЬСКОМУ нарисовать по его сценарию пару страниц. «Эти страницы, быть может, не были идеальными, но совершенно не такими, как те, что я видел во Франции и Бельгии. Я понял, что с этим парнем можно работать. И пошел в издательство «Le Lombard», где рассказал главному редактору про Гжегожа. Когда тот вернулся в Польшу, мы вступили в оживленную переписку. Иногда переговаривались по телефону… »
Ван Амм решил, что сочинит для РОСИНЬСКОГО некую особую историю. Нужно было решить, где и когда будет развертываться ее действие – чтобы все предприятие ненароком «не заблокировали коммунистические власти».
«Если бы я взялся писать о чем-то современном, то возник бы риск нечто провозгласить, стать на чью-то сторону. Выступить за что-то, что польским властям пришлось бы не по нраву. Поскольку, разумеется, когда РОСИНЬСКИЙ посылал мне свои работы, бандероли вскрывали на границе. Это же касалось и моих посылок со сценариями. Всегда, стало быть, существовал риск, что нечто тормознут по политическим причинам…» -- сказал Ван Амм.
А РОСИНЬСКИЙ добавил: «Я очень хорошо помню эти наши тогдашние терзания. С одной стороны, меня радовала возможность будущей совместной работы, а с другой – мне она казалась совершенно невозможной. Ибо о чем могла идти речь в сценарии? Понятно, что никак не о том, что происходит на Западе. Я не смог бы нарисовать улицу западного города, не знал я западных городов. Не знал, как они выглядят. Чтобы это не было чем-то искусственным и выдуманным, мне нужно было бы там жить. Ну и еще надо было следить, чтобы цензура не прихлопнула…»
«В общем, мы решили, что это будет чистая выдумка, опирающаяся на нордической мифологии, -- подытожил Ван Амм. – В этом случае мы могли делать все, что нам заблагорассудится. Потому что польским коммунистам на викингов было наплевать».
(Продолжение следует)
цитировать
свернуть ветку