«Метель» — повесть, поставленная Пушкиным на второе место в белкинском цикле. «Метель» близка по времени действия к «Выстрелу»: период 1812-1815 гг. (собственно Отечественная война остается за кадром). Если «Выстрел» — тягостная повесть о душе, истерзанной жаждой мести, то «Метель» считается светлой повестью со счастливым концом (такому восприятию много способствует знаменитый вальс Г.Свиридова из музыки к одноимённому кинофильму).
Сегодня — первые иллюстраторы «Метели» (по 1937 год).
Скелет сюжета. Барышня Маша любит бедного офицера Владимира. Родители против. Молодые решают тайком обвенчаться. В избранный для этого дела день разыгралась метель. Маша до церкви доехала. А Владимир сбился с дороги и в церковь попал только на следующее утро: «Какое известие ожидало его!». Через несколько дней он известил родителей Маши о разрыве и уехал в армию (потом умер от ран, полученных при Бородино). «Меж тем война со славою была кончена». Победоносный полковник Бурмин залечивает лёгкую контузию в поместье Маши. Новая взаимная любовь. Бурмин рассказывает, как перед войной в метель сбился с дороги, попал в неизвестную церковь и в шутку встал к аналою с чьей-то невестой. После произнесения сакральной формулы сбежал из церкви. Но считает, что женат-то он не в шутку. Поэтому с Машей у него будущего нет. Как он ошибся!
цитата— Боже мой, боже мой! — сказала Марья Гавриловна, схватив его руку, — так это были вы! И вы не узнаете меня?Бурмин побледнел... и бросился к ее ногам...
Для иллюстраторов ключевые моменты — те, которые сам Пушкин описывает с большим напряжением. Знаменитый лингвист академик Виноградов акцентировал внимание на этих моментах в связи с метелью.
Во-первых, это Маша, выбегающая в метель, чтобы ехать на тайное венчание: ветер пытается остановить Машу, «метель воспринимается как предвестие несчастья». Машу метель не остановила.
Во-вторых, это Владимир, рвущийся к месту венчания: «метель как длительный и разрушительный процесс, как действие грозной и враждебной силы». Владимир не смог преодолеть воздвигнутое метелью препятствие.
В-третьих, это Бурмин, который метель не воспринимает как бедствие; напротив, Бурмина метель подталкивает в сторону Маши (т.е. к счастью).
Вот художники и любят рисовать Машу в метели и Владимира в метели. А Бурмина в метели не рисуют.
В русской графике я не считаю заслуживающим внимания ничего, что было до художников «Мира искусства». Но это несправедливо по отношению к старым мастерам: некоторых современных-то беспомощных художников приходится показывать. Пусть уж и Суриков будет.
Знаменитый живописец, который несколько раз пытался делать иллюстрации к Пушкину. Бывал за это жестоко бит искусствоведами. В альбоме «Пушкин в изобразительном искусстве» 1936 года суриковские иллюстрации к «Полтаве» были объявлены «скудными и слабого качества» (Э.Голлербах). К «Метели» суриковских иллюстраций не приводилось (видимо, считались ещё хуже, чем к «Полтаве»).
Но уже в аналогичных альбомах 1961 г. и 1987 г. иллюстрации Сурикова к «Метели» поместили. К тому времени значение Сурикова как живописца стало уже бесспорным, это подняло в цене и его книжные иллюстрации.
У Сурикова первая картинка — метель, стихия. А вторая картинка — жанровая, сцена в церкви, когда раскрылась подмена жениха. Стихию наши живописцы всегда хорошо рисовали, а вот в жанровой сцене основательность Сурикова вошла в противоречие с лёгкостью Пушкина.
На самом деле суриковские картинки наглядно показывают разницу между живописью и книжной графикой. В обычной деятельности для гениального Сурикова это были бы наброски, которые года через два переросли бы в огромную картину маслом. А здесь приходится останавливаться.
Сборник 1929 года, отмеченный тем, что это первый пушкинский сборник, проиллюстрированный одним художником. Забытый ныне график Н.Алексеев.
А вот к этому художнику Голлербах в 1936 году сочувственно относился. Видимо, считалось, что для книги такие рисунки лучше суриковских набросков. Выбрана сцена в церкви — та же, что и у Сурикова. Рисунок плоский, кажется примитивным после суриковской штриховки.
Но бесспорно, что стремительность пушкинской сцены у Алексеева передана лучше, чем тяжеловесная массовка у Сурикова.
цитатаНас обвенчали. «Поцелуйтесь», — сказали нам. Жена моя обратила ко мне бледное свое лицо. Я хотел было ее поцеловать... Она вскрикнула: «Ай, не он! не он!» — и упала без памяти. Свидетели устремили на меня испуганные глаза. Я повернулся, вышел из церкви безо всякого препятствия, бросился в кибитку и закричал: «Пошел!»
«Повести Белкина» 1936 года из «ленинградской серии»
Очень стильная гравюра по дереву. Церковь (место встречи) в вихрях метели. Вроде бы, нейтральный пейзаж. А по существу — тема судьбы (кто-то встретился, а кто-то нет) как квинтэссенция пушкинской повести.
Книга, изданная в издательстве «Academia» в год пушкинского юбилея.
Гравюра Пискарева была высоко оценена искусствоведами и приводилась как образцовая графика в альбомах иллюстрированной пушкинианы как в 1961 году, так и в 1987 году. Владимир честно боролся с метелью, но в отчаянье признал своё бессилие.
Было две иллюстрации: заставка с метелью (которую воспроизводили потом) и жанровая концовка, когда Бурмин пал на колени перед Машей.
Этой книги у меня нет. Привожу сканы обеих гравюр, помещённых в текст повести.
Тоненькая книжка из серии пушкинских повестей, изданная большим тиражом «Детиздатом» в предюбилейный 1936 год. Отлично воспроизведённые для массового издания иллюстрации. Мы смотрели иллюстрации К.Рудакова к «Выстрелу» из этой серии. К «Метели» тоже иллюстрации Рудакова. Сканы — из Интернета, поскольку и этой книжки у меня нет.
Полностью отсканированная книга в свободном доступе выложена на сайте РГДБ: https://arch.rgdb.ru/xmlui/handle/1234567....
Рудаков сделал целый цикл из трёх страничных иллюстраций (плюс на обложке — тема бессилия перед метелью, как у Пискарева в дорогом издании).
Идеальная сюита, соответствующая пушкинской краткости и насыщенности. Отражены все три узловых момента: Маша в метели, Владимир в метели, Бурмин с Машей (без метели).
цитировать
свернуть ветку