 |
|
М.: Представьте себе «Имя розы» Умберто Эко, в котором все раскавыченные цитаты, имена, места действия, сюжетные ходы взяты из творчества Лавкрафта, а сюжет подан не только текстом, но и в картинках. Вот это и есть «Провиденс» Алана Мура и Джейсена Берроуза — многоуровневая [де/ре]конструкция лавкрафтианы, на хард-левеле требующая от читателя знания всего широкого литературного контекста, из которого и выросли Мифы Ктулху.
Первый кадр комикса намекает сразу на все.
Сразу о заголовке статьи. Это не голый кликбейт: главный герой Роберт Блэк – гей, вернее, бисексуал, которому больше нравится мальчики, пылкий молодой человек, влажно разглядывающий каждого мужчину более-менее приятной наружности. Парень настолько озабочен, что даже каннибальские намеки одного из культистов он умудряется принимать за знаки сексуального внимания. Почти в каждой главе он будет находить сотоварищей по ориентации, и по мере погружения в пучины лавкрафтианского безумия однополая любовь будет приобретать все более и более пугающие, сверхъестественные и вывернутые формы.
Гомосексуализм в этом графическом романе – вещь далеко не центральная, это даже не ключевая черта характера Роберта Блэка, порно-кадр «мужик в мужике» всего один, а в остальном все больше нежные взгляды, мечтательные улыбки, ласковые слова и бытовуха. Но! Если вас прям очень отвращает гейская тематика, то имейте в виду, что ее довольно много, причем вы даже не всегда будете понимать, что вот тот дядька – тоже гей.
Вопрос: как Блэк с первого взгляда понял, что Мэлоун — гей?
До определенной точки (которую с некоторой натяжкой можно обозначить как кульминационную секс-сцену) я не мог понять, чего же в комиксе больше – мягкой гей-пропаганды «посмотрите, как сто лет назад страдали столичные гомосексуалисты, угнетаемые гетеросексуальным большинством, в то время как культисты-извращенцы творили лютейшую дичь на задворках Америки» или все-таки работы с произведениями Лавкрафта? Уверяю, многих из вас при чтении будут посещать те же мысли. Мой вердикт — книжка исключительно о Лавкрафте, а гейство протагониста просто удачно легло в канву истории.
«Провиденс», если вынести за скобки геев, представляет собой скрупулезную мистификацию предыстории основного периода творчества Говарда Филлипса Лавкрафта. Главный герой, понаехавший в Нью-Йорк провинциал, журналист Роберт Блэк, переживая тяжелейшую потерю – самоубийство возлюбленного – с горя решает писать роман о мире американских тайн. Что-то вроде сублимации протеста против того, что геям приходится скрывать свои отношения, выразившейся в поисках древнеарабского трактата «Китаб аль-Хикма аль-Наджмия» алхимика Халида ибн Язида и расследовании связей с ней новоанглийского общества Stella Sapiente, Вполне по-журналистски, «показать все, что скрыто».
Все так говорят, что в газете уже не работают.
На мой вкус, главный герой эталонно туп, его ненаблюдательность, невозмутимость и неспособность сложить два и два достигают прямо-таки космических масштабов. Он верит всему, что ему говорят, не замечает ни одной подозрительной детали, ну а когда сверхъестественное пытается открутить ему голову, успокаивает себя, мол, показалось или гипноз какой, или надышался чем.
В то же время Блэк красив, вежлив, мягок и обаятелен, начитан и образован, что, по крайней мере, в его собственных глазах до самого финала объясняет самое странное в его похождениях по культистским местам обитания.
На глазах Блэка собирают тессеракт, а ему хоть бы хны.
Понятно, почему авторы сделали главного героя безмозглым очаровашкой – так они предлагают читателям взгляд на лавкрафтиану нулевого уровня: что бы думал о рыболюдях, неевклидовых ведьмах, метеоритах-убийцах, смертельно опасных книгах и прочей таинственной чепухе базовый материалист-атеист, верящий в первую очередь в обыденность мира? Тупости ему добавлено, чтобы Роберт не застревал в локациях и послушно бродил из города в город, а обаяния – чтобы ну хоть как-то создать у читателей сопереживание. Заодно приятно ощущать, что, даже не зная из Лавкрафта почти ничего, ты замечаешь, понимаешь и подозреваешь куда больше, чем наивный очевидец.
Замечать, понимать и подозревать придется, фактически, каждую деталь в комиксе, поскольку все они имеют ту или иную, прямую или косвенную связь с рассказами и повестями Лавкрафта. Помимо «Имени розы», думаю, уместно было бы упомянуть и «Первому игроку приготовиться», поскольку роман целиком сшит из пасхалок и аллюзий, и на втором уровне чтения превращается в этакую викторину для любителей лавкрафтианы «это что за покемон персонаж?». Тут важно отметить, что интерфейс у комикса дружелюбный: все важные предметы четко выделяются кадрированием, а важные слова написаны жирным шрифтом. Мучительно разглядывать каждую панель в поисках тонких намеков не придется.
Если Блэк протяжно смотрит на что-то, это обязательно потом всплывет.
Мур подходит к процессу мистификации серьезно: его задача – рассказать, откуда в голове Лавкрафта взялись все эти необычные образы, поэтому он устраивает Блэку путешествие по тем реальным американским местам, которые могли послужить прототипами Аркхэма, Иннсмута и Данвича. Там его встречают с виду обычные американцы с именами и историями, очень похожими на имена и истории лавкрафтовских персонажей. Блэк пытается добраться до арабского трактата и на пути к нему полумашинально собирает разные документы, которые зачем-то предлагают ему собеседники, ну а дальше его практически под руки ведут к главной цели.
Роман очень хорош тем, что основную историю без каких-либо проблем можно читать на первом уровне внимательного чтения (нулевой уровень ничего не понимающего и не способного понять механического наблюдателя, как я уже писал, отведен Блэку). Вы знаете лишь, что «Ктулху Фхтагн»? Отлично, «Провиденс» расскажет вам обо всех основных мотивах и сюжетах легендарного Отца чудовищ – по порядку, современным языком и, что, на мой взгляд, очень важно, в картинках. Творчество Лавкрафта во многом построено на указании на неописуемые, неименуемые ужасы, потому что так страшнее, когда для чудовищного невозможно даже толком подобрать слова, чем когда оно имеет знакомые и понятные черты. Однако все эти кошмары персонажи видят воочию или в видениях (после чего сходят с ума), а значит, их можно нарисовать, ну хотя бы примерно, и показать читателю, что ж такое там узрели эти несчастные.
Все как у Лакрафта: увидел — умер.
В этом плане становится еще яснее, почему Роберт Блэк так непроходимо туп: он лишь медиум между читателем и лавкрафтианой, глаза, которые смотрят, уши, которые слушают, и ноги, которые ходят, ну а думать головой ему не положено – это наша задача. Поэтому его взгляды на события стремятся к грубому материализму, предоставляя нам самим решать, все ли так просто (нет), или же есть у этих людей, их слов и их жилищ второе дно, под которым и вовсе непроглядная бездна.
Бедняга Блэк оказывается медиумом буквально со всех сторон, периодически его тело захватывает Алан Мур, излагая под видом сомнений и озарений Роберта свои взгляды на соотношение литературы и реальности (как различных состояний одной и той же квантовой системы). На уровне фабулы он пользуется различными людьми в своих весьма приземленных интересах, а на уровне сюжета всю дорогу пользуются им, даже как-то становится неловко перед главным героем. Хотя в итоге он все равно оказывается не главным героем «Провиденса», а так, случайной игрушкой в руках судьбы, что тоже очень-очень по-лавкрафтовски.
Кажется, он все понял.
Спойлерить, где там Инсмут, Данвич и Архкэм с Мискатоникским университетом, а также какие первообразные извлечены из их историй и персонажей, я не буду. Сами все увидите. На втором уровне чтения (любителей и знатоков Лавкрафта) вас ждет фонтан узнаваний – так вот как выглядели жители Иннсмута! так вот что там был за ужас в Данвиче! и так далее. Каждое переиначенное имя – легкая, но приятная для разгадывания загадка. В сумме получается, что Мур собрал воедино, систематизировал, связал биографически, географически и логически все те разрозненные образы, какие составляют собственное творчество Лакрафта, отделив их от наслоений наследников (над идеями Дерлета персонажи откровенно иронизируют).
Обоснование вполне понятное: если события разных рассказов происходят в одной и той же местности в близкие друг к другу эпохи, их участники, члены тайных культов, не могли не знать друг о друге, ведь это единый тайный мир. В «Провиденсе» мы встретим ключевые фигуры этого мира и узнаем, как они оказались в Новой Англии, как познакомились, что делали вместе и что с ними стало в итоге – все в (не)строгом соответствии с каноном. Как-то даже не хочется называть результат кропотливых трудов Алана Мура блестящей постмодернистской игрой – какая еще игра, это серьезная литературоведческая монография, сокрытая под слоями бодрящей развлекухи из секса, насилия и кошмаров и наполовину состоящая из иллюстраций.
У Лавкрафта в комиксе есть целый ряд двойников.
Ах да, я не предупредил заранее о самой главной особенности романа, о геях рассказал сразу, а о куда более важном моменте умолчал, бывает. Первые 10 глав «Провиденса» сопровождаются дневниковыми записями Блэка и приложенными документами – это 112 страниц рукописного и отпечатанного на пишущей машинке текста, или 26% объема. То есть в среднем на три страницы картинок одна страница убористого почерка, причем с развитием сюжета текстовые части будут становиться все длиннее, и их чтение начнет занимать большую часть времени, имейте это в виду.
Пугаться тут нечего. Если вам лень вчитываться в дневник, спокойно читайте комиксную часть, для экскурсии по потусторонним местам Новой Англии этого вполне достаточно, история встречи Лавкрафта с прототипами его персонажей рассказана там на 100%. Я так и поступил уже после второй главы, поскольку не терпелось узнать, куда пойдет Блэк дальше и с кем там встретится. Более того, если бы не запланированная рецензия, вряд ли бы я вернулся к текстовой части так скоро, и, скорей всего, рассказывал бы знакомым, мол, роман хорош, но имейте в виду, что в нем есть занудные и вырвиглазные дневниковые вставки, которые можно не читать.
И так 100 страниц формата А4.
Но как же хорошо, что мне пришлось их прочесть ради статьи. Точно так же, как с первым-вторым уровнем чтения, дневник и приложенные документы составляют второй этаж романа, где не только пересказываются устами Блэка увиденные им и нами события, но существенно расширяется и фабула его приключений, и центральный сюжет о корнях литературы Лавкрафта. Пересказ событий откровенно уныл только в первых главах, где ничего особенного не происходит (а что происходит – то Блэк старательно обходит стороной, списывая на галлюцинации), зато потом он начинает рассказывать о том, что в комиксную часть не попало, а также все более интересно переживать гибель любовника и страх каминг-аута.
Дневник – это овеществленная попытка героя написать роман, поэтому он полнится идеями и сюжетами, набросками и вступлениями, из которых, однако, так ничего и не выходит. Они тоже сначала откровенно вторичны и скучны, но чем больше паранормальных событий наблюдает Блэк, тем сложнее, безумнее и лавкрафтнее становятся его видения и сны, и как следствие, литературные фантазии — пока, наконец, из него не вылупляется Алан Мур собственной персоной, вещая такое, до чего сам Роберт уж точно никогда бы не додумался.
Напоминает рыбную версию «На помине Финнеганов» Джойса.
Больше всего в текстовой части мне понравились документы как фундамент мистификации. Если Некрономикон у Лавкрафта только упоминается, то в «Провиденсе» есть здоровенный кусок его «оригинала» «Китаб аль-Хикма аль-Наджмия»; «Китаб», конечно, продолжает традицию авторских некрономиконов, но в данном случае претендует на право прообраза знаменитого гримуара. Очень важны страницы биографии основателей Stella Sapiente, прочитав их, вы сможете понимать, кем были кое-какие странные люди в последующих главах (скажем, Джаффета Колвена я смог идентифицировать в комиксной части только после этого, и то со второго раза). Брошюра Церкви святого Иуды просто смешная, но тоже вносит лепту в корпус свидетельств о реальном существовании мира «непроизносимых культов».
Комикс и текст в «Провиденсе» образуют взаимопроникающее единство: их можно читать отдельно (и мне был бы очень интересен опыт чтения только текстовой части), но лучше читать вместе, подряд или хотя бы, как я, сначала целиком одно, потом целиком другое. Только так можно на втором уровне чтения полностью понять события и идеи романа вплоть до десятой главы.
Страшного в комиксе мало, в основном, странное
Однако там же есть еще 11 и 12 главы, и вот они требуют третьего уровня чтения – знания комиксов Алана Мура «Двор» и «Неономикон», по отношению к которым «Провиденс» выступает приквелом, спин-оффом и la grande finale одновременно.
Оказывается, роман о приключениях Роберта Блэка – это предыстория не только лавкрафтианы, но и двух сюжетов наших дней, ранее рассказанных Муром, поскольку в ней изложен процесс создания [не скажу чего], запустившего цепочку событий «Двора» и его продолжения «Неономикона». Те, кто читал комиксы по порядку, радуются узнаванию персонажей и предметов, а те, кто не читал, сначала недоумевают, что вообще происходит, а потом, принимая к сведению краткую перестановку героев, понимают, что вооооот к чему клонили авторы весь роман, вот зачем были все эти рассуждения.
Из «Провиденса» вы так и не узнаете, кто эта мрачная бабушка.
Я поддерживаю решение Фанзона выпустить сначала третий том: хотя композиционно это и неверно (так как и предшествующие и последующие события «Двора» и «Неономикона» уже рассказаны, из «Провиденса» мы узнаем начало и конец большого сюжета), но, на мой вкус, сдержанный, полусонный и неторопливый роман наблюдений бесталанного фантаста за буквально кидающимся ему в руки сверхъестественным намного лучше раскрывает творчество Лавкрафта, чем живописные мясные сцены первых двух частей. Догадываюсь, почему Мур построил работу именно так: сначала яркие картинки и медленное погружение в самые сочные элементы лавкрафтианы, а затем в «Провиденсе» уже серьезный разговор о подоплеке событий, в которой и заключаются идеи и смыслы произведений Отца чудовищ.
Недостаток тут можно усмотреть только в том, что некоторые элементы «Провиденса» без «Двора» и «Неономикона» останутся непонятными, однако эта проблема сполна решена потрясающим корпусом комментариев Алексея Мальского, который можно сравнить, например, с исчерпывающими примечаниями Сергея Хоружего к «Улиссу» Джеймса Джойса. Мальский предлагает нам четвертый уровень чтения – уровень всезнания и всепонимания, рассказывая о каждом вскользь упомянутом имени и каждой цитате из текстов как Лавкрафта, так и других писателей. Большую часть, конечно, можно нагуглить, но тут вся информация подана в готовом виде и отвечает на едва ли не на любой вопрос по комиксу. Мне местами очень помогало разобраться не то что в аллюзиях, но просто в происходящем, ну а комментарии к 11 главе, своеобразному экзамену на знание огромного пласта литературы и истории литературы XX века, бесценны.
Если б не комментарии, я б так и не понял, кто это.
В итоге выражаю уважение всем – и Алану Муру с Джейсеном Берроузом, создавшим этот живой, двухэтажный и четырехуровневый монумент Говарду Филлипсу Лавкрафту, и Фанзону, что решились издать третий роман вперед первых двух, и Алексею Мальскому за титанический переводческо-комментаторский труд. На мой скромный взгляд, «Провиденс» – это большое событие в нашей читательской жизни, даже если к Лавкрафту и Муру (и геям) вы в целом безразличны, как я.
цитировать
свернуть ветку
пропускать ни в коем случае нельзя. В произведениях Мура каждая часть важна. Об этом упоминал переводчик Мальский.
