6 августа 1945 года в 8:16 утра над японским городом Хиросима был взорвана атомная бомба «Малыш» мощностью в 20 килотонн тротилового эквивалента. «Малыш» убил примерно 100 000 человек и уничтожил все здания на расстоянии четырёх километров вокруг места взрыва.
«Сидевшие в хвосте видели, как гигантский огненный шар поднимался, будто бы из недр Земли, извергая огромные белые кольца дыма. Затем они увидели гигантский столб пурпурного огня высотой 10 тысяч футов, устремившегося в небо с огромной скоростью. Поражённые, мы наблюдали, как он взлетает — будто метеор летит с земли, а не из космоса, — становясь всё более живым, поднимаясь выше сквозь белые облака. Это уже были не дым, пыль или облако огня. Это было живое существо, новый вид существ, рождённый прямо на наших недоверчивых глазах»
Это написал корреспондент «The New York Times» Уильям Лоуренс, наблюдавший взрыв с одного из самолётов-разведчиков, сопровождавших «Энолу Гей».
«Ни одна нация не сможет долго противостоять такой силе»
сказал Лоуренс.
В своём официальном обращении к нации президент Трумэн назвал случившееся величайшим достижением науки и важной вехой человеческого прогресса, которая по достоинству будет оценена историками. Нация в ответ ликовала и радовалась мести за Перл-Харбор, газеты писали о том, что бомбы порвали япошек в клочья. Атомное оружие стало предметом гордости, монопольное обладанием им гарантировало статус Державы Номер Один в послевоенном мире.
И лишь немногие испытывали ужас и отвращение. Во-первых, это были учёные, работавшие на Проекте «Манхэттэн». Задачу проекта они видели лишь в том, чтобы опередить Гитлера, и пытались остановить испытания и боевое применение атомного оружия после капитуляции Германии. Некоторые из них вообще считали, что атомный секрет нужно немедленно закопать в землю и забыть о его существовании (биографии некоторых учёных наводят на мысль, что уровень образования и степень слабоумия никак друг с другом не коррелируют). Во-вторых, атомную угрозу человечеству видели писатели-фантасты, и видели уже давно – роман об атомной войне был написан Гербертом Уэллсом в 1914 году, а повесть о «грязной бомбе» написал в 1941 году Роберт Хайнлайн. В 1945 году в докладной записке руководству ВМФ он писал:
«Это — простой факт, что (1) мы не можем себе позволить новую войну когда-либо в будущем, (2) атомная бомба не может быть упразднена, и при этом невозможно неопределенно-долго хранить её секрет от других народов»
Писатель считал, что в следующей войне непременно будет применено атомное оружие, что приведёт к ответным ударам и полному взаимоуничтожению сторон. Этого нельзя было допустить.
«Мы должны оседлать молнию и сделать это как следует. Я вижу в атомной бомбе силу, стоящую за плечами полицейских сил по поддержанию мира на планете… такая сила должна существовать, если мы не хотим прийти к саморазрушению…»
Перспективы, по мнению писателя, были просто ужасными. Вот что он писал в своём письме Вилли Лею в октябре 1945-го:
«Мы с Леслин чувствуем, что существующий кризис, вызванный атомным оружием, является настолько критическим, что ничто иное не имеет сопоставимого значения. Я тщательно всё взесил и продумал и считаю, что Соединенные Штаты, как нация, будут с большой вероятностью уничтожены с потерями более пятидесяти миллионов человек в течение следующего десятилетия, если существующие тенденции не будут решительно изменены»
Хайнлайн видел решение в создании международных сил поддержания мира, обладавших монополией на атомное оружие. В своей довоенной повести «Никудышное решение» он набросал прообраз подобного мирового жандарма – что-то вроде Союза Лётчиков «Крылья над Миром» из фильма «Облик грядущего» Герберта Уэллса. Правда, в его Вселенной международные полицейские силы должны были поначалу состоять из англо-американских ВВС, и только после уничтожения всей иной авиации и принуждения всех остальных стран к миру, можно было начать создание настоящего Космического Патруля.
Мысль о международном контроле над атомным оружием носилась в воздухе, и даже Черчилль в Фултоновской речи говорил о том, что Объединённым Нациям, для того чтобы стать гарантом мира, нужно в кратчайшие сроки создать свои международные военно-воздушные силы, а до этого было бы безумием делиться с ними атомным секретом. Как мы сейчас знаем, и Британия, и США планировали нападение на СССР сразу после капитуляции Германии, поэтому говоря о «международных военно-воздушных силах» Черчилль, очевидно, подразумевал «англо-американские». В отличие от учёных и писателей-фантастов, политики видели в Бомбе «дубинку против русских» и средство продвижения своих интересов на международной арене.
Голоса учёных и фантастов бесследно утонули в шуме праздничных салютов по случаю окончания войны. Население вовсе не собиралось задумываться об угрозах, которое может нести атомное оружие. Оно хотело вернуться к мирной жизни и не думать ни о чём плохом. Как раз в это время через СМИ на него обрушились горы вранья о том, как атом преобразит быт, и жить станет лучше и веселей. Пропаганда старалась создать позитивный образ мирного атома и внушить гражданам чувства защищённости и избранности – в свете предстоящих радикальных шагов во внешней политике. Тотальное невежество обывателей и сильный интерес иллюстрированных журналов к атомной тематике побудили Хайнлайна написать в 1946 году несколько статей на актуальную тему. Он встретился с учёными атомщиками и проникся их идеями контроля над вооружением.
«…После Второй мировой я снова взялся за перо по двум причинам: во-первых, чтобы разъяснить массовой аудитории суть атомного оружия, а во-вторых, чтобы вырваться за рамки НФ палп-журналов с их ограничениями и низкими расценками… Вторую задачу я выполнил и перевыполнил, зато в первой, основной, я уперся лбом в стену…»
В самом начале атомной эры тема была настолько востребована, что газеты и журналы печатали любую ахинею, если в ней было слово «атом». Хайнлайн, благодаря самообразованию, на тот момент обладал вполне достаточной компетентностью, чтобы писать научно-популярные статьи и обзоры типа «Что нас ждёт завтра» или «Атом приходит в каждый дом».
Но вместо этого он сконцентрировался на совсем не популярном политическом аспекте. Хайнлайн не собирался петь убаюкивающие песни, он был напуган перспективой атомной войны и хотел, чтобы контроль над производством и применением оружия массового поражения перешёл к ООН. И с этой целью он старался запугать всех, кого мог:
«Не будем обманываться. Следующая война сотрёт нашу страну с лица земли, а Третья мировая уже не за горами. Мы не сделали почти ничего, чтобы предотвратить её, и ещё меньше — чтобы подготовиться к ней…»
Отмечу, что на заре атомного века Хайнлайн не видел Советский Союз в качестве главного кандидата на роль агрессора. Им могла стать любая технически развитая страна:
«Ученые неустанно повторяют: «секрет» атомной бомбы в мешке не утаишь, все упирается в элементарное ноу-хау, разработать которое сможет любая промышленно развитая страна.
Прогноз очевиден: в ближайшие несколько лет любая, даже самая скромная и слабая промышленно развитая страна сумеет создать средство, способное уничтожить Соединенные Штаты внезапно, в ходе одной-единственной атаки»
«У нас есть все основания бояться этой атаки. Мы пережили один Перл-Харбор и точно знаем, что это может повториться. Наше нынешнее поведение рождает страх и недоверие в сердцах жителей всей планеты. Неважно, насколько миролюбивыми и благородными мы себя считаем: скоро нас возненавидят многие…
…
Мы сами загнали себя в такую ситуацию, когда приходится ожидать нападения от кого угодно – от любого, кто первым обзаведется ядерным оружием и ракетами дальнего действия»
Помимо ракет, его пугала и возможность атомного терроризма – Хайнлайну виделись атомные заряды, провезённые нелегальным образом в страну и тайно установленные в крупнейших городах США. В ракеты, кстати, мало кто поначалу верил. Один американский адмирал пренебрежительно заявлял, что атомная бомба – никуда не годное оружие. Как его доставить к месту взрыва? Разве что отвезти на корабле… Но Боб верил в ракеты и человеческую изобретательность. Он допускал, что со временем бомбу можно будет уместить в дорожный чемодан или огнетушитель. Это был лишь вопрос времени. А после первого удара, даже если агрессор будет неизвестен, атомные заряды полетят во все стороны и начнётся Армагеддон.
Статьи Хайнлайна не имели успеха у редакторов, он получал отказ за отказом – никто не верил в Армагеддон и не хотел думать о неприятных вещах. Эксперты в высших эшелонах власти считали, что атомная монополия США продлится не меньше 15-20 лет. Трумэн, не задумываясь, грозил Сталину атомными ударами, добиваясь уступок в послевоенном дележе мира.
«У меня сильные и ужасные предчувствия. Я вижу вокруг себя нацию, съехавшую на новых стиральных машинах, Конгресс, который забавляется могущественными пустяками, и вооруженные силы, занятые бюрократическими кошачьими сварами за консолидацию, в то время как важные шишки вполне всерьёз болтают об авианосцах, суперброниках и прочем устаревшем барахле…»
Между тем, в статьях писателя были предсказаны очень многие вещи, которые внезапно станут актуальными десятилетия спустя. Рассказывая об угрозе атомного холокоста, Боб впервые заговорил о рецептах персонального спасения граждан, которое становилось насущным вопросом, коль скоро государство неспособно их защитить:
«Тем, кто уже выбрал и укомплектовал убежище, но предпочел оставаться в опасной зоне, необходимо держать ухо востро и во все глаза следить за пертурбациями на мировой арене. После запуска ракет у вас не будет времени убежать»
В своих статьях Хайнлайн подробно перечисляет, какими навыками должен обладать выживальщик, что он должен держать в багажнике автомобиля и какие справочники и запасы он должен приготовить в убежище. Но ужасы атомных бомбардировок он описывал лишь для того, чтобы читатели ухватились за другую альтернативу – надавить на конгрессменов и сенаторов и провести через парламент нужные решения. «Крылья над миром», да.
Помимо статей он вынашивал и литературные планы: роман о двадцатиминутной Третьей Мировой «После Судного Дня» и «Час ножа» – о принуждении к миру и завоевании Америкой мирового господства. Статьи оказались гласом вопиющего в пустыне, а литературные планы так и остались планами. Кое-что из них воплотилось позднее – в рассказах «Свободные люди» и «Год окончания игры» и, конечно же, в романе «Фригольд Франхэма».
Что ж, никаких «международных военно-воздушных сил» так и не возникло, вместо них возникли Северо-Атлантический альянс и Варшавский договор. Бывшие союзники Второй мировой войны настолько стремительно превратились во врагов, что перспектива международного контроля над атомным оружием (если она вообще когда-то существовала) растаяла, как дым. А вот атомные страшилки, описанные Хайнлайном, остались.
Атомные секреты, как и предвидел Боб, долго не продержались. Советская разведка регулярно информировала руководство о состоянии американских разработок, и её доклады оперативно передавались Курчатову:
Первая советская бомба, повторившая американский образец, взорвалась 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне. Самолет метеоразведки США, бравший пробы воздуха в районе Камчатки, зафиксировал наличие радионуклидов в верхних слоях атмосферы.
23 сентября Президент США Г.Трумэн выступил с обращением к американскому народу:
«Я полагаю, что американский народ имеет право быть информированным обо всех событиях в области атомной энергии в максимальной степени, не противоречащей интересам национальной безопасности. По этой причине я предаю гласности следующую информацию.
Мы имеем доказательства, что в период последних нескольких недель в СССР произошел атомный взрыв.
…
Это недавнее событие еще раз подчеркивает необходимость установления действительно эффективного и принудительного международного контроля над атомной энергией, в поддержку которого выступает наше правительство и большинство членов Организации Объединенных Наций»
Госсекретарь поспешил пояснить, что ничего неожиданного не произошло, что власти давно этого ждали и заранее подготовились, что Америка всегда стояла за эффективный международный контроль над ОМП, но только за эффективный, а не за абы какой, и вообще мы за мир во всём мире, да.
Госсекретарь напрасно суетился – американская общественность вообще никак не отреагировала на эту новость. Откликнулись только несколько встревоженных учёных, но их мнение никому не было интересно. Народ-победитель в Великой войне, спасший планету от порабощения фашизмом, мирно почивал на лаврах или предавался повседневным заботам, снова потеряв интерес к международным событиям. Для того чтобы пробудить в нём тревогу требовалось что-то посущественней пары галлонов испорченного воздуха.
Хайнлайн не был исключением – после войны в его жизни обнаружилась куча проблем, которые нужно было решать. Идею о международных миротворцах с атомной дубинкой в руках он вложил в «Космического кадета», и теперь оставалось лишь ждать, пока его юные читатели подрастут и займут места на самом верху, и тогда можно будет поднять этот вопрос снова. Надо будет назвать его как-нибудь покрасивее, скажем, Стратегическая Оборонная Инициатива или что-то в этом духе. А пока… Пока у писателя было полно других забот. Услышав новости с Камчатки, он пожал плечами и пробормотал себе под нос: «ну вот, а я ведь предупреждал» – и вновь переключился на более актуальные хлопоты: он пытался обустроить дом и свить семейное гнездо с Вирджинией Герстенфильд.
Вилли, глупый воробей
Свил гнездо на водостоке,
А потом…
…пришел инспектор стройнадзора, осмотрел участок и проект, поставил свою визу, потребовав, чтобы воробей приобрёл одиннадцать различных лицензий на общую сумму в 18% от строительной сметы, плюс что-то, называемое «специальным сервисом», а потом…
Хлынул ливень, дождь, гроза,
Смыло домик воробья.
Р.Э.Хайнлайн, «Камо грядеши»
цитировать
свернуть ветку
С Англией? Францией? Вообще идея каких то международных военных сил.. Она не выдерживает критики. Можно конечно НАТО вспомнить. Но у НАТО отнюдь не единая армия. У каждой страны своя.