Продолжаю обзор иллюстраций к сказу «Медной горы Хозяйка». Среди отдельных изданий обнаружился раритет.
Главный сталинский иллюстратор сказов Бажова — В.Баюскин. Роскошная книга — «Малахитовая шкатулка» — с его иллюстрациями вышла в 1948 году, переиздана «Речью» в 2016 году. В этом томище 24 цветных страничных иллюстраций + чёрно-белые заставки и концовки. В 1952 году вышло бюджетное издание всего с четырьмя цветными вклейками. А оказывается, в 1952 году была ещё отдельная книжка «Хозяйка Медной горы» в мягкой обложке. Вот они: баюскинские книги (фолианта 1948 года у меня нет — есть современное переиздание).
В большом томе сказу «Медной горы Хозяйка» посвящена вот такая цветная иллюстрация, наклеенная на паспарту (даю фото с первого издания 1948 г., взятое отсюда: https://polny-shkaf.livejournal.com/19384...).
Эта же иллюстрация имеется в бюджетном издании 1952 года. А вот в отдельной брошюре картинка совсем другая (слева вверху).
Отдельное издание 1952 года и рассмотрим.
Название сказа на обложке отредактировано (видимо, незамеченная ошибка).
Эту книжку я случайно увидел на «Озоне» — информации на скорую руку не обнаружил, гарантий насчёт наличия внутренних иллюстраций не было. 600 рублей. Рискнул и купил. Получил в самом конце декабря 2015 года, в предновогодней атмосфере. Оказалась полноценная сюита цветных иллюстраций.
Сейчас пытался повторно найти информацию по этому изданию — ничего. Всплывает фотография обложки с «Озона» — это моя подклеенная книжка. И всё. Так что издание редкое.
1) Волшебство в сказах Бажова долго не давалось иллюстраторам: в сталинское время, если это не была сказка про Бабу-Ягу, не умели соединять самый что ни на есть реалистичный быт с потусторонними силами. Раздумывая над статусом Хозяйки медной горы в русском фольклоре, я пришёл к выводу, что это персонаж античной мифологи — Венера, которую Бажов перенёс в уральские подземелья (надёжно спрятав первоисточник). И как это было рисовать в 1950-е годы художникам-реалистам?
В первых иллюстрациях были попытки передать загадочную атмосферу через региональный колорит: «Седой Урал» и т.п. У Басюкина структурно важные рисунки на титульном листе и на задней стороне обложки задают этот тон.
Обычные пейзажи акварелью у Басюкина получились очень проникновенными. И какое разноцветье, безупречно подобранное!
2) Помимо цветных рисунков, Басюкин даёт на страницах, занятых текстом, чёрно-белые перьевые наброски.
Это тоже пейзажи, и тоже очень близкие к натуре.
3) Первые строки сказа: «Пошли раз двое наших заводских траву смотреть». Проиллюстрированы, в общем-то, тоже ради пейзажа (никакого значения для сюжета долгое вступление не имеет, это сугубо формалистический приём имитации устных рассказов тёмных людей).
Уже из рисунка на обложке было понятно, что ничего потустороннего Баюскин в Хозяйке медной горы видеть не намерен: девка как девка (у Бажова именно «девка» при первом взгляде упоминается, но это из-за её косы: незамужняя женщина).
А ведь это страшная дева-мстительница (её изощрённые казни в других сказах разворачивается). Ну да, предлагает жениться, но сама про себя говорит, что она «каменная» (тут другая Венера вспоминается, из новеллы Мериме — медная статуя, задушившая избранника в объятьях).
Волшебную сторону Хозяйки демонстрирует её способность к метаморфозе: превращению в ящерицу. Здесь метаморфоза не закончена: тело ящерицы, голова человечья.
Реакция Степана: «Тьфу ты, погань какая!». Глядя на эту картинку, веришь, что погань.
1) Степан передаёт приказчику ругательные слова Хозяйки (ей совсем не нравится, что люди без её спроса разграбляют её подземные кладовые). Художники эту сцену изображают как вызов эксплуататорам — зачатки бунта. Хозяйка медной горы — организатор и идейный вдохновитель пролетарских выступлений.
2) А пока что Степан был выпорот и посажен на цепь в забое.
Нельзя было советскому художнику отказаться от возможности показать подневольный труд при царизме. Но в подобных эпизодах для адекватной передачи бажовского настроения мало реалистической манеры: этот ад требует Босха, а не Репина.
Баюскин продолжает развивать линию Хозяйки как деревенской девки в самом соку. К тому же, формально Хозяйка медной горы показывает Степану своё приданое. Такую бытовую сцену Баюскин и рисует.
1) Степан находит невиданные ранее малахитовые глыбы, из которых можно и колонны для Исаакиевского собора вытачивать.
2) Разговор с барином: приказчики обманули насчёт вольной, теперь никому не верю. А ведь барин давал честное дворянское слово — нет, вольная вперёд. Пришлось барину согласиться.
Интересно, что Степан с барином на равных держится: два самодостаточных человека. Это вот холуи барские Степана оценить не могли. Не это ли имел в виду Бажов — и передал Баюскин? Потом, в других сказах, пришлось Бажову выправлять линию, истреблять человечность в барах.
Степан не смог забыть Хозяйку медной горы, всё бродил по горам, да и помер в лесу. Игуана, которая сидит рядом с мёртвым Степаном — это Хозяйка медной горы. Вроде бы даже в точности по Бажову:
цитата...около покойника ящерку зеленую видели, да такую большую, каких и вовсе в наших местах не бывало. Сидит будто над покойником, голову подняла, а слезы у ей так и каплют
Но всё же это, наверное, не игуана должна быть — а крупная, но, по-прежнему грациозная, ящерица-змейка. Долго ещё придётся художникам Бажова разгадывать...
цитировать
свернуть ветку
