облако тэгов
Елена, будучи научным журналистом, задумалась о том, как ещё они могут быть использованы в профессионально знакомой ей области. И именно это стало отправной точкой произведения.
Елена подробно рассказала историю создания работы и ответила на вопрос, почему в последние десятилетия фантастам стало труднее работать.
— Расскажите, пожалуйста, о своем конкурсном произведении. Как пришла идея его написания?
Каждый рабочий день у меня начинается с просмотра новостей биологии и медицины. В какой-то момент попалась научная статья о специальных google-очках для детей с расстройствами аутистического спектра; очки подсказывали, как реагировать на вызовы этого непонятного мира, в частности, на эмоции других людей.
Я тогда подумала, что такие очки и нейротипичным пригодились бы — нам тоже многое непонятно, и мы тоже часто не знаем, как лучше себя вести. Потом решила, что подобная «накладка на личность» (достаточно сложная, чтобы о ней стоило говорить) сама должна быть, если не личностью, то чем-то качественно подобным ей.
Отпечаток личности и ее панцирь. Если даже библиотека покойного родственника или брошенный аккаунт в соцсети создают эффект присутствия — человека нет, но мы чувствуем, что здесь он некоторым образом есть, — что говорить о более сложном подобии того и другого сразу.
Заметим, я не знаю, будет ли эта накладка «в самом деле живой и разумной», но готова спорить, что мы будем воспринимать ее как живую и разумную. Отсюда понятные этические и сюжетные коллизии. Однако не знаю, когда бы собралась реализовать эту идею, если бы не тема конкурса, так что большое спасибо организаторам.
— На какие научные теории и факты вы опирались при его написании?
Помимо упомянутой статьи — на многие области современных нейронаук. Интерфейс мозг-компьютер, обработка информации мозгом. Я постоянный читатель Дена Тулинова, сведения относительно технической стороны ИМК или потенциальных изъянов нейросетевого интеллекта, думаю, позаимствовала у него — детали в тексте не описывала, но для себя в уме держала.
Как и всех фантастов, меня волнует проблема низкой прозрачности решений, принимаемых искусственным интеллектом (мы не знаем, как именно он принимает решения, даже если знаем всё о его обучении). Сама я писала о работах лаборатории Мигеля Николелиса (https://www.nicolelislab.net/), это тоже способствовало. Еще есть отличная, хотя и не новая, — книга Джеффа Хокинса «Об интеллекте»: не уверена, что взяла из нее что-то конкретное, но, возможно, мои импы работают так, как описал он. Однако это отдельная тема.
— Была ли у вас уверенность в прохождении в финал? Насколько твердо вы были уверены в рассказе?
Уверенности не было. Думаю, даже у лауреатов Хьюго и Небьюлы не может быть такой уверенности, когда отбирают пятнадцать рассказов из тысячи. Тем более, что времени на написание у меня оказалось не очень много, лето было хлопотное. Кое-что, не существенное, но антуражное, я бы сейчас поправила.
— Что вы думаете о положении фантастики в мире и в России?
Думаю, что репутация научной фантастики несколько упала, в том числе по объективной причине. Значительная часть фантдопущений потеряла свое обаяние, поскольку наука либо уже наполовину реализовала их (редактирование геномов: не все пока получается, но принцип понятен), либо объяснила, почему это невозможноили возможно, но с огорчительными ограничениями (межзвездные путешествия).
Фантастам стало труднее работать. Гораздо интереснее фантазировать о генно-модифицированных людях после Асиломарской конференции 1975 года, чем после заявления доктора Хэ Цзянькуя в 2018 году, если вы понимаете, о чем я. Конечно, наука будет развиваться и дальше, но все простые предсказания уже сделали предшественники и превратили их в фантастический антураж, а сложные… сложны.
Плюс — когда писатели-фантасты сами признают себя «низким жанром» или «гетто», это положения фантастики не улучшает. О политических факторах, идеологическом размежевании внутри цеха русскоязычных фантастов говорить не хочу, это тяжелая тема.
— В чем, на ваш взгляд, состоит задача научной фантастики как жанра?
Лет пять назад я бы рассуждала об этом с удовольствием, теперь не чувствую себя готовой к роли гуру, сама нахожусь в поиске. Очевидно, что-то из того, что недоступно научно-популярной литературе и чем богата литература художественная? Характеры, образы, ветер миров, которых нет, но которые могут быть. Уже где-то говорила: социальная фантастика не имеет причин перестать быть интересной. Устройство общества, отношения между людьми — это то, что всегда привлекает читателей и бесконечно изменчиво.
— Три любимых писателя-фантаста
Стругацкие, Толкин, Честертон.
— Три фильма для вдохновения
Именно «для вдохновения», а не «любимые»? «Господин оформитель». «Не горюй». «Кабаре». Спросите в другой раз, могу ответить по-другому.
— Три главных изменения, которые, по вашему мнению, произойдут в мире в ближайшие 100 лет
— Широкое применение ДНК технологий, в том числе в медицине и «улучшении человека». (Последнее сейчас не приветствуется, но вряд ли удастся это остановить, интерес к теме огромный).
— Искусственные интеллекты во всех сферах жизни, их конкуренция с людьми (причем соглашусь с теми, кто говорит, что конкуренции следует опасаться белым воротничкам, а не синим, банковским работникам и журналистам-новостникам, а не грузчикам и садовникам). И да, наверняка нейрокомпьютерный интерфейс — за сто лет все препятствия должны преодолеть.
— Постепенные, но существенные перемены в укладе общества, в отношениях между людьми. Дальнейшее «размягчение» социальных и семейных ролей: дочка работает, мама учится, бабушка в декрете и т.д. Профессиональные и прочие связи перестанут определяться географическим фактором: неважно, кто на каком континенте живет. А поскольку эти перемены будут происходить весьма неравномерно, многие регионы, скорее всего, останутся намного более традиционными, жизнь потомков скучной не будет.
— Три совета другим писателям
— Не начинай писать, если тебе не хочется именно этого. Ни по какой другой причине, кроме одной: тебе нужно, чтобы был этот текст. Очень сильно нужно или просто было бы забавно, если бы он появился, но если тебе по большому счету все равно — лучше не начинай.
— Не бросай писать, если настроение пропало на середине. Волшебный Пендель — очень сильное колдунство.
— Третий не мой, а Николая Глазкова, но лучше не скажу.
Рассчитывая на успех,
Желая отразить эпоху,
Поэт сложил стихи для всех.
Жена прочла, сказала: — Плохо!
Тогда одной своей жене
Поэт сложил стихи другие,
И оказалось — всей стране
Потребны именно такие!
