Очень, очень много- и неоднозначная вещь, из тех, к которым постоянно возвращаешься, заново проживаешь, продумываешь. Порой кажется, что Инек Уоллис существовал на самом деле и был таки вынужден сделать выбор — в пользу оглупления человечества. Только война стала от этого скорее ближе. Порой всё кажется слишком наивным, порой смущает какой-то неуместный механицизм там, где решается, в общем-то, глубоко религиозная проблема антроподицеи и определения места человека в Мироздании. Но ощущение чуда остаётся — а это основное свойство нестареющей классики.

Первое прочтение в 1997-м году — впечатление феерическое. Ржал чуть ли не на каждой странице, настолько вкусная ироническая постмодернистская солянка, с неожиданными заскоками и загибами сюжета, с обыгрыванием конспирологических мифов, с невероятно смешными литературными аллюзиями (одна упоминаемая там книга

чего стоит!). При этом, без ложной скромности, почти все «фишки» были мне понятны, т.к. разного рода конспирологии и эзотерики я к тому времени уже начитался, да и литературный контекст вполне представлял. С тех пор перечитывал неоднократно, вот только с каждым разом часть волшебства куда-то исчезала, зато становились вдруг видны невнятица, провисания сюжета, чрезмерная «злободневность» многих описаний, поверхностность, даже юмор уже не смотрелся так органично, а казался скорее искусственным. Продолжения же откровенно разочаровали. Наверное, эта книга всё-таки в значительной степени принадлежит своему времени, середине-концу 90-х. Как смелый литературный эксперимент она до сих пор неплоха и заслуживает определённого уважения, но в остальном не дотягивает. Главная слабость как раз смысловая, за всеми постмодернистскими изысками и демонстрацией недюжинной эрудиции авторов как-то теряется сверхзадача, а ведь она обязана быть в тексте, героем которого является великий поэт.

По сравнению с «Посмотри в глаза чудовищ» — возмутительный бред. Абсолютно картонный Гумилёв, никакой сюжет. Все недостатки первого романа (несмотря ни на что, замечательного) возведены в куб, а достоинств нет. Относительно радует только восточная линия, да и та, по большому счёту, на один раз.

Едва ли не лучшая вещь Стругацких, на мой взгляд. Социально-политический и философский роман, напрямую отсылающий к обстановке в позднем СССР и затрагивающий очень многие вопросы, до сих пор не нашедшие своего разрешения. Фантастика здесь не более чем антураж. Главный конфликт — между властью и интеллигенцией (Сикорски = Андропов, Абалкин — собирательный образ понятно кого), и уже на заднем фоне такие вечно актуальные для Стругацких темы, как цена прогресса, границы научного познания, этика исследователя и т.д. Сила АБС всегда была в том, что они с исключительной точностью фиксировали проблемы, причём сразу на глубинном уровне, и давали описание, так сказать, «эзотерической» (т.е. скрытой, неявной) подкладки того, что происходит. Здесь им равных не было и нет, можно сказать, что вся российская история последних 40-50 лет есть не более чем иллюстрация размышлений АБС. В этом смысле мы по-прежнему находимся в рамках дилеммы Сикорски. Какой может быть приемлемая цена прогресса общества и в чём, собственно, этот прогресс заключается? «Стрелять» или «не стрелять»? Консервация или модернизация? Ответа нет. Думается, в рамках действующей последние лет триста парадигмы его и не будет. Надо искать другую точку опоры, вот только где?

Читал в любительском переводе на русский, сначала был в некотором недоумении, но очень быстро «дошло». Не всё ясно с психологией главного героя, тем не менее вещь сильная и весьма образная, чувство отчаяния передано блестяще. Судя по отзывам на сайте, хотелось бы почитать Эйкмана побольше, м.б. даже всего, но, увы, не владею в должной мере языком, а переводов, похоже, не дождёшься.

Великий шедевр. Вряд ли можно добавить что-то в плюс к другим отзывам, эта вещь абсолютно безупречна в плане вкуса, настроения, неявных смыслов и проч. и проч. Для любого, кто интересуется метафизикой творчества это sine qua non — то, без чего нельзя обойтись.

Прочитанная в детстве (как раз в 21-м томе БСФ) эта история сильно впечатлила, что не удивительно — в советское время мистика была очень редкой гостьей на книжных полках. Помнится, в несколько обработанном виде я пересказывал эту историю на ночь в пионерлагере, как страшилка она была очень хороша, ходили слушать из соседних отрядов. Сейчас, конечно, её краски сильно поблекли и по сравнению с другими рассказами Рэя она выглядит слабой. Это вещь чисто сюжетная, особого подтекста или мифологической глубины (хотя бы, скажем, как в «Мальпертюи») здесь нет. Но читать вполне можно.

Рассказ прекрасный. Когда начал читать, сначала посмеялся немного над, как мне показалось, «вежливым призраком», но потом всё встало на место. Повествование «от очевидца» создаёт настроение, атмосферу, поэтому Ходжсон идёт даже на некоторую условность, заставляя свидетеля объясняться художественно и «по-писанному», что в подобных условиях трудно себе представить. Но вот эта доверительность рассказчика и делает в высшей степени замечательный текст.

Я прочёл эту вещь впервые в далёкое советское время в журнале «Наука и жизнь» в 1980-м году. Впечатление для 11-летнего мальчика было ошеломляющим. В общем, это конечно, повесть о любви и об ответственности, а ещё — о преодолении себя, о самопожертвовании. Сейчас, с высоты лет, видится и определённый христианский подтекст, хотя о религии как таковой там нет ни слова. Думается, совершенно не зря переводчиком «Дженни» стала Наталья Трауберг. И я с удовольствием читаю эту книгу уже своим сыновьям.

Соглашусь с предыдущим отзывом. Действительно, напоминает наиболее грандиозные фантасмагории По, я бы вспомнил ещё «Низвержение в Мальстрем». Жанр этого рассказа М.Ф. Шила можно определить как «галлюцинаторную робинзонаду сознания», в любом случае это вещь штучная и весьма редкая. Физическое погружение героя в неизмеримые глубины океана вполне коррелирует с его ментальным погружением в глубины собственных видений, пещера Саула становится образом его сознания... вопрос же об обретении выхода (во всех смыслах — подчеркнём это особо!) естественным образом выносится за рамки рассказа. Думается, автор прекрасно сознавал, о чём пишет, честь ему и хвала.

Прекрасный рассказ, на самом деле. Возможно, описательная часть могла быть и посильнее, но идея очень интересная. То, что случилось с героем рассказа — вовсе не какая-то его (героя) суперспособность, нет. Здесь всё гораздо тоньше: мир, в котором могут происходить такие события — это мир чистейшего метафизического произвола. Возможно всё! И каждый читатель волен самостоятельно дать ответ на вопрос, какая сила несёт за это ответственность: Бог, временной сдвиг, человеческое сознание или что-то другое. Я бы предпочёл промолчать.

Блестящий сюрреалистический рассказ ужасов, поистине мастерский. Браво! Именно так и надо, ничего не объясняя, чтобы читатель был не только напуган, но и сбит с толку. На самом деле ведь здесь ничего не понятно: что произошло с рассказчиком и где он оказался, где так называемый «реальный мир», а где Зазеркалье? Мы не знаем. Напомнило, почему-то, The Hounted Woman Дэвида Линдсея — есть что-то общее в атмосфере.

Довольно-таки добротный лавкрафтианский рассказ с хорошей сюжетной линией. Понравилось, как описано расследование героя — постепенно, от редких текстов старинных авторов до, так сказать, полевой экспедиции. «Идейная» составляющая (ужасы язычества), впрочем, на современный взгляд слаба. Кульминационная сцена «монстрослужения» не особо впечатляет и могла бы относиться к обычному обряду, не имеющему отношения к Великим Древним.

Если честно, не увидел чего-то выдающегося. Обычный рождественский рассказ «с моралью», написанный добротно, со вкусом, но не более того. Вряд ли к нему будешь возвращаться, на тему личных грехов и искупления существует много других более сильных текстов.

Грейвз известен в России преимущественно как мифолог, его «Белая богиня» и «Мифы Древней Греции» неоднократно переиздавались. С рассказами и поэзией сложнее. Между тем, «Крик» — подлинный шедевр жанра, завораживающая и предельно выверенная интеллектуальная проза, написанная выдающимся знатоком мифологии. Здесь прекрасно всё, начиная от необычной образности и заканчивая многозначностью происходящих событий (как говорит сам главный герой, его история правдива, но каждый раз рассказывается по-новому — пассаж, достойный Борхеса, с которым Грейвз, между прочим, был дружен). Настоятельно рекомендую любителям серьёзной мистики, поклонникам Элиаде, Майринка и прочей «литературы беспокойного присутствия».

Маленький шедевр Уильяма Чемберса Морроу, писателя в России практически неизвестного, несмотря на свою кажущуюся простоту, весьма глубок. Сюжет, набросанный буквально несколькими штрихами, несёт в себе некую чудесную спонтанность — все события происходят как бы сами собой, это даёт очень необычный стереоскопический эффект, в котором даже чувствительный хэппи-энд оказывается вполне к месту (особенно если учесть, что счастлив он далеко не для всех персонажей). Мастерская вещь, дающая повод искренне порадоваться за новооткрытого интересного автора.

Жутковатый рассказ, не без чёрного юмора, но запоминающийся скорее чувством отвращения, которое испытываешь, представляя себе всю описанную ситуацию (тем более, что описана она весьма сухим языком). Всё-таки в подобных экспериментах есть нечто глубоко античеловеческое, и сам факт их гипотетической возможности более тревожит, чем вдохновляет.

Ну что, надо, пожалуй, сказать несколько слов об этом практически неизвестном не только в России, но и на Западе авторе. Уилфрид Херберт Гор Эварт (в другой транскрипции — Юарт, Ewart) родился 19 мая 1892 года в Лондоне в аристократической семье. С рождения будущий писатель был слеп на левый глаз из-за наследственного заболевания. Получил образование в одном из интернатов в Сассексе, затем некоторое время жил на ферме в деревушке Боттишем, где заинтересовался птицеводством. Забавно, но в юном возрасте он стал одним из ведущих специалистов в этой сфере во всей Великобритании, хотя в дальнейшем к своему увлечению практически не возвращался. С началом Первой мировой войны Эварт, будучи человеком слабого здоровья и де-факто инвалидом по зрению, тем не менее поступил на военную службу по протекции одного из родственников и принял участие в боях на севере Франции, дослужившись до капитана шотландской гвардии. Литературная судьба Эварта оказалась довольно краткой — военные воспоминания (несколько глав книги о боевом пути его полка), имевший определённый успех роман «Путь откровения», заметки о путешествии по Ирландии в 1921 году, рассказы и эссе. Он подавал большие надежды как писатель, но его ждала странная и трагическая судьба. Осенью 1922 года, ещё не совсем оправившись от последствий нервного заболевания, Эварт отправился путешествовать по Америке вместе со своим другом и однополчанином, писателем Стивеном Грэмом. Он побывал в Санта-Фе, а затем решил встретить новый год в Мехико. Там он и погиб при неясных обстоятельствах — утром 1 января 1923 года его тело было обнаружено на балконе номера гостиницы «Исабель». Полиция вынесла заключение, что Эварт выглянул посмотреть на толпу и был убит шальной пулей — опьянённые праздником и горячительными напитками мексиканцы палили в воздух из всего имеющегося оружия. По странному совпадению пуля попала точно в левый, слепой глаз писателя.

Наследием Эварта занимался Джон Госворт, а уже в наше время испанский писатель Хавьер Мариас включил один из его рассказов в свою антологию «Cuentos únicos», кроме того Эварт является одним из главных героев романа Мариаса «Negra espalda del tiempo» («Обратная сторона времени»). Любопытно, что оба, и Госворт, и Мариас, тесно связаны с одним из самых старых и почтенных проектов «вымышленных государств» — «королевством» Редонда.

---

А рассказ понравился. Видимо, автор обладал достаточно редким даром, когда сквозь обычные, в общем, описания пейзажа, встреченных по дороге людей и разного рода малозначительных событий вдруг проглядывает Иное... и неожиданная смертельная символика снега и белизны в конце приобретает поистине жуткое и трагическое звучание, памятуя о реальной гибели писателя спустя 2-3 месяца после написания этих строк.

Вот не могу ясно сказать, почему мне нравится Лернет-Холения. Автор второго ряда, модернист, использующий далеко не оригинальные приёмы. Но всё-таки что-то в нём есть, некое изящество что ли... «Марс в созвездии Овна» — вторая книга автора, переведённая на русский. Здесь, как и в «Бароне Багге», в центре сюжета любовь главного героя (аристократа) к загадочной женщине, которая ведёт его «на ту сторону», но если в первом случае герой действует преимущественно в мире мнимого бытия, из которого потом возвращается, то универсум второго гораздо сложнее. В мире Вальмодена всё очень зыбко, условно, трудноопределимо, люди и события меняют свою сущность, и даже про возлюбленную графа, Кубу Пистолькорс, мы не можем сказать ничего определённого. Возможно, это всего лишь имя. Неясно также, сколько раз гибнет граф Вальмоден, есть намёки, что это происходит не впервые. Тем не менее, благодаря этой зыбкости возникает удивительное послевкусие, когда окидываешь взглядом всё путешествие героя и неожиданно детали складываются в некую интерференционную картину.

Прекрасный рассказ, напоминающий «Как был спасён Вань Фу» Маргерит Юрсенар. Только там всё проникнуто неизбывной элегичностью, здесь же, на мой взгляд, господствует ядовитейший сарказм по адресу сильных мира сего, которые не способны ценить искусство как таковое, но хотят им безраздельно владеть. Поэтому старый Кодзи, являющийся постоянно как чёрт из табакерки, откровенно над ними издевается.

Тот случай, когда можно сравнить два произведения, написанные на один сюжет принципиально разными писателями — европейцем (в широком смысле) Лафкадио Хирном и японцем Акинари Уэдой («Встреча в праздник хризантем» из сборника «Угэцу-моногатари» (1768)). Надо сказать, что Уэда однозначно выигрывает. В его шедевре герои прописаны гораздо чётче, рельефнее, выглядят как живые люди. Им реально сопереживаешь. Хирн, к сожалению, опускает всю трогательную предысторию названых братьев и сосредотачивается только на роковом финале. Поэтому его Хасебе — всего лишь мститель, в то время как у Уэды он — вершитель справедливости.

Когда сейчас читал эту повесть, всё время ловил себя на мысли: эх, если бы прочесть её лет в 15-16! Тогда, конечно, она бы повлияла, будучи этакой ненавязчивой энциклопедией высокой живописи, которая учит тонкости восприятия и вдумчивому отношению к искусству. Увы, теперь остаётся только отмечать некоторые удачные наблюдения (но отнюдь не откровения) автора и испытывать смешанные чувства по поводу всего прочего. Сюжета, действительно, практически нет, поэтому конец производит странное впечатление — в таком же духе можно было продолжать ещё долго, и по каким причинам автор решил закруглиться именно в этом месте не совсем понятно. Только появившийся было антагонист, этакий доморощенный Мефистофель, казалось, должен был внести в действие определённую интригу, но, увы, с этим не сложилось. Стало быть, мы имеем дело с медитативными размышлениями. Как представляется, есть два пути «усиления» подобного текста — либо автор предельно отстраняется от него, сосредотачиваясь на эстетической стороне (тогда получается нечто борхесианское), либо наоборот, добавляет этической экзистенции (тогда вышел бы сценарий для Тарковского). Гор выбрал середину и до высот не поднялся.

Мысль автора по большому счёту проста — реальная жизнь и есть чудо. Однако хотелось бы получить более внятный ответ на вопрос «может ли художник войти в свою картину»? И, Господи ты Боже мой, опять эти бесконечные реверансы в сторону рациональной науки, ну сколько ж можно? Проблема-то чисто философская.

Гениальный рассказ. Для меня лично — глубокое потрясение каждый раз, когда читаю. Это притча о великом Молчании Мира, о чуде, которое сбылось вовсе не так, как ждал когда-то Анри. Очень буддийский текст, бездонный в своем самом глубоком измерении.

А мне в целом понравилось. Неожиданно было прочитать такую вариацию на тему Кафки, основанную на отечественных, да ещё и советских реалиях. Чем-то, кстати, неуловимо напомнило раннего Мамлеева, хотя, конечно, они с Гором очень разные писатели.

В целом вещь средняя, видимо, долженствующая продемонстрировать, что неведомое всегда рядом. И всё-таки, этому рассказу чего-то не хватает, или он слишком прямолинейно построен по канонам ночного сюрреалистического кошмара. Рассказчику как-то совершенно не сочувствуешь, а пугающие обстоятельства его путешествия решительно не пугают. Возможно, автор пытался вложить в рассказ ещё и изрядную долю иронии — герой одержим гастрономическими мечтами, а тут судьба подсовывает ему настоящую загадку, но и это получилось не очень. В сухом остатке только ненароком прихваченный «оттуда» героем артефакт и тоска по необычному. Маловато для шедевра.

Вкусный, я бы даже сказал сочный рассказ. Пристли шикарно обыгрывает традицию «сценического диаволизма», иронично, местами гротескно. Буквально видишь всё это своими глазами.

В общем, некоторая атмосфера действительно присутствует. Но — вот в чём закавыка — для внимательного читателя уже на середине рассказа становится ясно, чем всё закончится, вплоть до деталей. Поэтому концовка разочаровывает, увы.

Несмотря на далеко не новый сюжетный ход (за секунду смертельной опасности герой проживает целую фантомную жизнь — см. «Случай на мосту через Совиный ручей»), а также на множественные переклички с «Песнью о любви и смерти корнета Кристофа Рильке», книга-таки цепляет. ИМХО, за сцену на мосту автору можно многое простить.

Ещё один хороший рассказ Эварта, впечатление от которого наложилось в моём случае на недавно просмотренный фильм Франсуа Трюффо «Зелёная комната» («La chambre verte», кто видел, тот поймёт, почему). Эварт применяет очень любопытный приём: фигура рассказчика у него максимально неявная, до некоторого момента его вообще не видно, а потом появляется некое абстрактное «мы». Т.е. вроде всё сосредоточено на поездке главной героини, на её чувствах, и она как будто одна; но нет, всё-таки рядом рассказчик, о котором мы почти ничего сказать не можем, он буквально растворён в пейзаже, в тонких импрессионистических мазках повествования (то же самое и в «Тайной земле»). Автор мастерски использует контрасты: свежесть и красота молодой женщины, оживающая после войны земля и — трагические следы этой самой войны, приметы смерти, боль памяти (видимо, героини о своём муже, рассказ основан на реальной поездке, в которой Эварт сопровождал свою сестру, чей муж, Джек Фармер, погиб в бою под Лонгевалем — об этом пишет Х. Мариас в «Обратной стороне времени»). Впечатляет, насколько органично вписаны в повествование символические детали (разрушенная церковь, дерево), очевидно, что создаваемая таким образом атмосферность — конёк Эварта как писателя. Так что, вполне можно представить, каких высот он мог бы достичь в дальнейшем, если бы не роковая новогодняя ночь в Мехико...

Внешне непритязательный, бесхитростный рассказ, маскирующийся под незначительную зарисовку, и только в самом конце — потрясающая деталь, опять-таки не всем заметная, которая заставляет глубоко задуматься,

Ну что сказать... Написано живо, достаточно ярко, но не особенно правдоподобно. Лучше бы автор оставил своего кадавра чистым призраком, а то как-то смущают все эти

Написано сильно, с чувством, но больно уж далеко от теперешних забот. Вряд ли визит Китченера, доберись он и вправду до Архангельска, что-либо изменил бы в ходе той Войны. Скорее рассказ этот — ещё одно напоминание о том, каким жестоким потрясением была для Европы Первая мировая.

Очень поэтичная история, в которой любовь и искусство преодолевают время. Написано нарочито цветистым, пышным языком, в этом смысле «китайские» опыты Хирна, конечно, отличаются от «японских». Кто-то, возможно, сочтёт эту красивость недостатком, но не я.

Гениальная притча о природе творчества. Этот рассказ на две головы выше остальных в сборнике «Восточные новеллы», в своё время знал его фактически наизусть.

Довольно занятно, хотя крайне раздражают постоянные извинения перед научным рационализмом, вот зачем это было нужно? В 70-е без этого вполне можно было обойтись. Ну и слащавость определённая тоже наличествует. В результате отличная идея, с одной стороны экзистенциальная, а с другой сюрреалистическая, превращается во что-то «сиропное».

Довольно средний рассказ на очень популярную в конце XIX — начале XX века тему бога Пана. Пан здесь — весьма ревнивый и мстительный бог, который жестоко карает за неуважение к себе. Мне, честно говоря, ближе другая его ипостась, представленная у того же Дансейни или, например, у Э.М. Форстера. Ничего замечательного в данном рассказе я не увидел.

Очень интересный и даже, в каком-то смысле, изящный рассказ о безумии, а сюрреалистическая сцена смерти одной из героинь запоминается надолго.

Несмотря на явный сатирический анти-графоманский уклон данного рассказа, есть в нём и некая печальная нота, как будто в глубине души автор жалеет своего героя, так и не нашедшего в себе сил творить по-настоящему.

В строгом смысле это не самостоятельный рассказ, а скорее перевод Хирном на английский рассказа Акинари Уэды «Перевоплощение во сне». Лучше, конечно, смотреть первоисточник.

Сила этого рассказа в его концептуальности. В самом деле, похожий сюжет, когда часть человеческого тела обретает самостоятельность от целого, у Рэя уже встречался («Рука Гетца фон Берлихингена»). Однако одно дело рука, а другое — голова, символически предстающая как демоническая квинтэссенция разумного начала, оторванная от духовно-сердечной основы. Не зря господин Рамбергер, учёный, отбросив своё тело ниже шеи за ненадобностью, превращается в настоящего монстра. В этом есть нечто по-настоящему жуткое.

Читая это произведение Рэя, очень легко согласиться с описанием необычных свойств некоторых улиц, и в этом смысле рассказ выглядит чуть ли не реалистическим. Признайтесь: всё описанное действительно кажется возможным :) Браво, автор!

Великое творение португальского поэта Фернандо Пессоа, насыщенное оккультной символикой сомнамбулическое путешествие по лабиринтам собственной души в поисках трансцендентной Возлюбленной. Настоящий шедевр европейского символизма.

Рассказ выигрывает за счет классической атмосферы. Венеция, город тайн и призраков прошлого, измученный творческим кризисом композитор, лунные ночи и дьявольский голос. Очень поэтично. Сейчас так почти не пишут.

Рассказ по-своему неплох, задумку следует признать оригинальной. Но до лучших вещей Мейчена не дотягивает.

Очаровательный рассказ, читается на одном дыхании. Очень aтмосферный. Финал просто великолепен, эта вдохновенно найденная отстранённо-причастная точка зрения

которой всё заканчивается... действительно что-то просветлённое и невыразимо печальное, будто ненароком касаешься настоящей чужой и в то же время близкой тайны.