Братья Гримм Сказки Издательство: М.: Эксмо, 2005 год, 3000 экз. Формат: 60x90/16, кожаная обложка, 912 стр. ISBN: 5-699-127-593 Комментарий: Художники: Ф. Грот-Иоганн, Р. Лейнвебер

Сказка для братьев Гримм нетипичная, в чём-то похожая на те сказки, где рассказчик скоро забывает, с чего начал (в данном случае сюжет очень быстро расстаётся с жаворонком навсегда), а в чём-то совершенно из ряда вон выходящая. Я имею в виду очень неожиданное смешение в этой сказке двух, казалось бы, несовместимых сюжетов*, которые можно обобщённо поименовать так — «красавица и чудовище» (вариант — «аленький цветочек») и «финист — ясный сокол». Как только замаячил впереди благополучный конец первого сюжета (чудовище оказывается прекрасным молодым человеком), тут же без какого-либо вразумительного перехода начинается история девушки, нашедшей после долгих странствий своего забывшего её Финиста (а тем временем подрастает их сын, в сказке не участвующий). Подарки невесте за позволение переночевать в комнате жениха, снотворное, выливаемое на пол..., наконец, он узнаёт в девушке свою жену и они улетают на грифе через Красное море туда, где растут леса и где когда-то был найден совершенно позабытый к этому моменту львиный жаворонок. Только помогают жене «Финиста» в поисках не три Ивана, а южный ветер (вероятно, ночной Зефир).

Это неуклюжее соединение несоединимого с помощью белых ниток выглядит крайне наивно, но интерес к сказке тем не менее не ослабевает по мере чтения, скорее всего из-за невероятной наглости рассказчика, чувствующего себя в мировом фольклоре, как дома. При этом упоминание в самом конце сказки о каком-то колдуне, который то ли разучился колдовать (ничего не делает ни плохого, ни хорошего), то ли вообще самозванец, типа Гудвина, выглядит довольно странно, впрочем, так и должен выглядеть ещё один ненужный для сюжета персонаж. Слава богу, что этому рассказчику не пришло в голову приплести сюда же ещё какой-нибудь бродячий сюжет, например, «спящую красавицу» (в сказке никто не засыпает ни на сто лет, ни даже на неделю).

Сказка, пожалуй, не совсем детская, но вполне домашняя, читать её надо, чтобы получить более полное представление об этом выдающемся собрании сказок.

*) Похожую по конструкции сказку у братьев Гримм я знаю только одну — "Королевские детки". Там тоже после благополучного завершения одного сюжета ни с того ни с сего начинается новое повествование с теми же героями.

А. Гайдар Голубая чашка Издательство: М.-Л.: Детгиз, 1936 год, твёрдая обложка, 38 стр. Аннотация: ...Маруся обвинила мужа и дочку Светлану в том, что они разбили её любимую голубую чашку. А они её и в руки не брали! Осталось только обидеться да пойти, куда глаза глядят, посмотреть на мир вокруг, на людей — детей и взрослых... Комментарий: Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации Б. Дехтерева.

«Над страной весенний ветер веет, / С каждым днём всё радостнее жить. / И никто на свете не умеет / Лучше нас смеяться и любить».

В. И. Лебедев-Кумач «Песня о родине».

Перечитывать Гайдара начал благодаря роману «Золотая пуля». Как только понял, в каком году происходит действие рассказа, решил, что тут есть предмет для интересного разговора с самим собой.

Марусе 29 лет, а познакомилась она с будущим мужем на Гражданской войне, и было ей тогда 17 лет, а поженились они (вряд ли долго тянули), стало быть, году в 20-м (или в конце 19-го). С очень большой долей вероятности эпизод, о котором папа рассказывает дочке (он хороший человек и говорит дочке правду, иначе просто не может быть), мог произойти в 1919 году (наступление красных из Белгорода). Так что, можно считать, что на дворе год 1931-й или 32-й, хотя опубликован был рассказ на несколько лет позже.

К Марусе под вечер приезжает «её товарищ — полярный лётчик»*. А Маруся с мужем всего третий день живут на только что снятой даче. И лётчик уже знает адрес, и «они долго сидели в саду, под вишнями». Папа с дочкой к столу приглашены не были, «ушли во двор к сараю и с досады взялись мастерить деревянную вертушку». Маруся проводила лётчика на вокзал, а утром после завтрака «вдруг собралась и отправилась в город». А в чулане её голубая чашка лежит, разбитая. Ситуация крайне напряжённая, и папа с шестилетней рыжей толстушкой Светланой отправляются куда папины глаза глядят.

Дальше сюжет будет параллельный. Цитаты из письма Калинину от пионера со станции Мучная будут чередоваться с цитатами из «Голубой чашки», т. е. из Подмосковья (а куда, кроме Москвы, мог приехать в командировку полярный лётчик?).

«Дедушка Калинин, я решился написать вам письмо, сообщить вам, как мы живём. ... [...] ...Мы работаем дружно, ударно, у нас проводится соцсоревнование, мы бьёмся к социализму. Мне 12 лет, я учусь в I ступени в 4-й группе. Сестра Вера в I группе, 11 лет, и братишка Боря во II группе, 10 лет. А сестрёнка Юля дома маленькая, только 4 с половиной года. Папа — бывший партизан, не так старый, а без зубов — белые выбили. Мой папа состоит членом союза 13 лет. Папе 45 лет, а маме 35, которая нас воспитывала 4 года, когда папа воевал с белобандитами. Сейчас папа работает плотником в коммуне имени реввоенсовета С.С.С.Р. в селе Черниговке.»

«Вышли мы за калитку, а навстречу нам молочница. — Молока надо? — Нет, бабка! Нам больше ничего не надо. — У меня молоко свежее, хорошее, от своей коровы, — обиделась молочница.» (Голубая чашка")

От своей коровы!? В московской области? В начале тридцатых? Ну, фантастика же!

Снова письмо Калинину: «Мы живём очень плохо: шесть душ едоков, а работает только один папа. Кушать приходится только один чёрный хлеб, да когда получим селедки или рыбы. Молока не приходится купить: спекулянты дорого просят — одна литра стоит 2 рубля. Чтоб было за что купить свою корову**, то можно было бы бороться с дороговизной, кулаком и спекуляцией.»

«... — Есть в Германии город Дрезден, — спокойно сказал Пашка, — и вот из этого города убежал от фашистов один рабочий, еврей. Убежал и приехал к нам. А с ним девчонка приехала, Берта. Сам он теперь на этой мельнице работает, а Берта с нами играет. Только сейчас она в деревню за молоком побежала.» ("Голубая чашка")

Тут нужен небольшой комментарий. В 31-м и 32-м годах никакие евреи ещё из Германии не бежали, поскольку никто не мог себе представить, что в этой стране произойдёт через год-два. Но Гайдар пишет фантастику, заодно объясняя, почему Санька обзывает Берту жидовкой. Санька мальчик явно из бедной семьи, а приезжий еврей (наверняка коммунист) устроился на мельницу (!) и у него есть деньги на молоко для дочки. И снова реализм, год 1931-й.

«У нас в селе Черниговке кооперация плохо снабжает рабочих продуктами, одежей и обувью, рабочим и нам, детям, очень трудно приходится жить. Наша мама за 8 месяцев получила только одну поллитру постного масла на нас четырёх. А на базаре стоит одна поллитра масла 10 рублей. А наш папа получает малое жалованье — 75 руб. в месяц и с этих денег плотит на заём «Пятилетка в четыре года» 10 руб. в месяц. То членские взносы, то на подписку, то за квартиру, отопление... И нам приходится сидеть на чёрном хлебе.»

Снова Гайдар. «Тут, под горой наш колхоз «Рассвет». Кругом это наши поля: овёс, гречиха, просо, пшеница. Это на реке наша новая мельница. А там, в роще, наша большая пасека. И над всем этим я главный сторож.» Дальше на своём пути папа и Света видят «табун лошадей, из которых каждая — хоть самому Буденному.» «Увидали мы и попа в длинном чёрном халате. Посмотрели ему вслед и подивились тому, что остались ещё на свете чудаки люди.»

Богатый колхоз, кони для красной кавалерии стоят дорого. А на попа не зря дивились, в это время попы в деревне были уже редкостью, а на Соловках и Колыме явлением вполне привычным, только были на них арестантские робы вместо чёрных "халатов".

«Дедушка Калинин, мы — ваши ученики, будущая смена старшим товарищам, стоявшим во власти советов. Дедушка Калинин, не откажитесь от нас, юных пионеров, приезжайте к нам в гости. Мама скоро получит сахар — будим пить чай с сахаром. У нас есть две курицы: мама наша не скупая, и она нам зарежет.» «Наш адрес: Уссурийская ж. д., станция Мучная, село Черниговка, станционная слободка. Школа I ступени №1. Получить Трокша Петр Павлович.»

Перед обратной дорогой папа отдаёт все пряники малышу Фёдору, и Света везёт домой котёнка. Теперь мыши не будут бить чашки в чулане и наступит совсем хорошая жизнь. Ещё и потому, что полярный лётчик улетел на север без Маруси.

Откуда же столько вр фантастики в рассказе? А что было делать Гайдару, бывшему краскому, когда идеалы, за которые он сражался полетели в тартарары? Застрелиться, как Маяковскому? Не тот характер. Решил, что лучше немного помечтать.

И последнее. Почему именно это письмо (написанное 5 февраля 1931 года) я цитировал? Во-первых, потому, что оно написано двенадцатилетним мальчиком, у которого есть нормальный правильный отец. Это к теме «Золотой пули» имеет непосредственное отношение. А во-вторых, рядом с этой самой станционной слободкой около станции Мучная мне пришлось довольно долгое время жить и работать. Поэтому я знаю, например, что отцу автора письма от дома до работы был не очень близкий путь, примерно 10 минут на велосипеде. Так что приходилось платить ещё и за проезд.

*) Полярных лётчиков в СССР в 1931 году можно было пересчитать по пальцам.

**) Стоимость коровы в Приморском крае в 1931 году узнать трудно, если не владеешь интернетом, как Паганини скрипкой. Знаю, что в Красноярском крае в 1935 году корова стоила 1300 — 1500 р. Эта цифра содержится в одном из писем В. М. Молотову, напечатанном в том же сборнике «Письма во власть», в котором приведено письмо Калинину от Пети Трокши.

***) Колхоз, подобный описанному в рассказе, в 31-33 гг мог существовать только, как мечта.

Несколько дней назад услышал от Сергея Лаврова поразительную фразу — американцы для нас партнёры ненадёжные (цитата точная только по существу, не по форме). Неужели что-то начало доходить? Но какова инерционность мышления! И это было сказано, когда два больших десантных корабля Северного Флота уже шли в Чёрное море. Насколько согласованно работают эти два министерства — Иностранных дел и Обороны? Вопрос, оказывается, очень не простой.

Ещё более сложный вопрос — почему никто не обвиняет в смерти Владика Дмитриева власти ДНР? Виноваты те, кто стрелял. В этом ни у кого нет сомнений. Но какова их степень вины? По-моему, не более 20%. А остальное на совести тех, кто допускает отправку родителями (которые, очевидно, слегка не в своём уме, если вообще они есть) ребёнка к бабушке на фронт. Сколько уже детей там погибло или стало инвалидами? Больше сотни? Ждём следующего? А ведь уже давно всё понятно, и в Торезе (например) уже давно должен существовать интернат. Денег нет? Так, может быть, спонсоры-благотворители найдутся? Уроженец этого города Богдан Волков, солист всех лучших оперных коллективов мира, неужели отказался бы? Если бы ему рассказали о положении на его родине, он же, скорее всего, не в курсе. А пока власти республик белые и пушилистые пушистые, ждут начала наступления украинской армии, которое, если оно начнётся с артподготовки (может пойти град), приведёт к гибели тех малышей, которые там пока живут.

И комичная история на десерт. Два космонавта у Диброва. Хотят стать миллионерами. Не знали, что было раньше на месте Петровского пруда в Лахте. Ответили, что горняцкая шахта. Ужас, конечно, но они про Петербург и Петра могут и ничего не знать, как любой другой молодой человек в России, зачем это им? Но они не знают строение Солнечной системы! Гипотеза о происхождении пояса астероидов им не известна. Не знакомо слово Фаэтон!

Запросили подсказку, кто-то за них ответил, но миллионерами всё равно не стали, срезались на Гром-камне. Справедливо. Утешение у них одно — Путин поднял им на днях зарплату, что тоже справедливо, говорят она у них была маловата. А школьный курс астрономии (а была ли она в их школе?), думаю, они повторят и придут на передачу ещё раз. Стыдно же. Когда космонавт не знает таких вещей, это позор на всю страну. Такое может себе позволить только космонавт-миллионер.

Эту историю и сказку «Музыкант-чудак» (название в переводе Азадовского) надо печатать в сборниках рядом и отдельно от всех прочих сказок. Обе сказки непостижимым, мистическим образом предсказывают исторические перипетии в судьбе немецкого народа. Там речь идёт о музыканте-живодёре, которого любит и защищает простой работяга-дровосек. Здесь обыкновенный ремесленник совершает бессмысленное с особой жестокостью убийство* бедного еврея с целью грабежа. Что-то этот сюжет напоминает и, уверен, не только мне. А уж немцу тем более. Может быть и эту «детскую и домашнюю» сказку изучают в немецких школах особенно внимательно... Через не слишком большой промежуток времени после убийства портной проболтался о давнем своём преступлении жене**, та незамедлительно донесла всё до кумы, что автоматически означало распространение информации по всему городу в соответствии с известной поговоркой — что знают двое, то знает и свинья. Последовал маленький «нюрнбергский процесс», и портной был повешен. Конечно, здесь (в сказке) всё намного проще, чем в жизни. Здесь преступник один, а законы всё-таки действуют. В действительности, как всем известно, пришлось отправить на тот свет огромное количество людей, прежде чем у миллионов немецких «ремесленников» и «дровосеков» открылись старательно закрываемые в течение многих лет глаза.

*) Тут есть нюансы перевода. У Полевого и у Эльвиры Ивановой портной избивает еврея «до полусмерти». Тот сразу же умирает, успев произнести всего несколько слов, которые и стали заглавием сказки.

У Азадовского и у Гатцука это лицемерное «до полусмерти» отсутствует. Кстати, перевод Азадовского характеризуется в аннотации к ладомировскому изданию, как максимально соответствующий духу и стилю оригинала.

У меня на немецком есть только скромное Берлинское издание 1958 года (всего 113 сказок, эту почему-то не включили), правда с отличными иллюстрациями Карла Фишера.

**) А почему проболтался? Солнечный луч отразился от кофе, налитого в блюдечко. Это напомнило портному о предсмертных словах забитого им еврея. Но, какой же дурак пьёт кофе из блюдечка?! Пил бы, как положено, из чашки, — жил бы и дальше припеваючи. Может быть, таковым и должно быть верное понимание этой сказки? Проверять, что пьёт портной из блюдечка в оригинале, я на буду, т. к. по большому счёту это не важно, солнце способ найдёт. Но, не могу не отметить интересное обстоятельство, — в переводе Гатцука жена подаёт портному чай.

"Насчёт "Карениной". Уверяю вас, что этой мерзости для меня не существует и что мне только досадно, что есть люди, которым это на что-нибудь нужно."

     Л. Н. Толстой (из письма В. В. Стасову, 1881 г.)

Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,

Что женщине не следует "гулять"

Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,

Когда она жена и мать.

      Н. А. Некрасов

Приступая к этой работе, я опасался попасть в неловкое положение, сделав какое-либо литературоведческое открытие, которое кем-то из известных учёных давно уже введено в научный оборот. Познакомился с монографией Б. М. Эйхенбаума "Лев Толстой. Семидесятые годы." Анализа романа там нет, Борис Михайлович рассказывает историю написания и переписывания романа и об отношении к нему современников, родственников графа и его друзей. Ни о каких особенностях текста романа Эйхенбаум не сообщает, но не мог же он не заметить в романе тех крайне любопытных моментов, мимо которых, по-моему, просто невозможно пройти. Например, можно было бы показать мастерство Толстого, как сатирика и даже юмориста. Беседа двух лекарей у постели больной Кити, описание различий московской и петербургской жизни (XX глава седьмой части), остроумнейшая характеристика Степана Аркадьевича Облонского — все эти страницы достойны пера самого короля русской сатиры Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. Приведу здесь один пример тонкого юмора, который становится заметным только при чтении этого отрывка вслух. Ручаюсь, что этого читатель не найдёт ни у кого, кто написал о Толстом хотя бы несколько строк. Речь идёт об обмене репликами между Кити и Вронским на балу в XXIII главе первой части: "Кити чувствовала себя раздавленною, и лицо её выражало это. Когда Вронский увидал её, столкнувшись с ней в мазурке, он не вдруг узнал её — так она изменилась.

— Прекрасный бал! — сказал он ей, чтобы сказать что-нибудь.

— Да, — отвечала она."

Вы услышали? Кити сильно раздосадована и обижена на Вронского, и совместно ими произнесённое, относящееся со стороны Кити не только к собеседнику слово "балда", — это блестящая находка Автора.

Ничего подобного у Эйхенбаума нет и в помине*, но зато он приводит очень интересный отклик на роман одной умной женщины: "Сегодня опять некогда говорить об "Анне Карениной", но, умоляю Вас, дайте нам поскорее продолжение и конец. Вы не можете себе представить, как все заинтересованы этим романом ... Здесь прошёл слух, что Анна убьётся на рельсах железной дороги. Этому я не хочу верить. Вы не способны на такую пошлость." Это из письма Александры Андреевны Толстой, двоюродной тётки Льва Николаевича. Именно так воспринимали Анну Каренину многие современники — как безнадёжную истеричку, не сумевшую взять себя в руки и сделать единственно возможный для всех выбор между сыном и любимым человеком. Не мстя никому, поскольку право на месть имеет только Господь (см. эпиграф к роману). И правильно воспринимали, просто Александра Андреевна не сразу поняла, что эта пошлая гибель есть наказание осуждённой Толстым его героини. Толстой относится к Анне в целом хорошо, хотя и осуждает её за неспособность (нежелание) найти выход из тупика, т. е. элементарно последовать советам Долли, Стивы и самого Вронского. А вот последний Толстому очевидно не симпатичен. Подтверждений этому в романе много, например, сравнение Вронского с лягавой (так в тексте, глава XXX, часть 7) собакой, хорошо, что хоть с умной (в другом месте). Самое очевидное — трагический эпизод на скачках. Произошедшее с Вронским основано на реальном инциденте, когда князь Д. Б. Голицын сломал позвоночник своей лошади. Но Вронский накануне скачек, в отличие от Голицына, не пил, поэтому описанное в романе целиком является результатом его плохой подготовки, как наездника. Сесть на спину лошади в момент её приземления после прыжка через препятствие — это нонсенс даже для начинающего жокея, а для гвардейского офицера просто позор. Толстой как будто бы ставит Вронского по некоторым чертам (ума, характера) не намного выше лошади и выражается это в романе весьма необычным способом. Я сейчас приведу несколько маленьких цитат. "Вронский покатился со смеху. И долго потом, говоря уже о другом, закатывался он своим здоровым смехом, выставляя свои крепкие сплошные зубы, когда вспоминал о каске."; (конец первой части). "И признаюсь, — сказал он, улыбкой выставляя свои плотные белые зубы, — я в эту неделю как в зеркало смотрелся, глядя на эту жизнь ..."; (глава III, часть четвёртая). " — Всё пройдёт, всё пройдёт, мы будем так счастливы! Любовь наша, если бы могла усилиться, усилилась бы тем, что в ней есть что-то ужасное, — сказал он, поднимая голову и открывая улыбкою свои крепкие зубы." (глава XXIII, часть 4). "Как я рад тебя встретить! — сказал Вронский, выставляя дружелюбною улыбкой свои крепкие белые зубы."; (глава VII, часть пятая, встреча с Голенищевым в Италии). "Вронский, сняв серую высокую шляпу, подошёл к Долли. — Вы не поверите, как мы рады вашему приезду, — сказал он, придавая особенное значение произносимым словам и улыбкой открывая свои крепкие белые зубы."; (глава XVII, часть шестая). Как говорится, — в здоровом теле здоровые зубы :), не зря же лошади оцениваются в большой мере по зубам. Но вот Анны уже нет, Вронский едет на войну с турками. Провожающая его мать говорит Кознышеву: "Вы, пожалуйста, поговорите с ним, мне хочется его развлечь. Он так грустен. Да на беду ещё у него зубы разболелись." На следующей странице: "... он сделал нетерпеливое движение скулой от неперестающей ноющей боли зуба, мешавшей ему даже говорить с тем выражением, с которым он хотел." Это не всё, в конце главы V последней части, вспоминая Анну, он "перестал чувствовать боль зуба, и рыдания искривили его лицо." Бывает ли такое — потерял конь наездника, и от горя у него начали портиться зубы? Толстой хорошо разбирался в лошадях, ему виднее. Я же приведу ещё одну цитату, проливающую достаточно яркий свет на отношения Анны и Вронского и оставшиеся в прошлом отношения Анны и Каренина. "Я несчастлива? — сказала она, приближаясь к нему и с восторженною улыбкой любви глядя на него, — я — как голодный человек, которому дали есть. Может быть, ему холодно, и платье у него разорвано, и стыдно ему, но он не несчастлив." И утолившего её голод так жестоко наказать! Женщины в такой ситуации ведут себя всегда одинаково — следуют за любимым человеком хоть на край земли, хоть за край. Ах, сын! Да вырастет он очень скоро и поймёт маму. Или не поймёт, будучи воспитан Алексеем Александровичем. От тебя, Аннушка, здесь ничего уже зависеть не будет. Так был ли Толстой таким уж замечательным знатоком женской души?**

Теперь о разных интересных находках в тексте романа. Надо сказать, Толстой был странным человеком. Вот что записал о нём однажды в своём дневнике Пётр Ильич Чайковский: "Между прочим, он любил отрицать Бетховена и прямо выражал сомнение в гениальности его. Это уже черта, совсем не свойственная великим людям: низводить до своего непонимания всеми признанного гения — свойство ограниченных людей." Ну, это причуды гения. Бывает. Пётр Ильич и сам не без того был. Но с русским языком Лев Николаевич обращался крайне небрежно***. Вот что это такое (о Вронском)? — "Честолюбие была старинная мечта его детства и юности, мечта, в которой он и себе не признавался...". А это (об Анне)? — "Она была совсем не та, какою он видел её первое время. И нравственно и физически она изменилась к худшему. Она вся расширела и в лице её, в то время как она говорила об актрисе, было злое, искажавшее её лицо выражение." А тут очень редко встречающаяся характеристика внешности мальчика (в таком контексте не попадалось никогда) — "... не Серёжа, а целый Сергей Алексеич! — улыбаясь сказал Степан Аркадьич, глядя на бойко и развязно вошедшего красивого, широкого мальчика в синей курточке ...". Информация о втором ребёнке Анны могла бы заинтересовать врача-педиатра: "Чернобровая, черноволосая, румяная девочка, с крепеньким, обтянутым куриною кожей, красным тельцем, несмотря на суровое выражение, с которым она посмотрела на новое лицо, очень понравилась Дарье Александровне..." (глава XIX, часть 6); ну что за дети такие — мальчик широкий, а восьмимесячная девочка похожа на бройлера. По мере чтения романа становится очевидным, что, если речь идёт о вопросах философских, психологических, социальных, Толстой тщательно работает над текстом, всё остальное — только обрамление для его мыслей, и в этом обрамлении куча небрежностей. Такая уж у него особенная разновидность гениальности. Последнее такого рода замечание касается большой квартиры Вронского в Петербурге на Морской улице. Толстой (не Вронский, это не прямая речь) называет эту квартиру "трёхлетней". Как это надо понимать? Это его собственная квартира, купленная три года назад? Или дом построен три года назад и тогда это возраст квартиры? Если так, то я живу не очень далеко от Морской (от них обоих) в 45-летней квартире. В сериале Карена Шахназарова, к разговору о котором я сейчас перейду, Вронский живёт в Петербурге не в какой-то там квартире, а, как и подобает графу, в полноценном двухэтажном особняке, каких много на набережных Невы и на прилегающих к ним улицах. Очень интересная информация даётся (а, скорее, скрывается) Толстым об этой трёхлетней квартире между строк в начале XXVIII главы пятой части. Вот это место: "Приехав в Петербург [из Италии], Вронский и Анна остановились в одной из лучших гостиниц. Вронский отдельно, в нижнем этаже ...". Куда делась большая квартира на Морской?

Итак, сериал 2017 года. Тем, кто его не видел, читать дальше почти бессмысленно. Но посмотреть его надо. Левина сценаристы ликвидировали, "как класс" (а ведь ему в романе уделено едва ли не больше места, чем Вронскому), в связи с чем происходящее в фильме местами сильно отличается от тех же самых событий романа. Например, о том, что Анна пишет книгу, Стива рассказывает Левину, когда везёт его в гости к Анне, живущей в это время с Вронским в гостинице, в Москве. В фильме об этом же Стиве рассказывает Вронский, когда приводит его в свой особняк в Петербурге. Вот тут-то и зарыта собака. Почему в фильме финальные сцены разворачиваются не в Москве, как у Толстого? Почему карета с адским кучером везёт Анну к месту её гибели среди петербургских декораций, нисколько не изменяющихся на всём долгом пути? Что не изменяющихся, понять можно — дорога в сторону ада и должна быть такой однообразно-страшноватой. Но почему Петербург, а не Москва? Тоже из-за отсутствия Левина? У Толстого Анна говорит Вронскому (разговор после болезни дочки, глава XXXII, часть 6): "Если ты поедешь в Москву, то и я поеду." В фильме она, тыча пальцем Вронскому в грудь, говорит голосом, не допускающим возражений, что поедет с ним в Петербург. В результате место гибели Анны перенесено с всем известной станции Обираловка Нижегородской железной дороги (теперь город Железнодорожный) в какое-то неназываемое место под Петербургом. Из-за этого пришлось переселять в Петербург Облонских (а уж до кучи и княгиню Сорокину с дочерью, этот финт и объяснять не стали, не нагружая зрителей пустяками), они обустраиваются в старом доме тётки, как сообщает Вронскому Стива. Может быть, Стива должен служить в Петербурге из-за того, что стал камергером (этого нет в романе)? Но сценаристы должны были бы знать, что в семидесятых годах 19 века камергер не обязательно должен был находиться при Дворе. Видимо, не знали и искусственно создали (за уши притянули) причину переезда семьи Облонских в столицу. Но изначально зачем всё-таки понадобилось так круто менять написанное Толстым (то есть, повторю, зачем надо было Анну и Вронского отправлять в Петербург?). Возможно, существует какое-то объяснение, я не читал и не слышал. Убеждён, что это глупость. В романе мать Вронского постоянно живёт в Москве (имение у неё под Москвой), в Петербург она ездила в гости к старшему сыну Александру (фильм начинается с возвращения графини в Москву). Видимо, она часто бывает у Александра, это следует из описания обстоятельств поездки Анны в театр (после возвращения из Италии), — Вронский в нерешительности, он беспокоится за Анну, понимая, что в театре ей непоздоровится. Вот этот эпизод: "Вронский, оставшись один, встал со стула и принялся ходить по комнате. `Да нынче что? Четвёртый абонемент ... Егор с женою там и мать, вероятно. Это значит — весь Петербург там. [ ... ] И зачем она ставит меня в это положение?` — сказал он, махнув рукой." (глава XXXIII, часть 5; какой-такой Егор? Не Корсунский же? Вот это очень похоже на промах Толстого, если одновременно Вронский думает про мать, то должен назвать имя брата — Александр). Там же, в романе, Вронский во время самоубийства Анны находится в подмосковном имении своей матери, куда он поехал просто потому, что сильно разозлился на Анну (достала и сыграно всё прекрасно****) и куда, между прочим, и хотела неожиданно приехать Анна, да не доехала. Может быть, сценаристы решили (не из-за этого ли эпизода с поездкой в театр?), что это ляп Толстого — имение матери под Питером, а Вронский очень быстро оказался на Обираловке? В романе нет ни слова о том, что графиня Вронская меняла место жительства, но говорится другое — что у отца Вронского, графа Кирилла Ивановича, было несколько имений (годовой доход до 200000 рублей). Одно из этих имений, доставшееся графине по наследству, могло находиться под Москвой, другое (где живёт Александр Вронский с семьёй) под Петербургом (такие мелочи Толстой опускает, надеясь, что у читателя есть голова, а может быть он просто забыл об этом сообщить). В подмосковное она и переехала, рассердившись на Алексея за его связь с Анной (она даже перестала давать ему 20000 рублей, и Вронский срочно пересматривает свои расходы, в связи с уменьшением доходов почти вдвое). В конце концов Алексею Кирилловичу удаётся выбить из мамаши некоторую сумму, пообещав ей, что он и Анна уедут в Воздвиженское, перестав мозолить глаза светскому обществу. И до этого тоже не трудно додуматься. В дни, непосредственно предшествующие самоубийству, Анна и Вронский находятся в Москве. Выходит, что это сценаристы вЛЯПались, перенеся последние часы жизни Анны в Петербург. Сценарий мог бы не содержать той многочисленной ахинеи (этим словом я называю все существенные и ненужные исправления романа, мне такое определение представляется вполне адекватным), которая в нём есть, если бы его авторы не стремились хоть как-нибудь да переделать написанное Толстым вместо того, чтобы более внимательно проанализировать (а не просто прочитать) роман.

Не уверен, что нужно это делать, но на всякий случай объясню, откуда я взял очень редкое слово "эшафодаж". Из романа "Анна Каренина", однако, и встретилось оно мне впервые в жизни. Толстой удачно употребил это слово, описывая неописуемую причёску одной из многих знакомых Анны. Если кто-то помнит, как её зовут, значит этот человек внимательный читатель с очень хорошей памятью. Этот персонаж должен быть упомянут в путеводителе по роману. У меня пока нет этой книги, а когда появится (а иначе, как в неё заглянуть?), допишу здесь несколько слов.

*) А у него могло бы быть такое, например, наблюдение. Сестёр из "Хождения по мукам" как зовут? Даша и Катя. А сестёр Щербацких? Правильно, Катя и Даша. Их средняя, Наталья, практически не является действующим лицом романа. Так что в трилогии это очевидный привет дальнему родственнику, что, без сомнения, замечают многие читатели.

**) Кое-что в этой области он всё же понимал. Вот что Кити говорит Левину перед свадьбой. "Кити не только уверила его, что она его любит, но даже, отвечая на его вопрос, за что она любит его, объяснила ему за что. Она сказала ему, что она любит его за то, что она понимает его всего, за то, что она знает, что он должен любить, и что всё, что он любит, всё хорошо. И это показалось ему вполне ясно." Похоже, что создатели фильма "Доживём до понедельника" внимательнейшим образом читали "Анну Каренину".

***) Кроме вольного обращения с языком от текста романа остаётся ощущение некоторой поспешности, приводящей к стилистическим огрехам. Доказать это цитатами чаще всего очень трудно, т. к. потребовалось бы приводить слишком большие отрывки. Но маленькую цитату я приведу, не откажу себе в удовольствии. "Каждая минута жизни Алексея Александровича была занята и распределена. И для того чтоб успевать сделать то, что ему предстояло каждый день, он держался строжайшей аккуратности. "Без поспешности и без отдыха", — было его девизом. Он вошёл в залу, раскланялся со всеми и поспешно сел, улыбаясь жене." Сомневаюсь, что эта поспешность без поспешности, является тонкой шуткой Толстого, скорее это следствие той самой поспешности в работе над романом, которая была замечена Эйхенбаумом.

Эта поспешность в работе над романом, возможно, имела следствием не только стилистические промахи. Приведу ещё пару цитат. "В гостиной сидели уже князь Александр Дмитриевич, тесть Облонского, молодой Щербацкий, Туровцын, Кити и Каренин." (глава IX, часть 4). А вот что говорится в главе VI первой части романа: "Кити была ещё ребёнок, когда Левин вышел из университета. Молодой Щербацкий, поступив во флот, утонул в Балтийском море, и сношения Левина с Щербацкими, несмотря на дружбу его с Облонским, стали более редки." Довольно долго я был уверен, что на обеде у Степана Аркадьевича присутствует утопленник. Толстой не удосужился напомнить читателю, что на обеде был Николай Щербацкий, двоюродный брат Кити. Это персонаж семнадцатого плана, а читатель не машина, способная запомнить каждую строку толстой книги.

****) Мне в общем понравилось исполнение роли Анны Лизой Боярской. Но женщин с таким типом красоты в то время не было. Сужу по огромному количеству портретов, которые есть в моих книгах и альбомах и, разумеется, в музеях. На роль Анны больше, по-моему, подошла бы по внешности Анастасия Макеева (княгиня Бетси Тверская). Очень красивая и "соответствующая". То, что она примерно на десять лет старше Карениной, совершенно не заметно. А Максим Матвеев идеальный Вронский, Лановой на втором месте.

Вообще, если бы Обираловку не отправили вслед за Левиным со всеми вытекающими (в фильме Сергея Соловьёва место гибели Анны снято подчёркнуто детально, даже надписи на стене станции легко читаются — "ОБИРАЛОВКА", "от Москвы 62 версты, до Ярославля 80 вёрст", такое отношение к Автору романа заслуживает уважения), отличный был бы сериал. Вот одна из интересных идей — в самом конце фильма до Вронского почти дошло, в кого вселилась душа Анны, почему ему кажется, что она где-то рядом, хотя прошло тридцать лет.

         ------------------------------------------------------ --

Надеюсь, это сравнение сериала и романа будет полезным для читателей. Кто-то заглянет в книгу, кто-то пересмотрит сериал. Можно сразу три последние серии, этого будет достаточно для предварительных выводов. Мне кажется, существует порядочное количество народа, хорошо знающего и любящего этот роман Толстого. Думаю, у многих глаза, как у меня, не раз лезли на лоб при просмотре киноверсии. Вот и попытался разобраться заодно с изложением своих мыслей о самом романе. Если у кого будут возражения, пишите. Где-то я мог ошибиться, что-то пропустить. С удовольствием исправлю ошибки.