Аннотация: Судный день наступил, но человечество было к нему готово. Лучшие из лучших спасены в тринадцати ковчегах, чтобы сохранить цивилизацию на протяжении 1000 лет, пока на поверхности Земли бушует огненный ад. Но 1000 лет – долгий срок и тяжелое испытание для любого изолированного общества. Одни пришли к теократии, другие – к жесткой военной диктатуре, третьи – сгинули в пучинах океана или глубинах космоса. Но пока есть Маяки, есть и надежда на возрождение. Когда приходит срок, обычные подростки с необычными способностями вступают в борьбу с жестокой системой и стремятся спасти человечество.

Эту книгу в сети позиционируют как глоток свежего воздуха в подростковой литературе, роман, который захватит умы не только детей, но и взрослых. Не знаю, умелый ли это ход маркетологов, или книга случайно попадала в руки рецензентам, которые до этого читали только Паоло Коэльо и Дарью «НашеФсе» Донцову… Но на 10 положительных рецензий в Интернете приходится 1 отрицательная, что, учитывая уровень книги, большая для нее удача.

Что в книге есть?

— Постапокалипсис

Очень невнятно прорисованный. В будущем в мире у нескольких государств появилась машина Судного дня, которая одним взрывом способна уничтожить жизнь на планете (сомнительно с научной точки зрения, но да ладно). Вместо того, чтобы вести переговоры и бороться с последствиями создания супероружия, была развернута международная (!) программа спасения человечества, о которой, впрочем, знала лишь его малая часть.

Этот псевдонаучный сеттинг вызывает массу вопросов. Почему если книга для подростков, то нужно так безответственно относится к матчасти, логике и сюжету? Неужели, если ребенок не имеет богатого читательского опыта, ему можно подсовывать откровенные отходы производства? Почему большинство подростковых авторов не видят разницы между упрощенной подачей сложного и примитивизацией?

— Антиутопия

Шаблонная, с гротескными злодеями, каждым из которых движет мотивация «Я злой и сумасшедший. Мва-ха-ха!». Изначально все колонии строились по демократическим принципам и должны были неплохо на них функционировать. Затем что-то пошло не так. К сожалению, у автора нет понимания закономерности эволюции социума. Если в критической ситуации функционирует демократическая модель, она не превратиться в теократию, потому что кто-то один поехал крышей. Не может под водой, без возобновляемых ресурсов, 1000 лет существовать общество с сумасшедшими фанатиками во главе. Здесь нужен здравый ум, хорошо налаженная работа всех частей колонии. Неадекватное руководство уничтожит всех быстрее любой эпидемии. Хочется подойти к автору, взять за руку, проникновенно посмотреть в глаза и сказать: «Это так не работает».

— Подростки и романтика

К большому разочарованию, книга оказалась преданным, но не лучшим последователем таких «передовиков» подростковой литературы, как «Дивергент» и «Голодные игры». Главные герои плохо, тривиально прописаны. Второстепенные персонажи – как картонная декорация, склеенная протухшим клейстером. Автор неловко пытается «пропихнуть» какие-то личностные конфликты отцов и детей, которые решаются в лучших традициях индийских фильмов – не танцами и плясками, конечно, но внезапными «озарениями», слезливыми эмоциями в стиле «Чиполлино! Чиполлино, сынок!».

Любовной линии можно посвятить отдельную статью «Как не надо писать для подростков». Понятно, что герои – половозрелые особи homo sapiens, но было бы неплохо сориентировать их хоть на какие-то моральные ценности. Меж тем героиня клянется в вечной любви и тут же обращает свой томный взор на пришельца с далеких звезд. «Того я люблю, а между нами что-то большее!». Понятно, что впереди еще две части трилогии (о, боже, нет, не надо!), и таким образом автор готовит нас к небывалым моральным терзаниям главной героини. Но как же это топорно сработано.

Чего вы в книге не найдете:

— хорошо проработанного постапокалиптического социума;

— логичных поворотов сюжета;

— мотиваций персонажей, не только потому что «так захотелось автору»;

— научно обоснованных фант. допущений.

В сухом остатке:

«Тринадцатый ковчег» — попытка автора быть оригинальным, но остаться в актуальном тренде, не перегружая целевую аудиторию. Закрадывается подозрение, что произведение осознанно написано по банальному шаблону, а все совершенные ошибки – не признак неопытности, а результат пренебрежительного отношения к читателю-подростку «И не такое съедят», которое как тренд давно прослеживается в подростковой литературе и кинематографе.

Почти все рассказы-финалисты читать было интересно. Тем не менее, одним "интересно" отзывы не ограничишь, оценки по этому критерию не расставишь, да и критически глядя, есть еще много параметров, которым те, или иные произведения соответствуют в разной степени.

Высказанное мнение по традиции не претендует на звание абсолютной истины. Если нужно мое мнение, их есть у меня.

В ожидании окна

Рассказ-имитация. Как кроличья шапка вместо любимого кота. Во-первых, это имитация соответствия теме. Да-да, я про то самое «Папа, ты бог!» Не люблю, когда читателя на конкурсах дурачат подобными выкрутасами. Мол, все остальные честно пытаются отработать заданную тему, а я, поглядите-ка, извернулся! А меж тем, и папа не бог, и его неосуществленные задумки фигурируют в тексте только косвенно.

Во-вторых, это имитация научной фантастики. Терминология применяется корректно, но не к месту в литературном плане. Читателя, в терминах не ориентирующегося, оттолкнет их обилие, а искушенного покоробит такое явное стремление автора выдать желаемое за действительное. Суть научной фантастики не в терминах, суть в какой-то новой Идее, и термины здесь ей не помогли. В силу особенностей темы конкурса, генная инженерия потрясающим разум фантдопущением стать и не могла. Выходит, терминология только драпируют его (фантдопущения) немощные телеса.

В-третьих, это имитация идеи с глубокой эмоциональной проблематикой. О! Какие они бедненькие! Папа потихоньку загинается, доча – инопланетное чудище! Нет, проблематика-то годная, вызывает интерес, но зачем же забывать о здравом смысле? Не я первая спрошу, а зачем вообще было вкалывать ребенку адаптант в столь неоднозначных условиях? Не иначе как с перепугу. Или, чтобы автору было о чем писать.

Композиция оставляет желать лучшего. Здесь автору тоже захотелось вывернуться как-то по-особому (кроличья шапка оказалась с помпоном), хотя никаких разъяснений читателю уже и не требовалось. В итоге, то, что с идейной точки зрения могло вылиться в нечто стоящее, осталось на уровне восторженного описания симпатичной зверушки и ее пасторальных отношений с умирающим папулей. Ни то, ни другое лично у меня сочувствие не вызывает.

Во спасение

Чтобы соответствовать теме, автор тоже пошел на некоторые уловки, но не такие явные, как в предыдущем случае. Читатель даже может вначале допустить, что с небес действительно свалился самый настоящий бог, так что закрываем глаза. Рассказ, несомненно, добрый, милый и гуманистический посыл в нем есть. Но сюжет страдает из-за затянутой экспозиции, строго говоря, ужасно банальной. Такое я уже точно где-то читала. К тому же, туземцы описываются так, будто мы смотрим на коренное население Центральной Америки глазами бывалого конкистадора. А последний индейцев за людей наверняка не считал. Очень сложно верить в гуманистические качества персонажей, когда в них не верит сам автор, и описывает их только потому, что «так должно быть»*. Особенно, если учитывать, что и сознательный дядя Истомин вышел не очень-то центровым и ярким персонажем.

* Когда критик злой и не выспавшийся, он таких героев обзывает «картонными». Но судьи злыми не бывают, так что я обзываться не стану.

Мотылек

К теме претензий не имею, так-сяк она в рассказе раскрывается. К сожалению, высоко оценить рассказ не могу, ибо автор принес кровавую жертву эмоциональной подоплеке. Прирезал, как ягненка, логику и научное обоснование. Да, там обреченность, лубофф, и слезный конец. Наверное, большинству женской читательской аудитории сносило крышу от этих страданий и страстей. Но я, может быть даже и в силу некоторой черствости, закрыть глаза на бессмысленность действий Великой Матери и бессмысленность ответных действий человечества, просто не могу. Да и очень уж непривередливым должен быть читатель, чтобы с восторгом воспринимать душевные метания героев, и не задумываться над тем, например, почему Великая Мать в силах поддерживать механизм генетической памяти, но не может прервать апоптоз, с которым даже наши биоинженеры пытаются справляться на клеточном уровне?

Да, за эмоциональный накал в конце рассказа, я не могу не выразить автору огромный респект. Но фантастика в этой любовной истории была третьей лишней.

Он сказал, ты поймешь

Пожалуй, единственный рассказ из дюжины финалистов, который пришлось читать в несколько подходов. В основном, конечно, потому что я не люблю сказки с маленькими детьми в главных ролях, написанные на конкурсы для взрослых. Уж очень это все как-то… Нечестно?

Ох, ну это же ребенок! Ах, ну это же так по-доброму! Ой-ой, такое милое, маленькое, отважное существо, которому доверили судьбу целого мира!

Знаете, есть два маленьких отважных существа, кем я могу бесконечно умиляться. Одного зовут Бильбо, второго – Фродо. А прикрывать детской сказочкой примитивизм идеи и недоработки сюжета, вкупе с каким-то странным стилем... Нет, это у меня никаких положительных эмоций не вызывает.

Кстати, начало у автора вышло на удивление удачным, на мой взгляд. Самостоятельный мальчишка, который сам по себе мне даже в чем-то импонирует, и загадочный тип с неведомым артефактом. Было в этом что-то интригующее. Но потом возникли потусторонние путешествия и смутные личности, а когда замаячил бессмысленный конец всей этой истории, стало совсем грустно.

Для всезнающего демиурга бог, собирающий досье на проштрафившийся мир, слишком полагается на волю случая. Информация ценна, когда верифицирована, а здесь и выборка слишком мала, и источник не благонадежен.

Еще больше раздражает в подобных сказках стремление авторов пофилософствовать. Так сказать, вскрыть язву загнивающей реальности. Через нежелание взрослых нести солнце по назначению, нам пытаются показать нежелание людей принимать ответственность. Но, видите ли, если углубиться в проблему, только принимая груз ответственности, человек и может повзрослеть. Отправиться непонятно куда, непонятно зачем по своему желанию может либо ребенок, либо бомж дядя Петя.

В связи со всем вышесказанным, смею выразить надежду, что судьбу нашего мира, когда придет время, будут решать каким-нибудь другим, более надежным способом. Возможно, бросят кости, или, как в одной из серий Южного Парка, отрубят курице голову и посмотрят, где упадет ее тушка.

Ласкающий лезвие

Знаете, читая «Ласкающий лезвие» я прямо физически ощущаю жгучее желание автора написать настоящий фантастический рассказ, воздвигающий на пьедестал попранные в современном социуме общечеловеческие ценности. В чем-то это автору даже удается. Несчастный уродец, очевидно, метафора среднестатистического, ничем не примечательного обывателя-трудяги, на котором и держится мир. Его даже жалко, да и умирает он поэтично. Но вот композицию рассказ получил рваную, непонятную, без разделений и переходов, будто писался рассказ в Блокноте и с телефона. А еще куда-то пропало обоснование. Зачем в недружелюбных условиях необитаемых планет и спутников работают биороботы более-менее понятно. Но зачем их потом сразу утилизировать? И зачем посылать за ними специально разработанного убийцу, когда можно было бы заложить все необходимые механизмы самоликвидации в генетическом коде?

Гробокопы

У автора в процессе написания, как мне кажется, первой появилась (а может, и в загашнике где валялась?) идея про собирателей костей. Мрачно, оригинально, вполне логично. Руны на костях, кости в людях, люди в гробах. Где-то под сердцем автор держал и главного героя – хорошего парня, мастера своего дела. К вот этим двум несущим балкам и пристроили Чистилище, Богов, цель и идею. Именно что пристроили. Что-то ветхое, ненадежное, что снести не жалко. Останутся только кости, гробокоп и безнадега, о них можно и что-то новое написать.

По большому счету даже не можно, а нужно. Потому что эти элементы заставляют увлеченно читать рассказ до конца. А вот кривоватая идея о просьбе-вопросе-искуплении (автор и сам не определился, потому цель героя и не ясна), инородный элемент сюжета в виде любви к красотке (в Чистилище тоже есть спрос на глуповатых блондинок) и ни о чем не говорящая концовка (с бессмысленной мхатовской паузой в конце), читательский азарт расхолаживает.

Геноморф

Мне понравилось, правда. Чудесный, образный язык. А эти описания природы! Будто сидишь на разогретой солнцем полянке. Очень уютно и тепло, как в детстве. Поневоле понимаешь геноморфов, которые стремятся воссоединиться с окружающей средой, освободиться от условностей и выйти, наконец, за рамки затянувшегося, потерявшегося всякий смысл эксперимента.

Но, почему-то автор своих героев не понимает, всячески осуждает и читателя призывает к тому же. Что плохого в превращении, если вокруг одна безнадега? Хотя, возможно, у меня просто не достает гордости за человеческий род, чтобы настаивать на его продолжении всеми способами.

Копья ломаются по поводу уместности в рассказе сюжетной линии Моби Дика. Мне не понравилось. Нет, вообще говоря, кит это интересно. Но в рассказе он — инородная деталь, как крошка в постели.

Концовка тоже подкачала. Коли уж начал играть на эмоциях, нечего заниматься прямым декларированием идей. Дайте читателю самому сделать выводы.

Пьяные вишни Эльдорадо

Кажется, я догадываюсь, откуда растут уши у такого, на первый взгляд, оригинального допущения про кактусы и ящеров. Гриб рода офилокордицепс внедряется в организм муравья-древоточца, влияет на его нервную систему, заставляя ползти в подходящее для размножения гриба место, где он и начинает спороношение. То есть, оригинальность рассказ подрастерял, но в активе у него все еще остаются хороший (при условии дополнительной вычитки) язык, адекватные, хоть и несколько шаблонные персонажи и пикантная концовка. Сомнения вызвала разве что фактическая принадлежность главного героя к братии ученых (уж скорее промышленных шпионов с необходимыми навыками), но в общем-то рассказ можно назвать крепким середнячком, а уж если автор ничего не знал о муравьях и грибах, вытянув задумку с нуля, то и четверка с плюсом будет уместна.

Сидя на белой полосе

О, надрыв и яркость повествования впечатляют! Хоть убейте, но у меня стойкие ассоциации со стилем Шимуна Врочека. Отдельный респект и за тематику – автор рисковый парень, потому как написал текст, который не представляет интереса для широкой аудитории, а у многих просто вызовет отторжение. К счастью, я футболом умеренно интересуюсь, потому рассказ оцениваю в целом положительно. Другое дело, фантастика здесь была особо и не нужна, тема находится лишь в отголосках, и, кажется, этому чудесному произведению участие в конкурсе только мешает раскрыть свой потенциал полностью.

Красная стрела

Дельная фентэзи-заготовка для чего-то большего. Честно, я бы с огромным удовольствием прочитала продолжение. Есть мир, есть герои, да какие! А сцена в конце (не назову концовкой, потому что ее-то рассказу и не хватает) просто опаляет накалом! Но нет цели, нет достойной предыстории, да и мотивации к побегу не выглядят такими уж логичными. Не понятно, почему девушку нужно отдавать в гарнизонные девки? Неужто войт не найдет средств на содержание собственной дочери? Не понятно, зачем нужно было отдавать кинжал-улику, и почему все вскроется так быстро, что нужно ноги в руки и бежать. Но очень живые персонажи дело исправляют. Если этому найдется достойное продолжение, я буду только рада.

Свобода слова и печали

Как раз тот случай, когда простота не связана с примитивизмом. И сюжет не слишком замысловат, и идея Гласа и Слова не кажется такой уж оригинальной и новой. Но как же прекрасно написано! Такую красоту не хочется разбирать по косточкам. Я и не буду. Только поблагодарю автора за чудесный рассказ.

Среди сосновых игл

Девяносто семь работ на конкурсе, и почти каждый автор старается привнести нечто оригинальное, выйти за рамки заданной темы, чтобы не казаться банальным. А в моем рейтинге побеждает рассказ, который вписывается в тему буквально и просто, но при этом идеально.

С технической точки зрения «Среди сосновых игл» выигрывает за счет прекрасно выверенной динамики, ведь в столь коротком объеме правильно проиллюстрировать эволюцию взглядов и внутреннего мира очень сложно. Тем не менее, автор не сбился на суетливое описание, не позволил себе проронить лишнее слово, и донес до читателя идею только лишь через поступки и мысли героев.

С эмоциональной точки зрения рассказ покорил своей атмосферностью. Я их слышу. Слышу, как шепчутся между собой древние, уставшие боги – так скрипят потревоженные ветром стволы старых сосен, шершавые и теплые. Обретение знания, утеря веры, и тепло охряного костра сменяется багровым теплом жертвенной крови. Благими намерениями выложена дорога в ад. Только существует ли он для богов?

«Мир не совершенен», – признаем мы, пролистывая криминальные сводки. Маньяк снова убил, вор снова украл. «Мир не совершенен», – вздыхаем мы, проходя мимо старушки, стоящей у перехода с протянутой рукой. Старая история: дети бросили, а пенсии не хватает даже на еду. «Мир не совершенен», – брезгливо морщимся мы, переступая через пьяное тело алкаша Сереги, развалившееся поперек лестничной клетки. В грязной квартире его ждет уставшая от свар жена и двое полуголодных ребятишек. Но и это не редкость. Тысячи таких.

«Мир не совершенен» — чудесный костыль, придуманный специально для взаимодействия с нашей реальностью, обманчиво крепкий щит «здорового цинизма», прикрывающий нас от невзгод окружающей среды. И опираемся, и прикрываемся. Куда деться? «Не мы такие…» Да.

Но есть человек, которому этот мир встает поперек горла. Которому не нужны костыли и хлипкая защита. Этот человек не рыцарь, не супермен и не Избранный. Пара-тройка железных принципов, десяток детских страхов, полдюжины подростковых комплексов, одна старая тайна, одна старая безответная любовь, одна бывшая жена, гора одиночества и тяжелый камень совести. А кто сказал, что для совершения героического поступка нужно быть героем?

Именно таким Сергей Демьянов сотворил своего Кирилла – в палитре сомнений, кистью надежд на холсте жгучего, как соль в открытой ране, ощущения несправедливости. Будучи некромантом, Кир не идет на поводу у природы, предпочитая действовать на стороне хороших парней – помогает искать людей, расследует убийства, уничтожает стайную и одиночную нежить. Не любит вампиров и… некромантов. В такого человека хочется верить, правду в его устах хочется слушать, а его проблемы поневоле принимаешь близко к сердцу. И не нужно оглядываться на жанр книги, надеясь на сказку с туманными аллегориями. Все предельно четко и ясно. Вы сами удивитесь, сколь размыта граница между безнадежным рабством поднятого зомби и столь же безнадежной видимой свободой банального московского гастарбайтера, между злым и голодным вампиром и привычным для наших реалий четким пацаном из подворотни. И что особо ценно: автор не навязывает истину, а лишь дает пищу для размышлений, концентрированную и питательную, как армейский сухпаек.

Но кроме морально-этического посыла, реалистичного героя и тяжелой атмосферы, до зубовного скрежета резонирующей с происходящим, есть еще и техническая (даже технологическая) сторона дела, о которой сложно умолчать.

Авторский стиль узнаваем и вполне оригинален, хотя влияние Гамильтон и Батчера очевидно и во многом обусловлено жанром. Однако, акценты, которые авторы обычно расставляют в конце смысловых сцен, разбросаны по тексту слишком густо, слегка понижая удобочитаемость и придавая книге излишний налет героического пафоса. Я не могу сказать, что они совершенно не нужны, но стоит подумать об уменьшении их концентрации.

Динамика повествования, как это часто бывает у молодых писателей, неравномерна. Один из главных недочетов – топтание на месте, перемалывание раз за разом одних и тех же размышлений. Уже на первых страницах мы уясняем для себя, сколь прочны принципы героя и почему для него они так важны. Не нужно постоянно к этому возвращаться, иначе складывается впечатление, что в сознании Кира есть потайной ящичек со стеклянной дверкой и надписью «Разбить в случае критической ситуации». Раз за разом стекло крошится, и патефон, спрятанный в недрах шкафчика, начинает хрипеть старой, заезженной пластинкой.

В романе неожиданно простой сюжет, по большому счету основанный на цепи ничем не обоснованных совпадений. Напомню: место действия – Москва, один из крупнейших мегаполисов мира. Какие-то причинно-следственные связи должны были свести персонажей в каждом конкретном моменте времени и пространства. Но нет, герой блуждает в тумане, попадает в тупики, игнорирует факты и даже не пытается выстраивать рабочие гипотезы, которые свойственны качественному нуару, а на нужных людей Кирилл зачастую натыкается по воле слепого случая. Как это ни странно, но в изначально детективной книге не так уж много детектива. Многие ниточки сплетены рыхло, узелки развязаны, и концы уходят то ли в воду, то ли в молоко. Удивительная небрежность для столь старательного и, не побоюсь прослыть голословной, талантливого автора.

И все-таки, есть в книге моменты настолько эмоционально насыщенные, настолько яркие по смысловой нагрузке, что очевидные просчеты уходят на второстепенный план. Отзыв на произведение зачастую пишется для того, чтобы читатель мог понять, стоит ли книга прочтения? И вышеупомянутые моменты дают на этот вопрос однозначный положительный ответ. Но у начинающего автора наверняка есть еще один вопрос – стоит ли писать дальше? И, хотя решает каждый сам для себя, думаю, я не первая и не последняя, кто скажет, поднимая большой палец вверх:

– Автор! Пиши еще!

Потому что качественных книг очень мало, а правильных книг еще меньше. Потому что мир действительно не совершенен. Потому что плохих парней очень много, а хороший некромант всего один.

Я не поклонник переводной литературы. Я не люблю ее даже не из-за халтурной работы переводчиков, и не из-за популярной зарубежной тенденции писать тяжелое, классическое фентези, к которому я отношусь весьма прохладно. Я не люблю зарубежную фантастику из-за ментальности, которую вкладывают авторы в книги – она мне чужда. Не люблю ее за способ построения мыслей, за стилистику высказываний персонажей, за аллюзии, которые мне не понятны.

Первая книга цикла Джима Батчера «Досье Дрездена» — «Гроза из преисподней» стала для меня открытием. Да, здесь была простая интрига, и слегка карикатурные персонажи. Не было глубокой задумки и неразрешимой моральной дилеммы. Но упрощенные детали первого в жизни автора романа были добротно сделаны и плотно подогнаны друг к другу. И в моей душе зародилось то самое, первое впечатление от прочитанной книги, которое позволило мне сделать вывод: это хорошо.

Это хорошо, потому что у каждого в жизни находится время для того, чтобы собирать камни и для того, чтобы их разбрасывать – время для того, чтобы читать хорошие книги для ума и сердца и время для того, чтобы читать хорошие книги для собственного развлечения. Кто-то лишает себя последних под предлогом того, что жизнь коротка, а хороших книг слишком много. Кто-то читает для развлечения книги псевдоюмористов из серии ЮФ. Выбор у каждого свой. Но если Вы ищете чего-то особенного, чтобы скоротать десяток вечеров в компании легкой, но добротной книги – серия «Досье Дрездена» для вас.

Отличительная черта цикла – постоянная эволюция. Здесь нет места застою: развиваются герои, мир, а самое главное – развивается автор. Когда вы слышите, что в цикле двенадцать книг и на подходе тринадцатая, наверняка у вас в голове сразу появляется картинка со злобно хохочущим автором, который перебирает алчно дрожащими руками стопки стодолларовых купюр, полученных при впаривании литературного вторсырья глупым непритязательным читателям. К счастью, Джим Батчер не таков. О, нет. От книги к книге он становится лучше, и даже во время творческого кризиса (тогда он писал десятую книгу цикла «Маленькое одолжение») он старается быть честными с читателями, объясняя всем в предисловии – да, это были нелегкие времена. И, наблюдая промахи автора, мы понимаем – он постарается не допустить их впредь.

Цикл Досье Дрездена не уникален в жанровой принадлежности. Книги являются сплавом городского фэнтези и детектива, в повествовании которого все довольно просто – хорошие парни ведут борьбу с плохими парнями. Правда, не всегда плохие парни оказываются такими уж отрицательными ребятами, а у хороших находится пара десятков изъянов, которые мешают им вознестись в ангельском облике к небесам. Автор не осуждает злодеев и не возводит добродетель в ранг святости, не давая героям и шанса на самолюбование.

Герои первых книг, кстати, могут показаться шаблонными (отважная полицейская, коварный мафиози, злобный черный маг), но не картонными. Даже используя готовые лекала, автор вложил все силы, чтобы оживить их, дать им верную мотивацию, дать читателю понять психологию их поступков. Главный же герой покорил меня своими понятиями о совести и чести, и даже ввел в мой лексикон такое словосочетание, как «синдром Дрездена», которым я теперь характеризую героев книг и фильмов, которые не могут отказать в помощи, когда она необходима.

Пожалуй, отдельного доброго слова заслуживает мир, в котором происходит повествование. Он не ограничивается одним лишь Чикаго. Почти в каждой книге Гарри Дрезден спасает мир от некромантов, вампиров, разбушевавшихся фейри или от каких-то других зарвавшихся злодеев, и в каждой из этих книг мир в полной мере находит свое отражение. Кстати, возможно, именно этот подход дал мне возможность полюбить Джима Батчера, как представителя американской литературы. Он делится миром главного героя, дает возможность познать его, не навязывая правила и условности.

Многие называют Батчера ремесленником от литературы. Но, в то же время, в его книгах нет четкого расчета на чаяния и пожелания массового читателя. Автор не идет на компромиссы с собой и совестью (и, кстати, в этом он похож на своего героя). Причиной же, по которой первые книги цикла кажутся умело собранным конструктором, довольно прозаична – автор учился создавать целое из готовых деталей, чтобы потом перейти к искусной лепке из своих желаний и возможностей. Не всем дано родиться с золотой ложкой во рту, но иногда и серебряной ложки достаточно, чтобы подарить читателям хорошее настроение. Главное – старание, а уж его-то Джиму Батчеру не занимать.

Критерии для оценки того, или иного произведения при рецензировании могут быть различны. Кому-то достаточно простейшего понравилось/не понравилось, кто-то стремится высказать свои размышления о тех, или иных художественных аспектах произведения. И не слишком часто рецензенты вспоминают о целях, которые ставят перед собой при написании книги сами авторы.

При прочтении первых рассказов складывалось ошибочное впечатление, будто единственным вкладом Алексея Пехова в соавторство стала фамилия на обложке. Далее это впечатление пропало, и я без радости, но с затаенным удовлетворением стала замечать фирменные черты, присущие этому писателю. Среди них можно было отметить динамичный сюжет, не перегруженный лирическими отступлениями, героя – талантливого скоромнягу, который чувствует себя чужим среди своих и своим среди чужих, а также страдающую озлобленную душу, которой ГГ не мог не посочувствовать. Поневоле начнешь задумываться, может быть, правы те тысячи читателей «Заклинателей», которым эта книга напомнила второсортного «Стража»?

Еще один фирменный прием Алексея Пехова – содранный под копирку с реального образца мир. Зачем придумывать что-то новое, ведь можно открыть книгу посвященную культуре Японии (желательно, иллюстрированную), прикупить тур в какую-нибудь восточную страну (чтоб проникнуться, так сказать, атмосферой) и просто воссоздать все прочитанное на бумаге, поменяв названия и имена собственные. Кто сомневается, может почитать о лесе Аокигахара, который живописно раскинулся у подножья горы Фудзи и сравнить его с лесом Гихара, который фигурирует в главе «Следуй за лягушкой». При всех этих стараниях, атмосфера на восточную никак не тянет, потому что восток, даже на мой неискушенный взгляд это не столько мифология и японское звучание имен и названий, сколько мироощущение и философия, который в книге не наблюдается. Книга не смотрится, как результат «вдохновения» авторов японской культурой. Мир романа создан простым отработанным приемом, который был испытан еще в «Мантихоре» и «Пересмешнике».

Герои книги, за исключением главного персонажа, похожи скорее на шахматные фигурки, чем на реальных людей, живых и ярких. Каждой фигурке авторами декларирован свой набор качеств, прав и обязанностей. Авторы аккуратно двигают их по такому же искусственному полю повествования – все смотрится вполне прилично, без сучка и без задоринки. Но именно это заставляет меня перевести роман «Заклинатели» в разряд «Ни уму, ни сердцу».

Картину дополняет нейтральный, я бы даже сказала, стерильный язык, которым написана книга, хотя всяческие стилистические «красивости» однозначно были способны спасти наносную псевдояпонскую атмосферу книги. К тому же, от слова «увалень», которое, кстати, совершенно не подходило персонажу (Гризли не страдал нарушениями координации) под конец действительно разболелась голова, а слово «явно» можно было выкинуть в 99,9% случаев употребления. Это слово, по моему мнению, вообще показывает в некотором роде писательскую импотенцию – автор не в состоянии донести реальность образов и событий и, вставляя очередное «явно» как бы говорит читателю: ну это же элементарно, очевидно!

Повеселила еще и неуклюжесть авторского приема с выражением «а я когда-то читал». Суть его заключается в том, что при необходимости донести до читателя какую-то информацию, один из героев поднимался и начинал всем присутствующим излагать необходимые для повествования данные под грифом «А я вот прочитал/услышал в книге/легенде/манускрипте/от учителей». Забавно, право слово, но этот прием был использован авторами не менее пяти раз.

Так вот, к чему я в начале рецензии упоминала о целях, поставленных авторов и о том, как достижение этих целей должно влиять на оценку произведения рецензентом. Цели, поставленные трио Пехов-Бычкова-Турчанинова, были достигнуты на 100%: из-под их натренированного пера вышла очередная коммерческая штуковина, за которой можно отлично провести пару вечеров. Стоит ли ругать роман за то, что его авторами он задумывался именно таким? Стоил ли осуждать авторов, которые используют ремесленнические подходы для честного заработка? Каждый ответит на эти вопросы по-своему. А мне остается только руководствоваться простейшим критерием допустимо/не допустимо и выставить соответствующую оценку.