Мы торопимся и тянемся ручками вперёд к самому прекрасному существу на свете.
Обнять, прижать, почувствовать трепет и сердцебиение радости.
— Вот так. Давай, переступай ножками. Ещё чуть-чуть, ещё...
Мы идём, невзирая ни на что. Мы падаем и встаём, продолжаем идти. Опять падаем и опять встаём, потому что жизнь впереди. В этих объятьях.
— Иди, милый мой, иди… По шажку раз… По шажку два…
Улыбаемся до ушей, корчим рожицы радости и небольшого отчаянья. Даже язык показываем той неумелости, которая осталась в нас. И идём дальше шажками упругими, слегка пошатываясь.
— Иди, не бойся! Не останавливайся, я же рядом с тобой.
Да, рядом со мной. И мы чувствуем, потому что глубины этого чувства так ярки и бесконечны, что забываешь время. Время, которое ушло на шаги вперёд.
— Вот так. Ещё чуточку, дорогой, ещё самую чуточку!..
Мы почти дошли, почти упали в радостные всхлипывания. Мы готовы разреветься от счастья, от дикого счастья любви и душевной мягкости.
— Ты почти дошёл. Смелее, малыш! Смелее…
Остаётся меньше вечности.
Остаётся совсем-совсем меньше бесконечной вечности для того, чтобы жить.
И в этой вечности безудержной опьянённости ты ощущаешь близость уюта и света.
— Ты дошёл, любимый малыш…
И услышав эти слова, ты плачешь.
Ты плачешь.
Ты плачешь от счастья и протягиваешь руки к потолку, а слёзы маленькими капельками заливают сонное лицо и смятую постель.
Ты плачешь безудержно, радостно. Ты плачешь от близости прекрасного.
В Пути упасть совсем не трудно, куда трудней — ползти-ползти!
Ползти, пока не грянет утро и ты не скажешь всем: "Прости".
Когда всё на свете кажется прогорклым, чёрствым и бескрасочным, то есть два пути: привыкнуть к этому, быть как все и просуществовать до той поры, пока на твоей могилке не появится воодушевляющий сорняк, или же уйти туда, куда другие посметь не могли, сорваться с места, стряхнуть с себя пелену обыденного, умчаться за поиском хоть чего. Хоть чего — чуда, любви, странствий, подвигов.
Варан из числа тех, кому не повезло в жизни, как ему казалось. Простое человеческое счастье ему до сытухи. Прожить до конца и быть винтовым, как его отец? Служить горни, которые барахтаются в радости и радужных деньгах? Я таким не буду, думал Варан, я попробую иначе. Всё повествование — попытка героя вырваться из обычного в невероятное, за что его изрядно трепало и било где только можно. А всё зачем? Затем, чтобы он, герой, обычный деревенский паренёк с потрясающими способностями к путешествиям, смог настигнуть самое чудное и удивительное во всём мире — Бродячую Искру, человека, который делает из простых людей непростых людей-магов. Цель Варана благородная — попросить Искру, чтобы он сделал мир чудесным, каким хотел видеть и он, и его друг-маг Подорожник. Но в итоге и сам герой приходит к такому открытию, что у него не остаётся ни сил, ни желаний делать что-то более. Потому что в итоге он понимает, что он гнался за призрачной дымкой, не понимая, что всё было так рядом. Что жил он в чудесах таких, какие только возможны: чудеса странствий, чудеса любви, чудеса взаимовыручки, чудеса теплых бесед у камина, чудеса красоты! И он, бедный Варан, не видел этого.
Авторы мудры и честны перед читателями. Они почти в каждой странице не переставали твердить между строк одно и только одно: "Чудеса рядом. В самых простых вещах. Откройте глаза, взгляните! Искра — это ВЫ, маги — уже ВЫ!"
Часто мы их не замечаем до самых таких пор, когда чудо не щёлкнет по носу, глаза от боли не откроются — и не увидишь мерцающую Огненную Бабочку удивительного, которая расцветает на твоих собственных ладонях. Твоими собственными желаниями.
облако тэгов
