Не могу сказать, что я избегал читать последнюю книгу Пратчетта. Просто к моменту её выхода, хотя, скорее, уже к моменту смерти Терри, я в принципе не так много читал. Это то, с чем тебя оставляет вечная тревога показаться скучным или недостаточно эрудированным — ты проглатываешь книгу за книгой, но рано или поздно что-то в тебе перегорает и ты просто не можешь заставить себя читать дальше. Полагаю, как-то так и развивается ангедония — при постоянном негативном подкреплении любое удовольствие, которое сулит награда, постепенно блекнет — остается только чувство неудовлетворенности и щелчки кнута твоего внутреннего перфекциониста. Умение встать между ним и собой, отвоевать назад свое право быть скучным или глупым, пришло сильно позже.

Я помню, что новость о его смерти меня тронула, но не так сильно, как я ожидал. Меж тем, даже сейчас я не до конца могу оценить его влияние на меня — книги о Плоском Мире попали ко мне в руки лет, примерно, в десять и, лет до двадцати, я рос на них. Я знаю, что мое отношение к смерти, умиранию вообще сформировано большею частью Пратчеттовским циклом о Смерти (в меньшей — культурными и религиозными особенностями моей родины, хотя, конечно, от этого тоже никуда не убежишь). Многие мои моральные ориентиры выстраивались под влиянием Пратчетта — я далеко не всегда им соответствовал, еще реже — целенаправленно прислушивался, но они есть где-то там внутри. Одна из самых важных вещей — чувство юмора и восприятие смешного были заданы им же.

... Меж тем, я, наконец, добрался до этой книги. И она... ммм.... плоха. Пожалуй, это то, о чем некоторые фанаты Терри стараются не упоминать лишний раз, хотя замечают это — у Пастушьей Короны слабая сюжетная структура, картонные новые персонажи, довольно вялые «постоянные» второстепенные, очень неровный темп и ритм, который оставляет ощущение общей непричесанности книги. После прочтения остается чувство недосказанности, обманутости, неловкости. Это чувство неловкости хорошо знакомо тем, кто когда-либо наблюдал за тем, как увядают близкие люди — ты не можешь не замечать, как ранее простые и привычные вещи становятся для них невозможными или просто до крайности сложными.

Пастушья корона в этом плане почти так же беззащитна, как выпавшая из дрожащих рук ложка с кашей, как орфографическая ошибка в ранее безупречном письме, как забытое имя сына. Именно поэтому она бьет так сильно уже после прочтения, когда рассматривая мысленным взором прочитанное, ты замечаешь, что за утерей лоска гениальности, отточенности, продуманности, не изменилось, осталось то малое, за что ты всегда любил этого писателя. Как надежда на дне шкатулки Пандоры. Вера в то, что урожаю остается уповать на любовь жнеца. Что если долго держать в руке холодную ладонь, она станет теплой. Что любое большое доброе дело строится на сотнях маленьких, даже если самое большое из них — найти в себе сил встать и прибраться дома. Что в мире не сыскать ни атома милосердия, но оно существует все равно. Что можно ощущать себя частью мира, безграничного огромного мира, говоря ему о том, что он — твой, а ты — его.

Прощай, Терри. Я очень тебя любил. Часть меня сегодня осиротела. : )

Помнится, в свое время я видел одну работу, чей сюжет был дико похож на «И грянул гром». Там фигурировала машина времени, трагическая случайность и машина-времени-в-прошлом придавившая Змея. Того самого, с яблоком.

Более глубинное различие, в дополнение к уже перечисленным, я заметил много позже. Восемьдесят процентов того рассказа вертелось непосредственно вокруг машины времени, её механизма, вида и прочих деталей. Концовка же подавалась с явным закадровым «не ожидали!?». Приемы и хитрости возведенные во главу всего.

В ущерб идее, кстати. Очень простой и понятной многим с ранних лет. Многим — со средних. Многим — не становящейся понятной вообще никогда.

«Ты действительно думаешь, что твои действия не имеют значения? Ты правда веришь, что в твое легкомыслие не повлечет за собой последствий? Ты бумажку кинул. Он окурок бросил. Она свой мусор на газон выкинула. А через пару месяцев мы в грязи захлебнемся».

... А они говорят «эффект бабочки отвлечен от реальности». Если бы был отвлечен, я бы жил в более чистом городе, кстати.

С уважением, доведенный до точки волонтер.

Ох. Писать какие-либо отзывы к книге, идейный посыл которой не особо понял — дело заведомо мутное и помордеполучательное, но удержаться трудно.

Определенный отрезок времени, который, впрочем, и по сию пору заканчиваться не собирается, в произведениях Дяченко меня... волновал, скажем так, всем известный фактор «недосказанности».

Это не «додумай сам», потому что посылок к этому нет — отсутствуют обрывки логических цепочек, с помощью которых можно было бы сделать стройную, и более-менее органичную схему, которая объяснила бы ФСЁ. Если вам о чем-то не сказали, значит это тема закрытая — кокетничать, подкидывая намеки и подсказки никто из авторов не собирается, как я понял.

И в определенном смысле это не «use your imagination» — по крайней мере мне хочется в это верить.

Вспоминая «Ритуал» или «Долину совести»... Тогда мне казалось это оправданным. Изящным. Милосердным к впечатлительному читателю, и удовлетворительным по отношению к читателю-пессимисту.

Но Vita Nostra...

После прочтения последней строчки мне очень захотелось побегать по потолку. Швырнуть книгу в стенку. Собрать все томики с упоминанием Дяченок и потащить их в самую страшную букинистику нашего города — я мстю, и мстя моя страшна

Нет, о почитатели сиего дуэта, не готовьте инструменты для вивисекции моей совести, не точите ножи ядовитого сарказма, не... Эээ... В общем, обождите, рискуете прикончить своего собрата, ага.

Дело в том, что мне мало. Дело в том, что я не понял. Дело в том, что мне очень-очень хотелось почувствовать себя таким умным-разумным, вкусившим коктейля «Галактическая Мудрость» со льдом и без закуски. А вот обломали.

И уже понимаешь, что перечитывать книжку опять — бессмысленно, что вот если не дошло с первого раза — все, потерянный ты человек, довольствуйся концептом людей-слов, жалкая ты помарка в тексте, косящая под запятую.

Состояние это не особо приятное. Усугубляется оно тем, что ты неким «внутренним нюхом» чувствуешь, что есть тут нечто трансцендентное, переведенное в имманентное для того, чтобы неофиты могли понять. Дурной из меня неофит.

Не смогу я напечатать долгой и красивой рецензии, не могу задрать нос перед собеседниками с «а я все понял»...

Пока оставляю без оценки. Жду Феи Мудрости, или Капитана Очевидность.

Помнится, ознакомился с работами Сапковского как раз на гребне популярности данной серии. Знаете, невозможно не прочитать те книги, которые тебе наперебой советуют полсотни твоих знакомых, друзей, приятелей.

Небыдло мод он.

Первые страницы шли со скрипом и с гнетущими мыслями. Выглядело все как типичная книжка о «Сером Герое». Ну, знаете, нечто вроде:

«…И тогда Аццкий Воин поднял Мечь и сказал: «Нет, Йя Нибуду Убевать тебя, патамушта это видет на темную сторону силы!» И опустил тогда Аццкий Воин свой Мечь и сказал: «И Спасать Тибя я тоже Нибуду, патамушта эта видет на светлую сторону силы!» И тогда Аццкий Воен почесал затылок своим Мичомъ, и подумал: «А што же тагда мне делать?..» И пашел он по закатной дороге нафстречу сопственной судьбе. Канец»

Таких протагонистов в последнее время до жути много в рядах фэнтези макулат... литературы, и подобные личности неизменно заставляют мой желудок часто-часто сокращаться.

Впрочем, вспомнив затертую истину «Негоже судить о книге по первым страницам» я решил таки прикончить первую книгу, только для того, чтобы потом не получилось «Пастернака я не читал, но мнение имею».

Небыдло мод офф.

А потом… Как-то незаметно для себя прочитал первую книгу. Незаметно для себя достал вторую, и тоже прочитал. Все еще пофыркивал в тех местах, что болезненно напоминали мне о «нет ни добра ни зла», но уже тише и тише…

И как-то очень легко для себя прочитал весь цикл.

Нет, я не могу сказать, что «Ведьмак» заставил меня «задуматься» или «пересмотреть свое бЫтиё». Глубинные смыслы проскользнули мимо меня. Не могу я сказать и о том, что искренне сопереживал героям, беспокоился за их судьбы, плакал и страдал вместе с ними, и все такое. Нет, такого не было. Это как очень интересный фильм, фильм который завораживает тебя своим действом, но… Даже при всех попытках поверить в то, что персонажи живые, они так и остаются для тебя образами, и ничего более.

Но за приятное времяпрепровождение, за легкость чтения и за вкусные места – спасибо.

Хм, я вот все думаю... Интересно, если задать правильный вопрос, не будет ли верным ответом: «42»? Ох, но это уже моя паранойя.

Всегда любил романы-антиутопии. Знаете, это как игра со спичками, щекотка нервов страшными историями. Должен сказать, что после Брэдбери моя страсть к подобным «щекоталкам» несколько приувяла. И вроде бы ничего шокирующего, ничего особо страшного, ничего такого, чего бы я не мог увидеть в других подобных произведениях. Примитивные желания, тотальный контроль, люди без души, люди без надежды, люди-нелюди… Читали, и не раз.

Но что-то все же заставило вздрогнуть. Детали? Мысли? Образы? Что-то из этого, и еще…

Еще то, что мир описанный в книге, в чем-то подозрительно похож на наш.

И все. Кроме этого, без «пророчеств» и гневных восклицаний «посмотрите, мы уже живем в этом мире!» сказать нечего, да и требуется ли?

Nuff said.

Очень... больный рассказ. Пятьсот монет за ткани, тысяча за важные органы, совсем уж астрономическая сумма за «железы». Во сколько «настоящие люди» оценили бы душу?

... А вообще, несколько забавно то, что среди «настоящих» людей и людей «эрзац» воистину настоящими оказались последние.

42.

Кх-м. Нет, недостаточно. СОРОК ДВА.

И на этом отзыв можно было бы и закончить, но тем не менее...

Это не просто юмор. Это юмор с ТАКИМИ аллюзиями, что кажется, будто бы ни одна спорная научная мысль не обойдена вниманием в данной книге. Возможно, именно поэтому некоторые шутки так и остались для меня тайной великой. Буду надеяться, что когда я возьмусь перечитать серию вновь, часть из того что для меня было закрыто наконец откроется… И подарит еще несколько минут истерики.

Это не просто юмор. Это юмор, что наполняет диалоги неким очарованием, которое я мог бы сравнить с диалогами того же Пратчетта. Они «живые», пусть даже и никому не пришло бы в голову сказать такое в жизни непосредственно. Они красочны, ярки и вкусны.

Это не просто юмор. Это юмор, который сбивает с ног… Своей абсурдностью. Парадоксальностью? Вогонно… Так, этого я не говорил. Объяснить трудно, но описать можно только ступором, в который то и дело впадаешь, перечитывая одну и ту же строчку по нескольку раз.

Это не просто юмор. Ибо СОРОК ДВА.

Х:

Я вспомнил как готовился к первой операции недавно)

У:

И схоже? *с интересом*

Х:

Чертовски. Я проторчал полночи над справочниками и монографиями, а на утро не помнил ничего. Но когда оказался перед пациентом кто-то взял меня под руку и повёл так уверенно, что я даже офигел

Это так, кусочек из впечатлений человека-медика, которого я наконец-таки заставил прочитать этот Булгаковский цикл. Не правда ли, прелесть, м? Но, кажется немного отвлекся от темы.

__

Говорить о том, что цикл «жизненный» или, наоборот, «нежизненный» я не стану. Ибо вопроса бы как бы и не стояло – «Записки» выигрывают именно реалистичностью, живостью образа, образа в который ненужно верить, ведь ты его и без этого фактически видишь перед своими глазами.

Лязг металлических медицинских инструментов, всем знакомый «запах больницы», вой зимнего ветра за окном…

Словом, фразы «трудно представить» об этом цикле вряд ли можно услышать.

Именно благодаря этому, мне сильно хотелось наорать на дурацкую набожную бабку из «Стального горла», именно благодаря этому я сопереживал и волновался за девушку «попавшую в мялку» и за Лидку…

Реалистичность здесь заставляет задуматься. После «Звездной сыпи» я, наконец, начал уделять своему здоровью больше внимания, ведь «авось» может и не сработать. «Морфий», честно говоря, заставил меня ужаснуться и в очередной раз сказать себе «никогда-никогда». «Я убил» — это отдельная история. Небольшой диалог, перед самой фабулой, кардинально меняет взгляд на всякого рода осуждения врачей, на махания клятвой Гиппократа перед их носом... Да и сам цикл изменил взгляд на медиков, на их трудную, и, в чем-то неблагодарную, работу. Стоит ли говорить о том, что теперь дяденька Малахов и прочие ересиархи от уринотерапии вызывают стойкое отвращение?

Скучно. Скучно-скучно-скучно. Чем дальше я читаю правила, тем сильнее мне кажется, что энтропия все же влияет на литературу.

Нам, разве, не говорили что 10 правило будет совсем-совсем-совсем последним? До выхода этой книги тем и жил. И уже предвкушал тот момент, когда протагонист наконец истребит всех злодеев-извращенцев (интересно, а что бы подумал Фрейд, почитав пару-тройку Правил?) насаждающих террор и насилие, и в перерывах предавающихся самозабвенным сексуальным непотребствам. Когда же наконец несчастная Кэлен дождется своего Искателя Истины (мотивация поведений которого, от книги к книге (после пятого правила) становится все маразматичнее и маразматичнее), «что ненавидя магию использует её и использует, использует, использует... « (с)

Наверное, все дело в том, что очередной рояль экс кусты уже не удивляет. Наверное, дело в том, что все возможные вариации издевательств над героями уже опробованы, и вызывают ощущение скуки.

Собственно, до десятого правила тем и жил. Почитаю одинадцатое и вздохну спокойно.

«Надо бы найти эту дурацкую бабочку, и вырвать все её чертовы крылья — знаете, что страховка не покрывает ущерб за мой домик на побережье?» (с) Что-то очень левое.

Символ... Символ... Нет, правда, хоть и термин появился позже, но все равно создает просто поразительную аллюзию. Видится в этом какая-то ирония.

Что до художественной ценности лично для меня... Поскольку сам рассказ несколько нетипичен для Брэдбери (опять же — мне кажется), я его воспринял довольно-таки слабо. В этом плане, мастером удивления стал для меня Шекли, но никак ни сей безусловно гениальный писатель. Хотя — веха, первое, притча во языцах.

Есть у меня такой уголок в книжном шкафу… Там немного книг, и все они стоят особняком, отдельно. «Овод» Войнич, «Маленький принц» Экзюпери, «Зеленая миля» Кинга и стопка распечатанных на старом принтере рассказов, которые неизменно заставляют всхлипывать. Среди них, в самом низу стопки, несколько листов скрепленных степлером. Помнится, никак не мог найти ни одной антологии, которая включала бы этот рассказ. Может, плохо искал. Может, просто вот так вот сложилось.

Как вы, наверное, могли догадаться, книги и рассказы из этого уголка собраны там потому, что могут заставить меня заплакать. Более того, поставлены они там потому, чтобы я мог без каких-либо долгих поисков их найти и прочитать.

Чаще всего, рука тянется туда в особо паршивые моменты жизни, в моменты сплина и меланхолии. Так всегда – поплачешь, и вроде бы легче становится. Ну, почти всегда.

Это «почти» относится именно к «Цветам», так как после очередного прочтения этого творения, мне никогда не становится легче. Только еще тяжелее и неприятнее. Обиднее, если есть такое слово.

И эти ощущения никуда не уходят. Ни разу я не зевнул, не словил себя на мысли о том, что «уже не цепляет» и «притерлось». Нет, совсем не было.

Читаешь последний абзац, постскриптум и плачешь как последняя институтка. Кусаешь губы, и в сотый раз обещаешь себе с завтрашнего дня быть добрее, быть более мягким с людьми, близкими и незнакомыми. Быть хорошим.

Об этом потом забываешь, выверяется это из памяти другими делами, событиями, мыслями. Но иногда об этом вспоминаешь. Дай то Бог, что вспомню о Чарли, когда подниму камень. Когда буду насмехаться над кем-то. Когда очень сильно захочу сделать кому-то больно.

Я очень на это надеюсь, правда.

Прежде всего, несколько «не». Эта книга не будет поражать вас глубоким (или даже «глубинным») смыслом и философией. Эта книга не порадует вас тонким и изящным юмором (его еще многие называют «ненавязчивым»), который так полюбляют многие фанаты Вудхауза, Пратчетта и иже с ними. Вообще, эта книга не предназначена для «жонглеров китайскими палочками» — скорее она вызовет у них, как минимум, пренебрежение.

Приходится признать, что эта книга проста, незатейлива, но вместе с тем легка в прочтении и ОЧЕНЬ смешна (прежде чем кидать топорами, вспомните о субъективности вселенной, м). Именно поэтому, если вы хотите посмеяться и неплохо скоротать вечерок-другой — почему нет?

Ммм... Это книга о ведьмах. И о волшебниках. И том, почему не бывает девушек-волшебников, равно как и мужчин-ведьм. Ах да, еще здесь говорится о Тех-Кто-Смотрят-На-Нас, и как правильно использовать магию. Ну, или не использовать — на ваше усмотрение.

ВНИМАНИЕ! Спойлеры. Очень много спойлеров. Сделайте выбор сейчас.

А что если завтра война? Нет, не так. Что будет, если завтра ваша жизнь изменится настолько, что очень легко сойти с ума? Так четче, но немного неверно. Что если завтра вы будете на грани смерти, на грани сумасшествия, на грани истерики и отчуждения от реальности? Что будет, если завтра вы увидите Туман?

К счастью или, возможно, к сожалению, но мы редко задумываемся сакраментальными вопросами вроде «а что если завтра». Имеется ввиду: «Что если завтра жизнь резко изменится». Еще более редко мы задумываемся о «Что если завтра жизнь резко изменится в худшую сторону» — но такова наша природа, как бы пафосно это не звучало. Нет никакой логической причины для того, что бы думать о таких глупых ситуациях. Стивен Кинг убедительно показывает, что причины все же есть. Если на минутку представить…

Что мы делаем после любых катаклизмов, наподобие землетрясения, бури и так далее? Отходим от страха, оцениваем степень разрушений, подсчитываем, покрывает ли страховка нанесенный ущерб. А потом? Потом конечно живем дальше. Едем в магазин – нужно запастись провизией, разнообразными мелочами, которые вдруг стали так нужны. Но, уезжая из дома, проглатываем смутное беспокойство – что-то все же не так. Для Дэвида Дрэйтона, героя книги, все действительно сложилось «не так».

Да. Главным «злом» произведения действительно являются не чудища и не разнообразные дяденьки с бензопилами. Но туман. И «что-то» в нем. «Там что-то есть. Там что-то движется. Но я этого не вижу, и мне это не нравится». И очень страшно сделать шаг в этот туман, ведь действительно неизвестно что там с тобой случится. Во всяком случае, ясно, что ничего хорошего не предвидится. Но этого мало, и это все еще неизвестность. А за стенами этой клетки-супермаркета у тебя остались близкие. И оттого неизвестность очень сильно хочется развеять.

Если я закрою глаза, и очень убедительно скажу что этого нет — этого не будет. Если я убедительно докажу, что земля плоская – она станет плоской. И это очень милая философия, в которую так хочется верить. Ведь Вселенная скажет мне: «А, да? Извини, я ошибалась. Конечно же, все так, как ты сказал». И так будет, но только если я сумею пережить все это, для того, что бы как следует подумать над тезисами и доказательствами.

Но для этого слишком мало времени. И кроме пустых решений, есть еще много-много другого. Есть близкие люди, которых нужно защитить, попытаться оттолкнуть неизвестность, дать немного надежды, не позволить им умереть.

…

Когда-нибудь кончится. Жаль что неизвестно как именно. Потому что тут все на грани. На грани сумасшествия, на грани смерти, на грани надежды, на грани смысла и бессмыслицы. Во что верить? Что делать? Куда идти? Стоит очень быстро найти правильные ответы на эти вопросы.

Последний вопрос, что называется на засыпку. Только тем, кто прочитал произведение, и, вполне возможно, захочет прочитать его вновь.

Вы?

Очень редко я испытываю странное и опустошающее ощущение внутри себя. Особенно редко – после книг.

Тем не менее, приходиться признать с неким суеверным страхом – «Хромой судьбе» удалось создать подобное ощущение. Удалось вывернуть меня наизнанку, заставить сжаться перед тем безнадежно серым миром, который показывают нам братья.

Но, это все шаблонные, пусть даже и правдивые, фразы. Давайте будем считать, что это вообще не было написано.

Не согрешу против истины, сказав, что оба мира, приведенные в книге – довольно таки отвратительны по своей сути. Оба неприятны, оба пропитаны такой подавляющей безнадегой, что выть хочется и, часто приходилось бороться с приступами выкинуть книжку, ибо лично для меня «Хромая судьба» стала очень тяжелым произведением.

И если мир «Гадких лебедей» давит на психику бесконечным дождем, запахом сырости и режущими по живому мыслями, то мир г-на Сорокина (я не могу признать что это наш мир) бьет бытовщиной, некой едкой составляющей всех событий.

Слова, слова, слова…

Перечитывая отзыв, понимаю, что не смог сказать и о доле ощущений, которые могут быть вызваны этой книгой.

Если вы не боитесь того, что ваше восприятие может измениться (в чем-то даже в корне) – прочитайте. Если вы не боитесь того, что вам подадут множество колких и неприятных мыслей «для рассуждения» — прочитайте. Если вы не боитесь увидеть вариацию будущего, которая заставит вас этого самого будущего немного побаиваться – прочитайте.

Стазис — это плохо. Когда ты достигаешь стазиса, когда ты останавливаешься, твой разум начинает вариться в похлебке из прошлогодних встреч, вчерашних обещаний, цикла повторов, затертых мыслей, исполненных желаний, желаний которые никогда не исполнятся, «рефлексии», «размышлений».

Не останавливайся, иди вверх по эскалатору ведущему вниз. Иначе, он приведет тебя на Конечную.

Да, это снова совершенно предвзятый фанат Терри. Да, снова со своими дифирамбами. Да, киньте в меня чем-нибудь тяжелым. Да, он опять без отзыва, но со слюнявыми воплями.

Спасибо вам, Терри. Спасибо за любовь Жнеца, спасибо за Билла Двера, спасибо за то, что это действительно была его Жизнь — и тем она ценна.

Спасибо вам за жизнь после смерти, спасибо вам за слова без капс лока, спасибо за «ДА» в полстраницы и за ветер в полях с посевом.

Спасибо, спасибо, спасибо.

АААА!!! Все! Больше не буду ставить спойлеры! Больше не буду, больше не буду, больше не буду... АААА!!!

А если серьезно, то это без преувеличения, одна из самых любимейших моих книг у... Вообще. О вкусах не спорят, разумеется. И тут мне сложно придерживаться какой либо объективности и «отстраненности».

И чтобы не провалиться в пучину визгов, дифирамбов, панегириков, восхвалений, од...

Скажу только то, что из этой книги, вы можете узнать чем именно отличаются осы от пчел, чем полезны игры с камушками у края океана, и какое железо ценнее всего.

Из всех причин, по которым люди, в один прекрасный момент начинали дубасить друг друга дубинами, особо выделяются лишь несколько: «Потому что он претендует на мое», «Потому что он не похож на меня» и «Потому что мне нравится дубасить людей дубинами».

Книга о людях, дубинах, и о том как их правильно НЕ использовать.

Nuff said.

Pathos mod on.

Итак, это Пратчетт. И Ведьмы. И Сказки. И зеркала. Нет, Зеркала. А еще здесь есть Летающие Домики, и, черт возьми, Эта Треклятая Бабочка с Крыльями.

Всего этого уже достаточно чтобы неплохо провести пару вечерков, обновить свой арсенал афоризмов парочкой остроумных фраз, или уменьшить количество свободного места, на полке с добротно написанными работами.

И неплохо бы было остановиться на этом, но если посмотреть чуть глубже, так сказать «между строк» (не вздрагивайте так, я сам понимаю что звучит глупо)...

То становится слегка неуютно. Ибо кое-где, за красочными узорами шуток, проскальзывает нечто очень холодное, нечто очень грустное, и нечто очень страшное.

Такое же холодное, как глаза Ненастоящих Принцов, такое же грустное, как вой Серого Волка, и такое же страшное, как внутренности зеркального коридора.

Pathos mod off.

Dixi.