Мемуары третьей жены Филипа Дика, которая прожила с ним шесть лет, состоят из трех частей. Первая часть как раз описывает совместную жизнь с фантастом и одним из самых влиятельных писателей второй половины XX века. Это самое уязвимое место книги, но, пожалуй, и самое интересное. Отношения между тогда еще женатым на своей второй жене Диком и недавно переехавшей в тот городок, где жил Дик, молодой вдовой с двумя детьми Энн начались легко. Энн и Филип были интересны друг другу, а Энн еще и питала страсть к литераторам (ее покойный муж был поэтом). Ради Энн Дик без особых проблем разводится со своей женой, а новой женой делает Энн. За эти шесть лет совместной жизни Диком были написаны Confessions of a Crap Artist, Martian Time Slip, The Man in the High Castle, The Game Players of Titan и другие книги. Дик часто включал эпизоды из своей жизни в собственные книги. Энн тоже была прототипом многих героинь романов Дика. В эти же годы произошел и один из самых переломных моментов в писательской карьере Дика:
Phil’s agent submitted the Confessions manuscript to Knopf. Alfred Knopf personally wrote to Phil saying he was interested in publishing the novel if Phil would rewrite the last third to make the female character more sympathetic. He compared Phil’s writing to that of Salinger, Roth, and Mailer, the three top novelists of that time. We were both thrilled – but Phil said, “I can’t rewrite this novel. It’s not that I don’t want to, it’s that I’m not able to.” This is a big clue to Phil’s writing. At the time I was disappointed that Phil wouldn’t or couldn’t take advantage of this fantastic opportunity, but it was his novel, his career, his decision. Of course Knopf didn’t buy the novel.
Возможно, продай тогда Дик этот роман Нопфу, мы бы не увидели Стигмат, Человека в высоком замке, Лейтесь, слезы, но увидели бы другого Дика.
Энн поначалу восхищалась работоспособностью мужа, гордилась, что он довольно известный писатель, но позже все стало меняться. Романы Дика становились все тревожнее, мрачнее, да и сам писатель менялся, постепенно теряя контроль над собой. Энн пыталась спасти брак, но спасение семьи могло стоить Дику части себя. И именно из-за этого не стоит доверять всему, что написано в этой книге. Это все-таки воспоминания обиженной женщины, оставленной, брошенной. Энн занимает здесь твердую позицию: я права во всем, семья распалась по вине Фила. А эмоции, как известно, часто заслоняют правду.
Не стоит верить и самому Дику, который сам был мастер на выдумки. Он делал свою жизнь похожей на свою книги, а свои книги похожими на свою жизнь. Более объективными в книге выглядят последующие части, где Энн Дик на основе интервью и документов восстанавливает детство Дика и его жизнь после развода с ней. Автор охватила большое количество источников, включая остальных жен Фила, чтобы показать читателю наиболее правдоподобную картину событий. После развода с Энн жизнь Дика, однако, принимает настолько сюрреалистические очертания, что оставшиеся две трети книги читаются скорее как фикшн, нежели нон-фикшн.
В конце жизни Дик превратился в посмешище: он страдает различного вида умственными расстройствами, становится параноидален, непоследователен. Великий писатель, заблудшая душа, становится сам героем своих же романов. Он, однако, прожил так, как хотел. А мы наконец-то узнали, какой была жизнь великого творца.
В своем втором сборнике стихов Дженнифер Гроц смотрит на людей и урбанистический пейзаж современного города. В одном из интервью Гроц отметила, что старалась в этой книге быть более объективной. И действительно, поэт здесь почти сливается с миром. В первой части книги большая часть стихов о городе, и в них почти нет авторского «я». Город в поэзии Гроц не мифологизируется, он остается тем, что он есть в предельно материальном смысле: стены, дороги, запахи, цвета, конечно, люди.
The city would begin as slowly as the old man in a brown fedora making his way down the street, a walking stick in one hand and the arm of the elderly woman beside him in the other.
Автор много путешествует, и это отражается в стихах Гроц. Иконы, Таун-Сквер, монашка, брейк-дансеры, уличный театр – все это привозит с собой автор из путешествий, помещая в стихи.
I can’t make out their words, but I’m thinking about an actor who bequeathed his own skull to the Royal Shakespeare Company to serve as Yorik’s in the graveyard scene,
wanting perhaps to serve later Hamlets in this modest way, having spent many nights holding up a plaster copy and looking deep into the empty eye sockets, open jaw.
Вторая часть книги составлена из стихов об умершем брате. Гроц пишет о нем без надрыва, с любовью порой даже не сестринской, а материнской: «I mothered you, I protected you, you were my baby, my toy». Вместе с братом приходят и воспоминания о детстве. Спокойствие (но не холодность) стихов Гроц еще и в выбранном ритме. Почти все стихи написаны длинной строкой, правильными, полными предложениями. Мир Гроц не нарушен, он слишком красив, хотя порой приносит боль, чтобы ему ломаться, дробясь на отдельные слова. Поэзия Гроц – натуральная поэзия, поэзия жизни и процветания. Но стихи в этой книге написаны еще и с той степенью разумности, когда смотришь на облака и видишь морду кошки, однако понимаешь, что это в первую очередь просто облако.
облако тэгов
