В ошалевшей татарской деревне гам и суета. Задорно голосит репродуктором вязнущая в жирной колее "Газель" антенного мастера, утыкивающего крыши спутниковыми тарелками. Местные пацаны окунают в коровьи лепешки юного спекулянта, который на родном языке не говорит и ведет себя вызывающе. Юный спекулянт, утеревшись, продолжает отчаянно копить на участие в конкурсе "Минута славы" и на городскую жизнь, которой его лишил женившийся заново папаша. Стрекочет в небе вертолет с бизнесменами, скупившими тутошние угодья на корню, и китайцами, которые построят поверх угодий завод по производству свиной тушенки. Вчерашние колхозники мечутся между телевизорами о 128 каналах и новыми хозяевами, робко шепчут, что никак нельзя тут свиноферму строить, и люто завидуют чокнутой бабке Бибинур, которая уж точно, в отличие от некоторых, получит за свою сносимую халупу городскую квартиру с теплым сортиром. И только Бибинур, — чокнутая старуха, добрейшая душа, старая дева при трех детишках и неудачливая счастливица, — не суетится. Она точно знает, что в пятницу умрет, и просто хочет завершить все земные дела: вспомнить родных, отправить сыночку в Штаты пакет гречки, помочь юному спекулянту и всем односельчанам, подбелить родовое дерево, залатать дизайнерские джинсы непутевому буржуйчику с вертолета – а заодно отпоить его травяным чаем, вразумить и спасти. Как и всю деревню, впрочем.

Фильм Юрия Фетинга вышел пару лет назад, был тепло принят малозаметными кинофестивалями и лишен нормального проката либо распространения. Я собирался посмотреть «Бибинур» еще в позапрошлом году, но все как-то боязно было – а вдруг, как обычно, вышла бессовестная шняга и покатушки на раздутой национальной гордости. Ну или в лучшем случае старательная, но беспомощная имитация задушевных деревенщиков или там National Geografic в хмельной волжской лесостепи.

«Бибинур» в самом деле похожа немножко на Кустурицу глазами Параджанова, немножко на хороший белорусский фильм 70-х или казахский 80-х, немножко – на жесткий, но незлобливый поэтический памфлет. Лишь немножко. Фетинг все-таки самостоятельный и чуткий режиссер, умудрившийся совершенно по-русски снять татароязычную и очень мусульманскую картину, Максим Дроздов — классный оператор, собранные по всей стране татарские актеры — красавцы, герои и поэты, сельский дедок-непрофессионал со снимка — колосс с лицом пророка, а родной край на самом деле штука бескрайняя и накрывающая на раз.

А «Бибинур» — композиционно совершенный, бесшабашно сентиментальный, перенасыщенный образами и гиперсмыслами, забирающий, трогательный и просто ошеломляюще красивый фильм.

Жена читает "Облачный полк", сын — "Убыра", дочь, добив "Алису в стране чудес", погрузилась в "Мальчика со шпагой", а я, довольно посапывая, дезертировал с отечественного поля литературных битв в "Долгую воскресную помолвку".

(нагло) Имею право, чо.

В порядке внезапной реабилитации добавлю, что любимый сынишко моими стараниями со вчерашнего дня знает ответ на главный вопрос Вселенной: кто же именно, Клеменца или Тессио, предложил свою территорию для финишных терок.

К бывшему борцу, тренеру, запойному алкашу и дебоширу, а ныне завязавшему пенсионеру и церковному активисту (Ник Нолте) после 14 лет разлуки является блудный сын, громила и морпех с иракским синдромом на всю голову и со свежим скелетом в шкафу (Том Харди). К роли блудного сына он явно не готов, а к чему готов, не знает, — но узнаёт довольно быстро, когда по привычке заглядывает в знакомый с детства спортзал, отмудохивает там без пяти минут чемпиона по микс-файту и слышит про старт суперкубка с $5 млн на кону. Парень заявляет папаше: "Я не забыл и не простил ничего, ни свое детство, ни маму, но мне нужен тренер". Папаша покорно кивает и бежит делиться радостью к старшему сыну. А старшего сына, школьного препода физики, помимо личной неприязни к папаше, как раз сейчас накрывают траблы с ипотекой, итогом которых через три месяца будет конфискация дома. Поэтому он, горестно почесав голову и поскандалив с любимой женой да уважаемым начальником, вписывается в тот же суперкубок.

Бурный микст из "Роки", "Рокко и его братья" и всевозможных "Кровавых спортов" вместо сюжета, сопливый до неприличности финал, стероиды, льющиеся из ушей героев, беззастенчиво либерастичная иракская линия, до боли знакомые диалоги типа: "А если ты не служил в морской пехоте, какой же ты мне брат?", русский боец, выходящий в клетку под "Кони привередливые" — короче, "Воин" это полный провал в прокате. И это абсолютно прекрасный фильм. Через пару лет Харди станет новым Брэдом Питтом мирового уровня, режиссер О'Коннор войдет в число самых заметных режиссеров, а "Воин" превратится в предмет тихого культа.

По крайней мере, все предпосылки для этого есть.

1973 год. Крикливый старикашка, отец и бог британской секретной службы, вышиблен в отставку после провала операции, призванной доказать существование "крота" КГБ в лондонском офисе SIS. Служба переходит под контроль квартета, не верящего в "кротов". Дедушка вскоре умирает, а к ушедшему вместе с ним доверенному клеврету, умнице, джентльмену и неудачнику Смайли, прибегает на поклон британское руководство. "Крот", похоже, все-таки есть, он входит в руководящий квартет, и найти его может только Смайли.

Я читал книгу Ле Карре, ставшую основой фильма, раза четыре — и всякий раз будто заново. Извивы сюжета, обилие персонажей, эпизодов и мотивировок, а также напластования вычурной иронии создавали эффект удивительной нивелировки, стиравший тонкости не только сюжета, но даже фабулы немедленно по прочтении. Как из этого можно сделать фильм, решительно непонятно — но было очевидно, что фильм должен получиться игривым, насмешливым и разухабистым, как той как раз эпохи шпионские и гангстерские картины с Майклом Кейном — ну или сдержанно въедливым, как сериал с Алеком Гиннесом, сделанный по книге в 1979 году.

Но фильм отдали шведу Томасу Альфредсону, известному вампирско-бытовушной драмой "Впусти меня", произведшей на меня неизгладимое впечатление. Альфредсон разъял лекарревщину на составные, выкинул завитки и собрал из шпионского триллера почти линейную вампирско-бытовушную драму — только без вампиров. "Шпион", в отличие от "Впусти", выдержан не в холодных, а в прохладных тонах, и выстроен подчеркнуто прохладно, пространно и просто — так, что порой создает ощущение дайджеста десятичастевого сериала, который нарезался то дробно, то цельными кусками. И это, товарищи, очень затягивающий прием. Это, товарищи, невероятный актерский состав, включивший в себя сливки британской кинообщественности, хоть считалку, как в оригинальном названии, складывай: Олдман, Харди, Хёрт, Камбербэтч, Стронг, Фёрт — ну и Ходченкова с Хабенским, конечно, — и все ведь по делу. И это, товарищи, страшной силы и цельности эпизоды, пара из которых точно войдет в кинематографические учебники: в одном полный состав британской разведки встречает Новый год хоровым исполнением гимна Советского Союза, в другом — сюжет эпически интимно завязывается в финал под La Mer Иглесиаса-ст.

Странно, что такое кино отбило бюджет. И здорово, что ему это удалось.

Прекрасный фильм.

Ридли Скотт vs Дэвид Игнатиус

Ближний Восток, наши дни. Рефлексирующий оперативник ЦРУ должен найти хоть какие-то концы особо боевого крыла "Аль-Каиды". Все старания безрезультатны: злодей Салим не позволяет к себе подобраться, мгновенно вычисляет и истребляет слабаков, идущих на контакт с цээрушником, и все активней взрывает Европу. Работать герою приходится между дверью и косяком: в поле он здорово зависит от начальника иорданской службы безопасности, Мюллера с внешностью Шелленберга, а по жизни подчиняется жлобоватому начальнику, который арабам нюх топтать хотел. Почти свихнувшись от отчаяния, парень вдруг мощно понимает, что спасти ситуацию может только ход, вычитанный в старой английской книжке: надо скомпрометировать Салима так, чтобы его убрали свои.

Дэвид Игнатиус написал довольно дурную книгу, а Ридли Скотт снял по ней довольно приличное кино. Книга дурна тем, что глуповата, стереотипна, по-плохому либеральна, большинство персонажей вырезаны из скверного картона, а половина сюжета завязана на единственном трюке, который к тому же не срабатывает. Единственный живой эпизод в романе (хоть тоже вполне банальный) никак не сопряжен с основным действием, потому что посвящен фарсовой истории развода героя, которого не хочет отпускать жена. Полноту счастью придает паршивый перевод.

Фильм хорош тем, что его сделал Ридли Скотт — и тем, что он сделал с романом. Он выкинул на фиг почти весь картон, почти весь либерализм, а также пресловутый трюк (не побоявшись обессмыслить название, которое в оригинале звучит как Body of Lies). И умудрился не нагнать, а снизить градус пошлятины заменой любви американской на любовь иранскую (ну вот такая уж была у Игнатиуса американка). Получилось необязательно, но хотя бы смотрибельно. В первую очередь, естественно, для постсоветского зрителя, который не имеет права не полюбоваться бородатым ди Каприо, пугающе похожим на вождя мирового пролетариата, наконец-то дорвавшегося до мировой революции и стрельбы с обеих рук.

Теперь мы знаем, из какого сора растет кино, не ведая вообще ничего.