Помните Гамлета, принца Датского? Вернулся домой из университета, а дома-то отчего-то воняет гнилью, как было написано в плохом переводе «Девяти принцев Амбера» Роджера Желязны, – папа умер при таинственных обстоятельствах, мама ведет себя не комильфо, все что-то от Гамлета скрывают. Как известно, Гамлет взялся разобраться в происходящем. Как известно, ни чем хорошим для него это не закончилось.

Примерно в такую же ситуацию попал и семнадцатилетний Ричард Шенстоун. Правда, в отличие от Гамлета, у самого Ричарда тоже рыльце в пушку: из университета выгнали, пристрастился к опиуму, при двусмысленных обстоятельствах покончил с собой однокурсник, жизнь к тому же портят неприличных размеров долги. Ричарду не очень хочется, чтобы об его грехах узнали родственники. Шила, конечно, в мешке не утаишь, в какой-то момент узнают. Но у самих родственников и соседей столько всяких гадких тайн, что наш Ричард на их фоне – просто агнец божий. А заняться всеми этими тайнами Ричарду в какой-то момент придется, так как это будет не просто способом развлечься в глуши, а окажется вопросом жизни и смерти.

«Изгнание» написано в форме дневника, датированного серединой 1860-ых годов и написанного как раз Ричардом Шенстоуном. Мол, Чарльз Паллисер нашел его в старых архивах и решил опубликовать. Старый как мир прием, столь любимый прозаиками девятнадцатого века. Тут даже есть дежурное предисловие, в котором автор намекает на то, что читателя ждет страшное убийство и до сих пор неразгаданная тайна. В общем, Паллисер в своем репертуаре, он написал немало стилизаций, вот и еще одна. Хотя как и все, что пишет этот автор, это, конечно, не стилизация ради стилизации.

Не смотря на многообещающий зачин в виде интригующего предисловия, первые две трети романа ужасно скучны. Куча мелких бытовых подробностей, нелепых разговоров и сексуальных фантазий главного героя. Прибавьте к этому невыразительных героев: все эти старушки-сплетницы, отцы семейств, ревностные матери, юные девы… Они абсолютно не интересны, и в них легко запутаться. Путаницы добавляет достаточно небрежный перевод. Я не владею английским и не могу ознакомиться с текстом в оригинале, но все эти бесконечные корявости и порой возникающая путаница с персонажами как бы намекают. И все же сквозь всю эту мешанину стоит пробиться, так как она необходима для тщательно продуманной интриги. Вот когда понимаешь, что все это не просто так, что все складывается в изящный пазл, что о приближающейся катастрофе мы могли и раньше догадаться, вот тогда и наступает настоящее читательское счастье. Только, чтобы достичь этого читательского счастья, нужно преодолеть те самые первые две трети, а это не такая уж тривиальная задачка. Единственным утешением на столь долгом и многотрудном пути является то, что главный герой – типичный ненадежный рассказчик. Он наркоман и враль, мечтает стать журналистом. Разве такой человек может внушать доверие? Во время чтения сложно отделаться от мысль, что Ричард специально (или случайно) привирает, описывая в своем дневнике происходящие с ним события.

Детектив детективом (правда, скорее в духе Буало-Нарсежака, а не Агаты Кристи), а Паллисер не просто нас развлекает, он еще и проговаривает достаточно очевидную вещь. Эта ваша старая добрая Англия была не такая уж и добрая. Конечно, мы все об этом знаем, но всегда предпочитаем этот факт не вспоминать. Прошлое легко идеализировать, в наших краях так идеализируется то царская Россия, то поздний совдеп. А делать этого не стоит, иначе и современность будешь превратно воспринимать. Потому-то нам и нужны и Акунин, которому достает такта не скатиться в чернуху, а тонко намекать на толстые обстоятельства, и Балабанов, который в том же «Грузе 200» предельно шокирующе высказался о временах заката Советского Союза. Паллисер, конечно, ближе к Балабанову. В «Изгнании» процветают и педофилия, и инцест и прочее, прочее, прочее. При этом героев это не сильно-то и шокирует. Они к такому привыкли. Норма жизни, как говорится. И осознание этого факта устрашает даже больше, чем всякие там социальные ужасы. Я бы сказал, что Паллисер все же пересиропил. Не хватило у него чувства меры. Поэтому до конца и не верится. Словно читаешь страшную сказку, в которой пугают, пугают, а тебе и не страшно. Тем не менее, особо впечатлительным читателям советую держаться от этой книги подальше, пусть это и лубок, но лубок тошнотворненький.

Многие сейчас пишут изящные стилизации викторианских романов, жанр пользуется стабильной популярностью. Паллисер написал грубоватый, но выверенный антивикторианский роман. Условностей тут не меньше, чем в первом случае, только условностей других. Но самое важное тут другое: в какой-то момент начинаешь сопереживать главному герою, а, следовательно, не зря Паллисер писал, хотя мог бы обойтись с читателем и помилосердней.

В творчестве Марии Галиной есть, скажем так, магистральная тема, которую она целенаправленно и кропотливо разрабатывает практически в каждом своем тексте. Назовем ее попыткой описать то, что скрывается в зазоре между тем, как мы видим мир, и тем, чем мир является на самом деле. Именно про это неназываемое и неописуемое Людвиг Витгенштейн когда-то сказал: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать» (по крайней мере, так можно интерпретировать этот его афоризм, но, как мы увидим дальше, порой от интерпретаций следует сознательно отказаться). Галина методично и самоотверженно каждый раз заново очерчивает границы неназываемого, словно определение этих границ может помочь его понять. В «Хомячках в Эгладоре» неназываемое вполне себе опредметилось в персонажах профессора Толкиена, в «Медведках» бродило где-то вне поля нашего зрения и иногда высовывалось в самый неподходящий момент, во «Все о Лизе» уже прикидывалось то тем, то этим, то третьим, десятым, сотым. В «Автохтонах» же устроило с читателями такую игру в салочки – а может и в прятки, – что его границы уже и определить-то невозможно. Главный герой угадил в самое сердце неназываемого, о конкретике в такой ситуации можно смело забыть.

А ведь начинается все чинно-благородно. Главный герой – весь роман именуется местоимением «он», а фамилия, прозвучавшая в кульминации, может запросто оказаться очередным фейком, потому не считается, – приезжает в некий неназванный город. Некоторые критики видят в нем Таллин, автор же этих строк никогда в Таллине не бывал, потому для него что Таллин, что Нарния, все одно – почти выдуманное пространство. Герой шатается по городу, заходит в гости к разным людям, представляется искусствоведом, который собирает информацию о театральной постановке начала XX века, но, кажется, преследует совсем иные цели. Чем дальше, тем чудесатей: город просто переполнен бессмертными, оборотнями, членами тайных обществ и прочими мифическими персонажами. На это на первый взгляд. Если присмотреться, то можно прийти к выводу, что это либо сумасшедшие, либо эксцентрики высшей пробы, либо нанятые для развлечения героя актеры. Это на второй взгляд. А если снова присмотреться, то чем черт не шутит, может, действительно бессмертные, оборотни, члены тайных обществ и прочие мифические персонажи. Но стоит только моргнуть, покрутить головой, как опять кажется, что это всего лишь игра воображения, желание принять желаемое за действительное. Хотя, возможно, все же, конечно, не так просто, и это бездна заглядывает в нас, ведь в нее не стоит так пристально заглядывать, как делает вслед за героем читатель. В общем, какие-то пагубные последствия необузданного воображения.

Читаются «Автохтоны» на одном дыхании. Это увлекательное и динамичное повествование, прикидывающееся то ли эзотерическим путеводителем, то ли онтологическим детективом (господин Акунин, пожалуйста, возьмите на заметку). Замечательная фактура: много про Серебряный век (а кто хотя бы чуток не интересуется Серебряным веком?), несколько поменьше про запутанные истории, имевшие место перед Второй мировой и в ее время, отголоски лихих девяностых, реминисценции из Герберта Уэллса, куча вкусных слов, удивительная атмосфера всех этих кафешек, где падают вкуснейшую запеканку, провинциальных театров, где в который раз ставят «Иоланту», и старых квартир, где коренные жители (то бишь автохтоны) прячут секреты давно ушедших времен. Оговорка цепляется за оговорку, деталь за деталь. Это очень плотный текст. Тут все не просто так.

Да и с чувством юмора у Марии Галиной все в порядке. Чрезмерная серьезность погубила бы все мероприятие, так что без самоиронии было не обойтись. В «Автохтонах» есть несколько очень веселых сцен, одно только посещение главным героем еврейской ресторации чего стоит. От крутых поворотов сюжета кружится голова, никогда не знаешь, что припас автор для следующей главки. Обламывать читательские ожидания – прием, который Мария Галина довела в этом романе просто до совершенства.

Есть один простой вопрос, который часто одни читатели задают другим читателям: о чем книга? Если автор не проявил дурновкусие, как, например, Коэльо, который в предисловии к «Алхимику», не тянул время и сразу же сообщил, о чем его книжка, то ответом на этот вопрос всегда будет некоторая интерпретация прочитанного. Хорошо, когда автор сознательно заложил в текст возможность интерпретировать его в определенном ключе. Молодец автор, читателю так проще и уютней. Хотя и тут никто не застрахован от самой неожиданной интерпретации: вон, одна приятельница автора этих строк назвала роман-эпопею «Тихий Дон» казачьей версий романа-эпопеи «Сто лет одиночества». А вот Мария Галина – молодец вдвойне. Она сделала все от нее зависящее, чтобы читатель не смог однозначно интерпретировать «Автохтонов». Помните, что было в самом начале этого текста про неназываемое и Витгенштейна? Так вот, это просто одна из возможных интерпретаций. И больше ничего. Неназываемое же такое неназываемое, его можно найти в самых неожиданных местах, вон, в «Голубой чашке» Гайдара, например. Так что не надо ссылаться на эту рецензию, она может быть в корне не верным прочтением крайне зыбкого романа. Неудивительно, что многим читателям «Автохтоны» не понравились. Отсюда куча отзывов в духе: скучно, непонятно, автор исписался. Автор, наоборот, кажется, выдал свой лучший текст. Автора стоит поздравить.

Но если все так, что остается читателю по прочтении? Что ему сказать про эту книгу? Как выразить свое отношение к роману? Не смотря на все вышесказанное, все равно остается определенный – пусть и простой – способ говорить об «Автохтонах». Это можно легко сделать в рамках оперирования всего лишь одной логической дуальностью. Понравилось. Или не понравилось. Поверьте, в данном случае этого вполне достаточно.

Поэтому автор этих строк воспользуется столь удачно подвернувшимся способом закончить сей текст. И просто скажет: понравилось.

И не будет настаивать на мысли, что, по его мнению, «Автохтоны» прежде всего про то, что настоящие чудеса страшны по определению, и от них надо держаться подальше.

В последней главе «Псоглавцев» Алексей Иванов вводит термин «сабджект». Это такой объект, в котором заархивирована информация той или иной культуры. Чтобы разобраться с этим обстоятельней, надо ознакомиться со всем романом. Но для рецензии хватит и такого вот простенького определения. Важно то, что сами «Псоглавцы» в некотором смысле являются сабджектом. Только относится он не к какой-то отдельной культуре, а к такому жанру литературы и кино как «мистический триллер».

Принять «Псоглавцев» за еще один роман про оборотней, значит – обмануться. Являясь на первый взгляд историей о приключениях трех горожан в деградирующей деревне, роман Алексея Иванова при внимательном прочтении оказывается изощренной постмодернистской игрой. В таком духе вот уже который год господин Чхартишвили строчит книжки про Эраста Петровича Фандорина. Думается, не случайно Иванов первоначально опубликовал эту книжку под псевдонимом. Алексей Маврин, конечно, не созвучен с Борисом Акуниным, но ситуация все равно симптоматичная.

Итак, три горожанина (гик Гугер, интеллигент Валерий и типичный обеспеченный паренек Кирилл) едут по заданию некоего культурного фонда в задымленную торфяным пожаром деревню Калитино, чтобы снять со стены местной заброшенной церкви уникальную фреску с изображением Святого Христофора. Святой Христофор – тот еще культурный персонаж, его было принято изображать с песьей головой. О причинах такой традиции существует несколько легенд, а подобных изображений по всему свету не сыщется больше десятка. Гугер и Валерий воспринимают работу как работу, чем скорее сделаешь, тем скорее свалишь домой. А вот тонко чувствующий Кирилл осознает, что-то не так в деревне Калитино, возможно, шастают по ночам в дыму самые натуральные псоглавцы, охраняют границы, присматривают за чужаками. Воображение Кирилла подпитывается не только жутковатыми декорациями, но и впечатляющей историей деревни Калитино: раньше тут был раскольничий скит, потом зона, это теперь – дыра-дырой. Легенды гласят, что во времена перехода раскольников в единоверческую церковь, ни один из обитателей этого скита не смог убежать, то же самое уже в двадцатом веке – заключенные с зоны даже не пробовали смыться. Просто все знали, в лесу скрывается нечто безжалостное и беспощадное, поймает – убьет, на клочки разорвет, заживо сожрет. И Кириллу очень не хочется с этим чем-то повстречаться…

С одной стороны Иванов заигрывает с голливудской традицией хорроров: Кирилл постоянно вспоминает соответствующие фильмы, ставит себя на место их героев, сравнивает ситуации. С другой стороны – над текстом витает тень Конан Дойля: не ходите на заброшенный торфяные карьеры ночью, когда властвуют силы тьмы. К тому же в тексте есть отзвуки всяких там «Кодов да Винчи». Словно по рецепту Дэна Брауна, Иванов сочиняет целые главы, в которых разговорным языком без всяких заморочек излагает про первых христиан, раскольников, архетипы и так далее.

Это верхний слой ассоциаций. Но если копнуть глубже, то станет еще интересней.

Вот читает Кирилл в Интернете про Проппа и Леви-Стросса, не подозревая, что сам проходит инициацию. В городе он ничего из себя не представлял, жил в теткиной квартире частично на теткины же деньги, даже любимая женщина считала его пустым местом. А попав в странное, удивительное, дикое место вдруг стал превращаться из мальчишки в мужика. И как во всякой инициации, ему надо выполнить невыполнимую миссию, чтобы обрести себя. Чем финальная ночь не тот самый загробный мир, в который необходимо спуститься герою, чтобы обновиться и измениться. Тут даже мудрый помощник имеется, вот только сразу разглядеть его не получится.

А чтобы не скучно было специально для образованных мелькают тут и там то Мельников-Печерский (тот самый, который написал «В лесах» и «На горах»), то академик Лихачев. Первый – с секретным донесением, второй – с неопубликованной работой о чудотворных иконах.

В какой-то момент постмодернистские игры заканчиваются, и «Псоглавцы», кажется, выросшие из жутковатого эпизода романа «Географ глобус пропил», в котором Служкин с ребятами во время похода находят развалины старого лагеря, в конце концов, оказываются историей не просто про монстров, а про монстров, которые живут внутри нас. Не самая хитрая мораль на свете, но ведь полезно же изредка напоминать об этом читающей публике.

До того, как открыть девятый том официальной коллекции «Marvel», я считал Халка одним из самых неинтересных персонажей комиксов. Знал я о нем примерно следующее: ученый Брюс Баннер, попав под радиоактивное излучение, получил неприятную способность – в момент стресса он теперь превращается в огромное зеленой чудище, переполненное яростью и желанием ломать и крушить все, что попадется на дороге. Все. Точка. Скука. Хотя, конечно, «Халк ломать!» — забавный мем, но не более того. Даже попытка привнести в образ Халка некоторый психологизм, что попытались сделать во вторых «Мстителях», ситуацию, на мой взгляд, не сильно-то меняла.

Уже через пару страниц я понял, что все совсем не так, и все гораздо интересней, чем казалось раньше.

Во-первых, оказалось, что у Брюса Баннера не просто раздвоение личности, но множественное расстройство. В нем сидит не только зеленый Халк, но еще и серый. А вот серый-то умен, хитер, остер на язык, вообще, невероятно харизматичен. Он на равных мог бы поспорить с такими острословами и весельчаками как Человек-Паук и Дэдпул.

Во-вторых, прописаны отношения всех этих личностей друг с другом. Баннер терпеть не может обоих Халков, но вынужден с этим как-то мириться, так как серый Халк каждую ночь захватывает его тело. То, что по утрам Баннер становится Баннером, ситуацию, понятное дело, не упрощает. К тому же порой без помощи Халков Баннеру просто не выжить. Серого Халка изрядно бесят и Баннер и зеленый Халк, но он все же готов сотрудничать с Баннером. А вот зеленый Халк, заточенный за желтой дверью, ненавидит Баннера и серого Халка так сильно, что убил бы их, не понимая, конечно, что это убьет и его самого. Серый Халк охраняет эту дверь, но порой зеленому удается проскользнуть наружу, и тогда – пиши пропало. Все эти взаимодействия отрисованы достаточно психоделично. Сцены в подсознании Баннера яркие, необычные и фантасмагоричные. Хотя если у Баннера такое в голове происходит, то тогда, что происходит в голове Дэдпула, самого психованного персонажа Marvel?!

В-третьих, у Баннера очень насыщенная жизненная история. Он даже умудрился поработать на мафию в образе серого Халка. А еще у него есть жена, которая в один прекрасный момент ушла в монастырь. Хотя тут надо сказать, что ему повезло: не смотря на то, что он тот еще псих, жена все-таки его очень любит.

В том включены восемь выпусков «Невероятного Халка». Замечу, что я не отказался бы еще от восьми того же периода. Эти восемь выпусков образуют четыре сюжетных арки: про то, как из некого параллельного мира вырвалось странное существо, которое смогло проникнуть в сознание Брюса Баннера и стать там черным Халком; про то, как Баннер вернул себе жену; про тайную операцию злобных инопланетян скруллов; и, наконец, про то, как доктор Самсон провел Баннеру сеанс психоанализа (самая специфическая история из имеющихся).

Нарисовано все это стильно, так уже не рисуют сейчас, когда ставка делается на реалистичность и мрачность картинки. А рассказано бойко и задорно. Не смотря на то, что все дается на полном серьезе, количество шуток и смешных ситуаций просто зашкаливает. Иронический подход дает нам понять, что перед нами все-таки комикс. Ныне разучились так подходить к персонажам и ситуациям. Иногда мне кажется, что сценаристы просто забыли о том, что их герои – полнейшие фрики в странных костюмах с неправдоподобными способностями. Слишком много внимания уделяется психотравмам супергероев в ущерб всему остальному. А тут герои спорят, кто кого сыграет в фильме по автобиографической книжке Рика Джонса (друга Баннера, который успел поработать помощником многих супергероев). Серый Халк очень хочет, например, чтобы его сыграл Арнольд Шварценеггер, и грозится тем, что рассердится. Перед этим он читает эту книжку, но, не одолев и первой страницы, выбрасывает, заявляя, что книг не читает, а смотрит экранизации. И подобного на страницах «Беззвучных криков» предостаточно.

В предисловии к тому Марко М. Лупой пишет: «Если вы еще не стали фанатом нефритового великана, гарантируем, что когда дочитаете книгу до конца, станете!». От себя скажу, что я стал фанатом скорее не самого Халка (хотя, конечно, он занятный), а сценариста Питера Дэвида, который умеет рассказывать про него такие потрясающие истории.

Многие утверждают, что сборник скомпонован не очень удачно. Мол, для понимания происходящего у неподготовленного читателя не хватит знания, скажем так, матчасти. Не соглашусь с этим утверждением. Практически каждый выпуск комикса построен таким образом, что все и без всяких пояснений понятно. Есть, конечно, некоторые отсылки к предыдущим событиям, но обо всем можно догадаться из контекста. И это неудивительно. Любая комиксная серия построена по принципу телесериала, который предполагает, что зритель может начать просмотр с любой серии и при этом во всем разобраться. И если бы было не так, то, подозреваю, комиксная индустрия (равно, как и индустрия телесериалов) давно уже разорилась бы и пошла ко дну.

Ролевики – народ странный. Наряжаются в старинную одежду, уезжают в лес, чтобы играть в игры, суть которых непосвященному человеку сложно объяснить: что-то между театральной постановкой, импровизацией и туризмом. У них есть свой птичий язык – все эти «квесты», «хиты», «ранятина» и прочее. Они различают пожизневую часть своего быта и игровую. Пожалуй, понять эту субкультуру можно только, став ее частью. Наверное, поэтому хороших книжек про ролевиков по сути-то и нет; таких, которые были бы интересны не только самим ролевикам, но и широкому кругу читателей. Урсула Познански попыталась написать именно такой роман.

[В этой связи вспоминаются еще «Хомячки в Эгладоре» Марии Галиной, но про них рассказ должен быть отдельный, они совсем про другое.]

Отечественного читателя «Игра 14.0» (в оригинале «Saeculum») удивляет исходным материалом вдвойне: она про немецких ролевиков.

Студент медуниверситета Бастиан (тезка героя знаменитой «Бесконечной книги» Михаэля Энде) как-то раз повстречал девушку Сандру и влюбился в нее. Она затащила его на средневековую ярмарку, познакомила со своими друзьями ролевиками и пригласила на элитную игру. Суть игры в том, что отряд выезжает в глухой лес и на пять дней отказывается от всех плодов современной цивилизации: только те предметы, которые были известны в средневековье, лекарств нет, о палатках и спальниках и мечтать не стоит, еду варят в котле на костре и так далее. У главного героя даже забирают очки. Полный экстрим, попробуй вот так вот пожить почти неделю на лоне природы. Дело осложняется тем, что старинная легенда гласит: эти места были прокляты, тот, кто забредет сюда, не вернется живым. Сперва молодые люди относятся к легенде о проклятии с усмешкой, мол, старые сказки, правды в которых ноль. Но чем дальше, тем страньше. В лесу находят кусочки коры со странными стихами, исчезают люди, кажется, поблизости прячется кто-то посторонний. И выйти из леса не так уж просто, и еда испортилась. Круг ужаса сужается. Вот уже и завзятые скептики начинают верить в древнюю легенду…

[Если коротко, то «Ведьма из Блэр» какая-то.]

Урсула Познански написала отличный, я бы даже сказал «образцовый», триллер. Все сюжетные элементы хорошо сложены, имеются неожиданные повороты сюжета, ближе к финалу напряжение растет, до конца предугадать, чем дело кончится, сложно. Триллер триллером, но и о смыслах автор не забывает: про «Игру 14.0» легко сказать, что она про месть, пределы контроля, отношения отцов и детей, власть суеверий над людьми, про то, как тонкий слой цивилизованности легко смывается с людей, когда они оказываются перед лицом смерти.

[Правда, пока читал никак не мог отвязаться от мысли, что из такой фабулы Стивен Кинг сделал бы шедевр, а у Познански просто получился крепкий середнячок. Но не всем же быть Кингами.]

Тем не менее, в книжке есть ряд просчетов.

Во-первых, видно, что Познански не так хорошо знает мир ролевых игр, чтобы писать о них достоверные вещи. Что касается средневековой ярмарки, все реалистично. Автор наверняка посещала такие мероприятия. А вот когда дело доходит до самой игры... Например, странно то, что герои, которые позиционирует себя едва ли не реконструкторами, не взяли с собой даже одного шатра. Вместо этого они предпочитают спать на голой земле. Мило, конечно, но шатер прекрасно вписался бы в их игру и привнес толику комфорта. Еще одна странность: для игры мастера не написали внятных правил. Правил просто нет. А вот это уже ни в какие ворота! Даже для самой простенькой игрушки пишутся правила, а тут такой амбициозный проект. Где же, например, правила по медицине? Как человек должен понимать, что ему делать с игровыми травмами?

Но это мелочная придирка, читатель, который никогда не сталкивался с ролевыми играми живого действия, на все это не обратит внимания. Гораздо серьезней другой минус.

В книжке не так уж и много героев, тем не менее Познански не всех их смогла полноценно раскрыть. У нее были пять сотен текста, и все равно не хватило. Хорошо раскрыты Бастиан и Айрис. Чуть хуже Пауль. Тут мне могут возразить, но, увы, без спойлеров я не смогу аргументировать свое мнение. Остальные герои, вообще, одномерны. Если трус, то трус. Если жизнерадостный толстяк, то жизнерадостный толстяк. Конечно, так автору легче писать про своих персонажей. Но именно из-за этого они кажутся схематичными и картонными. И именно поэтому – не смотря на поднятые темы – «Игра 14.0» как была триллером (хорошим), так и осталась.

Резюмируя, скажу: мы имеем дело с крепким жанровым произведением, в котором случаются моменты провисания сюжета, но это компенсируется отличным финалом. И если вам надоело читать про ролевиков-попаданцев, то «Игра 14.0» написана специально для вас.

В конце девяностых годов прошлого столетия на волне мегапопулярности телесериала «Секретные материалы» (именно тогда молодежь стала носить майки с надписью FBI, а от тетрадок и наклеек с портретами Малдера и Скалли ломились прилавки) издательство АСТ запустило одноименную книжную серию. Сперва там издали шесть переводных романов по мотивам (сейчас сказали бы – объемных фанфиков): два отличных, два неплохих и два так себе. Потом за перо взялись отечественные писатели, они делали новеллизации (тогда говорили – художественный пересказ) отдельных эпизодов: порой выходило даже лучше, чем исходники. В конце концов, серия скатилась к изданию коротких фанфиков отечественных же писателей: порой эти произведения искажали оригинальные образы персонажей и казались полной отсебятиной. В середине нулевых серию закрыли за ненадобностью.

В конце девяностых годов прошлого столетия я был еще школьником, фанател от «Секретных материалов» и на деньги, которые выдавали мне родители, принялся скупать книги со знакомым логотипом на обложках. Читал запоем, не откладывая в долгий ящик. Постепенно желание покупать их свелось на нет, но на полке до сих пор стоит длинный ряд разноцветных книжек.

Пожалуй, многие годы я не сталкивался с сериалом, который смог бы меня покорить так, как «Секретные материалы». Даже «Доктор Хаус» не смог с ними потягаться. Пока я не натолкнулся в начале десятых годов уже этого столетия на британского «Доктора Кто». Этот чудак, рассекающий по пространству и времени в своей синей будке, покорил мое сердце. И когда в прошлом году то же издательство АСТ запустило серию с романами из вселенной «Доктора Кто», я не смог удержаться и принялся ее скупать. Уже вышло четыре книжки, они лежат у меня на столе. И вот (теперь я уже не кидаюсь читать новинки сразу же, как их купил) у меня дошли руки до «Сказаний Трензалора».

Я не зря начал свою рецензию с воспоминания о книжных «Секретных материалах». Тогда многие ругали эту серию, говорили, что ничего толкового в ней не издают. Мол, только на фанатов и рассчитана. Уровень текстов низкий. И прочее. Я не могу согласиться с этими критиками. Думаю, такое неприятие было вызвано тем, что исходным материалом тут был всего лишь некий американский сериал. Но я не буду сейчас заострять внимание на этом вопросе. Просто я непроизвольно вспомнил те давние споры, так как «Сказания Трензалора» гораздо хуже даже самой неудавшейся книжки, вышедшей под логотипом «The X-Files».

Судите сами.

Книжка состоит из четырех повестей (каждая страниц по 50 крупным шрифтом). Все эти истории скроены по одному лекалу. Доктор охраняет планету Трензалор (фанатам не надо объяснять, зачем ему это понадобилось, для людей же не в теме придется устроить пересказ событий трех сезонов нью-скула), в начале каждой повести на нее происходит вторжение, Доктор находит у врага уязвимое место, уничтожает его. Все. На это можно было бы возразить, что тут просто четыре вариации на одну тему, мол, вполне нормальный литературный прием. Да, могло бы получится и не плохо, если бы авторы проявили хотя бы чуток фантазии. Фантазией в этих текстах и не пахнет. Враги прилетели, их победили – все, точка. Нет ничего, за что можно было бы ухватиться: ни интересных деталей, ни специфического докторского юмора, ни неожиданных поворотов сюжета. Все это вылетит из головы сразу же после прочтения.

Кто-нибудь сейчас может подумать, что дело в стиле. Хорошо и изобретательно написанный текст интересен, даже если у него достаточно банальный сюжет. Со стилем тоже все более чем уныло. Впечатление такое, что писал эти повести какой-нибудь школьник. Да, для школьника, думается, это была бы определенная победа – внятно рассказать на бумаге даже простенькую историю не всякий сможет. Но ведь писал же не школьник.

Грустно все это, чего уж. Впервые за все время, что я зависаю на Фантлабе, ставлю прочитанной книжке даже не двойку, а единицу. И если вам нравится телесериал «Доктор Кто», то пройдите мимо «Сказаний Трензалора», лучше пересмотрите серию про то, как Доктор оборонял город под названием Рождество.

Просто цитата:

Доктор посмотрел на небо и широко открыл рот, позволяя залететь туда нескольким снежинкам, а затем закрыл его.

Есть такой род сериалов, в которых показывают суровые профессиональные будни героев: специальные агенты ФБР Малдер и Скалли, не жалея живота своего, проводят одно расследование за другим; доктор Хаус с верной командой спасает тяжелобольных от неминуемой смерти. В таких сериалах акцент ставится не на отношениях между героями (кто кого любит, кто кого ненавидит), а на, скажем так, трудовом подвиге. Разумеется, нам хочется, чтобы Малдер и Скалли поцеловались, но разгадка тайны каких-нибудь там пчел важней. Было бы неплохо, чтобы Хаус решил свои личные проблемы, но у него в палате у пациента подозрительная сыпь.

Причем тут новый роман Страуда? А вот при чем: он очень похож на пилотную серию такого вот сериала.

У главных героев необычная профессия – они ловят призраков в альтернативной Англии, на которую полвека тому назад обрушилась Проблема. Проблема состоит в том, что из всех щелей полезли привидения. И с ними нужно что-то делать. Сложность в том, что взрослые не видят проявлений потусторонних сил, а вот многие дети обладают Даром, то есть они сильные медиумы. Так что именно дети поставлены к амбразуре бесконечной войны живых с мертвыми. Главные герои работают в маленьком агентстве по борьбе с Гостями (так тут называют призраков): они ругаются, шутят, любят чай с печеньем и по ночам отправляются на очередное задание. Как в любом хорошем пилоте, нам дается общее представление о мире, демонстрируются главные персонажи и делается намек на то, что дальше будет только интересней.

Страуд известен читающей публике прежде всего как автор «Трилогии Бартимеуса». Конечно, «Кричащую лестницу», первый роман нового цикла, многие автоматически сравнивают с историей о языкатом джинне. Не самый хороший подход при оценке произведения, надо сказать. Но к сожалению, от сравнений и параллелей никуда не уйти, так как всю дорогу не проходит ощущение, что что-то такое мы уже читали. Локвуд – это лайт-версия Натаниэля, только без его недостатков. Люси – вылитая Китти. Вместо Бартимеуса – череп в призрак-банке. Джиннов заменили на призраков. Волшебников нет, зато есть охотники на привидений. Пентаграммы никто не рисует, но все размахивают железными рапирами. Сноски исчезли, появился словарь в конце книги. Единственным оригинальным персонажем является Джордж, третий агент «Локвуд и компании». Толстяк с сомнительными привычками, обладающий своеобразным характером, зануда, циник и умник. Он – звезда этой истории, наверное, не потому что вышел интересней остальных, просто он – что-то новенькое на фоне знакомого в общем-то пейзажа.

На этот раз в книге всего один рассказчик: Люси. От ее лица ведется повествование в достаточно старомодной манере, напоминающей рассказы о Шерлоке Холмсе. Все было бы здорово, но остается один раздражающий момент: Люси где-то в середине книги признается, что очень мало читала, только материалы по работе, и тогда возникает закономерный вопрос, как она может так обстоятельно и грамотно писать. Если бы рассказчиком был, например, сам Локвуд, или же, что предпочтительней, Джордж, такого вопроса в принципе не возникло бы.

По поводу стиля можно многое сказать, но, учитывая, что мы имеем дело с переводом, некоторые замечания будут просто бессмысленными. Сделаю только одно. Ближе к концу герои обсуждают некий шифр. Так вот, когда я вижу в прямой речи вот такое: «А*В; Г.II.2.115», то мне сразу хочется понять, как персонаж вообще это произносит. И я не могу этого представить. Разве что: «А звездочка В, далее Г, точка, два римскими цифрами, точка, два арабской цифрой, точка и арабскими же сто пятнадцать». Да уж…

Все вышеперечисленное не является настоящим недостатком, достоинством тоже не назовешь, конечно. Главный минус в сюжете. Перед нами как бы детектив. Тут есть таинственное преступление, совершенное в далеком прошлом, коварный злодей, наносящий хитроумные удары… Вот только все это разгадывается внимательным читателем задолго до финала, даже шифр можно решить. Многие действия настолько предсказуемы, что кажется – ты смотришь голливудский фильм. Детективные линии у Страуда никогда хорошо не получались. Он сделал явную ошибку, когда положил в основу романа именно что детектив. Даже десятилетний ребенок расколет всю эту тайну раньше, чем герои книжки.

Кстати, еще несколько слов по поводу героев: они подростки. Так вот, когда я читал «Кричащую лестницу», то перед моим внутренним взором подростки не появлялись, мне представлялись скорее двадцати – двадцатипятилетние люди. И это ужасный промах автора. Для сравнения прочтите «Мальчика и Тьму», там тринадцатилетние дети вынуждены участвовать в трагичных и жутких событиях, но при этом они остаются вполне себе детьми, это чувствуется. А тут... Локвуд отчего-то вообще представлялся каким-то Бенедиктом Камбербэтчем (но тут, вероятно, сериал «Шерлок» виноват).

Значит, все плохо? Читать не стоит? Нет, все далеко не так плохо, как может показаться. В книге представлен замечательный интересный мир, имеются весьма и весьма колоритные детали, атмосфера выписана на все сто. В этом мире может случиться еще очень много историй, гораздо интересней прочитанной. Да и герои, возможно, станут объемней. Все-таки перед нами пилотная история длинного цикла. И циклу этому явно надо дать шанс.

Если оценивать «Кричащую лестницу» просто как некий подростковый роман, то все вполне удачно. Она гораздо лучше, например, цикла про Перси Джексона, или «Бегущего по Лабиринту», в ней есть объем, проработанность, атмосферность, которых так не хватает названным выше произведениям. Но если оценивать «Кричащую лестницу» как новый роман Страуда, то все-таки «незачет». Остается только одно: надеяться, что уже вышедший на русском «Шепчущий череп» получился удачней.

В случае с этим текстом гораздо проще обрисовать, что в нем происходит, чем сформулировать главную его мысль.

Итак, с чем мы имеем дело.

Во-первых, существует некая Зона Икс. Как она появилась, никому доподлинно неизвестно. Что происходит на ее территории, неясно, непонятно и плохо протоколируемо. От мира она отрезана барьером неизвестной природы, который все именуют границей. Вроде бы через нее не так уж и просто пробраться, нужен наставник, который проведет внутрь, при этом наставником должен быть психолог, который погружает своих спутников в состояние гипноза, чтобы у них не осталось травмирующих воспоминаний.

Во-вторых, Зону Икс исследует секретная правительственная организация «Южный предел». Она периодически отправляет туда экспедиции, печальная участь которых практически предрешена, ведь мало кто вернулся обратно, а те, кто вернулись, чаще всего уже совсем не те люди, которые уходили, возможно, они уже и не люди.

В-третьих, история рассказывается от лица женщины-биолога, которая отправилась в Зону Икс в составе двенадцатой экспедиции. Она, как и положено по инструкции, ведет дневник наблюдений и переживаний. Также в двенадцатой экспедиции участвуют еще три женщины: антрополог, психолог и топограф. Первоначально должна была быть еще и лингвист, но прямо перед стартом она отказалась.

В-четвертых, дневник биолога у опытного читателя должен вызывать определенные сомнения. Например, в одном месте она прямо заявляет: «До сих пор я старалась не вдаваться в подробности…». А по поводу своих отчетов из другой экспедиции биолог замечает: «…поэтому в отчетах появлялось только то, что мне хотелось». К тому же рассказ о том, что происходит в Зоне Икс, часто прерывается флэшбеками из прошлого рассказчицы, историей ее детства, карьеры и не самого удачного замужества. Все выстроено таким образом, что явно видно: она недоговаривает, а где-то и привирает. Одним словом, перед нами образцовый ненадежный рассказчик.

Попав в Зону Икс, героини видят клочок нетронутой природы, кажется, что они не в аномальной зоне, а в заповеднике каком-то. Это впечатление уже скоро рассеется, и начнут возникать тайны и загадки, на которые не то что сложно, кажется, вообще невозможно найти ответы. Остается только строить гипотезы и не сойти с ума от ужаса.

Вот вам зачин, остальное – в тексте.

[Первое впечатление: братья Стругацкие со своим «Пикником на обочине» встретились с Лавкрафтом.

Чуть позже: Аркадия и Бориса следует заменить на Тарковского с его «Сталкером».

А потом пришла еще одна ассоциация. Помните, в «Робинзонах космоса» Карсака сталкиваются две планеты, часть Земли оказывается на другой планете, а на Земле оказывается ее часть? Так вот: такое впечатление, что это история о том, что могло бы произойти на Земле, если бы на ней возникла часть иной планеты со своими законами, правилами и свойствами.]

Перейдем к более сложной задаче – рассказать, о чем эта книжка.

Текст написан так, что читатель может достаточно легко придумать смыслы, которые вкладывал в него автор. Например, несложно заявить: «Аннигиляция» про то, что между цивилизацией и природой имеется непроходимый барьер, они вечные антагонисты, человечеству никогда до конца не понять природу, цивилизация никогда не сможет быть с природой в гармонии. Или вот вам еще одна интерпретация: «Аннигиляция» о том, что реальность – это просто социальный конструкт, при определенных обстоятельствах реальность меняется, и мы можем взглянуть на ее изнанку, провидеть истинную суть вещей, и нельзя сказать, что эта истинная суть доброжелательна к нам.

Но вчитывать смыслы в роман Вандермеера не стоит. Ближе к концу прямым текстом сказано: «Я – биолог, и никакого глубинного смысла в происходящем не ищу». Перед нами подробно прописанная картина, которую можно созерцать. Все. Большего Вандермеер и не пытался сделать. Это как с экспрессионистами: просто смотри на то, как одни формы переходят в другие, это самоценно, не надо находить тут скрытые подтексты, для этого есть другие художники, например, передвижники.

Я уже давно перестал верить отзывам мэтров, которые выносятся на обложки книг. На обложке «Аннигиляции» есть отзыв Стивена Кинга: «Жутко и завораживающе». Так и есть, Стивен Кинг не обманул: перед нами жуткая и завораживающая картина, пока не перевернута последняя страница от нее чертовски сложно оторваться.

Если верить интервью с художником в конце издания, он потратил на прорисовку всех шести выпусков полтора года. И... Получилось много шума из ничего. Нам все время рассказывают в дополнительных материалах, насколько этот комикс крут, как он повлиял на экранизацию, то, что это новое слово в историях о Железном Человеке. Но история слишком простая, а графика слишком серая, а типа многоумные разговоры навевают скуку. Так что, овчинка выделки не стоит. Увы!

Есть в рассказах антологии Глеба Гусакова и Сергея Чекмаева две общие черты.

Во-первых, примерно общие декорации. Главное допущение, что Советский Союз не распался и вполне себе существует в далеком будущем, равно как и, например, фашистская Германия. То есть политические реалии середины двадцатого века без всяких реверансов перемещены в середину века двадцать второго. Только теперь великие страны выясняют отношения не на Земле, а в космосе. И противостояние разворачивается и на Марсе, и на Венере, и в поясе астероидов, а иногда и за пределами Солнечной система. Я написал «примерно общие», так как, пусть в начале и кажется, что перед нами некий продуманный единый сеттинг, то по мере чтения становится ясно, что рассказы противоречат друг другу не только в мелочах, но и по-крупному. Так – только в «2142: Битве за Марс» Константина Ситникова указывается, что доблестные советские граждане свято уверены, что Сталин до сих пор жив, хотя прошло уже без малого двести пятьдесят лет с его рождения. Или – действие «Виски-Фокстрот и Чиан-Ши» Сергея Игнатьева разворачивается на планете явно другой звездной системы, а в «Имени для эсминца» Евгения Гаркушева упоминается, что земляне пока не в состоянии улететь дальше Плутона.

Во-вторых, то ли сознательно, то ли случайно, но в каждом из рассказов тем или иным образом поднимается проблема подвига и героя. У одних персонажей стать героями не получается, как бы они не старались («Мой человек из СССР» Майка Гелприна и Натальи Анисковой, «Черные звезды, золотое небо» Юрия Бурносова), у других – все выходит на раз-два-три («В Америке секса нет» Татьяны Кигим, «Ведро с болтами» Михаила Лапикова), третьи становятся таковыми в силу трагического стечения обстоятельств («В гостях у сказки» Альберта Гумерова, «Имя для эсминца» Евгения Гаркушева).

Некоторые читатели решили, что «Парабеллум» — это сборник реваншистской фантастики и полнейшая конъектура. Мне кажется, что так прямолинейно воспринимать эту книжку, мягко скажем, странно. Может быть я не туда смотрел, но, прежде всего, я увидел откровенную постмодернистскую игру. Начнем с подзаголовка «СССР, XXII век: война в космосе». Сразу же возникают ассоциации с книжкой, реваншизма в которой днем с огнем не сыщешь. Тем более что во многих рассказах авторы грустят скорее не по стране, которую мы потеряли, а стремятся показать, какие ужасы в ней были возможны. И уж назвать конъектурным откровенно стебовый рассказ Татьяны Кигим «В Америке секса нет» язык не поворачивается. Кстати, Кигим играет в этом рассказе на гране фола: в стилистике какого-нибудь «Билла – Героя Галактики» Гарри Гаррисона она высмеивает не только все штампы советской пропаганды, но и раздает на орехи американскому стилю жизни. Как и полагается в таких случаях, авторы играют стилями и штампами рассматриваемой эпохи. Тут вам будет и шпионский боевик («Круиз «Дженнифер Энистон» Игоря Вереснева), и стилизация под Хемингуэя («Черные звезды, золотое небо» Юрия Бурносова), и производственная проза («Ведро с болтами» Михаила Лапикова). Все перечислять не имеет смысла.

Не могу сказать, что все рассказы понравились. Во время чтения вообще казалось, что тексты выполнены на одинаковом уровне. Но если обращать внимание на послевкусие, то лично у меня таковое осталось от тягучего рассказа Сергея Игнатьева «Виски-Фокстрот и Чиан-Ши» и неожиданного переосмысления реалий «Вархаммера» в «Следе капеллана» Юрия Погуляй.

В феврале 1994 года, то есть примерно двадцать лет тому назад, я сидел дома и болел. За окном стояла лютая холодина, в школу, понятно, ходить не надо было, на улицу гулять не выпускали, вот я и коротал время за чтением. У меня шло тяжелое единоборство с «Двадцатью тысячами лье под водой» Жюля Верна: взрослые наврали мне, что это захватывающая книга, она казалась мне (да и теперь кажется) невероятно скучной, бесконечные списки всяких там морских гадов страшно мне надоели, а события развивались чрезвычайно вяло. Перевалив за середину, я понял, что это уже выше моих сил и решил найти книжку поинтересней. Так из шкафа был извлечен «Забытый день рождения», на обложке зеленый дракон, несущий в лапе чайник. За несколько лет до этого мне подарили эту книжку, и я прочитал почти все сказки, которые в нее входили. Почти – так как предпоследним шел «Питер Пэн», который показался мне каким-то лживым и девчачьим, так что я бросил его читать. Потому-то следующий за ним «Хоббит» ускользнул от моего внимания. Теперь же я листал книжку, думая что бы из нее перечитать, и наткнулся на «Жил-был в норе под землей хоббит…». Тут, как говорится, я пропал.

Теперь мне вовсе не девять лет, я уже несколько раз перечитал не только «Хоббита, или Туда и обратно», но и «Властелина Колец». Эти книги произвели на меня такое сильное впечатление, что я стал их, не побоюсь этого слова, фанатом. Меня до сих пор (хотя не так сильно, как в подростковые годы) раздражает, когда люди говорят, что «Властелин колец» скучная книга, например, «Ведьмак» (вставьте любое название книги в жанре фэнтези), мол, лучше. У меня есть коллекция разных переводов, в том числе «Хоббит» на болгарском языке, а еще одноименный комикс. Мне нравится экранизация Питера Джексона (она, конечно, не без недостатков), и я терпеть не могу знаменитый «гоблиновский» перевод. В конце концов, я стал из-за этих книг ролевиком. Подозреваю, что я перечитаю Толкиена еще не раз. «Сильмариллион», кстати, не произвел на меня особенного впечатления.

Поэтому-то, когда в руки попалась книжка Майкла Уайта, мне стало так любопытно, что он там написал про Толкиена.

Биография у него вполне удалась. Это не академический труд с подробным разбором творчества Профессора. «Толкиен: Биография» выполнен в ключе, похожем на тот, в котором работал Анри Труайя. То есть мистер Уайт попытался написать не о знаменитом писателе, а, прежде всего, о человеке. Это, в случае с Толкиеным, достаточно сложно сделать, так как жизнь у него была явно не авантюрным романом. Тяжелое детство и юность, заставляющие вспомнить романы Диккенса, затем Первая мировая, а потом долгие годы размеренной академической жизни. Придерживаясь хронологии жизни своего героя, Уайт делает акцент не на событиях, а на личности. Из-под его пера выходит человек со сложным характером, но красивой душой. Даже когда пишет о неприглядных сторонах Толкиена, Уайт делает это с любовью. Он не ворошит грязное белье, а старается найти человека. Хотя, конечно, не обошлось и без грязного белья. Чего стоит история про то, как Толкиен ревновал Льюиса к некоему Чарльзу Уильямсу, или то, как он попытался разорвать деловые отношения со своим издателем, так как перестал ему доверять. По дороге мы узнаем порой странные, но любопытные факты. Например, немецкий издатель, который решил перед Второй мировой опубликовать «Хоббита», интересовался в письме, арийского ли происхождения Толкиен. Или – оказывается, когда знаменитая писательница Дороти Сайерс решила посетить собрание «Инклингов», ее вежливо попросили уйти, так как это был чисто мужской клуб.

Со страниц работы Уайта на нас смотрит старомодный, религиозный, требовательный не только к другим, но и к себе человек. Человек, которому хватило силы воли и упорства, чтобы написать великую книгу, хотя первоначально он не мог и мечтать, что его фантазии кому-нибудь приглянутся. Слишком поздно ставший богатым, тяготившейся своей славой, перфекционист до мозга костей, прекрасный отец, но, кажется, не самый идеальный муж, Толкиен не может не внушать уважение. И да, он, конечно же, хоббит, который однажды повстречал эльфов…

Как человек, который плохо разбирается во вселенной «Людей Икс», испытывал ряд проблем с именами, названиями, топонимами, тем не менее, проблемы эти были мелкими, обо всем можно как-то догадаться (тем более, что я видел первые два фильма из кинофраншизы).

Что мне понравилось в этом комиксе — так это юмор в диалогах. Вот отличное место.

Ужасный трэш и жесть, конечно, но смешно же. И эти бесконечные шуточки про то, что Фрост ведет этику, Росомаха собирается выпить пива и так далее. Юмор расцветил эту историю, снизил пафос, как результат мне понравилось больше, чем первый том коллекции.

На первый взгляд все прекрасно. Далекое будущее, клан из тысячи клонов, которые кажутся для обитателей бесчисленных молодых цивилизаций практически богами, при этом клоны-то уже прожили практически шесть миллионов лет, досветовые скорости, сложные интриги, миры-кольца, таинственные Предтечи, множество странных существ от роботов до постлюдей и так далее. Кажется, что перед нами образцовая космоопера. И да – роман получился увлекательный, быстро читается, действительно интересно, чем там дело закончится. Но проблема вовсе не в сюжете (по-хорошему, это обычный детектив, действие которого происходит на просторах Вселенной), проблема в том, что автор вроде бы описывает по-настоящему глобальные вещи, но глобальность их не ощущается. Дьявол, разумеется, в деталях, так и деталей-то как бы и нет. Нам говорится о том, о сем, о пятом, о десятом, но в основном герои просто где-то сидят и треплются. Вещи называются, но не показываются. Тексту не хватает глубины, вот и остается нам просто фантастический детектив, а космическая опера идет как-то мимо.

Почему-то подумалось, что из этого романа получилось бы хорошее аниме серий так на одиннадцать. Много красивых персонажей, футуристические декорации, да и финал вполне в анимешном духе вышел бы. Только героев надо будет лучше проработать, но в романе есть все, отчего можно оттолкнуться и получить хороший результат.

Единственное, что действительно поразило – это сцена пытки. Но подробности рассказывать не хочется, ибо спойлеры.

Тем не менее, не жалею, что прочитал. Это, по крайней мере, было занимательно.

Актуальный вопрос: насколько современная фундаментальная наука отличается от мифологии? Раньше реальность воспринимали как производную от богов. Теперь же их место заняли абсолютные наблюдатели, квантовая неопределенность, Точка Омега, теория множественности миров, семантическое понимание действительности. Ставшее банальным «Мир – есть текст» далеко не ушло от «В начале было Слово». Мифологические конструкты древности сменились новейшими физическими понятиями, но остались все так же непостижимы для обычных людей. Язык описания изменился, но от этого не стал принципиально иным. Возможно, Бир думает так же, потому и смешал в своем «Городе в конце времен» популярные сюжеты современной науки с древнегреческой и индуистской мифологиями. Тифон пожирает Вселенную, Мнемозина и Кали играют на мировых струнах, сновидцы устремляются к концу истории, чтобы сыграть свою роль в мировом спектакле, Брахма вот-вот проснется, герои блуждают по Вавилонской библиотеке, уберечься хотя бы на время от всеразрушающей энтропии можно только на складе с древними, странными и алогичными книгами, а кошки гуляют сами по себе, зная, что у них тоже важная роль в происходящем.

Может показаться, что я хвалю Бира, что мне понравился его «кирпич» (без малого 700 страниц), что я буду рекомендовать его к прочтению. Нет. Нет. Нет. Да, монументально. Да, энциклопедично. Да, человек навыдумывал кучу интересных, поначалу цепляющих образов. Но при всем этом в «Городе в конце времен» нет жизни. Герои неинтересные, сопереживать им не очень-то получается. Какой-то важной четко выраженной главной идеи не обнаруживается. В структуре повествования нет ничего интригующего. Рисуемые Биром постапокалиптические картины быстро приедаются, ибо однообразны. Оно, конечно, верно, ничего интересного в конце света нет и быть не может, но эта мысль не помогает проникнуться романом. Многие говорят, что «Город в конце времен» — что-то вроде эпоса. Мне же в голову пришло сравнение, например, с инсталляцией. Ходишь вокруг, смотришь: да, вот тут забавная деталь, а вот тут неожиданное вкрапление. Но как не было жизни, так и нет. Больше всего эта книжка напоминает какие-нибудь живописные развалины, которые обнаруживают ее герои на территории Хаоса. Или вот другая ассоциация – мистерия. В мистерии нет места психологизму, герои делают то, что должны, но это не означает, что им этого хочется. Так и в романе – персонажи исполняют свои роли, ибо им они прописаны. Не персонажи, а куклы, манекены, марионетки.

Во второй части была надежда, что дело пойдет на лад. Начался некоторый экшн, события стали развиваться стремительней. Казалось, у романа просто затянутая экспозиция. Но нет, уже скоро герои отправились на край времен, и это стало настоящим мучением в триста страниц. Новых «Гипериона» и «Последних и первых людей» не случилось, хотя автор явно замахнулся на создание текста, который можно было бы сравнить с этими книгами.

В послесловии переводчик намекает, что в романе имеется множество аллюзий и загадок. Да, это так. Некоторые я заметил, некоторые, думается, пропустил мимо глаз. Но разбираться в этом мешанине, кутерьме, нагромождении того-сего нет никакого желания. Ведь желание возникает, когда пробуждается любопытство. Любопытство возникает при виде чего-то нового, но оно исчезнет, если не появится сопереживания. Я оказался в положении пилигримов, которых где-то после середины романа отправляют на равнины Хаоса. У них тоже сперва было любопытство. Но потом оно стремительно увяло. Потому что все вокруг них было уныло и однообразно.

Если же поиграть в адвоката, то единственный положительный момент во всем романе – это то, что он абсолютно соответствует тому, что в нем описано. А описана некая унылая свалка на краю времен, где концы с концами не сходятся, тропинки приводят к тупикам, а найти ответы на простые и важные вопросы не представляется возможным.

В 1971 году Станислав Лем опубликовал повесть «Футурологический конгресс» (с таким же успехом, кстати, этот текст можно было бы назвать «Феноменологическим конгрессом»), которую многие фантастиковеды считают предтечей выпущенного в 1999 году знаменитого фильма (тогда еще братьев) Вачовски «Матрица». В 1950 году Ричард Матесон опубликовал рассказ «Когда бодрствующий засыпает», который легко можно назвать предтечей «Футурологического конгресса». Размышлять над тем, читал ли Лем перед написанием своей программной повести этот небольшой рассказик, не самое интересное занятие. Но схожесть темы и некоторых логических ходов не могут остаться незамеченными.

Не смотря на небольшой объем, не смотря на простенький сюжет, не смотря на ходульность описанной ситуации, «Когда бодрствующий проснется» представляет собой нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Это вам и отклик на поднимающиеся в обществе антисциентистские настроения. Это вам и предчувствие зарождающейся критики общества потребления. Это вам и пародия на низкопробную приключенческую фантастику. Это вам и стилистический эксперимент: часть рассказа написана от третьего лица, часть – от второго, часть – представляет собой размышления одного из героев, но данное опять-таки от третьего лица. Это вам и рассуждение на тему реальности. Это вам и упражнение в антиутопии.

Кстати говоря, до выхода первой книжки Филипа Дика оставалось пять лет. А сам Дик в то время еще не задавался странными вопросами, ставящими под сомнение само его существование. Так что, если кому-то рассматриваемый рассказ Матесона покажется наивным, то пусть этот кто-то вспомнит, что Матесон был одним из первых, кто высказался на эту тему.

Цитата:

«Ты скользнул своими военными штанами по сиденью автокара и выпрыгнул на широкую площадку. Твои черные ботинки поскрипывали, пока ты бежал к выходу. Другие офицеры тоже выскакивали из автокаров, бежали через стоянку. Никто из них ничего не говорил, все смотрели угрюмо. Некоторые из офицеров вежливо кивали тебе, пока все вы стояли в поднимающемся лифте. Дело скверно, думал ты»

А в 1899 году Гилберт Уэллс написал роман «Когда спящий проснется».

Случалось ли вам когда-нибудь переезжать? Оставлять дом, в котором жили много лет, к которому привыкли, как к старой растянутой футболке, по которому можете ходить среди ночи в полной темноте, так как ваши ноги уже давным-давно освоили его площадь, неровные участки пола, всякие порожки, то, как расставлена в комнатах мебель? Вот так вот покинуть обжитое место, где каждый квадратный сантиметр так много говорит о вас самих… Это всегда тяжело.

Еще тяжелей, думается, не просто переехать, а сорваться с места, сломя голову, помчаться навстречу неизвестному, так как само пребывание здесь становится опасно для жизни, ибо война, ибо стихийное бедствие. Ужасна участь беженца. С обычной сменой места жительства не сравнится.

Герои «Третьей от солнца» вынуждены бежать не просто из дома, с родной улицы, из любимого города, они вынуждены покинуть свою планету, так как вот-вот начнется разрушительная война, после которой жизни уже не будет.

Тревожная зарисовка, точная в мелких деталях, словах и мыслях героев. Обманчиво простая. Если можно так сказать, этот рассказ очень брэдберевский. Не были бы указаны имя и фамилия автора, то легко можно было бы решить, что его написал старина Рэй.

Цитата:

«Все молчали. Его жена принесла еду и поставила на стол. Лишь ее шаги нарушали тишину. Дети все время переглядывались, посматривали на отца. Он не отводил глаз от своей тарелки. Еда казалась безвкусной и вязкой, и он ощущал, как сердце колотится о решетку грудной клетки. Последний день. Это последний день»

Дело портит только топорная концовка, которой автор хотел сказать слишком много. И в итоге испортил весь текст. Вычеркнул бы последние шесть абзацев (они представляют собой, по большей части, реплики героев), и у него получился бы если и не шедевр, но все же весьма и весьма выдающийся короткий рассказ.

В подвале некоего дома сидит на цепи некое существо, которое в самом начале женщина, ее существо именует «мама», называет «чудовищем». Есть еще и «папа», существо его боится, так как он иногда спускается в подвал и бьет его палкой. Стены холодные, к оконцу подходить нельзя, смотреть на других людей нельзя, за освобождение от цепи следует жестокое наказание. А существу любопытно, существо хочет быть рядом с другими людьми, существу одиноко и страшно. В его сердце зреет бунт.

То, что «мама» — это мама «чудовища», то, что «папа» — это папа «чудовища», не является определенным фактом, но название рассказа, скажем так, символизирует. По всей видимости, у существа есть сестренка, он называет ее «маленькая мама». Сестренке тоже любопытно, ей интересно, что живет в подвале, как-то раз она спускается туда со своей собачкой, и существо убивает последнюю. Оно большое, оно страшное, оно может делать странные вещи, но оно не злобное, на фиг собачка его укусила. «Маленькая мама» уцелела, но если бы она сделала существу что-нибудь плохое, то вряд ли это кончилось бы для нее благополучно.

Рассказ написан от лица «рожденного от мужчины и женщины». Это поток его сознания. Изложена история косноязыко, краткими предложениями. Но велеречивых пассажей от героя ждать не приходится. Во-первых, ему вроде бы всего восемь лет. Во-вторых, вряд ли с ним кто-нибудь занимался изящной словесностью.

Тем не менее, если Матесон стремился вызвать у читателя сочувствия к заглавному герою, то – увы и ах! – не получилось. Слишком уж короткий рассказ, слишком уж обрывочна история, слишком уж прямолинейно изложено.

Цитата:

«Сегодня, когда сверху больше нет желтого, я съел свою еду и еще ел тараканов. Я слышал, наверху смеются. Я хотел знать, почему смеются. Я сделал, цепь вышла из стены, я обернул ее вокруг себя. Я шел тихо, чтобы не шуметь, к лестнице, она идет наверх. Лестница кричит, если я иду. Я поднялся наверх, мои ноги скользили, я иначе не могу ходить по лестнице, мои ноги зацепляются за дерево»

Рассказ можно назвать зерном, из которого могла бы вырасти, возможно, интересная и драматичная история. А так – коротенькая зарисовочка, ничего больше.

Присоединюсь к предыдущему рецензенту: «написано в целом неплохо».

Этакий Кафка с экологической проблематикой.

Старый-старый капитан пишет бесконечные письма в никуда, пытаясь спасти людей от них же самих, уговорить тех, кто губит свой дом, эту планету, больше так не делать. Вот только не ясно — сумасшедший ли герой. В конце автор как бы намекает... Но намек на то и намек.

[Читал «Педагогическую поэму второго порядка» в палатке на ролевой игре. Шел дождь. Хорошо, что захватил с собой новый номер журнала «Если», скоротал пару часиков и удивился тому, как Лукин написал о ролевиках. Наверное, лучших сопутствующих обстоятельств для этой повести не придумаешь.]

О ролевиках кто только и как только не писал. Чаще всего ролевиков отправляют во вторичный мир, где они становятся великими героями, могущественными чародеями и прочее на ваш вкус. Авторы, конечно же, редко задумываются о лингвистическом барьере и прочих языковых и культурных трудностях. А про враждебные вирусы вообще забывают. У таких вот ролевиков-в-другом-мире никогда не случится банальной акклиматизации. И число попаданцев не поддается исчислению.

Реже магический мир сам врывается в повседневный быт заигравшихся толкиенистов. Но и здесь удачные книжки можно пересчитать на пальцах одной руки. Например, «Хомячки в Эгладоре» Галиной были всем хороши, кроме того, что сама Галина очень плохо понимает внутреннюю кухню ролевых игр. Но удачных находок, тем не менее, в этом романе много. А вот «Полигон» Алексея Федорова и Дмитрия Безродного был феерически ужасен. Правда, эти авторы с повседневной жизнью ролевика знакомы несоразмерно лучше.

Еще реже попадаются книжки просто про жизнь РИ-сообщества. Наверное, единственный образец такого рода литературы – мемуары знаменитых в узких кругах Грибных Эльфов. Вот они-то точно знают как и что устроено. Только у неподготовленного читателя этот текст может вызвать оторопь. И почему его только не опубликовали в оранжевой «Альтернативе»?

Лукин же придумывает неожиданный поворот. Ролевики у него обычные, таких на каждом шагу в рощах встретишь. Есть, правда, одна закавыка: они существуют в альтернативной реальности, где с ними происходит совершенно неожиданные события.

Сперва ролевиков преследуют на государственном уровне как сектантов и мракобесов. А потом они оказываются у власти – и вот уже «Властелина колец» проходят в школе, по Перумову пишут выпускные сочинения. Полевые игры становятся общегражданской обязанностью. Короче, дежурная шутка РИ-сообщества сбылась.

В тексте Лукина подкупает многое: то, что он хорошо представляет жизнь ролевиков, нигде не перегибает палку; то, что сами ролевые игры его занимают в меньшей степени, чем общечеловеческие проблемы и истины; то, что нетривиальный сюжет служит лишь опорой для рассуждений о запрещенном и разрешенном, об играх и реальности; о формировании, скажем так, национальной идеи. Стоит что-то запретить, и все этого хотят. Стоит что-то сделать обязательным, все сразу же это разлюбят. Мы сами формируем нашу жизнь, ведь наша жизнь – это многоуровневая игра.

Политика, ролевые игры, проблемы образования, цензура как химера современной культуры – гремучий коктейль. Тут мало развлекательного, это вот она – проблемная литература. Тем более, интересно, что автор реализует свой замысел не на самом очевидном материале.

[ИМХО. К сожалению, персонажи повести меня не заинтересовали. Не хотел я им сопереживать. Вроде бы и живые. Вроде бы и чуток, как и полагается, гротескные. Но… Не срослось у меня с ними.]