облако тэгов
Даже несложившиеся люди разлагаются.
Станислав Ежи Лец
Антология "Нежить" задерживается, а между тем интерес надо подогревать даже к холодным блюдам. Чтобы наши шамкающие, шаркающие и мозгоедствующие друзья совсем не заскучали, познакомлю вас с некоторыми из них. Кормить не рекомендую.
Дэн Симмонс «Фотография класса за этот год»
Перед человеком, столкнувшимся с нашествием зомби, неизбежно встают три задачи. Первая: выжить. Вторая: найти себе укрытие, максимально обезопасить его и обеспечить всем необходимым. Третья, самая сложная: не свихнуться.
Мисс Гейсс, героиня рассказа, выполнила эту программу на две трети. Или это только кажется? Безумна ли школьная учительница, если она преподает математику и географию кучке безмозглых детей-зомби, ею же закованных в цепи, а взрослых их сородичей столь же методично отстреливает? Запомните свой ответ. А теперь внимание – новый факт: мисс Гейсс всю жизнь специализировалась на обучении умственно отсталых и смертельно больных детей. Теперь ответьте на тот же вопрос заново и сравните результаты…
История, рассказанная Дэном Симмонсом, не особенно реалистична – извечная его страсть из каждого персонажа делать Рэмбо проявилась и здесь. Но куда важнее, что абсурда здесь ровно столько же, сколько и живых человеческих эмоций – и когда в концовке они сливаются в единое целое, уже и не скажешь, кто сошел с ума: героиня, автор или ты сам…
7,5 из 10
Келли Линк «Некоторые планы на случай встречи с зомби»
Из бесчисленных загадок мироздания лично меня больше всего волнуют следующие: а) почему в троллейбусах зимой холоднее, чем на улице; б) куда уходит время; в) как людям удается видеть в Келли Линк хорошую писательницу. В сравнении с другими рассказами «звезды фрик-фэнтези» этот ближе к осмысленной литературе, но до полного интима дела все же не доходит (у героев, кстати, тоже). Линк увлеченно разглагольствует о массе разнообразнейших вещей – искусстве, тюрьмах, мыле, айсбергах, клоунах, вечеринках, лесах, контактных линзах, бакалаврах (аналогичные списки-перечисления, только на порядок длиннее, можно найти и в самом тексте) и прочем, а больше всего – название ведь обязывает – все-таки о зомби. Однако чувствуется, что обо всех этих вещах, да и о жизни вообще, эта дама не знает, извините, ни шиша. Рассказ на три четверти состоит из обычной чепухи и еще на четверть – из чепухи забавной, которая так и просится в цитатник. Взять хотя бы это: «Есть много людей, которые любят заявлять: “Это не искусство”, когда речь заходит о таких вещах, которые не могут быть ничем иным, как произведениями искусства».
Уж не скрытый ли это укор в адрес таких, как я, приверед? Парой абзацев ниже Линк окончательно завоевывает сердце критика, рассуждая об особенностях собственного дарования: «Зомби не привередливы. Им все люди одинаковы по вкусу. И каждый может стать зомби. Для этого не требуется ни особых достижений, ни успехов в спорте, ни привлекательной наружности. Можно не обладать хорошим запахом, не носить стильную одежду, не слушать какую-то музыку. Надо только быть медлительным».
Или, в случае писателя, бездарным.
Как бы то ни было, никаких откровений о зомби (или хотя бы людях) вам эти тридцать страниц бессмыслицы не принесут, и неожиданно логичная концовка тут кажется едва ли не издевкой. Ведь мы и без Линк знали, что «всегда можно понять, чего хочет зомби», не правда ли?
4 из 10
Дейл Бейли «Смерть и право голоса»
Все многообразие зомби-жанра сводится к двум видам историй: одни рассказывают о мертвяках, другие все-таки о людях. Расписывать в красках (и внутренностях) ходячие трупы, живописно разлетающиеся на куски, и реалистично передавать чувства живых персонажей – это два разных умения; сравните психологию человека и табуретки. Дейл Бейли из тех, кому ближе второй подход. Зомби в этой повести не то чтобы статисты – нет, в сюжете они играют важную роль, и разлагаются вполне правдоподобно, но в фокусе повествования все же не орды «воскресших», а путь главного героя к самому себе. Роберту предстоит переоценить каждый аспект своей жизни, чтобы понять, с чего вдруг мертвые принялись восставать из могил и толпами валить на… избирательные участки, чтобы поставить галочку против имени «Бертон». Против имени кандидата в президенты, за избирательную кампанию которого отвечает он, Роберт… И нужна им не человеческая плоть, а… что? Мертвецы у Бейли пугают не прожорливостью, а именно бездействием – бездонным взглядом нездешних глаз.
Что-то в повести может показаться надуманным (прежде всего вялая реакция общества на оживших покойников: Бейли пытается ее обосновать, но не очень убедительно), однако в главном автор все-таки не промахнулся: путешествие одинокой человеческой души во мрак и обратно состоялось. Повторит ли ее подвиг кто-нибудь еще – вопрос открытый.
8 из 10
Дэвид Дж. Шоу «Расцвет»
Образцовый рассказ ужасов, который можно смело записывать в классику. И что радует – в отличие от творений Дж. Ш. Ле Фаню, М. Р. Джеймса и прочих специалистов по призракам, классические истории о зомби вгоняют не в скуку, а в восторг.
Кроваво, красиво – чего еще требуется?
9 из 10
Нина Кирики Хоффман «Третье тело»
Рассказ воспринимается как более приземленная (даже в буквальном смысле) версия «Милых костей» – трогательного романа Элис Сиболд, написанного девятью годами позже. Только у Хоффман вместо светлой печали – правда жизни во всем ее натурализме. Убитая проститутка восстает из мертвых, обреченная любить своего убийцу – и не желать ему возмездия. Увы, сделать из многообещающего сюжета хороший рассказ у Хоффман не получилось – не хватило литературного мастерства. Действия персонажей угадываются с самого начала и чересчур наивны, а неумелые попытки автора нагнать жалости, тут же обезвредив ее жизнеутверждающей психотерапевтической высокопарщиной, идут вещи только в минус. Но в сочувствии жертвам насилия Хоффман искренна – чего не отнять, того не отнять.
6 из 10
Майкл Суэнвик «Мертвый»
Сила и слабость хороших научно-фантастических рассказов в том, что их часто можно свести к развернутой метафоре: формально изображая мир будущего (альтернативного настоящего и т. п.), в действительности автор пишет о наболевшем и актуальном. Так и у Суэнвика в антиутопии о зомби, ставших в западном обществе дешевой рабочей силой, аналогом роботов (в азимовском понимании), без труда просматривается сатира на сегодняшний день. Для крупного бизнеса основная масса людей уже сейчас не «простые смертные», а именно мертвецы: пустые головы, в которые можно закачать что угодно, полное отсутствие воли, тупая покорность… При этом – не забывает усмехнуться Суэнвик – вершители судеб и сами ближе к покойникам, чем к живым людям; в рассказе это подчеркивается многими штрихами – от их способа передвижения (Кестлер с его голограммами больше напоминает призрака) до пугающих перемен в их сексуальных предпочтениях. Герой рассказа, взращенный миром корпораций, но сохранивший вопреки всему частичку души, «чувствует себя последним живым человеком». Вот только не тот ли это случай, о котором пел когда-то Егор Летов: «Я — некрофил, я люблю себя»? И надежда на спасение уж слишком походит на ужас…
7 из 10
Даррелл Швейцер «Мертвый мальчик»
И опять забавная ассоциация: хотел того автор или нет, но основные события рассказа в общих чертах повторяют сюжет кинговского «Тела». И все-таки история Швейцера вполне самостоятельна – хотя бы потому, что упомянутый в заглавии мальчик не совсем мертв, а противостоять злу (в лице чокнутого Люка Брэдли и его банды, а также самого себя) главному герою придется в одиночку. Хотя, может, его союзником станет маленький зомби? Разумеется, не в буквальном смысле – ведь тому самому требуется помощь…
«Я решил для себя, что и необходимо бояться того, что ты делаешь, и тех, с кем ты водишься, для того чтобы быть по-настоящему крутым парнем».
Приятный рассказ в лучших традициях «мальчишечьих ужасов».
7,5 из 10
Джеффри Форд «Зомби доктора Мальтузиана»
В этой истории речь пойдет о зомби в исконном понимании слова – человеке, лишенном собственной воли и вынужденном во всем повиноваться колдуну… пардон, ЦРУ (и это гораздо хуже). В построении рассказа Форд открыто следует классическим образцам – главным образом новеллам По, но отчасти благодаря этому ему и удается огорошить читателя, настроившегося на поездку по давно знакомым рельсам, восхитительно непредсказуемой концовкой. Разумеется, ключевой персонаж с самого начала вызывает куда больше сочувствия, чем типичный ромеровский мозгоед... но по-настоящему ужасающая трагичность его судьбы станет ясна только в финале. Ведь «в десятке языков слова “слушать” и “слушаться” – однокоренные».
7, 5 из 10
Сьюзан Палвик «Прекрасные вещи»
Сущность и повадки живых мертвецов можно понимать по-разному, но трудно вообразить нечто более далекое от их стереотипного образа, чем зомби в представлении Сьюзан Палвик. Пускай они неагрессивны (аналогичных примеров хватает и в этой антологии), пускай обладают даром речи (то же самое), но зомби-пацифисты – это уже чистейшая революция, это покушение [откушение?] на святое. И все же, при всей своей наивности и невозможности, эта история прекрасна – и правдива. Мир, где политики перестанут видеть в людском горе лишь удобный предлог, чтобы развязать новую бойню (речь, конечно, о трагедии 11 сентября), был и остается лишь светлой мечтой, но антивоенной литературы мало быть не может… Уж если зомби сумели увидеть красоту в простых радостях… бытия, неужто нам это не по силам? Хотя…
«Он смутно припомнил: никому не удавалось толком чему-нибудь научить живых. Едва ли кто-то из них способен понять».
7 из 10
Клайв Баркер «Секс, смерть и сияние звезд»
Не знаю, есть ли у Баркера аккаунт в Facebook или MySpace, но в случае положительного ответа буду очень удивлен, если эти слова не стоят у него на страничке в секции "Интересы". Впрочем, стоит добавить еще одно — "театр". Если вы не верите, что о живых мертвецах можно писать с теплотой и любовью, самое время отказаться от стереотипов. В рассказе Баркера всё восхитительно мило — от орального секса в гримерке до пары сотен невинных зрителей, обреченных на смерть в пылающем театре. Право слово, чтобы сделать из куска гнилого мяса фарфоровую безделушку, которую приятно поставить на каминную полочку, не обязательно быть алхимиком — нужно лишь обожать театр, как этот человек с больным воображением и столь же здоровым чувством юмора.
7,5 из 10
Дэвид Таллерман «Стокгольмский синдром»
Уж этот рассказ экспозицией никого не удивит. Безымянного героя мы застаем среди декораций, знакомых еще по «Легенде» Матесона: апокалипсис успешно свершился, немногие выжившие забаррикадировались в своих домах и сходят с ума от одиночества. А снаружи бродят нелюди – и не скажешь наверняка, вправду ли те, что сидят внутри, так сильно от них отличаются.
Стокгольмским синдромом, напомню, называют психологическое состояние, когда заложник вопреки всякой логике проникается симпатией к захватившему его/ее человеку. Дэвид Таллерман на семи страницах убедительно доказывает, что то же самое может произойти и в случае с зомби. Стилистически и сюжетно рассказ очень прост, но его эмоциональный эффект равнозначен паре шашек тротила – и читать между строк при этом не потребуется.
7,5 из 10
Джо Хилл «Воскрешение Бобби Конроя»
Это история с сюрпризом, самая необычная в антологии: Джо Хилл сделал и себе, и читателям потрясающий подарок – возможность побывать в гостях у самого Джорджа А. Ромеро, да не когда-нибудь, а в 1977 году, да не где-нибудь, а в пенсильванском городишке Монровилль, на съемках оригинального «Рассвета мертвецов»!
Здесь можно было бы набросать простенький сюжетец (один из статистов оказывается настоящим зомби, Ромеро для вдохновения ест человеческое мясо, знаменитый мистер Савини не гримирует, а в самом деле калечит актеров, и т. п.), и дело в шляпе. Но к счастью, такая халтура не в стиле Джо – слишком хороший он писатель. Конечно, ничего фантастического в рассказе не происходит – люди остаются людьми, даже если они загримированы под зомби. Вся штука в том, как показать этих людей – и тут мастерство Хилла поражает. Техническую сторону нечего и обсуждать: каждый персонаж, каждая сцена и диалог сработаны, как швейцарские часы – и при этом дышат жизнью. В потоке романов и рассказов, написанных «по случаю», иллюстрирующих оригинальные и не очень идеи, пренебрегающих стилем ради сюжета, смыслом ради развлекательности и наоборот, такие произведения литературного искусства встречаются одно на тысячу. И немного найдется читателей, которых история Бобби Конроя, вернувшегося… нет, не из мертвых, всего лишь из Нью-Йорка и из забвения, и его первой любви, Гарриет – оставит равнодушной. Хилл рассказывает о людях и для людей.
Ей-богу, Стив Кинг оставит миру достойного наследника – и по крови, и по духу.
9 из 10
Лорел Гамильтон «Алчущие прощения»
Со стороны Дж. Дж. Адамса было очень мудро поместить рассказ Гамильтон сразу за «Воскрешением Бобби Конроя» – разница между настоящим писателем и графоманом (женского пола) как на ладони. В целом, нечто удобоваримое можно было сделать и из этого незамысловатого сюжета (вдова обращается к специалисту-аниматору с просьбой воскресить недавно умершего мужа; у покойника оказываются с женой кое-какие счеты), но профессионализмом у Гамильтон и не пахнет – проза на уровне фэнфиков средней паршивости. Есть подозрения, что и поклонникам Анюты Блейк здесь ничего не светит: ни тебе секса, ни вампиров (они только упомянуты), ни запредельной крутизны.
5 из 10
Норман Партридж «Во всей красе»
То ли научно-фантастический этюд о зомбокалипсисе, то ли неправильный слэшер. Имеем в активе: пляж на уединенном острове, дом-крепость с неприступными стенами, порномагнат со вкусом к жизни и женщинам, его подружка-наркоманка, кокаин, оружие. В пассиве: дюжина грудастых существ, которых пару недель назад хотел каждый мужчина в Америке, знакомый с определенного рода печатной продукцией. Правда, сейчас они, к разочарованию упомянутого магната, мертвы – и, к его ужасу, не совсем. Но самое неприятное, что погибшие модели ведут себя гораздо осмысленней, чем большинство зомби…
Нагнетать атмосферу Партридж умеет, и в развязке напряжение прорывается яркой кровавой сценой. Поэтому вдвойне жаль, что в финале градус повествования идет на убыль – как и способность главного героя мыслить. И переступив через последний абзац, читатель уносит с собой лишь ощущение незаконченности да смутный клубок эротических фантазий…
7 из 10
Брайан Эвенсон «Прерия»
Это блюдо переварит не всякий – а кто-то и подавится. В предельно сжатых (два-четыре кратких абзацах на каждую) путевых заметках разворачивается череда сюрреалистических кошмаров, которые и хочется назвать босховскими, да не выйдет – у Босха такой жути не найти. Из предисловия к рассказу можно сделать вывод, что это журнал испанского конкистадора XVI века, пробирающегося вместе с отрядом через дикие прерии Северной Америки. В самом же тексте исторических примет минимум, так что с равным успехом это могло бы быть и путешествие по аду. Мертвецов в этих краях великое разнообразие, и банальным словом «зомби» ни одну из пород не назовешь.
Возьмите самые безумные творения Клайва Баркера (сразу приходит на ум начало «Эвервилля»), помножьте в полтора раза, уберите все детали, кроме самых необходимых – и получится «Прерия» Брайана Эвенсона. Исключительно на любителя.
8,5 из 10
Ханна Вольф Боуэн «С зомби веселее»
По существу, перед нами более вменяемая версия рассказа Келли Линк. Здесь не меньше фактов о зомби и бредовых размышлений о них, но на то есть уважительная причина: все это лишь фантазии впечатлительного ребенка, который надеется добавить хоть немного красок к скучной жизни в маленьком городке. И все же полноценных «мальчишечьих ужасов», пускай даже полностью выдуманных, у Боуэн не получается. Не потому, разумеется, что повествование ведется от лица девчонки; все упирается исключительно в неопытность молодой писательницы, которая впускает в мир детства слишком много мыслей из своей повзрослевшей головы. Как, например, эту эскапистскую истину, звучащую в финале: «Нужно бежать, потому что зомби медлительны, но упорны, и еще потому что они правы. Существуют вещи худшие, чем жизнь, и зомби – лучшая из них».
6 из 10
(Продолжения, увы, не последует)